Текст книги "Портрет смерти"

4

Днем активность компьютерных клубов сходила на нет; здесь сидели только «ботаники» и болваны, которые считали высшим наслаждением посещение клуба в те часы, когда им могли предложить лишь голографический оркестр или просмотр развлекательных передач.

Компьютеры были серебристыми, маленькими, и даже самый стыдливый болван мог не бояться, что в часы пик кто-то заглянет ему через плечо.

Голографический оркестр играл негромко, гитары звучали еле слышно, а вокалисты томно мурлыкали. Солистка была в черном платье, вполне сочетавшемся с цветом ее кожи. Единственным световым пятном были ее ослепительно-красные волосы, закрывавшие бо́льшую часть лица. Она что-то шептала о разбитых сердцах и несчастной любви.

Клиентами здесь были главным образом одинокие мужчины. Поскольку никто из них не среагировал на форму Пибоди, Ева поняла, что запрещенных наркотиков здесь не обнаружила бы даже ищейка.

Она подошла к плавно закругленной стойке в центре зала.

Барменов здесь было двое – живой мужчина и женщина-андроид. Ева выбрала того, кто был одушевленным.

Молодой человек был стильный – просторная блуза в оранжевых тонах, множество разноцветных колечек, украшавших мочку левого уха, и русые волосы, торчавшие шипами в разные стороны наподобие короны.

Плечи у него были широкие, руки длинные, фигура осанистая, лицо с крупными чертами. Ева сделала вывод, что он на несколько лет старше своих клиентов. Лет двадцать семь – двадцать восемь. Возможно, студент-старшекурсник, зарабатывающий на учебу. Возится с новичками и болтает с постоянными посетителями.

Он отвлекся от своего компьютера и рассеянно улыбнулся Еве:

– Чем могу служить?

Ева положила на стойку свой жетон и фотографию улыбающейся Рэйчел Хоуард.

– Узнаете эту девушку?

Молодой человек придвинул к себе фотографию кончиком пальца и начал изучать ее так тщательно, что Еве стало ясно: эта работа ему в новинку.

– Да, конечно. Сейчас, сейчас… Ребекка? Розанна? Нет, Рэйчел. У меня хорошая память на имена. Да, точно Рэйчел. Она бывает здесь почти каждую неделю. Любит… как это… – Он закрыл глаза. – «Тореадор» – апельсиновый сок, сок лайма и капелька гренадина. С ней что-то случилось?

– Да, случилось. Вы помните имена и любимые напитки всех своих клиентов?

– Постоянных – да, конечно. Тем более таких хорошеньких. У нее славное лицо, и она очень милая.

– Когда она была здесь в последний раз?

– Точно не скажу. Клуб – не единственное место, где я подрабатываю. Но, кажется, это было в прошлую пятницу. В пятницу я работаю с шести вечера до полуночи… Послушайте, здесь она никому не причиняет хлопот. Время от времени приходит сюда с друзьями. Они берут компьютер, слушают музыку, танцуют, играют. Она милая девушка.

– Вы не замечали, кто-нибудь ухаживал за ней?

– Бывало, но не так уж часто. Я уже сказал, она очень милая. Иногда парни заговаривают с ней. Кому-то она отвечает, кого-то отшивает. Но не грубо. Основные события начинаются здесь после девяти, особенно в уик-энд. Многие приходят сюда, чтобы подцепить партнера, но эта всегда бывает с другом или с компанией. Она не похожа на потаскушку, сами видите.

– Угу… Вы знаете малого по имени Диего?

– Гм-м… – Он свел брови и сосредоточился. – Кажется, я знаю, кого вы имеете в виду. Коротышка, фланер. Обожает выпендриваться. Хорошо танцует и всегда при деньгах, так что долго в одиночестве не остается.

– Он когда-нибудь уходил с Рэйчел?

– Дерьмо! – Он поморщился. – Прошу прощения. Он не в ее вкусе. Она щелкала его по носу. Танцевала с ним. Рэйчел могла танцевать с кем угодно, но не больше. Да, теперь, когда вы об этом заговорили, я вспоминаю, что он несколько раз пытался обнимать ее, но ничего не добился. Так же, как и Коллега Джо.

– Джо?

– Высокий, красивый парень из университета, ходил за ней как тень. Был здесь несколько раз. «Мистер Америка». Сильно мрачнел, когда она танцевала с кем-нибудь.

– У вас есть имя?

– Конечно. – Он слегка удивился, но не занервничал. – Стив. Стив Одри.

– Вы человек наблюдательный, верно, Стив?

– Ну да. Работая в баре, многое замечаешь. Это все равно что смотреть пьесу. Только тебе еще платят за это.

«Похоже, он здесь недавно», – подумала Ева.

– Здесь есть камеры наблюдения?

– Конечно. – Он посмотрел вверх. – Правда, толку от них немного. Особенно в часы пик. Световое шоу начинается в девять. Тогда меняют музыку, и все начинает бурлить. Но у нас здесь публика спокойная. В основном студенты и «ботаники». Приходят поиграть, потанцевать и пофотографировать.

– Пофотографировать?

– Ну да. У нас здесь шесть кабинок. Туда можно забиться с приятелями, сделать несколько шуточных снимков, а потом ввести их в компьютер. Лицензии на порнографию и комнат, где можно уединиться, у нас нет, так что все пристойно. Вот что я вам скажу: место это бойкое, но не слишком высокого пошиба. Ну и что? Работа не пыльная, а платят неплохо.

– Мне понадобятся дискеты за последние двадцать четыре часа.

– Гм-м… Не знаю, входит ли это в мою компетенцию. Я ведь здесь просто работаю. Думаю, вам нужно поговорить с управляющим или кем-нибудь из начальства, а они появляются здесь не раньше семи. Гм-м… офицер…

– Лейтенант.

– Лейтенант, я всего лишь дневной бармен, работаю здесь от силы двадцать часов в неделю. Разговариваю с посетителями, помогаю, если у них возникают трудности с компьютерами или кабинками. У меня нет никакой власти.

– Зато у меня есть. – Ева коснулась жетона. – Я могу получить ордер, могу позвонить вашему управляющему. Но это займет много времени. Будет лучше, если вы дадите мне дискеты, а я выдам вам официальную расписку. Когда ведешь расследование убийства, каждая минута на счету.

– Убийства? – Лицо Стива побелело. – Кого-то убили? Кого? О боже, только не Рэйчел! – Он инстинктивно протянул руку к фотографии, лежавшей на стойке, но тут же схватился за горло. – Она мертва?

– Здесь показывают что-нибудь, кроме развлекательных передач?

– Что? Да. Музыкальные видео. После девяти.

– Догадываюсь, что новости вы не смотрите.

– Редко. От этого портится настроение.

– Тут вы правы. Труп Рэйчел был обнаружен сегодня рано утром. Ее убили вчера вечером. – Ева облокотилась о стойку бара. – Стив, где вы были вчера вечером?

– Я? Я? – На его лице отразился ужас. – Нигде… То есть, конечно, я где-то был. Все где-то бывают. До девяти я был здесь, а потом пошел домой. По дороге съел пиццу, а потом смотрел видео. Устал до чертиков и просто хотел расслабиться… Сейчас я принесу дискеты, и вы увидите, что я был здесь!

Он убежал со всех ног.

– Пицца и видео не обеспечивают ему алиби, – заметила Пибоди.

– Нет. Но сейчас главное – это дискеты.

Ева приехала домой через два часа после конца смены. Такое случалось нечасто. Значит, у нее будет время поразмыслить и поработать дома.

Летом дом выглядит особенно впечатляюще, подумала она, но тут же покачала головой. Нет, черт побери, он выглядел впечатляюще всегда, в любое время года и любое время суток. Но особенно он был хорош на фоне голубого неба. Море зеленой травы, разноцветные клумбы и тенистые деревья делали участок Рорка настоящим городским оазисом.

В отличие от Нижнего города, где стоял контейнер для утилизации отходов.

Ева по привычке припарковалась перед домом и некоторое время просто сидела, барабаня пальцами по рулю. В вестибюле ее не встретит Соммерсет, готовый отпустить саркастическое замечание по поводу ее опоздания, а она не сможет ответить ему колкостью. Эта мысль вызвала у нее легкую досаду.

Соммерсета нет, и никто не станет злиться на нее из-за того, что она оставила машину перед домом, а не загнала ее в гараж. Ева вздохнула и чуть было не решила сделать это сама.

Но всему есть пределы.

Оставив машину на месте, она пробежала по жаре и вошла в дом, где царила благословенная прохлада.

Ева готова была свернуть к монитору, чтобы узнать, где находится Рорк, но вдруг услышала тихую музыку. Она пошла на звук и увидела мужа в гостиной.

Он сидел в своем любимом старинном кресле, закрыв глаза и держа в руке бокал вина. Это было так не похоже на Рорка, что у Евы сжалось сердце. Но тут он открыл неправдоподобно синие глаза, и она с облегчением вздохнула.

– Привет, лейтенант.

– Как дела?

– Лучше, чем прежде. Выпьешь вина?

– Конечно. Я сама. – Она подошла к бутылке, оставленной Рорком на столе, и наполнила бокал. – Давно дома?

– Нет. Всего несколько минут.

– Ты что-нибудь ел?

Он насмешливо выгнул брови.

– Да, если то, чем кормят в больнице, можно назвать едой. А ты?

– Перехватила кое-что в управлении. Но там кормят еще хуже. Значит, ты навещал мистера Ловкость и Изящество?

– Он вспоминает о тебе с такой же любовью. – Рорк сделал глоток и посмотрел на Еву поверх бокала. Он явно чего-то ждал.

– Ладно, проехали… – Она опустилась в кресло. – Как он себя чувствует?

– Достаточно хорошо для человека, который сегодня утром сосчитал ступени. Чего не случилось бы, если бы он спустился на лифте. Черт побери, он сломал себе ногу, как веточку, и серьезно повредил плечо. В общем, лучше не бывает…

Он закрыл глаза и начал постукивать пальцами по ручке кресла. Потом снова открыл глаза. Похоже, Рорк соблюдал тот же ритуал, который помогал ему успокаиваться после очередного приступа Евиного раздражения.

– Да… Ему наложили шину и сказали, что нога будет как новенькая. Перелом несложный. Вот с плечом хуже… Ему шестьдесят восемь лет. Сегодня утром я не мог этого вспомнить. Любой другой на его месте при перевозке вещей воспользовался бы лифтом. И еще одного я не могу понять: зачем ему понадобилось возиться с каким-то дурацким бельем в первый день своего отпуска?

– Потому что он упрямый и твердолобый сукин сын, который любит все делать сам и по-своему.

Рорк негромко засмеялся и сделал еще один глоток.

– Да, ты права.

«Ты любишь его, – подумала Ева. – Он твой отец в полном смысле этого слова».

– Значит, завтра ты заберешь его домой?

– Да. У меня в ушах звенит от жалоб старика на то, что я не забрал его сегодня. Можно подумать, что я бросил его в яму со змеями, а не поместил в отдельную палату лучшей больницы города. Будь я проклят, мне следовало к этому привыкнуть.

Он рывком поднялся и пошел к бутылке. Ева поджала губы.

– Ты наверняка ябедничал ему, как я жаловалась, когда ты упек меня в центр здоровья. Может быть, мы с Соммерсетом договоримся и уложим на койку тебя самого. Вот тогда мы с ним точно подружимся.

– Это будет самый счастливый день в моей жизни.

– А сегодняшний был самым несчастным? – Ева отставила бокал и поднялась.

– Завтрашний будет ничуть не лучше. Старику не по душе, что неделю-другую его будут лечить на дому.

– Я его не осуждаю. Он чувствует себя дураком, старой развалиной, злится и срывает зло на тебе, потому что очень любит. – Она забрала у Рорка бокал и поставила его на стол. – И я тоже.

– Судя по количеству синяков на моей заднице, вы любите меня безумно.

– Во всяком случае, я – да. – Она обняла Рорка за шею и прижалась к нему. – Может быть, доказать?

– Думаешь, в таком настроении у меня что-нибудь получится?

– Не знаю. – Она прильнула к его губам. – Так лучше?

– Лучше. – Рорк обхватил ее бедра и прижал к себе. – Похоже, дела идут на лад.

Ева рассмеялась.

– Мы совершенно одни. Чем займемся?

– Давай попробуем то, чего не делали раньше.

Ева отстранилась и внимательно посмотрела на него.

– Если мы чего-то не делали, то только потому, что этого не позволяет анатомия.

– Ты смелая женщина. – Рорк поцеловал ее в переносицу. – За это я тебя и люблю. – Он снова привлек ее к себе. – Но я думал о танцах в гостиной.

– Гм-м… Неплохо. Для начала. Особенно если мы будем танцевать голыми.

– Еще успеем. – Рорк поднялся и потянул ее за собой. «Именно это мне и требовалось, – подумал он. – Именно такая женщина». – Я не спросил, как прошел твой день.

Ева наслаждалась музыкой и их синхронными движениями.

– Так же паршиво, как и твой.

Ей хотелось расспросить мужа о Браунинг и Брайтстар. Возможно, он знаком с ними или знает о них. Это были люди его круга. Возможно, тогда у нее появилась бы какая-то зацепка. Но с этим можно было подождать. До тех пор, пока Рорк не расслабится.

– Расскажу позже.

Она потерлась щекой о его щеку, затем прильнула к ней губами и проложила дорожку к его рту. Потом протяжно застонала от наслаждения, запустила пальцы в его волосы и начала обольщать.

Все дневные заботы постепенно исчезали. Тепло обещало перейти в жар, ленивое желание в любую минуту могло смениться страстью. Пока Рорк кружил Еву на месте, она сводила его с ума поцелуями и жадными прикосновениями.

Ее поцелуи становились все более жаркими. Наконец Ева стащила с него пиджак и вцепилась в рубашку.

Рорк прижался губами к ее шее, и у него гулко забилось сердце. Это сердце билось и всегда будет биться только для нее. Пока он спускал с Евы жилет, она расстегивала пуговицы его рубашки.

Избавившись от жилета, Ева слегка прикусила его обнаженное плечо.

– Я за тобой не успеваю, – выдохнул он.

– Сейчас догонишь. – Она быстро расстегнула его брюки и сжала пальцы.

У Рорка закипела кровь и перехватило дыхание. Он неловко возился с портупеей, запутавшейся в полурасстегнутой блузке Евы.

– Проклятие!

Ева засмеялась, не отрываясь от его губ, но не остановилась.

Она чувствовала его участившийся пульс и понимала, что Рорк пытается справиться с собой. Но сейчас этого не требовалось. Ей хотелось окончательно свести его с ума. Пусть он думает только о ней и ощущает только то, что кипит в крови.

Ева знала, что желание вспыхивает в нем так же быстро, как и в ней самой, стонет, бьется, поглощая целиком и стремительно распространяясь по всему телу, пока то не начинает кричать криком. С ними так было всегда, но Ева до сих пор не могла к этому привыкнуть.

Они увлекли друг друга на пол и стали кататься по ковру, избавляясь от одежды. Их руки скользили по влажным телам, губы тянулись к губам. Ева, изнывавшая от желания, хорошо знала сильные и уязвимые участки его тела и пользовалась этим знанием. Когда Рорк прошептал ее имя, это возбудило ее еще сильнее. Его руки были жадными, но Еве хотелось большего. Наконец его горячие губы обхватили ее сосок. Тело Евы свела сладостная судорога, даже этого ей было мало.

Когда Рорк схватил ее за запястья и остановил, она не стала сопротивляться. Пусть думает, что инициатива за ним. Пусть овладевает ею, пока они оба не насытятся… Она выгибалась дугой, подставляя грудь его алчным губам, и изнывала от наслаждения.

Ощутив, что Рорк готов проникнуть в нее, Ева одним змеиным движением сменила позу. Теперь уже она держала его за руки и прижимала к ковру.

– Кто из нас торопится?

Глаза Рорка потемнели, дыхание стало частым.

– О боже, Ева…

– Теперь мне придется догонять тебя.

Она набросилась на его губы.

Рорк трепетал, его кожа покрылась испариной, сердце колотилось, как паровой молот, кровь звенела в ушах. Но Ева оставалась безжалостной.

Он снова прошептал ее имя, а потом произнес длинную тираду по-гэльски, то ли молясь, то ли ругаясь.

Когда Ева, словно светившаяся в красных лучах заходившего солнца, наконец овладела им, Рорку было уже не до тирад. Ее тело выгнулось как лук и затрепетало, она посмотрела ему в глаза и начала скачку. Рорк забыл обо всем на свете. Сопротивляться столь сильным ощущениям было невозможно. Разум заволокло пеленой, он видел только обжигающий взгляд ее потемневших глаз. А когда семя Рорка вырвалось наружу, острое наслаждение пронзило его, как горячая пуля, и он ослеп.

Измученная, мокрая от пота, Ева соскользнула с него и вытянулась рядом. Когда у Рорка перестало звенеть в ушах, он услышал, как Ева судорожно хватает ртом воздух.

Было приятно знать, что дыхание перехватило не только у него.

– Уже стемнело, – выдавил он.

– У тебя глаза закрыты.

Он на всякий случай поморгал.

– Нет. Действительно темно.

Ева фыркнула и, все еще тяжело дыша, повернулась на спину.

– Да, верно.

– Забавно… В этом доме столько кроватей, а мы с тобой предпочитаем заниматься любовью на полу.

– Это более стихийно и непосредственно. – Она протянула руку и потерла поясницу. – Но больно.

– За удовольствие нужно платить. Должен ли я поблагодарить тебя за то, что ты исполнила свой супружеский долг?

– На выполнение долга это ничуть не похоже, но можешь поблагодарить меня за то, что я прочистила тебе мозги.

– Да, верно. – Сердце Рорка еще колотилось, но чувство юмора постепенно возвращалось. – Спасибо.

– Пожалуйста. – Она сладострастно потянулась. – Мне нужно принять душ, а заодно подумать о деле, которым я сегодня занималась. – Она сделала небольшую паузу. – Может быть, ты сумеешь мне помочь.

Рорк долго молчал и смотрел в потолок.

– Должно быть, я выглядел очень несчастным. Увидев это, ты устроила жаркий секс, от которого чуть не воспламенился ковер, а теперь сама просишь о помощи. Что это, как не выполнение супружеского долга?

– Брось…

Когда Ева села, Рорк погладил ее по спине.

– Милая Ева, я с удовольствием помогу тебе принять душ, но у меня есть свои дела. Сегодняшнее происшествие выбило меня из графика. Расскажи, что случилось, пока мы не разошлись на ближайшие два часа.

– Студентка университета, подрабатывающая в круглосуточном магазине, – начала она, собирая разбросанную одежду. – Вчера поздно вечером кто-то убил ее одним-единственным ударом ножа в сердце и запихал труп в контейнер для утилизации мусора. Прямо напротив магазина, в котором она работала. В Деланси.

– Мороз по коже…

– Сейчас тебе станет еще холоднее.

Пока они шли наверх, в душ, Ева рассказала ему о фотографиях и сообщении, полученных Надин. Она давно поняла, что подробное изложение дела вслух помогает расследованию. Особенно если аудитория тонко чувствует нюансы.

Рорк никогда не упускал нюансов.

– Кто-то, кого она знала и кому доверяла, – сказал он.

– Видимо, так. Она не сопротивлялась.

– Кто-то из университетских, – добавил он, взяв полотенце. – Если бы кто-нибудь заметил, что он или она слоняются там без дела, то не подумал бы ничего плохого.

– Он – или она – осторожен. – Изменив обычной привычке, Ева включила не горячую воду, а теплый воздух. – Методичен, – добавила она, повысив голос. – Аккуратен. Все планирует заранее. Когда доктор Мира составит психологический профиль убийцы, наверняка окажется, что у него хорошая работа, что он вовремя оплачивает счета и никому не причиняет хлопот. Имеет отношение к фотографии. Держу пари, это либо профессионал, либо серьезный любитель.

– Ты не сказала главного, – добавил он, когда Ева вышла из душевой кабины. – Что он уже подыскивает вторую жертву.

– Нет, не подыскивает. – Ева провела рукой по волосам и направилась в спальню. – Я уверена, он уже нашел ее. И сделал первые фотографии.

Она достала из шкафа старые домашние брюки и просторную футболку.

– Компьютерный клуб может быть тем местом, где он ловит рыбку. Я пороюсь в записях видеокамер и личных делах служащих. – Она оглянулась. – Клуб «Устрой сцену», случайно, не твой?

– Не помню, – беспечно ответил Рорк, взяв чистую рубашку. – У меня несколько компьютерных клубов по всему городу, и большинство их расположено вблизи колледжей и студенческих городков. Больше посетителей – больше прибыль.

– Гм-м… Ты когда-нибудь был в Колумбийском университете?

– Нет. Терпеть не могу школы. Всякие.

– Я тоже. Это для меня чужая планета. Я не врубаюсь и поэтому боюсь что-нибудь упустить. Конечно, если там что-то есть. Взять хотя бы профессоршу. Почему она читает курс по фотографии? В деньгах она не нуждается, а если любит фотографировать, то почему не делает этого?

– Кто не может, тот учит. Слышала такую поговорку?

Ева недоуменно свела брови.

– Черт побери, как можно учить тому, чего не умеешь сам?

– Не имею ни малейшего представления. Может быть, ей просто нравится учить. Такое бывает.

– Одному богу известно почему. Люди все время задают тебе вопросы, требуют ответов, одобрения, чего угодно. Постоянно иметь дело с тупицами, умниками и зазнайками. Которые получат работу и будут зарабатывать намного больше того, кто учил их ремеслу.

– То же самое можно сказать про копов. – Рорк коснулся ямочки на ее подбородке. – Когда я закончу свои дела, то с удовольствием помогу тебе. Конечно, если к тому времени у тебя не пропадет охота.

– Не пропадет, даже не надейся!

В своем кабинете Ева первым делом заказала в автоповаре кофе. Потом подошла к письменному столу, положила на него дискеты из компьютерного клуба и рассеянно взяла в руки статуэтку богини, подаренную ей матерью Пибоди.

Может быть, она действительно принесет мне счастье, подумала Ева, поставила статуэтку на место и вывела изображение на экран.

Первый час она потратила на изучение толпы, круговорота в зале. Тусклое освещение, в углах – полумрак, на танцплощадке давка и теснота… Если бы она искала кого-то персонально, то для этого потребовались бы маги и волшебники из ОЭС. Но пока что Ева не видела ничего, кроме потока приходивших и уходивших молодых людей.

Стив Одри сказал правду. Он действительно ушел в девять вечера, когда началось световое шоу и музыка стала оглушительной. Он хорошо делал свое дело. Много болтал с клиентами, но заказы их выполнял без задержки.

Она заметила, что большинство посетителей приходили либо парами, либо большими компаниями. Одиночек почти не было. Но Еве казалось, что убийца должен был быть один. Он не мог прийти сюда с подружкой.

Когда Еве попадались одиночки, она делала пометку на дискете.

И вдруг увидела Диего. Она готова была держать пари, что это он. Ходящий вразвалку коротышка. Красная шелковая рубашка, штучные брюки. Ботинки на высоких каблуках. Воображает себя богом.

Ева следила за тем, как он разглядывал толпу и явно кого-то искал.

– Компьютер, останови изображение. Увеличь сектора с двадцать пятого по тридцатый.

Она сосредоточенно начала изучать его лицо. Смуглое, красивое – конечно, для тех, кто любит хорошеньких мальчиков с претензией на мужественность.

– Компьютер, проведи стандартный поиск по определению личности и сообщи полное имя.

Зная, что на эту работу уйдет немало времени, она взялась за другую работу.

Кто-то из посетителей этого клуба переслал фотографии Надин. Кто-то прошел через этот свет и тени, ввел данные в один из компьютеров, набрал номер служебного видеотелефона Надин и отослал их.

Пока специалисты ОЭС будут проверять каждый компьютер и искать неизвестно что, тот, кто убил Рэйчел Хоуард, подберется к следующей жертве.

«Я полон энергии. Без преувеличения могу сказать, что я преобразился. Точнее, родился заново. Теперь она во мне, и я чувствую в себе ее жизнь. Должно быть, такое чувство испытывает женщина, ощутив в своем чреве ребенка. Но этого мало. Слишком мало. Она не нуждается во мне, чтобы жить, расти и развиваться. Она уже во мне. Полностью сложившаяся и законченная.

Когда я двигаюсь, она двигается. Когда я дышу, она дышит. Теперь мы одно, и так будет всегда.

Я дал ей бессмертие. Разве не в этом заключена самая великая любовь?

Каким странным взглядом она смотрела на меня, когда я остановил ее сердце… Я прочитал в этом взгляде, что она все знала. Она понимала. И обрадовалась, когда я впитал в себя ее сущность, и ее сердце забилось снова.

Чтобы отныне биться всегда.

Посмотрите, как она выглядит на портретах в созданной мною галерее. Она никогда не постареет, не будет страдать и ощущать боль. Навсегда останется красивой девушкой с чудесной улыбкой. Это мой дар ей. В обмен на ее дар мне.

Но этого мало. Я снова должен почувствовать этот поток света и вручить мой дар той, которая его заслуживает.

Скоро. Очень скоро моя личная галерея пополнится новыми портретами. Мы соединимся. Рэйчел, я и все остальные.

В один прекрасный день мир познакомится с моим полным дневником, а не с короткими отрывками из него. Многие станут недоумевать, ругать и даже проклинать меня. Но поздно!

Ибо тогда имя мне будет – Легион».