Текст книги "Такие разные. Чувствуя тебя"

– Нора, она идет с нами на примерку платьев для подружек невесты? – все еще надеясь, что это ошибка, вздыхаю я.

– Лекс, все произошло неожиданно, – наконец подает голос подруга. – Моя кузина Кейди сломала ногу и не сможет быть подружкой невесты. Тайлер был рядом, когда она позвонила, и он предложил взять вместо нее Мег. Ну что мне оставалось делать?

Моя грудь болезненно сжимается, когда я слышу слова Норы.

– Так это была идея Тайлера? – едва слышно переспрашиваю я.

На том конце слышится сочувствующий вздох.

– Да. Но если с этим будут проблемы, я…

– Нет! Нет, нет, все нормально, – торопливо заверяю я, чувствуя себя дерьмовой подругой. Только еще моих капризов не хватает Норе перед свадьбой.

– Правда, я справлюсь. – Я принуждаю свой голос звучать бодро, хоть и чувствую себя при этом больной.

– Точно?

– Точно, не волнуйся из-за этого. Думай только о том, что важно. Ладно, целуй от меня Кайлу и передавай привет Рею. Увидимся в среду.

Вешая трубку, я рассеянно смотрю в окно, задаваясь вопросом, что же из всего этого выйдет и куда это нас в итоге приведет?

* * *

Когда тем вечером я возвращаюсь домой, то застаю Джареда в не самом хорошем расположении духа. Он уже успел переодеться в домашнюю одежду и устроиться перед телевизором. Обычно в это время он еще работает, или занимается делами из дома, а не хандрит на диване.

Я только надеюсь, что его настроение не связанно со мной.

– Привет. – Я сажусь рядом с ним, и, наклонившись, целую. Он же удостаивает меня скупым приветствием и не реагирует на поцелуй.

Ясно, мои надежды не оправдались.

– Джей, что случилось? – внутренне приготовившись к худшему, осторожно спрашиваю я.

Он отрывает взгляд от экрана, где показывают старый эпизод «Декстера» и пустым взглядом смотрит на меня.

– Это ты мне скажи. – Он берет со столика газету и передает мне.

Это вечерний выпуск одной малотиражной газеты. На развороте красуется надпись: «Не пора ли сенатору Блейку готовить брачный договор?» и под ней моя фотография с рукой Мати на моем плече.

Сегодня днем меня снимали, а я и не заметила!

– Ну и что? – Я в растерянности смотрю на него. – Джей, это же Матиас. Помнишь, художник? Я вас знакомила.

Джареду не вполне известна степень моих отношений с Мати. Я не рассказывала ему о нашей близкой дружбе из-за того, что до недавнего времени скрывала правду о моих проблемах с наркотиками.

– Согласись, этот снимок смотрится странно, – внезапно оживляется Джаред, поднимаясь. – Его можно расценить двояко.

– Но ты знаешь, что это ничего не значит, – примирительно улыбаюсь я. – Мати только мой друг и клиент, это все. Не понимаю, в чем проблема?

– Серьезно не понимаешь? – Он встает с дивана и кладет руки на пояс.

Я киваю.

– Да. Объясни, что здесь такого страшного?

– Алекс, мы собираемся пожениться. Подобные фото в газетах унижают меня. Я знаю, что тут ничего нет, но люди-то нет. – Он разводит руками. – Читатели, они же избиратели, посчитают меня рогоносцем. Много ли доверия такому человеку? Прости, но ты должна быть более осмотрительной. Нельзя допускать подобное.

Я знаю, что слова Джареда звучат здраво, но все равно чувствую обиду за его выволочку.

– Извини, – тихо говорю я, не глядя ему в глаза.

Я знала, на что шла, когда согласилась стать его женой.

Он опускается передо мной на корточки и нежно приподнимает мою голову.

– Ты меня тоже извини, я был резок. Но такое положение дел, понимаешь? Мы всегда, всегда должны быть осторожны.

Я закусываю губу и согласно киваю.

– Ты прав, должны. Всегда должны.

* * *

На следующее утро я просыпаюсь очень рано и выскальзываю из постели, чтобы не разбудить Джареда. Быстро принимаю душ, надеваю бежевую блузку без рукавов и синюю юбку-карандаш. Выхожу из дома, окунаясь в утренний туман. У одного из цветочников, который только что открылся, покупаю букет лилий, потом ловлю такси и называю адрес.

Сегодня пятое мая. И хоть утро выдалось туманным, день обещает быть замечательным.

Прекрасный день для дня рождения.

Я прижимаю к груди свой подарок, и до боли кусаю губы, чтобы не расплакаться.

Нет, только не сейчас, не здесь.

– Приехали, мисс, – объявляет таксист, с сочувствием поглядывая на меня.

Расплатившись, я вхожу в ворота кладбища и поднимаюсь на небольшой холм, где под каштаном находится нужная мне могила.

– Здравствуй, родной. – Я опускаюсь на колени и кладу лилии на могилу, потом тянусь и целую гранитное надгробье. – С днем рожденья, сынок.

Мои пальцы дрожат, когда я провожу ими по выгравированному имени моего сына. Слезы без помех катятся из глаз, и я даже не думаю их остановить. Здесь, в этом месте мое сердце каждый раз рвётся на тысячу кусочков.

– Я принесла тебе медвежонка, Томми, – сквозь слезы улыбаюсь я, прислоняя игрушку к плите. – Хотя, наверное, шестилетние мальчики не играют с плюшевыми игрушками, верно?

Я прикрываю глаза и делаю несколько глубоких вдохов, когда слезы начинают душить меня. Сейчас, когда деревья утопают в зелени, и каштан усыпан листьями, они заботливо укрывают плиту от жаркого солнца, ветра и дождя.

– Я рада, что о тебе здесь заботятся, малыш. – Я вытираю глаза бумажным платком, приказывая себе не расклеиваться ради сына.

Мой мальчик; мое дитя, которому так и не суждено было сделать первый вдох, лежит здесь. И теперь, где бы я ни была, мое сердце всегда будет стремиться сюда.

Позади себя я слышу шаги. Я знаю, кого увижу, когда обернусь. Но это слишком скоро! Мне мало времени, что я провела наедине с сыном!

Я поворачиваю голову, и наши глаза с Тайлером встречаются.

– Что ты… Что ты тут делаешь? – охрипшим от слез голосом требую я.

Вижу, как его лицо искажает мука, и в глазах вспыхивает предательский блеск.

И когда он открывает рот, его голос сочится болью и страданием.

– Он и мой сын тоже, Лекси.

Глава 9

Тайлер

Я помню день, когда впервые увидел Томаса. Беременность Лекси составляла двенадцать недель, и мы пошли сделать сонограмму. Там, внутри нее был он, наш сын: совсем еще крохотный, но его сердце билось сильно и быстро. Он рос, формировался, чтобы совсем скоро войти в нашу жизнь и остаться в ней навсегда.

То, что должно было случиться. То, что не случилось никогда.

Именно тогда я в полной мере осознал, что вот-вот стану отцом. Что ребенок реален. До того момента он казался чем-то призрачным: то, что нельзя потрогать или увидеть.

Он был таким крошечным, и я подумал тогда, что мог бы положить его на ладонь и удерживать без труда. Позже, когда мы его потеряли, я вспомнил тот день УЗИ; как представлял, что беру его в свои ладони. Если бы я мог, я бы укрыл его своими руками, уберегая от всех опасностей, защищая его.

Но у меня не было такого шанса. Единственный раз мне удалось подержать сына на руках, и к тому моменту жизнь уже покинула Томми.

– Томас был и моим сыном, – повторяю я, когда враждебный взгляд Лекси останавливается на мне.

Я не думаю, что должен оправдывать свое нахождение здесь. Мои права в равной степени с ее правами. Но Лекси всегда считала, будто в день, когда Томми умер, она потеряла больше, чем я.

– Но это не остановило тебя, когда ты бросил его на три года, пока развлекался в Европе, – обвиняющее бросает она, с неприязнью во взгляде.

Я стискиваю зубы, потому что наружу рвутся грубые, злобные слова отповеди. Но я сдерживаю себя, пусть и с огромным трудом. Я вижу, что она не в себе, и после начнет жалеть о сказанном. Так же, как и я, если сейчас выскажу все, что вертится на языке.

– Ничего не изменилось, – тихо произношу я, разочарованно качая головой. Спустя столько времени она все еще обвиняет меня.

– Что это должно значить? – ощетинивается Лекси.

– Ничего. – Я тяжело смотрю на нее. – Если позволишь, я оставлю цветы, которые принес для сына. Я пришел к Томасу, ни к тебе, и точно не должен ничего тебе объяснять.

Мой голос веет холодом, и я вижу, как лицо Лекси темнеет от сдерживаемой злости.

– Я не собираюсь выяснять с тобой отношения, точно не здесь, – продолжаю я, несмотря на то, что степень ее кипения растёт. – Нам с тобой вообще не обязательно разговаривать.

И больше не обращая на нее внимания, я присаживаюсь перед могилой, кладя рядом с букетом лилий принесенные белые тюльпаны.

Я не оборачиваюсь, когда через минуту она уходит.

Запускаю руку в волосы, пытаясь унять эмоции, готовые вырваться из-под контроля. Мы вновь налажали. То, что мы всегда делали, когда дело касалось нашего ребенка. Мы не смогли справиться после потери Томми. Мы с Лекси допустили много ошибок, каждый своих.

– Прости нас за это, приятель, – заставляя себя улыбаться, сдавленно говорю я. – Но мы с твоей мамой… Иногда люди просто ссорятся, понимаешь? Так бывает. Но мне жаль, что тебе пришлось это увидеть.

Я тяжело сглатываю, когда в горле встает ком. Это всегда трудно, быть здесь и говорить со своим мертвым ребенком, тогда как все должно было быть не так.

Сегодня бы Томми исполнилось шесть. У него была бы праздничная вечеринка с друзьями, клоуном и тортом. Возможно, я бы взял его на футбол, или в любое другое место, которое он захотел. Наверняка его молочные зубы уже начали бы выпадать. И кто знает, возможно, была бы девочка, ставшая его первой влюбленностью.

Мой сын заслужил иметь все это. Томми заслужил, чтобы у него была жизнь. Но так никогда не будет. Все, что мы все будем иметь, это дни рождения на этом кладбище и одностороннюю связь.

Я зажимаю рот ладонью, и мои плечи содрогаются в беззвучном плаче. Тяжелый груз вины давит на меня, мешая дышать.

Лекси до сих пор винит меня за прошлое. Но она может быть спокойна. Я сам знаю, что виноват. И я никогда не смогу простить себе того, что когда мой сын умирал, меня не было рядом.

* * *

– Приём! Земля вызывает мистера Стоуна, – смеется Мег, щелкая пальцами перед моим лицом.

Я выныриваю на поверхность реальности, переводя на нее рассеянный взгляд.

– Прости. – Я улыбаюсь уголками губ, совершенно не представляя, о чем мы говорили в последние пять минут.

– Ты какой-то задумчивый в последнее время, – участливо замечает Мег. – Все нормально?

Я мешкаю, когда ее голубые глаза с неподдельным беспокойством останавливаются на мне.

Нормально?

Нет, у меня определенно не все нормально. Но я не хочу втягивать Мег во все это. И я просто не представляю, как после столько времени сказать ей, что сегодня я был на могиле у сына. Мег не поймет, почему я не рассказал ей о Томми.

Я сам этого не понимаю.

– Да. – Я, наконец, киваю, с усилием усмехаясь. – Все в порядке. Просто с новой книгой не клеится.

Ну, когда ты писатель, легко все спихнуть на то, что у тебя творческий кризис.

– Рею надо дать тебе сбавить обороты, – захватывая бокалы и следуя на кухню, вздыхает она. – Я хочу сказать, что ты только что вернулся из последнего тура. Тебе нужен отдых.

Я беру тарелки из-под ригатони и отправляю их к бокалам в раковину. Наклоняюсь и легко целую Мег в нос. Ее лицо озаряет счастливая улыбка.

Хочу, чтобы она всегда была счастлива со мной.

– Не беспокойся обо мне, хорошо? – Я притягиваю ее к себе, с нежностью глядя в ее глаза. – Я буду в порядке, вот увидишь.

Мег обхватывает мою шею руками.

– Я люблю тебя, поэтому это невозможно – не волноваться за тебя.

Я хмыкаю, и еще крепче прижимаю ее к себе. В этом вся Мег. Слишком заботливая и сопереживающая. Сомневаюсь, что таких, как она, осталось много.

– Я тоже тебя люблю, – тихо произношу я, а потом целую ее.

Позже, когда Мег собирается идти спать, а я в кабинет, чтобы поработать, она вдруг говорит:

– Ой, совсем забыла! – Она останавливается в дверном проеме. – Вчера в бистро видела Алекс, невесту Джареда.

Я весь напрягаюсь и обращаюсь вслух. С такой чертовой кучей секретов всякий раз ждешь, что тебя уличат.

– Она была с другом, – продолжает Мег, не заметив моей реакции. – И знаешь, я думаю, он принимает наркотики. – Она хмурится.

Это известие неприятно удивляет. Друг Лекси наркоман? Может ли это быть Дэниел Райерс? Он и Лекси все еще поддерживают связь? Когда-то они были очень близки. Или это кто-то другой из ее наркоманского прошлого? И значит ли это, что Лекси все еще на наркотиках? Не похоже на то, но за последние пять лет многое изменилось, и я столько о ней не знаю.

Не знаю, что и думать.

– С чего ты взяла, что он наркоман? – старательно контролируя свой тон, спрашиваю я.

Мег вскидывает брови.

– Я врач, я вижу, когда человек под действием препаратов, и если он длительное время что-то употребляет.

Я киваю. Все верно. Я не врач, но я видел, каким становится человек, который долгое время принимает наркотики.

– Не думаю, что Джареду это понравится. То есть, он значительная фигура в политическом мире и светской жизни Нью-Йорка. Со стороны Алекс довольно неосмотрительно поддерживать связь с человеком, связанным с наркотиками.

– Мег, это не наше дело, – резко обрываю я, ощутив раздражение. – Мне плевать, что там не понравится Джареду Блейку. И ты тоже не должна вмешиваться во все это.

Наверное, впервые со времени наших отношений я разговариваю с ней в таком тоне. Но я действительно зол. Сам удивлен, как сильно.

Мег с недоумением смотрит на меня. Она не ожидала такой реакции. И сейчас это выглядит так, будто она видит меня впервые.

– Прости, – уже мягче произношу я, желая сгладить впечатление от своей резкости. – Но это правда нас не касается.

Мег с усилием кивает, все еще в полной растерянности.

– Ладно. – Она проводит рукой по лбу, что выдает ее нервозность. – Ты, наверное, прав. Это не наше дело.

Я подхожу к ней и беру ее руки в свои. Чувствую себя полным ничтожеством за то, что говорил с ней так грубо.

– Я не должен был срываться на тебе, – виновато выдыхаю я. – Извини.

– Эй. – Она улыбается и кладет ладонь мне на щеку. – Перестань извиняться. Я перешла черту, ты прав. Ох, давай просто забудем, ты согласен?

Я с облегчением киваю.

– Конечно, согласен.

Лекси

Моя тренировка в нашем домашнем спортзале подходит к концу, когда раздается звонок в дверь. Я выключаю беговую дорожку, вытираю полотенцем вспотевшее лицо и иду открывать. Сейчас почти восемь вечера и я не знаю, кто бы это мог быть. Джаред улетел в Вашингтон на пару дней, и я не думаю, что за дверью он, забывший ключи.

Прежде чем открыть, я смотрю в дверной глазок, и мои брови в удивлении взлетают вверх.

– Мам?! – радостно и одновременно недоверчиво вскрикиваю я, распахивая дверь настежь.

Оливия Рендол, с модным коротким каре и в белом брючном костюме от Валентино улыбается мне сияющей улыбкой.

– Сюрприз!

– Вот уж действительно, – со смехом подтверждаю я. – Заходи скорей!

– Иди, дай я тебя обниму! – Войдя, мама распахивает руки мне навстречу.

– Мам, я вся вспотела после бега, – смущенно бормочу я, но она лишь отмахивается.

– Я хочу обнять свою дочь, по которой ужасно соскучилась.

После долгих и крепких объятий мама чуть отстраняет меня и внимательно оглядывает с ног до головы. Я вновь смущаюсь, думая, как ужасно выгляжу. Раскрасневшаяся, с растрепанным хвостом и вся в испарине.

– Ты похудела, – строго комментирует Оливия, ни слова не сказав о моей кошмарной прическе. – Ты что, совсем здесь не ешь?

Я закатываю глаза и качаю головой. Мой тридцатый день рождения не за горами, но сейчас я чувствую себя ребенком, которого пеняет мать.

– Мам, я нормально ем, правда, – заверяю я, и спешу поменять тему. – Где твои вещи? Вообще, ты давно прилетела? Почему не позвонила, я бы тебя встретила.

– Не все сразу, – усмехается Оливия, выставляя ладонь вперед.

– Прости. – Я улыбаюсь, потому что на самом деле очень рада ее видеть. После нашей последней встречи прошло четыре месяца. – Хочешь чего-нибудь выпить?

Она кивает.

– Я бы не отказалась от воды.

Мы идем в кухню, и я достаю из холодильника две бутылки «Эвиан».

– Так что случилось? Ты же должна была прилететь только на следующей неделе.

– Да, но планы поменялись. Я решила сделать тебе сюрприз. – Одна из идеальных бровей Оливии изгибается. – И я, правда, очень по тебе скучала. – Ее сухая, прохладная ладонь накрывает мою руку и легонько сжимает. Я тяжело проглатываю вставший ком в горле. Мама помнит, какой сегодня день. Ну, конечно же, помнит.

– Я хотела раньше прилететь, но билетов не было, – словно оправдываясь, поясняет мама.

Я качаю головой, сдерживая подступившие слезы.

– Я очень рада, что ты здесь.

Мама с улыбкой кивает, но ничего не говорит. Иногда слова просто лишние.

– А где Джаред? – словно только вспомнив о моем женихе, оглядывается по сторонам мама.

Я убираю налипшую на лицо прядь волос.

– У него дела в Вашингтоне. Его не будет пару дней.

– Значит, остались только мы, девочки? – весело подмигивает мне мама.

Я безумно рада, что она счастлива. Это невероятно, но, кажется, что за последние годы она стала другим человеком. После того, как четыре года назад не стало папы из-за сердечного удара, ей нелегко пришлось. Она тяжело переживала смерть мужа, с которым прожила двадцать пять лет. А три года назад я едва уговорила ее сменить обстановку и съездить куда-нибудь отдохнуть. Мама отправилась во Францию, где и познакомилась с Анри, хозяином сыроварни. Сначала между ними возникла дружба, хотя Анри не скрывал, что ему нравится Оливия, но она еще не была готова к новым отношениям. Через несколько месяцев терпеливый и деликатный Анри сумел завоевать мамино сердце. С тех пор они вместе, и, кажется, мама вполне счастлива.

– Слушай, давай я сейчас быстро приму душ, оденусь, и мы с тобой сходим в какое-нибудь классное место, – хлопнув в ладоши, предлагаю я.

Идея развеяться выглядит заманчиво, потому что я все еще не пришла в себя после утренней стычки с Тайлером. И я чувствую себя отвратительно из-за того, что так повела себя с ним.

– Хорошо. Но если хочешь, мы можем остаться и поговорить о… – мама замолкает, но при этом красноречиво смотрит на меня.

– Нет. – Я быстро мотаю головой. Серьезно, не лучшая идея мне сейчас говорить о Томасе. Иначе я окончательно расклеюсь. К тому же, многочасовые разговоры этой темы ушли в прошлое. Постоянное напоминание об этом просто свело бы меня с ума. Но я навсегда останусь благодарна маме за ту огромную поддержку мне после потери Томми.

– Мам, я в порядке. – Я делаю жалкую попытку улыбнуться, но ее недоверчивый взгляд означает, что у меня плохо вышло. – Ладно, не совсем. Мне нужно многое тебе рассказать. Только дай мне двадцать минут.

* * *

– Собственно, это всё, – пожав плечами, заканчиваю я свой рассказ. Мы уже около часа сидим в ресторане «Марракеш», наслаждаясь восточными блюдами и гостеприимной обстановкой.

Пока я пересказывала все, что случилось с момента, как я встретила Тайлера и до сегодняшнего утра, мама с участливым вниманием меня слушала.

– Ох, ну и дела! – выдыхает она, когда я замолкаю. – Что ты… Как ты… – Она кажется в полной растерянности. – Как ты чувствуешь себя из-за всего этого?

Я едва не отвечаю, что я в порядке и все у меня нормально. Уже настолько привыкла, что выходит автоматом. Но внезапно я понимаю, что не хочу ей лгать. Не могу.

– Честно? – Я едва пожимаю плечами, печально усмехнувшись. – Все странно. И мне страшно. Мам, мне очень страшно, – вдруг признаюсь я. И это признание не только для Оливии, но и для себя. Даже перед собой я часто не была искренна. Просто боялась принять правду.

– Ох, милая. – Мама с сочувствием сжимает мои руки, и в ее глазах я вижу боль за меня.

Я судорожно вздыхаю.

– Мам, это же Тайлер. – Я против воли улыбаюсь, прикусив губу. Больше ничего не говорю, потому что одного его имени достаточно и все понятно. В нем все, что я чувствую.

– Я знаю. – Она с пониманием кивает. – Знаешь, раньше я этого не понимала. Не хотела понимать. – Она виновато отводит взгляд.

Я глажу ее по руке.

– Мам, это в прошлом. Я давно простила, ты же знаешь. Мы все делаем ошибки.

Это правда, я много лет назад простила мать. Те дни, когда мои отношения с Оливией напоминали холодную войну остались в прошлом. Она изменилась, я изменилась. Изменились наши жизни. Теперь она была одним из самых близких мне людей, и это было главным.

– Я едва не потеряла тебя, – тихо вздыхает Оливия, и ее глаза предательски блестят.

– Но ведь не потеряла, – с мягкой улыбкой возражаю я.

Мама медленно кивает.

– Вы с Тайлером, – она растерянно хмурится, будто подыскивает нужные слова, – всегда были для меня загадкой. Казалось таким странным, что вы двое восемнадцатилетних вчерашних подростка настолько погружены друг в друга, словно связаны невидимыми нитями.

Я опускаю глаза, потому что слова матери несут с собой странную смесь радости и боли. Все, о чем она говорит – правда. Мы действительно были такими, но утратили все. Однажды, просто ничего не осталось. Нити, державшие нам вместе, обратились в прах.

– Когда ты впервые привела его к нам знакомить, он так нервничал, хоть и старался этого не показывать.

При этом воспоминании мы обе, не сговариваясь, смеемся.

– Но тогда, – ее голос вновь становится серьезным, – я поняла, что вы двое не зря вместе. Было в его взгляде что-то такое… неуловимое, но мое сердце отчего-то успокоилось. Я видела, что ради тебя и твоей защиты он не пожалеет собственной жизни.

Я прикрываю веки, когда из глаз выкатывается слеза, а за ней еще и еще. Сейчас, именно в этот момент я ясно, как никогда осознаю, что пять лет назад совершила ошибку. На самом деле, ошибок было много, но одна оказалась роковой.

Тогда я просила, умоляла Тайлера уйти из моей жизни. Но что я должна была сделать, это просить его остаться и помочь мне. Но я не сделала этого.

Решение, за которое я расплачиваюсь до сих пор.

За неделю до окончания школы

– Ты такой батан! – склонив голову на бок и оглядывая Тайлера, смеюсь я.

Он прищуривается и стреляет в меня строгим взглядом ярко-зеленых глаз.

– Ты же обещала, что не будешь смеяться! – обвинительно напоминает он, угрожающе подступая ко мне. Я знаю, что за этим последует и, взвизгнув, отскакиваю к его кровати.

– Нет, Тайлер, пожалуйста, только не щекотка! – быстро мотаю головой я, забравшись на кровать, потому что он продолжает наступать.

– Ты не сдержала слово, так что готовься к расплате.

Он атакует меня, подмяв под себя, щекоча меня с ног до головы. Я корчусь, извиваюсь и хохочу как безумная. Мой хвост съехал на бок, пряди торчат в разные стороны и если он не прекратит, то еще чуть-чуть, и полетят слюни. Щекотка – это мощное оружие против меня.

– Ох, пожааалуйта, не надо! – сипло протягиваю я между приступами смеха. – Твоя… твоя рубашка помнется!

– Ладно, так и быть, пожалею тебя, – милостиво решает он, но не отпускает меня, а заводит мои руки за голову и мягко удерживает их в своих руках.

Я все еще хихикаю, но теперь игра изменилась, и его тело по-другому прижимается ко мне. Я изгибаюсь, касаясь грудью его груди, и захватываю его нижнюю губу зубами.

Его торс поддается вперед, голова наклоняется ко мне, и я чувствую мягкую нежность его языка, когда он проводит им по внутренней поверхности моей губы. Я издаю длинный стон, когда он скользит в мой рот, и наши языки встречаются. Страсть и желание в нас нарастает по мере того, как поцелуй углубляется, но неожиданно Тайлер прерывается, и, немного отстранившись, чтобы посмотреть мне в глаза, хрипло спрашивает:

– Все еще считаешь меня батаном?

Я лишь верчу головой, не в состоянии вымолвить ничего вразумительного.

Я только дразнила его, хотя на самом деле, в светло-серой рубашке и черном узком галстуке, он выглядит просто умопомрачительно. Мы специально купили все эти вещи по случаю официального знакомства с моими родителями.

После всех недавних событий родители, наконец, смирились с моим выбором, и мать даже изъявила желание лично познакомиться с Тайлером. Именно для этого они сегодня ждали его к обеду.

У нас нет времени продолжить начатое как бы того ни хотелось, поэтому мы поднимаемся и начинаем приводить свою одежду в порядок. Я вижу, что Тайлер нервничает, это заметно по тому, как напряжены его плечи и нахмурены брови. По правде сказать, я и сама волнуюсь. Да, в последнее время в отношениях с отцом и матерью настала значительная оттепель, но что, если они будут грубы с ним? Или специально поставят в неловкое положение?

Пока мы едем в его машине к моему дому, Тайлер молчит, крепко сжимая руль и глядя исключительно на дорогу. Желая, чтобы он хоть немного расслабился, я кладу руку ему на ногу и глажу.

– Прекрати это, – успокаивающим голосом прошу я.

Он с непониманием оборачивается ко мне.

– Что?

– То, что ты делаешь, и из-за чего натянут, как струна, – поясняю я. – Наверняка представляешь самые ужасные варианты предстоящей встречи.

Тайлер морщится.

– Твои родители ненавидят меня. Боюсь, знакомство со мной тут не поможет. Скорее, еще больше навредит.

– Боже, а ты оказывается такой пессимист, – закатываю глаза я. – И они тебя не ненавидят, они не знают тебя.

Я не добавляю, что еще недавно они, скорее всего, в самом деле, ненавидели его.

Он ничего не отвечает, но долгий вздох с его стороны говорит о том, что он не успокоен.

– Ты никогда не делал этого прежде? – внезапно осеняет меня. – Не знакомился с родителями девушки, которая тебе нравилась?

Тайлер молча бросает на меня хмурый взгляд.

Вау, могла бы и догадаться!

– Я права?

– Знаешь, я не тот парень, с которым родители мечтают увидеть свою дочь, – резко дергает плечами он. – И до тебя… не было той, с кем бы доходило до этого. – Он серьезно смотрит на меня. – Ты и так это знала.

Да, знала, но услышать это от него еще раз, тем ни менее, приятно.

Я довольно улыбаюсь и, потянувшись, целую его в щеку.

Он с подозрением смотрит на меня.

– Это за что?

Я просто пожимаю плечами.

– За то, что ты, это ты.

* * *

Мы с Тайлером напрасно так волновались, потому что к моему приятному удивлению, мои родители ведут себя с ним вежливо и без напыщенности. После официального представления мать идет ставить букет гардений, подаренный Тайлером, в воду. Отец немного скован, но тоже вставляет какие-то проходные замечания. Скоро Мэгги подает обед в столовой, и за едой возникает не совсем гладкая, но довольно мирная беседа. У Тайлера с отцом даже находится общий интерес – старые авто. Я в этом ничего не смыслю, но довольно улыбаюсь, когда они разговаривают на эту тему.

Когда на столе появляется десерт, а Тайлер как раз отвечает на вопрос отца, какие обычно машины привозят в мастерскую Роя, я снимаю туфлю и, сохраняя невозмутимый вид, запускаю ногу под одну из штанин Тайлера. Его интонация не сбивается, и лицо не меняет выражения, но так как я сижу рядом по левую руку от него, то чувствую, как его тело слегка напрягается. Захваченная азартом, пальцами ноги вожу вверх-вниз по его икре. Не прекращая говорить, он бросает на меня короткий взгляд, но смысл, в него вложенный, полностью доходит до меня.

Я торопливо хватаю бокал с водой, чтобы спрятать свое лицо, которое так некстати предательски вспыхнуло.

После обеда мои родители вынуждены уйти, так как у них приглашение, от которого они не могли отказаться. Они довольно доброжелательно прощаются с Тайлером, заметив, что в будущем рады будут видеть его в нашем доме.

– Думаешь, все нормально прошло? – уже намного спокойней, чем ранее, спрашивает Тайлер. Галстук давно снят, рукава рубашки закатаны, а верхние пуговицы расстегнуты. Пока я занята в своей гардеробной, он расслабленно лежит на моей кровати, вертя в руках моего плюшевого медведя.

– Конечно, – отзываюсь я, почти закончив то, зачем забралась в гардероб. – Поверь, если бы они хотели все испортить, они бы это сделали.

В этот момент я выхожу из-за дверцы шкафа, и Тайлер буквально застывает с приоткрытым ртом.

– Что скажешь? – Я кладу ладони на бедра и принимаю соблазнительную позу. Сейчас на мне крошечные ярко-красные бикини, и больше ничего. Судя по его взгляду, ему больше чем просто нравится.

Тайлер долго молчит, устремив на меня один из своих взглядов, которые мне порой бывает трудно понять. Потом кивает и словно с усилием произносит:

– Скажу, что ты самое прекрасное, что я видел в своей жизни.

На моих губах дрожит улыбка, но в груди возникает давление, будто могу заплакать в любой момент. Я подхожу к кровати и сев поверх Тайлера, наклоняюсь, легко целуя в губы.

– Я подумала, что ты заслужил награду, так храбро выдержав встречу с моими родителями, – изогнув брови, таинственно улыбаюсь я.

По его лицу проскальзывает заинтересованность.

– Слушаю.

– Как на счет того, чтобы воспользоваться новым джакузи, которым моя мать так гордится. – Я хватаю его за ворот рубашки, и бросаю на него многообещающий взгляд. – Мои родители вернутся не скоро, Мэгги ушла, так что мы совершенно одни.

Тайлер усмехается, но я вижу, как в его голове идет ход мысли. Он безошибочно уловил подтекст в моем предложении.

– Но у меня нет с собой плавок, – возражает он, хотя и не особо настойчиво.

Я ухмыляюсь и, соскочив на пол, спешу к комоду, где уже дожидается заранее приготовленный предмет для него.

– Теперь есть. – Я со смехом запускаю в него темно-синие плавки, которые купила, пока он примерял рубашку.

– Вижу, ты все продумала, – прищурившись, замечает он.

Я киваю и направляюсь к выходу. Оборачиваюсь через плечо у двери и томным, полным чувственности голосом шепчу:

– Жду тебя внизу. И не задерживайся.

* * *

Бурлящая, теплая вода джакузи омывает наши тела, расслабляя и добавляя остроты ощущениям. В свете угасающего дня, не боясь быть застигнутыми, мы отдаемся страсти и желанию друг друга. Сильные руки Тайлера скользят по моему мокрому телу, надавливая на особо чувствительные точки, рождая во мне волны удовольствия. Не сдерживаясь, я издаю тихие стоны, слегка царапая кожу его гладкой спины.

Он приподнимает меня над водой, захватывая губами мой сосок, и мои ногти настойчивей впиваются в его кожу. Сильней сжимаю бедра, чувствуя, как он заполняет меня; как мы становимся одним целым. Мои движения ускоряются, приобретают резкость, когда внутри назревает скорый оргазм. Я хватаюсь за бортик джакузи в поисках опоры, когда мое тело получает разрядку, и коротко вскрикиваю, уронив голову на плечо Тайлера.

После, мы лежим вместе на одном шезлонге, полностью расслабленные и удовлетворенные. Моя голова покоится на груди Тайлера, и его мерное дыхание убаюкивает меня. Его пальцы перебирают мои влажные волосы, в то время как мои выводят узоры на его крепком животе.

Я лениво думаю о предстоящей церемонии вручения дипломов, после которой школа навсегда останется позади, когда слова Тайлера нарушают сонную тишину.

– Выйдешь за меня?

Я быстро приподнимаюсь, и сонливость мгновением слетает с меня. Мои глаза в изумлении распахиваются.

– Не сейчас, – торопится добавить Тайлер, видя мой шок. – Однажды. – Он с неуверенностью улыбается. – Когда-нибудь я бы этого хотел. Ты не думала об этом?