Текст книги "Время легенд"

Глава 3

– Вы точно знаете, что сенатор Колби сегодня приедет? – спросил Лайнд, входя вместе с Льюисом Болдуином в переполненный бальный зал загородного клуба «Лесное озеро».

– Поверьте моему слову, – непререкаемым тоном заявил Льюис. – За тридцать минувших лет Колби не пропустил ни одного субботнего вечера. Он весьма тщеславный человек. – Болдуин оглядел зал и легонько толкнул Лайнда локтем. – Ну, что я говорил? Вот он – смотрите туда.

Лайнд посмотрел в направлении, указанном Болдуином. Да, это был Колби собственной персоной, величественный мужчина среднего роста, но весьма дородный, с густыми волосами, которые уже начинали седеть. У него были живые умные глаза, и выглядел он точь-в-точь как на своих фотографиях.

Лайнд и Болдуин пересекли зал, протискиваясь сквозь толпу, и наконец оказались рядом с сенатором и его супругой. Колби радушно приветствовал Болдуина.

– Где вы пропадали, Лью? – спросил он. – Мы очень давно вас не видели.

– Пожалуй, даже слишком давно, – согласился Болдуин и представил сенатору Лайнда. – Мы вместе воевали во Франции, – сообщил он супругам. – Вы могли видеть Джима на страницах газет. Его наградили почетным крестом.

– Ну да, еще бы. – Лицо Колби просияло. – Как же, помню. Счастлив познакомиться с вами, – сказал он Лайнду.

– Знакомство с вами – честь для меня, – церемонно отозвался Лайнд.

– Где же ваши красотки? – поинтересовался Болдуин, обращаясь к Колин Колби. – Надеюсь, сегодня они здесь?

– Разумеется. Неужели вы не заметили Кэтрин у рояля, когда входили в зал? – Колин кивком указала на инструмент, стоявший у боковой стены помещения. Пока оркестранты отдыхали, Кэтрин сидела за роялем, наигрывая современные мелодии в окружении толпы восхищенных мужчин. – Порой я начинаю сомневаться, что мне удастся научить ее уму-разуму, – добавила она.

– А как же Фрэнни? – спросил Болдуин.

– Фрэнсис засела в курительной. Вы же знаете, Лью, каковы эти современные девицы, – ответила Колин с безупречной улыбкой, и Лайнд подумал, что миссис Колби, вероятно, безупречна и совершенна во всем, что бы она ни делала. Колин Колби напомнила Лайнду…

Впрочем, это было слишком давно, сказал он себе и бросил на супругу сенатора короткий оценивающий взгляд. Ей было чуть больше пятидесяти, ее вечернее платье отличалось скромной элегантностью, которую удачно оттеняли нитка жемчуга на шее и крохотные жемчужные сережки; на левой руке сверкал громадный бриллиант. Это была типичная жена политика, рожденная повелевать.

– Льюис Болдуин! – прозвенел за их спинами девичий голос. Все четверо повернулись, и в тот же миг Кэтрин, заметившая Болдуина рядом с родителями, метнулась через весь зал и бросилась ему на шею, радостно его приветствуя. – Где вы все это время скрывались, Лью?

– Я вовсе не скрывался, Кейт, просто вы были слишком заняты своими поклонниками, чтобы замечать меня, – возразил Болдуин, деликатно высвобождаясь из объятий девушки. – Джим, позволь представить тебе Кейт Колби… Кейт, это Джим Лайнд, мой очень близкий друг.

Кейт тепло улыбнулась.

– Рада познакомиться, Джим Лайнд, – сказала она. – Друг Льюиса – мой друг! – воскликнула Кейт и вновь повернулась к Болдуину:

– А Фрэнни знает, что вы здесь?

– Я еще не видел ее.

– Она будет счастлива встретиться с вами.

Лайнд послал девушке улыбку, полную восхищения.

Невысокая и изящная, Кэтрин тем не менее обладала округлыми развитыми формами. На ее лице с тонкими чертами мягко сияли темные карие глаза. Пышные черные волосы Кейт были собраны в высокую прическу, а открытое белое платье подчеркивало очарование ее фигуры. Лайнду оставалось лишь гадать, как выглядит ее сестра.

– Я не видел Фрэнни с тех самых пор, когда она окончила Вассар, – говорил тем временем Болдуин, обращаясь к сенатору. – Полагаю, после ее возвращения ваши пороги обивают толпы ухажеров.

– Ну нет, Фрэнни совсем не такая, вы же знаете, – с улыбкой отозвался Колби. – Она предпочитает безмятежность и спокойствие. Штурм и натиск – это скорее по части Кейт.

– Папа!

– Милая, мы оба знаем, что это истинная правда.

Никак не пойму, какое удовольствие ты находишь в такой любви, если подобные отношения вообще можно назвать любовью, однако…

– Гаррисон… – Миссис Колби коснулась руки супруга, давая молчаливый знак оставить эту тему.

– Да, дорогая, – отозвался тот.

– А вот и Фрэнни, – сказала Кейт, глядя на старшую сестру, которая направлялась к ним, пересекая зал.

Фрэнсис Колби ничуть не походила на Кейт, но была не менее привлекательна. Она была выше сестры, ее худощавую фигуру можно было назвать спортивной. Кейт была брюнеткой, а у Фрэнсис были золотистые, словно пропитанные солнцем, волосы и светло-голубые глаза.

Черты Кейт казались мягче, но и Фрэнсис для своего телосложения была весьма изящна.

– Джим, это Фрэнни Колби, – заговорил Льюис. – Фрэнни, познакомься с моим близким другом Джимом Лайндом.

– Очень приятно, – негромким голосом обронила Фрэнсис.

Лайнд взял руку девушки и, чуть наклонившись, поцеловал ее.

– Счастлив познакомиться с вами, мисс Колби, – галантно произнес он.

Фрэнсис залилась румянцем, испуганно переводя взгляд с сестры на родителей и обратно.

– Что ж, Кейт, – сказал Болдуин, беря руку девушки, – давай-ка покажем этой толпе, как надо танцевать.

Кейт подняла голову и бросила на него шаловливый взгляд.

– С удовольствием, – ответила она.

Кейт и Льюис удалились, и Лайнд, улыбнувшись, посмотрел на Фрэнсис.

– Не окажете ли мне честь? – спросил он, протягивая ей руку.

– Буду очень рада.

Лайнд вывел Фрэнсис на середину зала и привлек к себе. Поначалу девушка держалась напряженно, но постепенно ее скованность исчезла;

– Так вы друг Лью? – спросила она наконец, пытаясь завязать беседу. – Вы давно знакомы?

– С войны, – ответил Лайнд улыбаясь. – Когда приходится сражаться бок о бок день за днем, когда со всех сторон грозит опасность, люди очень хорошо узнают друг друга.

– Вы говорите о войне, словно о спортивном матче, – сказала Фрэнсис, чуть растягивая губы в улыбке.

– В некотором смысле это действительно так, – заметил Лайнд. – Война похожа на шахматы.

– Неужели?

– Это стратегическая игра, в которой ум противостоит грубой силе.

– Похоже, вам нравится война.

– Война никому не может нравиться, мисс Колби, – возразил Лайнд.

– Простите, – растерянно произнесла девушка. – Я имела в виду совсем другое…

– В таком случае давайте отвлечемся от разговора о войне, – предложил Лайнд. – Лью сказал мне, что вы окончили Вассар. Какая у вас специальность?

– История искусств.

– Вы интересуетесь искусством?

– Очень. – Фрэнсис на секунду умолкла. – Я даже собиралась стать художником, но мои таланты оказались куда скромнее моих желаний.

На лице Лайнда отразилось сомнение.

– По-моему, у вас заниженная самооценка, – сказал он.

– Нет, что вы, – быстро ответила Фрэнсис. – Самое неприятное состоит в том, что, обладая неплохим чутьем искусствоведа, я не замечаю своих собственных недостатков как художника.

– Не стоит так строго критиковать себя, – настаивал Лайнд, лукаво поблескивая глазами. – Я бы с удовольствием взглянул на ваши работы.

– Вы любитель искусства, мистер Лайнд? – спросила девушка.

Лайнд посмотрел ей прямо в глаза.

– Скорее – ценитель красоты, – ответил он.

За время войны состоятельные модницы, прежде наезжавшие в Париж не реже двух раз в год, чтобы осмотреть последние коллекции французских кутюрье, обратили свои взгляды на более привычное творчество американских модельеров. И хотя после окончания войны, когда жизнь в Европе вновь вошла в нормальное русло, множество женщин вновь хлынули в Париж, охваченные жаждой приобщиться к новшествам живых легенд высокой моды вроде Кристиана Диора и Коко Шанель, миссис Колби и ее дочери не приняли участия в этом массовом исходе. Миссис Колби, которая всегда предпочитала изделия Хетти Карнеги и носила только изящные шляпки из мастерской Тицианы, что на Пятой авеню, обнаружила, что она может удовлетворить большинство своих фантазий, не забираясь дальше Нью-Йорка. И только сопровождая супруга в его дипломатических миссиях, Колин Колби отваживалась появиться в каком-нибудь экстравагантном наряде от Диора или Шанель, двух модельеров, которых она считала способными создать платье, наилучшим образом соответствовавшее ее вкусам и фигуре.

Последние два года ее дочери одевались у молодого вашингтонского портного, которого все называли только по имени – Себастьяном. На взгляд Фрэнсис и Кейт, Себастьян лучше любого другого модельера понимал их запросы и стремление к современному стилю. Колин заметила, что Фрэнсис внимательно наблюдает за девушкой из ателье, одетой в облегающий темно-синий двубортный костюм с бархатными отворотами. Модель была очень хороша, и Фрэнсис выглядела бы в этом костюме весьма эффектно. Пиджак был сильно притален, а жесткая подкладка короткой юбки, не доходившей до колена на несколько дюймов, подчеркивала округлые линии бедер. Костюм дополняли черные лайковые перчатки и классические туфли на высоком каблуке, но самой замечательной деталью была маленькая элегантная шляпка из черного бархата с короткой вуалеткой.

– Хочешь купить? – безразличным тоном осведомилась Колин. – Что ж, вещица недурна.

– Не знаю, мама, – ответила Фрэнсис, пожимая плечами. – Я еще не решила.

Колин молча смотрела, как по богато отделанному салону шествуют манекенщицы, демонстрируя новейшие сногсшибательные достижения Себастьяна. Весь этот день ей казалось, что сегодня Фрэнсис была явно не в себе. Они отправились в «Касселло», любимый ресторан Фрэнсис, но девушка ограничилась тем, что заказала обед и повозила вилкой по тарелкам, делая вид, что ест. Миссис Колби терялась в догадках.

– Что случилось, Фрэн? – спросила наконец Колин. – Ты такая молчаливая. Если тебе не хочется сегодня заниматься тряпками, мы могли бы уехать домой и вернуться в другой раз…

– Все в порядке, мама, – ответила Фрэнсис. – Просто у меня минорное настроение.

– Она влюбилась, и все тут, – заметила Кейт, которой совсем не хотелось упустить воздушное бальное платье цвета морской волны, созданное Себастьяном. – Фрэн никак не может забыть Джеймса Лайнда, того самого красавчика, которого Лью привел прошлой субботой в клуб «Лесное озеро».

Фрэнсис смущенно посмотрела на сестру.

– Ну знаешь, Кейт! – воскликнула она. – Я лишь сказала, что нахожу его очень привлекательным и любезным. Кстати, ты была того же мнения.

Миссис Колби на мгновение задумалась и сказала:

– Что ж, в таком случае было бы неплохо как-нибудь пригласить его к нам на ужин, и тогда мы смогли бы познакомиться с ним поближе.

– Я была бы очень рада, – улыбнувшись, призналась Фрэн. – Но не могу же я просто позвонить ему и позвать на обед, ведь это неприлично.

– Да, ты права, – задумчиво произнесла миссис Колби. – Но твой отец без труда может увеличить список приглашенных гостей.

– Ты думаешь, он согласится? – Волнение, прозвучавшее в голосе Фрэнсис и отразившееся на ее лице, выдавало чувства девушки.

– Еще бы, – уверенно отозвалась Колин. – Я поговорю с ним сегодня же вечером.

Семейство Колби проживало в Джорджтауне, в старинном четырехэтажном особняке, которому, на взгляд Лайнда, было не менее двухсот лет. Дворецкий в белоснежной куртке и черных брюках проводил его в дом.

При виде зала для приемов, его беломраморных полов, лестницы из полированного дуба и старинной хрустальной люстры к Лайнду вернулись воспоминания об иных временах. Вслед за дворецким он прошел в кабинет, где его ожидал сам сенатор.

– Добрый вечер, – с улыбкой приветствовал он Лайнда. – Наши дамы все еще наверху – вы ведь знаете, каковы женщины, – и я полагаю, мы могли бы воспользоваться этой паузой, чтобы получше узнать друг друга. Боюсь, в клубе «Лесное озеро» у нас было не так-то много времени.

Лайнд кивнул, гадая, к чему клонит сенатор.

– По складу своего характера Фрэнсис отнюдь не легкомысленная девчонка, – сказал Колби. – Она всегда была практичной, уравновешенной и гораздо более рассудительной, чем ее сестра.

– Полностью разделяю ваше мнение, – согласился Лайнд.

– Откровенно говоря, именно поэтому мы с женой так удивились, узнав, какое впечатление вы произвели на нее после одной-единственной встречи, – продолжал сенатор. – Вы сразили Фрэнсис наповал.

– Должен признаться, эти чувства взаимны, – негромко произнес Лайнд. – Ваша дочь очень понравилась мне.

Колби кивнул.

– Ясно, – сказал он, наливая виски себе и гостю. – Надеюсь, вы поймете мое беспокойство. Фрэнсис очень дорога мне, и я не хотел бы видеть ее несчастной.

– Я тоже, – заверил его Лайнд.

В этот миг дверь распахнулась и на пороге показались миссис Колби и ее дочери. Увидев Лайнда, Фрэнсис просияла.

– Я так рада, что вы пришли, Джим, – сказала она, торопливо шагая к нему и даже не пытаясь скрыть своего воодушевления.

– Я ни за что не упустил бы возможности встретиться с вами, – отозвался Лайнд, беря ее руки в свои. – Сегодня вы просто ослепительны, Фрэнсис.

– Зовите меня Фрэн, – попросила она. – Терпеть не могу, когда меня называют Фрэнсис – мне сразу приходит на ум эта мерзкая кобыла из кинофильма.

Они ужинали при свечах в огромной старомодной столовой. Изящные серебряные подсвечники, тяжелые льняные скатерти, салфетки и ливрейный лакей напоминали Лайнду о прошлом, которое он всеми силами стремился забыть. Он немедленно отбросил эту мысль, сосредоточив внимание на Фрэн, сидевшей по правую руку от него. Сегодня она и вправду была ослепительна.

«Надеюсь, я поступаю правильно», – малодушно подумал Лайнд.

– Как хорошо, что вы смогли приехать, Джим! – сказала Фрэнсис, когда после ужина они вдвоем стояли на крыльце особняка.

– Я хотел бы увидеться с вами еще раз, – проговорил Лайнд.

Сердце девушки подпрыгнуло. Она слегка покраснела от смущения и спросила:

– Когда?

– В четверг вечером. Это удобно?

– Разумеется.

– Я тут подумал… В Арлингтоне открывается выставка одного малоизвестного художника. Газеты величают его самым талантливым молодым живописцем последнего десятилетия…

– Видимо, речь идет о Томе Келли, – сказала Фрэнсис.

– А, так вы уже слышали об этой выставке?

– Да, слышала и горю желанием ее посетить.

– Отлично. Что вы скажете, если я заеду за вами около семи вечера? Осмотрев выставку, мы могли бы вместе поужинать. Я знаю одно славное заведение на том берегу реки.

Фрэн заулыбалась.

– Замечательно, – отозвалась она и, повинуясь порыву, легонько притронулась губами к щеке Лайнда. – Значит, в четверг?

– Договорились.

Фрэн вернулась в дом, а Лайнд еще долго стоял на крыльце. Наконец он уселся в свою машину, размышляя о том, что делает и с какой целью.

Во всяком случае, гордиться ему было нечем.

– Вы так и не высказали своего мнения о Томе Келли, – заговорил Лайнд, – как о художнике.

– Начнем с того, что при всех моих познаниях в области искусства меня никак не назовешь экспертом, – сказала Фрэнсис, пригубив вино. – Но мне понравилось. Это было намного интереснее, чем я ожидала.

– Вот как? – Лайнд поднял бровь. – Это почему же?

– Откровенно говоря, я не рассчитываю увидеть на маленьких выставках что-то особенное, – объяснила Фрэнсис. – Их устраивают для того, чтобы явить миру очередное юное дарование, но в наши дни не так-то часто встречаются настоящие таланты.

– Вероятно, ваш вкус испортили старые мастера, – предположил Лайнд, вспоминая картины, висевшие в особняке Колби.

– Может быть, – согласилась девушка. – Я предпочитаю французских импрессионистов – Мане, Ренуара… Это мои любимые художники. – Она посмотрела на тарелку Лайнда. – Но вы ничего не едите. Неужели телячьи отбивные так плохи?

– Нет-нет, что вы… Они превосходны. – Лайнд улыбнулся. – Просто мне очень трудно думать о чем-нибудь постороннем, когда я нахожусь в обществе такой очаровательной девушки.

Щеки Фрэн вспыхнули.

– Я польщена.

Лайнд протянул руку над столом и взял ее пальцы.

– Вы особенная девушка, Фрэнсис Колби. Вы знаете об этом?

– Я чувствую себя особенной, когда рядом вы, – смущенно призналась она.

– Рад это слышать, – негромко сказал Лайнд, – потому что я очень хотел бы продолжать встречаться с вами.

– Я тоже, – отозвалась Фрэн.

В течение следующих шести месяцев Лайнд виделся с Фрэнсис практически ежедневно. Они посещали выставки, заглядывали в маленькие галереи, выходили в море под парусами, проводили субботние вечера с семьей Колби в клубе «Лесное озеро», подолгу гуляли по набережной Потомака. Лайнд преподносил девушке дорогие подарки и окружал ее заботой и вниманием, приличествующими принцессе. Он видел, что его усилия дают нужные плоды, и радовался этому. Но он видел также, что Фрэнсис все больше влюбляется в него, и его начинала мучить совесть.

Мысль проникнуть в фирму Колби при помощи Фрэнсис нравилась ему ничуть не больше, чем в тот день, когда они познакомились. Фрэнсис была замечательной девушкой, и Лайнд понимал, что она могла бы стать прекрасной супругой… кому-нибудь другому. Но только не ему.

Однако было уже слишком поздно давать задний ход.

– Вы очень редко и мало рассказываете о себе, Джим, – заявила как-то вечером Фрэн, когда они прогуливались рука об руку вдоль реки. – Почему?

– Собственно, рассказывать особенно нечего, – ответил Лайнд, пожимая плечами. – У меня скучная, ничем не примечательная жизнь.

– А мне ваша жизнь совсем не кажется скучной, – продолжала Фрэн. – Вы храбро сражались на войне и заслужили почетный крест. Это большая честь.

– Я лишь делал свою работу, не более того, – настаивал Лайнд.

– Значит, когда вы помогали французскому Сопротивлению, вы рисковали жизнью по обязанности? – спросила Фрэн.

Лайнд посмотрел на нее.

– Откуда вы узнали? – спросил он.

– Ну… сама я ни за что не захотела бы поставить вас в неловкое положение, но мой отец навел о вас справки, как только мы начали встречаться, – объяснила девушка. – Наш папа уж очень боится за своих дочерей, и ему всегда хочется знать, кто наши приятели… Хотя, по-моему, вздумай он проверять каждого поклонника Кейт, ему пришлось бы забросить все прочие дела.

– И что же он узнал обо мне? – с напряжением в голосе спросил Лайнд.

Фрэнсис обхватила его лицо ладонями и мягко произнесла:

– Пожалуйста, не сердитесь, Джим. Мой отец был очень доволен тем, что ему удалось разведать. Он сказал, что вы настоящий мужчина. – Она поцеловала Лайнда и добавила:

– И я, разумеется, согласна с ним на все сто процентов.

– Я совсем не сержусь, – ответил Лайнд, понимая, что должен держать себя в руках и не позволить сенатору в чем-либо себя заподозрить. В конце концов, Колби вряд ли мог узнать что-нибудь по-настоящему важное. – Я прекрасно понимаю чувства вашего отца.

– Спасибо вам за это, – чуть слышно сказала Фрэн. – Я так хочу, чтобы вы с папой понравились друг другу.

– Когда я пришел к вам впервые, – заговорил Лайнд, – ваш отец выразил беспокойство, что я разобью ваше сердце или сделаю что-нибудь в этом роде. Мне кажется, нам нужно раз и навсегда избавиться от этого опасения.

Фрэнсис рассмеялась.

– Но как это сделать? – спросила она. – Папа не успокоится до тех пор, пока мы с Кейт не выйдем замуж, не заведем семью и… – Она запнулась и посмотрела на Лайнда:

– А вы, Джим…

Лайнд кивнул.

– Да, Фрэн. Я хочу жениться на вас, – сказал он.

Фрэнсис обвила руками его шею и крепко прижалась к нему.

– Господи, Джим, как я счастлива! – воскликнула она.

Лайнд еще ближе привлек девушку к себе и провел рукой по ее волосам. «Колби будет доволен», – подумал он.

– Ты сделал предложение? – спросил Гарри Уорнер, улыбаясь от уха до уха. – Отлично! Ты не терял времени даром, Джим!

– Мне это не нравится, Гарри, – признался Лайнд. – Я совсем не хочу портить ей жизнь. Она по-настоящему любит меня, черт возьми. Мне и в голову не приходило, что такое может случиться…

– Зато теперь нам будет очень просто заставить сенатора предоставить тебе высокий пост в его семейном предприятии, – жестким тоном заявил Уорнер. – Сколько раз я должен напоминать тебе, как это важно?

– Ничего вы не должны! – взорвался Лайнд. – Я пошел на это дело, отлично зная, что меня ожидает.

– Время от времени нам всем приходится совершать поступки, которые не приносят радости, – заметил Уорнер. – Я не понимаю, с чего ты взял, будто причиняешь страдания Фрэнсис Колби. Она любит тебя, хочет выйти за тебя замуж. Женившись на ней, ты сделаешь ее по-настоящему счастливой.

– Хотелось бы. Но я сомневаюсь, что смогу стать хорошим мужем. Вы же знаете, как мне трудно быть…

– Я верю в тебя, – твердо произнес Уорнер.

Лайнд смотрел на Уорнера, искренне завидуя его уверенности.

– Ты уверена, что хочешь именно этого? – спросил сенатор Колби, беседуя с дочерью.

Фрэнсис улыбнулась отцу, и ее лицо просияло.

– Папочка, я еще никогда не была так уверена в чем-либо, – отозвалась она. – Я люблю его и знаю, что он любит меня. Никто не сможет сделать меня такой счастливой, как он.

– Ты хорошо его знаешь? – продолжал расспрашивать сенатор. – Ведь вы встречались от силы полгода…

– Да, он не слишком охотно рассказывает о себе, – ответила Фрэнсис, – но это ничего не значит. Ты ведь сам сказал, что во время войны он был настоящим героем.

– Быть храбрецом еще не значит быть хорошим мужем, – заметил Колби.

Фрэнсис рассмеялась.

– По-моему, ты напрасно так беспокоишься, папа, – сказала она. – Мы с Джимом станем прекрасной парой.

Вот увидишь.

– Надеюсь, – отозвался сенатор, вынужденный признать, хотя и втайне от дочери, что он впервые видит ее такой счастливой. – Что он собирается делать – оставаться на государственной службе? Или у него есть другие планы на будущее?

Фрэнсис на мгновение задумалась.

– Признаться, не знаю. Мы об этом не говорили, – ответила она. – А почему ты спрашиваешь?

– Я подумываю предложить ему работу.

– Где? В Нью-Йорке? – спросила Фрэнсис, бросив взгляд на отца.

– У него степень магистра-управленца, не так ли?

– Папа, это же здорово! – воскликнула девушка. – Ведь тогда мы сможем быть все вместе, и… но кажется, я забегаю вперед. А вдруг Джим не захочет?

– Почему бы тебе не спросить его? – предложил сенатор. – Впрочем, лучше я сам спрошу.

– Ты сделаешь это, папочка?

– С превеликим удовольствием, – ответил Колби. – Пожалуй, я позвоню ему и приглашу пообедать в клубе…

– Клуб «Джефферсон»? – переспросил Лайнд. – Да, я знаю, где это. В котором часу? В час дня? Отлично. Да, очень удобно… Значит, увидимся в клубе… – Он медленно опустил трубку на аппарат и поднял глаза на Гарри Уорнера, который стоял в дверях кабинета.

– Сенатор Колби? – осведомился Уорнер.

Лайнд кивнул:

– Он хочет встретиться со мной за обедом. Собирается сделать мне деловое предложение.

Клуб «Джефферсон» был самым фешенебельным заведением города, который никогда не испытывал недостатка в привилегированных клубах. Вступить в клуб проще всего было, родившись в семье его члена, а для тех, кому не выпало чести быть принятым по праву родства, оставался другой путь – заручиться рекомендациями трех уважаемых членов, хотя здесь присутствовал элемент риска, поскольку получить хотя бы один «черный шар» означало навсегда потерять право войти в избранное общество. Будучи раз отвергнут, кандидат уже не мог баллотироваться вторично.

Интерьер клуба был способен поразить самое прихотливое воображение. Ведущие художники-декораторы мира отделали его с большим тщанием, добиваясь полной гармонии красок и освещения. Особой популярностью клуб пользовался у женщин, очарование которых удачно оттеняло приглушенное мерцание свеч.

Здешняя кухня отличалась утонченной изысканностью, а богатства винного погребка, по мнению знатоков, занимали третье место во всех Соединенных Штатах.

Шагая к столику Колби, Лайнд внимательно приглядывался к обстановке. Ему на глаза попались несколько сенаторов, два члена Верховного суда, группа министров и множество влиятельных промышленников, повелевавших самыми могущественными индустриальными империями мира. В одном из кабинетов он заметил двух помощников президента Трумэна в компании знаменитого вашингтонского журналиста. Если бы русским потребовалось уничтожить верхушку американской власти, им было бы достаточно взорвать это заведение, с легким изумлением подумал Лайнд.

Завидя Колби, он растянул губы в улыбке. При его появлении сенатор встал из-за стола.

– Я рад, что вы смогли приехать по первому моему зову, Джим, – сказал он, как только они заняли свои места. – Я опасался, что у вас могли быть другие планы.

– Как правило, я провожу обеденное время у себя в конторе, – уклончиво ответил Лайнд. – Дел по горло, а рабочий день такой короткий…

– Вам нравится государственная служба? – перебил Колби. – Вы готовы заниматься ею до конца жизни?

– Вы предлагаете мне работу? – спросил Лайнд.

– Может быть.

Лайнд улыбнулся.

– Похоже, Фрэн посвятила вас в наши планы, – медленно произнес он.

– Да, она все мне рассказала, – ответил Колби. – Ее детство прошло в Нью-Йорке. Фрэн обожает этот город.

Лайнд кивнул:

– Она не раз об этом говорила.

– Как вы, вероятно, знаете, по окончании нынешнего срока в сенате я собираюсь принять отставку и возглавить компанию отца Колин. Это международная банковская фирма. Старик основал ее много лет назад, еще до Великой депрессии.

– И она по-прежнему процветает? :. – К счастью, да. – Колби окинул Лайнда внимательным взглядом. – Пожалуй, мне пригодился бы сообразительный молодой человек вроде вас, к тому же Фрэн была бы счастлива жить в Нью-Йорке, рядом со своей семьей.

Лайнд улыбнулся:

– Мы с Фрэн будем счастливы где угодно, лишь бы быть вместе.

– Я не сомневаюсь в этом, – согласился Колби, – и все же очень советую хорошенько обдумать мои слова. У вас появляется прекрасная возможность сделать карьеру в самой перспективной области.

– Быть может, вы прямо скажете, в чем состоит ваше предложение? – спросил Лайнд улыбаясь. – Каковы будут мои обязанности, сколько я буду получать и так далее. Мы с Фрэн все обсудим и дадим ответ в течение недели.

– Что ж, звучит разумно. – Колби пустился в объяснения, а Лайнд заинтересованно слушал, впрочем, стараясь не переигрывать.

Ему не хотелось давать Колби повод подумать, что он давно принял решение.