Текст книги "Ласка скорпиона"

3

Рорк дал Еве время повариться в собственном соку, раз уж ей самой того хотелось. Он с удовольствием закончил ужин в приятной компании за интересным разговором.

Ему всегда нравились истории из прошлого Соммерсета, и уж тем интереснее было послушать их в разных версиях, с подробностями, из уст старых друзей человека, заменившего ему отца. И ему приятно было наблюдать, как Соммерсет оживленно разговаривает с ними, смеется и шутит. Вспоминает вместе с ними.

Рорк и сам хорошо знал Соммерсета, они многое пережили вместе с тех пор, как Соммерсет взял к себе в дом избитого, полуживого, изголодавшегося подростка, но не раз уже убеждался, что ему еще многое предстоит узнать.

Он не спеша, с наслаждением выпил кофе и бренди, позволил себе немного десерта, прежде чем простился с гостями и пожелал им спокойной ночи.

Домашняя система оповещения подсказала ему, что он найдет Еву в спальне.

Ева переоделась в легкие брюки и футболку без рукавов – одежду, которую предпочитала дома. Рорк ощутил идущий от нее запах свежести после душа, когда наклонился, чтобы чмокнуть ее в макушку. Она сидела, угрюмо скорчившись над куском пиццы.

– Ты пропустила чудесный ужин, – сказал он, снимая пиджак. – И прекрасную компанию.

– У меня были дела.

– Гм, – Рорк ослабил галстук и распустил его. – Ты так и сказала в момент своего тридцатисекундного появления.

– Слушай, у меня был долгий день, и я не думала, что, придя домой, застану званый ужин. Никто меня не предупредил.

– Мы сами не ждали. Это была импровизация. Извини, – продолжил Рорк с ироничной любезностью, – но я и не подумал, что должен тебя извещать всякий раз, когда Соммерсет приглашает меня отужинать со своими друзьями.

– Я этого не говорила. – Ева обиженно откусила пиццу. – Просто сказала, что я не знала.

– Ну что ж, если бы ты мне позвонила и дала знать, что вернешься поздно, я бы тебе сказал.

– Я была занята. У нас новое дело.

– Сногсшибательная новость.

– Чего ты так завелся? – вышла из себя Ева. – Это я должна злиться: я пришла домой, а налетела на вечеринку.

Рорк сел, чтобы снять башмаки.

– Представляю, какой это был шок: духовой оркестр, гульба, пьяные вповалку. Но ведь так бывает, когда взрослые оставляют детей одних без присмотра.

– Хочешь на меня злиться? Прекрасно. Злись. – Ева отодвинула пиццу. – Я была не в настроении общаться с незнакомцами.

– Ты это дала понять совершенно недвусмысленно.

– Я их не знаю! – Ева вскочила на ноги и вскинула руки. – Я целый день провозилась с тремя дуболомами, которые убили старика ради горсти чертовых конфет. Черта с два я приду домой и буду проводить время за столом с Соммерсетом и его дружками, слушать, как они вспоминают старые добрые времена, когда вместе дурили лохов и сшибали набитые кошельки. Я весь день провела с уголовниками, так еще и вечером любезно просить их передать мне соль? Не хочу! Не хочу, и все.

Рорк помолчал.

– Что ж ты не договариваешь? Ты уж скажи прямо, напомни мне, что ты вышла замуж за уголовника. Ладно, можно считать, что это и так понятно.

Ева хотела было возразить, но еле сдерживаемое негодование в его голосе, холод в этих ослепительно синих глазах ледяной стеной встали между ними.

– Джудит – нейрохирург, заведует отделением в одной из лучших лондонских больниц. Оливер – историк и писатель. Если бы ты им уделила всего пять минут твоего драгоценного времени, узнала бы, что они познакомились и работали вместе с Соммерсетом медиками во время Городских войн, когда оба были еще подростками.

Ева стиснула кулаки.

– Хочешь, чтобы я чувствовала себя дерьмом? Не надейся!

На самом деле она, конечно, чувствовала себя полным дерьмом, и это лишь подстегивало ее огненный гнев против его ледяного.

– Я не знала, что происходит, потому что мне никто не сказал. Мог бы мне позвонить, тогда бы я хоть знала, что нарвусь на званый ужин, когда вернусь с работы, потная и грязная с головы до ног.

– Раз уж ты не побеспокоилась дать нам знать, когда вернешься домой, мне оставалось предположить, что ты занята чем-то важным. И будь я проклят, Ева, если начну трезвонить тебе и спрашивать, что ты делаешь и когда вернешься домой, как какой-нибудь ревнивый муж.

– Я собиралась тебе позвонить. Дважды начинала – и каждый раз меня отвлекали. А потом я забыла. Я просто забыла, черт возьми! Ну убей меня! Это ты женился на копе, теперь тебе с этим жить.

Он вскочил, подошел к ней. Она продолжала ругаться.

– Бросить за решетку плохих парней – самую чуточку важнее, чем вернуться домой вовремя, чтобы пообедать с людьми, которых я не знаю.

Не сводя с нее глаз, Рорк стукнул ее по плечу. Ева от неожиданности открыла рот.

Она принялась яростно топать ногами по полу.

– Что ты делаешь? – удивился Рорк.

– Пытаюсь убить тарантула. Как я понимаю, ты мог меня ударить по единственной причине: у меня на плече сидел огромный ядовитый паук.

– Всего лишь хотел привлечь твое внимание. Ты слишком зацикливаешься на своих мнимых обидах.

Ева отошла от него подальше, чтобы не поддаться искушению, а то бы убила. Она со злостью посмотрела на автоповара.

– Как запрограммировать эту штуку на кружку горячей хрени?

– Дети! – раздался в дверях голос Соммерсета.

Они разом повернулись и прорычали:

– Что?

– Извините, что прерываю ваши игры. Кстати, в следующий раз, когда захотите вести себя как парочка кретинов, закрывайте дверь, потому что я слышал вашу остроумную перепалку с другого конца коридора. Но к делу! Детективы Пибоди и Макнаб находятся внизу. Она выглядит чрезвычайно расстроенной. Просила передать, что ей необходимо с вами поговорить. Это срочно.

– Черт! – Ева бросилась в гардеробную взять туфли, мысленно пытаясь сообразить, что же могло случиться. Неужели они в чем-то ошиблись? Что-то пропустили?

– Они ждут в гостиной. Да, кстати, Джудит и Оливер просили передать вам, что надеются увидеть вас в следующий раз, когда у вас будет больше времени.

Еве успела поймать ледяной взгляд Соммерсета, прежде чем он испарился, и решила, что ей, наверное, придется испить чашу унижения до дна и почувствовать себя полным дерьмом. Но не сейчас. Позже.

– Можешь вниз не ходить, – сухо сказала она Рорку. – Я сама с этим справлюсь.

– Еще минута, и я стукну тебя по-настоящему.

Он вышел первым, не пропустив ее в дверях.

Они замкнулись в негодующем молчании на всем пути в гостиную, оформленную в ярких красках и обставленную антиквариатом. Посреди всего этого великолепия, потрясающих картин и сверкающего хрусталя сидела Пибоди, бледная как полотно. Макнаб крепко обнимал ее за плечи.

– Даллас. – Пибоди поднялась на ноги.

– Какого черта, Пибоди? Эти три идиота совершили побег из тюрьмы?

Пибоди не улыбнулась в ответ.

– Если бы!

Когда Пибоди снова села, Ева опустилась на кофейный столик напротив нее, чтобы их глаза были на одном уровне.

– У тебя неприятности?

– Не сейчас. Но были. Я должна была приехать, рассказать тебе. Я просто не знаю, что делать.

– Насчет чего?

– Начни сначала, Ди, – посоветовал Макнаб. – А то будешь то и дело перескакивать с одного на другое. Просто начни сначала.

– Да, ладно. Я… э-э-э… Погоди. Я покончила с бумажной работой и решила провести часок в спортзале, попрактиковаться в рукопашной. Ты же говорила, это мое слабое место. Я пошла в спортзал на втором этаже.

– Господи, зачем? Это же дыра!

– Вот именно. – Пибоди перевела дух. Впрочем, Ева на это и рассчитывала. – Это и вправду дыра, поэтому никто туда не ходит, а у меня костюм старый и уродский, я просто не хотела потеть и пыхтеть на глазах у всех этих накачанных парней в новом зале. Прозанималась час и перестаралась.

Пибоди нервно провела пальцами по волосам, которые так и не удосужилась причесать.

– Я просто выдохлась, испеклась, понимаешь? Пошла в душ. Все свои вещи рассовала по двум шкафчикам. Только я вымылась, начала вытираться, вышла из кабинки, потому что в ней тесно, как вдруг хлопает дверь раздевалки и входят двое. У них горячий спор.

– Вот, возьми. – Рорк сунул ей в руку бокал с вином. – Выпей!

– О боже, спасибо.

Макнабу Рорк предложил пива, прекрасно зная, что ас электроники из отдела электронного сыска предпочитает именно этот напиток.

Пибоди глотнула вино и перевела дух.

– Женщина, жутко обозленная. Только я открыла рот, хотела крикнуть, что они тут не одни, пусть спорят где-нибудь еще, как вступил мужчина. Я в этой клятой кабинке, без единой нитки, если не считать казенного полотенца, а им пару вшей не накроешь. Ну, я отступаю в самый дальний угол и молю бога, чтобы они ушли. Но они не ушли, и я слышу, как они говорят, что она руководит операцией, а он все изгадил и они на этом потеряли десять кило товара. Боже!

– Притормози немного, Ди, – прошептал Макнаб, усердно растирая ладонью ее коленку.

– Ладно, ты прав. В общем, они наскакивают друг на друга, а я понимаю, что они говорят не о полицейской операции, а о побочной. И долгосрочной, Даллас. Пара грязных копов стоит у дверей душевой кабинки и рассуждает о товаре и прибыли, о домах на тропическом острове. И об убийстве. Я голая, прячусь в этой дурацкой кабинке, и ходу мне нет. Оружие в шкафчике. Телефон тоже. А они начали хлопать дверьми кабинок… Я могла оказаться в одной из этих кабинок, если бы там было мыло.

Пибоди шумно вздохнула и откинулась на спинку дивана.

– Я знаю, что такое страх. Бывают случаи, когда или тебе страшно, или ты вообще без мозгов. Но это… В общем, они закончили спор, успокоились, и тут она вроде как шлепает рукой по дверце кабинки – моей кабинки. И дверь приоткрывается. Я вижу ее руку, прикид, туфли… Стоит ей повернуться хоть чуть-чуть, и мне конец. Я ж стою голая в кабинке, и в руках у меня ничего нет.

Макнаб продолжал усердно растирать ее колено, но его смазливая физиономия затвердела, как камень.

– Я дохнуть не могу, шевельнуться не могу, еще секунда – и они меня увидят. И я знаю: если они меня увидят, я мертва. Тут без вариантов. Но они ушли, они меня так и не заметили. Я вылезла из этой чертовой кабинки, позвонила Макнабу, велела ему взять такси, забрать меня и привезти сюда. Чтобы тебе рассказать, Даллас.

– Имена? – потребовала Ева, и Пибоди в который раз судорожно перевела дух.

– Гарнет, она называла мужчину Гарнетом. А он называл ее Рене. Оберман. Рене Оберман. Это она всем заправляет.

– Рене Оберман и Гарнет. Описание?

– Его я вообще не видела, а вот она блондинка, рост примерно пять-четыре, ну или пять-пять, как мне кажется. Она была на каблуках, но я думаю, не ошиблась. Белая. Голос громкий, пронзительный… по крайней мере, когда злится.

– Звания они называли?

– Нет, но она сказала, что когда станет капитаном, они расширят бизнес. Она несколько раз назвала это бизнесом. И они раньше были любовниками.

– Имена проверил? – повернулась Ева к Макнабу.

– Пока нет. Пибоди была в полном раздрае.

– Она приказала убить кого-то по имени Кинер, сказала, что велела их мальчику об этом позаботиться и чтобы это выглядело как передоз. Кинер – наркоман, они его использовали. Он хотел сбежать, прихватив десять кило товара. Гарнет должен был держать его на коротком поводке, но Кинер от него ускользнул. Вот поэтому они и ссорились. Они вернули себе десять кило товара: она дала знать Гарнету, когда сделала ему выволочку. А еще она сказала, что вычтет десять процентов из его доли в уплату мальчику, убийце. Это была деловая встреча.

– Как тебе показалось, они часто встречались в этом месте?

– Нет, совсем наоборот. Она ужасно разозлилась, что он притащил ее в эту, как она сказала, «вшивую раздевалку». Она сказала, что больше она там с ним встречаться не будет. Шесть лет, – вспомнила Пибоди. – Она сказала, что руководит делами уже шесть лет. И судя по тому, как она говорила об этом «мальчике», сразу стало понятно, что Кинер – не первый, кого она просила убрать.

– Кто-нибудь видел тебя на входе в спортзал? Или на выходе?

– Нет. – Пибоди замолчала, подумала, вспоминая. – Нет, честное слово, вряд ли. Там как в могиле.

– Хорошо.

– Извини, – добавила Пибоди. – Я и сама понимаю, отчет паршивый. Все никак в себя не приду.

– Ты дала мне имена, частичное описание, детали, и мы можем воссоздать по ним картину: копы работают налево, – похоже, толкают наркоту – и заказывают убийства. Макнаб, отлепись от Пибоди и займись именами. Начни с отдела наркотиков в Центральном управлении. Ты найдешь там лейтенанта Рене Оберман. Я знаю, кто она такая, но ты все-таки проверь, уточни. И найди мне этого Гарнета.

– Ты ее знаешь? – ахнула Пибоди.

– Знаю, кто она такая, знаю, что ее отец – майор Маркус Оберман. Отставной.

– Ни фига себе! Святой Оберман? Он был главным в Центральном управлении до Уитни. – Вся кровь до последней капли отлила от лица Пибоди. – О боже, во что же я влипла?

– Как бы это ни назвать, это большая, грязная и вонючая куча, поэтому работать мы будем осторожно и тихо, строго по правилам.

– Детектив Уильям Гарнет, – объявил Макнаб, оторвав взгляд от карманного компьютера. – Детектив второго класса, последние четыре года приписан к отделу наркотиков Центрального полицейского управления под началом лейтенанта Рене Оберман.

– Ладно, давайте-ка перенесем это дело наверх. Макнаб, добудь мне копии удостоверений, фотографии и любые данные по этим двум. Все, что сможешь найти. Только незаметно, смотри не сбей сигнальные флажки. Пибоди, составь мне полный отчет – связный и подробный, под запись. Этот Кинер, скорее всего, начинал осведомителем либо у Гарнета, либо у самой Оберман. Мы его найдем.

– И что мы будем с этим делать? – спросила Пибоди.

Ева посмотрела прямо в глаза напарнице. Ее взгляд был холоден и бесстрастен.

– Мы все это упакуем очень плотно, увяжем воедино и выложим на стол Уитни и Бюро внутренних расследований. Кроме них и находящихся в этой комнате, никто не услышит ни полслова об этом деле вплоть до особого распоряжения.

– Майор Оберман. Он же… он же живая легенда. Он как бог.

– Да хоть сам Христос во втором пришествии, мне плевать. Его дочь – грязный коп. Она грязный коп, Пибоди. Пересечение синей линии создает положение вне закона. Давай-ка приниматься за работу.

– Ты ничего не ела, – вставил Рорк, погладив Пибоди по волосам.

– Это верно.

– Она будет лучше работать, если поест хоть немного, – сказал он Еве.

– Ты прав. – Ева погасила нетерпение, как гасила бушующее в душе пламя ярости, пока слушала рассказ Пибоди. – Нам всем надо заправиться, а уж потом займемся делом.

– На меня трясучка напала после всего этого, – призналась Пибоди, – и меня до сих пор пробирает, хотя сейчас мне уже лучше. Надо позвонить маме, сказать ей спасибо.

– За что? Мама-то тут при чем?

– Я бросила свой уродский костюм на пол в раздевалке. Я бы его там и оставила, он весь промок от пота, но тут я будто услышала мамин голос. Она всегда говорила мне, что надо уважать свои вещи. Это я и услышала. Если бы я оставила на полу свои вещи, они бы их увидели, они бы меня нашли. И тогда я бы не смогла рассказать тебе, что дочь святого Обермана – грязный коп.

– Маму ты завтра с утра поблагодаришь, – распорядилась Ева. – А сейчас давай работать.

– Как насчет бифштекса? – спросил Рорк, обнимая Пибоди за плечи, когда она встала.

– Честно-честно?

Он чмокнул ее в макушку, и она покраснела.

– Меню предоставь мне. Ты храбрая девочка, Пибоди.

– Да у меня душа ушла в пятки.

Рорк поцеловал ее еще раз.

– Ты же не будешь спорить с человеком, который хочет угостить тебя бифштексом.

У себя в кабинете Ева приготовила доску, пока Пибоди и Макнаб ели. Рорк все сделал правильно: покормил, напоил, приласкал и успокоил. Он умел попасть прямо в точку в подобных делах.

Да и вообще лучше было дать Пибоди время прийти в себя, отдышаться, а уж потом приступать к делу, обещавшему стать не только трудным, но и отвратительным.

– А она красивая, – заметил Рорк, изучая идентификационную фотографию Рене Оберман на доске.

– Да, и она, говорят, умеет пользоваться своей внешностью, как и репутацией отца. Ходят такие слухи, тихие, приглушенные, но ходят. Я…

Ева покачала головой и вышла из комнаты.

– В чем дело? – спросил Рорк, выходя следом за ней.

Ева заговорила, понизив голос:

– Если бы они ее обнаружили, они бы ее убили. Этого никак не обойдешь. На этот счет Пибоди была права.

– Наверняка это было ужасно – вот так оказаться в западне.

– Мы сегодня поцапались с тремя придурками, и один из них врезал ей пару раз довольно крепко. Я ей сказала, что она тяжела на ногу, что ей надо поработать над техникой кулачного боя. И что она сделала? Пошла в пустой дрянной спортзал. Если бы дело повернулось по-другому, в этом чертовом спортзале нашли бы ее тело. Ей заехали по уху, а мне больше всех надо, да? Я не могу сказать: со всеми бывает. Мне непременно надо сказать ей, чтоб поработала над техникой, дралась получше.

– Ты все правильно сделала. В следующий раз она могла схлопотать по уху ножом, а не кулаком. Ты не только ее напарница, Ева, ты все еще ее обучаешь. Я считаю, что до сих пор ты блестяще справлялась с задачей. Она пошла в спортзал, потому что хочет совершенствоваться и – да, потому что хочет отвечать твоим высоким требованиям. Дело не повернулось по-другому, – напомнил Рорк. – А если бы повернулось, хотя мне тошно даже думать об этом, да и тебе тоже, это было бы на совести этих, с позволения сказать, копов. И тебе это отлично известно.

Ева с шумом втянула в себя воздух.

– Ты все еще на меня злишься.

– Это верно. И ты тоже на меня злишься. Но мы оба понимаем, что сейчас есть вещи поважнее.

«Вот тут мы можем рассчитывать друг на друга, – подумала Ева. – Оба будем держать оборону, когда надо ее держать».

– Итак, перемирие.

– Согласен. Мне она тоже дорога.

У Евы защипало глаза, она прижала к ним пальцы.

– Не вздумай меня лапать, – предупредила она. – Мне надо держаться. – Она уронила руки. – Пибоди на меня рассчитывает, я должна держаться.

– Ты и будешь держаться.

Рорк все-таки обнял ее, провел рукой по ее волосам. Потом зажал между пальцами прядь ее волос и дернул со всей силы.

– Эй, у нас же перемирие!

– Видишь, ты уже опять злишься. Тебе это поможет лучше работать.

Он вернулся в кабинет.

Ева взяла себя в руки. Вскоре она забыла, что надо сохранять хладнокровие, стала держаться просто потому, что так было всегда. Она вошла в рабочий ритм и присоединилась к Рорку.

– Мы не можем проверять их финансы, даже на первом уровне: они сразу насторожатся. Искать закопанные счета и недвижимость? Нечего даже и думать.

Ева перехватила взгляд Рорка и догадалась, что он думает о своем незарегистрированном оборудовании. Никаких сигнальных флажков не собьешь. Но она еле заметно покачала головой. В этом деле придется строго придерживаться правил, не отступая ни на миллиметр.

– Если мы пойдем с этим в Бюро внутренних расследований, – начала Пибоди, – если пойдем с тем, что у нас есть, все может провалиться. Не так уж много у нас есть, да и то с чужих слов. Это даст Рене… Язык не поворачивается называть ее Оберман, сразу вспоминается ее отец. В общем, это даст Рене и другим время сбежать, или прикрыться, или сбросить улики. Наверняка у них есть планы на всякий пожарный случай, пути отхода.

– Ничего, я смогу с этим работать. Я собираюсь позвонить Уэбстеру.

И опять Ева перехватила взгляд Рорка, заметила его изогнутую бровь. «Стоит назвать имя Уэбстера в этой комнате, – подумала она, – и мы, наверное, до скончания века будем вспоминать, как Рорк выколотил из него тут все дерьмо и всю мебель разнес в щепки».

– Я ему все это выложу, но с условиями, – продолжала она. – Я сумею это устроить, особенно если Уитни скажет свое веское слово. Будем держать дело в секрете, сколько сможем.

– Кинер! – Макнаб вскинул кулак в воздух и описал круг в крутящемся кресле Евы, отчего его длинные светлые волосы, стянутые в конский хвост, взлетели в воздух. Потом он ткнул указательными пальцами обеих рук в ее компьютер. – Нашел его! Прокрутил пару перекрестов по ее закрытым делам, подмешал туда другие из разных мест, сравнил списки свидетелей и подозреваемых, как в стандартном поиске…

– Просто дай мне Кинера, Макнаб.

– Кинер Рикки. Кличка Сочник. Не могу установить, был ли он стукачом, это их сразу насторожит, но досье у него длинное. Хранение, хранение с целью распространения, кое-что по мелочи, и взяли его за продажу целого чемодана с разными веселыми наборами паре агентов под прикрытием. Одним из них, указанным как офицер, произведший арест, была наша девочка. Рене.

– Выведи данные на экран, – приказала Ева и пролистала их. – Гляди, он получает испытательный срок, общественные работы, принудительное лечение. Мы тут имеем сделку. Она его завербовала, он стал ее стукачом, скунсом, чтобы получить билет на выход из тюряги. С таким послужным списком должен был хотя бы года три оттрубить железно. И когда все это случилось? Шесть лет назад.

– Шесть лет? Она говорила, что шесть лет ведет эту операцию, – вставила Пибоди.

– Значит, этот Кинер мог послужить ей трамплином. Ее входным билетом. – Ева прошлась взад-вперед перед доской. – Он что-то знает. Предлагает какую-то инфу. «Слушай, я могу сдать тебе того и этого, но ты меня отсюда вытащи». Или наоборот, она уже ищет возможности, уже раскручивает дело и видит в нем ценный кадр. Как бы там ни было, это поворотный момент.

– Он мертв. Она не оставила сомнений на этот счет, – добавила Пибоди.

– Ну, значит, мы найдем его труп. Если «ее мальчик» сумел найти живого Кинера, мы сумеем найти мертвого. – Ева снова прошлась по кабинету. – Не на квартире. Он собирался бежать, причем с деньгами. У него где-то есть дыра, тайное место, он думал там отсидеться. Заметь точки его арестов, по какому адресу проживал, где ошивался, где работал, если он где-то когда-нибудь работал. Согласно показаниям Пибоди, Рене говорила, что далеко он не ушел. Давайте составим карту его территории, исследуем вероятности, установим, где он мог прятаться.

– Думаешь, тот парень, которого она натравила на Кинера, оставил следы? Мы поэтому ищем тело? – спросила Пибоди.

– Не исключено. Маловероятно, но не исключено. Но главное не это. Мы хотим найти тело, потому что хотим начать дело. Потому что Кинер теперь – наш осведомитель.

– Афера, Пибоди, – объяснил ей Рорк. – Ты ведешь дело, значит, ты контролируешь ситуацию. Они ставят на то, что это передоз, а мы сделаем это расследованием убийства.

– Это может сработать, – согласилась Ева. – В любом случае ей придется вылезти из норы и опознать его как своего осведомителя: это стандартная процедура. И пусть только попробует уклониться, мы ей за это врежем не по-детски. А дальше прикинемся, что мы такие строгие-строгие, соблюдаем все правила. Пусть она нам выложит все подробности работы с Кинером, мы на этом настоим. Затребуем полную информацию – время, даты… Все это должно быть в ее файлах. Черт, да мы же пытаемся выяснить, кто убил этого болвана! У меня в отделе убийств труп – это труп, мы к нему относимся со всем уважением, и неважно, кем он был при жизни.

– Ты хочешь ее разозлить?

– Я на это рассчитываю. Нет, поправка: я это предвкушаю. Дай мне вероятности, Макнаб, и мы откроем охоту на скунса.

– Надо бы найти тело, прежде чем ты пойдешь к Уитни и Уэбстеру, – сказала Пибоди.

Ева согласно кивнула.

– Вот теперь ты верно мыслишь. Кинер осязаем, мертвый Кинер – реальное доказательство твоих слов. Но у нас есть и кое-что еще. Это Рене произвела арест. Она – офицер со званием. Она возглавляет отдел, она – дочь уважаемого, черт, высокочтимого майора, бывшего начальника Центрального полицейского управления. Она работает в полиции восемнадцать лет, у нее безупречный послужной список.

– А если я просто настучу на нее, Бюро внутренних расследований займется мной, – вздохнула Пибоди.

– Можешь об этом не беспокоиться, – посоветовала ей Ева.

– Ладно, не буду. Я уже пришла в себя, и теперь мне ужасно хочется ей отплатить за каждую секунду в этой паршивой душевой кабине. Это помимо того и наряду с тем, что надо разобраться по закону с грязным копом.

– В этой душевой кабине ты сидела голая, – напомнила Ева.

– И мне ничего другого не оставалось, как шлепнуть их полотенцем, если бы они заглянули в кабину.

– Мы им отплатим, – пообещала Ева и бросила взгляд на Рорка.

Он работал с Макнабом. Рорк во фрачной рубашке и брюках, сшитых на заказ, Макнаб – в розовых шортах по колено с многочисленными карманами и в желтой, как лютик, футболке в надписью «Электронный ас» кричаще красными буквами поперек его тощей груди.

«Электронщики, – подумала Ева, – они и есть электронщики, что бы на них ни было надето».

– Вот твоя карта, – объявил Рорк, кивнув на стенной экран. – А вот самые вероятные места.

– Неплохо. Такие, как он, любят держаться знакомой территории, бизнес крутят в границах нескольких кварталов, где знают ситуацию, пути отхода, проходные дворы.

– Если он собирался сбежать, разве не оставил бы свою привычную территорию?

Ева бросила взгляд на Макнаба.

– Вспомни, что подслушала Пибоди. Смотри, какая хронология выплывает из их разговора. У них горячий спор, а это значит, что прокол случился только что. Удар по Кинеру был только что заказан и исполнен. Гарнет об этом даже не знал. Добавь к этому, что на кону стоят десять кило. Им пришлось действовать оперативно. Судя по досье Кинера, в голове у него горит не самая яркая лампочка. Ему хватило ума не ходить домой, но не хватило – чтобы покинуть «зону комфорта». Он еще не сбежал, он залег на дно. Значит, еще не собрал все дерьмо. Мы найдем его в этой зоне, именно там, где его нашел убийца. – Ева внимательно взглянула на карту. – Исключите все, за что надо платить. Никаких съемных квартир.

Рорк отредактировал карту. Она, как по волшебству, подчинилась его приказу.

Ева хорошо знала этот район с его бомжами, дешевыми уличными проститутками, любителями нюхать клей и ширяльщиками. Даже уличные грабители сюда не заглядывали: брать было нечего.

– Мне нравятся вот эти пять точек. Работаем расчетами по двое. Мы дадим вам машину. Неприметную, – добавила Ева и увидела, как вспыхнуло радостью лицо Макнаба.

Он пожал плечами.

– Наверно, так и надо.

– Именно так. Мы с Рорком возьмем вот эти две территории, Пибоди и Макнаб – вот эти. Если по нулям, встречаемся вот здесь, в пятом месте. Ничего не найдем – пересмотрим карту и расширим поиск. У кого-нибудь из вас вытяжное оружие при себе есть?

Получив отрицательный ответ, Ева закатила глаза к потолку.

– Придется снабдить вас и оружием тоже. В этом районе обитают не очень приятные люди. Мы должны заизолироваться. Не хочу оставить ни единого следа нашего пребывания. На месте ничего не трогать, ни с кем не разговаривать. Не задавать вопросов. Войти, осмотреть все, выйти.

– А если мы найдем труп? – спросила Пибоди.

– Выйдите, дайте мне знать и уходите. Встретимся здесь. Я получу некий анонимный звонок по поводу трупешника. Включить запись и не выключать до конца операции, а это значит, прикрутить языки и не болтать. Все записи будут предоставлены командованию и БВР. – Ева с тяжким вздохом окинула взглядом Макнаба.

– Ты не пойдешь на секретную операцию в таком прикиде. Рорк, у нас найдется что-нибудь приличное для этого психа?

– По правде говоря, твой размер ему больше подойдет.

Ева закрыла глаза.

– О боже! Похоже, ты прав.

Она нашла джинсы и черную футболку, бросила их Макнабу, после чего закрыла дверь спальни, чтобы они с Рорком тоже могли переодеться.

– Я отчасти чувствую себя виноватой, – призналась Ева.

– Неужели?

– Меня гложет вина, потому что собиралась тебе позвонить, предупредить, что сильно опаздываю, но меня отвлекли, а потом я забыла. Но я ведь почти никогда не забываю, поэтому мне кажется, на этот раз меня можно было бы и простить.

– Я не сердился и не сержусь за то, что ты не позвонила. Я никогда тебя не попрекал такими вещами, Ева.

– Не попрекал, верно. Но потому-то я и чувствую себя хреново, что ты меня не попрекаешь.

– А, так это опять я виноват.

– Да ну, заткнись.

– Вот тебе и перемирие.

– Ты тоже мог бы хоть немного почувствовать себя виноватым.

– А я не чувствую. Ни капельки. За что? За то, что с удовольствием провел вечер в компании Соммерсета и его друзей? Кстати, я тоже сегодня видел их впервые в жизни.

– Ты умеешь общаться с незнакомыми людьми, а я – нет. Да я ничего и не говорю, просто если бы я знала, не приехала бы домой со своим планом, а так – я приехала, а тут – они.

– С каким это своим планом?

– Ну… я… – Теперь Еве казалось, что все это звучит ужасно глупо. Она натянула кобуру. – Просто я подумала, что мы могли бы вместе поужинать, что ты бы меня дождался, потому что ты всегда меня дожидаешься. Ну, почти всегда. А я могла бы выбрать меню и накрыть на стол.

– Ты собиралась сама накрыть на стол? – прошептал он, почти не обращаясь к ней.

– Мы с тобой в последние недели почти не отдыхали, вот я и подумала, что мы могли бы поесть на крыше – на террасе, понимаешь? Со всеми делами – вино, свечи и только мы с тобой. А потом мы могли бы посмотреть один из этих старых фильмов, которые тебе так нравятся, только я надела бы сексуальное белье и соблазнила бы тебя.

– Так и вижу.

– И тут я возвращаюсь домой, а ты уже ужинаешь с вином и со свечами на террасе, правда не на крыше, но все равно. Но только это не мы с тобой, а у меня штаны в грязи, и в доме пара бывших уголовников… Ну, я так сначала подумала. Семейная пара, и Соммерсет небось им уже сказал, что как жена я никуда не гожусь, что я чуть не каждый день прихожу домой в перепачканной одежде или оставляю кровавые следы. И я не хотела, чтобы меня силой загоняли на чужую вечеринку, а потом еще и допрашивали с пристрастием.

– Во-первых, как жена, ты мне очень даже подходишь, а Соммерсет никогда ничего подобного не говорил. Наоборот, он сказал им за ужином, когда стало ясно, что ты опаздываешь, что ты – первый коп из всех, с кем ему приходилось иметь дело, кто работает с таким усердием и так близко к сердцу принимает интересы правосудия. – Теперь Рорк подошел к ней, взял в ладони ее лицо. – Во-вторых, у тебя был прекрасный план, мне бы он очень, очень понравился, если бы мы его осуществили. А вот теперь, как ты и хотела, я тоже чувствую себя отчасти виноватым.

Ева коснулась пальцами его запястья.

– Если мы сложим две половинки вместе, можем считать, что все по нулям. Мы оба ни в чем не виноваты.

– Договорились.

Она поцеловала его, чтобы скрепить договор, и еще минутку постояла, прижавшись к нему, а он обнял ее крепко-крепко.

– Это хорошая сделка, – решила Ева. – А теперь пошли искать мертвого ширяльщика.