Текст книги "Смуглая ведьма"

Вспыхнул свет и осветил все, что было замкнуто в круг.

Она взывала к Гекате, Бригид, Морриган и Бейв Кэта[3]3
  Богини кельтского пантеона: Бригид – богиня плодородия и врачевания, Морриган – богиня войны и смерти в бою, Бадб – войны, смерти и сражений, Бейв Кэта (досл. «Ворона битвы») – войны. Геката – древнегреческая богиня колдовства.


[Закрыть], прося богинь о силе и могуществе. Воздух дрожал, потрескивал и будто раскалывался.

Дым окрасился в кроваво-красный цвет и заполнил комнату. Потом завертелся вихрем и втянулся назад в котел.

С горящим взором Сорка перелила зелье во флакон, запечатала его и сунула в карман.

– Мама! – прошептала Брэнног.

– Я ваша мать и останусь ею всегда. Не бойтесь меня и того, что я вам сейчас дам. Деточка моя. – Она взяла Тейган за руку. – Эта сила будет расти в тебе вместе с тобой. Ты всегда будешь доброй, что бы ни случилось. Ты всегда будешь на стороне тех, кто сам не в силах за себя постоять. Вот, возьми.

– Горячо! – сказала Тейган, ее ручонки в ладонях матери горели.

– Скоро остынет – пока не понадобится. Сынок! Ты станешь летать, станешь сражаться. Ты всегда будешь верным и честным. Держи!

– Я бы лучше взял тебя! И охранял бы.

– Охраняй сестренок. Брэнног, ты самая старшая, с тебя самый большой спрос. Твой дар уже силен, а сейчас я даю тебе еще больше. Больше, чем дала Тейган и Эймону, иначе нельзя. Тебе предстоит создавать и творить. Когда в твоем сердце поселится любовь, тебя ничто не остановит. На тебя всегда первую будут смотреть с надеждой, и тебе предстоит вечно нести это бремя. Прости меня и возьми вот это.

Брэнног ахнула.

– Жжет!

– Это только на мгновение. – Для Сорки это мгновение было наполнено тысячелетним страданием. – Открой. Возьми. Живи.

Она продержалась ровно столько, сколько понадобилось, после чего, когда дело было сделано, позволила себе опуститься на пол. Больше она не была Смуглой Ведьмой.

– Теперь вы – Смуглая Ведьма, все трое вместе. Это мой дар и мое проклятие. Каждый из вас наделен силой, а вместе вы сильней многократно. Однажды вы вернетесь. А сейчас идите, да побыстрее. Наступает день. Знайте, что мое сердце летит вместе с вами.

Но Тейган вцепилась в мать, а когда Эймон начал ее отрывать, принялась кричать и брыкаться.

– Неси ее на улицу и сажай на Аластара, – вполголоса произнесла Брэнног.

Но Эймон прежде опустился на колени перед матерью.

– Я отомщу за отца и за тебя, мама. Всю жизнь я буду защищать сестер. Клянусь!

– Горжусь своим сыном. Мы еще встретимся. Деточка моя, – обратилась она к Тейган. – Ты вернешься, обещаю!

Брэнног повернулась к сестренке, провела рукой над ее макушкой, и Тейган мгновенно уснула.

– Эймон, бери ее и все, что сможешь унести. Я возьму остальное.

– Я вам помогу, сил хватит, – вмешалась Сорка. К тому же она не собиралась впускать в дом Кэвона.

Навьючивая коня, Брэнног посмотрела матери в глаза.

– Я все поняла.

– Я знаю.

– Я не дам их в обиду. Если тебе не удастся уничтожить Кэвона, то это сделает твоя кровь. Даже если на это уйдет тысяча лет, твой род это довершит.

– Ночь на исходе, поторапливайтесь. Пока рассветет, Аластар вас уже далеко умчит. – У Сорки задрожали губы, она с трудом продолжала: – У нее нежное сердце, у нашей маленькой.

– Я буду всегда о ней заботиться. Обещаю, мама!

– Ну вот и все. Езжайте скорее, иначе все это будет напрасно!

Брэнног подтянулась и села за братом и околдованной сестренкой.

– Если я – твоя сила, мама, то ты – моя. И все, кто произойдет от нас, будут помнить о Сорке. Будут чтить Смуглую Ведьму.

На глаза у девочки навернулись слезы, но она повернулась вперед и пришпорила коня.

Сорка смотрела им вслед и, даже когда они скрылись в лесной чаще, продолжала следить за ними мысленным взором. Дети покидали ее. Ехали навстречу жизни.

На рассвете она достала из кармана флакон, выпила содержимое и стала ждать своего врага.

Он принес с собой туман, но явился в облике человека, привлеченный ее запахом и сиянием кожи. И ее могуществом, теперь уже притворным, но еще действенным.

– Мой мужчина мертв, – безжизненным голосом сообщила она.

– Твой мужчина стоит перед тобой.

– Но ты не такой, как другие мужчины.

– Я больше, чем другие мужчины. Ты сама меня вызвала, Смуглая Сорка.

– Я тоже не такая, как другие женщины, я больше. У меня и потребности особые. Сила привлекает силу. Ты сделаешь меня богиней, Кэвон?

Глаза его затмили алчность и похоть, и, как подумала Сорка, на мгновение он был ослеплен.

– Я открою тебе больше, чем ты способна вообразить. Вместе мы обретем все. Мы станем всем. Тебе надо только быть со мной.

– А как же мои дети?

– А что с ними? – Колдун покосился на дом. – Где они? – спросил он и собрался было шагнуть мимо нее.

– Они спят. Я их мать и хочу заручиться твоим обещанием, что им ничто не грозит. Пока ты мне его не дашь, ты никуда не войдешь. И пока не услышу от тебя этой клятвы, я не буду с тобой.

– От меня им вреда не будет. – Он снова улыбнулся. – Клянусь тебе.

«Лжец, – подумала она. – Я еще не лишилась способности читать твои мысли и заглядывать в твое черное сердце».

– Тогда подойди и поцелуй меня. Сделай меня своей, а я сделаю своим тебя.

Он с силой притянул ее к себе и грубо намотал на руку волосы, чтобы запрокинуть ей голову. И впился в нее губами.

Она открыла губы и с помертвелым сердцем впустила себе в рот его язык. Позволила яду сделать свое дело.

Он отшатнулся и схватился за горло.

– Что ты сделала?

– Я тебя победила. Уничтожила. И вздохом последним тебя проклинаю. Всю силу на помощь себе призову. Объятый огнем, в страшных муках умрешь ты. От рук Смуглой Ведьмы смерть примешь свою. И этого ты никогда не забудешь, проклятием вечным я буду тебе. Да будет так!

Кожа его уже дымилась и чернела, а он все пытался пустить в ход свое могущество. Сорка упала, истекая кровью, в агонии, но продолжала цепляться за жизнь. С единственной целью – увидеть, как он умрет.

– Да будут прокляты все, что произойдут от тебя! – сумела выговорить она, а он уже полыхал ярким факелом, и его вопли разносились по всей округе.

– Моя жизнь – за его жизнь, – прошептала она, когда от колдуна остался лишь черный пепел, покрывший землю. – Это правильно. Это справедливо. Дело сделано.

И она отпустила свою душу и оставила тело лежать возле хижины в глубине лесной чащи.

Сквозь закруживший туман было видно, как что-то шевельнулось в кучке черного пепла.

Глава 3

Округ Мейо, 2013

Холод пробирал до костей, усиливаемый порывами ветра и потоками ледяного дождя, льющего с набрякшего черными тучами неба.

Так встретила Ирландия Айону Шиэн.

И ей это очень нравилось.

«Да и как может быть иначе?» – мысленно удивлялась она, обхватив себя руками и жадно впитывая вид штормового, набухшего водой пейзажа из окна замка. Эту ночь она провела в замке в самом сердце западной Ирландии.

Кто-то из ее предков здесь трудился, а возможно, и ночевал. Единственное, что она знала доподлинно, – что ее родня, по крайней мере, по маминой линии, происходила из этого дивного края, из этой части волшебной страны.

Правду сказать, она немало поставила на карту, когда решила ехать сюда искать свои корни, чтобы – как она надеялась – обрести с ними связь. А главное – наконец понять, что они такое.

Сожгла мосты, оставила их дымиться где-то позади в надежде построить новые, более крепкие. Такие, что приведут ее туда, куда она хочет попасть.

Мать она оставила в некотором раздражении. Правда, мать никогда не впадала в настоящий гнев или в печаль, радость или страсть. Трудно, наверное, пришлось ей с дочерью, которую вечно швыряло из стороны в сторону, будто она сидела верхом на диком мустанге. Отец – тот лишь с отсутствующим видом легонько потрепал ее по голове и пожелал удачи таким безразличным тоном, будто речь шла не о родной дочери, а о случайной знакомой.

Айона подозревала, что именно так он ее всегда и воспринимал. Бабушка с дедушкой со стороны отца расценили поездку как большое приключение и напутствовали ее щедрым чеком.

Она была благодарна, хотя и отдавала себе отчет, что старики живут по принципу «с глаз долой – из сердца вон» и скорее всего больше о ней и не вспомнят.

А вот от бабушки со стороны матери, ее обожаемой «бабули», ей как раз и достались способности, вызывавшие столько вопросов.

И вот она в этом прелестном уголке Мейо, окруженном водой, в тени древних дерев, и ее задача – найти ответы на эти вопросы.

Надо бы дождаться завтрашнего дня, как следует обустроиться, выспаться, ведь в самолете на балтиморском рейсе она почти не спала. Как минимум – распаковать вещи. В превращенном в отель замке Эшфорд ей предстоит провести неделю – неразумное расточительство, если смотреть на это с практической точки зрения. Но ей так хотелось ощутить эту связь – и почему бы не побаловать себя раз в жизни?

Айона открыла сумки, начала выкладывать вещи.

Она принадлежала к породе женщин, в юности мечтавших когда-нибудь вырасти выше своих жалких пяти футов трех дюймов и обрести более выразительную фигуру, чем тощее тело мальчика-подростка, коим наградила ее природа. Со временем она бросила пустые мечты и стала компенсировать маленький рост выбором ярких красок в одежде и высоких, даже очень высоких, каблуков при каждом удобном случае.

Как бы сказала бабуля, иллюзия ничем не хуже реальности.

Когда-то она жалела, что не унаследовала от матери эффектную внешность, но потом смирилась и стала довольствоваться тем, что есть: не красавица, зато с изюминкой. Единственный раз, когда девушка довела свою мать до состояния неподдельного ужаса, был день, когда она обрезала длинные светлые волосы короче некуда – а случилось это как раз неделю назад.

Сейчас она взъерошила не вполне привычную прическу. Ей ведь к лицу, правда? И скулы стали повыразительнее.

Даже если она пожалеет об этом своем порыве – не беда; ей уже приходилось о многом жалеть. Испытать что-то новое, пусть даже рискованное, – вот чего она сейчас добивалась. Больше никаких «поживем – увидим» – сколько она себя помнит, родители только и повторяют эту формулу подобно мантре. Отныне все будет иначе.

А раз так, решила она, к черту чемоданы, к чему тянуть до завтра? А вдруг она до утра не доживет?

Айона выудила из багажа сапоги, шарф и новый плащ – ярко-розовый, купленный специально для поездки в Ирландию. На голову натянула кепку в белую и розовую полоску и наискось через плечо перекинула ремень сумки.

«Не рассуждай, а действуй», – сказала она себе и вышла из теплой уютной комнаты.

Почти сразу свернула не туда, но это дало лишнюю возможность побродить по коридорам. Бронируя номер, она попросила комнату в самой старой части замка, ей нравилось представлять себе спешащих с поручениями слуг и сидящих за рукоделием дам. Или возвращающихся с поля боя воинов в окровавленных кольчугах.

На обследование замка, его земель и близлежащей деревни под названием Конг у нее было несколько дней, и она намеревалась использовать их с толком.

И все же главной ее целью было – разыскать Смуглую Ведьму и связаться с ней.

Шагнув за порог, навстречу пронизывающему ветру и проливному дождю, она сказала себе, что это самый что ни есть «ведьминский» день.

В сумке у нее лежал небольшой листок с нарисованным бабулей планом местности, который она успела выучить наизусть. Айона повернулась спиной к массивным каменным стенам и зашагала по дорожке к лесным зарослям. Миновала по-зимнему притихшие сады, набухшие водой зеленые луга. Потом запоздало вспомнила про зонтик в сумке, достала его и продолжила путь в навевающий воспоминания мрак напоенного дождем леса.

Она и не знала, что деревья бывают такими большими, с толстенными стволами и причудливо изогнутыми ветвями. Сказочный лес из книжки, подумала она, очарованная, несмотря на то что в сапоги сверху попадали брызги дождя.

Сквозь дробь дождевых капель слышались вздохи и завывания ветра, чуть позже она уловила и рокот воды: должно быть, впереди была река.

Тропа то шла прямо, как стрела, то ветвилась, но Айона держала в голове абрис.

Где-то в вышине как будто раздался крик и даже вроде мелькнули широко раскинутые крылья. И внезапно, даром что шумел дождь, рокотала река, вздыхал и стонал ветер, все как будто замерло. Тропа сузилась, под ногами появились то рытвины, то выпирающие корни деревьев, а сердце застучало в ушах – слишком часто и громко.

Справа от нее лежало опрокинутое ураганом дерево, вывернутое основание его было выше человеческого роста и шире размаха ее рук. Плети толщиной с ее запястье сплелись в сплошную стену. Айону вдруг потянуло к ним, неудержимо захотелось разодрать эти заросли, найти проход и посмотреть, что же там, за этой зеленой стеной. Мелькнула короткая мысль, что недолго и заблудиться, мелькнула и тут же пропала.

Ей просто хотелось посмотреть.

Айона сделала шаг вперед, потом еще. Потянуло дымком и лошадьми, и запахи эти еще сильнее возбудили ее любопытство. Но стоило ей протянуть руку, как что-то метнулось в ее направлении, бросилось прямо к ней. Что-то черное и огромное. Она отшатнулась. Интуитивно показалось: медведь!

Зонт из ее рук вырвало порывом ветра, и Айона стала лихорадочно озираться в поисках какого-нибудь оружия – палки, камня, – и тут увидела, что это не медведь, а невероятных размеров собака, чего стоили одни ее лапы – массивные и могучие.

«Не медведь, – подумала она, – однако не менее опасное существо, только если это не чей-то добродушный домашний пес».

– Привет… собачка.

Пес продолжал следить за ее движениями, глаза у него были карие, но с сильным золотым отливом. Зверь приблизился к ней и принялся ее обнюхивать, что, как она надеялась, не являлось прелюдией к сытному обеду. Потом гавкнул два раза – как из пушки стрельнул – и умчался прочь.

– Ладно. – Айона, облегченно согнувшись, не сразу восстановила дыхание. – Все в порядке.

Можно было отложить изыскания до более приятного, солнечного дня. Или хотя бы не такого дождливого. Она подняла с земли насквозь мокрый и грязный зонт и зашагала дальше.

«Вообще, можно было подождать, – подумала она. – Вот… вымокла, перенервничала, и усталость от поездки навалилась с неожиданной силой. Надо было лечь спать в теплой постели, укутаться в одеяло и слушать дождь вместо того, чтобы лезть под него».

А теперь – совсем замечательно! – ложится туман, набегает клубами на землю, словно волны на берег. Туман сгустился и стал плотным, как эти вьющиеся плети, а шум дождя сделался похож на бормотание людских голосов.

Или там действительно кто-то бормочет? Причем на языке, который она, по идее, знать не должна, а тем не менее почти все понятно. Айона ускорила шаг, теперь ей не терпелось выбраться из этого леса – как вначале не терпелось войти в него.

Резко похолодало, так что стал виден пар изо рта. Теперь в голове зазвучали голоса: иди назад; иди назад.

Но упрямство пополам с возбуждением толкали ее вперед и вперед, пока она почти не припустила бегом по скользкой тропе.

И в конце концов выбралась на открытое место.

И снова дождь был всего лишь дождем, ветер – всего лишь ветром. Тропинка перешла в дорогу, по сторонам которой стояли дома, их было несколько, из труб вился дым. А за ними раскинулись прекрасные холмы, укрытые саваном тумана.

– Воображение разгулялось от недосыпа, – вслух сказала она себе.

Перед ней предстали заждавшиеся весны палисадники, машины, припаркованные на дорожной обочине либо на коротких подъездных дорожках.

Если верить бабулиной карте, оставалось совсем недалеко, так что она двинулась дальше, в уме считая дома.

По сравнению с другими этот дом стоял чуть в глубине от дороги и чуть в стороне от остальных домов, как будто ему требовалось больше воздуха. Приветливый на вид коттедж под соломенной крышей, с голубыми стенами и ярко-красной дверью как будто тоже сошел со страниц сказки – однако на маленькой подъездной дорожке примостился серебристый «мини». Дом изгибался под прямым углом с короткой и длинной частью, и остекленный фасад повторял этот изгиб. Даже сейчас, в разгар зимы, на крыльце стояли горшки с анютиными глазками, и их яркие мордочки были обращены кверху, словно в стремлении напоиться дождем.

На изгибе стекла была прикреплена старинная деревянная табличка. На ней были глубоко высечены какие-то буквы. Приглядевшись, Айона прочла: «Смуглая Ведьма».

– Нашла! – На мгновение Айона замерла и просто стояла под дождем, закрыв глаза. Каждое решение, принятое ею в последние полтора месяца – если не на протяжении всей жизни, – теперь воплотилось в этой находке.

Она еще не решила, идти ли ей к короткой части изгиба, где, по словам бабули, должна была быть мастерская, или же – ко входной двери. Но подойдя ближе, она заметила на стекле отблеск света. Еще ближе – и она различила полки, уставленные флаконами разных цветов, и ярких, и приглушенных, и связки сушеных растений. Ступки с пестиками, плошки и… котлы?

Один из котлов кипел на плите, и над ним вился пар, а какая-то женщина стояла возле стола и что-то перетирала.

Первым ощущением Айоны была зависть: как это некоторым женщинам удается так выглядеть безо всяких усилий? Пучок так прелестно разлохматившихся темных волос, кожа, порозовевшая от работы и пара… Тонкая кость, гарантирующая красоту от рождения до смерти, выразительная лепка губ, слегка изогнувшихся в удовлетворенной улыбке…

Интересно, чего тут больше – наследственности или колдовства? Правда, у некоторых это одно и то же.

Айона собралась с духом и, отбросив зонт, потянулась к ручке двери.

Не успела она коснуться ее, как женщина обернулась. Улыбка стала шире, словно незнакомую гостью приглашали войти, так что Айона распахнула дверь и шагнула в дом.

И улыбка на лице хозяйки погасла. Дымчато-серые глаза так пристально остановились на ней, что Айона замерла на месте, едва переступив порог.

– Можно мне войти?

– Уже вошли.

– Да… Кажется. Надо было постучать. Простите. Боже, как чудесно здесь пахнет! Розмарин, базилик, лаванда и… да все! Простите меня, – повторила она. – Вы ведь Брэнна О’Дуайер?

– Да, это я. – Она достала из стола полотенце и протянула Айоне. – Вы насквозь вымокли.

– Ох, простите, с меня на пол течет. Я пешком шла от замка. От отеля. Я остановилась в замке Эшфорд.

– Повезло, место на редкость превосходное. Исключительное.

– Просто мечта! По крайней мере, то, что я успела рассмотреть. Я только приехала. Ну, часа два назад. И сразу захотела познакомиться с вами.

– И в чем же причина?

– Ой, простите. Я…

– Что-то вы все время извиняетесь. Это уже которое извинение?..

– Да уж… – Айона мяла в руках полотенце. – Вы правы, выглядит именно так. Я Айона. Айона Шиэн. Мы с вами двоюродные сестры. То есть… моя бабушка Мэри Кейт О’Коннор – двоюродная сестра вашей бабушки Айлиш… Айлиш Флэннери. А значит, мы с вами… Троюродные? Четвероюродные? Я запуталась.

– Кузины – и все тут. Давай-ка сними с себя эти грязные сапоги, и попьем чайку.

– Спасибо. Я знаю, надо было написать или позвонить… Ну, как-то предупредить, что ли. Но я боялась, вы запретите мне приезжать.

– Правда? – проворчала Брэнна, ставя чайник.

– Просто… Раз уж я решила ехать, надо было действовать быстро. – Айона оставила сапоги у двери, повесила плащ на крючок. – Всегда мечтала побывать в Ирландии. Ну… поиски корней, знаете… Но все откладывала да откладывала. А потом… Решила ехать – и поехала.

– Пройди сюда, к огню, и сядь. Сегодня ветер холодный.

– Да уж! Мне показалось, чем глубже в лес, тем холоднее. О господи, это же тот самый медведь!

Она умолкла, увидев, как огромная собака, тихо лежавшая до этого у огня, подняла голову и уставилась на нее точно так же, как это было в лесу.

– Я имею в виду собаку. Когда она выскочила из чащи, я поначалу приняла ее за медведя. Ну и собака у вас. Какая огромная!

– Да, пес принадлежит мне. А я – ему. Это Катл, тебе он ничего не сделает. Не боишься собак, сестренка?

– Нет. Но эта уж больно большая. Он кто?

– Ты про породу? Его отец – ирландский волкодав, а мать – помесь ирландского дога и шотландской борзой.

– Держится свирепо и одновременно с достоинством. Можно его погладить?

– Это вам с ним решать, – ответила Брэнна и поставила на стол чай и печенье. Больше она не произнесла ни слова. Айона присела на корточки, дала собаке понюхать тыльную сторону руки, после чего ласково потрепала псину по голове.

– Привет, Катл. Я не успела представиться. Ты меня очень напугал.

Она поднялась и улыбнулась хозяйке.

– Как я рада с тобой познакомиться! И вообще быть здесь. Все было так странно, до сих пор в голове не укладывается. Все не верится, что я здесь стою.

– Тогда садись и выпей чаю.

– Я о вас практически ничего не знала, – начала Айона, удобно устроившись за чашкой чая и согревая руки. – Ну, то есть… Бабуля мне говорила, что есть родня. Ты и твой брат.

– Коннор.

– Да, Коннор. И еще кто-то живет в Голуэе или Клэре. Она хотела свозить меня сюда еще сто лет назад, но… не сложилось. Мои родители – мама, в основном, – не очень-то хотели, чтобы мы ехали, а потом они с папой разошлись, ну, а в такой ситуации начинаешь метаться между двумя родителями, понимаете? Потом каждый обзавелся новой семьей, ну, тут вообще началось что-то несусветное, мама настояла на признании первого брака недействительным. Хоть и говорят, что на ребенке это никак не отражается, а все равно начинаешь чувствовать себя незаконнорожденным.

Брэнна и бровью не повела.

– Могу себе представить.

– Потом школа, работа, какое-то время у меня были отношения с одним человеком. А однажды я взглянула на него и подумала: «Зачем?» В смысле – мы были друг для друга не более чем привычкой, удобством, а ведь людям нужно нечто большее, правда?

– Пожалуй.

– Мне, во всяком случае, хочется большего, хотя бы со временем. В общем-то, я никогда не чувствовала себя в своей тарелке. Там, где я жила, что-то всегда казалось мне неправильным, как будто шло наперекосяк. Потом я начала видеть сны – точнее, я стала их запоминать. И поехала навестить бабулю. И все, что она мне рассказала, можно было принять за бред сумасшедшего. В ее словах как будто не было никакого смысла, а на самом деле – был. И все сразу встало на свое место… Что-то я много болтаю. Нервничаю очень. – Она взяла печенье, сунула в рот. – Вкусные! Я..

– Перестань извиняться. Звучит как-то жалко. Расскажи лучше о своих снах.

– Он хочет меня убить.

– Кто?

– Не знаю. Точнее – не знала. Бабуля говорит, его зовут… звали… зовут Кэвон, и он колдун. Злой колдун. Много веков назад наша прапрапрабабка – первая Смуглая Ведьма – его уничтожила. Но какая-то его крупица уцелела. И теперь он жаждет меня убить. Нас. Я понимаю, это похоже на бред.

Брэнна безмятежно потягивала чай.

– Думаешь, ты меня этим как-нибудь поразила?

– Да нет. Вид у тебя совершенно спокойный. Жаль, что я так не могу. А ты красивая! Я всегда мечтала быть красавицей. И ростом повыше. Ты высокая. Опять болтаю. Не могу остановиться.

Брэнна поднялась, открыла буфет и достала бутылку виски.

– В такой день хорошо плеснуть в чай каплю виски. Значит, ты услышала историю о Кэвоне и первой Смуглой Ведьме, Сорке, и решила махнуть в Ирландию для знакомства со мной?

– Ну… приблизительно так. Я уволилась с работы, продала вещи.

– Ты… – Тут Брэнна впервые по-настоящему удивилась. – Ты продала вещи?

– Включая двадцать восемь пар дизайнерской обуви, купленной со скидкой, но все же… Было нелегко, но не хотелось оставлять за собой хвосты. Да и деньги на поездку были нужны. И на поездку, и на жилье. Виза у меня рабочая. Найду место, подыщу, где жить.

Она взяла еще печенья, в надежде, что это остановит словоизлияние, но ее словно прорвало.

– Я знаю, глупо столько платить за номер в Эшфорде, но просто мне так захотелось! Дома у меня ничего не осталось. И, можно сказать, никого. Только бабуля. Правда! И она согласилась приехать, если я ее попрошу. Мне кажется, я могу здесь найти себя. Здесь у меня все может наладиться. Надоело ломать голову, почему я все время чувствую себя не на своем месте.

– А кем ты работала?

– Тренером по верховой езде. Инструктором на конных маршрутах. Конюхом. Надеялась когда-нибудь стать жокеем, но я просто люблю лошадей, а соревнования и тренировки – это всё не по мне.

Наблюдая за гостьей, Брэнна лишь кивнула.

– Ясное дело: лошади.

– Да, с ними у меня хороший контакт.

– Не сомневаюсь. Я знаю здесь одного владельца конюшни, отель возит туда своих постояльцев. Они там устраивают конные прогулки, дают уроки верховой езды и тому подобное. Думаю, Бойл сумел бы тебя пристроить.

– Ты это серьезно? Я и не мечтала сразу начать работать с лошадками. Думала, официанткой, продавщицей… Невероятно… Это будет такая удача, если на конюшне для меня найдется работа!

Есть такое выражение: «слишком хорошо, чтобы быть правдой», но Айона всегда считала иначе. Для нее «хорошо» и «правда» были синонимы.

– Послушай, я буду чистить стойла, ходить за лошадьми – на любую работу согласна!

– Я с ним поговорю.

– Не знаю, как тебя и благодарить! – просияла Айона, протянув Брэнне руку. Их ладони встретились, и между ними проскочила жаркая вспышка света.

Рука Айоны дрогнула, но она не отпрянула и не отвернулась.

– И что это означает?

– Это означает, что, судя по всему, время наконец пришло. А тетушка Мэри Кейт ничего тебе не дарила?

– Бабуля? Дарила. Как раз после того, как она мне все рассказала. – Свободной рукой Айона выудила из-под свитера цепь, на которой висел медный амулет с изображением коня.

– Его сделала Сорка для своей младшей дочки…

– Тейган, – подсказала Айона. – Чтобы защищаться от Кэвона. У Брэнног это была собака… Как же я сразу не догадалась, когда вашего пса увидела? А у Эймона был ястреб. Или сокол? Сколько себя помню, она все рассказывала мне эти легенды, но я как к легендам к ним и относилась. Моя мать уверяла меня, что это все сказки. И не любила, когда бабуля «забивала мне голову». И тогда я перестала делиться с матерью. Моя мать предпочитает плыть по течению.

– Так вот почему этот амулет перешел не к ней, а к тебе! Она не подходила. А ты подходишь. Могла бы приехать и тетя Мэри Кейт, но мы понимали, что амулет предназначен не ей, она лишь его хранительница. Хранительница наследия. Его ей передали такие же, как она, – кто берег его и ждал. И вот теперь он у тебя.

«А ты, – подумала Брэнна, – приехала ко мне».

– Она тебе сказала, кто ты есть? – поинтересовалась Брэнна.

– Сказала… – Айона глубоко вздохнула. – Она сказала, что я Смуглая Ведьма. Но ты…

– Нас трое. Три – хорошее магическое число. Так что теперь нас трое. Ты, я и Коннор. И от каждого требуется способность воспринять и все в целом, и себя, и свое родовое качество. Ты способна?

Чтобы успокоиться, Айона глотнула чаю с виски.

– В процессе…

– Что ты умеешь делать? Мэри Кейт не стала бы ничего тебе передавать, не будь она в тебе уверена. Покажи, что ты можешь.

– Что? – Айона поспешила вытереть внезапно взмокшие ладони о джинсы. – Это нечто вроде прослушивания?

– Я всю жизнь практикуюсь. Ты – нет. Но в тебе течет наша кровь. – Брэнна наклонила голову, на ее красивом лице читался скепсис. – Ты что же, вообще ничего не умеешь?

– Кое-что умею. Только я никогда не… ну, разве что с бабулей. – Испытывая раздражение и неловкость, Айона придвинула к себе свечу на столе. – Что-то я жутко нервничаю, – проворчала она. – Ощущение, как будто пробуюсь на роль в школьном спектакле. И уже провалилась.

– Очисти свой разум. Все само придет.

Айона сделала еще один вдох, неспешный и ровный, и сосредоточилась, направив всю энергию на фитиль свечи. Почувствовала, как в ней поднимается тепло и струится свет. И легонько дунула.

Пламя дрогнуло, покачнулось и разгорелось.

– Ооооххх… – прошептала Айона. – Никогда к этому не привыкну. Я… колдунья.

– Это искусство. Его надо отрабатывать, упорядочивать, уважать. И почитать.

– Ты говоришь, как бабуля. Она показала мне это еще в детстве, и я поверила. Потом решила, это просто фокусы, потому что так сказали мои родители. И я думаю – точнее, знаю, – что моя мать велела ей прекратить, иначе она перестанет давать нам видеться.

– У твоей матери сознание закрыто. В этом она такая же, как большинство людей. Ты не должна на нее сердиться.

– Она ограждала меня. Ограждала от моего же естества!

– Теперь ты это понимаешь. Что еще ты умеешь?

– Несколько вещей. Могу заставить летать предметы, только некрупные, и то – пятьдесят на пятьдесят. Еще лошади. Я понимаю, что они чувствуют. Так всегда было. Пробовала менять обличье, но это был полный провал. Глаза стали фиолетовыми – даже белки, а зубы сияли неоновым светом. Пришлось на два дня взять больничный, пока это все не прошло.

Брэнна с приятным удивлением подлила им чаю и виски.

– А ты что умеешь? – спросила Айона. – Я-то все продемонстрировала. Теперь твоя очередь.

– Что ж, справедливо. – Брэнна резко выбросила вперед руку, и в ее ладони оказался белый огненный шар.

– Невероятно! Это же… – Айона недоверчиво подалась вперед и поднесла пальцы к огню, чтобы убедиться, что он горячий. – Я тоже так хочу.

– Будешь практиковаться – все получится.

– Научишь?

– Я буду тебя направлять. Твой дар всегда при тебе, но тебе нужно показывать путь, учить распознавать знаки, различать тонкости. Я снабжу тебя книгами для чтения и обучения. Неделя в замке в твоем распоряжении, и ты пока подумай, чего ты хочешь, Айона Шиэн. Подумай хорошенько, ведь стоит начать – обратной дороги не будет.

– Я не хочу уезжать.

– Я не имею в виду возвращение в Америку или твою жизнь здесь. Не будет возврата с пути, на который ты встанешь. – Она снова выкинула вперед руку и, освободив таким образом ладонь, взяла свой чай. – Кэвон – то, что от него осталось, – может оказаться куда хуже, чем был. И то, что от него осталось, жаждет заполучить то, что есть у тебя, что есть у нас. Колдун жаждет нашей крови. Твой дар и твоя жизнь – ты поставишь на карту все, поэтому думай как следует, мы не в игрушки будем играть.

– Бабуля говорила, это должно быть осознанное решение. Мое решение. Она говорила, что он – Кэвон – захочет отнять то, чем я обладаю и чем являюсь, и ради этого пойдет на все. Она расплакалась, когда я сказала, что еду, но вместе с тем была мной горда. И как только я здесь оказалась, у меня не осталось сомнений, что сделала правильный выбор. Не хочу игнорировать свою сущность. Я просто хочу понять ее.

– Ты еще вправе решить, оставаться тебе или нет. И если решишь остаться, то будешь жить здесь, со мной и Коннором.

– Здесь?

– Нам лучше держаться вместе. Места тут хватит.

К этому она совсем не была готова. Такого подарка она еще в жизни не получала.

– То есть ты позволишь мне жить тут, у тебя?

– Мы же, в конце концов, сестры, хоть и не родные. Эта неделя тебе на раздумья. Мы с Коннором дали клятву: если появится третий, мы его примем. Но у тебя еще вся жизнь впереди, так что все обдумай и решай наверняка. Это должно быть твое решение.

«И каким бы оно ни было, – подумала про себя Брэнна, – оно все равно все изменит».