Текст книги "Капитан для Меган"

– Всю жизнь. В восемнадцать я сбежал из дома и поступил на торговый корабль.

– Сбежал? – Она снова улыбнулась. – В поисках приключений?

– Свободы. – Он отвернулся к штурвалу, чтобы подвести корабль к причалу. Теплоходик проскочил на свое место легко и свободно, словно нога в старый и разношенный ботинок.

Меган задумалась: что могло заставить восемнадцатилетнего юношу искать свободы? Вспомнила себя в этом возрасте: ребенка, ставшего матерью. Тогда ей пришлось отказаться от свободы, и теперь, спустя девять лет, она совсем не жалела об этом, поскольку наградой за выбор стал ее маленький сын.

– Можно мы спустимся вниз и купим себе газировки? – дернул ее за руку Кевин. – Очень хочется пить.

– Конечно. Я пойду с тобой.

– Да мы и сами справимся, – серьезно возразил Алекс. Он был абсолютно уверен, что они уже слишком взрослые, чтобы с ними нянчились, как с малышами. – У меня есть деньги и все такое. Мы просто хотим посидеть внизу и посмотреть, как туристы будут спускаться.

– Хорошо, только оставайтесь на корабле. – Она проводила взглядом сбежавших вниз ребят. – Они так быстро расправляют крылья.

– Мальчик еще очень долго будет возвращаться в ваше гнездо.

– Надеюсь на это. – Меган хотела сказать: «Он все, что у меня есть», но вовремя оборвала себя. – У него сегодня был просто потрясающий день. У меня тоже. Спасибо.

– Пожалуйста. – Они стояли в одиночестве на мостике, корабль пришвартовался к причалу, сброшен трап, пассажиры сходили на берег. – Вы еще вернетесь?

– Не думаю, что мне удастся удержать Кевина от этого. А сейчас, полагаю, мне следует спуститься вместе с ними.

– С ними все хорошо. – Натаниэль подошел к ней поближе, прежде чем она успела отстраниться. – Знаешь, Мег, ты совсем забываешь нервничать, когда рядом с тобою дети.

– Я вовсе не нервничаю.

– Да ты дрожишь, как рыбка, пойманная на крючок. Мне было так приятно наблюдать за твоим лицом, когда ты смотрела на китов. Конечно, любоваться тобой всегда радость, но когда ты улыбаешься, а волосы развеваются по ветру, сердце мужчины просто замирает.

Натаниэль сделал еще шаг и прижал Меган к штурвалу. Возможно, это было и не очень честно, но он подумает об этом позже. И не скоро забудет те ощущения, которые испытал, когда она стояла, прижавшись к нему спиной, а ее нежные и трепещущие пальцы были в его руках.

– Конечно, я бы многое мог сказать и о том, куда ты смотришь прямо сейчас. Во все глаза. У тебя самые красивые голубые глаза, которые я когда-либо видел. А это кремово-персиковое чудо… – Он коснулся пальцем ее щеки, нежно очертил подбородок. Ей показалось, что она наступила на оголенный провод. – Ты заставляешь мужчину страстно желать испытать, каково оно на вкус.

– Я нечувствительна к лести. – Меган хотелось бы, чтобы ее голос звучал твердо и презрительно, а дыхание не было столь прерывистым.

– Я просто констатирую факт. – Нэйт склонился еще ниже, и его губы оказались на расстоянии шепота от ее губ. – Если ты не хочешь, чтобы я поцеловал тебя, лучше скажи мне об этом сейчас.

Она бы сказала. Наверняка. Если бы была способна говорить. Но его нетерпеливые губы уже касались ее, горячие и страстные, столь же ловкие и умелые, как и его руки. Меган скажет себе потом, что губы ее раскрылись от удивления и негодования. И солжет.

Они раскрылись с затаенной жадностью, безрассудным, отчаянным желанием, идущим из самых глубин ее существа, отразившимся в тихом стоне, который могла бы издать только женщина, отведавшая сладкие и соблазнительные сливки после того, как многие годы пила чистую воду.

Тело ее отказывалось быть скованным и твердым. Меган не находила в себе сил оттолкнуть Нэйта. Нет, вся она откликнулась на его призыв, как струна арфы, которой коснулась умелая рука музыканта. Ее трепещущие пальцы погрузились в жесткую россыпь его волос, притягивая, маня, заставляя целовать ее глубже, сильнее.

Натаниэль ожидал прохладного ответа, по крайней мере неуверенного. Возможно, он и заметил вспышку эмоций в ее глазах, но где-то очень глубоко это напоминало лаву в глубине спящего вулкана, который кажется снаружи мирным и спокойным. Однако ничто не предвещало такого взрыва огня и страсти.

Все мысли вылетели из его головы, а потом он ощутил, что словно наполнился этой женщиной. Ее аромат, ее прикосновения, вкус ее губ, звук сдавленного стона, родившегося в ее глотке, когда он прикусил ее нижнюю губу. Нэйт прижал ее к себе сильнее, заключив в свои страстные объятия и забывшись в сладостном восторге, ощущая каждую нежную выпуклость, каждый изящный изгиб ее тела, ее чувственные прикосновения.

Солоноватый запах моря, ворвавшийся в иллюминатор, породил в его воображении соблазнительную картину того, как он овладевает ею на далеком, пустынном пляже. Грохочущий шум морского прибоя, крики чаек…

Меган ощутила внезапную головокружительную слабость и ухватилась за Натаниэля, чтобы не потерять равновесия. Чувства нахлынули на нее, их было много, слишком много, они переполняли ее, рвались наружу. И ей потребовалось бы теперь гораздо более сильное средство, чем маленький махровый браслет, чтобы успокоить этот океанский шторм.

Ей понадобятся самоконтроль, сила воли и в большей степени… воспоминания.

Она резко отстранилась, пошатнувшись, и, несомненно, упала бы, если бы его руки не подхватили ее.

– Нет.

Нэйт никак не мог восстановить дыхание. Он пообещал себе, что потом обязательно попытается найти объяснение тому, как один поцелуй смог отправить его в нокаут, словно хороший удар под дых.

– А ты не могла бы выразиться несколько более определенно. «Нет» чему?

– «Нет» этому. Всему. – Приступ паники подкатил к горлу, заставляя ее прикладывать все усилия, чтобы не поддаться его манящему взгляду. – Я… Я не думала…

– Я тоже. Значит, все идет как надо, если перестаешь думать, когда целуешься.

– Я не хочу, чтобы ты целовал меня.

Он засунул руки в карманы. Так будет безопаснее, рассудил Нэйт, раз девушка вновь обрела способность к здравомыслию.

– Милочка, да то, что ты сейчас делала, гораздо красноречивее любых слов.

Было бесполезно горячо отрицать столь вопиюще очевидную истину. Меган решила прибегнуть к еще никогда не подводившей ее логике.

– Ты привлекательный мужчина, и я, естественно, не могла на это не отреагировать.

Он усмехнулся:

– Радость моя, если целоваться так для тебя естественно, то я умру счастливым.

– Я не допущу, чтобы это вновь повторилось.

– Разве ты не знаешь, что говорят о дороге в ад и благих намерениях? – Меган снова испуганно напряглась. Нэйт видел это по ее внезапно окаменевшим плечам, напряженной прямой осанке. Да, с горечью осознал он, опыт общения с Дюмоном оставил ей немало страхов и комплексов. – Расслабься, Мег, – заметил Натаниэль как можно доброжелательнее. – Я вовсе не собираюсь на тебя прыгать. Если ты хочешь, чтобы все шло медленно и постепенно, мы так и поступим.

Справедливость и разумность его слов только еще больше раззадорили ее.

– Мы никак не поступим. Никак.

«О, уже лучше», – решил Нэйт. Ему нравилось ее поддразнивать. И он вовсе не собирался прекращать этим заниматься, напротив полагая, что немного перца ей совсем не помешает. Совсем.

– Должен заметить, что ты не права. Если между мужчиной и женщиной засверкали искры, пламя не потушишь.

А он прав, подумала Меган, этого она больше всего и опасалась. Даже сейчас какая-то часть ее страстно стремилась вновь ощутить жаркое дыхание этого костра. И возразила:

– Меня не волнуют ни искры, ни пламя. И уж точно я не заинтересована в романе с едва знакомым мужчиной.

– Значит, нам следует познакомиться получше, прежде чем у нас начнется роман, – ответил Нэйт раздражающе рассудительным тоном.

Меган скрипнула зубами.

– Я не заинтересована в романах, и точка. Понимаю, что наношу удар по вашему непомерному самолюбию, но вам придется с этим смириться. А теперь, если вы позволите, я заберу детей. – Последние слова она произнесла, снова перейдя на безукоризненно вежливое и холодное «вы».

Натаниэль так же вежливо отодвинулся, уступая ей место, и, дождавшись, когда ее рука коснулась стеклянной двери, ведущей на верхнюю палубу, окликнул:

– Мег? – В его голосе звучало не столько оскорбленное самолюбие, сколько твердая решимость. – В первый же раз, когда я займусь с тобой любовью, ты забудешь о нем, выбросишь его из своей головы и больше не вспомнишь его имени. Обещаю.

Меган готова была буквально пригвоздить его взглядом, в котором сверкнуло лезвие остро заточенного кинжала. А потом отбросила к черту достоинство и оглушительно хлопнула дверью.

Глава 4

– Эта женщина сведет меня в могилу. – Голландец достал бутылку ямайского рома из потайного ящика в буфете. – Попомни мои слова, мальчик.

Натаниэль развалился на кухонном стульчике, сытый и расслабленный после прекрасного ужина в компании Кэлхунов. Кухня отеля теперь, когда хлопоты, связанные с ужином закончились, была вычищена до малейшего пятнышка. И Натаниэль прекрасно знал, что Коко занята в данный момент общением с семьей. Иначе Голландец никогда бы не рискнул достать ром.

– Ты же не думаешь сойти с этого корабля, приятель?

Голландец встретил идею презрительным фырканьем. Ха, не в его правилах уносить ноги с камбуза из-за какой-то нервной, вечно задирающей нос дамочки.

– Я уже порядком застрял на суше. – Бросив опасливый взгляд на дверь, он налил им обоим по богатырской порции рома. – Но предупреждаю тебя, мой мальчик, рано или поздно она получит по заслугам. И это сделаю я, твой покорный слуга. – Старый кок ткнул толстым большим пальцем в свою широкую грудь.

Натаниэль сделал обжигающий глоток рома и чуть не поперхнулся, шипя и ругаясь сквозь зубы от его крепости. Это забористое пойло уж точно не обладало мягкой пряностью и обволакивающей шелковистостью дорогих сортов.

– Послушай, а где та бутылка «Крузана»[7]7
  «Крузан» – сорт темного рома.


[Закрыть], которую я тебе подарил.

– Весь извели на торт. И этот вполне себе ничего пьется.

– Если хочешь получить несварение желудка, – прошипел Натаниэль. – А что у тебя за проблема с Коко на этот раз?

– Проблема? Да она далеко не одна. – Услышав звонок стоящего на кухне телефона, Голландец бросил на аппарат сердитый взгляд. «Обслуживание номеров», – хмыкнул он. На его судне не было никакого проклятого «обслуживания номеров». – Да, что надо?

Натаниэль усмехнулся в свой ром. Такт и дипломатия не относились к числу сильных качеств Голландца. Если бы Коко услышала, что ее повар разговаривает с гостями таким тоном, то упала бы в обморок. Или огрела бы Голландца по голове сковородой.

– Вы что же, думаете, что нам здесь больше нечем заняться? – проворчал он в телефон. – Получите, когда будет готово. – Старый морской волк бросил телефонную трубку и схватил тарелку. – Заказывают шампанское и пирожное среди ночи. Новобрачные. Ха! За всю неделю ни разу носу не показали из третьего номера.

– Где же твоя романтика, Голландец?

– Уж позволь мне оставить ее тебе, дамский угодник. – Держа нож в огромном кулаке, размером с хороший свиной окорок, повар ловко разрезал шоколадный торт. – Видал, как ты пялился на эту рыжую.

– Рыжеволосую блондинку, – поправил его Натаниэль. – С золотой искрой в волосах. – Он смело сделал еще один глоток рома. – Она – красотка, да?

– Никогда не видел, чтобы ты бегал за уродиной. – С мастерством настоящего фокусника Голландец полил ванильным кремом два кусочка торта и украсил композицию ягодками малины. – У нее мальчик, так?

– Ага. – Натаниэль внимательно изучил остатки торта и решил, что ему, возможно, удастся ухватить себе маленький кусочек. – Кевин. Темноволосый мальчик, высокий для своего возраста. – Нэйт усмехнулся. Черта с два, если мальчишка не успел покорить сердце сурового кока. – С большими любопытными глазами.

– Видал его. – Голландец испытывал слабость к детям, которую он пытался скрыть за напускным равнодушием и ворчаньем. – Жизнерадостный мальчик. Носился здесь по кухне с еще двумя сорванцами в поисках того, чем бы поживиться.

И что, прекрасно знал Натаниэль, Голландец с превеликим удовольствием им предоставил, несмотря на свое ворчанье.

– Нажила себе неприятностей еще совсем девчонкой.

Натаниэль нахмурился. Люди слишком часто любят повторять подобные фразы, полагая, будто лишь одна женщина ответственна за возможную беременность.

– Не сама же она в них влипла. Для этого требуются двое, старина. А этот ублюдок водил ее за нос.

– Знаю. Знаю. Слышал об этом. Мало что может укрыться здесь от моего внимания. – Было не так сложно вытянуть информацию из Коко, если нажать на нужную кнопочку. И хотя Голландец под страхом смертной казни не признался бы в подобном, но он с нетерпением ожидал возможности поболтать с «этой женщиной». Ван Хорн нажал кнопку вызова официанта, не отпуская ее, пока двери кухни не отворились. Похоже, это доставляло ему особенное удовольствие. – Приготовь поднос для третьего номера, – велел Голландец. – Два куска шоколадного торта, бутылка марочного шампанского, два бокала-флюте[8]8
  Бокал—флюте – тип бокала под шампанское.


[Закрыть], и не забудь проклятые салфетки. – Покончив с этим, он глотнул еще рома. – Полагаю, ты и сам не прочь отхватить себе кусочек, а?

– Я бы не отказался.

– Не помню, чтобы ты отказывался бы от еды – или от женщины. – Голландец отрезал кусок, причем значительно больше тех, что только что приготовил для молодоженов, и положил на тарелку, которую поставил перед Натаниэлем.

– А малинка мне что, не положена?

– Ешь, что дают. И почему ты еще здесь, а не флиртуешь с этой тощей девицей?

– Всему свое время. Я над этим работаю, – заметил Натаниэль с набитым тортом ртом. – Они сейчас все в столовой. Семейное собрание. – Он встал, налил себе кофе и вылил в него остатки рома. – Кэлхуны нашли какую-то старую бухгалтерскую книгу. И она вовсе не тощая. – Уж в этом он теперь был вполне уверен после того, как Меган побывала в его объятиях. – Она хрупкая.

– Ага, ты прав. – Голландец подумал о Коко, чья высокая, крепкая фигурка так напоминала ему классическую, работы старого корабельного мастера яхту. И снова фыркнул. – Все женщины хрупкие да воздушные, пока не окрутят тебя и не проденут кольцо в нос.

Никто не назвал бы женщин, собравшихся в столовой, хрупкими – только не в разгар типичного обмена аргументами в стиле Кэлхунов.

– Я сказала, мы сожжем ее. – Сиси стояла, сложив руки на груди, и гневно сверкала глазами. – После всего того, что мы узнали о Фергюсе из дневника Бьянки, не могу даже себе представить, с какой стати нам хранить эту его проклятую бухгалтерскую книгу.

– Нет, мы не можем ее сжечь! – с не меньшим накалом в голосе воскликнула Аманда. – Это часть нашей истории.

– Отрицательные флюиды, – прищурилась Лайла, смотря на лежащую в центре стола книгу. – Очень плохие вибрации.

– Вполне возможно, – покачал головой Макс. – Но я не могу согласиться с идеей сжечь книгу. Любую книгу.

– Это не совсем литература, – проворчала Сиси.

Трент погладил напряженное плечо жены.

– Мы всегда можем отнести ее обратно на место – или поступить так, как предлагает Слоан.

– Я думаю, что специальная комната для хранения артефактов, памятных… – Слоан взглянул на Аманду, – памятных семейных реликвий, имеющих отношение к Башням, будет хорошим дополнением. И не только к интерьеру отеля – она многое будет значить для семьи.

– Я не знаю. – Сюзанна плотно сжала губы, пытаясь быть объективной. – Мне кажется не очень правильным выставлять вещи, принадлежавшие Фергюсу, вместе с вещами Бьянки, дяди Коллина, дяди Шона или Этана.

– Пусть он и порядочный негодяй, но все равно является частью истории семьи. – Холт вертел в руках чашечку с остатками кофе. – Я согласен со Слоаном.

Эти слова вызвали новый виток обмена аргументами, возражениями, альтернативными предложениями. Меган оставалось только присесть на стул и удивленно наблюдать за происходящим.

Зачем вообще ей было сюда приходить? Какое отношение имеет она к семейному собранию? Однако ее достаточно быстро переубедили. Когда хотели, Кэлхуны могли действовать весьма согласованно.

Пока вокруг ломались копья, она бросила взгляд на предмет спора. Когда Аманда оставила тетрадь в ее кабинете, Меган не смогла удержаться от искушения и, смахнув с кожаной обложки толстый слой пыли, пролистала страницы, машинально подсчитывая колонки цифр и прищелкивая языком, обнаруживая редкие арифметические ошибки. Она просмотрела также и несколько отрывочных записей, характеризовав для себя Фергюса Кэлхуна как человека холодного и эгоистичного.

Тогда ей показалось, что простая бухгалтерская книга вряд ли заслуживает особого внимания, особенно если учесть, что ее последние страницы содержали лишь цифры, записанные без всякой системы или пояснений.

Меган еще раз напомнила себе, что ей не пристало вмешиваться, но следующая же реплика спорщиков застала ее врасплох.

– Меган, дорогая, а ты что обо всем этом думаешь? – Неожиданный вопрос Коко заставил Меган моргнуть.

– Простите?

– Что ты думаешь? Ты так ничего и не сказала. А ведь понимаешь в этом побольше любого из нас.

– Что понимаю?

– Это же бухгалтерская книга, – вновь обратила на это всеобщее внимание Коко. – А ты бухгалтер.

Логика ее слов, так или иначе, убедила Меган.

– Вообще-то это совсем не мое дело, – начала она, однако ее робкие возражения были подавлены дружным хором, убедительно доказывающим обратное. – Что же, я… – Она посмотрела по сторонам и увидела, что глаза всех присутствующих прикованы к ней. – Мне кажется, это очень интересная находка и… и увлекательный опыт – попытаться реконструировать систему бухгалтерского учета многолетней давности. Все эти расходы, выплаты слугам, поступления. Было бы занимательно посмотреть, из чего складывались приход и расход, как осуществлялись расчеты в вашей семье в 1913 году.

– Конечно! – Коко захлопала в ладоши. – Конечно же да. А я ведь думала именно о тебе, Мег, вчера вечером, раскладывая свои руны. Они указывали мне, что ты здесь для того, чтобы осуществить определенный проект, связанный с циф рами.

– Тетя Коко, – терпеливо заметила Сиси, – Меган – наш бухгалтер.

– Да, моя дорогая, конечно, мне это известно. – С ослепительно-яркой улыбкой Коко пригладила прическу. – Поэтому я сперва и не придала этому раскладу большого значения. Но меня никак не могло покинуть чувство, что руны намекают на что-то важное. А теперь я просто уверена, что твой проект приведет к чему-нибудь чудесному. К чему-то такому, что сделает нас всех очень счастливыми. Я так рада, что ты этим займешься.

– Займусь чем? – Меган беспомощно взглянула на брата. Он усмехнулся ей в ответ.

– Изучением книги Фергюса. Ты же даже можешь ввести ее данные в компьютер, правда? Слоан рассказал нам, как ты умеешь с ним управляться.

– Конечно, я могла бы, но…

Ее возражения были прерваны младенческим криком, донесшимся из динамиков радионяни, укрепленной на стенной панели.

– Бьянка? – вскричал Макс.

– Этан, – в унисон поправили его Сиси и Лайла.

На этом собрание было окончено.

И как только она согласилась, а главное, на что? – задавала себе позднее вопрос Меган. Каким-то непонятным образом, практически не успев произнести ни слова, она оказалась вовлеченной в затею с книгой Фергюса, более того, стала ответственной за все это, несомненно, исключительно семейное дело.

Меган вздохнула и, распахнув дверь на террасу, вышла из комнаты. Если бы она снова попыталась обратить внимание домочадцев на столь очевидный факт, даже подобрав самые логичные и практичные доказательства своей правоты, ее бы погладили по головке, потрепали по щеке и доходчиво объяснили бы, что она и есть семья.

И что ей на это возразить?

Она глубоко вздохнула, вдыхая прохладный ночной воздух, в котором стоял стойкий аромат роз и фрезий из цветников Сюзанны. Меган прислушалась к отдаленному шуму прибоя, долетавший с моря легкий ветерок казался влажным и немного соленым. Звезды сверкали прямо над головой, освещенные неполной луной, яркой, как сигнальные огни маяка.

Ее сынишка спал в своей кровати, довольный и защищенный, окруженный любящими людьми.

Изучение книги Фергюса было лишь малой толикой того, что она могла сделать в ответ на проявленные к ней заботу и внимание.

Спокойствие и мир в душе. Да, подумала Меган, Кэлхуны открыли ей двери в этот особенный сад.

Слишком очарованная прекрасной ночью, чтобы просто отправиться спать в свою уютную комнату, она сбежала вниз по крутым каменным ступенькам, чтобы побродить среди окутанных лунным сиянием роз и словно обрызганных блестящей звездной пылью пионов, пройтись под аркой, увитой плетями глициний, осыпавшихся гроздью лепестков на пустынную тропинку.

 
Созданьем зыбкой красоты
Казались мне ее черты,
Когда, ниспослана судьбой,
Она возникла предо мной…[9]9
  Перевод Э. Шустера. Строки из стихотворения английского поэта романтика У. Вордсворта (1770–1850), творчество которого ознаменовало собой золотой век английской поэзии.


[Закрыть]
 

Меган вздрогнула, прижав руку к сердцу, когда чья-то тень выскользнула из ночного сумрака.

– Напугал тебя? – Натаниэль подошел ближе, сверкнув красным огоньком сигары. – Вордсворт обычно производит совсем иной эффект.

– Я не знала, что ты здесь. – А если бы знала, то никогда бы не вышла из дома. – Думала, ты ушел домой.

– Решил провести некоторое время в компании Голландца и бутылки рома. – Нэйт ступил на освещенную лунным светом дорожку. – Старый моряк любит пожаловаться на Коко и нуждается в аудитории. – Натаниэль медленно затянулся сигарой. На секунду его лицо почти полностью оказалось скрытым туманной пеленой дыма, придавшей его чертам вид таинственный и прекрасный. Падший ангел. – Приятная ночь.

– Да, это так. Что же…

– Не надо убегать. Ты же хотела прогуляться по саду. – Он улыбнулся, срывая бледно-розовый пион. – Ну а поскольку сейчас почти полночь, сложно придумать лучшее время.

Меган приняла распустившийся бутон, убедив себя, что постарается не поддаться очарованию Нэйта.

– Обожаю цветы, правда, цветовод из меня никудышный.

– Попробуй вложить в них сердце, ну и вода с удобрениями не помешает.

Распущенные волосы мягкими волнами ниспадают на плечи. Одета в тот же прекрасно скроенный голубой жакет и брюки – наряд Меган не изменился со времени ужина. А жаль, подумал Натаниэль. Очарованию этой ночи и его романтическому настроению более подошло бы легкое, развевающееся платье. Однако практичная Меган О’Райли вовсе не относилась к типу женщин, обожающих бродить по освещенному луной саду в воздушных шелках.

Точнее, не могла себе этого позволить.

Единственным способом противостоять его докучливым серым глазам, не поддавшись дурацкому соблазну бежать прочь, представлялась для Меган беседа.

– Так, значит, вы занимаетесь еще и садоводством в дополнение к мореплаванию и цитированию классиков? – поинтересовалась она у Нэйта.

– Цветы привлекают меня так же, как и другие прекрасные создания. – Натаниэль положил руку на пион, который она держала, и приблизил его к лицу, чтобы насладиться запахом цветка и нежным ароматом, исходящим от женщины.

Словно во сне, когда движения становятся вдруг замедленными, а реальность ускользает, Меган не могла пошевелиться, ощущая себя как в ловушке, в капкане, расставленном этим мужчиной и его союзником – лунным, завораживающим светом. Ароматы сада поднимались вверх, кружась и обволакивая, словно мягкий морской ветерок.

Тени окутывали его лицо, подчеркивая острые и решительные черты, приковывая ее взгляд к изогнутым в легкой улыбке губам, таким манящим и тревожащим.

Казалось, они здесь совсем одни, полностью оторванные от реальности и рутинных, ежедневных обязанностей.

Просто мужчина и женщина среди осыпанных отблесками звездного сияния цветов и загадочных лунных теней. Вдали музыкой звучал шум моря.

Усилием воли Меган решительно опустила ресницы, отгоняя наваждение.

– Я удивляюсь, что у вас хватает времени для цветов и поэзии со всеми этими путешествиями.

– Всегда можно найти время для того, что много значит для тебя.

Нэйт также не мог противиться магии этой ночи. Однако он в большей степени чувствовал себя открытым для всего сверхъестественного. Когда волны внезапно взмывали вверх, словно сомкнутый кулак, а сквозь пелену тумана слы шалась призывная песнь русалок, моряк не мог не поверить в магию. Да и чем еще объяснить его решение остаться ждать ее в са ду, каким-то шестым чувством сознавая, что она должна прийти?

Натаниэль отпустил цветок, взяв вместо него ее свободную руку. Их пальцы переплелись прежде, чем Меган успела обдумать причины отказа.

– Прогуляйся со мной, Мег. Такую ночь грешно упускать.

– Я собиралась вернуться. – Она оглянулась, уловив легкое дуновение ветерка. Лепестки глициний посыпались мелким дождем на землю.

– Скоро вернешься.

Меган позволила ему увлечь себя в залитый призрачным лунным светом сад.

– Я… я и в самом деле должна проверить, как там Кевин.

– Мальчик тревожно спит?

– Нет, но…

– У него бывают кошмары?

– Нет.

– Вот и замечательно. – Принимая ее молчание за утвердительный ответ, Нэйт продолжал медленно брести по узкой тропинке вниз. – А ты всегда испуганно убегаешь, когда мужчина пытается флиртовать с тобой?

– Я вовсе никуда не убегаю. И меня не интересует никакой флирт.

– Прелестно. Однако когда ты стояла на террасе некоторое время назад, то выглядела как женщина, готовая к легкому флирту.

Меган остановилась как вкопанная.

– Ты подсматривал за мной.

– М-м-м. – Натаниэль бросил сигару в ближайшую урну. – Я думал о том, что, к моему величайшему стыду, у меня нет лютни.

Раздражение боролось в Мэган с любопытством.

– Лютни?

– Прекрасная дама, стоящая на балконе в лунном свете, заслуживает быть воспетой в серенаде.

Меган не смогла сдержать улыбку.

– Надеюсь, ты умеешь играть на лютне.

– Нисколько. Хотя, увидев тебя, очень пожалел об этом. – Нэйт снова продолжил свой путь. Темневшие вдали скалы спускались вниз к волнорезу. – Я часто приплывал сюда в детстве, чтобы взглянуть на Башни. Мне нравилось представлять, будто башню охраняет дракон. В мечтах я карабкался на скалы и побеждал чудовище.

– Кевин все еще называет этот дом замком, – прошептала Меган, невольно оглядываясь назад.

– Когда я стал старше и открыл для себя сестричек Кэлхун, то стал мечтать уже о том, что будет после того, как я убью дракона, как они вознаградят меня. Обычные подростковые фантазии.

Она снова улыбнулась.

– И кто же из сестер вдохновлял тебя больше всех?

– О, да буквально все. – Усмехнувшись, Натаниэль присел на невысокую каменную стену, увлекая Меган за собой. – Они всегда были весьма… примечательными. Холт влюбился в Сюзанну, хотя и не признавал этого. Поскольку он был моим другом, я самоотверженно вычеркнул ее из списка предпочтений. Однако оставшиеся три пребывали в полном моем распоряжении после того, как я побеждал дракона.

– Но ты так и не сразился с этим драконом лицом к лицу?

Его лицо омрачила внезапно набежавшая тень.

– Мне было с кем сражаться и без него. Однако, полагаю, можно сказать, что этот мой личный поединок закончился вничью, и я ушел в море. – Нэйт покачал головой, словно прогоняя прочь неудобное прошлое. – Однако у меня случилось краткое, но незабываемое приключение с прекрасной Лайлой.

Глаза Меган удивленно расширились.

– Ты и Лайла?

– Как раз перед тем, как я покинул остров. Она едва не свела меня с ума. Думаю, пока просто практиковалась. – Он вздохнул, припоминая. – У нее это чертовски хорошо получилось.

Однако они так непринужденно друг с другом общаются, подумала Меган. Так спокойно и дружески.

– По твоему лицу, Мег, очень легко прочитать, что у тебя на душе. – Нэйт усмехнулся и приобнял ее за плечи. – Это мало походило на историю Ромео и Джульетты. Я поцеловал ее пару раз, из всех сил стараясь сподвигнуть на большее. Лайла не соглашалась. И она вовсе не разбивала мне сердце. Ну, может, оставила в нем небольшую вмятину, – уточнил он.

– И Макса это не беспокоит?

– А с какой стати он должен беспокоиться? Он добился ее. Даже если бы у нас был пламенный роман – чего на самом деле не было, – это всего лишь тлеющая спичка по сравнению с тем, что произошло между ними.

Он был абсолютно прав. Каждая из сестер Кэлхун нашла свое счастье.

– И все равно интересно, – тихо заметила Меган. – Все так переплелось…

– Ты думаешь обо мне или о себе самой?

Она напряглась, внезапно испугавшись того, что сидит, прижавшись к нему, а его рука лежит у нее на плече.

– Это совсем не то, что я хотела бы обсуждать.

– Все еще болит? – Нэйт ободряюще стиснул ее плечо. – Исходя из всего того, что я слышал о Дюмоне, не думаю, что он того стоит. Успокойся, – сказал он, когда Мег резко дернулась.

– Не будем больше об этом. Слишком хорошая ночь для того, чтобы бередить старые раны. Лучше расскажи мне, как это им удалось убедить тебя заняться старой бухгалтерской книгой?

– Откуда ты об этом знаешь?

– Холт и Сюзанна посвятили меня в суть дела. – Нэйт заметил, что она все еще чувствовала себя напряженной. Но больше не порывалась убежать. – Я видел их, прежде чем они отсюда уехали.

Меган немного успокоилась. Ей было удобно обсуждать это с тем, кто также напрямую не принадлежал к семье.

– Не знаю, как им удалось меня уговорить. Я едва успела и рот открыть.

– Это твоя первая ошибка.

Меган тяжело вздохнула:

– Мне бы пришлось кричать, чтобы быть услышанной. Не знаю, почему они называют это собранием, если все, что они там делают, – это спорят друг с другом. – Она нахмурила брови. – А когда прекращают спорить, то ты осознаешь, что тебя уже успели втянуть в эту затею. И стоит только попытаться вырваться, так сразу обнаруживаешь, что они сплотились вокруг тебя сплошной стеной, которую невозможно разрушить.

– Понимаю, о чем ты. Я так до сих пор и не знаю, насколько это была моя инициатива – организовать совместный бизнес с Холтом. Идея просто возникла, была обсуждена, за нее проголосовали и приняли. А затем я осознал, что на бумагах стоит моя подпись.

Любопытно, подумала Меган, рассматривая его мужественный профиль.

– Ты вовсе не производишь впечатление человека, которого можно было бы заставить сделать что-то против твоей воли.

– Могу сказать о тебе то же самое.

Она на секунду задумалась, стоит ли с ним соглашаться, потом сдалась:

– Ты прав. Эта книга просто очаровала меня. Жду не дождусь за нее взяться.

– Надеюсь, ты не позволишь, чтобы она поглотила все твое свободное время. – Нэйт перебирал пальцами концы ее развевающихся на ветру волос. Совсем даже не рыжие, заключил он. Они были золотыми, с мерцающими искорками мягкого пламени. – Я претендую на его часть.

Меган осторожно отстранилась прочь:

– Я же уже тебе объяснила, что мне это неинтересно.

– Напротив, как раз твой интерес и беспокоит тебя больше всего. – Натаниэль коснулся рукой ее подбородка и повернул так, чтобы она взглянула ему в лицо. – Понимаю, тебе пришлось нелегко, и, возможно, ты теперь равняешь всех мужчин с ублюдком, причинившим тебе боль. Именно поэтому я и сказал, что буду терпеливым.