Текст книги "Тайны московских монастырей"

Часть 2
Китай-город

Богоявленский монастырь

Мало есть правды царю мудру быти, а подчиненных мудрости лишити. Речки малыя реку расширяют, мудрыя рабы царя прославляют. Вели и рабам мудрости искати…

Симеон Полоцкий. 1660-е гг.

В конце XIII века за Торгом, с напольной стороны, на обжитом уже месте появляется основанный князем Даниилом Московским Богоявленский монастырь. Он встал рядом с дорогой во Владимирскую землю – через Переславль, которая особенно оживилась в связи с образованием Переславского княжества. Закончить постройку удалось только при Иване Калите, в 1304 году.

Первая каменная соборная церковь была заложена в 1342 году, заменена в 1624 году и поныне существующим собором, приобретшим свой окончательный вид в 1693–1696 годах. Это один из лучших памятников так называемого нарышкинского барокко. Хотя сегодня можно говорить лишь о фрагменте замысла зодчего: завершавший основной объем восьмерик с граненой маковкой не сохранился.

Богоявленский монастырь. XIX в.

Церковь Богоявления Господня (собор Богоявленского монастыря). XIX в.

Внутри собора алебастровый скульптурный декор был выполнен артелью итальянских мастеров под руководством Д. М. Фонтана. В стене вставлены многочисленные надгробные доски, в том числе работы прославленного французского скульптора Ж. А. Гудона, ныне хранящиеся в Научно-исследовательском музее архитектуры имени А. В. Щусева.

По-видимому, одновременно с началом строительства собора в конце XVII века были возведены каменные Братские кельи и Настоятельский корпус. В 1739-м над ныне исчезнувшими внутренними воротами возводится колокольня, а в 1747, 1749 и 1754 годах собор приобретает три придела и колокольню. Монастырские корпуса сохранились при перестройке 1870—1880-х годов, когда были разобраны галереи, соединявшие их между собой и с собором.

Уже с конца XVIII столетия монастырь начал уступать торговому духу Китай-города. Сначала в его вытянутых вдоль улицы и переулка корпусах появились сплошные галантерейные лавки. В начале ХХ века сломаны надвратная колокольня и угловые постройки монастырского владения. В 1910-м построен Торговый дом монастыря (Никольская ул., 6). В 1940-х на бывшем монастырском дворе появилось административное здание.

Предреволюционный штат монастыря был достаточно велик. В него входили управляющий – преосвященный Трифон, епископ Дмитровский, наместник – архимандрит Ипполит, ризничий – игумен Иона, пятеро иеромонахов, восемь иеродьяконов.

Из прошлого оставалось только вспомнить: не в этих стенах – на этой земле в течение 1680—1687-х годов, иначе говоря, при царевне – правительнице Софье Алексеевне, существовала школа братьев И. и С. Лихудов, которая после перевода в Заиконоспасский монастырь влилась в Славяно-греко-латинскую академию. Об этих ростках русского высшего гуманитарного образования не говорит никто и ничто.

Николаевский греческий афоногорский монастырь

Болваном Макар вчерась казался народу,

Годен лишь дрова рубить или таскать воду,

Никто ощупать не мог в нем ума хоть кроху,

Углем черным всяк пятнал совесть его плоху.

Улыбнулось тому ж счастие Макару,

И сегодня временщик: уж он всем под пару

Честным, знатным, искусным людям становится,

Всяк уму наперерыв чудну в нем дивится,

Сколько пользы от него царство ждать имеет!..

Антиох Кантемир. Сатира. 1730 г.

Сегодня следы этого одного из древнейших в Москве, точнее – в Китай-городе, монастыря почти полностью исчезли. Почти – потому что памятью о нем осталось название Никольской улицы и Никольской башни Кремля.

Основанный в конце XIV века, первоначально он занимал место между Богоявленским и Ветошным переулками, точно напротив Богоявленского монастыря, под именем Никола Старый Большая Глава. Это положение было продиктовано, скорее всего, военными соображениями, так как включало Николу Старого в единую оборонительную систему города. Однако сравнительно скоро его перевели на участок земли между Заиконоспасским монастырем и Печатным двором, по противоположной стороне дороги-улицы.

В середине ХVI столетия монастырь передали для временного пребывания греческим монахам, а в 1660-х годах царским указом давним насельникам навечно – в благодарность за привезенную ими копию иконы Иверской Божией Матери, для которой впоследствии была выстроена специальная часовня у Воскресенских ворот Китай-города.

Между тем уже в начале XVIII века сильно обветшавший монастырь приняла на свое попечение семья молдавских господарей князей Кантемиров. Здесь была устроена их усыпальница и появилась могила поэта Антиоха Кантемира.

Род Кантемиров происходил от богатого татарина, принявшего в 1540 году христианство и поселившегося в Молдавии. Отец поэта, Дмитрий Константинович, пробыл в качестве заложника в Константинополе с 1687 до 1691 год, изучив за это время в совершенстве турецкий и персидский языки. В Порте он занимал высокие должности, изучая одновременно историю, архитектуру, философию, математику. Им составлено описание Турции и Молдавии.

Николаевский греческий монастырь. Фото к. XIX в.

В 1710 году, во время Русско-турецкой войны, Дмитрий Кантемир получил от турок назначение молдавским князем и должен был принимать участие в военных действиях против России. Его дальнейшие действия оказались полной неожиданностью для Порты. Кантемир счел сложившуюся ситуацию благоприятной для освобождения Молдавии от турецких завоевателей и 13 апреля 1713 года заключил с Петром I обязательство сообщать ему о всех военных действиях Порты. Но Прутский поход оказался для Петра неудачным, и Кантемир с тысячью молдавских бояр эмигрировал в Россию, причем получил здесь княжеское достоинство с титулом светлости, огромные имения в Харьковской губернии, очень большую пенсию и едва ли не главное – право жизни и смерти над прибывшими вместе с ним молдаванами.

Доверие Петра к Кантемиру-старшему было так велико, что во время Персидского похода царь поручил ему руководство своей походной канцелярией и составление всякого рода обращений к жителям Персии.

Богоявленский монастырь. Собор. Галерея южного фасада. Фрагмент. Фото к. XIX в.

Настоятельские кельи. Фрагмент фасада. Фото к. XIX в.

Кантемир-старший был блистательно образованным человеком, к тому же владел французским, итальянским, греческим, латинским, турецким, персидским, арабским, русским и румынским языками. Из-под его пера вышли «История образования и падения Оттоманской империи» на латинском языке, «Древняя и новая история Дакии» – на молдавском, «Историческое, географическое и политическое описание Молдавии», изданное на немецком и русском языках, «Система турецкого вероисповедания», «Мир и душа» и другие. Женат был князь на Кассандре Кантакузен, прямой наследнице византийских императоров. Умер он в 1723 году, завещав все свое немалое состояние тому из четырех своих сыновей, который проявил наибольшее расположение к научным занятиям, а именно Антиоху «в уме и науках от всех лучшего».

Сначала Антиох учился у учителей-греков. На седьмом году его наставником стал один из выдающихся студентов Заиконоспасской академии Иван Ильинский. После смерти отца Антиох Кантемир ненадолго оказывается в Славяно-греко-латинской академии и Академии наук, где особенно ценил лекции по математике и этике Бернулли и Гросса. С 1732 года он находился на дипломатической службе за границей – сначала в качестве резидента в Лондоне, затем в Париже, где и скончался в 1744-м. Согласно его воле, сестра Мария привезла прах брата в Москву и похоронила в родовой усыпальнице. В то время Никольскую улицу, где стоял монастырь, часто называли Священной из-за обилия церквей и иконных лавок, и княжна Мария имела полное основание писать, что совершила погребение брата на самой почитаемой и любезной сердцу москвичей улице, так что прах его «николи не сотрется из памяти народной уже ради одного почтенного погребения».

В начале ХХ века все строения Никольского монастыря были снесены и на их месте архитектором К. Ф. Буссе построено здание с двумя флигелями (№ 11 и 13), в котором просматриваются остатки башни-колокольни. Всему комплексу были приданы черты так называемого псевдовизантийского стиля.

Последним настоятелем монастыря стал архимандрит Амвросий, кроме которого в штате состояло семь иеромонахов, двое иеродьяконов, три монаха и два послушника. Главным источником доходов и существования их оставалась сдача в аренду помещений. Внимания к себе монастырь не привлекал, и сколько-нибудь значительные вклады в него не вносились.

Знаменский монастырь

Сын старший глаголет к отцу:

Отче мой драгий! отче любезнейший!

Аз есмь по вся дни раб ти смиреннейший;

Не смерти скоро аз желаю тебе,

Но лет премногих, как самому себе.

Честнии руце твои лобызаю,

Уст твоих слово в сердце моем выну

(всегда. – Н. М.)

Сохраню, яко подобает сыну.

На твоем лице хощу выну зрети,

Всю мою радость о тебе имети.

Во ничто злато и сребро вменяю,

Паче сокровищ тебя почитаю.

С тобою самым изволяю жити,

Неже всем златом обогащен быти.

Ты моя радость, ты ми свет благий,

Вижду ах светло, како нас любивши,

Егда твоих благ общники твориши.

Несмь аз достоин тоя благодати,

За твой труд и нам Бог то велит дати…

Симеон Полоцкий. Из «Комедии о блудном сыне». 1678–1679 гг.

Родовое гнездо Романовых – оно находилось в Москве. И памятники его сохранялись веками, хотя никто и никогда по-настоящему не проявлял о них заботы: ни государство, несмотря на три века пребывания у власти этой царской династии, ни – и это едва ли не самое удивительное – ее члены.

Герб рода Романовых.

Соборная церковь Знаменского монастыря. XIX в.

Задолго до революции московские справочники перестали упоминать, что на углу Большой Дмитровки и Георгиевского переулка располагались владения Романовых, точнее, Юрия Захарьевича, скончавшегося в 1505 году и погребенного при каменной приходской его церкви Георгия. Дочь покойного Феодосья основала при церкви одноименный монастырь. Отцовский же дом перешел по наследству его сыну Роману Юрьевичу, давшему фамилию своим потомкам.

Среди детей рано умершего Романа Юрьевича были сыновья Данила и Никита и дочь Анастасия, выбранная впоследствии в супруги Ивану Грозному. В жизнеописании Геннадия Любимоградского, составленного его учеником Алексием, есть примечательная подробность. Преподобный, поселившийся в костромских лесах, на Сурском озере, в один из приходов в Москву посетил дом овдовевшей боярыни Юлиании Федоровны и, благословляя ее детей, предсказал маленькой Анастасии: «Ты еси розга прекрасная и ветвь плодоносная, будеши нам государыня царица».

После того как в 1547 году пророчество преподобного сбылось, царица Анастасия Романовна воздвигла около того же семейного Георгиевского монастыря церковь Анастасии-узорешительницы (разобрана в 1793 г.) и много благодетельствовала монастырю Геннадия. Скончавшийся в 1565 году инок был автором «Наставления начального иноку», очень ярко рисующего условия монашеского бытия тех лет.

Из богатого наследства отца младшему сыну Никите Романовичу достался двор на Варварской улице. Романа Юрьевича, окольничего по чину, участвовавшего в походе 1531 года в качестве воеводы, не стало в 1543-м. Его сын Даниил был возведен в сан окольничего в связи с венчанием сестры с Грозным. Годом позже он получил сан боярина, отличился в Казанском походе, особенно при взятии Арского острога, в походах против крымчаков и литовцев в 1556–1557, 1559 и 1564 годах и скончался в 1571-м. Не менее богатым был послужной военный список и Никиты Романовича. Он участвует в шведском походе 1551 года, воеводой в Литовском походе в 1559, 1564–1577 годах. Его не обходят и придворные чины. В 1563-м он становится дворецким и боярином, в 1584–1585 годах участвует в управлении государством. Из жизни он уходит в 1585-м, приняв монашество под именем Нифонта.

Никита Романович был женат дважды. Первая его супруга – Варвара Ивановна Ховрина, и отсюда один из вариантов происхождения романовского двора на Варварке: приданое невесты из рода богатейших сурожских купцов, заселивших одними из первых эту улицу. Вторая – княжна Евдокия Александровна Горбатая-Шуйская. Пятеро сыновей Никиты Романовича приобрели большое значение при царском дворе, всего же их было семь и пять дочерей, благодаря бракам которых Романовы смогли породниться со всей знатью. Здесь князья Сицкие, Черкасские и даже Годуновы. Племянник будущего царя женился на Ирине Никитичне Романовой.

Палаты бояр Романовых на Варварке. Фото сер. XX в.

Отважные в походах, ловкие в придворных интригах, Романовы отличались еще и редкой родственной сплоченностью, что делало их клан особенно опасным для Бориса Годунова. К тому же сам Никита Романович был еще и превосходным хозяином. Его дом и вотчины отличались редкой ухоженностью, использованием всякого рода иноземных новинок в организации хозяйства, ведении полевых работ. Не менее важно и то, что боярин усиленно поощрял научные занятия своих сыновей, не жалел средств на их образование, не запрещал общения с иностранцами и, в частности, с английскими купцами и посланниками, жившими в соседнем с ними домовладении – в Старом Английском дворе. И если владение латинским, греческим, тем более польским языком в культурной боярской среде считалось в порядке вещей, то английский, конечно, представлял редкость. Но именно его и знал Федор Никитич, будущий патриарх Филарет.

Но конец процветанию романовского дома был положен в 1601 году. Расправа Бориса Годунова с ненавистной и казавшейся слишком опасной семьей отличалась редкой жестокостью. Александр Никитич, который в 1585-м году находился во дворце в день приема литовского посла, а уже в следующем году занимал должность наместника Каширского, в 1591-м участвовал в походе против крымского хана Казы-Гирея и в 1598-м удостоился боярского сана, потерял боярство, был сослан, по словам летописца, в Усолье-Луду и там удавлен. Чем дальше от Москвы это будет сделано, тем лучше!

Михаил Никитич, стольник в 1597-м, окольничий в 1598-м, оказался в Ныроле, где скончался от голода. Василий Никитич, стольник, отправлен в Яренск, оттуда в Пелым, где умер, прикованный к стене. Иван Никитич, по прозвищу Каша, тоже оказался в Пелыме, но сразу после смерти брата в 1602 году был переведен в Нижний Новгород и даже возвращен в Москву. В день коронации Лжедмитрия удостоился боярского сана, в 1606—1607-м «сидел воеводою» в Козельске и на берегах реки Вырки одержал победу над отрядом князя Массальского, выступавшего сторонником Тушинского вора. Ему довелось быть при возведении на престол племянника и играть при его дворе значительную роль. Его жизненная удача перекликалась с удачей Федора Никитича.

Расправа Бориса Годунова именно с ним была поначалу особенно жестокой: его насильно постригли в монахи под именем Филарета и сослали в Антониев Сийский монастырь Архангельского уезда.

Родились молодые Романовы на Варварке, но вернуться туда вместе с родителями уже не смогли. Черная ряса положила вечный предел между ними. К тому же Филарет не отказался от дворцовых интриг. Лжедмитрий делает его митрополитом Ростовским и Ярославским. Но вскоре при взятии Ростова митрополит Филарет попадает в плен к отрядам Тушинского вора, который, в свою очередь, предлагает былому претенденту на престол сан патриарха, на что Филарет дает согласие.

Патриарх Московский и Всея Руси Филарет (Романов).

Вернуться в Москву Филарету удается только после развала Тушинского лагеря. Он участвует в свержении царя Василия Шуйского и поддерживает брата Ивана Никитича, вошедшего в состав Семибоярщины. Решение последней пригласить на русский престол польского королевича Владислава, сына правящего польского короля, поддерживали оба брата. Соответствующий договор был заключен с гетманом Жолкевским. Филарет возглавил «великое посольство» в Польшу, которому предстояло уладить все формальности. За все это бурное время заниматься московским двором, как и вотчинами, патриарх Филарет не мог. На Варварке оставалась Великая старица с сыном Михаилом.

Московское посольство приехало в Смоленск, где в то время находился король Сигизмунд. Однако добиться согласия с ним не удалось. Более того, послы были арестованы и отправлены в качестве заложников в Польшу. В Варшаве патриарху предстояло прожить до 1619 года, когда царем Михаилом Федоровичем было подписано Деулинское соглашение и прекращена многолетняя война. Филарет теперь становится законным патриархом.

Властный, «нравный», не терпящий никаких возражений, Филарет в действительности присвоил себе царское положение. Государственные бумаги подписывались двумя «государями» – Филаретом и Михаилом. Михаил Федорович, год от года взрослея, все равно не обретал нужной силы воли, чтобы противостоять отцу. Не меньшее влияние на него имела и Великая старица. Несостоявшаяся семейная жизнь угнетала обоих родителей, но они не могли и не хотели преступать правила монашеских условностей, виделись редко, только на людях.

Но вот когда 26 января 1631 года скончалась Великая старица, Филарет не захотел, чтобы их родовое гнездо заняли другие, пусть даже родственные люди. Постановлением патриарха на «государевом дворе» был основан Знаменский монастырь. Сам Филарет пережил жену всего на два с половиной года.

Хотя после вступления Михаила Федоровича на престол двор на Варварке был «поправлен», настоящего ремонта в нем не производилось. К тому же в 1626 году пожар, вспыхнувший 3 мая, опустошил всю улицу, а вместе с ней и Старый государев двор, как его станут называть. Это обстоятельство позволило расширить Варварку, но главная каменная палата на углу Псковского переулка была оставлена нетронутой. Из населения здесь упоминаются только Знаменской церкви протопоп Иаков с двумя священниками и другими лицами церковного клира. В год основания монастыря царской грамотой он был наделен родовыми населенными имениями, принадлежавшими Великой старице.

Приведенный в порядок монастырь вновь сильно пострадал во время пожара 1668 года. Согласно обращению к царю игумена Арсения, «бьют челом богомольцы твои Знаменского монастыря, что на вашем государевом старом дворе твое царское богомолие – монастырь выгорел со всеми монастырскими службами и с запасьем, на церквах кровли обгорели и ваше государское стариннное строение – палаты – убогим, ныне построить нечем; место скудное; погибаем вконец».

Варварка в XIX в.

Между тем в выходах государей в XVII столетии постоянно упоминается, что царь с боярами и патриарх «со властьми» бывали в монастыре на празднике у малой вечерни, всенощной и обедни. Перед праздником на Сытном дворе наливалась в монастырь «лампада воску». От монастыря в этот день подносились иконы Знамения Богородицы со святой водой в «вощанках» (вощеная ткань или бумага), всем членам царской фамилии, патриархам и именитым боярам. Восстановление Знаменского монастыря происходит уже после смерти царя Алексея Михайловича. Просьба к нему монашествующих осталась без ответа. Судьбой обители начинают заниматься царь Федор Алексеевич и Милославские – его родственники по матери. Ансамбль монастырских построек в дошедшем до нас виде относится именно к этому периоду – 1670– 1680-е годы.

Старый государев двор. Палаты VI–VII вв. Фото сер. XX в.

Здесь стоит вспомнить, что расположенный на вершине холма, Старый государев двор первоначально скорее всего составлял одно из звеньев обороны Великого посада – будущего Китай-города. С развитием Китай-города он оказался в центре так называемого Варварского крестца – перекрестка, определяя собой все построение улицы. В начале XVII века он имел три каменных строения, причем две палаты «на нижних погребах» и одну – выходившую непосредственно на Варварку – «на верхних погребах», а также домовую церковь Знамения. В 1670—1680-х годах на территории Старого государева двора возводится огромное здание Знаменского собора, Игуменские и Братские кельи, каменная ограда со Святыми воротами, перестраивается каменная палата «на верхних погребах» – жилой дом Романовых.

Строят Знаменский собор в 1679—1684-х годах костромские мастера под руководством Федора Григорьева и Григория Анисимова по договору за 850 рублей, пожалованных боярином И.М. Милославским. В первом этаже находилась теплая церковь Афанасия Афонского, обширная одностолпная монастырская трапезная с Хлебодарной и Кладовой палатами. На втором этаже располагалась холодная церковь Знамения и ризничная палата. Церковь окружали большие двухъярусные галереи с выступающими далеко вперед нарядными крыльцами. К юго-западному углу галерей примыкала высокая шатровая колокольня (разобрана в конце XVIII века из-за большой осадки фундамента).

Как и все церковные постройки Москвы XVII века, собор поставлен на высоком подклете, а из-за слабости грунта под него забито 2486 дубовых свай.

Очень важное значение для монастыря имели Казенные кельи. В них жили должностные лица, которые вели монастырское хозяйство, хранилась денежная казна и документы – царские и патриаршии грамоты, купчие крепости, завещания. Известно, что царь Михаил Федорович подарил монастырю несколько вотчин в Московском и Бежецком уездах: села Яганова, Хоботское, пустоши Куминку, Царицын Луг. По Переписной книге 1678 года Знаменскому монастырю принадлежало 299 крестьянских дворов.

В 1668 году палаты пострадали от пожара и в 1674-м были почти полностью разобраны. Сохранился лишь подвал, на основе которого мастер Мелетий Алексеев в тот же год возвел по договору с монастырем палаты кирпичные со сводчатыми перекрытиями. Первоначально они служили жильем игумену, с 1678 до 1752 года использовались в качестве казенных келий, позже сдавались в аренду.

Строителями Знаменского собора одновременно с ним возводятся Игуменские кельи. Расположенные вдоль Варварки, они отделены от улицы небольшим расстоянием. Их отличает предельная строгость архитектурного решения: два этажа под высокой кровлей, небольшие, скорее похожие на бойницы, проемы окон, Федор Григорьев и Григорий Анисимов на редкость удачно вписали здание в пространство двора, подчеркнув величественность и значительность главного собора. Весь монастырь был обнесен каменной оградой.

Но уже ко времени вступления Петра I на престол состояние Знаменского монастыря было признано неблагополучным. Сказалась слабость грунта, расположение построек на косогоре. Почти все крыши разрушились. На материальном положении монастыря существенно отразилось то обстоятельство, что в 1704 году здесь, в кельях у задних ворот, поместили колодников и арестантов с солдатами, которые своими криками, попрошайничеством отпугивали и так немногочисленных молящихся.

Нижняя палата. Интерьер. Фото сер. XX в.

Знаменский монастырь. Собор. Трапезная палата. Фото сер. XX в.

Следующий удар благосостоянию монастыря нанес указ 1720 года о каменных мостовых, которые должны были устраивать домовладельцы. В общей сложности на долю монастыря, учитывая его владения в Замоскворечье, пришлось более 500 квадратных сажень. Никаких льгот «родовому гнезду» не последовало. Наконец, монастырь сильно пострадал и от страшного московского пожара 1737 года.

Вступая на престол, Елизавета Петровна распорядилась поновить монастырь, но на очень ограниченные средства, а также восстановить родовое жилье. Во всяком случае, в 1776 году профессор Х. А. Чеботарев, первый ректор Московского университета и первый председатель Московского общества истории и древностей российских, еще видел собственными глазами остатки «родительского дома фамилии Романовых». В 1784–1789 годах часть монастырской стены заменили колокольня и примкнувший к ней корпус монашеских келий, представляющий интересный пример архитектуры московского классицизма. Колокольня состоит из вытянутого вверх четверика и поставленной на него звонницы – восьмигранной башни, увенчанной фонарем с небольшой главкой и крестом. В нижнем четверике находятся две арки, служившие главным входом в монастырь.

Елизавета Петровна.

Монастырь испытывал постоянные материальные затруднения. Никакие жалобы и петиции на высочайшее имя не помогали, так что собственно дом Романовых в конце XVIII века приходилось постоянно сдавать внаем. Известно, что поочередно в нем жили московский купец Иван Болховитинов, купец греческого происхождения Метакса и нежинский грек Георгий Горголи, который за свой счет произвел ремонт палат.

События Отечественной войны 1812 года по существу не затронули монастыря. В нем, по счастью, поместился французский провиантмейстер, прежде состоявший на русской службе и потому с уважением отнесшийся к монастырскому достоянию. После ухода французов в Знаменском монастыре некоторое время жил архиепископ Августин. При этих обстоятельствах удалось даже полностью сохранить монастырский архив, который был помещен в нишах ризницы и заставлен тяжелыми, неподъемными шкафами.

Ремонт монастыря после Отечественной войны носил поверхностный характер. Комиссия, занимавшаяся восстановлением Москвы, запретила какие бы то ни было достройки и перестройки. В этом отношении архитекторам пришлось противостоять архимандриту Аристарху, который в 1821 году хлопотал перед митрополитом Филаретом о сносе дома Романовых и его строительстве заново и на новом, более удобном месте.

Первым из императоров проявил заинтересованность Знаменским монастырем Александр II. В 1856 году последовало его распоряжение восстановить фамильное гнездо, открыв доступ в него как в музей.

Создание музея было поручено комиссии в составе председательствующего – князя И. А. Оболенского, директора Оружейной палаты А. Ф. Вельтмана, архитектора Ф. Ф. Рихтера, археологов И. М. Снегирева, Б. В. Кене и А. А. Мартынова. Не располагая еще данными о том, что здание построено как казенные кельи в конце XVII века и на подвале ХVI (документы об этом были обнаружены только в 1865 году), комиссия решила создать нарядный типологический боярский дом с надстроенным теремом.

Закладка состоялась 31 августа 1858 года в присутствии императора. "На закладке при входе на паперть государя встретил митрополит Филарет с напрестольным крестом в руке – вкладом матери царя Михаила великой инокини Марфы. При митрополите стоял придворный протодиакон с кадилом патриарха Филарета Никитича. Под сенью хоругвей оба иеромонаха держали в руках храмовый образ Знамения Богородицы, родовой бояр Романовых, царское моленье Михаила Федоровича.

Братский корпус. Фото XX в.

Рубль Елизаветы.

В приготовленное место для закладки государем и августейшей фамилией были положены новые и древние монеты, поднесенные членами комиссии по постройке. Так, И. Снегиревым были поданы на блюде серебряные и золотые монеты чекана 1856 года, в память коронования государя, – год, в который повелено возобновить романовскую палату; А. Вельтманом – золотые и серебряные монеты 1858 года, в свидетельство действительного начала работ для обновления этого древнего памятника; Г. Кене – золотые и серебряные монеты времен царя Михаила Федоровича в память того, что в означенном доме родился и возрос этот государь, первый из поколения Романовых; известным нашим археологом архитектором А. А. Мартыновым – серебряные монеты царствования Иоанна Грозного как свидетельство, что здание было построено при этом государе.

Возобновление палаты было окончено 22 августа 1859 года, и она освящена в этот же день в присутствии государя императора. Древняя боярская палата была построена в четыре этажа: первый, подвальный этаж, или так называемое в древности погребье с ледником и медушею; второй, нижний этаж, или подклетье с людской, кладовою, приспешнею, или поварнею; третий, средний этаж, или житье с сенями, девичьею, детскою, крестовою, молельною и боярскою комнатою; четвертый, где находятся вышка, опочивальня и светлица.

Все комнаты внутри были убраны старинными предметами или сделанными по старинным образцам. На восточной стороне палаты в среднем жилье выступает висячее крыльцо, или балкон, глядельня. Над ним в клейме – герб Романовых; под ним в нише – надпись на камне, начертанная уставною вязью, гласящая, при ком и когда начата и окончена постройка". Так описывает эти события М. И. Пыляев в «Старой Москве».

Выполняя царское указание, комиссия придала комнатам музея особенно богатое и не имеющее отношения к XVII веку оформление в виде новых изразцовых печей, паркетных полов, парчи с царскими вензелями, которая была изготовлена специально для обивки стен. Свод главной палаты получил роспись, а в окна вставлены зеркальные стекла. Кроме того, архитектор Ф. Ф. Рихтер, подражая строительным приемам XVII столетия, не только соорудил чердак, но и поставил со стороны двора новое крыльцо, а над зданием соорудил новую кровлю. Из очень простого по планировке здания кельи превратились в сложное сооружение. И если говорить о его исторической ценности, то это прежде всего первый образец, или один из первых, русской реставрации в ХIX столетии. Ныне существующая в доме экспозиция представляет детали боярского быта, хотя до сих пор нельзя сказать, чтобы ученые имели о нем достаточно полное представление.

Палат в Москве было много, разных и в чем-то одинаковых – стиль времени всегда отчетливо выступает в перспективе прошедших лет, – но всегда бесконечно далеких от пресловутого теремного колорита.

Когда палата больше по размеру, каждая стена решается по-своему: на одной сукно, на другой тронутая позолотой и серебрением роспись, на третьей кожа. Появляются здесь в 1670-х годах и обои. Первые! За отсутствием западного товара их имитировали на грунтованных холстах (например, «обрасцы объярей травчетых»), которые натягивались на подрамники, а затем уже крепились на стенах.

Но обивка служила главным образом фоном. На стенах щедро развешивались зеркала, которые только в личных комнатах еще прятались иногда в шкафах, иногда задергивались занавесками. Никакой симметрии в их размещении не соблюдалось. Размеры оказывались разными, рамы – и простыми деревянными, и резными золочеными, в том числе круглыми, и черепаховыми с серебром – отзвук увлекавшего Европу стиля знаменитого французского мебельщика Шарля Буля, и сложными фигурами, как, например, «по краям два человека высеребрены, а у них крыла и волосы вызолочены».

Зеркала перемежались с портретами, пока еще только царскими, гравюрами – «немецкими печатными листами» и картами географическими – «землемерными чертежами» на полотне и в золоченых рамах. Из-за своей редкости гравюры и карты ценились наравне с живописью.

Так же свободно и так же в рамах развешивались по стенам и «новомодные иконы». Были среди них живописные на полотне, были и совершенно особенные – в аппликативной технике, когда одежды и фон выклеивались из разных сортов ткани, а лица и руки прописывались живописцем.