Текст книги "Зимний рыцарь. Сказки для барышень любого возраста"

Войдя в девичий возраст, я стала иногда ночевать в Лесу. Маме это сильно не нравилось, но у меня всегда находились оправдания. Например, то, что некоторые травы нужно собирать только на рассвете, пока они не покрылись росой, а в самые короткие ночи возвращаться домой нет никакого смысла. Но я никому не рассказывала настоящую причину своих ночевок вне дома.

Лес становился совсем другим – таинственным, непостижимым, но все таким же притягательным. Пение дневных птиц сменялось криками козодоев и уханьем сов, выбирались наружу ночные хищники, вылезали из темных местечек не терпящие солнечного света лесные духи.

Быстролетная летняя ночь принимала меня в свои объятия. Загорались на высоком небе яркие звезды, весело подмигивающие тем, кто их видит. Выползала из-за крон деревьев серебряная луна, и в ее призрачном свете привычные, хорошо знакомые мне пейзажи становились похожи на волшебную сказку.

Шелест листвы, шорох травы, журчание воды, свирели цикад сливались вместе и превращались в мягкий мужской голос, шепчущий мне нечто невыразимо желанное. Невидимые пальцы ласково касались лба, щек, перебирали длинные пряди волос. В груди зарождалось незнакомое, но приятное томление. Я каждый раз, не в силах сдержаться. поворачивалась и пыталась увидеть в лунном свете того, кто ласкал меня, но безуспешно. Лес шептал: «Еще не время», моего лба касались незримые теплые губы, и все исчезало.

Не навсегда. До следующей ночи, которую я проводила на берегу лесной речки.

Пришла моя шестнадцатая весна, и все изменилось. Старшие сестры вышли замуж и покинули родной дом, братья жили на мужской половине и обещали стать сильными и статными юношами. Мама начала готовить меня к семейной жизни, обучая ведению домашнего хозяйства. Обычно девочки постигали эту науку гораздо раньше, но я почти всю свою жизнь провела в Лесу и совершенно не хотела учиться готовить, подсчитывать запасы и запоминать, в какой день года нельзя ткать, а в какой – выходить из дома беременным.

Мало того, во мне все сильнее крепло желание никогда не выходить замуж и покидать родной дом. Нет, родной Лес. Я не могла себе представить, что уеду куда-то с незнакомым мужчиной, в чужие места и никогда больше не встретиться с Грыем, не сыграть с лешим в «шишки и камни» и не посмеяться с русалками. Одна мысль об этом сжимала сердце и вызывала слезы на глазах.

В Праздник Лета мама отправила меня вместе со всеми девушками пускать венки по реке. Кто-то рядом со мной смеялся от радости, кто-то не скрывал горьких слез. Я же не могла пошевелиться, в ужасе глядя, как уплывает вдаль мой венок, предвещающий скорое замужество. Этого не могло быть. Просто не могло быть.

– Злата, ты почему стоишь? – подтолкнула меня одна из девушек. – Радоваться нужно! Скоро и твое время придет, девочка!

Ее слова падали на мою душу как тяжелые камни, но в то же время сняли оцепенение. Я сорвалась с места и убежала как можно дальше от ярких костров и веселящихся людей. Ноги неслись сами собой, глаза, залитые слезами, ничего не видели в ночной тьме, но Лес продолжал оберегать меня, не давая упасть или столкнуться с деревом.

Я обнаружила себя в зарослях папоротника, упавшей на колени и отчаянно рыдающей. Прямо передо мной покачивалась на ветру сияющая ярко-фиолетовая звезда – тот самый цветок, который расцветает только раз в году и исполняет желание. Я взяла его в обе ладони и прошептала самое сильное, самое заветное свое желание – остаться в Лесу навсегда.

– Цветик, что с тобой? – встревоженно поинтересовался голос за спиной. Я только покачала головой, стирая слезы с лица.

– Цветик? – еще сильнее обеспокоился Грый. – Кто тебя обидел? Да я… да мы все ему…

– Никто, Грый, – всхлипнула я. – Просто мой венок уплыл.

– Венок? – озадаченно переспросил он. – А что… Ах да! И ты поэтому плачешь?

– Я не хочу уезжать отсюда, – объяснила я.

– А почему тебе обязательно нужно уезжать?

– Потому что отец не выдаст меня замуж за местного парня. Он подыщет кого-то высокого положения, чтобы создать нужные политические связи, а это означает, что меня увезут куда-то далеко, так как в соседних княжествах нет неженатых княжичей.

Мы оба замолчали. Я угрюмо смотрела на цветок папоротника в ладонях и отвлеченно думала, что шелест листвы березы надо мной сильно напоминает шепот. А возможно, и не просто напоминает, потому что Грый внезапно подскочил на месте.

– Цветик, я знаю, что делать! Идем!

– Куда?

– К кикиморе. Попросим ее показать тебе твоего будущего мужа. А вдруг он тебе понравится, и ты не будешь так переживать?

У меня имелись большие сомнения по этому поводу, но в сидении на одном месте и бесплодных рыданиях смысла содержалось еще меньше.

– Пойдем, – вздохнула я и встала.

Кикимора, тщедушная горбатая старушка с длинными руками-прутиками и редкими серо-зелеными волосами, внимательно выслушала Грыя и кивнула.

– Садись, девонька, – неожиданно певучим голосом проговорила она. – Смотри в туман.

– Какой туман? – удивилась я, послушно опускаясь на траву.

– Сейчас все будет. Ты, главное, смотри.

Порыв резкого холодного ветра взвихрил воду в бочаге и ударил мне в лицо. Я не упала только потому, что сзади меня поддержали теплые сильные руки.

– Смотри и не оборачивайся! – приказала кикимора. А я и так не могла отвести глаз от поднимающихся над черной водой туманных лент, скручивающихся и сплетающихся в плотный клубок. В нем формировалась фигура человека. Мужчины. Крепкого и широкоплечего. В хорошей, добротной зеленой одежде. С волосами, в которых будто бы поселилось солнце. На вид не старого, но в глазах цвета молодой травы читалась многовековая мудрость. Невероятно притягательного.

Не отдавая себе отчет, я вытянула руку, пытаясь коснуться моего… суженого? И тут же отдернула ее. Нет. Я не хочу никого и ничего, кроме Леса, пусть даже судьбой мне предназначен такой муж.

За спиной кто-то коротко рассмеялся, порыв ветра раздул туман, и зашелестели ветви осины.

– Цветик, слушай меня, – серьезно проговорил Грый. – Тебе нужно сказать родителям, что ты согласна выйти замуж…

– Я не хочу замуж! – возмущенно перебила я его.

– Скажи родителям, что согласна выйти замуж только за того, кто достоин тебя и победит всех претендентов, – сурово закончил лесной дух. – Настаивай на этом, пока они не согласятся.

– А потом что? – мой голос задрожал. – Мне придется уехать с каким-нибудь огромным мускулистым нелюдимом?

– Сделай так, как сказано, и все будет хорошо. Ты же веришь мне?

Я готова была поклясться, что эти слова произнес не Грый, а тот нежный и ласковый голос, который шептал мне по ночам.

– Да.

– Вот и отлично, – заявил Грый, вскакивая на ноги и подавая мне руку. – Возвращайся домой. Уже светает.

Мама ждала в моей светелке. Похоже, ей уже рассказали о результатах гадания, потому что она сорвалась с места, как только я открыла дверь, и крепко обняла меня.

– Злата, девочка моя, как хорошо! У тебя будет настоящая жизнь, с мужем, детьми и домом! Отец сегодня же отправит гонца к тому, кого посчитает самым лучшим мужем для тебя, и…

– Мама, я не хочу замуж…

– Златоцвета! – Она выпрямилась, став, казалось, выше ростом, и уперла руки в бедра. – Ты не простая деревенская девица, а дочь князя! Ты должна понимать, что замужество —способ не устроить свою судьбу, а заключить выгодный союз.

– Мама…

– Замолчи, Злата! Я устала от твоих капризов! Отцу следовало давно наставить тебя на правильный путь, а не поощрять прогулки по лесу! Девушка должна думать о будущем, уметь вести дом и хозяйство, а ты?! Посмотри на себя, как ты выглядишь?! Пятна на сарафане, покрасневшие глаза, грязь на лице! Ты похожа на бродяжку, а не на дочь князя!

Мама распекала меня с такой яростью, что на шум пришел отец.

– Что такое, Ясна!

– Что такое? – напустилась она на него. – Посмотри на свою дочь! Это все результат твоего воспитания и потворства ее капризам! И не надо говорить мне об обете! Это все глупости! Бабкины сказки!

– Злата, в чем дело? – сурово посмотрел на меня отец.

– Я только пытаюсь сказать маме, что не хочу выходить замуж… – Мама набрала воздуха в грудь, но отец жестом заставил ее промолчать и дать мне закончить, -… за первого попавшегося. Он может оказаться кривым, хилым или хромым. Внуки Всеслава Драговича должны быть здоровыми и красивыми. Я хочу выйти за мужчину, который доблестью докажет, что может стать моим мужем.

– И что ты предлагаешь – прищурился отец.

– Поединки между претендентами. Тот, кто победит всех, и станет моим мужем.

– Вот видишь, Ясна, – довольно усмехнулся в бороду отец, – Злата совсем не такая, как ты считаешь. Девочка права. Сегодня же я отправлю гонцов, и в день твоего шестнадцатилетия мы устроим праздник, который закончится свадьбой.

Он потрепал меня по щеке и, довольно насвистывая, ушел. Я озадаченно повернулась к маме.

– Что за обет? Ты никогда мне не говорила про него.

– Потому что это вздор! Нет никакого обета! Переоденься и умойся, Злата. У нас много дел.

Но любопытство не давало мне покоя, и, переодевшись, я нашла тетушку, все еще мирно дремавшую. Сонная нянюшка никак не могла взять в толк, что от нее хотят, но, окончательно проснувшись, выглянула за дверь, проверяя, нет ли там кого, и плотно закрыла ее.

– Твоя мать не любит, когда об этом вспоминают, – таинственным шепотом заговорила она, – но я всегда считала, что тебе стоит знать.

– О чем знать?

– Когда ты родилась, твой отец охотился, и гонец с известием о рождении седьмой дочери нашел его в лесной чаще. Всеслав, прямо скажем, не обрадовался, сорвал с головы шапку, ударил ею о землю и сказал: «Я готов отдать эту дочь Лесу, лишь бы у меня наконец родился сын». Те, кто был с ним тогда, рассказывали, что земля дрогнула, качнулись деревья, а порыв ветра чуть не сорвал с них шапки. А через год родился Храбр…

Тетушка замолчала, искоса глядя на меня. Я прижала к раскрасневшимся щекам ладони и от потрясения потеряла дар речи. Так отец не был рад моему рождению настолько, что хотел обменять меня на наследника? И моя тяга к Лесу появилась не на пустом месте? И то, что я хочу навсегда остаться здесь – исполнение обета, данного отцом?

На глазах появились слезы. Тетушка заволновалась:

– Что ты, что ты, голубка? Лес – это не зверь, не дух и не человек, ему не нужна жертва. Все у тебя будет хорошо, милая. Выйдешь замуж, уедешь с мужем в его края, и никто и не вспомнит про этот обет. Да и не обет это, а так, слова, сказанные сгоряча. Всеслав тебя любит, как и остальных своих детей.

– Злата, ты здесь? – заглянула в каморку тетушки мама. – Идем. У нас много дел.

В Лес мне ходить запретили. Мама усадила меня шить свадебный наряд и приданое, придав в помощь двух девушек. Я не хотела ни наряда, ни приданого, ни свадьбы и подготовки к ней, но и не заикалась об этом, опасаясь нарваться на очередную отповедь. Учитывая мое невеликое владение иглой, дело шло медленно и печально, под постоянные смешки девушек и их оживленное перешептывание. Через несколько дней мама осмотрела едва начатую рубашку, пришла в ужас, помянув отца и мои «капризы», и взяла все в свои руки.

Теперь она указывала нам, что делать, и контролировала процесс, а сама в это время вываливала на мою голову кучу бесценной информации. Бесценной для той, кто действительно хотел стать безупречной хозяйкой большого дома. Ко мне это, разумеется, не относилось.

С разбухшей от сведений головой я падала на кровать, с тоской глядя в окно на кроны деревьев, в которых шумел ветер, и страстно хотела оказаться сейчас в Лесу. Первое потрясение давно прошло. Обет дал отец или же просто расстроился, что не родился мальчик – неважно. Я любила Лес, и он отвечал мне тем же. Слова тетушки про жертву не имели смысла – и Лес, и его обитатели принимали меня как свою. Теперь стало понятно, почему ластились ко мне хищники и облетали стороной комары.

И Лес открыл мне далеко не все тайны. Кто-то же обнимал меня по ночам и шептал на ухо нежности. Кто-то сказал мне верить ему. Кто-то говорил, что еще не пришло время увидеть его. Так когда же оно придет?

Накануне свадьбы я украдкой выскользнула из дома и, прячась в ночных тенях, пробралась к воротам. Предполагаемые женихи уже съехались, заняв своими шатрами все поле за частоколом. Горели костры, бродили вокруг них люди, кто-то братался, кто-то, напротив, волком смотрел на соперников. Мне не было до них дела. Главное – то, что отец выставил около ворот двойную охрану, которая ни под каким видом не выпустит меня. Их нужно как-то отвлечь.

Спрятавшись за кустом боярышника, я лихорадочно придумывала, как бы это сделать. Бросить камень – можно и стрелу получить в грудь. Позвать – так отойдет в лучшем случае один, остальные останутся. А что еще?

У моих ног пискнуло. Семейка лесных мышей, живущих под корнями боярышника, предложила свою помощь, которую я с восторгом приняла и, чуть высунувшись из-за куста, стала следить за дозором. Прошло совсем немного времени, как все суровые воины побросали копья и, извиваясь и хлопая себя руками по телу, начали выгонять пробравшихся им под одежду мышей. На ворота никто уже не обращал внимания, и я беспрепятственно выскользнула за них.

Ночной Лес гостеприимно раскрыл мне объятия. Он шептал листвой, что соскучился, приветственно протягивал ветви, ухал филином и ластился рысью. Я пришла на свое любимое место на берегу реки, села, подтянув колени к подбородку, и погрузилась в ожидание. Что-то подсказывало мне, что недолгое.

Он пришел почти сразу. Сел чуть позади, обнял за плечи, убрал выбившуюся прядь из косы за ухо.

– Ты не поверила мне? Я же сказал, что все будет хорошо.

– Я верю. Очень хочу верить. Но…

– Но боишься?

– Да.

– Что мне сделать, чтобы ты не боялась?

– Покажись мне, – предложила я, шалея от собственной храбрости.

– А вдруг я окажусь горбатым, лохматым, кривоногим стариком с бородавкой на носу? – усмехнулся голос.

– А разве ты не похож на того, кого показала мне кикимора в тумане? – растерялась я.

– А должен? Может быть, ты видела одного из тех, кто сейчас спит в шатре на поле?

– Ну и пусть! – не сдавалась я. – Я все равно люблю тебя.

– А ты знаешь, кто я?

– Лес, – выдохнула я.

– Почти угадала. Я Князь Леса.

– Лесной дух? – удивилась я, до этой поры не представляя себе, что у Леса тоже может быть князь.

– Нет. Лесные духи подчиняются мне, как крестьяне – твоему отцу. Не оборачивайся, Цветик. Иначе мне придется уйти, а я этого не хочу.

– Но почему мне нельзя тебя увидеть?

– Потому что не пришло время.

– И когда оно придет?

– Когда тебе исполнится шестнадцать.

– Так это уже завтра! Нет, сегодня, полночь уже прошла!

Я попыталась повернуться, но сильные руки мягко придержали меня за плечи.

– Нет, Цветик. Ты родилась в полдень, и раньше этого времени я не могу тебе показаться. Осталось подождать совсем немного, и лучше всего не мучиться от неизвестности, а поспать. Сегодня у тебя трудный день.

Я послушно легла на траву, ни секунды не сомневаясь, что не смогу уснуть, и, только закрыв глаза, провалилась в глухую темноту.

– Цветик! Цветик, просыпайся. Солнце уже взошло.

Я испуганно продрала глаза и осознала, что Князь Леса прав. Солнце не просто взошло, но и успело подняться довольно высоко, а значит, мама уже вне себя от гнева.

– Я помогу вернуться домой. Только закрой глаза и, пожалуйста, не подсматривай. Потерпи совсем немного.

Мне на виски легли теплые ладони. По телу, с головы до пят, прошла горячая волна, от которой на мгновение перехватило дыхание и пропустило удар сердце. Моих губ коснулись чужие – нежные, ласковые, вызвавшие не менее сильное впечатление.

– Я не мог с собой справиться, – виноватым тоном проговорил Князь. – Открывай глаза. Теперь тебя никто не увидит до тех пор, пока ты сама этого не захочешь.

– Но я себя вижу.

– И я тебя тоже. Но никто из людей не увидит, пока ты мысленно не разрешишь им. Беги, Цветик. Мы скоро увидимся.

Я все же старалась держаться в тени, пробираясь по опушке Леса к частоколу. Но Князь Леса оказался прав. Никто не заметил, как я прошла в ворота вместе с гурьбой весело гомонящих слуг кого-то из приехавших женихов.

Мама, разумеется, металась по дому в поисках меня, гоняя девушек и тетушек. обогнула дом, мысленно пожелала стать видимой и подошла к крыльцу не со стороны ворот.

– Злата! Где ты была?!

– В святилище. Просила благословения у Макоши, – потупив глаза, ответила я. Мама немного смягчилась.

– Быстро переодевайся. Скоро начнутся поединки, и ты должна быть готова. Малка, Грида, помогите ей.

В рекордное время на меня натянули свадебный наряд, расплели косу и заплели вместо одной две – к вечеру я буду уже замужней. Голову прикрыли полупрозрачным платком – его снимет уже жених. Дали кусок хлеба, чашку молока, еле дождались, когда я все съем и выпью, и выпихнули под придирчивые очи мамы. Наскоро оценив мой внешний вид, она, в свою очередь, вывела меня на крыльцо, где уже поставили три стула с высокими спинками и подлокотниками. Вышедший отец занял центральный, мама села справа от него, я – слева.

Перед домом большим полукругом собирался народ. В первом ряду стояли претенденты на мою руку, за ними – их свиты, а уже дальше местные жители, среди которых преобладали мужчины и дети. Женщины готовили еду к предстоящей свадьбе и накрывали длинный стол под навесом.

«Женихи» по одному начали подходить к крыльцу и представляться.

– Весемил, сын Блуда.

– Громобой, сын Злобыни.

– Орлик, сын Крива…

Все разные, непохожие друг на друга: высокие, среднего роста, худые и жилистые, массивные и мускулистые, с темными, светлыми и рыжими волосами. Но никто из них не походил на того, кого я видела в туманном клубке. Но даже если допустить, что кикимора показала не Князя Леса – голос-то его мне знаком, и я могла поклясться, что он не принадлежал никому из приехавших.

– Бирюк, сын Молчана, – прогремел голос последнего, шестнадцатого претендента. Я вздрогнула – настолько непривлекательным показался мне этот «жених». Вообще говоря, он внушал страх, а не нежные чувства: выше меня не меньше чем на голову, с огромными мускулами, на которые не налезет ни одна рубаха, и поэтому Бирюк явился в едва ли не лопающейся на груди кожаной жилетке, с мохнатыми бровями, нависшими над крохотными свиными глазками, со шрамом через всю щеку и абсолютно лысый. Кажется, даже мама не пришла в восторг от перспективы заполучить такого зятя. Отец крякнул и встал.

– Я приветствую вас, добры молодцы! Сильнейший из вас получит руку моей дочери Златоцветы. Да начнется бой!

Претендентов начал обходить мальчик с шапкой, из которой каждый вытаскивал камешек. По его цвету определялся партнер в первом туре. Восемь победивших попадали во второй, четверо следующих – в третий, и в последнем определялся мой будущий муж. В толпе мужики начали биться об заклад, ставя на того, кто станет седьмым зятем князя Всеслава. Судя по доносившимся до меня возгласам, победить должен был Бирюк.

Сердце противно сжалось от предчувствия нехорошего. Я не выйду за Бирюка ни при каких обстоятельствах. Пусть он победит всех, включая отца и лучших его воинов, в жены он меня не получит! Я скорее убью себя на глазах у всех, чем уеду с ним.

– Цветик, не волнуйся так.

Грый сидел на перилах крыльца возле меня и привычно ухмылялся.

– Ты что! Тебя же увидеть могут! – испуганно прошептала я.

– Меня видишь только ты, – успокоительно проговорил лесной дух. – И я тут с важной задачей: подбодрить тебя и передать – не бойся. Все будет хорошо. Только верь ему.

– А ему можно верить, Грый? – жалобно вырвалось из меня.

– Можно, – веско заверил меня дух. – Ой, смотри, начинается!

На круг уже выходили первые бойцы, и воевода, назначенный отцом следить за порядком, оглашал правила: бой идет до того, пока один из претендентов не признает себя побежденным. Любое оружие запрещено. Нельзя бить в пах, горло и глаза. Нарушивший правила считается проигравшим.

Воевода дал отмашку к первому бою.

Несхожесть претендентов наложила отпечаток и на поединки. Одни продолжались недолго за явным преимуществом одного из бойцов, другие длились долго, и победившим становился тот, кто смог дольше выстоять на ногах и не упасть. Проигравших в таких случаях обливали колодезной водой, чтобы привести в себя. Бирюк справился со своим соперником за считанные мгновения – тот упал ничком от первого же удара и больше не поднимался. Его оттащили за ноги в тень и долго приводили в себя. Бирюк же после победы долго тряс в воздухе огромным кулаком и рычал по-медвежьи.

Грый весьма увлеченно следил за действом и комментировал каждый бой. Я очень боялась, что его в конце концов услышат, но на радостные возгласы: «Дай ему! Вот так! Ну куда ты бьешь, там же голова, а в нее едят!» никто не реагировал. Я сама силой заставляла себя следить за происходящим, и нехорошие предчувствия все больше овладевали мной.

После окончания первого тура сделали перерыв – подкрепить силы и заново распределить пары соперников.

– Тебе кто-нибудь приглянулся, Злата? – наклонился ко мне довольный отец. Я деланно смущенно отвела взгляд, скрывая ужас в глазах.

– Моим мужем станет победитель, отец.

– Хорошо сказано, Злата. Ты будешь настоящей княгиней, – удовлетворенно кивнул он.

Второй тур принес мне еще больше нервозности. Полдень давно миновал, но никого, хоть отдаленно напоминающего Князя Леса, в поле зрения не наблюдалось. Конечно, он мог и скрываться, но как тогда будет спасать меня от замужества с Бирюком? А к этому все шло. На него ставили больше и больше, и его вторую мгновенную победу встретил радостный вопль зрителей. Кое-кто рычал вместе с бойцом.

Бирюк ожидаемо вышел в последний тур вместе с Громобоем, приблизительно таким же массивным претендентом. Тут заволновалась даже мама.

– Всеслав, ты уверен, что любой из них будет подходящим мужем для Златы?

– Конечно, – уверенно заявил отец. – Только подумай, какие у нее родятся сыновья!

Я сжимала подлокотники так, что побелели пальцы, а исходящую от меня тревогу ощутил и Грый.

– Цветик, ты что? – он положил свою ладошку на мою руку. – Не бойся. Все будет хорошо, он же сказал. Просто наслаждайся происходящим. Вряд ли ты еще раз увидишь такие оленьи бои.

Легче мне не стало. И сердце совсем оледенело, когда после долгого, тяжелого поединка, сопровождающегося бурными выкриками из толпы, Бирюк нанес последний удар и взревел, воздевая кулак в воздух. Вместе с ним взревели и зрители. Тяжелыми шагами победитель подошел к крыльцу, пронизывая меня буравящим неприятным взглядом.

Отец встал.

– Мужем Златоцветы стал…

– Прошу прощения, пресветлый князь, – раздался голос. Отец от неожиданности замолчал. Люди начали оборачиваться в поисках наглеца, осмелившегося перебить князя. Я еле сдержалась, чтобы не вскочить с места.

– Тихо, Цветик! – предупреждающе схватил меня за руку Грый.

Я узнала этот голос. И узнала мужчину, который неторопливо шел к крыльцу. Высокого, статного, золотоволосого, с глазами цвета молодой травы. Он шептал ночью на ухо. Он просил верить ему. Его я видела в тумане на болоте. Правда, черты его лица скрывала легкая дымка, но сомнений у меня не оставалось – Князь Леса все-таки пришел за мной.

– Мужем Златоцветы должен стать самый сильный из всех претендентов на ее руку?

– Да, – непонимающе подтвердил отец.

– Тогда, пресветлый князь, есть некоторая неувязка – на руку вашей дочери по-прежнему претендуют двое мужчин.

– Уж не ты ли? – набычившись, прорычал Бирюк. Князь Леса легко усмехнулся, словно бы не замечая вздувшихся жил на лбу огромного мужчины перед ним.

– Да, я. Насколько я помню, ограничений ни на количество претендентов, ни на них самих не было.

– Да ты кто такой? – еще яростнее рявкнул Бирюк.

– Князь Полес, сын Дубровника.

Отец сел и нахмурился.

– Не помню такого. Вроде бы я не посылал к вам гонца, пресветлый князь.

– До меня дошли слухи о предстоящем замужестве Златоцветы, но, к сожалению, слишком поздно, поэтому я опоздал к началу. Но тем лучше, можно сразиться прямо с победителем, и тем самым выбрать лучшего.

– Да откуда ты взялся такой? – выходя из себя, прогремел Бирюк.

– Мое княжество находится недалеко отсюда, но знают о нем немногие, и еще меньше бывали там. Но уверяю, что оно не хуже вашего, пресветлый князь Всеслав.

Отец нахмурился еще сильнее и провел руками по бороде, как делал всегда в сильных раздумьях. Из толпы донеслось:

– Пусть борются! Нельзя нарушать правила! Пусть пробуют все!

Громче всех кричали проигравшиеся, которые надеялись отыграться на новом претенденте. Отец подозвал воеводу.

– Некрас, что ты скажешь?

– Остаться должен один, – глубокомысленно заметил воевода. – Если их двое, пусть дерутся.

Зрители взвыли от удовольствия и тут же ринулись заново биться об заклад. Правда, на Бирюка по-прежнему ставили больше.

– Да я тебя в порошок сотру, – прорычал оскорбленный в лучших чувствах «жених». Князь Леса окинул его взглядом и скинул с себя рубашку.

– Чтобы быть в одинаковых условиях, – пояснил он толпе. Мужики приветствовали его решение, а некоторые начали перезаключать заклады.

– Цветик, сиди спокойно, – напомнил Грый. – Ты его в первый раз видишь, не забывай.

Я и не забывала. Образ в тумане, хотя и очень походил на настоящего Князя Леса, все же отличался от реального. Да и, фактически, мне до сих пор не удавалось хорошо его рассмотреть – мешала странная дымка, но вот остальные, кажется, ее не замечали.

– Начали, – крикнул воевода, давая отмашку. Бирюк с ревом кинулся на соперника, готовясь нанести свой любимый удар справа. И нанес, вот только его кулак вошел в соприкосновение не с лицом Полеса, а с воздухом. В последний момент Князь леса грациозным движением ускользнул в сторону и нанес собственный удар. Бирюк вновь взревел, на этот раз от боли, и замахнулся уже левой рукой.

С тем же эффектом. Он так и продолжал молотить кулаками воздух, а Князь Леса ловко уходил от смертельных ударов и сам бил в незащищенные места противника. Мощная неповоротливая фигура Бирюка не успевала реагировать на быстрые движения Полеса, и ветер то и дело относил за частокол всплески возмущенного рычания.

Зрители затихли, полностью поглощенные происходящим. Отец, не отводя взгляда от поединка, пробормотал:

– Как он это делает? Первый раз вижу такую технику боя.

– Бьет по уязвимым местам. – пояснил мне Грый. – Князь мог бы покончить с Бирюком парочкой ударов по особенно критическим точкам, не затрагивая запрещенные, но играет с ним как кошка с мышкой.

– Почему? – выдохнула я.

– Потому что он посмел хотеть тебя, – хмыкнул лесной дух.

Бирюк тем временем потерял самообладание и пустил в ход не только кулаки, но и колени, попытавшись ударить Князя в пах. Это мгновенно заметил воевода.

– Стоять! – гаркнул он так, что с берез, возмущенно каркая, слетела стая испуганных ворон. – Запрещенный прием. Победа за Полесом, сыном Дубровника.

Бирюк, размахивая кулаками, ринулся уже на воеводу, но тут в дело вступили бойцы отца – им-то оружие никто не запрещал. На затылок нарушителя опустилось навершие булавы, он резко выдохнул и грузно упал на траву. Его оттащили за ноги так же, как и его жертв, в тенечек, но в чувство никто приводить не стал.

Князь леса надел поднесенную кем-то из зрителей рубашку и подошел к крыльцу. Я все еще никак не могла четко его рассмотреть, и, едва отдавая себе отчет в действиях, спустилась по ступенькам и подошла к нему.

– Ты не разочарована, Цветик? – негромко спросил Князь.

– Я не могу тебя увидеть, – пожаловалась я. – Ты обещал, что покажешься мне после полудня.

– Сначала твой отец должен отдать мне тебя, – вздохнул Полес. Я быстро развернулась к родителям.

– Отец, я говорила, что моим мужем станет победитель. Вот он. Я выйду замуж за Полеса, сына Дубровника.

Отец встал, поглаживая бороду.

– Полес, сын Дубровника, – медленно и важно начал он. – Ты сильнее всех претендентов на руку Златоцветы. Я отдаю свою дочь тебе. Будь ей хорошим мужем.

Порыв ветра согнул до земли ветви берез и яблонь. Содрогнулась земля. Плеснула вода в колодце. Я обернулась к Князю Леса.

– Теперь ты моя навсегда, – шепнул он и поднял платок с моего лица. Дымка исчезла. Я видела зеленые глаза, обещавшие мне все – и любовь, и нежность, и счастливую жизнь рядом с ним в месте, которое навсегда притянуло мое сердце. Видела золотые волосы, до которых так и хотелось дотронуться. Видела улыбку на мягких губах, умеющих шептать невыразимо желанные слова. В первый раз видела настоящего Князя Леса – и не хотела отводить взгляда.

– Горько! – заорал кто-то в толпе, и остальные поддержали его: – Ой как горько!

Губы Князя легко коснулись моих, и меня пронизало странное чувство. Я вынуждена была ухватиться за плечи мужа, чтобы не упасть, и он поддержал меня за талию. Чувство не уменьшилось, а только увеличилось. Я теснее прижалась к мужу, едва осознавая, что делаю.

Полес с неохотой оторвался от меня.

– Чартогрый, – негромко проговорил он. – Возвращайся в Лес. Скажи всем, что с этого дня у нас есть княгиня, и это та, которую все так ждали.

– Да, пресветлый Князь, – весело проверещал лесной дух и исчез.

– А теперь за свадебный пир! – провозгласил отец, спускаясь к нам. – Ты сделала хороший выбор, Злата. Мне нравится твой муж.

Он крепко пожал руку Полесу, похлопал его по плечу и первым отправился в сторону ломящегося от яств стола.

– Знал бы он, кто ты на самом деле, – улыбнулась я.

– Может быть, он и догадывается, но никому и никогда об этом не скажет.

Мы вынуждены были просидеть на свадебном пиру до заката, выдерживая любопытные взгляды девушек, подозрение в глазах мамы, восторги братьев, требующих обязательно научить их такому ведению боя, и многословные поздравления, заканчивающиеся обязательным возгласом «Горько!». Чем ниже опускалось солнце, тем соленее становились шутки, и близилось время, когда новобрачных начнут провожать на брачное ложе, чего мне всеми силами хотелось избежать.

– Хочешь уйти?

– Да! – я вложила в короткое слово все, что клубилось в душе.

– Просто мысленно скажи себе, что тебя никто больше не увидит. А я сделаю так, что они и не вспомнят о сбежавших новобрачных.

Никто не заметил, как приоткрылись, а потом закрылись ворота.

– Так ты с самого начала мог так сделать? – пораженно поинтересовалась я.

– Да.

– А почему не сделал?

– Мне казалось, ты хочешь настоящую свадьбу.

– Я хочу только одного – быть с тобой, – выдохнула я. Князь улыбнулся, коротко свистнул, и к нам выскочил огромный лось. Полес подсадил меня на его спину, сел сам позади, и громадный зверь медленно направился в глубины Леса.

С тех пор в Лесу стали появляться золотые цветы. Среди местных жителей распространилось поверье: найти их – к удаче. Значит, тебе улыбнулась Княгиня Леса.