Текст книги "Тени скрытого города. Книга вторая. Башня"

– Зачем усложнять жизнь? Я не понимаю.

– Вот я и говорю, что мы разные! Когда я с вами, то сдерживаю свой язык, а мне хочется что-нибудь обсудить. Например, свой внутренний мир, сны, чувства. Или, наоборот, ваш внутренний мир, хочется расспрашивать вас о причинах и следствиях разных ваших мыслей и поступков. Я каждый день пишу дневник. И стремлюсь к тому, чтобы люди, с которыми я общаюсь, были такими же, как я.

Таня, безусловно, преувеличивала, но делала это нарочно.

– Почему нельзя просто быть тем, кто ты есть? Зачем придумывать лишнее?

– Для вас лишнее, а для меня в этом весь интерес.

– В таком случае, мы действительно разные.

– Главное – найти родственную душу. Ну… пока?

– Пока!

Таня положила трубку и вздохнула со смешанным чувством облегчения и сожаления.

Последняя встреча с Павлом и прогулка с Сергеем на машине укрепили Таню в решении посетить башню. Если она хочет разгадать тайну, то это произойдёт, скорее всего, в башне! Заодно есть хорошая возможность проследить, как сбывается сон: вещие сны случаются так редко!

После возвращения в Оток башня – первый пункт в списке запланированных дел. А до поездки не остаётся свободного времени. Да и не хочется ставить поездку под угрозу: вдруг отберут разрешение, стоит Тане даже просто обратиться к охраннику башни? Глупые, конечно, опасения, но всё же…

Глава 3

Богатыми не рождаются

Итак, Полина дала Тане два задания: знакомиться с мужчинами и написать статью о бедных и богатых. И если знакомства продвигаются бодро и доставляют удовольствие, то со статьёй Таня испытывает трудности. С одной стороны, кажется очевидной разница между психологией богатого и бедного: богатые уверенны, решительны, а бедные сами себе строят ограничения. Но с другой стороны, что писать в статье? Банальные рассуждения? Прописные истины?

Даже опрашивая людей, разве возможно во всё это как следует вникнуть? Вот если бы Таня сама, собственными усилиями из бедности вышла к богатству, тогда, конечно, смогла бы написать интересную статью, – основанную на личном опыте! А в данной ситуации… Кому и зачем это нужно? По Таниному мнению, Полина высосала задание из пальца! А придётся выполнять, раз уж взяла на себя роль «ученицы».

Сбор материала для статьи проходит вяло: до середины декабря было лишь одно интервью – с безработным. А потом Таня познакомилась с Данилой, и информационная копилка пополнилась.

Данила, как оказалось, живёт на соседней улице. Договорились встретиться вечером возле парка с Лениным. Парк – полузаброшенное место, достопримечательность Запсишного района. В его центре на постаменте – облепленный снегом белый памятник в традиционной для изображений Ленина позе: вытянутая рука широкой ладонью указывает в «светлое будущее». В сугробах протоптана узкая витиеватая тропинка, торчат голые ветки кустов и заснеженные колючие ёлки. Скамеек нет: возможно, завалены снегом, хотя Таня не помнит, чтобы и осенью, проходя тут однажды, заметила хоть одну.

Данила – полноватый мужчина с полуоткрытым ртом. Он пыхтит во время разговора и при ходьбе. Походка неуклюжая: пока вёл по тропинке через парк, угодил в сугроб и смешно выбирался, болтая валенками. Потом снова чуть не упал, повиснув ногой в воздухе, – Таня вовремя схватила за руку. «Ой-ой, какой я неловкий!» – сокрушался Данила.

За парком – кондитерская фабрика «Мишуткин двор». Краснокирпичный магазинчик, куда повёл новый знакомый, тоже называется «Мишуткин двор». Таня сразу принялась изучать цены, думала: «Раз сюда непосредственно поступает продукция фабрики, то шоколад и конфеты должны стоить дёшево». Не тут-то было! Цены высокие, как и везде. Зато продаются пирожные, правда, выбор маленький: «Лимонное», которое Таня уже пробовала, «картошка» и песочные, завёрнутые в пищевую плёнку. Данила купил песочные.

Отправились к нему домой. Живёт он в пятиэтажке на пятом этаже. В квартире шумно. Выглянула мама с намыленными руками и полная сестра, потом выскочили два мальчика и пронеслись мимо. Перед порогом длинный узкий коридор, заваленный пёстрыми тряпками, распределёнными по кучам; тарахтит стиральная машина. Переступая через тряпки, Данила и Таня прошли в дальний конец коридора и оказались в маленькой комнатке. Данила прикрыл дверь, стало тихо.

Бардак в комнате, наверное, следовало охарактеризовать как «творческий беспорядок», потому что это соответствует роли «непризнанного гения», которую выбрал для себя Данила. По телефону Таня узнала, что он, хоть и работает машинистом на заводе, на самом деле душой весь в шахматах, ездит на шахматные соревнования (правда, в последнее время только проигрывает) и мечтает полностью посвятить себя хобби. Но досадная реальность такова, что завод отнимает большую часть времени и сил.

Таня присела на стул перед письменным столом, Данила поспешил сдвинуть в сторону тетради и несколько старых рваных книг, заслонив прилепленную к обоям картинку улыбающейся девушки в бикини. На освободившееся пространство положил пирожные.

У Таниных ног стоит горшок с засохшим растением. Палас усыпан мусором. Дверь в комнату занавешивают свитер и штаны. Кровать изголовьем упирается в стену, где дверь, а другим концом – в высокий старый шкаф. Над кроватью висит тонкий яркий ковёр с тиграми, поверх ковра икона. Кроватное покрывало добавляет пестроты крупными коричнево-жёлтыми цветами. Боковая стенка шкафа тоже занята иконой: лик Христа спокойно взирает с календаря за позапрошлый год и чуть-чуть улыбается.

– Да-а, у тебя и иконы висят, и девушки фривольные, – усмехнулась Таня.

– Где? Ой! – смутился Данила. – Я понимаю, что грех, но ничего поделать с собой не могу! Думаю о девушках постоянно! Но ты такая чистая, такая невинная… – он протянул ладони, словно издалека с трепетом прикасаясь.

– Почему ты решил, что я чистая? Разве ты меня знаешь?

– Ты так выглядишь. Знаешь, ты чудесная девушка! Ангел! Можно я тебя приобниму? Слегка, за плечи.

– Зачем? Ну, можно.

Подошёл и, пыхтя, обнял.

– А поцеловать в щёчку можно?

– Не надо меня целовать!

– Не буду, не буду! Извини! – отстранился. – Я так грешен! Корю, корю себя. Бог меня накажет!

– С чего ты взял, что грешен? Разве плохо мечтать о женщине?

– Плохо, это очень плохо!

– Данила, но ведь это же естественно! Тебя таким, между прочим, создал Бог!

– Плотские побуждения надо обуздывать, только у меня никак не получается. Но ты простишь меня? Простишь, что я тебя… к тебе немного приставал?

Таня прыснула.

– Я тебя и не осуждала!

– Вот и хорошо, спасибо! Ты такая… – снова протянул дрожащие пухлые ладони, проведя ими по воздуху вниз. – Милая, скромная девушка! Подожди (засуетился), я принесу чай!

Ушёл, прикрыв дверь. Вернулся с подносом и, когда выставлял полные горячие чашки и сахарницу, рассыпал по столу сахар.

– Ой-ой! Что ж я такой неловкий!

Данила тыкался боком то туда, то сюда.

– Сейчас всё уберу!

И убежал за тряпкой.

Потом пили чай. Таня развернула пирожное; как ни старалась кусать аккуратно, низко наклоняясь над столом, крошки всё равно сыпались, пирожное ведь песочное!

– Я вот решила поработать журналисткой, – после чаепития сказала Таня, вспомнив, что на этой неделе собиралась, наконец, написать статью и отдать на проверку Полине. – Пишу на тему «Бедность и богатство». Ты согласен поделиться своими мыслями? И чтобы я отразила твоё мнение в статье с указанием твоей профессии, возраста, имени (без фамилии). Имя могу изменить, если хочешь!

– А какое мнение тебя интересует? – без энтузиазма отозвался Данила.

– Вот ты любишь шахматы. А работаешь на заводе. Почему бы тебе не посвятить себя полностью шахматам? Не отвлекался бы на завод и, глядишь, перестал бы проигрывать! Ведь за победы хорошо платят?

– Я не могу продвинуться в шахматах, потому что здоровье плохое. А ещё нет в Отоке хороших учителей, некому было меня научить в своё время. Да и сил не хватает, чтобы совершенствовать игру, поскольку вынужден работать на заводе.

– А ты не работай! Уволься! – настаивала Таня, расширив сверкающие глаза.

– Завод – это деньги и стабильность! Я не могу уволиться, – нахмурился Данила. – Если бы я бросил шахматы, то на заводе зарабатывал бы больше. А так: уезжаю на соревнования, беру отпуск без содержания. А с другой стороны, если бы я разогнался в шахматах, то отпала бы необходимость работать на заводе: на соревнованиях бы зарабатывал.

– Вот видишь! Порочный круг получается. Тебе надо выбрать одно из двух, и, моё мнение, надо выбирать то, что ближе к сердцу! Мне кажется, невозможно достичь успеха и денежного благополучия на нелюбимой работе.

– Богатство не самое главное в жизни, – Данила отвернулся, выдохнув через нос. – Неинтересная тема для разговора, и так всё понятно.

– А что понятно?

– Ну что… Карма, судьба. Дети не могут достичь большего, чем их родители. Давай лучше о другом поговорим!

– Давай… Только сначала мне бы по-быстрому записать твои мысли, пока не забыла! Не дашь ручку с листочком?

– Записывай, я не против, – Данила продолжал сидеть.

– А дай мне ручку и листочек!

– А, извини! – он поднялся и стал рыться на письменном столе. – Надеюсь, ты согласна, что есть более важные вещи в жизни.

– Конечно, есть! Хотя я не очень хорошо различаю, что важнее. Всё важно! Когда у человека болит сердце, для него мир перестаёт существовать, а самым главным становится, чтобы сердце исцелилось. Он, наверное, думает, что в этом и заключается его счастье, а всё остальное – мелочи. А когда не болит, забывает, другие приоритеты появляются… Не знаю, может, неудачный пример.

– Зачем ты об этом думаешь? – Данила протянул помятый листок в клеточку и простой карандаш. – У тебя больное сердце?

– Нет.

Пока Таня писала, Данила ходил по комнате, а потом сел близко, и девушка услышала его шумное дыхание.

– Можно я вот так дотронусь? – попросил, положив ладонь на стол и коснувшись Таниной руки.

Вообще-то его близость мешала сосредоточиться, не говоря уже о том, что крайне неудобно писать, когда тебя чуть ли не тянут за локоть (лёгкие прикосновения быстро сменились более настойчивыми). Через пару минут Таня не выдержала и выразила недовольство. Данила отстранился.

Когда девушка закончила и свернула листок, Данила вновь сел вплотную.

– Ты очень привлекательная! Красавица!

Сладко улыбаясь, он взял Танины ладони в свои.

– Ой, извини!

Засопел, немного отодвинулся, расшатывая скрипучий стул, и опять приблизился.

– Ты такая скромная! Не умею я правильно вести себя со скромными девушками, пристаю!

Отошёл к окну. «Не такая уж я скромная, – хотела сказать Таня. – Можешь приставать дальше». Но промолчала: зачем портить мнение о себе? Спросила:

– У тебя когда-нибудь была постоянная девушка?

– Нет. Я никому не нравлюсь, – он жалко улыбнулся и развёл пухлыми руками. – У меня со здоровьем не всё в порядке. Как-то не везёт мне с девушками.

– Обязательно повезёт! – обнадёжила Таня. – Почему не нравишься? Мне кажется, ты вполне привлекательный.

– Полный…

– Ну и что? Не жирный ведь! Некоторым нравятся крупные мужчины. Грудь у тебя широкая, руки мускулистые. Вполне привлекательный!

– Ты правда так считаешь? – он расплылся в улыбке, тая, как земляничный торт на солнце, и, подойдя вплотную, присел на край стола. – А я тебе нравлюсь?

– Ну… н-нравишься, – Таня отодвинулась. – Только я ведь ищу мужа! А как муж ты мне всё-таки не подходишь. Тебе нужна женщина, которая будет ухаживать за тобой, как за ребёнком, которая возьмёт все домашние хлопоты на себя. А я ведь не такая! Не люблю готовить, заниматься хозяйством. Я человек творческий, хочу рисовать! Понимаешь? Краски, холсты… Как ты – в шахматы, мечтаю полностью погрузиться в рисование, чтобы ничто не отвлекало!

Таня вновь выставляла себя в преувеличенно невыгодном свете, подчёркивая собственную эксцентричность. Лишь бы не ранить мужское самолюбие!

– Главное, не падай духом и не думай, будто плохой и никому не нравишься! Ищи свою женщину и обязательно найдёшь!

– А разве мы не могли бы просто встречаться?

– Зачем?

Данила смутился, а потом внезапно протянул руки.

– Ты такая чудесная девушка! Можно я покружу тебя?

Не успела Таня возразить, как он ухватил её с двух сторон.

– Данила, не надо! Я ведь тяжёлая!

– Немножко! Ну пожалуйста! – сопел в самое ухо.

И поднял над полом, слегка согнувшись в коленях. Таня напряглась от неудобства, вцепилась в его шею, боясь выскользнуть из мягких Даниловых рук. Он мелко зашагал вокруг своей оси.

– Всё! Хватит, хватит!

Наконец, позволил ей сползти на пол.

– Я ведь не из лёгких!

– А мне показалось, лёгенькая. Посмотри, какая ты худенькая! Прямо балерина!

– Ну и сравнил! Какая из меня балерина? Я ведь не спортивная! И не такая уж худая!

Таня вдруг поймала себя на мысли, что говорит о себе слишком много отрицательного.

Пора домой. Таня убедила Данилу, что провожать не обязательно. Когда надевала пальто, выбежал маленький мальчик и стал смотреть. А потом закричал Даниле, чтобы тот что-то ему то ли дал, то ли показал.

На следующий день после работы Таня села за написание статьи, а в субботу на йоге отдала рукопись Полине. В воскресенье Полина позвонила на сотовый – в тот самый момент, когда Таня в маршрутке возвращалась домой после встречи с Павлом. Полина предложила встретиться сегодня вечером. Убирая сотовый обратно в сумку, Таня не могла удержать счастливой улыбки: наконец-то они нормально пообщаются! Тем более Тане было что рассказать: о сне и сегодняшнем «знаке» в виде фото в Павловом альбоме. Правда, радость омрачалась непрошеным волнением: что Полина скажет о статье? Таня подозревала: ничего хорошего! Особенно если вспомнить, с какой неохотой статья писалась и как при этом приходилось бороться со сном.

Словно отвечая Таниным подозрениям, Полина как-то сдержанно поприветствовала, сразу прошла в зал и села на табуретку перед диваном. Дома, кроме неё, никого нет. На краю дивана лежит полупрозрачная синяя папка-уголок с вложенными в неё рукописными листами – статьёй. Полина сидит в отдалении, перекинув ногу на ногу. Создаётся впечатление, будто она брезгует снова прикасаться к статье. Хотя, скорее всего, Таня накручивает от волнения.

Девушка села на диван и заговорила о Павле, поделилась подробностями встречи, потом рассказала сон. Полина молча кивала, а у Тани, чем дальше рассказывала, тем слабее было желание продолжать. С возрастающим страхом она начала догадываться, что обращённое к ней лицо Полины – это лицо тени.

– Значит, я всё-таки права? Мне действительно стоит пойти в башню, чтобы разгадать тайну СМС? Как вы думаете?

– Судя по всему, тебе так и нужно поступить, – коротко согласилась Полина.

– Но вы на самом деле так не считаете?

– Я не знаю, куда ведёт тебя твой ангел-хранитель.

– Ангел-хранитель? Разве он существует?

– У каждого человека есть ангел-хранитель. Об этом написано у Лазарева, – она поднялась с табуретки и достала из шкафа тонкую зелёную книжку. – И о многом другом интересном написано! Сейчас зачитаю… – стала листать.

– Раньше вы говорили, что ведёт Дух, – заметила Таня, равнодушно наблюдая за попытками Полины отыскать что-то в книге.

Полина медленно кивнула и сказала:

– Тяжело всё время следовать туда, куда толкает Дух. Нужно каждый миг быть готовой всё бросить и идти в неведомом направлении, но идти уверенно, будто знаешь, что тебя ждёт. Я пока не готова. Понимаешь, – она на миг закрыла глаза, – Дух как ветер, и, если ты недостаточно силён, он будет швырять и рвать тебя, словно бабочку.

Таня расслабилась: пусть Полина и дальше говорит о бабочках и ангелах-хранителях, веру в которых, если честно, Таня считает детской и наивной. Теперь Полина похожа на саму себя!

– Не могу найти… Там так хорошо написано, как раз про тебя!.. Ладно, потом найдётся! Хочешь, дам почитать? Только через неделю надо вернуть! Я обещала эту книгу одному мальчику.

– Нет, в другой раз почитаю! – отказалась Таня. – В последнее время сильно занята. К тому же знакомства… – улыбнулась.

– А почему ты не спрашиваешь про статью? – Полина кивнула на синюю папку-уголок с рукописью.

– Ну и как вам статья? – Таня изменилась в лице и сглотнула.

Полина помолчала, скосив глаза в сторону.

– Пока ты не пришла, я думала, как бы помягче сказать.

Она спокойно взглянула на девушку своими ненакрашенными синевато-серыми глазами. От этих глаз шла какая-то стальная прохлада – жутко смотреть! Вот оно – лицо тени! А вовсе не то, с которым Полина встретила и тем более с которым листала Лазарева. Теперь это было совершенно очевидно!

– Статья не то чтобы плохая, – отпечатывался Полинин голос, – она вообще никакая! Пустой набор слов. Я вижу «рыбу», я не вижу «вихрь»! Ты ли это? Разве ты никогда не писала писем или школьных сочинений? Тебя не учили излагать мысли в словах? Честно говоря, прочитав это (кивок на листы), я была удивлена и разочарована!

– Вообще-то я не журналист и не писатель! – раздражённо проговорила Таня, когда, наконец, удалось проглотить ком в горле. – Мне ближе излагать мысли в рисунках!

– Между нами, у тебя и это плохо получается.

– П-почему вы на меня наезжаете?! – возмутилась девушка.

– А почему ты безответственно относишься к выполнению заданий?..

– Вовсе не безответственно!

– …Моя помощь в таком случае совершенно бесполезна, и я, наверное, зря трачу на тебя время, а своим временем я дорожу!

Таня растерялась: почему-то было трудно поверить, что Полина всерьёз её отчитывает. Наверное, это какая-то психологическая игра, она ведь психолог!

– Я прекрасно знакомлюсь с мужчинами! Это задание у меня получается!

– Правда? – Полина вскинула брови и опять скосила глаза в сторону. – И что же у тебя получается?

– З-знакомиться, – девушка запнулась.

– Вообще-то как мы формулировали цель твоих знакомств?

– Никак не формулировали.

– Вот те раз! Ну-ка вспомни!

– Вы сказали, чтобы я просто знакомилась… чтобы почувствовать себя женщиной.

– Это так, по-твоему, я формулировала задание? Ты услышала то, что захотела услышать, а совсем не то, что было на самом деле! Сколько раз я повторяла: нужно записывать задания! Взять тонкую тетрадку и записывать!

– Вы не говорили записывать задания! Предлагали только составить список желаний. Я точно помню!

– Вот я тебе и твержу: ты помнишь и слышишь лишь то, что хочешь.

– Но это не так!

– Подожди!

Полина скрылась за белыми двойными дверями и вернулась с листом в клетку и ручкой. В качестве опоры под лист протянула книгу Лазарева.

– Записывай! «Цель моих знакомств – встретить мужчину, с которым я буду счастлива и который станет моим мужем». С достижением этой цели у тебя пока проблемы, поэтому твоя гордыня, будто ты прекрасно справляешься с заданием, неуместна.

– Вы не говорили, что это цель задания! Это моя личная цель! Задание тут не при чём. А вы говорили просто знакомиться! Вроде даже не обязательно среди вашего списка окажется мой избранник, может, он другим способом найдётся. Точно помню ваши слова!

Тане хотелось зажать себе рот, потому что слишком много и бессмысленно спорила и этот спор буквально опустошал внутренности. Ясно как дважды два: Полина несправедлива, и несправедливость вопиющая! Она додумывает то, чего не было, а Таня своей памяти доверяет: не совсем же дырявая у Тани голова! «Вот сию минуту встану и уйду! Скажу напоследок: „Зря думаете, будто я так уж нуждаюсь в вашей помощи!“ Можно добавить: „Надеюсь, больше не увидимся!“» Но вместо этого Таня сказала:

– Лично я довольна тем, как знакомлюсь. Жизнь стала интересней!

– Конечно! Если учесть, что работу ты себе выбрала по принципу «подальше от жизненных бурь». Да и сидишь под тёплым родительским крылышком, беспечно тратишь родительские деньги. Наверное, и мужчину ищешь, чтобы содержал. Только придётся тебя разочаровать: прежде чем что-то получить, надо сначала отдать! Таков закон мироздания, и у него нет исключений.

Полина ещё не договорила, а Таня уже разразилась слезами. Грудь сотрясали рыдания. Под ладонями, закрывающими лицо, было мокро и жарко. На Полину Таня не смотрела. Ей хотелось срочно успокоиться! Она вытирала глаза, набирала в грудь побольше воздуха и, выставив указательный палец, сквозь улыбку бормотала:

– Сейчас… сейчас…

Но подступал новый приступ рыданий.

– Принести платок?

– Н-не надо!.. Я… я сейчас!..

Внезапно Таня развела руками и, взглянув сквозь пелену на Полину, улыбаясь, воскликнула:

– Как я пойду по улице в таком виде?!

– Не три глаза: они от этого сильнее краснеют.

Странное состояние, будто расслабилась внутри пружина, дав волю новым чувствам и новым мыслям. Уже нет обиды на Полину. Стало понятно и радостно от понимания: Полина здесь не при чём! Она вовсе не стремилась обидеть или принизить Таню. В Танином сознании вспыхнул свет, наполнив его всего, даже самые дальние уголки.

– Я поняла! Подождите… Сейчас скажу!.. – от попытки выразить то, что открыла, сдавило горло. – Так в моём детстве… так… Сейчас!

Таня глубоко вдохнула и медленно выдохнула.

– Вы вели себя как… моя мама… в детстве. Она часто меня критиковала. Почти не хвалила… Наверное, боялась испортить… похвалами.

Полина кивала, а к девушке, наконец, вернулась способность нормально говорить. В голову хлынули воспоминания.

– Помню, в школе по природоведенью нам задали провести эксперимент: налить воду в бутылку и поставить на мороз. Надо было отобразить этапы эксперимента в рисунках. Я нарисовала цветными карандашами градусник и разбитую бутылку. Подошла к маме с тетрадкой довольная. «И что? – сказала мама. – Ты показываешь, чтобы похвастаться, что ли?» Так обидно стало тогда!

– Теперь ты можешь понять свою маму? – спросила Полина.

– Да, наверное, – Таня задумалась. – Её саму так воспитывали, даже ещё строже. Её мама (моя бабушка) была тренером по плаванью и активным членом партии. Она требовала от дочери только отличных оценок по всем школьным предметам, даже четвёрку нельзя было получить. Записала маму на плаванье, гимнастику и музыку, чтобы и там мама была первой. За пятёрки бабушка не хвалила: они как само собой разумелись. Моя мама ещё молодец, что не доходила до такой крайности в воспитании нас с сестрой и братом!

– Хорошо, что ты это понимаешь!

Таня заметила: Полина сидит теперь ближе и смотрит мягко, слегка склонив голову.

– Честно говоря, – призналась Полина, – я думала, с тобой дольше придётся бороться. Есть люди, которые вообще не плачут при ком-то. А слёзы полезны, они очищают.

– Так странно: я даже не обижаюсь на вас, – удивилась Таня.

– И не нужно обижаться! Это ведь ты сама попросила меня сыграть роль твоей недовольной мамы.

– Как «сама попросила»?

– Я имею в виду, – уточнила Полина, – попросил твой ангел-хранитель! Я уже спать собралась, а тут он входит в твоём обличье, светится. Пришлось выслушать. Теперь ты станешь другой, сегодняшнее понимание изменило тебя.

– В каком смысле «изменило»? – улыбнулась Таня.

– Во всех смыслах, энергетически тоже.

– Но вы же не видите человека как светящийся кокон.

– Я вижу по-другому.

– Вы думаете, меня очень легко можно довести до слёз? – забеспокоилась Таня.

– Я бы не сказала, что очень легко. Сколько я с тобой боролась? Часа два? Хотя я знаю девушку, которая никогда не заплачет. У неё мама умерла, когда ей было 12 лет.

Таня так и не отделалась от мысли-занозы, что Полине больше импонируют те, которые не плачут, – гордые и сильные.

– Ты статью забери, её надо доработать, – напомнила Полина.

– Я лучше заново напишу! А это даже перечитывать не хочется, – Таня отвернулась.

– У тебя собран неплохой материал, только подан без души. Наполни статью силой! Пусть она сияет и переливается, как драгоценный камень!

– Материала всё-таки недостаточно, – призналась Таня. – Я ведь так и не расспросила ни одного богатого. Даже не знаю, где их искать, богатых!

– Возьми интервью у Виктора Долгих, губернатора, – вдруг предложила Полина.

– Губернатора? Вы что! Да к нему, наверное, не попасть и не дозвониться! И куда звонить? Разве скажут в справочной службе? И даже если удастся попасть на приём, он, скорее всего, не согласится на интервью. У него своих дел хватает!

– Попробуй! Когда-то давно я немного общалась с ним, он тогда ещё не был губернатором. Устроил интернатовским детям праздник: пирожные, подарки.

– А вы работали в интернате?

– Короткий период. Или возьми интервью у Белоусовой! У неё на Красной улице центр «Госпожа Совершенство».

– Я придумала, как узнать о губернаторе! – внезапно воскликнула Таня. – О нём упоминала экскурсовод, когда мы с мамой были на экскурсии по Отоку! Если я правильно поняла, экскурсовод лично знает губернатора и наверняка может много про него рассказать.

– Так действуй!

Таня начала действовать на следующий же день – меньше, чем за две недели до отъезда. С рабочего телефона позвонила сначала в справочную службу, потом в Дом культуры и объяснила женщине на том конце провода, что для написания статьи ищет экскурсовода, которая проводила экскурсию летом для старшеклассников, а внешность у неё такая-то и такая-то. Женщина внимательно выслушала и сказала:

– А-а, Валечка! Только она у нас постоянно не работает.

– И как мне с ней…

– Обратитесь в школу! Минутку, уточню в какую… Школа №21. Она там учитель искусствоведения.

– Искусствоведение… – растерянно повторила Таня. – Извините, может, вы подскажете номер её сотового?

– Нет, не подскажу. Сотового у неё, кажется, и нет!

– А какое её полное имя-фамилия-отчество?

– Валентина Егоровна Мартынова.

Таня поблагодарила и попрощалась. Но, положив трубку, упрекнула себя за поспешность, ведь надо было ещё спросить, где находится школа №21! Да и стоит ли туда соваться до конца месяца? Вдруг школьники уже на каникулах? Дома Настя развеяла Танины опасения, сказав, что каникулы официально начинаются только 31-ого.

Таня пыталась вырваться на неделе, однако работа не отпускала: студенты, студенты… Все с сосредоточенными (а некоторые с испуганными) лицами. Требовательные! Каждому обязательно нужно захватить домой целую кипу книг! В читальном зале никто сидеть не хочет: слишком мало места! Половину занимают Олины студенты с иностранного факультета: все как один в наушниках с отсутствующим взором, слушают иностранную речь с кассет, которые выдаёт Оля. А если садится филолог, то оккупирует весь стол, заваливая его книгами, – как будто успеет обработать эту кучу до закрытия библиотеки!

Зал холодный, несмотря на отопление. Холодно и душно! Спёртый воздух в пластиково-бумажных евростенах стоит плотной резиновой стеной, сколько ни проветривай. Таня до сих пор не привыкла им дышать.

В школу отправилась утром в субботу, хотя, конечно, рисковала не застать Валентину Егоровну.

По городу развешаны поздравления с Новым годом и Рождеством, висят уже с начала декабря, хотя Рождество будет и вовсе нескоро, 7-ого января. На площади Ленина стоит огромная ёлка, правда, нити, увивающие её, не горят по вечерам. Рядом с ёлкой – два больших деревянных короба; внутри снег, предназначенный для изготовления статуй Деда Мороза и Снегурочки. Новогодняя атмосфера будоражит и радует!

После школы Таня решила на йогу не ехать, а побродить по магазинам, найти подарки для родных и для подруги Насти.

Школа №21 тоже подготовилась к празднику: на террасе между окнами второго этажа установлена маленькая нарядная ёлочка; окна сплошь залеплены белыми снежинками, звёздами, трафаретами конфет и снеговиков.

В школе дым коромыслом! Дети носятся, топают, младшеклассники визжат, старшеклассники орут, кто-то дерётся, кто-то катается по бетонному полу. На Таню не обращают внимания, даже полусонный охранник в зелёном камуфляжном костюме не остановил, когда она направилась через холл к лестнице. «Как будто я учительница!» – настраивает себя Таня, но всё же робеет перед ребятами, теснящими её на лестнице. Деловой походкой двинулась вдоль стены в поисках учительской или стенда с расписанием уроков. За подсказкой обратилась к мальчику в очках, тот отправил обратно на первый этаж.

С трудом удалось сосредоточиться на строчках расписания. Глаза слепо бегают по одним и тем же словам, мелькают «8 „Б“», «9 „А“», «физ-ра», «алгебра», «лит-ра». Внезапно, как землетрясение, на школьный мир обрушился звонок. Таня аж подпрыгнула на месте! Детей стало меньше, шум постепенно стих.

Вот: искус-вед., 10-ый «Б», стоит четвёртым уроком. Но четвёртый урок уже был или как раз начинается? И вообще, 10-ый «Б» с какой смены: первой или второй? Рассердившись на себя за несобранность, Таня отправилась на поиски учительской. Учительская оказалась на втором этаже. В кабинете высокая плотная женщина с короткой стрижкой цвета блонд надевала перед зеркалом большую меховую шапку.

– Извините! – обратилась Таня. – Не подскажете, где я могу найти Валентину Егоровну Мартынову?

– Она отвела уже уроки, – прозвучал громкий голос. – Но, может, не ушла ещё. Посмотрите в 237-ом кабинете! Это третий этаж.

Женщина открыла шкаф, но вдруг прищурилась и обернулась на Таню. Девушка поспешно двинулась к лестнице. Тихонько постучала в 237-ой кабинет, толкнула дверь – та открылась.

Повезло! За учительским столом сидит знакомая экскурсовод: растрёпанные волосы, круглые очки, лицо почти без косметики, худенькая, похожа на школьницу.

– Здравствуйте! Вы Валентина Егоровна?

– Да.

Таня вошла в класс и остановилась на пороге.

– Мы с вами уже встречались! Вы проводили экскурсию летом по городу, рассказывали о Центре, Окраине. Мне экскурсия очень понравилась! Я помню, вы упоминали…

– Вы проходите, садитесь! – перебила Валентина Егоровна, кивнув на парту перед собой.

Таня села, оглядевшись. К доске прижаты магнитами портрет художника Пабло Пикассо и три репродукции: «Девочка на шаре», «Нищий старик с мальчиком» и «Герника» (сюрреалистическое изображение войны).

– Дело в том, что я пишу статью в газету, – начала объяснять Таня, – о психологии бедных и богатых. Уже опросила так называемых «бедных». И вот теперь, – смущённо хмыкнула, – ищу «богатых».

Учительница слушала, неподвижно глядя на девушку. Её щёки и носик усеяны веснушками. Ручку она так и не клала на стол, сжимая в пальцах, будто собиралась писать дальше.

– Вы на экскурсии упоминали про губернатора. Были с ним лично знакомы? Если я правильно поняла…

– Да-да, один раз общались! Это давно было.

– Вот я бы и хотела поговорить с вами о губернаторе! – обрадовалась Таня. – Что вы о нём знаете? Кажется, вы говорили, будто он сам, своими усилиями, из бедности вышел в богатство, стал директором фабрики «Лучший в мире Карлсон». Кстати, некоторые пирожные этой фабрики мне очень нравятся!

– Да-да! Знаете, мы с Виктором Эдуардовичем столкнулись случайно, года четыре назад, я только-только начала работать в школе…

В этот момент дверь класса приоткрылась: заглянула и сразу исчезла девчоночья голова. Валентина Егоровна продолжала: