Текст книги "Плавание на «Веге»"

Когда я однажды спросил эскимоса из северо-западной Гренландии, известного большим чувством собственного достоинства, не согласен ли он с тем, что датский «инспектор» (губернатор) выше его, – я получил в ответ: «Это еще неизвестно; у инспектора, конечно, больше имущества, чем у меня, да и будто бы больше власти, но в Копенгагене есть люди, которым он должен повиноваться, – надо мною же старшего нет». То же чувство собственного достоинства встречается у хозяина лопарской «гаммы», в меховой юрте чукчи. У ненцев же, наоборот, гордое самосознание, по-видимому, вытеснено чувством покорности и страха, которые лишили этот народ наиболее привлекательных сторон нравственного облика дикарей.

Из прежних описаний путешествий и из собственного опыта на полуострове Ямал мне было известно, что на холмах, усеянных костями жертвенных животных, можно видеть расставленных идолов. Наш русский хозяин рассказал, что у ненцев есть обычай даже издалека приезжать для жертвоприношений на эти холмы и здесь же давать обеты. Мясо жертвенных животных ненцы тут же съедают, кости разбрасывают по жертвенному холму, а кровью жертвенных животных мажут идолов. Я тотчас же заметил, что желал бы посетить такое место. Но никто из русских не соглашался служить мне проводником. Наконец один молодой парень предложил поехать со мной до одного холма на острове Вайгач, где я мог бы видеть то, что желал, и на следующий день я, д-р Альмквист, лейтенант Говгард, капитан Нильсон и мой русский проводник отправились на паровом катере в маленькую экскурсию к противоположному берегу Югорского Шара.

Жертвенный холм был расположен на самом высоком месте юго-западного мыса острова Вайгач и представлял естественный пригорок, возвышавшийся метра на два над окружающей равниной. Равнина эта круто обрывалась к морю. Местность была ровная, но постепенно поднималась до высоты в 18 метров над уровнем моря. Здесь находились поставленные вертикально пласты силурийского известняка, простирающиеся с востока на запад и местами содержащие окаменелости, схожие с готландскими. То тут, то там на равнине имелись небольшие впадины, равномерно покрытые густой травяной растительностью. Более высокие же сухие места равнины красовались пышным цветочным ковром из желтых и белых солянок, голубых и синих эритрихий, полемоний и паррий вместе с желтыми хризосплениями и другими цветами. Обычно невзрачные цветы хризосплении тут так роскошны, что составляют важную часть цветочного ковра. Лес отсутствует совершенно. Даже кустарник вырастает не больше, чем в локоть высоты, и то в защищенных местах, в долинах и у подножия обращенных к югу склонов. Жертвенник представлял нагромождение камней в несколько квадратных метров и был сложен на отдельно стоящей среди равнины возвышенности. Среди камней находились:

• черепа оленей, разбитых, чтобы вынуть мозг, но с сидящими в лобной кости рогами; они были установлены среди камней таким образом, что рога образовали как бы густой куст, что, собственно, и придавало холму его особый характер;

• черепа оленей с пробуравленными лобными костями, насаженные на воткнутые в холм палки; иногда на этих палках было вырезано множество лиц, одни над другими;

• множество других оленьих костей, среди них и мозговые, разбитые для извлечения мозга;

• кости медведя, между которыми выделялись лапы и наполовину скальпированная голова медведя, недавно убитого, ибо мясо еще не успело сгнить; рядом с этой медвежьей головой на камне были положены две свинцовые пули;

• большое количество железных обломков, как, например, ломаные топоры, черепки железных котелков, старые ножи, металлические части разбитой губной гармоники и т. д. и, наконец;

• могущественные существа, которым принесено было в жертву все это великолепие.

Они состояли из сотен деревянных палочек с грубо вырезанными на них человеческими лицами. Длина палочек была от 15 до 20 сантиметров, некоторые доходили до 370 сантиметров. Все они были воткнуты в землю в юго-восточной части холма. Около жертвенника видны были куски плавника и остатки костра, на котором приготовлялась жертвенная трапеза. Наш проводник рассказал нам, что во время этих трапез рты идолов мажутся кровью и смачиваются водкой; это подтверждалось большими пятнами крови на идолах, ниже дыры, которая должна была изображать рот.

Срисовав холм, мы осторожно разобрали жертвенник и сложили часть идолов и жертвенных костей в мешок, который я приказал снести в шлюпку. Моего проводника это, по-видимому, встревожило, и он просил, чтобы я умилостивил гнев болванов и сам принес бы им что-нибудь в жертву. Я тотчас же выразил свою готовность, только бы он мне указал, как это сделать. Слегка взволнованный и полный сомнения, чего ему больше бояться: гнева ли болванов, или возмездия на том свете за идолопоклонство, проводник решил, что достаточно положить среди камней несколько монет. Тогда я с торжественным и набожным видом положил на холм свой дар – две серебряных монеты. Это, конечно, было самое драгоценное из всех когда-либо приносившихся здесь жертвоприношений. Русский был теперь доволен, но заявил, что я слишком расточителен: «Парочки медных монет было бы вполне достаточно».

На следующий день ненцы узнали, что меня возили на их жертвенный холм. В отношении самих себя они, по-видимому, придавали этому мало значения, но заявили, что проводник, конечно, будет наказан оскорбленными болванами. Быть может, уже предстоящей осенью, когда его олени вернутся с острова Вайгач, где их теперь пасут ненцы, ему придется раскаяться в святотатстве; но если наказание не постигнет его теперь, то возмездие придет в будущем или падет на его детей и внуков. Во всяком случае, боги покарают его. Их религиозные представления в отношении божьего гнева были, таким образом, совершенно тождественны с учением ветхого завета.

Идолы самоедов

Жертвенное место самоедов

Посещенное нами жертвенное место было, между прочим, не особенно древним. Более древнее находилось на 600 метров ближе к берегу, возле пещеры, к которой ненцы относились с суеверным благоговением. Древнее место жертвоприношений на довольно большом расстоянии вокруг русского креста все еще было усеяно множеством костей и ржавых железных обломков. Видны были даже остатки костра, на котором сжигали идолов шаманов. Эти идолы были, по-видимому, больше и красивее богов, найденных нами, что подтверждается сравнением с изображениями идолов времен путешествий голландцев. Порода шаманских идолов, несомненно, испортилась за последние триста лет.

Осмотрев древнее место жертвоприношений и также собрав с него некоторую дань, я распорядился перетащить шедшую на буксире нашего катера небольшую лодку через низкий песчаный перешеек, отделявший от моря показанное на карте озеро. На этой лодке я затем отправился вместе с капитаном Нильсоном и моим русским проводником к ненецкому кладбищу, находившемуся внутри острова, на берегу озера.

Здесь был похоронен только один человек. Могила была живописно расположена на спускавшемся к озеру склоне, украшенном в то время множеством полярных цветов. Она состояла из ящика, тщательно сколоченного из широких крепких досок и прикрепленного к земле глубоко вбитыми кольями с перекладинами так, что в ящик не могли проникнуть ни хищный зверь, ни лемминги. Доски были, по-видимому, не из плавника, а, вероятно, привезены с юга, как и береста, которой было выстлано дно ящика. Судя по лежавшей возле скелета, теперь уже истлевшей, малице и другим лохмотьям, умерший был похоронен в обычной ненецкой одежде. Кроме того, в могиле находились черепки железного котелка, топор, нож, сверло, лук, деревянная стрела, несколько медных украшений и т. п. В ящике даже лежали свернувшиеся кусочки бересты, несомненно, чтобы умерший мог на том свете развести огонь. Возле могилы находились опрокинутые сани, положенные там, вероятно, для того, чтобы умершему было на чем ездить на том свете, и возможно, что возле могилы были заколоты олени, чтобы возить его там.

Несомненно интересно, какие существенные перемены произошли в образе жизни ненцев со времени их знакомства с европейцами. Я приведу здесь некоторые извлечения из сообщений английских и голландских путешественников на северо-восток.

Что изменения произошли в вооружении, т. е. что даже ненцы сделали успехи в военном и охотничьем искусстве, видно из старинных изображений, на которых ненцы всегда с луком и стрелами. В настоящее же время лук, по-видимому, совершенно вышел из употребления, и мы не видели ни одного ненца – стрелка из лука. Зато у них старые, негодные кремневые ружья, потерянные замочные части которых часто очень остроумно заменяются кусочками кости и ремнями. Ненцы очень охотно покупают кремневые ружья, заряжающиеся же с казенной части ружья им совсем неизвестны. В этом отношении они более отстали, чем эскимосы в окрестностях порта Кларенс.

Один из древнейших известных мне рассказов о ненцах относится к 1556 г. Автор его – Стефан Борро. Рассказ помещен в записках Общества Hakluyt (1-е изд., стр. 319). В повествовании о плавании «Серчсрифта» читаем:[90]90
  «Searchthrift» – корабль Стефана Борро. (Прим. ред.)


[Закрыть]

«В субботу, 1 августа 1556 г., я сошел на берег[91]91
  Вероятно, на одном из небольших островов близ Вайгача. (Прим. ред.)


[Закрыть] и увидел трех моржей, убитых русскими зверобоями. Они ценили небольшой моржовый клык в один рубль, а шкуру белого медведя – от двух до трех рублей и рассказывали мне, что на большом острове (Вайгач) живут люди, называемые самоедами. У них нет домов, а только палатки из оленьих шкур, натянутых на шесты. Самоеды – искусные стрелки и владеют множеством оленей. В понедельник 3-го мы подняли якорь и отплыли к другому острову в пяти лигах (15’) к северо-востоку. Тут я снова встретил Лошака[92]92
  Русский промышленник, оказавший много различных услуг Стефану Борро. (Прим. автора)


[Закрыть] и вышел с ним на берег. Он привел меня к куче самоедских идолов, которых было 300. Они были самой плохой и грубой работы, какую я когда-либо видел. Глаза и рты многих были вымазаны кровью; они изображали мужчин, женщин и детей, и некоторые части тела их тоже были вымазаны кровью. Многие идолы представляли просто старые щепки со сделанными ножом одним или двумя надрезами. На идольском холме лежали разбитые сани и также расклеванная птицами шкура оленя. Перед некоторыми идолами были поставлены доходившие до их ртов деревянные пни, вымазанные кровью. Я счел их за алтари, на которых приносились жертвы. Я также видел приспособления для жарения мяса, и, насколько можно было судить, самоеды разводят огонь под самым вертелом. Челноки их сделаны из оленьих шкур, и когда они высаживаются на берег, то тащат лодку по земле. Для упряжки у них нет других животных, кроме оленей. Муки и зерна нет, кроме привезенных русскими. Познания их в высшей степени ограничены, так как они не знают никаких букв».

Джильс Флетчер, посол королевы Елизаветы к русскому царю в 1588 г., говорит в своем описании России о ненцах следующее:[93]93
  «Treatise of Russia and the adjoining Regions written by Doctor Giles Fletcher Lord Ambassador from the late Queene, Everglorious Elizabeth, to Theodore then Emperor of Russia A. D., 1588», Purchas, III, стр. 413. (Прим. автора)


[Закрыть]

«Название „самоед“ происходит, как говорят русские, от „людоед“, потому что в старину самоеды жили, как каннибалы, поедая друг друга. Такое объяснение кажется им (русским) тем более вероятным, что самоеды всегда едят всякое сырое мясо. Но, как говорят сами самоеды, их название означает „из них самих“, т. е. туземный, местный народ, никогда не меняющий места жительства. Мужчины и женщины одеты в платье из тюленьей кожи, доходящее до колен и волосом наружу. Все они черноволосы и от природы безбороды. Поэтому трудно отличить по наружности мужчин от женщин, но женщины носят две косы, спускающиеся вдоль ушей».

Приблизительно так же описывает ненцев Г. Де-Фер в отчете о втором путешествии Баренца в 1595 г. Баренц получил от ненцев важные сведения о водном пути далее на восток и всегда находился с ними в хороших отношениях, за исключением случая, когда ненцы взошли на одно из голландских судов и отняли идола, похищенного мореплавателями на большом жертвенном холме.[94]94
  О странных представлениях относительно ненцев можно судить по рассказу о путешествии, предпринятом в 1245–1247 гг. итальянцем Иоанном де Плано Карпини во внутреннюю Азию в качестве посла Папы к могущественному властителю монгольских орд. В этих описаниях говорится, что сын Чингисхана, Оккодай-хан, разбитый наголову венграми и поляками, направился на север, победил баскартов, т. е. великовенгров, затем встретился с парозитами, у которых были удивительно маленькие животы и рты; они не ели мяса, но только варили его и питались вдыханием испарений. Наконец он дошел до ненцев, живших только охотой, и дома и одежда которых сделаны из звериных шкур. Далее на север, в стране у океана, жили чудовища с человеческими туловищами, бычьими ногами и собачьими мордами (Relation des Mongols ou Turtares par le frère Jean du Plan de Carpin, publ. par M. d’Avezas, Paris, 1838, стр. 281. См. также: Ramusiо, Delle navigationi e viaggi, II, 1583, стр. 236). В другом месте того же сочинения говорится: «К северу от страны Компании, непосредственно за Россией, живут мордвины и билеры, т. е. великоболгары, баскарты, т. е. великовенгры, затем парозиты и самоеды, у которых вместо лиц собачьи морды (Relation des Mongols, стр. 351; Ramusio, II, стр. 239). (Прим. автора)


[Закрыть]

Литература о ненцах очень обширна, но останавливаться на разборе ее здесь, конечно, не придется. Между прочим, много занимались вопросом о месте ненцев среди других народностей. По этому поводу мой ученый друг, знаменитый филолог профессор Альквист в Гельсингфорсе, сообщает следующее.

Ненцы вместе с тунгусскими, монгольскими, тюркскими и финно-угрскими народами причисляются к так называемому алтайскому или урало-алтайскому племени. Особенность языка этого племени состоит главным образом в том, что соотношение понятий выражается исключительно посредством приставок к окончаниям слов, причем флексии, префиксы и предлоги для выражения соотношений им совершенно незнакомы. Другой особенностью алтайских наречий является то, что в начале слов они не допускают более одной согласной, а множественное число выражается прибавлением особенного слога, сами же по себе падежные окончания во множественном числе те же, что и в единственном. Сходство между отдельными народностями алтайского племени заключается главным образом в сходстве строения речи, отдельные же языки в отношении материальной основы речи (слово как первообразование для выражения понятия и слово, как выразитель соотношений) сходны в очень незначительной степени или не схожи вовсе. То обстоятельство, что ближайшими соседями ненцев в настоящее время являются некоторые финно-угрские народы (лопари, зыряне, остяки и вогулы) и что образ жизни этих народов во многом схож с образом жизни ненцев, побудило многих писателей предполагать близкое родство самоедов с финнами и вообще с финскими народами. Но языки этих различных народностей не дают оснований для подобных заключений. Даже наречие наиболее близких к ненцам остяков сильно различается от ненецкого языка, и единственное сходство между этими языками заключается в незначительном количестве слов (преимущественно обозначения предметов, относящихся к кочевой жизни), заимствованных остяками из языка их северных соседей – ненцев. В отношении языка ненцы, вероятно, стоят так же далеко и от других народов алтайского племени. Будущее покажет, найдет ли краниология, или новейшая антропология, родство ненцев с другими народами.

Глава третья

Из жизни животных на Новой Земле // Буревестник // Люрик // Кайра // Чистик // Топорик // Чайки // Поморник // Крачка, или морская ласточка // Гаги и гуси // Лебедь // Голенастые // Снежный подорожник // Белая куропатка // Сова-белянка // Северный олень // Белый медведь // Песец // Пеструшка // Насекомые // Морж // Тюлень // Киты

Если не принимать во внимание тех немногих ненцев, которые за последние годы поселились на Новой Земле или кочуют в летнее время по равнинам острова Вайгач, то все земли, являющиеся областью исследования полярных путешественников Старого Света, – Шпицберген, Земля Франца-Иосифа, Новая Земля, Вайгач, полуостров Таймыр, Новосибирские острова и, быть может, даже Земля Врангеля – необитаемы.[95]95
  В настоящее время Шпицберген, Новая Земля, Вайгач и остров Врангеля имеют постоянное население. Количество жителей на Шпицбергене составляло к концу 1934 года 2415 человек. На Земле Франца-Иосифа и на Таймырском полуострове существуют постоянные метеорологические радиостанции. (Прим. ред.)


[Закрыть] Картин жизни, которые туземцы отдаленных стран с их своеобразными нравами и обычаями представляют путешественнику, здесь не встретишь. Зато летом он видит здесь жизнь животных (зимой с Крайнего Севера исчезают почти все существа за исключением обитающих в самом море), гораздо более оживленную и, быть может, богатую, вернее, менее скрытую растительностью, чем на юге.

Прежде всего внимание привлекают большие млекопитающие – киты, моржи, тюлени, медведи и олени, а также несметные стаи птиц, окружающие путешественников в течение длинных северных летних дней.

Еще задолго до вступления в область собственно Ледовитого океана корабли окружают стаи больших серых птиц, летающих или, вернее, парящих над самой поверхностью моря. Они поднимаются и опускаются вместе с волнами, зорко выслеживая добычу, или же плывут за кормой судна, жадно ловя выкидываемые объедки. Это арктический буревестник (глупыш)[96]96
  Название «буревестник» дается также и качурке (Thalassidroma pelagica Vig.), но не в тех частях полярного моря, о которых здесь идет речь. (Прим. автора)


[Закрыть] («Mallemuck», Procellaria glacialis L.).[97]97
  Fulmarus glacialis. (Прим. ред.)


[Закрыть]

Буревестник смел, прожорлив, мясо его имеет неприятный запах, почему его употребляют в пищу лишь в случае крайней нужды, но если птица не наелась только что гнилого жира, то для людей, привыкших к вкусу рыбьего жира, буревестник сравнительно съедобен.

Вид этот более распространен на Медвежьем острове и на Шпицбергене, чем на Новой Земле, где встречается гораздо реже.

К северу от Скандинавского полуострова мне известны три места, где высиживают яйца большие стаи этих птиц: первое на Медвежьем Острове, на уступах некоторых не особенно крутых скал, близ так называемой Южной гавани острова,[98]98
  Тобисен видел у Медвежьего острова 28 мая 1866 г. яйца буревестника прямо на льду, еще покрывавшем скалы. В одном месте сидевшая на яйцах самка примерзла одной лапой ко льду. 31/21 августа 1598 г. Баренц наблюдал в северной части Новой Земли нескольких птиц, избравших для высиживания яиц льдину, только слегка покрытую небольшим количеством земли. В обоих этих случаях нижняя часть яйца во время высиживания не могла нагреться выше 0°. (Прим. автора)


[Закрыть] второе – на южном берегу залива Брандевийне-бэй (на Северо-восточной Земле), третье – на выступах крутых, почти отвесных скал внутри Айсфиорда. В последних местах гнезда недоступны. На Медвежьем же острове можно, наоборот, без особых затруднений собирать у целых колоний их грязно-серые, короткие, равномерно закругленные с обеих сторон яйца. На вкус они довольно приятны. Гнезда очень невелики и зловонны, как и самая птица.

Когда мореплаватель продвигается немного далее на север и попадает в море, усеянное льдами, волнение сразу прекращается, ветер затихает, море становится зеркальным, поднимаясь и опускаясь легкой зыбью. Стаи люриков (Mergulus alle L.), кайр (Uria Brünnichii Sabine)[99]99
  Uria lomvia. (Прим. ред.)


[Закрыть] и чистиков (Uria grylle L.)[100]100
  Uria grylle mandtii. (Прим. ред.)


[Закрыть] парят в воздухе и плавают среди льдин. Люрик, называемый также «морским королем», редко встречается южнее Новой Земли и, насколько мне известно, не высиживает здесь яиц. Да и в южной части этого острова каменных россыпей на склонах гор слишком мало для приволья этой маленькой птицы. Но у Шпицбергена люрик встречается несметными стаями и гнездится на каменных россыпях высотою в 100–200 метров, образовавшихся вследствие морозного выветривания во многих местах на круто обрывающихся к морю скалах, например, близ Горнзунда, в заливе Магдалины, на Норвежских островах (около 80° сев. шир.) и т. д. Эти обломки скал являются для люрика настоящим дворцом с таким множеством зал, какого люрик не найдет нигде на всей поверхности земного шара. Если вскарабкаться вверх между камнями, видишь целые тучи птиц, внезапно поднимающихся из земли, либо кружащихся в воздухе, или вылетающих в море; оставшиеся же под камнями одновременно дают о себе знать неумолкающим щебетаньем и гулом, напоминающими, по словам Фридриха Мартенса,[101]101
  Ф. Мартенс – гамбургский цирюльник, посетивший Шпицберген в 1671 году и описавший свое путешествие в книге «Nauwkeurige Besсhryvinge van Greenland of Spitsbergen», Amsterdam, 1710. (Прим. ред.)


[Закрыть] толпу ссорящихся женщин. Если звуки эти на мгновение замолкнут, стоит только в отверстие между камнями передразнить их (по Мартенсу – рот-тет-тет-тет-тет), чтобы птицы тотчас же торопливо и громко отозвались со всех сторон. Кружащиеся в воздухе люрики скоро опускаются на камни горного обрыва, где они в драке и ссорах усаживаются так плотно друг к другу, что одним выстрелом можно убить от 15 до 30 штук. Часть стаи затем снова взлетает на воздух, другая же, подобно крысам, ищет убежища среди камней. Но скоро они снова выползают и, точно сговорившись, густыми стаями улетают в море на поиски пищи, состоящей из ракообразных и червей. Ныряют птицы очень хорошо. Свое единственное синевато-белое яйцо люрик кладет без гнезда непосредственно на землю среди камней, притом так глубоко, что до него трудно добраться. В каменных россыпях гор к северу от Горнзунда я нашел 18 июня 1858 г. два яйца этой птицы, лежавших среди камней непосредственно на льду. Пора высиживания тогда еще, по-видимому, не началась. Где проводит зиму большая часть этих птичьих стай, неизвестно,[102]102
  Заслуживал бы исследования вопрос – не проводят ли люрики, подобно белым куропаткам Шпицбергена, зиму среди каменных обвалов, только изредка вылетая в море для добычи пищи. (Прим. автора)


[Закрыть] но они рано, иногда слишком рано возвращаются на север. Так, например, в 1873 г. я видел в конце апреля множество замерзших люриков на льду в северной части Гинлопенского пролива.[103]103
  На Шпицбергене. (Прим. ред.)


[Закрыть] На вкус мясо люрика превосходно, и, вследствие сильного развития грудных мускулов, его больше, чем можно было бы ожидать при таком малом размере всей птицы.

Чистик

Среди льдов еще далеко от суши вместе с люриками встречаются стаи кайр, и чем ближе к берегу, тем количество их увеличивается, в особенности если береговые скалы представляют для этого распространенного в полярных странах вида птиц удобные места для гнездования. Для этой цели кайра выбирает отвесы скал, круто обрывающиеся к морю и своими выступами и неровностями представляющие удобные места для наседок. В настоящих базарах кайр яйца лежат одно подле другого плотными рядами от вершины скалы и почти до самой поверхности воды, причем вся скала густо покрыта птицами, которые, кроме того, огромными стаями летают со скалы в море и обратно, наполняя воздух своим чрезвычайно неприятным криком. Яйца они кладут непосредственно на голую скалу, покрытую разве только старым птичьим пометом, и притом так тесно одно к одному, что в 1858 г. я мог собрать на небольшом выступе, к которому спустился с верхушки скалы на канате, не менее полубочки яиц. Самка кладет только одно довольно большое серое с коричневыми крапинками яйцо, причем форма и расцветка яиц бывают очень разнообразны.

Через некоторое время кайра-наседка покрывает свое яйцо толстым слоем помета. Этим пользуются охотники, чтобы отличить свежие яйца от лежалых.

От выстрела по базару масса кайр вылетает из своих гнезд, причем кажется, что число оставшихся на яйцах нисколько не уменьшилось. Бросаясь со скалы, птицы, неуклюжие и короткокрылые, довольно долго падают, пока не наберут под крылья «достаточно воздуха» для взлета. Многие из них прямо падают в воду, иной раз даже сваливаются в лодку, проходящую у подножия базара.

Непрерывное неприятное кряканье доказывает, что колония кайр всегда занята болтовней, а что согласия там мало, об этом свидетельствуют постоянно раздающиеся пронзительные крики. Одна птица старается протесниться и занять место на уже переполненном выступе, две другие оспаривают друг у друга право собственности на яйцо, лежащее на краю скалы, всего в несколько сантиметров ширины, которое в разгар спора в конце-концов слетает в пропасть. Уже в первых числах июля насижена большая часть яиц. В середине августа я видел уже взрослого птенца, бегавшего за маткой. Кайры гнездятся еще и на острове Вальден и на северном побережье Северо-восточной Земли, следовательно, гораздо севернее Ломмебэй в Гинлопенском проливе, затем у южного входа в Ван Миненбэй в Бельзунде, а также в «Алькхорнет» в Айсфиорде. В отношении многочисленности птиц только первое из названных мест может соперничать с птичьими базарами на побережье Безымянной губы (72° 54’ сев. шир.) или с находящимися непосредственно к югу от этого залива частями Новой Земли. Яйца кайры приятны на вкус, а мясо птиц довольно хорошее, хотя и не без некоторого привкуса рыбьего жира. Кайра, во всяком случае, гораздо вкуснее гаги.

Кроме кайры и люрика, между плавучими льдами близ берега встречаются два других близких к ним рода плавающих птиц – топорик (Mormon arctieus L.) и чистик (Uria grylle L.). Топориковые базары на Шпицбергене мне неизвестны. По-видимому, топорики гнездятся там в очень незначительном количестве, но они все же встречаются в самой северной части острова. На Новой Земле топорик также попадается довольно редко. Чистик, наоборот, встречается, хотя и небольшими стаями, повсюду у берегов Шпицбергена и Новой Земли и до острова Парри под 80° 40’ сев. шир., где я в 1861 г. видел несколько гнезд. Птицы эти вьют гнезда вблизи вершин круто обрывающихся к морю скал. На водной поверхности фиордов чистики часто плавают попарно. Мясо их имеет приблизительно такой же вкус, как мясо кайры, но жестче и хуже. Яйца же, наоборот, вкусны.

Кайры, чистики, топорики и люрики никогда не встречаются на суше вдали от берегов. Они никогда не садятся на травяной ковер или на низкий песчаный берег. Местом пребывания им служат отвесы птичьих скал, море, прибрежные и плавучие льды и небольшие выступающие из воды камни. Они очень искусно плавают как по воде, так и под водой. Чистики и люрики летают быстро и ловко, кайры же, наоборот, тяжело и неуклюже. Эти последние поэтому не улетают зимой от мест высиживания яиц дальше ближайшей открытой воды, и колонии кайр, по-видимому, не основываются в местах, где море совершенно замерзает на большое расстояние от берегов. Вот, вероятно, почему кайры так редко встречаются в Карском море.

Во время плавания в полярных морях за судном почти все время следуют два вида чаек: хищная чайка-бургомистр[104]104
  Это прозвище было дано птицам голландскими китоловами. (Прим. автора)


[Закрыть] (Larus glaucus Brünn.)[105]105
  Larus Hyperboreus Junn. (Прим. ред.)


[Закрыть] и юркая, быстро летающая трехпалая чайка-моевка (Larus tridactylus L.), а если зверобои пристают к льдине, чтобы на ней свежевать убитого тюленя, то для получения своей части добычи очень скоро вокруг садится множество белоснежных птиц с синевато-черными клювами и черными лапами. Это третий, общий для севера вид – белая чайка (Larus eburneus Gmel.).

По нраву и образу жизни эти виды чаек совершенно несхожи. Чайка-бургомистр достаточно сильна для защиты своих яиц и птенцов от нападения песца. Она высиживает поэтому яйца на верхушках легкодоступных невысоких скал, холмов или среди каменных груд, чаще всего поблизости базаров кайр или на птичьих островках, где птенцы других птиц удовлетворяют ее хищнические и охотничьи инстинкты, пока ее собственные птенцы подрастают. Иногда, например у залива Брандевийне на Шпицбергене, чайка-бургомистр гнездится целыми большими стаями среди кайр на выступах отвесных скал. Я видел на Медвежьем острове этих чаек-бургомистров, высиживающих яйца на самом берегу, а в одном месте – под струей падающего с отвесной скалы водопада. Гнезда, которыми, судя по большому количеству помета, пользуются в течение ряда лет, птицы устраивают в углублении скалы или земли и выстилают их небольшим количеством соломинок и несколькими перьями. Количество яиц – от 3 до 4. После варки они образуют студенистый, полупрозрачный белок и красноватый желток и очень вкусны. У молодой птицы мясо белое, как у цыпленка. «Бургомистры» встречаются повсюду на берегах Новой Земли и Шпицбергена. Но гнезд этих видов чаек я не встречал ни на северном побережье Северо-восточной Земли, ни на Семи островах.

В странах далекого севера еще чаще чайки-бургомистра встречается чайка трехпалая (моевка). Этих чаек видишь далеко в море, где они целые дни сопровождают судно. Птицы кружатся над верхушками мачт и временами – по примете звероловов, при приближении бури – хватаются за острый конец вымпела. Во время стоянки в гавани моевки обычно собираются вокруг судна и хватают все съедобные отбросы. Они гнездятся большими стаями на крутых уступах в уединенной части кайровых базаров, причем совершенно очевидно, что моевки всегда стараются выбрать лучшее место скалы, наиболее недоступное для песцов и защищенное от непогоды. Среди северных птиц моевки самые лучшие строители. Гнездо их сложено из соломинок и глины и очень прочно. Оно выдается, точно большое ласточкино гнездо, над небольшим выступом, к которому прикреплено. Торчащие концы соломинок обычно загнуты внутрь, так что гнездо со своими равномерно закругленными краями имеет очень аккуратный вид. Внутренность гнезда вся выложена мягким, старательно распределенным слоем мха, травы и водорослей, на который птицы кладут от трех до четырех вкусных яиц. Но мягкая, теплая подстилка гнезда имеет и свои недостатки. Так, доктор Стуксберг нашел во время путешествия 1875 г. в таком гнезде не менее 12 видов насекомых, среди которых были Pulex vagabundus Bohem, в девяти экземплярах, один майский жук, одна муха и т. д.

Бескрылая гагарка

Белая, или ледовитая чайка, прозванная Фр. Мартенсом «советник» (ратсгер), встречается, как видно из названия «ледовитая», главным образом в открытом море между плавучими льдами или в фиордах, заполненных льдами. Это настоящая птица ледовитых морей, но едва ли можно сказать, что она принадлежит к плавающим, так как плавает она редко, а нырять она так же не может, как и родственные ей чайка-бургомистр и чайка трехпалая. В прожорливости чайка не уступает буревестнику. Когда среди плавучих льдин убивают какое-нибудь большое животное, белая чайка редко пропускает случай удовлетворить свой голод мясом и салом. Кроме того, она пожирает испражнения тюленей и моржей, почему и видишь часто от трех до пяти ледовитых чаек, сидящих целыми часами тихо и неподвижно вокруг тюленьего отверстия в терпеливом ожидании появления тюленя (Мальмгрен).

Настоящие гнездовья этих птиц еще недостаточно известны. Хотя чайка эта и часто встречается как на берегах Шпицбергена от Семи островов до Южного мыса, так и на северном побережье Новой Земли и Америки, однако гнезда ее были найдены только два раза: первый раз – в 1853 г. Мак-Клинтоком на мысе Краббе в Северной Америке под 77° 25’ сев. шир., второй раз – в заливе Мерчисона под 80° 2’ сев. шир. д-ром Мальмгреном.[106]106
  Позже гнездовья этих чаек были обнаружены во многих местах на Земле Франца-Иосифа. (Прим. ред.)


[Закрыть] Два гнезда, найденные Мальмгреном, представляли углубления в хряще круто обрывавшейся известковой скалы, на самом выступе ее и были диаметром от 23 до 26 сантиметров. В каждом гнезде лежало по одному яйцу, которое уже 30 июля заключало покрытого пухом птенца. Для всех белых чаек, живущих на Шпицбергене, наверно, нужны сотни таких мест для высиживания яиц, как в заливе Мерчисона. Принимая во внимание, что мы на Шпицбергене никогда не видали осенью взрослых птенцов[107]107
  Во время многих моих путешествий по Ледовитому океану мне пришлось лишь однажды видеть птенца белой чайки, а именно в 1878 г. близ Питлекая, где чукча продавал его за куропатку. Птенец был белый с черными пятнами. (Прим. автора)


[Закрыть] этого вида чаек, я и предполагаю, что их настоящие гнездовья должны находиться дальше к северу, на берегах еще неизвестной, быть может, вечно окруженной льдами полярной земли. Следует заметить, что залив Мерчисона еще был покрыт льдом в то время, когда Мальмгрен нашел вышеупомянутые гнезда.

Кроме названных здесь видов чаек, в полярных странах встречались, хотя и очень редко, еще два других вида, именно Larus Sabinii Sabine и Larus Rossii Richards. Я сам видел только последний из названных видов, и то всего один раз (на Чукотском полуострове). Если их не упускать из виду при исследованиях, то может оказаться, что они вовсе не так редки, как предполагают. Летом в арктических странах воздух часто оглашается пронзительным криком. Когда ищешь причину, оказывается, что издает этот крик моевка, реже чайка-бургомистр, которых настойчиво преследует птица величиной с ворону, темно-бурого цвета с белой грудью и длинными рулевыми перьями. Это поморник (Lestris parasitica L.), птица, известная среди норвежских зверобоев под названием «чуфью», произведенному от крика птицы «ю-ю» и слова Tjuf – вор, указывающего на характерную черту птицы. «Чуфью» немедленно нападает на птицу, если видит, что моевка или бургомистр летят с рыбой, рачком или кусочком жира. Поморник тогда чрезвычайно быстро начинает кружиться над своей жертвой и долбит ее клювом до тех пор, пока она либо выпускает свою добычу, которая тотчас же подхватывается поморником, либо стремительно опускается на поверхность воды, где чайка в безопасности. Кроме того, поморник пожирает яйца других птиц, в особенности гаг и гусей. Если яйца всего несколько мгновений остаются в гнезде без охраны, поморник является тотчас же и выказывает себя при этом таким прожорливым, что не боится даже нападать на гнездо, из которого наседка спугнута людьми, собирающими яйца всего в расстоянии нескольких метров.