Текст книги "Символ смерти. Тайный мир Нарцисса и его Жертвы"

Мне было 6 лет, когда на меня обрушился весь мир, в котором я была не нужна никому. Слава богу, что осознать это в таком возрасте невозможно. Но подсознание не спит, все фиксирует, психика формирует свои защиты. Копит материал для будущей работы с аналитиком.

Понимая, что мое положение зависит от двух ненавидящих друг друга женщин, каждая из которых в этом конфликте хотела иметь численный перевес в моем лице, я неосознанно начала ими манипулировать, жалуясь одной на другую, поддерживая каждую в отдельности, а по сути, стравливая их между собой. Разумеется, я это делала интуитивно, не имея никакой очевидной стратегии, я просто выживала. Меня ловили, но что предъявишь ребенку? И все продолжалось по кругу. Я не понимала, что делаю, а им, видимо, не надоедало в эту игру играть.

Папа все же появился в моей жизни, стал приезжать раз в год, когда мне было 9 лет, забрал меня летом и привез в свою семью, где я познакомилась с его детьми, женой, провела с ними месяц. Узнала бабушку, дедушку, тетю и дядю. Мне было очень хорошо, меня приняли как родную, спасибо им за это. В моем детстве было мало светлых пятен, это одно из них.

Папа ушел из жизни рано. Погиб, разбившись на байке в горах. Его хоронили в закрытом гробу, так как показать то, что от него осталось, было невозможно. Ничего не осталось. Падал с огромной высоты. Я об этом узнала не сразу, получила письмо от его жены. Помню, как громко закричала, прочтя первые строки: «Папы больше нет!» У меня и так его было мало, а теперь и совсем не стало.

Понять, что живешь плохо, можно лишь тогда, когда есть с чем сравнить. Видя свою жизнь и своих друзей, невольно вторгаясь в их личное пространство, я завидовала многим. О них заботились, их любили, а для меня эта радость была недоступна, я не понимала, чем они лучше меня.

Первый активный контакт с реальностью произошел в 1 классе, когда кроме зависти я почувствовала еще и очень глубокую обиду. К празднику в школе всем было дано задание для взрослых: сшить костюмы для выступления. Желтые нарядные юбочки и кофточки. Мы должны были танцевать, быть «веселыми утятами». Маменька кивнула, пообещала сшить и исчезла из дома на неделю. Бабка как могла вместе с соседкой сляпала мне что-то из марли в последний момент, кое-как выкрасила это в желтый цвет. Когда я пришла в школу, развернула их «произведение» искусства, посмотрела, что было у остальных… то горько заплакала. Директор школы, чья дочка училась со мной в одном классе, была доброй и отзывчивой женщиной, дала мне ее невероятно красивый костюм, девочка танцевать не смогла, заболела. Возвращая это нежное чудо, воздушное суфле, случайно мне доставшееся, я чувствовала себя абсолютно несчастной. У меня до сих пор трепетное отношение к вещам желтого цвета. Они у меня есть, но я их не ношу: «не мое – чужое», «придется вернуть». Подсознание иногда преподносит нам сюрпризы в таком неожиданном формате.

Когда мне было 8 лет, у нашего серпентария появилась возможность разделиться, разъехаться, бабке за выслугу лет от ее предприятия дали новую квартиру. Был такой бонус от государства в советское время. Обе змеи размышляли неделю. Потом собрали вещи и поехали вместе. Почему иная жизнь, без борьбы и скандалов, замаячившая на горизонте, никого не привлекла? Мне кажется, что эти два «сиамских близнеца» просто уже не могли жить друг без друга. Уйдет та, привычная скандальная часть их жизни, что останется? Чем заполнить пустоту? Они обе решили, что остаются вместе «ради меня». Жаль, мне нечем было их «отблагодарить».

Примерно в этот момент маменька обзавелась новым мужем, которого по привычке притащила к нам в дом. Сомнительное решение, зная нашу бабку и имея квартиру хоть уже и больше предыдущего кукольного домика, но все же недостаточно большую для такой семьи. Тем не менее семейная жизнь приобрела какой-то новый формат, правда, ненадолго.

Странная реакция была у моей матери на это замужество. С одной стороны, она наконец-то закончила свое образование, поучила диплом «заборо-строительного» техникума, а с другой, один раз чуть не умерла от перитонита, ее спасли еле-еле, разорвался аппендикс. А второй раз ее чуть не парализовало, была проблема с позвоночником. А теперь я поясню: новые родственники в лице матери мужа и его сестры не приняли нашу дворняжку в свою породистую стаю, невестка из-под забора им была не ровня и они как могли ей это демонстрировали. Могла ли моя нарциссическая маменька, желавшая быть центром вселенной, такое вынести? Нет, конечно. Ее тело отреагировало на такое отношение раньше, чем мозг, – разрушениями. Последовал развод.

Маменька продолжила поиски своего счастья. В ее жизни и поведении появились новые нюансы. Она если пила, то допивалась до синих огурцов. Поэтому часто терялась сама и теряла то, что было при ней. Зонты, кошельки, часы, деньги, украшения, части одежды. Я испытывала невероятный стыд за нее.

Но жизнь шла вперед. Я подрастала, становилась более оформленной, что вызывало зависть у матери, так как ее кавалеры все больше и больше залипали, глядя на меня. Скандалы в доме продолжались, но теперь уже «пело» трио. Я приняла активное участие в этом проекте, ссорясь и с бабкой, и с матерью то по очереди, то одновременно. Били меня реже, но все же доставалось. Причем особенно усердствовала маменька, она перехватила инициативу у бабки. Мне было 15 лет, когда при очередном разбирательстве она размахнулась, а я, поймав ее руку, прошипела, что если это повторится, то пусть не обижается. Наверное, была убедительна, активное махание руками прекратилось.

Неожиданно маменька остепенилась, у нее появилось новое знакомство. Она начала встречаться с человеком «при должности», появился стимул ему соответствовать. В доме снова поселился мужчина. Скандалы поутихли. Бабке (не знаю уж чем) он понравился. Может, его военное прошлое сыграло свою роль. Что касается меня, то никто мной не интересовался, я жила своей жизнью.

Глава 3. Думаем, что начали, а на самом деле продолжили

Мы такие, какими нас сделали, даже если мы об этом не просили.

Есть теория, что наша первая любовь так или иначе, но отразит наш следующий, более взрослый выбор и проявит тенденцию в выстраивании отношений. В моей истории все это проигралось по полной программе.

Я нравилась мальчишкам, была живой и веселой, сама не знаю, как мне это удавалось, учитывая жизнь, которая у меня была. За мной ухаживали, но я выбрала того, кто, проявляя ко мне интерес, оставался при этом загадочно отстраненным и холодным. Сейчас я могу уже объяснить себе и другим, что это были робкие попытки найти свою любовь там, где меня любить и ценить вряд ли будут. Я уже начала простраивать свою будущую жизнь. Мне нравились яркие, притягивающие к себе внимание, но люди с холодными сердцами, неспособные дать то, что от них ждут.

Первая любовь была связана с дачей и летом, закончилось лето, ушла любовь. Она не травмировала, оставила грустный осадок, который быстро исчез.

Когда я училась в 10 классе, в мою жизнь въехала дискотека. Я познакомилась с ним: харизматичный, с яркой внешностью плейбоя. Сценарий начался со взаимного интереса. Потом перешел в бурный роман. Он пьянил, дурманил, обволакивал, погружал на дно, чтобы потом поднять на волне под небеса. Первая любовь на этом фоне выглядела как детское увлечение, она затерялась в уголке памяти и почти уже никак не напоминала о себе, словно ее и не было.

Мы окончили школу, я поступила в институт, а он уехал в Питер поступать в военное училище. Наступили черные дни в моей жизни. Разум понимал всю важность этого решения, мы определяли свое будущее, но душа разрывалась в разлуке. Я плакала каждый день, утопая в боли и отчаянии. До сих пор не знаю, он провалил экзамены от отсутствия знаний или завалил их нарочно, чтобы был повод вернуться. Разумеется, мне была рассказана вторая версия. Но какое это имело значение, главное – мы снова вместе. Он вернулся и поступил в институт, где был минимальный конкурс, прыгнул в последний вагон уходящего поезда, почти все вузы уже закончили набор.

Мы продолжали встречаться, были счастливы. В 19 лет меня посетила идея выйти замуж, и я, недолго думая, ее озвучила. Что меня толкало в этот брак? Желание выйти в открытое плавание взрослой жизни, подсознательно я мечтала избавиться от контролирующей и давящей матери, от занудства злобной бабки, став взрослой – женой. Они меня достали так, что сил уже не было. Не имея особых причин рвать друг друга на части, они наконец-то объединились, чтобы со вкусом доесть меня.

Сейчас я уже могу сказать, мой будущий муж особого восторга от перспектив брака не испытал. Мое предложение он даже некоторое время обдумывал. Но я была очень настойчивой.

Маменька была не в восторге от моего выбора. Кривила лицо и говорила, что он мне не пара. Не знаю, кто в ее понимание был для меня парой. Она со своим-то выбором не очень могла разобраться.

Была ли моя замужняя жизнь счастливой и гармоничной? Нет. Я взяла на себя роль локомотива: принимала решения, управляла процессами, а он стоял в стороне, следя за тем, чтобы его интересы были соблюдены. Были проблемы: когда ему в рот попадал алкоголь, то границ не видел, нормы не было, становился агрессивным и его тянуло на подвиги. Почему-то я предпочитала этого не видеть.

Самое интересное, что тема алкоголизма в его семье стояла остро. У него алкоголиком был отец. Наедавшись до чертей, он гонял жену, двоих сыновей (еще был старший брат), громил дом. Когда моему мужу было 12 лет, он выкинул отца из дома, пообещав свернуть шею, если вернется. Почему младший ребенок встал на защиту матери, а не сама мама встала на защиту детей и себя? Где прятался старший брат?

Папаша отвалил. Но оставил сыну наследство. Свою программу: систему жизненных ценностей, правила адаптации и выживания через саморазрушение. Страшный подарок.

Позднее у мужа к агрессии добавились шалости: искать внимания на стороне. Находил на работе, в институте, где-то еще, мест было достаточно. Знала я об этом? Нет, но чувствовала. Угадывала по пассивным признакам. Признаться себе в этом у меня сил не было. Выяснять с ним отношения – тоже. Не было готовности к расставанию. Я уговорила себя, что у него это «детское» и вот-вот он повзрослеет. Ведь не захочет же он меня терять? Разумеется, он повзрослел. А вместе с ним выросли и его пороки.

Как интересно работала психика: я уговорила себя, что во мне много ценности для него, при этом не желая признавать, что именно отсутствие моей ценности и толкает его идти на сторону. Сколько женщин живут в подобной фантазии, терпеливо ожидая, когда мужчина нагуляется и вернется в семью, где все сделают вид, что ничего не случилось, будут продолжать существовать до его очередного загула с мыслью, что он любит, поэтому не уходит совсем. Откуда берется такое терпение? Почему это называют любовью, ведь по факту это просто зависимость? Такая же, как, например, от алкоголя или наркотиков.

Терпение от бесхребетности, которая пассивно поддерживает ситуацию. Одному дает право продолжать жить в свое удовольствие, а другому страдать. Нет любви там, где один обесценивает, унижает другого, размениваясь на разовые удовольствия. Мужчина не уходит потому, что его все устраивает. Женщина продолжает сохранять то, чего уже давно нет, из страха остаться одной. Даже не осознавая, что уже давно одинока. Нет готовности принять реальность, посмотреть ей в глаза.

Страх одиночества поглощающий, люди боятся выходить из деструктивных отношений, потому что дальше следует мысль: «Расстанусь, а что потом? Я никому не нужна». Почему с этим страхом так трудно распрощаться? Потому, что он был закреплен в детстве, в основе его лежит травма «брошенного» ребенка. Она равна страху смерти. Ребенок не умеет заботиться о себе, ему не выжить без взрослых. Он вырастает, уже, казалось бы, должен научиться справляться с этой задачей. Но бессознательно детский страх закрепился и вырос вместе с ним.

Общество тоже подливает масла в огонь, коллективное бессознательное формирует позицию, что женское одиночество говорит о ее неполноценности. Есть желание кинуть в нее камень: если нет мужа, ты до сих пор никого не родила, то с тобой что-то не так, ты неполноценная, ты никому не нужна, бракованная. Хотя собственную неполноценность нельзя компенсировать партнером или статусом матери-героини. Это путь в невроз.

Не плохо быть одной, намного хуже быть в отношениях, оставаясь в одиночестве.

Будем объективны: мужчина тоже может быть одинок в паре и испытывать страхи. Он поддерживает статус «не быть подлецом», оставаясь с теми, с кем несчастен. Поэтому идет искать компенсацию в работе, хобби, ищет параллельные связи, топит себя в алкоголе и наркотиках, не видя иного способа справиться со своими разочарованиями, другого пути решения вопроса. Очень может стать домашним тираном, абьюзером, наказывая себя и других, жалея себя за то, что живет жизнью, которая приносит разочарования.

Если у тебя нет длинных волос, ты можешь себе объяснить, почему подстриглась, а вот то, что нет партнера, – очень сложно. И начинаешь додумывать: «Я ущербная» или «Не очень-то и хотелось, мне и одной прекрасно».

Первая позиция – поддержание состояния жертвы, требующей себя пожалеть, вторая – ответ социуму и тоже жертвенный, только с агрессией. На самом деле правильная реакция: мне плевать на то, что кто-то там обо мне думает, важно, что чувствую я и разобраться с тем, почему я так чувствую. Возможно, мои требования к партнеру завышены, или я хочу от него совершенно противоречивых качеств (ботаника брутального), или я хочу, чтобы партнер пришел и наладил мою жизнь, сделал все, чтобы я наконец стала счастливой, решил все мои проблемы. И теперь я очень удивлена, странно как-то, что ко мне из желающих очередь не стоит. Либо идут те, кто хочет за мой счет решить свои проблемы.

Прививка от страха одиночества – самодостаточность. Когда тебе хорошо от того, что ты у себя есть. Когда ты не испытываешь тревожности от уединения, желания побыть с собой, когда ты умеешь наполняться сам, без ожидания, что кто-то придет и даст то, чего в тебе нет. Неважно, ты один или в паре, важнее – счастлив ты или нет.

Если мы посмотрим вокруг, то наткнемся на два уровня семейных отношений. Первый: пара вместе потому, что так легче выживать (оплачивать счета, ипотеку, поддерживать некий уровень жизни). А второй – потому, что им вместе интересно, хорошо. Про второй вариант все понятно. А вот первый… мысль остаться одной делает дыру и в этом заборе. Нет достаточно средств для поддержания определенного уровня жизни, нет эмоциональной подпорки. И это тоже будет являться источником страха – лишиться некого подобия комфортного сосуществования с другим.