Текст книги "Прынц Робэрт. Эротическая сказка для взрослых"

– Какое объяснение! Когда у нас с Маней почти до её сорока годов детей не было, никакое ваше сообщество на нас никакого внимания не обращало, и ничего нам не объясняло, а теперь, когда у нас маленький родился, они его отбирать, чтобы объяснять!!! Это что ж получается? «Беда не ходит одна»? – получается? «Беда да с победушками»? – получается? Это вы все на мою голову победушки и есть? – Ваня стал тыкать пальцем в грудь доктору, а потом и в пространство. – Не отдам!!! Ни за что не отдам…

– А у вас никто и спрашивать не будет! Если надо. Дас-с-с-с! Поймите, это же для всего Мира надо! Для всего-о-о-о!!! Для всего-о-о-о-о….

– А мне наплевать на весь ваш мир. Мне мой мир нужен. В моей семье. Во-о-от! А то, получается: «Хотел ехать далей, да кони встали»…?

– Да! Хорошо! Пойдёмте. Давайте-ка вы вначале свою жену повидаете. Поговорите с ней, посоветуетесь, решите. А там видно будет.

Врач довел Ваню до палаты, впустил внутрь, а сам ушел.

Маша лежала на кровати очень посвежевшая и помолодевшая. Какая-то лицом побелевшая. Очень красивая. Мать, одним словом…

– Машенька, родная моя, я так рад! – У Вани в груди опять запело, зашкворчало и опять стало безвоздушно. Как будто воздухом надуло внутрь, как в шарик, и его стало прямо даже от пола отрывать. Он не знал, что и как ей про всё это сказать. Но Маша заговорила первая:

– Ванечка! Ты только не переживай! Всё будет хорошо! «Бог найдёт и в люди выведет». Мне ещё та бабка сказала. С молодыми глазами! Я сначала думала, что это всё бред сивой кобылы, но когда он с этим родился, сразу бабку и вспомнила. Она это мне ещё в прошлом году предсказала. Что мой сыночек будет не как все. С секретом. – Маня даже зашептала. – Только не сказала с каким. А теперь всё понятно, что это за секрет такой.

– Манечка, и что это за бабка за такая, и что она тебе ещё-то наговорила? – тоже шёпотом спросил Ваня. – Не к беде ли? Тьфу, тьфу… А то может и, правда, «Пойдёт дело, как по бархату, да как по маслу»!

Тогда Маня и рассказала всё про бабку. И про глаза, и про пальчики, и про всё остальное. И как бабка в воздухе растворилась. И про то, что тайна эта, которая и на самом деле появилась в их семье, будет разгадана только, когда у мальчика борода прорастёт.

Ваня как присел на краюшек кровати, как рот распялил, так и сидел молча, Маню слухал. И становилася ему всё страшнея и страшнея. А по волосикам на спине ужасом повеяло, они даже дыбарём встали. Вот это да! Прямо сказка какая-то или про царевича, или про копытце козлиное. Но это всё в сказках, а в жизти так же не бывает?! Прям: «Чего душа пожелала, того Бог и дал»? Правда, ведь?

– Маня! Ты такии ужасти рассказываешь, каких на самом деле не может быть! Какая-то бабка, которая царевна, да ещё и в воздухе растаяла! Ты лучше давай решать – чего с мальчонком теперь делать? Они его у нас забрать хотят!

– Хто это они забрать! Я его никому не отдам! Ишь! Забрать. И хто?

– Какое-то мировое сообщество!

– Какое такое сообщество? Какое ему дело до нашего сыночка?

– А давай, Маня сбежим! Возьмём и сбежим куда-нибудь!

– И куда это мы с тобой побежим? «Аминь, аминь, а головой в овин»?

– А за тридевять земель, в тридесятое царство!

– А ты хоть знаешь, где оно, это царство-то?

– Понятия не имею, Маня. Но мы его найдём, ей Бо…!

Часть, следующая за второй

Долго ли сказка сказывается, коротко ли дело делается, но прошло с того дня аж пятнадцать годков! Дааааа!

Долгими путями-дорогами ходили Маня и Ваня по нашей чудесной стране туда-сюда, уходили за тридевять земель, прятались от людского любопытства и искали, где же находится тридесятое царство. А мальчонка-то подрастал и подрастал. Назвали они его назло всем – Робертом, а никакими ни русскими именами. Маня так решила:

Раз Бог дал им сына необыкновенного, значит он ПРЫНЦ, а раз так, то и имя ему будет заграничное, как у английской королевны. У ней – Альберт, а у Мани – Робэрт! «Где поведётся, там и на щепу придётся»!

Ваня на поводу не пошёл и звал сына по-своему – Роба. Мане не нравилось. Что ещё за роба? Как дерюга какая на грузчике, но Ваня упёрся рогом, как бык! Роба и всё тут. Маня, в конце концов, успокоилась. Ну, Роба, так Роба. Пускай будет роба, раз «Он в рубашке родился!» Но сама говорила с выражением и торжественно:

– РОБЭРТ!!!

А что, красиво ведь? Да? РОБЭРТ!!!

А помучиться им пришлось нехило. В ту ночь, когда они сбежали из больницы, цельный кипеш поднялся. Они правильно тогда подумали, что домой нельзя, там менты должны были набежать в засаду, но Ваня, он жа хитрый! Он вначале подготовился.

Да-а-а… За два дня кой-какую мебелишку быстренько продал прямо во дворе, хотули собрал, и к соседу в деревню отвёз, а сам даже соседу ничего и не сказал. А чё ему говорить? Ваня на русский авось понадеялся. Как грится: «Авось небосю родной брат». А у соседа деды поумирали, дом бесхозный почитай три года себе стоит, никому не нужный. Когда бабку последнюю хоронили, Ваня помогал. Вот и знал. Да там вся деревня, помяни её Господи, закончилась. Из сорока домов только в семи ещё бабки жили, а так пу-у-у-сто. Совсем пусто. А дедов ни в одном. «Пришла смерть по деду, не указывай на бабу».

Когда Ваня проводил «операцию ликвидацию», Маня к этому готова была. Мальчонку уговорила у ней под сиськой допозна подержать. Сестричка и согласилась. А этаж-то первый! Чё там воровать! Перешагнул через подоконник, да и тикай, куда глаза глядят. А у них уже глядели на деревню. Вот они, не заходя в квартиру, и подались сразу в деревню. И во время.

А то уже началося! Какие-то заездили «светилы», как говорил врач, из району, а потом из самой Столицы грозились! А им с Маней это всё зачем? Им теперя жить надо, мальчонку подымать надо, исьть чего-то надо, опять жа пелёнки, распашонки. Хотя народ и говорит: «Дал Бог ротик, даст и кусочек», но «Под лежачий камень и вода не затечёт». Хорошо, что Ваня всё бельишко из квартиры зацепил. Что и бросил там, то это всякую муру, типа хрустальных рюмок, да ковровой дорожки. Их и было то шесть штук в давку по очереди и с записью, да и давно.

В деревне они целых пять годов прожили. Хорошо жили. Нормально. Прям: «Тишь да гладь, да Божья благодать»! Маня по хозяйству, в огороде, да над картошкой, а Ваня в соседней деревне, в колхозе стал работать, слесаря они везде и всегда, ой, как нужны! И всё бы хорошо, да Роба подрос уже большой и раз на речке с пацанами купался. Купались, купались, а потом трусы стали выкручивать, ну, его крантик кому-то на глаза и попался. А деревня она же радио имеет беспроводное, которое работает быстрей проводного, вот вечером в дом петиция и ввалилась из самых любопытных. Покажи, да расскажи! Понимаешь! А что он должон кому показывать? Вот он им всем и показал! Свой собственный!

– Нате, – грит, – смотрите! А если кому очень любопытно, можно даже потрогать!

Хоть «Русский человек – добрый человек», но, после этого пришлося им местожительство менять. Двинули они куда подальше. Там, сям понемногу жили, пока не оказались на берегу Чёрного моря.

Робе было уже четырнадцать годочков. Большой парень рос, красивый! Маня на него налюбоваться не могла. «Русы волосы сто рублей, буйна голова тысячу, а всему молодцу и цены нету»! Ростом пошёл в отца, явно собрался под два метра вымахать. Глаза голубые, все в мать, даже чем-то на ту загадочную молодуху-бабку похожи, как влажные. Волосы вьются, молочно-золотистого цвета, да как-то вьются необыкновенно, крупными локонами и по плечам, и по плечам, а в плечах с каждым годом всё ширей и ширей, хоть ещё и малец, но какой-то сбитый прямо рос.

Красавец на все сто! «Молодец, хоть во дворец»!

Только стал он ни с того, ни с сего, книжками увлекаться, и не просто обыкновенными книжками, а сказками. Маня, коне-е-е-ешна, понимала. Как грится: «Сын у меня мой, да ум у него свой». Сам-то он как из сказки, вот на сказки и потянуло. Да так взялся читать, прямо цирк! Ни ест, ни пьёт, а всё носом в книжку!!! Даже ночью под одеялом с фонариком! «Кто больше знает, тому и книги в руки», это понятно, но это ж совсем невидаль какая-то прямо. У них раньше в доме и книжек-то не было. А кому читать? Ваня работал с утра до ночи, Маня по хозяйству, плюс огород, плюс пара свиней, корова, куры, гуси, утки и даже кролики!

Хорошо, что в Верхнем Мисхоре, где они стали жить, попался им домик с земелькой. Они сначала снимали у бабки Василисы угол, но бабка одинокая оказалась и стала им настоящей бабушкой. И за малым присматривала и так… по хозяйству Мане помогала, как своя, родная. А потом и померла как-то в одночасье, а когда они испугались, что надо опять куда-то перебираться, выяснилось, что бабка всё своё имущество им завещала. Вот они удиви-и-ились! Да-а-а-а…! «На чужой стороне, а наша старушка – Божий дар»!

– Ма-а-аня-я-я! – обрадовался Ваня, хотя и жалко было бабку, хорошая была. – Это ж мы нашли наше счастье. За тридевять земель зашли, а счастье нашли, в этом удивительном тридесятом царстве с видом на море. Вот нам Бог дал, так и дал! А я знаю за что! «Не ела душа чесноку – не будет и вонять»! Это надо же!!!

А тут и время вдруг стало меняться. Всё-таки шёл уже девяносто шестой год, какие-то новые сплетни в воздухе залетали. Даже с наследством как-то быстро оформилось, без проволочек. Так что с бытом было всё в порядке и даже действительно с видом на море. Правда, наученный горьким опытом, Роба при посторонних трусы больше не снимал, хотя и сидел с пацанами в море в свободное от сказок время.

Годочек шёл за годочком, Роберт рос и всё мужал и мужал. Уже и голос изменился, стал более к мужицкому, грубеть, и кадык вылез на молодой красивой шее, и вот-вот усы вроде как стали намечаться, тут Маня с Ваней и занервничали. Им всё чаще и чаще стала старуха-молодуха вспоминаться. Маня уже в сто десятый раз рассказывала про всю эту невидаль Ване, и даже Робе, а они всё повтори, да повтори…

А что повторять?

Маня за столько годов и сама половину забыла. Только что и помнила толком, то, что была она «Сама собой миленька, личико беленько». Можно даже сказать, что каждый раз что-нибудь, да привирала, раз Ваня с сыном просили. К Робертовому совершеннолетию из той, старой истории выросла какая-то совсем новая. И бабка окончательно превратилась в Царевну необыкновенной красоты, навроди, как будущий подарок. Будущая невеста. А та загадка в теле Роберта считалась сегодня настоящим подарком бабкиного колдовства. Они это чётко стали понимать. Только висел в воздухе, как вопросительный знак, непонятный вопрос, связанный с моментом произрастания бороды?

То ли это будет какая примета, метка, то ли кто к ним в дом явлится, то ли сам Роберт, как в сказках, проснувшись однажды поутру, превратится в богатыря и должон будет отправиться в неизвестную страну вызволять свою красавицу Принцессу. Но и эта загадка стала больше восприниматься для них, как театр будущих боевых действий, где могучему богатырю Роберту нужно будет сражаться или со Змеем Горынычем, или с Кощеем Бессмертным, или с Черномором, или чёрт уже знает ещё с кем. А Маня, меж тем, всё шутила и шутила, своих мужиков подбадривала:

– «Вавила – красное рыло. Иван – болван. Андрей – ротозей. Федул – губы надул. Пахом – вся рожа в один ком.», а наш-то, наш: «Грудь лебединна, походка павлинна…»!!! Правда, давняя история с бородой эту радость подпорчивала, мешала любоваться от всей души и пугала завтрашним, хотя…

– Это когда-а-а будет…, толь когда борода вырастит…, слава Богу, только бы не как у этого Черномора… Но это там, впереди… – утешал Ваня.

– Так-то оно так, да «Что б не вышло, како дышло», «Борода-то выросла, да ума не вынесла»!

А Роберт всё подрастал и подрастал и тоже с нехилыми вопросами приставал, сказок начитавшись. А время всё шло вперёд и шло. Уже и Мане годов навалило, волосы посеребрило, да и Ваня поседел не только головой, но и усами, «годы, как уроды»! а вопросы всё сыпались на их голову, и сыпались, как бы сами по себе, размножаясь с годами!

А Роберт, как за семнадцать перевалило, стал задумчивый и грустный. У них во дворе дерево толстенное росло. Не, не липа, но тоже очень большое. Такое большое, что в том месте, где ветки из ствола в разные стороны разрастались, целая площадка получилась. Роба там настил сделал, потом лежак, а потом крышу из досок соорудил, и получилась у него берлога. Залезет наверх, свесит ноги с настила, в небо впялится и думает чего-то. Типа: «Глаз не видит, и ухо не слышит». А Маня вся душой заболит, заболит, а ничего сделать не может. Вырос парень.

– Вань, а Вань, а как к девкам потянет? – как-то неожиданно для себя сказала поутру Маня, разглядывая из кухонного окна Робертовские пятки, висящие из берлоги. – Чего тогда делать будем? А? «Молоды-то дураки разумны каки»?!

– Думаешь: «а стары дураки глупы каки»? Да я об этом тоже уже сколь месяцев размышляю. Надо бы с ним об сексе поговорить. Пора. Только не знаю, как и что… С чего начинать?

– А ты ему совсем популярно расскажи и свой покажи. Да-а… Он должон жа понять, что у него, может, не как у всех будет работать. Может, он у него на размножение и не настроен. Только для нужды. Тогда проще нам с тобой будет дальше жить. Обидно, что потомства не будет, но жить проще. Так ведь? А? Вань.

– Проще-то оно, канешна, проще, но, «Как бы не попасть, как кур в ощип»! А как у него всё нормально работает, тогда что? Его же всё равно к девкам утащит. Молодость же. Ты сама знаешь, была молодой. Неужто не помнишь, как я тебя у твоей тётки Дуси в сеновале завалил за два года до свадьбы? Помню, как ты от кайфу орала!

– Ни от какого ни от кайфа! Я же девушкой была. Я от боли кричала!

– Ага! А то я не понимаю, когда от боли, а когда от другого. От боли два раза пискнут и всё. У меня что, ты одна девка была, что ли. У меня их ого-го сколь было! Во-о-о-т!

– Ой! Ой! Ой! Главный целколомщик! Скажи спасибо, что хоть одна нормальная попалась! Радоваться надо, а не носом тут крутить! Ты лучше думай, что парню расскажешь? И проэто, и про девок, и про… девушек. Оно конечно можно как-то пристроиться по темноте, если сильно припрёт. Но в темноте. Ты ему это и объясни. Чтоб никому не показывал и не рассказывал. А, может, найти ему какую, на пробу. И чтоб по-тихому и в темноте.

– Маня! Ты как чего нагородишь! Хочь стой, хочь падай! Он должон сам понять, работает у него или как… Он тебе что, бык для случки что ли? Найти КАКУЮ! Сваха из тебя… Какую ты найдёшь? Какую-нибудь «прости господи»! Другая так с ходу и не ляжет. А он у нас как ПРЫНЦ, нежный и ласковый! И скромный, между прочим! Он же у нас из сказки, а ты ему какую-то проблядь хочешь подсунуть, прости Господи… «В свахиной хвасти нет сласти».

– Я ж для пробы!

– Тем более! Первый раз надо чтоб было красиво! – Ваня задумчиво посмотрел в небо, как будто вспомнил чего сильно душевное.

Ой, не первая я у него была, – с обидой в груди подумала Маня. – Вона как глазики закатил к небу. Да-а-а-а! Все мужики суки. Это точно. «Мужнина кобеля не отмоешь добела»! Но мой мальчик, он должен быть не такой! Он же из сказки, всё-таки!

А время бежала по своему графику, и ни на кого не обращало никакого внимания. Ему было всё равно, у кого какой писюн. Хоть синий, хоть зелёный, хоть золотой. Так же, как и всему Миру, и всей Вселенной. И пока Ваня и Маня ломали голову по сексуальному вопросу, не зная с какой стороны к нему подступиться, Роберт с дерева стал сползать и навещать Мисхор нижний. А там наступала весна. Солнце стало греть всё теплее и теплее, к берегу моря потянулись, как перелётные гуси к северу, ранние отдыхающие, расцвечивая набережные красотой свежих нарядов.

А у Мани, как всегда по весне, уже не оставалось ни минуточки на раздумья – грядки, посадки, свиньи, корова, кролики и просто кухня забирали всё время, так же как и у Вани. «Пастух ради лета, а пчела ради цвета». А весна вытаскивала на дороги машины из зимней спячки, и их на дорогах становилось всё больше и больше. Цивилизация надвигалась не только на весь мир, но и на южный берег Крыма в частности. Бедный народ, который всегда очень сильно голодный и нищий стал покупать машин всё больше и больше, забивая дороги страны, особенно южные. Тем более, что на Страну уже десять лет, как набежала какая-то непонятная Перестройка, вместе с разномастными иномарками, очень богатыми мужиками, и очень красивыми девушками…

За этих десять лет многое в жизни поменялось. Ваня работал теперь «на хозяина», много зарабатывал и тоже смог себе позволить прикупить бэушный «Мерседес» в хорошем состоянии и с откидным верхом. Роберту машина очень понравилась. Очень! Особенно верх! Он тут же стал учиться и на права, и ремонтировать. Ваня радовался. Наконец-то его сынок заинтересовался настоящей, мужской профессией. Они пропадали в гараже всё свободное время. Ваня учил сына уму-разуму. «За что батька, за то и детки».

А ещё решили, что у парня должна быть своя комната, чё всё время в проходной зале спать, на диване. Может тогда не будет в берлогу лазить. Неудобно как-то перед соседями. Сняли у дома крышу и пристроили второй этаж на две спальни. Одна Роберту, а вторая так, на всякий случай. Ваня лезть на второй этаж отказался. Так что работы было на весь конец лета и с гаком. Роберт даже сказки стал читать меньше, тем более, что их на свете написано не так уж и много, ещё пару лет, и все будут прочитаны по второму заходу и до дыр…

А на Страну, между тем, Надвигался год 2000!

Все его очень боялись. В газетах врали кто чего хотел. Больше всего ждали конца света именно в конце этого, тысяча девятьсот девяносто девятого, переворачивая цифры в шестёрки и цитируя Апокалипсис. Маня, правда, Библию никогда не читала, даже и не видела, но тут как-то поутру вспомнила, как царевна-бабка предсказывала им всем конец света и разных там инопланетян. Ей стало жутковато! А вдруг и, правда, на них наедут какие-то инопланетяне! Налетят из тёмного, ночного Космоса и всех закабалят в рабство!

Но рабство это были мелкие брызги и неприятности! Покрупней – нежным пушком проступало на Робертовых щеках с молодым, задорным румянцем. Маня на пальцах высчитывала, сколь годов прошло с бабкиного пришествия, и пугалась нутром. А на сыне начинала проступать борода. Пушок день ото дня грубел и произрастал всё отчётливее. Всё это вместе сложённое не давало ни капли надежды и не прибавляло оптимизму им обоим. Хотя народ к этому делу тоже пословицу надумал: «Ум в честь, а борода и у козла есть»! но Ваня вздыхал по утрам и грустно смотрел на сына, потом на Маню, а Маня тоже вздыхала и шла во двор с полотенцем следом за Робертом. Закинув его на плечо, всматривалась в фыркающего под рукомойником сына и ждала, когда он скажет:

– Мать! А не пора ли мне побриться?

– Вань, а Вань? Чего делать-то будем? Скоро она и, правда, прорастёт, он же тогда спросит. А что я помню? А ничего не помню. Помню только, что всё начнётся, когда борода прорастёт, а что там дальше не помню.

– Маня! Ты должна вспомнить слово в слово. Другого выхода нету.

– Сколько можно? А?

– Сколько нужно столько и можно…

– Ну, ладно. Там сначала про тайну, с которой он родится. Это понятно. Потом, что эта тайна откроется, когда борода, это ты и сам уже давно знаешь. Потом если мы правильно чего-то сделаем, то это будет хорошо, а неправильно – тогда тайна станет гадюкой для всего Мира, да и для всех людей! Во! А что мы должны делать, сволочная бабка так и не сказала!

– Ты хоть её-то не обзывай! А то, и правда, чего наделает. Если она ведьма, тогда может всё слышать прямо из воздуха. Я так думаю. А ты?

– А я уже ничего думать не могу. У меня с утра до вечера в голове один вопрос. Что надо делать? Сама растаяла и сама ничего не сказала. Что за горе за такое… – Маня приложила полотенце к глазам.

– Будем надеяться на лучшее… – задумчиво сказал Ваня.

Когда случилась эта история, август был в самом разгаре. Наезжал «бархатный сезон».

Дом был доделан, машина в полном порядке, дел для мужиков по дому ноль. Роба почти забыл и про дерево, и про сказки. Вырос. Он или пропадал на пляже, иногда очень допоздна, или помогал отцу в мастерской. Вот там-то всё и началось.

Ваня лежал под чужой машиной. Ремонтировал. Роба сновал по мастерской туда-сюда, подавал инструмент. Потом Ваня позвал его под машину, хотел кое-чего показать снизу. Оба они лежали на спине, а Ваня тыкал пальцем в днище и рассказывал. Потом Роба выполз из-под машины и пошёл мыть руки, на сегодня работа была закончена, и Ваня тоже стал вылезать наружу. На глаза ему попалась какая-то трубка, скрученная и перетянутая резинкой. Он зацепил её рукой и выбрался из-под машины. На ладони действительно лежала скрученная в трубочку и увесистая пачка денег. Не русских. Долларей. Откудова она взялася под машиной, Ваня не понял. Наверно от хозяина иномарки. Надо будет вернуть. Потом. Ваня положил это всё в карман.

Роба переодетый в чистое, вернулся к машине и стал шарить по полу гаража глазами, как чего искать. Даже под машину заглянул. Ваня наблюдал со стороны, вытирая грязные руки, и в его душе закралось сомнение про скрутку денег в кармане.

– Роба. Чего, может, ищешь? А?

– Да нет. Ничего.

– Случаем не это? – Ваня достал скрутку из кармана.

– А ты это где взял, папаня?

– Да под машиной. Из твоего кармана подарок?

– Из моего-о. Папаня, прости, это мой за-а-аработок. – Роба свесил голову книзу и зарделся краской.

– Что ещё за заработок? Ты что, где-то подрабатываешь?

– Да не хотел говорить вам с мамкой. Но я вот на вас смотрю, и мне вас прямо жалко, как вы пашите, когда у меня есть такое счастье. Нууу, это самое! Вот я и решил им зарабатывать. А что! Один крутой бизнесмен как увидел, так сразу мне предложил попробовать в закрытом ночном клубе бабам за бабки показывать.

– И ты чё, согласился? «Не всё должно, что можно»!

– А что с ним сделается? А так хоть люди увидят и подивятся. А? А что?

– Не стыдно, а?

– Пап. Стыдно. Я глаза закрываю, когда они его трогают.

– Они еготрогают???

– Только трогают. Но очень смеются, потому что мне очень щекотно и приятно.

– И что потом?

– А потом этот бизнесмен сказал мне, что когда наступит время ИКС, у меня должна быть первая женщина. Вот когда это время наступит, скоро, то это можно будет за очень дорого продать! Что мы с ним нехило с этого поимеем! Да-а-а! Что есть уже желающие! Даже из Москвы какая-то очень крутая тётка как узнала, сразу решила с бабками приехать. С большими. Вот. – Роба опять покраснел. – Я и сам хотел с тобой на эту тему поговорить. А?

– Да-а-а-а-а! Ну ты даё-ё-ё-ёшь! – больше Ваня не знал чего надо говорить и пошёл переодеваться. До него ещё не доехали свежие новости. Ваня всегда знал, что: «Кто живёт тихо, тот не увидит лиха». Нужно было срочно домой, к Маше. Может она чего разобъяснит…