Текст книги "Понимая Трампа"
Автор книги: Ньют Гингрич
Жанр: Зарубежная публицистика, Публицистика
Возрастные ограничения: +12
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 9 (всего у книги 28 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]
Громкая победа Барака Обамы в 2008 году стала своеобразным культурным водоразделом, вдохновившим миллионы американцев.
Я присутствовал на его инаугурации в 2009 году и помню, как выглядела огромная толпа. Увидев уровень поддержки со стороны американцев, ищущих перемен, я сказал Каллисте после того, как мы покинули Капитолий, что у Обамы есть все возможности разбить республиканцев и в Палате представителей, и в Сенате, построив тем самым демократическое большинство на несколько десятилетий.
Будучи президентом, Обама предпочел управлять с центристских позиций. Вместо того чтобы приложить силы к решению главных политических вопросов и укрепить свою массовую поддержку, он начал заниматься тем, что я назвал в своей более ранней книге «светски-социалистической» повесткой, которая отчуждала ключевые сегменты электората, отдавшего за него голоса в 2008 году.
Но не просто Обама и левые политики оттолкнули американцев, дело заключалось в самой политической деятельности. Левые и аппарат Демократической партии, который является «транспортным средством», решили, что демократическое большинство должно быть построено на основе чернокожих, латиноамериканцев, женщин с высшим образованием, политиков, помешанных на вопросах сексуальной идентичности, и молодых либеральных избирателей, не учитывая остальную часть широкой коалиции, построенной Обамой в 2008 году.
Этот вывод кажется весьма правильным, все это было точно предсказано двумя либеральными писателями в книге 2002 года «Новое демократическое большинство». Авторы утверждали, что демографические тенденции гарантируют доминирование Демократической партии, поскольку со временем страна становится все менее белой. Выборы президента-афроамериканца коалицией молодых либералов и меньшинств, похоже, подтвердили этот тезис.
Но, как писал Нети Кон в New York Times в декабре 2016 года, «ядро коалиции Обамы» не было массовым избирательным блоком меньшинства. Это был «союз между чернокожими избирателями и северным белым электоратом». В частности, Кон указал на мало– и среднеобразованных белых избирателей из рабочего класса на Среднем Западе.
Левые проигнорировали этот факт и продолжили стратегию, явно ориентированную на политику идентичности.
Вместо того чтобы идти по пути объединения, который вызвал бы всеобъемлющую поддержку на основе взаимного личного интереса и общих ценностей, левые оставались одержимыми расовыми и гендерными проблемами. Демократы поставили вопросы Black Lives Matter[51]51
Black Lives Matter – интернациональное движение активистов, выступающих против насилия в отношении чернокожего населения, занимается организацией акций протестов, связанных с расовой дискриминацией в правовой системе США. Рядовые активисты этого движения, как правило, пропагандируют нацизм чернокожих.
[Закрыть], однополых браков и трансгендера в центр национальных проблем, а тех, кто с ними не был согласен, объявили человеконенавистниками.
Сосредоточив риторику на явных идентификационных призывах, левые забыли о фактической идее, которую Обама использовал для создания своей выигрышной коалиции.
Правда заключается в том, что в 2008 году, будучи кандидатом, Обама проявлял крайнюю осторожность во избежание явного проявления ориентации на политику идентичности. Его подход к вопросам расы обычно основывался на декларации универсальных американских ценностей и попытках избежать делимости.
Та-Нехиси Коутс[52]52
Та-Нехиси Коутс – американский писатель, журналист, автор комиксов, педагог, национальный корреспондент журнала The Atlantic.
[Закрыть] – крайне левый темнокожий активист и писатель. В январе 2017 года он написал статью, в которой размышлял, что значит для черного иметь афроамериканского президента. Подозреваю, что я не очень согласен с Коутсом, но его замечания относительно подхода Обамы к вопросам, связанным с расой, весьма разумны и не лишены проницательности.
В этой статье Коутс называет Обаму «самым подвижным междоузлием и штурманом цветной линии, которую когда-либо видел. У него была способность выражать глубокую и искреннюю связь с сердцами чернокожих людей, никогда не сомневаясь в сердцах белых». Для своей статьи Коутс получил возможность взять интервью у бывшего президента Обамы. Обсуждая свою раннюю работу по организации сообщества в Чикаго и ее влиянии как на политика, Обама сказал Коутсу:
«Когда я начал делать эту работу, моя история слилась с более крупной историей. Передо мной возник вопрос: каким образом сплотить столь разные напряженные сообщества – Кению, Гавайи, Канзас, белых, черных, азиатов. Как они могут подойти друг к другу? И только через действия, через работу я внезапно увидел себя частью более крупного процесса борьбы за справедливость, особенно для сообщества Юга [афроамериканского сообщества], людей с низким уровнем дохода. Эти идеи справедливости, равенства и сочувствия, которым меня учила мама, оказались универсальными для всех. Тем самым я обрел способность воспринимать себя не как отдельную часть каждого конкретного сообщества, а одновременно связанным с каждым из них. И я могу вписаться в борьбу афроамериканцев за свободу и справедливость в контексте всеобщего стремления к свободе и справедливости».
Стоит также отметить, что самым значительным препятствием, с которым Обама столкнулся на выборах 2008 года, стал ряд заявлений его пастора, извергающего антиамериканскую риторику. Обама ответил речью, произнесенной в лучших традициях универсализма[53]53
Универсализм – этическое миросозерцание, противоположное индивидуализму; форма мышления, рассматривающая универсум как целое.
[Закрыть] и проамериканских ценностей, убеждающих электорат в том, что он не разделяет раскольнические взгляды своего пастора.
Сравните этот универсалистский, проамерикански-ценностный подход с антагонистической риторикой, которую слышите от лидеров Демократической партии и левых сегодня.
В июле 2016 года самый высокопоставленный демократ в Палате представителей, лидер меньшинства Нэнси Пелоси утверждала, что «малообразованные белые мужчины»[54]54
В контексте этого заявления Нэнси Пелоси имелось в виду «малообразованные белые мужчины, такие как Дональд Трамп».
[Закрыть] голосуют за республиканцев «из-за их взглядов на оружие, однополые браки и право на аборты».
Демократический конгрессмен, представляющий Фергюсон, штат Миссури, повесил у себя в кабинете в Капитолии картину, изображающую полицейских в виде свиней[55]55
Намек на гибель 18-летнего чернокожего Майкла Брауна, застреленного полицейскими в августе 2014 г., вызвавшую волну крупных акций протеста по всей стране.
[Закрыть].
Выступая перед афроамериканской аудиторией, вице-президент Джо Байден заявил, что республиканцы хотят «вернуть вам цепи».
Даже сам Обама, вступив в должность, начал отклоняться от собственного первоначального универсалистского подхода на выборах 2008 года в сторону явной либеральной идентичности.
Он начал оценивать широко освещаемые вопросы, касающиеся действий правоохранительных органов, совершенно неуместным образом. Например, в первые дни своего президентства Обама заметил, что полиция действовала «глупо» в случае с афроамериканским профессором Гарварда, арестованным за то, что тот взломал дверь в собственный дом, когда она оказалась перекошенной. Обама автоматически предположил, что офицер был расово мотивирован. Он совершил огромную ошибку, увеличив расовую риторику по случаю инцидента с Трейвоном Мартином[56]56
Трейвон Мартин – чернокожий 17-летний подросток, был смертельно ранен в Сэнфорде, штат Флорида, в феврале 2012 г. в ходе ссоры с белым американским патрульным-волонтером Джорджем Циммерманом.
[Закрыть] во Флориде, сказав: «Если бы у меня был сын, он был бы похож на Трейвона».
Демократы и администрация Обамы приняли решение поставить проблемы геев, лесбиянок и транссексуалов в ряд центральных вопросов Демократической партии. За последние несколько десятилетий общественное мнение об однополых браках радикально изменилось, и можно утверждать, что их признание имело для демократов определенный смысл. Идентичность либерализма требует полного спектра освещения проблем различных сообществ независимо от того, какой нише уделяется внимание.
Питер Тиль, гей-республиканец, высказался на этот счет, подводя итоги на Республиканском съезде:
«Я не претендую на согласие с каждым пунктом платформы нашей партии. Но поддельные культурные войны только отвлекают нас от экономического спада. Когда я был ребенком, все великие дебаты были направлены на то, как победить Советский Союз. И мы победили. Теперь нам говорят, что великие споры касаются того, кто какую ванную комнату может использовать. Это отвлечение от наших реальных проблем. Кому это нужно?»
Фокусирование левых на политике идентичности служит лишь тому, чтобы отвернуть работающих американцев, живущих от зарплаты до зарплаты, от насущных проблем и постановки вопроса, когда же эти проблемы начнут решаться. Такое положение дел частично помогло Трампу прорваться сквозь традиционную «синюю стену» «ржавого пояса»[57]57
«Ржавый пояс» – условное название промышленного региона, расположенного на Северо-Востоке и Среднем Западе США. Включает в себя Иллинойс, Индиану, Огайо, Мичиган, Нью-Йорк, Нью-Джерси, Пенсильванию, Мэриленд и Западную Виргинию.
[Закрыть] во время выборов.
И, наконец, что наиболее деструктивно, демократы сознательно приняли стратегию делегитимизации интересов американцев, отвергших Obamacare и другие законодательные акты администрации Обамы, оценив это как проявление расизма против афроамериканского президента.
На слушании сенатского Комитета по торговле в мае 2014 года, будучи в то время его председателем, сенатор-демократ из Западной Виргинии Джей Рокфеллер сделал следующее коварное заявление:
«Очень важно взглянуть на то, что здесь происходит. Я смогу раскопать некоторые электронные письма, касающиеся Закона о доступной медицинской помощи. Эта переписка выглядит не очень хорошо, особенно если исходит от людей, которые решили этот закон саботировать. Возможно, им не нравится президент или, может быть, он не того цвета. Что-то в этом роде. Я много видел и знаю, что все это правда. Но это не то, о чем следует говорить публично. Но я говорю публично, потому что это все верно».
Ему почти вторил представитель демократов Стив Коэн из Теннесси, сказав Бриджит Джонсон в PJ Media в июне 2015 года, что «…нам нужно, чтобы люди забыли о том, что они против Закона о доступной помощи. Огромная причина, по которой они против, заключается в том, что президент Обама – афроамериканец и помогает многим людям, которые имеют более низкий доход».
Обратите внимание, это все тот же Коэн, который в интервью Politico в январе 2011 года сравнил республиканцев с нацистами за противодействие Obamacare в Палате представителей:
«Заявляя, что Obamacare представляет собой государственное поглощение здравоохранения, они лгут, как Геббельс, – сослался Коэн на главного фашистского пропагандиста. – Вы уже говорили об этом достаточно, но снова и снова повторяете ложь, и в конце концов люди этому верят. Это клевета, замешанная на крови».
В результатате подобная одержимость либеральной идентичностью привела к росту разногласий. Надежда на лучшую и более унифицированную Америку как бренд Обамы образца 2008 года ушла в какофонию расового и гендерного раскола, а также антагонизма, основанного на сексуальной ориентации.
Как написала New York Times в статье 2015 года «Год одержимости идентичностью», «у нас действительно никогда не было белого президента до тех пор, пока им не стал черный».
ИНТЕРСЕКЦИОНАЛЬНОСТЬ: ДЕФЕКТНАЯ ТЕОРИЯ ЗА СПИНОЙ ЛЕВОЙ ЛИБЕРАЛЬНОЙ ИДЕНТИЧНОСТИНеверная теория, лежащая в основе попытки левых создать коалицию, и их либеральная идентичность пересекаются.
Если вы когда-либо слышали термин «привилегия белых» или вам кто-нибудь сказал «проверьте свою привилегию», то будьте уверены – идея приходит именно оттуда.
Интерсекциональность как таковая была разработана в виде концепции в 1989 году Кимберли Креншоу[58]58
Кимберли Креншоу Уильямс – адвокат по гражданским правам, ведущая ученая США по вопросам критической расовой теории, штатный профессор в Школах права Калифорнийского и Колумбийского университетов, в которых специализируется в расовой и гендерной проблематике.
[Закрыть], профессором права, которая пыталась объяснить, почему интересы чернокожих женщин были исключены из традиционных феминистских проблем. «Интерсекциональность… была моей попыткой заставить феминизм, антирасистскую активность и антидискриминационный Закон заработать, как я полагала, должным образом, путем выделения многочисленных способов, с помощью которых проблемы расового и гендерного угнетения было бы легче обсуждать и понимать», – писала она в 2015 году в пояснительной статье к своей работе.
Термин «интерсекциональность»[59]59
Интерсекциональность (или теория пересечений) – это исследование пересечения различных форм или систем угнетения, доминирования или дискриминации. Теория исходит из того, что различные биологические, социальные и культурные категории (гендер, раса, класс, состояние здоровья, сексуальная ориентация, каста и др. идентичности) взаимодействуют друг с другом на множестве уровней, и исследует эти взаимодействия.
[Закрыть], сформулированный от имени чернокожих женщин, выявил многие ранее невидимые составляющие в различных группах, которые определяют тех, кто в них входит. Зачастую эти составляющие не представлялось возможным выразить репрезентативно. Понятие интерсекциональности дало возможность правозащитникам определять некоторые обстоятельства и бороться за их принятие во внимание при рассмотрении правовых вопросов.
Теоретически интерсекциональность создает коалиции, заставляя разные микрогруппы признать, что их проблемы имеют общие пересекающиеся причины. Но на практике она порождает разделение и непонимание внутри коалиции, которую сама пытается выстроить.
Вместо того чтобы нивелировать предполагаемую расовую и гендерную иерархию власти, интерсекциональность ее инвертирует, выталкивая при этом, предположительно, наименее привилегированных наверх. Результатом этого процесса становится самоуничижительная культура издевательств и «проверка привилегий». Каждая микрогруппа пытается разобраться в рейтинге других с точки зрения степени угнетенности, поскольку проблемы наиболее угнетенных в занимаемой нише получают наибольшее внимание. Интерсекциональный подход заменяет призыв признать общую человечность и обеспечение равноправия необходимостью разделения на более мелкие микрогруппы.
Публикация в New York Times в январе 2017 года отлично отразила ядовитое действие интерсекциональности на практике.
Действие происходило на неделе, предшествующей инаугурации президента, и левые уже мобилизовали силы на организацию протестных демонстраций, которые планировалось провести на следующий день после инаугурации в Вашингтоне и других крупных городах страны.
Дженнифер Уиллис, белая женщина из Южной Каролины, планировала принять участие в одной из таких демонстраций вместе со своими дочерями. Но затем она прочитала сообщение в Facebook, написанное женщиной-волонтером, из которого следовало, что голоса белых не нужны.
По словам New York Times, эта волонтер, чернокожая активистка из Бруклина, советовала «белым союзникам» «слушать больше, а говорить меньше». Она зашла так далеко, что предлагала всем, кто не проявлял активной позиции до выборов, вообще не появляться на демонстрации: «Вы не можете присоединиться, поскольку теперь вы тоже напуганы. Мне страшно, что я появилась на свет».
В таком удрученном состоянии миссис Уиллис решила не принимать участия в демонстрации. «Это был женский марш, – сказала она New York Times, – и мы должны быть равны и в оплате труда, и в браке, и в воспитании детей. Почему же сейчас оказалось, что «белые женщины не поймут темнокожих сестер»?
Если вы полагаете, что отношение, проявленное организаторами этого протестного марша, является отклонением от нормы, взгляните на заголовки из популярных статей, размещенных на либеральных сайтах за последние несколько лет:
«Надеемся, террорист с Бостонского марафона – белый американец»;
«Белые парни убивают нас: гнусные трусы – неизлечимая болезнь нации»;
«Да! Разнообразие в том, чтобы избавиться от белых людей (и это здорово)»;
«Белые мужчины должны быть остановлены: от этого зависит будущее человечества»;
«Чума взбешенных белых людей: расизм и культура пистолета, замешанные на мужском яде, отравляют Америку»;
«Двадцать девять вещей, уничтоженных белыми».
В рамках этого менталитета легко понять, почему так много демократов отреагировало на любую оппозицию той самой «светски-социалистической» повестки Обамы обвинениями в расизме. Если призма, через которую вы видите мир, определяется расой, полом и сексуальной ориентацией, все должно быть мотивировано либо признанием, либо враждебностью к тем или иным аспектам идентичности.
И снова, оглянувшись на несколько десятилетий назад, мы видим принципиально иной подход, отличающийся от взглядов лидеров гражданских прав того времени. Например, доктор Кинг фактически предупреждал об опасности рассмотрения любой проблемы через расовую призму. В своей последней книге «Куда мы двинемся дальше: хаос или сообщество?» Кинг особенно отмечал важность преодоления бедности как универсальной проблемы, затрагивающей всех, а не только черное сообщество:
«При обращении к вопросу нищеты на национальном уровне выделяется один факт: в Соединенных Штатах в два раза больше белой бедноты, чем темнокожей. Поэтому я не останавливаюсь на этом аспекте, базирующемся на расовой дискриминации, а буду обсуждать бедность вообще как проблему, затрагивающую и белых, и черных в одинаковой мере».
Посмотрим, какие еще вопросы оживили левые во время президентства Обамы. Летом 2016 года на либеральном веб-сайте Vox была размещена вполне предсказуемая статья под названием «Самодовольный стиль американского либерализма». В ней автор указывает, что левым удалось организовать массовые бойкоты штатов, продвигавших законопроекты, направленные против сексуальных меньшинств, и даже привлекали юристов, пытающихся запугать лидеров штатов, чтобы те отступили. Между тем отказ некоторых штатов от расширения программы Medicade, работающей под Obamacare, едва ли привлек внимание подобных «активистов».
Левые выплеснули огромную долю энергии в протесты, иногда весьма результативные, связанные с расстрелами чернокожих полицейскими и другими лицами. Некоторые из этих расстрелов были признаны необоснованными, и преступники в конечном итоге судимы и признаны виновными. Однако другие случаи оказались гораздо сложнее, чем изначально предполагалось в СМИ. Но это не имело значения для левых и сформировавшейся группы идентичности Black Lives Matter.
Стоит также отметить, что интерсекциональность стала приобретать популярность у левых примерно в то время, когда стало ясно, что программы «Великого общества» Линдона Джонсона[60]60
Великое общество – набор внутренних программ, предлагавшихся или запущенных в США в 1964 – 1965 годах по инициативе президента Линдона Б. Джонсона в целях построения «Великого общества», в котором не будет бедности. Двумя важнейшими целями «Великого общества» являлись проведение социальных реформ с целью искоренения бедности и расовой сегрегации.
[Закрыть], направленные на устранение бедности и расовой несправедливости, потерпели неудачу.
Поскольку законодательные барьеры, ограничивающие права афроамериканцев и женщин, были устранены десятилетиями ранее, постоянно существующее неравенство требовало, чтобы левые разработали новые теории, объяснявшие причины отсутствия успеха в этих направлениях.
Они начали сосредотачиваться на невидимых препятствиях, назвав их институциональными барьерами и бессознательными предубеждениями, засевшими в структуре общества и дискриминирующими группы меньшинств.
Для левых это было проще, чем согласиться с тем, что крупные правительственные либеральные программы, которые они так лелеют, не позволяют обеспечить ни обещанного должного образования, ни перспектив трудоустройства.
«ТРАМПИРОВАНИЕ» ИДЕНТИЧНОСТИ ЛИБЕРАЛИЗМАПроблемы с идентичностью либерализма демократов быстро проявились во время президентства Обамы. Демократы начали резко терять белых рабочих избирателей, которые чувствовали себя исключенными из политики идентичности и хотели, чтобы их экономические проблемы были удовлетворены и заслуживали должного внимания.
Демократы потеряли Палату представителей и большинство губернаторов в 2010 году из-за Obamacare и неспособности администрации адекватно рассмотреть экономический спад. Во время выборов в Конгресс доля белых американцев без высшего образования, проголосовавших за республиканцев, увеличилась с 54 % в 2008 году до 62 % в 2010-м. Лозунг лидера меньшинств в Палате представителей Джона Бонера «Где рабочие места?» оказался тогда очень сильным.
Кроме того, демократы утратили большинство в Конгрессе, поскольку меньшинства группируются в небольшом количестве избирательных округов. Это делает идентичность либерализма особенно неэффективной при создании явки, необходимой для успеха в Палате представителей на промежуточных выборах.
Переизбрание Обамы в 2012 году стало предпосылкой к тому, что демократы проигнорировали ослабление поддержки со стороны белых рабочих. Самому же Обаме удалось использовать историю Митта Ромни, касающуюся реструктуризации Bain Capital, как негативный пример его работы в роли владельца этой компании[61]61
В рекламных роликах Обамы, запущенных в ключевых штатах, говорилось о том, как некоторые инвестиции в компанию Ромни Bain Capital потерпели крах, тысячи сотрудников приобретенных компаний потеряли работу, в то время как сама Bain Capital получала огромные прибыли.
[Закрыть]. Кроме того, Обама заявил, что продолжающаяся экономическая слабость страны была виной президента Буша-младшего, а Митт Ромни собирается вернуть США к политике Буша.
Хотя мастерство Обамы проводить предвыборную агитацию и дало демократам временную отсрочку, они не смогли достичь заметного прогресса в Палате представителей, несмотря на уверенную победу Обамы над Ромни.
На выборах 2014 года слабость идентичности либерализма стала очевидной. Республиканцы переиграли демократов на девять мест в Сенате, на тринадцать в Палате представителей и на двух губернаторов (включая традиционно сильно демократический Мэриленд). В среде демократических лидеров следовало бы осознать, что политика либеральной идентичности не сумела собрать воедино доминирующую коалицию, и забить по этому поводу в набат.
Однако партия не могла оторваться от своей одержимости либерализацией идентичности. Кампания Хиллари Клинтон в 2016 году разительно отличалась от кампании Барака Обамы в 2008 году. Образно говоря, Клинтон была истинным «шведским столом» этой порочной политики.
Во-первых, она явно позиционировала себя как первую женщину-президента, о чем говорит один из лозунгов ее кампании «Я с ней!». Во-вторых, штаб Клинтон обвинил ее основного партийного конкурента Берни Сандерса[62]62
Бернард (Берни) Сандерс – американский политик-демократ, член Палаты представителей (1991 – 2007), сенатор от штата Вермонт (2007 – н. в.).
[Закрыть] в сексизме, а его сторонников назвал «Мальчиками сексистского братства Берни». Но это был всего лишь разминочный раунд перед всеобщими выборами, когда ее кампания и основные СМИ потратили огромные силы, чтобы записать Трампа в число сексуальных женоненавистников.
Как написала газета Huffington Post, Клинтон во время первых президентских дебатов с Трампом пошла сразу в двух направлениях. Во-первых, она позиционировала себя как первую женщину-президента, а во-вторых, Клинтон стала первой в американской истории, кто позволил себе назвать оппонента во время дебатов расистом, сказав, что он «…имеет долгую историю участия в расистском движении». Ссылаясь на профессора Университета Вирджинии, либеральный вебсайт Huffington Post сообщил: «Слово «расист» никогда еще не использовалось в телевизионных президентских дебатах».
Однако Клинтон не была «удовлетворена малым». Она продолжала обвинять американцев в утаивании «неявного уклона» по отношению к другим группам и предлагала полиции пройти переподготовку в рамках борьбы с их бессознательным расизмом. Заявления подобного рода давали сторонникам Трампа лишний раз понять, что «корзина комментариев» Клинтон требует более обоснованной аргументации, и на протяжении всей ее кампании наблюдались предупреждающие признаки, что такой подход не приносит ничего, кроме вреда.
Собирая огромные толпы митингующих, Трамп явно отказывался от либеральной идентичности и, словно лазер, сосредоточивался на экономических проблемах рабочего класса, которые игнорировали Клинтон и демократы.
В то время как большинство опросов показывали лидерство Клинтон, более глубокое погружение в цифры высвечивало ее слабости. После проведения Демократического съезда редактор Atlantic Рональд Браунштейн предупредил, что идеологические лозунги партии отталкивают большее число людей, чем привлекают. «Снижение зависимости от белого рабочего класса с 1990-х годов освободило демократов от продолжения более либеральной культурной повестки, – писал он. – Но любой, кто будет наблюдать первые заседания съезда, сможет легко увидеть, что партия своим приоритетом рассматривает социальную интеграцию, а не экономические возможности».
«Одна из проблем демократов заключается в ведении разговоров об общественном разнообразии и гендерных вопросах под таким углом, что люди, будучи такими, какие они есть, чувствуют себя не защищенными от обвинений в предвзятости и фанатизме», – добавил опросчик общественного мнения от демократов Марджи Омеро.
Ко всему прочему, профсоюзные лидеры, поддерживающие Клинтон, не раз стремились предупредить, что ее кампания не обращает внимания на рабочих, но эти предупреждения также игнорировались.
Конечно, результаты выборов вызвали шок у демократов, хотя в ретроспективе они полностью соответствовали тенденциям праймериз. Трамп продолжал использовать преимущества республиканцев среди избирателей, в число которых входил средний класс и белые без высшего образования. Между тем сила идентичности либерализма как инструмента увеличения явки среди меньшинств оказалась миражом. Показатели явки среди афроамериканцев в 2012 году значительно снизились по сравнению с 2008 годом, и Трамп фактически увеличил свою долю голосов за счет темнокожих и латиноамериканцев, проголосовавших за Митта Ромни. Оказалось, что идентичность либерализма отталкивает даже социальные меньшинства, более озабоченные экономическими проблемами, нежели борьбой за социальную справедливость.
Кроме того, Дональд Трамп также строил свою кампанию на политике идентичности, но несколько иного рода – он выделял американскую нацию. Его патриотический лозунг снова сделать Америку великой подавил призывы к расе, полу и сексуальной ориентации. Универсальный призыв, основанный на ряде более широких вопросов и общей культуре, «трампировал» идентичность либерализма.
Внимание! Это не конец книги.
Если начало книги вам понравилось, то полную версию можно приобрести у нашего партнёра - распространителя легального контента. Поддержите автора!Правообладателям!
Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.Читателям!
Оплатили, но не знаете что делать дальше?