Текст книги "Мой новый твой мир"

Глава 26

С того дня прошло несколько недель, за которые мне так и не представился случай поговорить с преподавателем о произошедшем. На занятиях я это сделать не могла, а после он сразу исчезал, да так быстро, что я просто не успевала его перехватить. В кабинете он не появлялся, а дверь в основную часть дома была всегда заперта. Ссадины, что остались после странной, совершенно невероятной стычки с Акселем, прошли, как и предсказывал Роутек, за пару дней, и дальнейшие дни полетели в уже привычном ритме: учеба, практика, домашняя работа и редкие, я бы даже сказала, мимолетные встречи-столкновения с Риком Броуди, во время которых мне изредка доставались молниеносные, но невероятно горячие поцелуи, что-то и дело норовили опуститься ниже. Вновь и вновь зажатая в очередном укромном уголке, я словно бабочка, пришпиленная к стене, замирала в руках мужчины.

Он что-то торопливо шептал, только я была не в состоянии ничего разобрать, оглушенная его напором. Горячие ладони гуляли по телу и постоянно норовили забраться в ворот блузки или задрать форменную юбку, открывая доступ к белью. Губы впивались в поспешно оголенные ключицы, оставляя на них некрасивые фиолетовые следы.

И каждый раз я вырывалась, отталкивая мужчину, если ощущала, что его руки непозволительно близки к тому месту, где тугим узлом скручивалось желание. А потом смотрела, как он торопливо исчезает в конце очередного длинного коридора главного корпуса Академии. Стояла и кусала от досады губы, сдерживая от недопонимания и обиды поток слез.

Я же не дура, понимала и точно знала, чего он хочет, но боялась того, что именно скрывается за его действиями. Странное чувство внутри противилось моим собственным желаниям, вынуждая вновь и вновь отталкивать Броуди. Отталкивать и ждать, только я сама не понимала, чего именно.

Рик говорил со мной только во время лекций. Его слова были, как и прежде, наполнены восхищением и одобрением, взгляд блуждал по моему лицу, явно цепляясь за румянец смущения на щеках. А потом он вот так ловил меня, словно огромный черноглазый паук, и утаскивал в укромный уголок, опутывая своей паутиной. Или я сама по своему собственному желанию уже давно запуталась в ней? Самым неприятным осадком оставались именно эти встречи. Если в первые дни мне казалось, что вот оно – моя мечта становится реальностью, то сейчас я стала замечать и многое другое.

И та мимолетность, и легкое пренебрежение, словно он вспоминал обо мне, только когда я попадалась ему на глаза. И как он дергал уголком губ, разворачиваясь спиной и спеша прочь, и как «цыкал», исчезая в очередной аудитории. Словно я одна из миллиона других.

Все чаще я ловила себя на мысли, что совсем не о таких отношениях, если это можно было вообще назвать «отношениями», мечтала длинными ночами без сна. А на следующий день мы снова встречались взглядами, и все повторялось.

Решив наконец поговорить нормально и желательно сделать это как можно дальше от стен Академии, я поспешила на лекцию, надеясь дать ему понять, что хочу встретиться. Я даже была готова в очередной раз оказаться зажатой в укромном уголке, только бы поговорить с ним.

Сходить на кафедру или передать ему сообщение я побоялась. Все же, пока мужчина не согласился на открытые отношения, я старалась уважать его желание скрыть наши встречи. Только вот Рик Броуди в очередной раз исчез, вместо него лекции вела все та же Лидия Грон. Собравшись с силами и отправившись после занятий на кафедру, я застала там растерянную Мари, также не понимающую, куда подевался шеф. Вообще после нашей последней встречи Рик вел себя более чем сдержанно и отстраненно. Сначала я злилась, потом вновь стало обидно. Вот только вчера, выловив меня в темном переходе между этажами главного здания, мужчина сграбастал меня, крепко обнял и прошептал:

– Я так скучаю…

А затем он поцеловал меня, словно в губы клюнул, и унесся вниз по лестнице, не иначе опаздывал куда-то. А я стояла и мне было противно от самой себя. Именно тогда я и решилась на отчаянный шаг.

– Не знаю, Кира! – Мари дернула плечом. – Утром сообщил, что не будет его, и все. Ни ответа, ни привета. Зато эта вот… – Девушка повела плечом, неприязненно сморщившись. – Ведет себя тут как хозяйка!

– Понятно, – протянула расстроенно и покинула приемную.

И вот сейчас я намеревалась ввалиться в кабинет, расположенный в коттедже Роутека, правда, с небольшим опозданием. Вначале, тяжело дыша, прислонилась плечом к двери и занесла руку, чтобы позвонить, но та распахнулась, и я в который раз подумала о том, что он, должно быть, ждал меня, чего не случалось уже очень давно. Хмыкнула, отмахиваясь от этой мысли.

– Опаздывае… – начал Ксандр Роутек, но я, не дожидаясь очередной порции ехидства, к которой попросту не была готова после разговора с Мари, протиснулась мимо него и направилась прямо к двери в конце коридора.

– Угу, – все же буркнула, скрываясь в кабинете.

Я знала, что он не последует за мной, вся эта возня с огромным количеством старых бумаг ему не интересна. Ведь я тут выполняю роль бесплатной уборщицы, словно ему вообще нет до меня никакого дела. Тогда зачем он держит их тут? Почему просто не выкинет все на помойку? Отчего почти каждый раз ждет под дверью, а потом молча уходит, запираясь в жилой части и оставляя меня один на один со всем этим барахлом?

Ворвавшись в комнату, уже привычным движением чиркнула рукой по выключателю, на ходу бросила сумку в кресло. Туда же полетела моя тонкая куртка. Я осталась лишь в узких брюках и шелковой приталенной блузке. Заметив белую тарелку на столе, подхватила с нее сухой вчерашний бутерброд и впилась в него зубами. Все же пропущенный обед и волнения, вкупе с сегодняшним исчезновением Рика, давали о себе знать. Подумала пару секунд и, подхватив тарелку со вторым куском хлеба, направилась прямо к стремянке. Забравшись на самую верхнюю ступеньку, бухнула тарелку на полку и схватила оставленную там вчера папку. Распахнула ее и…

Сколько я так просидела, не знаю. Просто перечитывала снова и снова одни и те же строки, пытаясь решить, куда именно я должна определить этот материал. Перед глазами без конца крутились воспоминания о том самом вечере с Риком, перемешиваясь с сегодняшним его очередным странным исчезновением и появлением неизвестной красотки Лидии Грон. Что произошло? Почему? Кто я для него? А может, мне стоило быть более смелой, более открытой и откровенной в своих желаниях?

Я постаралась отмахнуться от этих мыслей и снова уставилась в раскрытую папку. Это оказалась очередная работа на тему того, как именно нужно работать с материей. Автор рассматривал материю пространства как тканое полотно, что создавалось неравномерно и имело как более плотные, так и более тонкие места. Он призывал искать вот такие тонкие места и стараться прорываться сквозь них, захватывать образованные дыры и практически рвать материю. Там рассказывалось, как именно нужно сосредоточиться, как поймать «волну» и чужую жизнь…

Когда я окончательно смирилась с тем, что не могу сосредоточиться на написанном, раздраженно захлопнула папку и шмякнула ее на то же место, откуда взяла.

– Что-то не так? – раздалось из центра оккупированного мной кабинета, и я, ойкнув от неожиданности, дернулась.

Стремянка качнулась в одну сторону, затем в другую, жутко заскрипела. Я попыталась схватиться за край стеллажа, желая зафиксировать себя в пространстве, но пальцы соскользнули, и лестница, опасно накренившись, начала заваливаться. Все еще не теряя надежду удержаться, попробовала быстро переместить центр тяжести, чтобы вернуть конструкцию в вертикальное положение. Но подошва ботинка скользнула по краю ступеньки…

– Кира! – возглас Роутека был прерван моим громким вскриком.

Я завалилась назад, поняв, что не успеваю схватиться за стеллаж. Пальцы правой руки мазнули по деревянной полке, краю тарелки, и я полетела вниз спиной вперед.

Это была самая, пожалуй, долгая секунда в моей жизни.

Пум, удар сердца, и я зажмурилась, ожидая встречи с деревянным полом, боли, пытаясь хоть как-то сгруппироваться.

Пум, удар сердца. Пытаюсь вспомнить – может, там стоят коробки и все будет не так плохо?

Пум, и я врезаюсь спиной во что-то мощное, опрокидывая.

Бах, меня поперек груди обхватывают руки, и мы уже вдвоем продолжаем падать.

Бабах!

Было такое ощущение, что я на полном ходу врезалась в огромный стотонный паровоз, правда, не менее огромным и мощным паровозом при этом была и я сама. Роутек резко выдохнул мне в макушку, мышцы его живота напряглись, а я ошарашенно замерла, боясь пошевелиться. Ощутила, как он делает вдох, услышала, как воздух со свистом врывается в его легкие, как подо мной напрягаются мышцы его тела, каменея.

– Г-господин Роутек? – проблеяла, даже боясь представить, насколько сильно ему досталось. – Господин Роутек…

Я заелозила, одновременно пытаясь выкрутиться из крепкой хватки мужских рук. Он сжимал меня с такой силой, что я не могла вздохнуть. Сипя и шаря руками по его бедрам, попробовала повернуться на бок, а Роутек неожиданно застонал, стискивая меня сильнее.

– Господин Роутек, вы… отпусти…те… пожал…с…т… ааах… – Последние мои слова превратились в хрип, так как каменная хватка стала просто невыносимой. Секунда, когда я успела попрощаться с жизнью, поняв, что сейчас умру не только от нехватки кислорода, но и оттого, что он просто переломает мне ребра.

Раз, и его руки ослабли, сползая с меня безвольными плетями. Я тут же скатилась с его груди и перевернулась, встав на четвереньки. Тяжело и громко дыша, уткнулась лбом в деревянный пол.

– Черт! – выдала, наконец отдышавшись. – Чуть не сдохла…

Повернулась к Роутеку и застыла: мужчина с прикрытыми глазами и широко распахнутым ртом лежал навзничь на полу. Грудь странно дергалась, словно он пытался сделать вдох, но это у него не получалось. Он громко и ужасно некрасиво сглотнул, распахнул глаза и скосил на меня ледяной взгляд. Я подскочила на месте, охнув от боли в правом боку и моментально вспомнив, как сильно он меня только что сжимал. Неужели что-то себе сломал? Но также молниеносно эта мысль сменилась новой – что с ним?

Сейчас ледяной взгляд стал другим и пугал меня не столько яростью, плещущейся на дне огромных черных зрачков, сколько страхом, будто поднимающимся из глубокого омута и перекрывающим все.

– Гос-сподин Роутек, что с вами? – Я бросилась к нему, осторожно шаря по его телу, словно пытаясь найти, откуда исходит боль, душащая его сейчас. А в том, что она именно душила, у меня не было никаких сомнений. Схватила его за руку и вгляделась в совершенно белое лицо. Он еле заметно сжал мои пальцы и, кажется, попытался что-то сказать.

Глава 27

– Ш-ш-шп… – громко засипел, набирая воздух в легкие. – Ш-ш-ш…

– Я не понимаю, господин Роутек! – Паника в моем голосе разрасталась в геометрической прогрессии. – Что с вами?!

– Ш-шпр-р-х-х… – зашипел он снова, с такой силой стискивая мою ладонь своей, что я вскрикнула и дернулась изо всех сил, стараясь вырвать руку.

Роутек моментально разжал пальцы, а я, тоже зашипев, отшатнулась. Бок снова кольнуло болью. Снова глянула на мужчину, что продолжал лежать на спине, ловя ртом воздух.

– Черт, черт, черт! – заметалась по полу, пытаясь сообразить, что делать, куда бежать, чем ему помочь.

Может, стоит выскочить на улицу и позвать кого-то, или просто позвонить?! Вызвать законников и лекарей? Ну конечно же! Я рванула на коленях в сторону кресла и висящей на нем сумки, схватилась за ремень, дергая на себя, но тот зацепился за деревянный вензель и никак не поддавался. Тогда я оперлась рукой на сиденье, подтянулась и задергала сильнее. Пальцы сжались, но истеричные движения только мешали мне, я никак не могла снять чертов баул. Почему-то мысль открыть сумку и вытащить комм мне тогда не пришла в голову.

Рука, которой я с силой ухватилась за сиденье, скользнула по материи, и наконец сдернув ремень со спинки, второй постаралась удержаться, сильнее стискивая пальцы. Кожей ощутила материю, отличную от обивочной ткани, более мягкую и рыхлую. Удивленно перевела взгляд и уставилась на пиджак, край которого сжимала сейчас в руках. Резко обернулась на Роутека, отметив, что он лежит в одной рубашке. Секунда, и его тело изогнулось, приподнимаясь над полом. Жуткий хрип и свист вырывались из его груди.

Снова рванула к нему, стискивая в руках и ремень от сумки, и край схваченной с кресла одежды.

– Черт, черт, черт… – Я приблизилась к мужчине, бросила на пол сначала пиджак, отметив, что при этом что-то бухнуло, а потом распахнула сумку и принялась в ней копаться, приговаривая: «Боже, боже, боже» и пытаясь найти чертов комм. – Твою дивизию! Да где же он?!

Потеряв надежду и услышав очередной жуткий хрип, перевернула сумку и вывалила все на пол. Торопливо перебирая руками лежащие передо мной кучей вещи, наконец выудила коммуникатор, но сделать так ничего и не успела, так как мужчина, еще секунду назад громко стонущий и выгибающийся, рванулся в мою сторону. Это движение меня испугало, и я не удержала устройство в дрожащих руках.

– Черт! – Коммуникатор выскочил из пальцев и отлетел в сторону. Я дернулась за ним, но Роутек просто перехватил мою протянутую руку и потянул на себя.

– Ш-ш-шпп… р-р-р… пиж-ж-ж… дай, – прохрипел он, больно стискивая мою кисть.

– Что? Я не понимаю! Пустите, я вызову помощь! – Задергала рукой, стараясь вырваться и удивляясь тому, насколько он силен даже в таком жутком состоянии. – Да отпустите же!..

– Дай… т-там… кар-р… ман-н-е…

Я замерла, сообразив наконец, что его слова довольно связные и осмысленные.

Бросила взгляд на Роутека, только сейчас поняв, что совсем на него не смотрю. Мне было настолько страшно, что я старалась отвернуться, а он в это время второй рукой, той, что не удерживала меня на месте, тянулся к валяющемуся рядом пиджаку.

«Дай?»

«Там… кар…мане», – с трудом разобрала.

Там, в кармане, что?

Мой взгляд метнулся от пиджака к коммуникатору и снова вернулся к пиджаку. Пересилив себя, снова посмотрела на Роутека и увидела абсолютно беспомощный взгляд, прикованный к предмету одежды. Мужчина был настолько силен, что продолжал удерживать меня на месте одной рукой, но всё равно недостаточно, чтобы добраться до пиджака.

– Надо вызвать помощь! – попробовала я снова, дернув свою руку, и тут же зашипела, ощутив, как его пальцы сжались сильнее, причиняя боль.

– Нет! – он выдохнул. – Не успе…шь… кар-р…не…

И вдруг перед моими глазами встала четкая картина: Роутек, еще бородатый, растрепанный, бледный и с трудом говорящий, за столом кафедры, и ворвавшийся в аудиторию Рик с каким-то саквояжем, инъектор…

– Шприц! – Я даже подскочила на месте. – Шприц? В пиджаке? В кармане?

– Да!..

Мою руку тут же выпустили, и я прижала ее к груди на несколько секунд, желая унять боль, правда, в следующую секунду Роутек снова душераздирающе захрипел.

Я бросилась к пиджаку и подхватила, переворачивая и ощупывая ткань, пытаясь выяснить, где этот чертов инъектор. Наконец ощутила под пальцами что-то твердое и тряхнула вещь, так как настолько волновалась, что никак не могла сообразить, как добраться до шприца. Ещё пара секунд, за спиной снова застонал Роутек, и я отбросила в сторону ненужную теперь одежду, сжимая в руке заветный предмет.

Подползла на коленях к мужчине и растерянно замерла над ним, силясь вспомнить, что делал в тот раз Рик. Опустила дрожащую руку к плечу Роутека и замерла. Во-первых, я не была уверена, что это верное место, во-вторых, откровенно боялась причинить ему еще больше вреда. В-третьих, несмотря на то, сколько времени я провела в лаборатории и кем был мой дед, все равно до ужаса боялась всех этих медицинских инструментов.

Стон стих, и я сообразила, что приступ, а это были именно приступы, сомневаться больше не приходилось, ослаб. Блондин рванул руку и снова перехватил мою кисть, потянул, одновременно с этим заставляя посмотреть на себя.

– Что?.. – нервно прошептала я. – Что вы?..

Вторая рука потянулась к застегнутой на груди рубашке, пальцы с силой стиснули край и с громким треском разорвали ее на груди, вырывая с корнем мелкие пуговки и рассыпая их вокруг.

– Сюд-да… – выдохнул он.

– Что? – Я повторяла одно и то же как заведенная.

Губы задрожали, зубы выдавали громкую дробь, пальцы стискивали в руке инъектор, но я не могла даже пошевелиться. Внутри образовалась пустота, а я, не отрываясь, таращилась на гладкую мужскую грудь в прорехе разорванной ткани. Белую практически обескровленную кожу покрывала сеть мелких, похожих на червяков шрамов.

– Нет, нет… – я практически заскулила. – Н-нет, не могу…

– Быст… рее… Кир-ра… – простонал Роутек, еще сильнее стискивая мою кисть.

Я метнулась взглядом от его груди, на которую словно загипнотизированная таращилась все это время, и встретилась с уже не белым взглядом Роутека. Сейчас белки его глаз были изрезаны красными разветвляющимися нитями капилляров. С каждой бесконечно долгой секундой мне казалось, что их становится все больше.

– Нет… – выдохнула, практически теряя силы и готовая вот-вот вырубиться от ужаса. – Не могу…. я… страшно…

– Помог-гу… – Новый выдох. Он так сильно сжал пальцы, что я готова была заорать от боли. Хотелось вырваться, убежать, спрятаться. Все, что угодно, лишь бы не видеть его изгибающееся в муках тело, умоляющие глаза, не слышать стоны и хриплое дыхание между приступами боли.

Вторая рука снова потянулась к груди, и он выдохнул:

– Помог-ги… сюда…

Я, повинуясь мольбе в его голосе и глазах, занесла руку над грудью Роутека и застыла, собирая все свои силы для последнего движения. В это мгновение произошло сразу несколько вещей: Роутека настигла новая волна боли, он с огромной силой стиснул пальцы на моей кисти, его грудь снова изогнулась совершенно немыслимой дугой, и он рванул меня на себя. Я всем весом повалилась вперёд, вскрикнув. Стараясь не упасть на мучающегося в агонии мужчину, сосредоточила весь вес своего тела на руке с инъектором. А он, в свою очередь, словно в масло вошел в грудь Роутеку.

– Мамочки! – воскликнула и с усилием подалась назад, выдергивая иглу и заваливаясь на спину.

Я растерянно уставилась на грудь, где в месте прокола и введения лекарства выступила кровь.

– Спас-с-с… – выдохнул он, его глаза закатились, и Роутек, кажется, потерял сознание.

Глава 28

Его грудь опустилась, все тело обмякло, пальцы на моем запястье разжались, наконец выпуская из своего плена. Отбросив в сторону ненужный и так сильно напугавший меня девайс, отерла вспотевшую ладонь о бедро и склонилась к блондину, прислушиваясь.

– Эй… – позвала его отчего-то шепотом. – Эй… Господин Роутек, как вы?.. Вы живы?..

Но мужчина мне не ответил, лишь тихий шорох его дыхания прозвучал в абсолютной, оглушающей теперь тишине. Я склонилась ниже, к самому лицу, и снова прошептала:

– Господин Роутек… – Чего я ожидала, не знаю, но в следующую секунду он распахнул глаза, рука взметнулась и упала сверху на мою шею, заставляя склониться ниже. Пальцы сжались, снова причиняя легкую боль.

– Помоги мне… – прошептал он, давя сильнее. – Помоги подняться…

Я попыталась вывернуться, упираясь одной рукой в его плечо, а второй – в деревянный пол рядом с его лицом.

– Подождите! – Я выгнулась кошкой. – Подождите, я вызову помощь, вам помогут… господин Роутек… Черт, отпустите же меня!

– Кира… – выдохнул он. – Врачей нельзя… сюда… мне…

Я прекратила дергаться, поняв, что он говорит, и с тоской покосилась на валяющийся в дальнем углу кабинета комм.

– Черт! – выдала наконец. – Хорошо-хорошо, я поняла: никаких врачей…

Меня тут же отпустили, я разогнулась, растирая ноющую шею.

– Так, давайте-ка поднимемся для начала… – Деловито приподнялась с колен, устроилась на корточках, уперлась в пол одной рукой, а вторую подала Роутеку. Ухватив его за локоть, потянула на себя. – Так, хорошо… немного еще… так…

Каждое следующее движение я сопровождала странным комментарием. Сейчас, когда я понимала, что придется практически тащить этого мужика на себе в дальнюю часть дома, пришлось забыть и о собственной слабости, и о боли в боку. Удивительно, но как только я отбросила в сторону шприц, мне тут же стало легче. Свободнее, будто он сковывал меня, подчинял, заставлял становиться маленькой слабой девочкой. Напуганной. Беззащитной…

– Давайте, давайте, не халявьте! – прошипела я, когда мы уже поднялись на ноги, и он практически завалился на меня.

Сказать, что было тяжело – не сказать ничего. Мои ноги дрожали, я дышала с каждой минутой все тяжелее и натужнее. В коридоре облокотилась на стену одним боком, а вторым продолжала удерживать навалившегося на меня Роутека. Нет, мужчина старался как мог, явно потратив все свои силы на преодоление боли там, в кабинете. И сейчас прилагал невероятные усилия, чтобы удержать себя вертикально и как можно меньше давить всей массой на меня.

Рубашка на его боку там, где я прижимала к себе его тело, на ощупь казавшееся каменным, намокла. И когда я это поняла, бросила быстрый взгляд вверх, на его лицо, что сейчас блестело от пота. По вискам градом стекал пот, глаза были с силой зажмурены, а каждый новый шаг сопровождался резким, сильным выдохом.

– Давайте остановимся и передохнем, – прошептала, поняв, что еще пара шагов, и он рухнет на пол, тогда я точно его не подниму. – Пять минут… только пять… минут…

Мы прислонились к стене, переводя дыхание, немного постояли, и примерно пару минут спустя Роутек молча потянул меня дальше. Я вздохнула и, вновь приняв вес его тела на себя, двинулась дальше. До заветной дверцы мы тем не менее добрались довольно быстро. Распахнув ее ногой, бочком пробралась внутрь и помогла протиснуться хозяину.

Растерянно замерла, так как стоило нам попасть на эту сторону, дверь за спиной щелкнула, закрываясь, а помещение озарилось сиянием нескольких тусклых бра, развешанных на стенах. Вправо и влево уходили два небольших коридорчика, а прямо перед нами оказалась лестница, ведущая на второй этаж.

– Куда? – хрипло выдала ему, с ужасом ожидая ответа, но Роутек потянул меня чуть вбок.

Я с облегчением выдохнула и двинулась в указанном направлении, все же подъем по лестнице мы бы не одолели. Добравшись до двери, снова пинком распахнула ее. Та, к моему удовольствию, оказалась не заперта и привела нас в совершенно пустое помещение. Стены, также украшенные вмиг засиявшими настенными светильниками, отсутствие люстры или чего-то подобного, почерневший от пыли и копоти камин в одном из углов комнаты.

Я удивленно заозиралась, пока не приметила очередную еле различимую дверь. Подтолкнула плечом Роутека, и мы вдоль стены, стараясь не смахнуть эти явно старинные светильники, двинулись к ней. Эта дверь также открывалась внутрь, но распахнуть ее движением ноги не удалось, пришлось навалиться одной рукой на ручку, и только после этого мы оказались на месте.

Комната оказалась меньше предыдущей, и уж в ее назначении сомнений не было. Тут стояло кресло, брат-близнец того, что в кабинете, и такой же, как в соседней комнате, камин в углу. Довольно узкая для двоих, но достаточно широкая для одного человека кровать и шкаф. Ни визора, ни каких-либо других вещей. Роутек дернулся в сторону кровати, и я без лишних слов оторвалась от стены, делая шаг вперед вместе с ним.

Когда мы наконец добрались до заветного места, блондин просто отпустил меня и стек, другого слова не смогла подобрать, на кровать, заваливаясь на нее боком. Я же опустилась рядом прямо на пол. Откинула голову назад и просто блаженствовала от чувства свободы. Даже не знаю, сколько времени мы так провели, а когда я смогла подняться на ноги, то оглядела замершего в неудобной позе мужчину.

– Черт!

Склонилась торопливо над его лицом, вглядываясь в белую маску, в которую оно превратилось, в какую-то секунду решив, что он мог просто умереть. Но услышав легкое дыхание, успокоилась. С третьей попытки развернула его на спину, затем развязала шнурки и стянула ботинки, затащив его за ноги на кровать так, чтобы он лежал более-менее нормально, нащупала ровный и сильный пульс.

– Так. – Протянув руку, коснулась запястья, кожа казалась ледяной, а самого Роутека начало еле заметно потряхивать. Я закусила губу и огляделась в поисках покрывала или хоть чего-то подобного. – Да ладно…

Обошла пустую комнату, заглянула в шкаф, где нашлось и одеяло, и теплое, пушистое покрывало. Накрыла Роутека. Присела на край кровати, всматриваясь в его лицо и думая, что же делать дальше. Уйти просто так и оставить мужчину одного я просто не могла и по-прежнему злилась на него за то, что он был против вызова лекарей. Все же от них толку было бы больше.

Осторожно приподнялась, стараясь не тревожить мужчину, и, держась за стенку, отправилась на поиск «удобств». Наконец справившись с тем, о чем так давно мечтала, поискала кухню, а когда нашла ее, как раз с другой стороны лестницы, с восторгом замерла.

Кухня, огромная, сияющая хромом и сталью, в отличие от всего остального дома, выдержанного явно в классическом ретро стиле, была просто шикарна. Все отливало серебром. Холодильник, варочная поверхность, раковина, различные предметы мелкой бытовой техники – все было если не последним писком моды, то как минимум не старше трех-четырех лет. Огромный кухонный островок посреди этого великолепия, несколько высоких барных стульев, но больше всего меня поразили окна, занимающие всю дальнюю стену.

Медленно приблизившись к ним, я отдернула плотную ткань и охнула, так как в ту же секунду пространство за окном озарилось сотнями крошечных лампочек, гирляндами натянутых над зеленой площадкой. Небольшой сад, украшенный лампочками-светлячками, деревья, опутанные светодиодными лентами. Два то ли стула, то ли кресла и пустое пространство между ними. Я не смогла удержаться и, нащупав ручку двери, распахнула одну из стеклянных створок.

Прохладный воздух тут же окутал меня, вмиг заставив мелко задрожать.

– Боже! – прошептала восхищенно, любуясь ночным садом на заднем дворе дома Роутека. – Вот это да…

Но ни выходить из дома, ни исследовать территорию дальше я не решилась. Практически полная луна, показавшаяся на небе, в одну секунду отрезвила меня. Торопливо захлопнув створку, я прижалась лбом к стеклу, позволив себе еще немного полюбоваться красотой, и все же отступила. Ещё шаг, и пространство за окном погрузилось в ночную тьму – датчики среагировали на мое движение. Луна снова залила сад своим холодным светом, напоминая, насколько опасно сейчас выходить на улицу.

Я огляделась, осознавая, что вот еще один плюс в пользу того, чтобы остаться и проследить за состоянием блондина. Уйти я не смогу – эта ночь была пиком месяца, когда материя пространства становилась крайне тонкой и учащались ее прорывы. А те смельчаки или откровенные глупцы, что выходили на улицу, легко могли стать жертвами такого прорыва, тем более в свете последних событий.

Быстрым движением задернув плотную штору, я подошла к холодильнику и распахнула его в поисках еды. Понимала, что подобное вторжение было просто неприличным, но поделать уже ничего не могла – после перенесенного стресса есть хотелось зверски. От голода внутри всё аж тянуло и скручивало, норовя выплеснуться желчью. Одной рукой, практически не глядя, потянулась и включила чайник, чтобы подогреть воду.

Исследовав холодильник, ограничилась лишь кусочком отварного мяса, а прошерстив шкафчики, выставила на стол две чашки. В одной заварила какой-то чай с совершенно умопомрачительным ароматом весенних цветов, во вторую налила прохладной воды для Роутека. Зажав в зубах мясо, притащила все это к блондину в спальню и устроилась с ногами в кресле. Осторожно потягивая горячий напиток, постаралась расслабиться. Тело ныло, в боку кололо при каждом неловком движении, руки чуть подрагивали, хотя мне казалось, что я совершенно спокойна.

Выпив уже полчашки, заметила, что Роутек начал ворочаться и еле слышно постанывать. Ощупала лоб, пытаясь припомнить, что делала мама, когда я болела или просто плохо себя чувствовала, и осталась довольна тем, что кожа его сухая и теплая. Он что-то промычал, когда я аккуратно потрепала его по плечу и прижала к губам край чашки. Стукнулся зубами о фарфор и неожиданно сильно присосался, словно к источнику жизненной силы. И хотя я старалась придерживать его плечи и голову, чуть-чуть приподняв, большая часть того, что он пил вот так, полулежа и даже не открывая глаз, пролилась на постель.

Когда Роутек поперхнулся, я осторожно убрала полупустую посуду, поставив ее на пол, и постаралась промокнуть краем одеяла влажные от пролившейся воды шею и грудь. Некоторое время я просто стояла рядом и разглядывала его лицо.

Сейчас Ксандр Роутек был совершенно расслаблен. Кожа между бровей разгладилась, как и глубокие морщинки в уголках губ. Шрам, изуродовавший половину его лица, теперь выглядел не так пугающе и больше походил на что-то инородное, прицепившееся к красивому мужскому лицу. А спорить с тем, что блондин довольно красив, казалось бессмысленным.

Был.

Хотя если бы не это его вечно недовольное выражение, злость, ярость и ненависть ко всему вокруг, что плескались в его взгляде… Если бы не издевательски взлетавшая бровь и дергающийся уголок губ… Весь его облик выражал презрение, каждое движение делало его каким-то отталкивающим. Порой мне казалось, что он специально ведет себя так, чтобы его ненавидели.

Я склонилась ниже, беззастенчиво рассматривая белые полоски, уродующие его лицо, уходящие по шее под разорванный ворот рубашки. Не знаю почему, но они манили меня, притягивали мой взгляд снова и снова. До зуда в пальцах мне хотелось к ним прикоснуться и узнать, какие они на ощупь. Такие же теплые и сухие, как кожа на лбу, или, возможно, прохладные? А может, они?..

Блондин снова застонал и перевернулся на бок, отворачиваясь. Я отшатнулась, с ужасом осознав, что уже руку протянула, желая прикоснуться.

– Вот черт! – ошарашенно прошептала, отступила от кровати, торопливо вернувшись к креслу, и снова забралась в него с ногами.

Удивительно, но в доме Роутека, кажется, полностью отсутствовало отопление, кроме пары увиденных мной каминов, и даже то, что я укуталась в найденный в шкафу плед, никак не помогало. Спустя какое-то время меня начало немного знобить, но усталость брала свое. Покрутившись и найдя более-менее удобную позу, я прикрыла глаза и постаралась расслабиться.