Текст книги "Азбука послушания. Почему наказания не помогают и как говорить с ребенком на его языке"

Младенчество (от рождения до 1 года)

Конечно, про младенцев редко говорят, что они не слушаются. Тем не менее родители сталкиваются с непонятным и кажущимся ненормальным поведением малышей. Например, мама жалуется: ребенок хочет все время быть на ручках, стоит передать его папе или родственникам, он начинает беспокоиться, а потом плакать; невозможно отлучиться ни на минуту. Или: пока мама находится в зоне видимости ребенка, он спокоен. Но стоит уйти в другую комнату, ребенок принимается кричать. Можно заподозрить, будто муж специально побуждает ребенка плакать, чтобы побыстрее вернуть маме…

А на самом деле мать для ребенка – весь мир, источник жизни. Только рядом с ней малыш чувствует себя в безопасности.

Вернее сказать, в безопасности он ощущает себя рядом со взрослым, который принимает максимальное участие во взращивании. Обычно это мать. Но может быть и отец, и бабушка. А если несколько взрослых примерно в равной мере делят между собой обязанности по уходу за ребенком, то ко всем может формироваться одинаково важная привязанность. Такие взрослые становятся взаимозаменяемыми.

Не будет взрослого, заботящегося о ребенке, не будет и самого ребенка. Ребенок «знает» это инстинктивно. Он ведь не в курсе, что в XXI веке о нем позаботится любой взрослый, давно придумали смеси, которые помогут ему вырасти, даже если мамы не будет рядом. Малыш не знает: если он не видит, не слышит, не ощущает маму, она все равно существует. Мама рядом, только если об этом говорят органы чувств – необходимо слышать мамин голос, вдыхать запах, ощущать тепло рук, тела, груди, молока. Когда ребенок ощущает все эти признаки мамы, он спокоен. Как только он «теряет» маму, начинает беспокоиться, искать ее, звать, привлекать внимание. Поэтому стремление младенца быть ближе к маме вполне нормально, это не избалованность и не «приучили к рукам, теперь мучайтесь».

В каждом возрасте, как я упоминала выше, есть ведущая деятельность, определяющая развитие ребенка. Так вот, во младенчестве ведущей деятельностью ребенка является эмоционально-личностное общение со взрослым. Ребенок словно считывает выражение эмоций: внимания, радости, интереса, недовольства, одобрения, которые взрослый проявляет мимикой, жестами, словами и междометиями, интонациями, прикосновениями. Не зря с младенцами матери общаются нарочито эмоционально: «ой, кто у нас тут такой маленький, миленький», «ой, кто тут у нас пописал, Кирюша пописал, ай-ай-ай». Через общение ребенок познает себя, отношение взрослых к себе, знакомится с миром эмоций и социальных отношений. Без эмоционально-личностного контакта дети не развиваются и даже умирают. Это еще одна причина, по которой младенцы так сильно тревожатся, стоит маме «пропасть».

Я не преувеличиваю насчет смерти младенцев без эмоционального общения с любящими взрослыми. Многократные наблюдения за младенцами, которые воспитываются в приютах, открыли явление детского госпитализма (комплекс физических и психических нарушений в результате отделения от матери, отсутствия эмоциональных контактов). Огромная смертность детей, оставшихся без опеки родителей, сначала списывалась на плохие санитарно-гигиенические условия содержания младенцев. Но позже исследователи пришли к прямой связи гибели детей с отсутствием эмоционально насыщенного общения со взрослыми, в частности матерью, в первый год жизни. Конечно, умирают далеко не все, но выжившие сильно отстают в физическом и психическом развитии от своих «домашних» сверстников, у них с трудом развивается речь, бытовые навыки, они отличаются чрезмерной пассивностью, могут долгое время сидеть, уставившись в одну точку, склонны к депрессивным расстройствам.

ИЗ БЛОГА. Вопрос прикорма актуален для всех мам младенцев. Поделюсь своим опытом.

Мои дети росли на грудном вскармливании. Прикорм с 6 месяцев.

Сергей получал прикорм только в форме измельченной пищи. Я следовала рекомендациям педиатра и доктора Комаровского. Вводила каждый продукт в одиночку, постепенно увеличивая порции, одну ложечку, две ложечки, полбаночки. Только «детскую» еду: каши, пюре, творожки. Из мяса – варила куриную грудку, измельчала, замораживала маленькими порциями, потом добавляла в кашу. И вроде все шло гладко, но, когда ребенок тянулся к тарелке со взрослой едой, я старалась его убрать. Когда муж давал кусочки со своей тарелки, я ругала мужа. У меня было убеждение: взрослую еду детям нельзя. Не знаю, почему. Возможно из страха, что может подавиться. Сейчас понимаю, поведение ребенка было обусловлено пищевым интересом, и этот интерес нужно было поощрять. Сложности, с которыми я столкнулась, переводя ребенка с «детской» еды на обычную, были обусловлены именно игнорированием пищевого интереса.

С дочерью все было иначе. Примерно в 5,5 месяцев она стала проявлять неудержимый пищевой интерес. К этому моменту я уже знала, что это такое и как его распознать. Когда я садилась есть, держа Алису на руках, она тянулась к пище, и перебить интерес было невозможно. Поэтому я стала давать малюсенькие кусочки своей пищи (готовлю просто, поэтому ребенок ничего запрещенного не получал). Она съедала и просила еще. Постепенно стала увеличивать кусочки. Основное питание составляло молоко. Но знакомилась она со всей пищей одновременно. Однажды я попробовала накормить ее тем, чем кормила Сергея – купила детскую кашу в коробке, но не зашло. Пюре из баночек и детские творожки тоже. В общем, ничего из того, с чего начал Сергей, Алиса не ела, зато она ела обычную пищу. Никаких проблем с кусочками не было, не было их и с переводом на общий стол. Еда вошла в ее жизнь совершенно естественно. К тому времени, когда мы закончили ГВ, в год и месяц, Алису можно было кормить с нашего стола (понятное дело, что бургерами и картошкой фри мы не питаемся).

Второй опыт мне кажется более правильным, простым и естественным.

Младенцу необходимо чувствовать маму в каждый момент времени, видеть ее, слышать ее. И задача взрослых – максимально удовлетворять эту потребность. Конечно, мама тоже человек, и быть всегда с младенцем безотлучно 24 часа в сутки она не может. Конечно, младенцу придется потревожиться, и даже поплакать, пока мама принимает душ, ест. Просто знайте: с вашим ребенком все нормально. И он не назло вам принимается кричать, как только вы исчезаете с его радаров. И не «муж – плохая нянька» специально не желает успокоить ребенка – младенец просто ищет того, кого считает источником жизни.

Раннее детство (от 1 года до 3 лет)

Как только ребенок начинает ходить, его жизнь и быт всей семьи коренным образом меняются. Оказывается, вокруг столько интересных предметов, до которых можно доползти, дойти, дотянуться. Вот ваза, которую ребенок пытается стянуть со стола, а вот мамина косметика на тумбочке, в супермаркете на уровне глаз множество блестящих и шуршащих предметов. Все хочется потрогать, попробовать.

Основная потребность ребенка в возрасте 1–3 лет – познание окружающего мира через активные действия с предметами. Меняется и формат общения со взрослым. Теперь ребенку важно получать от взрослого информацию об окружающих явлениях, ведь самостоятельно открыть предназначение тех или иных вещей, их свойств он не может. Общение носит ситуативно-деловой характер.

Ребенок может приносить предметы и требовать, чтобы взрослый играл с ними. У мамы упало яблоко – ребенок приносит яблоко маме и требует, чтобы она уронила его. Игра может продолжаться долго, пока окончательно не надоест взрослому. Ребенок же снова и снова наблюдает за предметным миром. Другая игра знакома всем родителям: ребенку в кроватке дают игрушку, он тут же ее выкидывает на пол и просит назад. Поднимут – выбрасывает. И так по кругу. Малыш делает это не «назло», это – предметно-манипулятивная деятельность, ведущая в обозначенном возрасте.

Еще один пример, так раздражающий взрослых, – игры с едой, разбрасывание вещей. Интересно же наблюдать, как каша медленно стекает со стенок тарелки и расползается по поверхности столешницы или пола, занимательно меняется выражение маминого лица – это все такая важная информация о мире, ребенок впитывает ее через вот такие манипуляции с предметами.

Предметно-манипулятивная деятельность – активный контакт ребенка с предметным миром. Ребенок знакомится, изучает предметный мир, трогает, кусает, грызет, лижет, бросает, роняет, пересыпает, переливает, размазывает, растягивает, разбирает, колупает, отрывает. Именно этим он занят большую часть времени с 1 до 3 лет. Поэтому его так манят ботинки, которые папа только что снял, и кухонные шкафчики, где полным-полно яркого, шуршащего, сыпучего добра, и комод с детскими вещами, и корзинка со швейными принадлежностями, и все то, до чего он может дотянуться на прогулке: камешки, окурки, палки, перья, лужи.

Задачи этого возраста – активное освоение предметного мира, развитие моторики, сенсорное насыщение. Формируется практический и сенсомоторный интеллект, активно развивается речь. Действия с предметами помогают налаживать межличностные контакты – например, ребенок и взрослый собирают пирамидку, катают мяч, мама снова и снова поднимает игрушку.

В этом возрасте и мышление ребенка связано непосредственно с предметной деятельностью, оно так и называется – наглядно-действенное. Смотрю, вижу = делаю = думаю. Все мыслительные операции у ребенка возможны только в процессе деятельности с предметами, если он ничего не делает, то он и не думает, не может думать. Следовательно, родительские нотации лишены смысла. Родители призывают к логике, но логическое мышление для ребенка еще недоступно.

ИЗ БЛОГА. Ребенок бьет себя, что делать?

Вариации на тему: бьется головой о пол, кусает себя, ругает себя «Вася плохой!»

Объяснения такого поведения могут быть разными.

Дети в 1–1,5 года впервые сталкиваются с границами, в ответ появляется раздражение, злость. Эмоции высвобождают энергию: ребенок пытается исправить не устраивающее его положение вещей. Что делать с энергией, ребенок не знает, он может стукнуть маму, себя, швырнуть вещь, удариться головой о пол.

Это импульс. С головой и полом экспериментируют многие дети, но большинство сразу понимают:

это больно – повторять не надо.

Однако если мама на удары головой о пол тут же дает то, что раньше запретила, у ребенка загорается лампочка: «Вот как это работает!», он повторяет в другой ситуации эксперимент, опять все работает. Поведение может закрепиться. То же самое и с битьем себя.

Если эта история про вас, надо понимать 3 вещи:

эмоции должны получить выход,

1) если ребенок вредит себе, остановите его, возьмите на руки, утешьте;

2) плакать нормально – гнев переходит в слезы, можете показать альтернативный способ выплеснуть раздражение; потопать, похлопать, но для малышей это плохо работает;

3) не надо подкреплять поведение ребенка, уделять много внимания ситуации, отменять отказ, сдвигать границу.

Ребенок может бить себя, подражая родителям. Когда ребенок сделал что-то не то, родители его шлепают. Потом ребенок шлепает себя сам, вроде как «получи, дрянной мальчишка». Бывает, родители не шлепают, а говорят: «плохой мальчик/плохая девочка». В ситуации, когда ребенок чувствует себя «плохим», он начинает бить себя в наказание. Опять в такие моменты он может получать одобрение взрослых, вот ведь какой сознательный. Но часто ребенок просто копирует отношение к себе, за действиями не стоит признания вины, раскаяния.

Дети постарше могут бить себя за оплошности. Дошкольник пишет палочки, получается криво, он злится на себя, может треснуть по голове. Гнев требует выхода. Тут объясняем: бить себя нельзя, если злишься, лучше порвать вот эти старые газеты или вообще поплакать.

Ведь на самом деле за гневом стоит печаль о том, что пока не получается так хорошо, как хотелось бы.

И еще: некоторые дети бьют себя, потому что им запрещают плакать. Гнев не переходит в печаль, а выхода требует.

Ребенок активно подражает взрослому и так познает реальное назначение вещей. Например, взял веник и подметает – как мама. Или нашел помаду и накрасил губы. Прикладывает отвертку к болтикам, как папа. Надел ботинки взрослых. Через подражание ребенок учится говорить. Его действия повторяют только внешнюю сторону деятельности, ее смысл пока ребенку недоступен. Вот почему так важно, чтобы дети могли наблюдать за своими родителями в повседневной бытовой жизни. Я думаю, многие из вас встречали рекомендации психологов не скрывать от детей быт. Не ждать, когда они уснут или уйдут на прогулку с папой или няней, чтобы приготовить обед, пропылесосить полы, достать белье из стиральной машинки. А по мере возможности делать это вместе с детьми, на глазах у детей. Столь же важно разговаривать, показывать на предметы и обозначать их словами.

Подражают дети не только хорошему, а вообще всему. Если ребенок наблюдает, что папа курит, он может подобрать окурок и вставить в рот, как это делает папа. Или выдать нецензурную брань, услышанную от взрослых.

Вещный мир таит множество опасностей для ребенка. Ребенок не знает о них и не в курсе стоимости вещей, например маминой косметички, ноутбука, телефона или платья, которое он искромсал ножницами. Он не знает о правилах покупки товаров в магазине.

И познавательная активность ребенка встречается с огромным количеством запретов, правил, ограничений. Вот ведь вроде уже ваза была у края, еще немного потянуть скатерть… Но вдруг подбегает испуганная мама и убирает вазу. Как же опечален, расстроен, разочарован ребенок! Такие ситуации возникают по 100 раз на дню. Возникает конфликт между «Хочу, интересно» и «Нельзя» и, как следствие, желание нарушить запрет, истерики, если желанный объект невозможно получить. Ребенок сталкивается с первыми серьезными ограничениями возможностей, с первыми границами, обозначенными для него взрослыми.

Взрослые задумываются: а нормально ли, если ребенок в ответ на отказ начинает плакать, а то и головой стучать о пол. В целом, нормально. Но об эмоциях мы еще поговорим отдельно.

Чтобы актов непослушания и эмоциональных всплесков было меньше, задача родителей – организовать пространство, в котором ребенок мог бы активно изучать материальные объекты. Убрать ценное и опасное, максимально обезопасить и зачистить дом. Запретов должно быть минимум – и только связанных с безопасностью.

Кризис 3 лет

На стыке раннего и дошкольного детства случается возрастной кризис, имеющий множество названий: «кризис 3 лет», «кризис третьего года жизни», «кризис сепарации». Этот период окутан страшными легендами. На него можно списать полсотни истерик, причем начиная с 2 лет и заканчивая 4 годами. Сочувствующие взрослые, взирая на очередную истерику, горько качают головами, кризис мол, ну что поделать, надо терпеть.

Что же именно происходит с малышом, раз этот краткий период столь знаменит? Хотя кризис называется «кризисом трех лет», нужно понимать: граница эта весьма условна. Кризис может приключиться и в 2,5, и в 3 года. Тогда происходит несколько очень важных изменений в психике ребенка, обусловленных дозреванием структур мозга и нервной системы.

Во-первых, меняется тип мышления. Постепенно наглядно-действенное мышление сменяется наглядно-образным. Смотрю, вижу = представляю образы = думаю. Больше не надо манипулировать с предметом, чтобы представить его свойства. Теперь ребенок может думать образами, например, чтобы ребенок понял просьбу: «Принеси ложку», – ему уже не надо показывать ложку, он может ее представить и принести. Смена одного типа мышления на другой происходит постепенно, примерно в 2–3 года.

Во-вторых, ребенок начинает осознавать свою отдельность от мамы, других взрослых. Появляется самосознание, малыш начинает понимать свои личные (принадлежащие исключительно ему) потребности, интересы, и появляется желание их предъявлять и отстаивать

«Я хочу, я не хочу», – говорит ребенок – ему важно выразить свои желания. И если его желание идет вразрез с желаниями мамы, то ребенок пытается его отстоять. Например, в ответ на предложение мамы пообедать отвечает: «Я не хочу!» Ребенок будет настаивать, даже если он уже проголодался и действительно хочет есть. Ему важно следовать своему Я, быть последовательным в словах и действиях. Спорить бесполезно: чем больше вы настаиваете, тем сильнее ребенок сопротивляется. Иногда взрослому достаточно сменить политику на противоположную: «Хорошо, не хочешь – не надо есть», и тогда ребенок реагирует: «А я хочу есть!» – теперь уже это его желание, и теперь он будет отстаивать его (что и требовалось).

«Я сам», – говорит ребенок. И действительно старается действовать самостоятельно. Даже если это ему не под силу. Ребенок плачет, реагирует эмоционально на попытку матери помочь или вмешаться. Желание быть самостоятельным приводит к отказу от сотрудничества, а неудачи – к негативным переживаниям. Это трудный период для малыша. Ребенок не специально и не назло взрослым становится упрямым, непослушным, нарушающим правила. Это внутренний импульс, толкающий его к самостоятельности, отделению. Важный период в жизни, становление личности. Родители должны за отказом от сотрудничества видеть не злой умысел ребенка, не желание досадить, сделать все наоборот, а его взросление, психологическую трансформацию, рождение личности. В общем-то довольно позитивные вещи.

Комплекс характерных признаков и изменений во время кризиса трех лет:

1. Отказ от соблюдения правил, которые еще недавно выполнял охотно. Чистить зубы, надевать пижаму, ложиться спать, отказ от помощи, пищи. Не потому что ребенку этого сильно хочется, а потому что именно взрослые установили для него правила. А ребенку требуется решать самому. Вот он и решает не есть, не спать, не одеваться.

2. Негативизм, стремление делать все наоборот. Если мама просит надеть черные колготки, малыш потребует белые. Все это – протест против воли взрослого. Хочу решать сам, буду делать наоборот, так как именно в этом чувствую проявление своей силы, себя (самости).

3. Упрямство. Ребенок защищает свои желания. Он настаивает на своем. Ему важно отстоять именно свое желание, именно свое действие, не покориться взрослому. Это не волевое действие, не проявление характера, это скорее инстинкт, срабатывающий, когда ребенок чувствует угрозу своему Я.

4. Своеволие. Ребенок стремится все делать сам. Даже если пока это получается неумело или вообще не получается. Стремление к самостоятельности.

5. Деспотизм. Ребенок не только сопротивляется правилам, но и достаточно жестко старается установить свои.

6. Из предыдущего пункта следует, что конфликты между ребенком и окружающими его взрослыми становятся регулярными.

7. Ребенок обесценивает роль родителя, может начать обзываться. А также обесценивает весь уклад, образ жизни, сложившийся за предыдущие три года.

Сила (яркость проявления) кризиса зависит не только от особенностей ребенка, но и от стиля воспитания, которого придерживаются родители.

Очевидно, самая большая война будет в семье с авторитарным стилем воспитания. Ребенок сопротивляется строгим правилам, для родителей это катастрофа, они закручивают гайки, но сопротивление только возрастает. Вседозволенность в этом возрасте может сгладить неприятные моменты, но так ребенок не научится выстраивать границы, отстаивать их.

Крайности в общении с ребенком в кризисе трех лет не нужны. Каждая ситуация требует детального рассмотрения, взрослым важно договариваться с ребенком, принимать факт его отделения, обозначать границы, тем самым обучая ребенка защищать свои. Ребенок должен узнать, что его окружают такие же люди, со своими желаниями, эмоциями, переживаниями, потребностями. Встречаясь с границами других людей, ребенок знакомится с миром социальных отношений. Именно с этого периода начинается развитие личности, развитие человека как социального существа.

ИЗ БЛОГА. Кризис трех лет пришел в нашу семью во второй раз, Алисе 2,8. Если в первый раз, по неопытности, я толком не поняла, когда он наступил и когда закончился, то сейчас хоть с книгой сверяй.

Признаться, мне казалось, будто Алиса и кризис трех лет несовместимы. Когда я смотрела на послушного, покладистого, нежного ребенка, не могла представить ее упрямой, отрицающей, сопротивляющейся.

Но часики тикали. И вот он пришел.

– Я хочу с папой.

– Хорошо, одевайся.

– Нееет, я буду с мамой (рыдает).

– Хорошо, оставайся со мной.

– Нееет, я хочу с папой (рыдает).

– Доча, иди мыть руки.

– Нееет, я не буду мыть руки.

– Хорошо, не мой руки, пусть будут грязные.

– Нет, я не хочу грязные. (Бежит мыть руки.)

– Алиса, иди ко мне, я заплету косички.

– Неет, не надо косички (убегает).

– Алиса, надо заплести волосы.

– Нееет (кричит).

– Хорошо, пойдем гулять без косичек.

– Я хочу косички (рыдает, тащит резинки и расческу).

– Я хочу сама открыть дверь (не может дотянуться до ручки).

– Давай я тебе помогу.

– Нееет, я сама (открыть не может, но старается, если заметила, что помогаю, рыдает).

В общем, отрицающее, самостоятельное создание, желающее принимать собственные решения, и громко рыдающее, если что не по ней.

Самое сложное в кризисе трех лет – вовремя понять, что ребенок изменился, ему действительно важно действовать самому, принимать решения. Не бороться с трехлеткой, но создавать условия для благоприятного течения кризиса.

Еще сложность в том, чтобы принять чрезмерные эмоции. Не включаться, не заражаться, не отталкивать, а понимать: они возникли не на пустом месте, ребенку действительно плохо, он не знает, почему сопротивляется, и ему нужно безопасное пространство, чтобы прожить этот период.

Кризис меня не пугает, я даже ему рада, значит, развитие идет верно. А вот мужу непросто, эмоции кажутся ему немотивированными, раздражают.

Кризис трех лет – непростой этап в отношениях между ребенком и родителем. Именно в этот период многие родители впервые жалуются на непослушание ребенка, сопротивление. Взрослые в смятении от того, что вчерашний милый ребенок становится упрямым, своевольным и временами даже жестоким. Как видите, это вполне закономерно и обусловлено особенностями возраста. Конечно, вышесказанное не значит, будто на поведение ребенка нужно смотреть сквозь пальцы и ждать, когда все само собой утихнет. Ребенку важен взрослый, направляющий его, умеющий обозначить и установить границы дозволенного, проводник в мире социальных отношений. Но столь же важно помочь ребенку удовлетворить потребность в самостоятельности и самореализации своего Я (о потребностях поговорим ниже).