Текст книги "Голос крови"

Глава двадцать первая
Наконец-то началась нормальная жизнь

И потекли Танины рабочие будни.

Опять работа засосала ее всю без остатка! С раннего утра и до глубокой ночи шли бесконечные опыты. Она облучала кровь, производила на нее биологические посылы всевозможными средами, биоматериалами, человеческой аурой, просто словами, писала графики, составлял диаграммы, сверяла фотографии, удивлялась неожиданным результатам или отсутствию того, на что надеялась, и так каждый день. Но она так погрузилась в работу, что не замечала, как быстро мелькают эти дни, как проносятся недели, как проскакивают месяцы, потом годы, которые ба Тоня называла «аванс – получка, аванс – получка… и Новый Год!»

Так проскочило целых пять с большим хвостом года! В эти хвостатые годы она поступила в ординатуру, затем стала вначале МНС, младшим научным сотрудником, защитилась, получила диплом ординатора, а потом подалась и в аспирантуру. Когда же за всем вот этим было считать дни? Некогда было считать и эти месяцы, и даже эти годы.

– Андрюха! Вот когда пролетели эти дни и недели? А?

Они сидели на кухне у Андрея, ближе к утру, когда половина гостей расползлась или спать, или по домам и чокались шампанским, потому что наступил Новый тысяча девятьсот девяносто второй год. Второй год после почти круглой даты! Но не это было главным! Главным за столом звучало то, что коллектив лаборатории подготовил материалы на получение ученой степени для Тани. В уходящем году она подала заявку на защиту кандидатской диссертации.

А вторую большую радость сообщил им Генрих Степанович за пять минут до боя курантов по громкой связи:

– Уррааа! Ребята! Поздравляю! Мы добились! Нашу лабораторию по перфорану открывают заново! Мы победили! Урррааааа!

И весь дружный коллектив прокричал троекратное УРРААА, два коротких и третье длинное, раскатистое…, ведь раньше, до закрытия, часть из них работали у Феликса в лаборатории и очень многое пережили тогда.

А потом очень сильно возбужденная публика позволила себе элементарно напиться! И это было правильно! Столько нервов, неприятностей, отрицательных эмоций было связано с закрытием лаборатории, в работу которой каждый из них внес свою лепту. Это только Таня с Сашей работали в лаборатории недолго, а остальные и до, и после Таниных неприятностей.

А теперь они остались втроем и радовались минутам полного отдыха, который позволил им пообщаться, потому что работа отнимала даже это.

– Представляешь, да? Когда я учился в школе, сидел однажды, рисовал цифры, и получилось, что нарисовал две тысячи и задумался. Вот, подумал, когда-то наступит двухтысячный год! Нет, подумал я, наверное, это будет так не скоро, что я не доживу! И вот тебе, пожалуйста! Мы вступили уже и во второй год из последней десятки, а там и тебе, пожалуйста – двухтысячный!

– И у меня такое было. – подхватила Лена. – Я тоже думала об этой же дате! Вот тебе и дежа вю! А вообще кто бы мог подумать еще пять лет тому назад, с хвостиком, что мир так изменится!

– Да! – вступила в разговор и Таня. – Пять лет с половиной тому назад вы только познакомились с Андреем, я еще помню, как, а сейчас вашему отпрыску уже три года! Как быстро растут чужие дети! Особенно, когда своих нет. – и вздохнула.

– Танюха! Да не расстраивайся ты! Если когда захочешь, мы тебе всегда пожалуйста. Всегда подсунем наше чудо! Тютюхайся сколько хочешь! Можем хоть на вечер выделить, хоть на два! А сами может в кинушку сбегаем! Тысячу лет никуда не ходили! Да, Лен? – Андрей мечтательно закатил глаза.

– Боже мой! Какая тебе кинушка. Сейчас нет никакой кинушки. Все кинотеатры позакрывали и в них мебельные салоны! – Лена выделила это слово. – Сиди вон дома и по видику смотри! – и рассмеялась.

– Слушайте, ребята! Мы засели в своей лаборатории, как в окопе и ничего не видим вокруг! А вокруг такой кошмар делается. – Таня сделала круглые глаза. – Я тут на день рождения к приятельскому сыну собралась и пошла в Детский Мир за подарком. Слушайте! Какой ужас! На улице вдоль всего магазина бабки какие-то банки продают, консервы, старые крупы. Народ на ящиках, как на прилавках, шмотки разложил и торгует! А сейчас зима, и всё это кашей по тротуарам размазали. Грязь! Все ругаются. Морды у всех злые! Я такого еще не видела! Это что, теперь везде так? Это и есть пресловутая Перестройка, которую объявил Горбачев?

– Мало этого! Я тебе про другое расскажу. У меня приятель работает на Старой площади. У них там целое движение организовалось! «Сдача партбилета» называется! С черного входа приходят бывшие партийцы и молча бросают свои партбилеты в огромный ящик, который стоит прямо около охраны! И молча уходят! Он тоже собрался сдавать и как-то по утру рано пошел. Цирк! По улице Рыбный переулок молча и опустив головы долу идут цепочкой бывшие партийцы, а навстречу из-за угла вдруг выходит толпа оранжевых кришнаитов с песнями и плясками! Как же хохотал мой приятель на это музыкальное сопровождение похоронного действия. А мне хочется сказать одно. Нельзя так долго держать народ в нищете, на голодном пайке оклада, который на самом деле называется поек от голода. Аж семьдесят с лишним лет!

– Да! А моя мама как-то тут процитировала бабушку. Мы, вообще-то, дворяне, поэтому были ссыльные. Когда умер Сталин, мама в школу ходила. Приходит из школы и ревет белугою, мол, Сталин помер! А бабка стояла на одном колене, потому что буржуйку растапливала, дворянка, на минуточку, голову подняла и выдала, что мол, помер Максим ну и хер с ним! У моей мамы был шок. Так сказать про Такого человека! Но пережили же? Не померли, как тогда думали.

– Это все ерунда! Главное в другом! Кто бы мог себе представить, когда я пришла в вашу, ой, пардонати, нашу лабораторию, что СССР может развалиться? Что эти наши главы могут себе позволить подписать соглашение на такой развал! – Лена покачала головой. – У нас говорят, что все уже давно куплены и завербованы америкосами. Что мировое правительство из жидов запланировало очень давно этот развал. Два века тому назад. Поэтому была и первая мировая, и вторая мировая, а между ними революция. Это все по наши души. Мы западу, как кость в горле. Поперек. Нас, русских, запад не любит!

– Видал! Какие интересные веяния в дипломатических кругах! – кивнул Андрей на Лену. – У вас там все так говорят и думают? А то смотри! Придет КГБейка и всех нас заарестует!

– Сегодня уже не заарестуют! Не те страшные времена, когда затравили хороших людей, вон по Танюшкиной жизни прошлись асфальтным катком. Сейчас наступает демократия. Правда, мы не знаем еще, что это за зараза и с чем ее едят? Как бы нам не подавиться, если сильно рот растопырим от радости.

– Слушайте! Новый год! Хватит партсобрания устраивать! Давайте вот лучше Танюшку поздравим и пожелаем ей успехов и удачи. Чтобы она защитилась! Чтобы стала Кандидатом, а потом и Доктором наук! А там, чем черт не шутит! Чтобы ты и еще дальше пошла! Стала профессором! А для начала я тебе желаю возглавить лабораторию по перфорану. Ты этого заслужила и своей жизнью, и своим терпением, и своими трудовыми достижениями!

– Спасибо, ребята. Как же хорошо, что вы у меня есть! Как я этому рада! Но лабораторию я возглавлять не буду. Во-первых, не по статусу. А во-вторых, и я это уже решила, сразу же, как только услыхала в новогоднее поздравление, тут же так и подумала. Подумала, что эту работу будут предлагать мне, как самой пострадавшей, типа, компенсация. Но я заболела кровью и хочу работать только в этом направлении.

– Хорошо. Если не по статусу, может, тогда замом пойдешь? Все-таки, научная работа. Ты же хотела из-за ребенка до конца в перфоране разобраться? – Андрей пожал плечами.

– А я и здесь с перфораном работаю. Даааа! А как же! Так что меня все устраивает. А потом, от добра, добра не ищут.

Они чокнулись и выпили. Таня задумалась, глядя в окно на огни салютов, разрезающих небо с самых двенадцати часов ночи и прямо до сейчас. Настроение было чудесное и ей вдруг так захотелось рассказать им про всё своё что внутри себя, про эту боль, про желание иметь детей, про внутреннее одиночество, про ночную тоску холодной кровати… Про все все….

– Вы знаете, ребята. Я ведь на самом деле так внутри одинока! Совсем одна. Вы теперь вдвоем, даже втрое, и я вам даже завидую. Все у вас класс! А я одна. И внутри одна. Есть, правда, один товарищ!

– Ооой! Танюха! Уррраааа! Ты никак мужика завела!? Когда успела? – Лена потрепала Таню по плечу. – Давай, колись!

– Неееет! Не мужика. Это совсем другое. Я даже не знаю, можно вам про него говорить или нет? Если расскажу, не подумаете ли вы про меня, что того, ку-ку… – Таня повертела пальцем у виска. – потому что нормальный человек в это все не верит. А я вот верю. Со мной такое было!!! Страсть, если все рассказать, волосы дыбом! Но я сегодня должна рассказать. Я хочу выговориться.

– Давай! Расскажи, родная, облегчи душу. – Лена чмокнула Таню в щеку. – Шучу.

– Понимаете! Это, конечно, не шутки. Это очень серьезно. Но, раз уж решила, буду рассказывать. Вы можете себе представить, что о смерти Саши мне еще до того, как сообщили власти, рассказали в моей голове. Можете?

– Как это? – удивился Андрей. – Видения, что ли какие были? Или сон?

– Нет, это был не сон, и не видения. Просто, когда я сидела в карцере на воде и хлебе пять дней без общения вообще с людьми, ко мне пришел мой Ангел. Я, конечно, очень удивилась и вначале не поверила. Тоже подумала, что ку-ку. Но потом поняла. Дело в том, что мой минус фактор он космического происхождения. Это отголоски экспериментов в одном из заселений Земли. Способ привить землянам гены пришельцев для их лучшей адаптации на нашей планете. Но опыт прошел неудачно, а гены остались. Именно с ними и борются крови местных аборигенов до сих пор, и моя в том числе. Я вдруг поняла, что во мне заговорил этот мой «голос крови». Судя по данным из древних источников «голос крови» обязан заговорить в нас! В каждом, если он имеет хотя бы часть генофонда наших белых предков. Предков космической белой расы. Наступает такое время, когда Он просыпается. Этим «голосом крови» и стал мой Ангел Хранитель.

– Так он что, с тобой разговаривал? – удивился Андрей.

– Да! Еще как разговаривал! Это такой длинный разговор, но если вы согласны выслушать мою исповедь, я расскажу….

– Еще как согласны! Да, Андрей? – тихо подхватила Лена с очень выразительным выражением на лице.

Глава двадцать вторая
Знакомство с Ангелом

Таня начала говорить медленно, как бы в задумчивости.

– ОН говорил со мной телепатически, и мы с НИМ вот так беседовали, как я сейчас с вами. Я ему задавала вопросы, а ОН мне отвечал. Это ОН сообщил мне, что Космос это Мозг, что космические вибрации это нервные импульсы Крови, питающие этот Мозг, что мы живем на Земле уже в шестом заселении, но было два предварительных, когда в первом заселялись аморфные Сущности, Ангелы и Архангелы, а уже потом человеки. Что изначально Земля заселилась человеками миллиарды лет тому назад! В Библии написано, что Создатель создал вначале одного человека, и сказал ему «плодиТЕСЬ и разМНОжайтесь». Когда Земля была еще «безВИДНА и пуста»! Эфирная. И первый человек, Ангел, тоже. ОН был создан по образу и подобию НАШЕМУ, то есть подобию всех Богов! ОН размножался делением, как амеба. Потом создал мужчину и женщину и тоже отправил плодиться и размножаться. Сейчас уже понятно, что это были Архангелы, потому что гермафродиты и меняли пол по фазам лун. Они были созданы по образу и подобию «моему», то есть Божьему, конкретного Создателя. А уже потом мы с вами. Точнее Адам и Ева. И поэтому к каждому из нас приставлен свой Ангел Хранитель, потому что это самые первые Сущности, созданные Создателем именно для того, чтобы курировать человеков. Они нас опекают, но негласно. Мы материальны, а они состоят из эфира. Невидимые нам, в нашем материальном мире. И каждый человек имеет эту самую ауру. Дааа! Наша аура меняет свой цвет в зависимости от энерго состояния. Это уже по нашей теме, да, Андрей?

– Тааак! Подожди, подожди. Значит, Космос это все-таки Мозг? И это правда? Мы с тобой об этом, якобы, догадывались, а ты уже знала, но схитрила, промолчала! Ух, ты, Танюха! – и Андрей погрозил ей пальцем.

– Так уж получилось. Но об этом рассказал мне ОН. ОН сказал мне, что наш Млечный путь замкнут по кругу, что весь центр этого круга заполнен Главным Мозгом, мы его можем называть Всевышний, или Господь, или Создатель, не важно! Этот Мозг имеет как бы всеобщий компьютер. Там все записано. И прошлое, и настоящее, и будущее. Что Млечный путь вращается сам вокруг себя по спирали, как бы такой штопор. Что у него есть рукава в виде свастик и на конце одного из них находится наша Галактика. На отшибе. Что Вселенная густо заселена. Все зависит от среды, в которой обитают всевозможные гуманоиды. Некоторые имеют основой крови медь, некоторые кадмий… и так далее…, в зависимости от основы среды обитания. От планеты. Что таких Кругов во Вселенной тоже огромное множество, чего нашим умом мы понять не способны….

– А как у них там с окружающей средой? С температурой. Они там не поджариваются? – Андрюха хихикнул.

– Да! И температура везде, на всех планетах и Галактиках разная. Но, я думаю, что они за свои миллиарды лет тоже адаптировались.

– А еще раз про Ангелов расскажи. – Лена посмотрела куда-то вдаль мечтательными глазами, а Андрей подтолкнул Таню локтем и показал глазами на Лену. Оба они хихикнули и подумали, что она представляет, какой же у нее может быть Ангел и есть ли он вообще?

– Да! У каждого из нас есть наши кураторы – Ангелы. – как бы ответила на ее задумчивость Таня. – И у планет в Космосе тоже есть свои Кураторы – Архангелы, а еще энергетические старцы-мудрецы – Эгрегоры, так называют гипотетические ментальные образования любых коллективных идей. Эгрегоры есть и у планет, и у государств, или, к примеру, у сект. Иногда они между собой ведут даже споры за нас, потому что переживают. ОН рассказал мне, что во Вселенной периодически происходят сражения между Белыми и Черными силами. И что это неизбежно, потому что по ходу движения спирали, Галактики попадают то в Зону Силы Темных Мудрецов, то есть Сил, то в Зону Силы Белых Мудрецов, то есть Сил, и от этого зависит развитие планет и целых Галактик в разные отрезки времени.

– А что такое черные дыры? Ты у него не спрашивала?

– Конечно, спрашивала. Это такое своеобразное чистилище. То есть тонюсенькая, как ушко у иглы, отверстие, где темные материи, сжимаясь, чтобы пройти через нее, чистят сами себя, при этом выворачиваются наизнанку, а потом, распрямляясь, становятся Мирами и Галактиками, но Светлыми!

– Правда, что ли? Вот это да! Неужели это правда? – Андрюха даже подавился шампанским и закашлялся. – Значит, все, что происходит в Космосе, это все по какой-то программе? Надо же! – теперь он тоже задумался и замолк.

– Я так поняла, что именно так и есть! Это одна большая все космическая программа и все в ней фатально и предопределено.

– А про тебя он что-то рассказал? – спросила Лена. – Про будущее.

– Нет. ОН сказал, даже цитирую: «Твоя жизнь это твой путь и ты должна его пройти, потому что таким образом ты будешь расти и крепнуть духовно, а подставить тебе руки, чтобы смягчить удары судьбы никто не имеет права. Ты сама должна набрать плюсов в свою судьбу, в свою карму, чтобы твоя Душа смогла в и в этой и в следующей жизни подняться на ступеньку выше». Так что нам не позволено знать свое будущее.

– Слушай! А реинкарнация есть?

– Конечно, есть! Мы, наши Души, в человеческом теле проживаем около семидесяти жизней, при естественной смерти. С интервалом в сто лет по земному времени мы возвращаемся в следующее тело. Все зависит от программы, которую тебе дают на следующую жизнь, кем ты должен быть. В соответствии с этой программой Душа и выбирает себе родителей, погружаясь в материю еще в утробе матери. В момент шевеления плода.

– Получается, что человек в разные жизни разный?

– Да! Он может в этой жизни быть монахом, а в следующей развратником, в одной героем, а в другой антигероем, типа Чикатило, в этой жизни Граф, а в следующей неприкасаемый в Индии. В этой жизни он буддист, а в следующей католик или христианин. Все зависит от того, как ты проживешь эту свою жизнь. Что построишь, посеешь в этой, то потом и пожнешь, в той, следующей своей жизни.

– Ты хочешь сказать, что религия не играет никакой роли или как?

– Все религии на одно лицо. Бог един! Он Создатель! Он Всевышний! Как мы его сами в каждой религии на Земле называем, это все ерунда. Да!

– Вот это да! И что дальше?

– А вот дальше мне и не понятно совсем. Что есть эта вот странная Перестройка? Это очередное наказание всему русскому народу или это потому, что мы очень много грязи нахватали за время двойной морали, двойного стандарта жизни? Идет такая своеобразная чистка, или как?

– Может, действительно, чистка?

– Вот ты сам подумай. Почему так много извращенцев, всяких голубых, синих и розовых? Это что? А это, оказывается, такая своеобразная стерилизация человеческих родов, которые накопили много минусов и не имеют теперь право на размножение. Такое наказание.

– Или вот эти наркоманы. Это что? – теперь Лена пожала плечами.

– Я думаю, что это тоже своеобразная очистка, стерилизация. Потому что мы действительно потеряли направление движения. Где есть правда, а где кривда? Что есть мораль? На что ты имеешь право в защиту своего внутреннего голоса? И какой он у тебя? На что опирается? Не звучит ли фальцетом? Или вот. Я про этих кришнаитов хочу сказать, точнее, про тех, сдающих свои партбилеты. Неужели среди них не нашлось ни одного Александра Матросова. Ведь никто из них не полез на броневичек, не возмутился, и не сказал: – «Как вам не стыдно так качать в грязи нашу родную Коммунистическую Партию»! Почему они не встали плечом к плечу и не защитили и себя, и свою дорогую партию. Вот что меня, прям, возмущает! А ведь кормились с ее руки не хило и икрой, и шампанским! Как хорошо, что меня туда и не приглашали.

– Это из-за тюрьмы. – Андрюха хихикнул. – Ты уголовный элемент, тебе в партии было не место, с икрой и шампанским!

– А им было место, да? Но они на нее плевать хотели, как только что-то зашаталось! Мы по какой морали жили? Все! Моя хата с краю, я ничего не знаю. И так вся страна! А особенно они, партийцы!!!

Лена вдруг запела: – «Ничего не вижу, ничего не слышу, ничего не знаю, ничего никому не скажу»! – гимн советского коммуниста в исполнении Майи Кристалинской.

– Ча-ча-ча – допел за нее Андрей. – Ты права. За все надо платить. Вот теперь и будем платить за эти кривляния собственными душами. Когда одни молчат от страха, вторые от лени, третьи от невежества и тупости.

– А четвертые привыкли лежать на печи, покрикивая: – А ну ка, вёдра! Идите на реку сами! – И ждать потом, когда вёдра сами пойдут по воду на речку или когда печь повезёт наш драгоценный зад в светлое будущее, без вкладывания собственного потенциала вообще. – добавила Лена.

– Что-то нас ждет впереди? И не у кого ж спросить! Блин! – возмутилась Таня. – А Ангел на такие вопросы отвечать не желает!

– Да! Будем надеяться, что у нас хватит сил жить в этом странном и туманном будущем…. – вздохнул Андрей.

– Да! Надеюсь. У вас уже как-то понятно, что там впереди, а у меня….

– Тань! Не переживай! Твой Ангел тебя просто так не оставит! И Предки по крови тоже! Ты же для чего – то получила свою Душу в этой реинкарнации, значит твоя программы четко обозначится. Сама же знаешь и сама же спрашиваешь у нас, простых смертных. Да? Ленусик?

– Да! Вот именно. – подхватила Лена и обняла Таню….

Глава двадцать третья
Хороша Маша, но не будет наша

– Татьяна Евгеньевна. Вас Генрих Степанович в кабинет просит зайти. – секретарша Людочка мило улыбалась в двери лаборатории и тут же обшарила ее глазами, как рентгеном. Таня оторвалась от микроскопа и улыбнулась. Она понимала, почему Людочка так шарит глазками. Предмет ее воздыханий в дальнем углу комнаты чертил график.

– А что-то случилось, Людочка? – Таня положила голову виском на микроскоп. – Ты меня лично пришла пригласить, а не по селектору. И в каком он настроении?

– Да нет! Ничего не случилось и настроение у него под погоду. Солнечное.

– Ну, спасибо. Сейчас буду.

В кабинете у Генриха уже сидели Андрей и два незнакомых пиджака чиновничьего вида. Они делали серьезные лица и для этого хмурились.

Андрей приподнялся из кресла и чмокнул Таню в щеку, Генрих Степанович по-мужски потряс руку, а чиновники дружно кивнули головами, как двое из ларца, одинаковы с лица. Таня улыбнулась сама внутри себя.

– Татьяна Евгеньевна. Проходите. У нас будет очень серьезный разговор. – голос у Генриха был строгий и Таня испугалась, а вдруг произошло что-то страшное, потому что он произнес фразу с очень артикулированным выражением. Она с некоторых пор все время ждала от действительности какого-нибудь подвоха, особенно после такого вступления и поэтому ладошки у нее тут же вспотели, а по вспотевшей спине прошелся озноб. Это теперь у нее всегда появлялась такая реакция на неожиданности.

– Да что вы так сразу в лице переменились? Разговор будет хороший. Не волнуйтесь. Присаживайтесь. – Генрих указал на стул около стола переговоров. – Прошу! – жестом он пригласил всех туда же.

Все расселись за стол и оба чиновника оказались напротив Тани. Она не любила чиновников еще из старой лаборатории. У нее на них выработалась четкая аллергия. Ее начинало тихо потряхивать изнутри от вида костюмов с галстуками и наброшенными сверху белыми халатами. Слава Богу эти были только в костюмах и Таня, вдавив маникюр в ладошку правой руки, чтобы побольнее отвлечь себя от неприятных ощущений, уставилась на них, пожалуй даже с вызовом в глазах.

– Татьяна Евгеньевна. Не буду ходить вокруг да около, а сразу перейду к делу. Есть решение открыть лабораторию по перфорану в нашем старом корпусе и восстановить все наши разработки в полном объеме. – Феликс сообщил это как-то буднично, но потом не сдержался и заулыбался всеми своими морщинками и глазами. Он явно ликовал внутри себя, но не хотел показать это чужим людям из верхов, наверное из министерства.

Тане тут же захотелось громко крикнуть – УУРРРААА!!! – на весь кабинет, но два выражения лиц напротив, сдерживали ее пыл.

«Где их находят? – подумала она. – Или нельзя иметь такие лица, которые даже и не лица, а свиные, откормленные рыла, или нельзя их носить! Людей же от них может и Кондратий схватить! Вот интересно, с чем пришли? С пилюлей или с извинениями за свое нечеловеческое хамство? Хотя, эти и не умеют извиняться. Мы для них мусор, крысы лабораторные.»

– Да! Ну, так вот! Продолжу. Есть еще и такое мнение, что именно вы должны возглавить наш филиал. Да, девочка моя. Вы и никто другой.

Таня оторвалась от своих мыслей и стала оторопело смотреть по сторонам и даже моргать от неожиданности, а потом высказалась:

– Генрих Степанович. Насколько я осведомлена, это мне не по статусу. Я должна вначале доучиться, получить степень, хотя бы кандидатскую, а уже затем можно было бы поднимать этот вопрос. Я ведь сейчас просто МНС, правда, учусь в ординатуре, но я же не защитилась. Как такое возможно? – Таня пожала плечами.

– Таня. Дорогая наша. Я просто глубоко уверен, что для этого вам будет достаточно двух месяцев. Пока будете у нас И.О, а потом и…. Тема перфорана готова уже, как минимум, пять лет! Для защиты необходимо все суммировать, грамотно описать и подать заявку. Я вам помогу. И с документами, чтобы это все ускорить и с диссертацией.

– Может все-таки кого-то другого? – Таня с надеждой уставилась на Андрея.

– Мы на это место больше никого и не видим. Вы сами все начинали вместе с Феликсом Ивановичем, вам и карты в руки. Ну, как, согласны? – Генрих улыбался всеми своими голливудскими зубами, которым очень завидовало пол лаборатории.

И вдруг произошла метаморфоза. Два рыла напротив тоже оскалились в улыбке! И Таня увидела, что и они похожи на людей и даже умеют улыбаться! Это было открытием. Таня уставилась на них и уже не понимала, как теперь от них защищаться, как держать стойку, когда тебя раз, и обезоружили на все имеющиеся виды вооружения? Она тоже выдавила из себя ответную улыбку и поняла, что только что приняла непонятно какими флюидами переданное ей сообщение, наверное от Ангела, что этого ей делать не надо, как и подсказывало ей её Я! Не надо заниматься перфораном! Не надо! Она должна продолжить свою собственную, кровавую и волнующую ее тему.

– Дорогой Генрих Степанович! – Таня даже встала, вышла из-за стола и поклонилась чисто по-русски, в пол. – Спасибо большое, что вы так высоко ставите мои небольшие, и даже не мои, если по-честному, достижения в разработке перфорана, но я должна отказаться.

У Генриха и у Андрея вытянулись лица, а чиновники завертели от неожиданности головами. Наверное, им редко отказывали, да еще в такой непонятной форме, с поклонами.

– Танечка! Это же твое детище! Вы с Сашей на него, можно сказать, в прямом смысле жизни положили! Как такое возможно? – Генрих не понимал.

– Я постараюсь все объяснить. Я занимаюсь темой крови. Темой человеческой крови меня заразил именно Феликс Иванович. Я ведь сейчас уже дипломированный гематолог. Я почему с удовольствием работала в лаборатории у Феликса Ивановича? А потому, что имела внутри самой себя желание понять, как перфоран может взаимодействовать с кровью, например моей, резус отрицательной, и что это может принести пользу и мне, и всему человечеству, точнее будущим мамам, для развития нормального плода? И я это поняла. Я поняла, что перфоран это чудодейственное транспортное средство для переноса кислорода и только. Что он заменяет кровь, но он не может повлиять на резус-фактор. Во всяком случае, сегодня об этом еще ничего не известно в научном мире. А вот микроволновые поля несут для крови совсем другую и информацию, и жизнь. Это наше будущее! Я хочу написать диссертацию на тему «Кровь в энергоинформационном поле». Это очень важно! Я поняла, что воздействуя на кровь, мы можем изменить не только ее структуру, но и память, генетический блок, багаж знаний, полученных нами от предков и внести предрасположенность к получению новых знаний из Космоса, из окружающей среды, из воздуха, из воды, от человека и даже от растений! Это непаханое поле для будущего! И это по моей специальности. Еще Феликс Иванович рассказывал мне, что у человечества есть перспективы развития, что оно может подняться на следующую ступеньку, если поймет правильное предназначение своей крови, своих Души и Духа! Потому что кровь есть Мост для деятельности Души, как частички космического мира!

– Вона как ты у нас заговорила! Может, мы еще и у Бога попросим права на наши разработки? – Генрих поднял палец вверх и оба чиновника из ларца дружно туда посмотрели. Оставшиеся трое ели сдержали смех. Андрей даже отвернулся, чтобы спрятать улыбку.

– А почему нет? Почему мы не можем себе позволить поднять этот вопрос про Бога, почему нам и не решить эту глобальную проблему? – Таня даже ощетинилась позвоночником.

– Я понимаю, что перестройка уже поменяла многое в нашей жизни, но вся вот эта твоя изотерика, все вот эти Души, Духи, это же все несерьезно! Таня! Подумай! Куда тебя заведет этот церковный бред?

– Вы, наверное, как моя мама, атеист?

– Да! Я атеист и материалист и очень горжусь этим! Я честно говорю всем и сразу, что никакого Бога нет! Я допускаю наличие какого-то разума, да и то так, иносказательно. А вот твое решение про лабораторию я не понимаю.

– Хорошо. Я попробую еще раз объяснить с другой стороны. Перфоран уже состоялся! Так? Так! Ему теперь нужны толкачи, реклама, так сказать. Ему нужен очень хороший хозяйственник, а не ученый. Это самая обыкновенная работа хорошего директора и администратора, а я вам на кой ляд? Дайте мне возможность стать УЧЕНОЙ – Таня выделила слово очень выпукло, чтобы понятно было даже некоторым. – Я должна понять, решить и миру дать возможность это тоже понять, что все в мире зависит от самого человека! От его Я, от его целеустремленности! От его потенции и потенциала! Ведь сегодня не для кого уже не секрет, что наш мозг задействован только на какие-то проценты! А почему не приоткрыть дверцу и не дать собственной крови иметь право и на развитие, и на перспективу? Почему?

– Нуууу…, хорошо. Мы подумаем. Может ты и права? Действительно. Это работа администратора. Хорошо. Изложи мне на бумаге свое желание, свое видение этого вопроса и если ты меня убедишь, я тебе дам возможность взять парочку аспирантов и открыть новое направление, а, товарищи, – Генрих с хитрецой кивнул на двоих из ларца. – помогут пробить это в министерстве. Правильно, товарищи? Надо открывать молодым дарованиям дорогу в будущее. Я думаю, что наше небольшое совещание можно считать закрытым. Танечка, вы свободны, а ты, Андрей, останься.

«Наверное, будет Андрея подписывать на лабораторию. Точно. Интересно, поменяет он науку на администрирование? Вряд ли. А если согласится, надо его отговорить. Я без Андрея не справлюсь. Привыкла, как к собственной правой руке» – думала Таня по дороге из кабинета.

Спасительный микроскоп принял Танину голову в свои объятья и она, уложив ее на линзы лбом, закрыла глаза и задумалась, а правильно ли она сама поступила?

«Конечно, именно меня и должны были наградить этой лабораторией, как пострадавшую, но это они так считают. А что есть на самом деле? А на самом деле я, точнее ОН правее! ОН, мой Ангел, правильно меня остановил от быстрого принятия решения под давлением прошлого. Прошлое ушло в прошлое. Навсегда. И никогда не вернется. Не будем топтаться по дну сухого ручья в надежде на прошлые потоки воды. Их не будет. А вода так и будет дальше биться рядом, в каньоне жизненных проблем. И не может быть проблем повторяющихся. Все они новые, и каждая несет в себе задачу, вопросы, поиски ответов и даже подсказки! Должна нести, потому что она, как и кровь, с кристаллической решеткой и торчащими углами, которые покалывают тебя и снаружи и изнутри, прямо в твое сердечко. Давай, девочка моя! Решай эти нерешенные задачи! Если не ты, то кто? Придет дядя со стороны и все за тебя решит? А ты будешь бегать по подругам, и рыдать в жилетку от нерешенных, а хуже того, нерешаемых проблем!? Или, может, упадешь в стрессовой истерике на диван и будешь изображать «интеллигента» или еще хуже «потерянное поколение», как Сашин отец? Так вот, моя дорогая! Тебя зачем закаливали в казематах? А затем, чтобы сделать прививку на выносливость и на смелость брать на себя ответственность не только за себя, но и за это чертово поколение! А что про это думает мой Ангел? Интересно, если его не вызывать, он сам вообще не приходит? Да, нет! Мне же в голове четко просемафорил про лабораторию. Значит, иногда сам принимает решение вклиниться в мой мозговой процесс. Вот и вклинился»!