Текст книги "Остановись, мгновенье"

5

Она опаздывала. Может, она вообще не придет. Что угодно может случиться, думал Картер. Если бы его мозговые клетки хотя бы частично включились в работу, он дал бы ей номер своего сотового. Тогда она смогла бы позвонить и отменить встречу.

А теперь приходится сидеть здесь в одиночестве.

Те пятнадцать минут, что он уже ждет, ерунда, но сколько еще торчать тут? Полчаса? Час? Превратит ли его в жалкого неудачника часовое ожидание?

Возможно.

Мысленно обозвав себя идиотом, Картер притворился, будто наслаждается зеленым чаем. Он сотни раз ходил на свидания. У него были серьезные отношения с женщиной, длившиеся почти год. Боже милостивый, он даже жил с ней.

Пока она не бросила его и не переехала к кому-то другому.

Но те отношения ни при чем.

Это просто кофе. Или чай, в его случае. А он накручивает себя из-за случайного… свидания. Все-таки лучшего слова он не подобрал. Дергается, как глупая девчонка перед выпускным балом.

Картер снова сделал вид, что читает книгу, как делал вид, что пьет чай. И приказал себе не следить за дверью кофейни, как голодная кошка за мышиной норой.

Он забыл – или давно перестал замечать, – как здесь шумно. Забыл, как много его учеников посещает эту кофейню. Боб прав: место выбрано неудачно.

Разноцветные кабинки и табуреты у стоек забиты учениками старших классов академии и местной средней школы. Попадалась и молодежь за двадцать, и учителя.

Свет был слишком ярким, голоса – слишком громкими.

– Прости, я опоздала. Съемка затянулась.

Картер замигал, уставившись на Мак, скользнувшую за его столик.

– Что?

– Ты увлекся своей книжкой. – Она вытянула шею, чтобы прочитать название. – Детектив Лоренса Блока? А разве ты не должен читать Хемингуэя или Троллопа?

– Популярная беллетристика – вполне жизнеспособная часть литературы. Вот почему она популярна. Чтение только ради удовольствия… Назревает очередная лекция. Прошу прощения.

– Учительская манера тебе очень идет.

– В классе это уместно. Я не понял, что ты заходила в школу во время работы. Мы могли бы встретиться позже.

– Всего лишь пара встреч с клиентами и съемка. У меня на шее невеста, которая по какой-то необъяснимой причине хочет, чтобы каждый ее шаг был запечатлен профессиональным фотографом. Поскольку это денежный ручеек на мой банковский счет, я не возражаю. Я фотографировала примерку ее свадебного платья на фоне ее рыдающей матери. Рыдания заняли немного больше времени, чем я рассчитывала.

Мак стянула шапочку, пятерней взъерошила волосы и огляделась по сторонам.

– Я здесь никогда не бывала. Отличная энергетика.

– Я Ди. Что будете заказывать?

Мак приветливо улыбнулась подошедшей официантке.

– Давайте повеселимся. Большой латте маккиато с двойной взбитой пенкой и ванилью.

– Через минутку. Вам еще один зеленый чай, доктор Магуайр?

– Нет, Ди, достаточно. Спасибо.

– Ты не любитель затейливого кофе? – спросила Мак, когда Ди отправилась выполнять заказ.

– Просто уже поздно, не засну. Но он здесь хороший… кофе. Я обычно забегаю утром перед работой выпить капучино.

– Ладно. – Мак подперла кулачком подбородок. – Выкладывай, что тебя мучает.

– Я был влюблен в тебя в школе.

Брови Мак изумленно изогнулись.

– В меня? Серьезно?

– Ну да. Для меня серьезно. И довольно унизительно признаваться с опозданием на двенадцать лет, однако это влияет на нынешнюю ситуацию. С моей стороны.

– Но… я не могу вспомнить, чтобы ты вообще заговаривал со мной.

– Я и не заговаривал. Не мог. Тогда я был болезненно застенчив, особенно в общении. В любом общении, тем более с девочками. То есть мне нравились девочки. А ты была такая…

– Большой латте маккиато, двойная пенка с ванилью. – Ди поставила на стол огромный бокал и блюдечко с двумя крошечными бискотти в форме полумесяца. – Приятного аппетита.

– Продолжай, – потребовала Мак. – Какая такая?

– Ах да. Волосы, ямочки и все прочее.

Пристально разглядывая его, Мак надкусила бискотти.

– Картер, в старших классах я была жердью с растущими из головы морковками. В доказательство могу предъявить фотографии.

– Не для меня. Ты была яркой, энергичной, уверенной. – И сейчас такая, мысленно добавил он. – Чувствую себя идиотом, говоря тебе это, но промолчать не в силах, а я достаточно неуклюж и без демонстрации личных комплексов. Ну, вот. Я высказался.

– Значит, судьбоносный поцелуй – результат той старой влюбленности?

– Должен признать, что прошлое сыграло свою роль. Все было так нереально.

Мак подалась вперед.

– Мы оба давно уже не те, какими были в школе.

– Боже, надеюсь, что нет. Я был сплошным недоразумением.

– А кто не был? Знаешь, Картер, большинство парней использовало бы школьную влюбленность как тактический ход, или никогда не призналось бы. Ты всегда так откровенен на свиданиях за чашкой кофе?

– Не знаю. Кроме тебя, я ни в кого не влюблялся.

– Господи.

– Я опять сглупил. – Он смущенно провел пятерней по волосам. – И испугал тебя. Можно подумать, что я одержим тобой и молюсь перед алтарем с твоими фотографиями, зажигаю свечи и распеваю твое имя. О, все еще страшнее. Беги. Я не затаю на тебя зла.

Мак расхохоталась. Ей даже пришлось поставить бокал на стол, чтобы не расплескать кофе.

– Я останусь, если ты поклянешься, что алтаря у тебя нет.

– Алтаря нет, клянусь. – Картер перекрестился. – Если ты останешься из жалости или только потому, что тебе нравится кофе, я не обижусь.

– Кофе действительно хороший. – Мак отпила еще немного. – И это точно не жалость, хотя я пока не понимаю, что именно. Ты – интересный человек, Картер, и помог мне, когда я нуждалась в помощи. И классно меня поцеловал. Почему бы не выпить с тобой кофе? И раз уж мы заговорили об этом, объясни, почему такой болезненно застенчивый человек занялся преподаванием.

– Я должен был преодолеть застенчивость. Я хотел учить.

– Всегда?

– Практически. Правда, еще раньше я хотел быть супергероем. Одним из людей Икс.

– Учитель-супермутант. Может, ты Профессор Икс?

Картер ухмыльнулся.

– Ты меня разоблачила.

– Так как же Застенчивый Парень стал могущественным Профессором?

– Учеба, практика. Привычка. Первые несколько недель на курсе ораторского искусства меня пот прошибал от страха, но занятия помогли. Для практики я работал ассистентом преподавателя и занимался с Делани на втором курсе. Ах да…

Картер повертел свою чашку.

– На случай, если когда-нибудь зайдет речь… Я как бы между прочим расспрашивал его о тебе. Обо всех вас, чтобы не выделять тебя. Он называл вас квартетом.

– И сейчас иногда называет. Теперь он наш юрист. В бизнесе.

– Как я слышал, он хороший юрист.

– Да. Он решил все наши юридические проблемы. После смерти родителей имение перешло к Паркер и Делу. Дел не хотел там жить. У него уже был свой дом, а у Паркер не было средств на содержание имения. Но если даже и были бы, вряд ли она смогла бы жить там одна. Огромный дом, воспоминания.

– Да, ей было бы тяжело и одиноко, но теперь, когда вы живете и работаете вместе, все для нее изменилось.

– И для нас тоже. Идея принадлежала Паркер. Мы все обсудили, и Паркер обратилась к Делу. Он нас с радостью поддержал и даже рискнул своей долей наследства.

– Думаю, он не прогадал. По мнению моей мамы и Шерри, «Брачные обеты» – лучшее свадебное агентство в Гринвиче.

– Мы долго к этому шли. Первый год был тяжелым и довольно жутким, потому что мы вложили все наши сбережения и все, что смогли выпросить, одолжить или украсть. Расходы на переоборудование дома у бассейна в мой дом, гостевого дома – в дом Эммы… Джек сделал проекты бесплатно. Джек Кук. Ты его знаешь? Он и Дел познакомились в колледже.

– Да, знаю немного. Помню, они были неразлучны.

– Маленькая деревня, этот Йель, – прокомментировала Мак. – Джек – архитектор. Он много времени потратил на то, чтобы уберечь нас от кучи ошибок и сэкономить нам бог знает сколько денег. Второй год мы едва держались на плаву, и всем нам приходилось подрабатывать на стороне. Но к третьему году мы выкарабкались. В общем, я представляю, как это – обливаться холодным потом от страха поражения.

– Почему именно свадебная фотография? Что она значит для тебя? Ведь не только то, что это часть вашего общего дела?

– Да, не только. И не столько. Я люблю фотографировать людей. Лица, фигуры, мимику, жестикуляцию. До «Брачных обетов» я работала в фотостудии. Ну, знаешь, куда люди приходят сфотографировать детей или сделать портфолио. Счета оплачивать хватало, однако…

– Не приносило удовлетворения.

– Угадал. Я люблю фотографировать людей, как я называю, в Мгновения – именно так, с большой буквы, – в определяющие, кульминационные мгновения. Их много в жизни. И свадьбы – одни из них. Сами ритуалы и то, как разные люди в них вписываются. Как подстраиваются под них или подстраивают их под себя. Это очень интересно.

Улыбаясь, Мак обхватила бокал обеими руками.

– Энтузиазм, театральность, воодушевление, радость, романтика, страсть, юмор. Я могу сохранить их воспоминания в фотографиях. Увлечь новобрачных в незабываемое путешествие и – если повезет – увековечить то единственное мгновение, которое превратит рутинное в уникальное. Ну, если коротко, я просто люблю свою работу.

– Я понял это и понял, что ты называешь мгновением. Удовлетворением, которое оно дарит. Так происходит со мной, когда я буквально вижу, как раскрывается разум студента, как он впитывает все, что я пытаюсь в него вложить. И это мгновение оправдывает повседневную рутину.

– Пожалуй, я не баловала своих учителей подобными мгновениями. Я просто хотела поскорее покончить с уроками и делать то, что хочется. Я никогда не считала учителей творческими людьми. Скорее, тюремщиками. Я была паршивой ученицей.

– Ты была умной. Что возвращает нас к моей подростковой одержимости. Однако я просто скажу, что заметил твою смышленость.

– У нас не было общих уроков. Ты был на пару лет старше, так? О, погоди-ка! Ты как-то замещал в моем классе преподавателя, верно?

– Пятый урок программы мистера Лоуэна по американской литературе. Пожалуйста, забудь, что я это сказал.

– И не надейся. А теперь – я не сбега́ю – я действительно должна идти. У меня еще одна съемка. Между прочим, предсвадебный портрет твоей сестры.

– Не представлял, что вы продвигаетесь так быстро.

– У доктора выдался свободный вечер, и мы этим воспользовались. Я должна прочувствовать атмосферу их жилища и их общую ауру.

– Я провожу тебя до твоей машины. – Картер вытащил несколько купюр, подсунул их под свое блюдце.

Не успела Мак опомниться, как он уже подавал ей куртку. И дверь ей придержал, и вышел с ней в захватывающий дух холод.

– Я оставила машину в полутора кварталах отсюда. Не провожай меня. Очень холодно.

– Отлично. В любом случае, я пришел сюда пешком.

– Пешком?

– Я живу недалеко.

– Точно. Ты любишь ходить пешком. И раз уж мы гуляем, я хочу кое о чем тебя спросить. Как-то раньше не получилось. Доктор Магуайр? Ты доктор философии?

– Да, в прошлом году защитился наконец.

– Наконец?

– Поскольку последние лет десять это было главным делом моей жизни, то мне нравится слово «наконец». Я начал продумывать тему диссертации на последнем курсе. – Что, видимо, характеризует меня, как Главного Зануду великого города Занудвиля, подумал он. – Хочешь увидеться со мной снова? Я понимаю, что сменил тему, но этот вопрос не дает мне сосредоточиться. Так что, если ответ «нет», я должен знать.

Мак не отвечала, пока они не дошли до машины, пристально смотрела на него, вынимая ключи.

– Держу пари, у тебя найдется ручка и клочок бумаги.

Картер полез под куртку во внутренний карман твидового пиджака, вытащил маленькую записную книжку и ручку.

Одобрительно кивнув, Мак взяла их, нашла чистую страничку.

– Это моя личная линия. Можешь мне позвонить.

– Обязательно. Думаю, через час будет слишком рано?

Мак рассмеялась, сунула книжку и ручку в его руку.

– Ты точно повышаешь мою самооценку, Картер.

Она отвернулась, чтобы открыть дверцу, но он опередил ее. Довольная и тронутая до глубины души, она села в машину, позволила Картеру закрыть дверцу, опустила боковое стекло.

– Спасибо за кофе.

– На здоровье.

– Уходи в тепло, Картер.

Он смотрел ей вслед, пока не исчезли задние фонари, затем вернулся к кофейне и прошел по морозу еще три квартала до дома.

Короткое январское затишье подарило Мак редкое свободное время. Она вполне успела бы привести в порядок свои архивы, обновить веб-странички, навести порядок в заваленном вещами шкафу или разобраться с корреспонденцией, до которой давненько руки не доходили. Можно было бы почитать хорошую книгу или поваляться перед телевизором, жадно поглощая кинофильмы и попкорн.

Однако она ни на чем не могла остановиться и в конце концов оказалась на диванчике в кабинете Паркер.

– Я работаю, – сказала Паркер, не поднимая глаз.

– Сенсация! Сенсация! Паркер работает.

Паркер продолжала невозмутимо стучать по клавиатуре компьютера.

– После краткой передышки мы загружены работой на несколько месяцев. Месяцев, Мак. Это будет наш лучший год. Пока остались две свободные недели в августе. Я подумываю о маленьком пакете услуг. Что-нибудь для скромной, я бы сказала, спонтанной, свадьбы. Мы прорекламируем это предложение на дне открытых дверей в марте, если к тому времени конец августа еще будет свободен.

– Давайте куда-нибудь завалимся?

– Что?

– Давайте где-нибудь повеселимся вчетвером. У Эммы, возможно, свидание, но мы заставим ее разбить сердце бедолаге, которого все равно не знаем.

Паркер перестала печатать и развернулась во вращающемся кресле к подруге.

– Что ты предлагаешь?

– Какая разница? Кино, клуб. Выпивка, танцы, парни. Черт, давайте арендуем лимузин и съездим в Нью-Йорк. Оторвемся по полной.

– Ты хочешь арендовать лимузин и поехать в Нью-Йорк за выпивкой, танцами и парнями.

– Ладно, парни не обязательно. Давайте просто уберемся куда-нибудь подальше отсюда. Повеселимся от души.

– Завтра у нас две общие консультации, плюс у каждой свои.

– Ну и что? – Мак вскинула руки. – Мы молодые, выносливые. Поедем в Нью-Йорк, разобьем сердца и яйца мужикам, которых никогда не видели и никогда больше не увидим.

– Интригующая идея. Но с чего ты завелась? Что с тобой происходит?

Мак вскочила, заметалась по кабинету, такому красивому кабинету, идеальному, как сама Паркер. Спокойные ненавязчивые цвета. Элегантность и стиль, смягчающие почти брутальное техническое оснащение комнаты.

– Я думаю о парне, который думает обо мне. И мысли о том, что он думает обо мне, возбуждают меня до чертиков. Я не могу разобраться, думаю ли я о нем потому, что он думает обо мне, или потому, что он умный и забавный, и милый, и сексуальный. И, представляешь, он носит твид.

Мак остановилась, снова вскинула руки.

– Твид носят дедушки. Старики в старых английских фильмах носят твид. Почему его твидовый пиджак кажется мне сексуальным? Этот вопрос не дает мне покоя.

– Картер Магуайр.

– Да, да, Картер Магуайр. Доктор Картер Магуайр… доктор философии. Он пьет чай и рассуждает о Розалинде.

– Какой Розалинде?

– О! В точности мои слова! – Обрадовавшись поддержке, Мак резко развернулась. – Шекспировской Розалинде.

– А, «Как вам это понравится».

– Ведьма. Я должна была знать, что ты это знаешь. Это ты должна с ним встречаться.

– Почему я должна встречаться с Картером? Если на минуточку забыть о том, что он мной не интересуется.

– Потому что ты училась в Йеле. И… ну, да, я понимаю, это не причина, но то, что я об этом говорю, красноречивее всяких слов. Я хочу сбежать из дома и оторваться на полную катушку. Я отказываюсь сидеть и ждать его звонка. Ты можешь вспомнить, когда в последний раз я опустилась до того, чтобы ждать звонка какого-нибудь парня?

– Дай-ка подумать. Пожалуй, никогда.

– Вот именно. Не мой стиль.

– Как давно ты ждешь?

Мак взглянула на свое запястье.

– Почти восемнадцать часов. Он был влюблен в меня в школе. Какой мужчина станет рассказывать такое? Чтобы потерять власть? Теперь власть в моих руках, и я напугана до смерти. Поехали в Нью-Йорк!

Паркер задумчиво покрутилась вправо-влево в рабочем кресле.

– Поездка в Нью-Йорк и пляски на сердцах незнакомых мужчин разрешат твою проблему?

– Да.

– Ну, тогда едем в Нью-Йорк. – Паркер подхватила телефон. – Зови Лорел и Эмму. Я улажу детали.

– Уф! – Мак, кружась, подскочила к Паркер, обняла, смачно поцеловала и выбежала из комнаты.

– М-да, – пробормотала Паркер, набирая номер компании по прокату лимузинов, – посмотрим, что ты и твое похмелье затанцуете и запоете завтра утром.

Развалившись на заднем сиденье длинного черного лимузина, Мак вытянула ноги, выгодно подчеркнутые короткой черной юбкой, скинула лодочки на высоченных шпильках и приготовилась наслаждаться двухчасовой поездкой до Манхэттена.

– Потрясающе. У меня самые лучшие подруги на свете, – заявила она, смакуя второй бокал шампанского, предусмотрительно захваченного Паркер.

– Да, такие лишения приходится терпеть. – Лорел подняла свой бокал. – Пить шампанское, ехать – спасибо Паркер – в лимузине в один из самых крутых клубов Нью-Йорка. И на все эти жертвы мы идем ради тебя, Макензи.

– Эм отменила свидание.

– Не свидание, – поправила Эмма. – «Может, займемся чем-нибудь вечером» не считается.

– Но ты отменила.

– Да. Ты передо мной в долгу.

– И перед Паркер за то, что она все это организовала. Как всегда. – Мак подняла бокал в честь подруги, устроившейся с сотовым телефоном на дальнем боковом сиденье.

Паркер отмахнулась от благодарности, продолжая успокаивать возбужденного клиента или клиентку.

– Мы уже скоро приедем. Заканчивай, Паркс, отключайся, – громко зашептала Мак.

– Дыхание, макияж, прическа, – объявила Эмма, доставая карманное зеркальце.

Мятные таблетки, губная помада. Четыре пары туфель скользнули на свои законные места.

И Паркер наконец закончила разговор.

– Боже милостивый! Лучшая подруга Наоми Райт только что узнала, что ее бойфренд – брат и шафер жениха – трахается со своей деловой партнершей. ЛПН, естественно, вне себя от ярости и грозит отказаться от почетной миссии, если Мерзкого Изменщика Братца пустят на свадьбу. Невеста в бешенстве и всецело поддерживает ЛПН. Жених злится и жаждет придушить МИБа, но ему не хватает духу не пустить на свою свадьбу собственного брата и заменить шафера. Невеста и жених почти не разговаривают друг с другом.

Лорел прищурилась.

– Свадьба Райт – Лестер. Кажется, скоро.

– Через субботу. Окончательное количество гостей – сто девяносто восемь. Головная боль нам всем обеспечена. Невесту я успокоила. Мол, да, конечно, она имеет право сердиться, да, она имеет право поддержать свою подругу. Но! Она должна помнить, что свадьба – это главное событие для нее и ее жениха и что мужчина, которого она любит, оказался в ужасном положении не по своей вине. Завтра я встречусь с ними обоими и попытаюсь все уладить.

– Мерзкий изменщик и обманутая ЛПН на одном торжестве, тем более на свадьбе – может получиться безобразный скандал.

– Да, ты права, Мак. – Паркер вздохнула. – Но мы справимся. Хотя есть еще одно осложнение: деловая партнерша включена в список приглашенных, а мерзкий изменщик грозит отказаться от своей почетной миссии и вообще не явиться, если ее вычеркнут.

– Ну и придурок. – Лорел пожала плечами. – Жених должен прочистить мозги брату.

– Это я тоже включила в список предложений для завтрашней встречи. Правда, в более дипломатичной форме.

– Все это завтра. А сегодня больше никаких деловых звонков. У нас терапевтическая пьянка с танцами и разбиванием мужских сердец.

Паркер не стала комментировать ультиматум Мак, а просто убрала телефон в сумочку и откинула назад волосы.

– Ладно, девочки. Зажигаем!

Подруги выскользнули из лимузина, прошествовали мимо очереди страждущих. Паркер назвала швейцару свое имя, и через пару секунд на них обрушился дикий грохот.

Мак огляделась. Просторный зал с кабинками, столиками, диванчиками внизу и на верхней галерее. По обе стороны танцпола барные стойки из нержавеющей стали, залитые разноцветными огнями.

Ревела музыка, дергались в бешеном ритме тела. Мак мгновенно приободрилась.

– Обожаю столь идеальное воплощение планов.

Первым делом девушки отправились на поиски свободного столика. То, что ей удалось найти диванчик, на котором они смогли уместиться вчетвером, показалось Мак хорошим предзнаменованием.

– Наблюдаем за фауной, – объявила она. – Это мое первое правило. Перед акклиматизацией необходимо изучить оперение и ритуалы.

– К черту. Я собираюсь напиться. Шампанскому не изменяем? – поинтересовалась Эмма.

– Принеси бутылку, – решила Паркер.

Лорел закатила глаза. Эмма выбралась с диванчика и направилась к ближайшему бару.

– Сейчас к ней прилипнет десяток парней, и она постесняется отшить их сразу. Эмма чувствует себя обязанной поговорить с каждым, кто при виде ее пускает слюни. До ее возвращения мы сто раз умрем от жажды. Паркер, ты должна пойти за ней и набросить плащ-невидимку своей эксклюзивной модели «Руки прочь».

– Дадим ей несколько минут. Мак, как поживают твои страхи?

– Рассеиваются. Даже представить себе не могу неоспоримо привлекательного доктора Магуайра в подобном месте, а вы? На поэтическом вечере – легко, но не здесь.

– Твои предположения и выводы основаны на предрассудках о профессии. Это все равно что сказать: я – пекарь, значит, должен быть пухлым, румяным, в белых брюках, белой рубахе и поварском колпаке.

– Ты права, но мне так легче. Я не хочу с ним встречаться.

– Потому что он доктор философии?

– Да. И у него потрясающие глаза, такие нежные, такие голубые и сексуальные, особенно в очках. И такой неожиданный талант. Боже, как он целуется. Я боюсь забыть, что мы совершенно не подходим друг другу. К тому же с ним любые отношения, кроме приятельских, непременно будут серьезными. Что делать с этим? И он дважды помог мне надеть пальто.

– Господи! – В притворном шоке Паркер широко распахнула глаза. – Ты должна придушить свои чувства в зародыше, раз и навсегда. Теперь я все понимаю. Любой мужчина, который подает пальто… У меня нет слов.

– О, заткнись. Я хочу танцевать. Лорел, потанцуй со мной, пока Паркер будет спасать наше шампанское… и Эмму от ее собственного обаяния.

– Пожалуй, пора акклиматизироваться, – согласилась Лорел, когда Мак сдернула ее с диванчика и потащила к танцполу.

Она танцевала. С подругами. С мужчинами, которые приглашали ее или которых приглашала она. Она пила шампанское. А потом в серебристо-красной дамской комнате растирала измученные ступни, пока Эмма стояла у зеркал в рядах небольшой женской армии.

– Сколько парней ты взяла в плен на данный момент?

Эмма аккуратно нанесла на губы блеск.

– Я не считала.

– Приблизительно.

– Может, около десятка.

– А как ты с ними расстанешься?

– Это дар божий. – Эмма оглянулась. – И ты не скучала, как я заметила. Парень в серой рубашке. Он отлично танцует.

– Мич. Да, хорошо двигается. Потрясающая улыбка. Вроде не придурок.

– Вот и хорошо.

– У меня вроде бы мурашки должны бежать по коже. Но я ничего к нему не чувствую. Может, мои мурашки атрофировались. Это была бы жуткая несправедливость.

– Может, ты ничего не чувствуешь к Мичу, потому что тебя возбуждает Картер.

– Твои мурашки могут бегать сразу от нескольких парней.

– Да. Но я – это я, а ты – это ты. Я считаю, что мужчины для того и созданы, чтобы у меня от них мурашки бегали, и если я могу дать им то же самое, отлично, все счастливы. Ты к этому относишься гораздо серьезнее.

– Я не серьезная. Нечестно так говорить. Я иду к Мичу и снова буду танцевать с ним, открытая для мурашек. Тебе придется съесть свои слова, Эммелин. С шоколадным соусом.

Не сработало. Должно было сработать, думала Мак, устраиваясь с Мичем за барной стойкой после очередного танца. Красавец, веселый, стройный. Интересная профессия – журналист, путешествует по миру, собирает материал для путеводителей. Но его бесчисленные истории о потрясающих приключениях не просто оставляют ее совершенно равнодушной. У нее челюсти сводит от скуки.

Мич не разозлился, не стал настаивать, когда она отвергла его предложение поехать куда-нибудь в более тихое место. Они спокойно обменялись рабочими телефонами и расстались.

– К черту мужчин, – заявила Мак в два часа ночи, заползая в салон лимузина и распластываясь на сиденье. – Я повеселилась с лучшими подругами. Миссия выполнена. Боже, здесь есть вода?

Лорел со стоном передала ей бутылку.

– Мои ноги. Мои бедные ноги.

– Я отлично провела время. – Эмма откинулась на спинку сиденья, заложив руки за голову. – Мы должны повторять эту процедуру ежемесячно.

Паркер зевнула, похлопала по своей сумочке.

– У меня два новых контакта с поставщиками и потенциальный клиент.

Никто не знает нас лучше нас самих, размышляла Мак, удобно устроившись в плавно скользящем на север лимузине. Она скинула ставшие ненавистными туфли, закрыла глаза и проспала остаток пути до дома.