Текст книги "Нет чужих бед"

Изоэ прежде никогда не бывал в нижних городах. Добираться пришлось довольно долго. Сперва пешком, по лестницам, потом подъемником и снова пешком. Юноша шел и удивлялся: недавно, когда он бежал вверх, дорога показалась короткой. Всего-то два-три яруса, так он запомнил. А теперь смущенно отмечал: да здесь все тридцать! Страшная сила – Становление! Подчиняет рассудок целиком. Усыпляет его и замещает одним-единственным неосознанным стремлением: жаждой полета.

– Ты взлетел? – с интересом уточнил наставник, подзывая ученика.

– Да. Потом меня поймала метель и сломала крылья, – сказал Изоэ. – Но Рыся, то есть Алесия, утверждает, что я снова смогу летать.

– Мы старались, – согласилась девушка. – Но форма и цвет… Понимаете, было два обломка и один обрывок. Мокрые, в снегу и крови… Я очень спешила и делала то, что мне казалось верным. В моем мире живут такие существа, зовутся они стрекозами. Крылья у них полупрозрачные, узкие и длинные. Парные – верхние и нижние. Но ведь изначально было иначе. Я поняла это, как только рассмотрела своды вашего тоннеля у выхода и лифт, то есть подъемник.

– Длинные? – Ресницы верхних век наставника задумчиво качнулись вниз. – Занятно. И уложены в валики, весьма компактно. Так он сможет жить внизу, в пещерах, после Становления. Удивительная идея. Как мы сами не догадались попробовать их перекроить? Впрочем, вряд ли удалось бы. Ваши возможности весьма необычны, юная старейшина. Как и возраст в сочетании с характером.

Алесия виновато вздохнула – уж какая есть. В коридорах ей было тесно. Макушка то и дело упиралась в потолок. В дверях приходилось пригибаться. Волосы пару раз цеплялись за небрежно обработанные выступы стен. Но, несмотря на мелкие проблемы, до отсека старейшин удалось добраться без особых неприятностей.

Их впустили в город, открыв люк по первому стуку. Не потребовали разъяснений и не задержали. У самого верхнего люка старейшина Итао несколько минут разговаривал по внутренней связи с главой города Жан'э. И, пока он вел своих спутников, спускался на пять ярусов вниз и петлял по коридорам, встречающие собрались в отсеке.

– Теперь мы тебя не отпустим наверх, – с самым решительным видом заверил седой рослый глава города Жан'э, обнимая Итао и усаживая в кресло. – Что за каприз! «Мой город, мой долг…» А остальные? Ученика он отослал летать, видите ли. Не уследил и наказал себя. Нет уж, изволь работать на благо сообщества городов. Молод ты еще, чтобы мерзнуть там, не передав всего опыта людям.

– Учитель Вазэо…

Смотреть на смущенного наставника было странно. Изоэ привык видеть ею, мудрого и опытного, уверенным в себе, с гордой посадкой головы. Но, оказывается, каждому есть перед кем склониться, признавая свою ошибку.

Глава города Жан'э лично рассадил всех и с интересом стал изучать гостью, пока Итао излагал известное ему, а затем Изоэ рассказывал о своих приключениях. Наконец пришла очередь Рыси объяснять про эльфов, мир Ами и прочее. Из висевшего на шее кулона рыжая эфрити достала похожий на светлячка шарик и положила на стол. Над столешницей немедленно повисла объемная карта. «Звездное небо», – узнал Изоэ картинку из учебника.

– Вы видите его так, – предположила девушка. – То есть наш мир, вот он, едва заметен с самого северного лепестка-материка в период условной зимы.

– Созвездие Эдзэ, звезда, схожая с нашим солнцем, когда оно было живо. Седьмая тычинка в соцветии, – улыбнулся Вазэо. – Довольно далеко. Но глупо не верить в то, на что мы надеялись. Наша звезда умирает, – пояснил он с болью в голосе. – Мы понимали с самого начала, что вряд ли стоит ждать посещения. Но иных возможностей возродить наши цветы все равно не было.

– Вы с легкостью восприняли мои слова, – удивилась Рыся. – И небо знаете прекрасно. Но у вас нет больших кораблей там, наверху.

– Это давняя история и большая боль, – вздохнул Итаэ. – Мы расскажем.

– Не теперь и не мне, – запротестовала Рыся. – Папа строго приказал: не лезть с расспросами. Сначала насущные дела. Меня отправили сюда только потому, что я знаю ваш язык. Когда я лечила Изоэ, наворотила глупостей, совместив наши сознания. Это неэтично, но полезно для понимания характера болезни.

– А что в вашем представлении насущное? – настороженно уточнил Вазэо.

– То, что города замерзают, – решительно ответила Рыся. – Я знаю о беде давно, уже пять наших дней. С того момента, как окончательно пришла в себя и стала читать память Изоэ. Они не должны погибнуть! Недра вашего мира, Дзоэ'та, еще весьма горячи. Уж это я способна оценить. Все же я не посторонняя глубинному огню, хотя ближе и роднее не этому пламени, а солнцу.

Изоэ попросил гостью помолчать и сбивчиво изложил сведения из обрывков ее памяти, постепенно складывающиеся в его сознании в довольно полную и внятную картину. Он говорил о науке и магии чужого мира под названием Саймиль, странным образом уживающихся и не противоречащих друг другу. О людях, эльфах и гномах, населяющих мир. Об эфритах – совершенно особых существах, действительно способных ощущать огненную природу мира.

Магия привела старейшин в полный восторг. Черепаха Ами – живой корабль, несущий в себе целый мир, показалась им совершено необычной и достойной восхищения идеей. А вот возможность продлить жизнь городов, восстановив отопление на фоне всех новых и малопонятных чудес, – это действительно насущная и важная необходимость.

– Мы сами в отчаянии, – кивнул Вазэо, дослушав до конца. – Города должны были жить еще очень долго! Но последние пятьдесят циклов стали для нас настоящей чередой потерь. Мы бессильны понять происходящее, недра – не наша стихия. Пытаемся выживать здесь, но имеющиеся знания – неполные, а опыт ничтожен.

– Я попрошу спуститься к нам папу и его друга. Они разбираются в горном деле, – предложила Рыся. – Пусть посмотрят. А потом, может быть, старейшины городов и инженеры навестят нашу Ами, чтобы пообщаться с капитаном и королевой. Подумайте сами, кто еще может быть полезен для первой встречи. Я настаиваю на одном: Изоэ мой гость. Пока не долечит крылья, не отпущу его из своего дома. Зато охотно заберу к нам вместе с сестрой и папой.

Глава Жан'э благосклонно кивнул, признавая право юноши гостить у чужих. Связался с дежурным по городу и распорядился отослать наверх проводника для родичей Алесии. И стал неторопливо собирать предметы, важные для предстоящей беседы с королевой. Мобильное устройство просмотра данных, карты планеты, схемы городов. Тем временем Рыся, которая уже успела представиться и уговорить всех звать ее этим коротким именем, рассказывала про Саймиль, полет и Ами. Про леса, так мало похожие на цветочные заросли древнего и очень теплого мира Дзоэ'та.

Треть доли (почти час по времяисчислению Ами) ее слушали, давая глазам удивительную возможность насладиться картинами живого зеленого мира, объемными и яркими, всплывающими из тумана над столом. Потом в коридоре послышались низкие раскаты незнакомой речи. Слова чужие, энергичные и явно весьма грубые. Рыся фыркнула, прислушиваясь. Затем торопливо схватила шар и, погасив картины, убрала в кулон на шее.

– Им совсем тесно, – пояснила девушка. – Особенно моему брату Ррыну. Двоюродному, его мама – сестра моего папы. Ррын очень, очень большой. Широкий и высокий. Я бы с удовольствием посмотрела в щелочку двери, как он ползет по коридору. Но, боюсь, он в таком состоянии, что лучше не расстраивать его еще сильнее.

Вазэо понятливо кивнул и стал освобождать от мебели место у двери. Голоса приближались медленно, но их громкость уже впечатляла. Старейшины слушали с растущим беспокойством. Изоэ заподозрил, что многие опасаются, как бы чужак не застрял в коридоре и не применил свою опасную загадочную магию.

Когда дверь распахнулась и косматое рыжее чудовище поползло в отсек, рыча и встряхиваясь, юноша и сам слегка испугался. Сине-серые глаза чужака метали молнии и опасно блестели гневом. Но гость оказался терпелив. Он изгибался и протискивался, постепенно преодолевая удручающе тесный проем. Наконец с облегчением вздохнул, уселся на пол и энергично прочесал пальцами длинные густые волосы, покрытые пылью. Изоэ стало интересно: где в городе можно так испачкаться? Впрочем, вопрос запоздалый, теперь там можно не убираться.

Следом за рыжим чудовищем в комнату куда более ловко проскользнул второй гость, тоже крупный, но не такой плотный. Его Изоэ уже видел на корабле. Волосы удивительно напоминали обычный для и'наэ пух, были короткие и светлые, как у старейшины. А глаза оказались синими, как древнее небо Дзоэ'та. И оттого в их теплую внимательную глубину хотелось глядеть неотрывно.

– Я Рахта, отец Алесии. Мы приняли вторую группу ваших людей, – сказал синеглазый, и Рыся быстро повторила его слова на языке и'наэ. – Это было гораздо проще, чем добраться сюда. Но мы шли не зря. Полагаю, мы уже поняли причину проблем с отоплением городов.

– Нечего было лезть в недра, не разобравшись, – раздраженно буркнул Ррын, покосившись на свою сестру. Изоэ понял намек и стал переводить, взяв на себя разъяснение слов этого гостя. – Эх, придется гномов будить! Кто ж ставит отопители в последовательную цепь? Да еще додумались отключать их каждую ночь! В Гхроссе, стране подгорных гномов, тысячи лет грелись от глубинного горна. До сих пор система исправна! В бытовом смысле горн – это разные виды тепла, удобно приспособленные к работе, если по-простому, без подробностей. У нас имеется целая отопительная наука! Досталось вам, бедолагам, без магии знахарской, без оборудования и навыка. Ну хотя бы запараллелили контуры, предусмотрев возможность ремонтов! Опять же шлак и отложения… Два канала из четырех главных в верхней части забиты полностью. Полагаю, сейчас у вас в нижних городах нестерпимая жара, а верхние вымерзают, хотя исходно климат создавался равномерно теплым.

Рыжий раздраженно рявкнул что-то непонятное, махнул рукой, тотчас ушиб локоть и скривился от боли. Повисшая в воздухе по его воле картинка подернулась рябью и смазалась. Рыся прошептала пару слов, подправляя изображение. Ррын благодарно кивнул. Повторил жест, на этот раз куда более экономно и бережно, лишь шевельнув ладонями. Старейшины вгляделись, с удивлением опознавая достаточно точную модель отопления городов. Четыре автономных сдвоенных контура, оплетающих ярусы. Центральные каналы и боковые ветвления. Рыжий показывал своим толстым коротким пальцем на узлы-насосы. Сердито пояснял, как, по его мнению, погибали верхние города. И щурился, присматриваясь: понят ли?

– Приходится признать вашу правоту, столь плачевную для нас, – кивнул Вазэо. – Переделать систему едва ли возможно.

– Да, проще заново, – честно кивнул Ррын. – Гномы живо базовый уровень отстроят для всех вас, особенно если мы с Рахтой найдем и укажем хорошую крупную подземную полость для работы. Вам еще так понравится, потом наверх вылезать не захотите, – улыбнулся Ррын. – Цветочки свои тут посадите, которые на всех картинках по стенам. А то, вы уж простите, помял я их маленько. Картинки то есть. Ну, пока то да се, разберемся, как дальше быть.

– Мы ведь не знаем, можно ли восстановить солнце, – пояснил Рахта. – Даже я не могу сказать, хотя чувствую светило как часть себя. Увы, оно фактически умерло. Энергия есть, что вдвойне странно. Она словно запасена в неких накопителях. Если сравнивать солнце с человеком, получается, что из вашего выкачали кровь, магию и жизненную силу. И оставили все указанное на хранение в емкостях.

– О природе нашей беды мы знаем немало, – кивнул Вазэо. – И теперь я отчетливо понимаю, что следует брать с собой для визита к королеве и о чем пойдет разговор. Я предложил бы вам воспользоваться нашим гостеприимством, чтобы лучше подготовиться к встрече, но, полагаю, оно окажется мучительно тесным…

Ррын согласно и решительно кивнул. С надеждой глянул вверх, на близкий потолок отсека. Провести здесь сутки? Не вставая и не перемещаясь по коридорам? Эльф порылся в карманах, задевая локтями мебель и смущенно пожимая плечами. Достал ленточку, показал старейшине и объяснил, что это древнее, но безотказное средство перемещения. Достаточно настроить на точку выхода и развязать узел. Окажешься там, куда стремился. Максимальное число переносимых объектов – полдюжины, то есть шесть. В прежнем мире, родственном магии гномов, можно было бы переместить сразу дюжину. Подгорники любят считать на свой манер, а перенос – их магия, знахарская. Вазэо ненадолго задумался и довольно кивнул:

– Прекрасно. Отправляйтесь немедленно, все гости и семья Айа. Я приложу старания, чтобы и'наэ, чье присутствие необходимо для разговора с главами ваших городов или равными им важными лицами, собрались на верхней площадке завтра в полдень. Это удобно?

– Весьма! – обрадовался Ррын. – Мы успеем разбудить гномов. Они вам понравятся. Крыльев у них нет, зато домовитости на всех хватит. И цветы они любят. Вы не представляете, какие растения сейчас украшают подземные города древней страны Гхросс. По сути, гномы там больше не живут – превратили все тридцать пять уровней открытого доступа в ботанический сад. Лучший на всей Саймили! Есть ярусы тропических лесов, зоны степи, высокогорья. С исключительной точностью поддерживается температура, влажность, освещенность. Само собой, налажена смена дня и ночи, сезонность.

– Под землей? – поразился Вазэо. – Не поверю, пока не увижу.

– Пожалуй, могу показать, – отозвался Рахта. – Я планировал и создавал освещение для этого сада. И записи ношу с собой. Отличная была работа, интересная и необычная.

Эфрит снял с руки браслет и положил на стол центральным камнем вверх. Точно так же на той же столешнице недавно устраивала свой шарик его дочь. Некоторое время Рахта шевелил пальцами, перебирая смутные образы. Менялись они столь стремительно, что никто ничего не успевал уловить. Изоэ сразу догадался: это аналог накопителей информации, обычных для народа и'наэ. Только более сложный и компактный.

Наконец Рахта довольно кивнул, и очередное смутное изображение распахнулось четкой объемной картиной. Эфрит улыбнулся:

– Пожалуй, я останусь здесь. И Алесию оставлю. Мы будем рассказывать старейшинам о саде гномов. Так вы проще примете нашу несхожесть.

В дверь бочком, зажмурив все веки от своей безмерной наглости, протиснулась Дали, до сих пор ожидавшая родных в коридоре. Точнее, успевшая сбегать домой и вернуться. Теперь девочка бережно обнимала и прижимала к груди шкатулку с сокровищем семьи.

– Что хотите со мной делайте, но я имею право подарить одно семечко! – выпалила она. Осторожно открыла глаза и добавила чуть спокойнее: – Они ведь спасли Изоэ! И всех наших из города.

Рыся покровительственно обняла маленькую и'наэ за плечи, двигая ее ближе к себе. С любопытством рассмотрела шкатулку и вздохнула – ей еще переводить тут, внизу.

– Я способен быть вашим переводчиком, – поклонился Изоэ отцу своей няни. – Я знаю язык мира Ами.

– И уже поддался капризам негодницы Алесии, – улыбнулся эфрит. – Хорошо. Я не возражаю. Пусть девочки уходят с Ррыном.

– Тогда и я пойду, раз есть такая возможность, – предложил наставник Итао. – Мой город мертв, а мои люди наверху. Я должен быть с ними.

– Упрямый мальчишка, – отметил Вазэо. – Хорошо. Сегодня день, когда исполняются капризы. Иди. Я бы и сам бегом побежал. Синее небо… Увы, пока нельзя. В нашем вертикальном соцветии двенадцать крупных живых городов, да еще и малые боковые поселения… Следует дождаться всех старейшин, представить вас друг другу. Повторить многократно про мир Ами, новые возможности и готовность помогать. А потом я увижу ваше небо. Наконец-то!

Старый и'наэ мечтательно прикрыл нижние веки. Вздохнул и обернулся к Рахте, готовясь слушать о саде гномов на далекой и незнакомой планете с именем Саймиль.

Глава 2
Цветок айа

Рыся осторожно погладила пух на голове маленькой Дали. Золотой и мягкий, удивительный. По мнению эфрити, соединившей сейчас в своем сознании двойную способность видеть красивое (то, что принято считать таковым среди эльфов и в народе и'наэ), сестра спасенного летуна была безупречно и окончательно хороша собой. Прежде всего, потому, что некрасивых детей – если они здоровые, добрые и умные, – не бывает. А еще потому, что огромные глаза Дали, занимающие половину лица, как у любого жителя мира Дзоэ'та, имели переливчато-радужный цвет, эдакую поверхностную пленку, обычную для и'наэ. Это уже удивительно и интересно. Но по-настоящему восхищал фон – лиловая глубина глаз, наполненных живым и веселым огнем. Ни у кого из встреченных взрослых нет подобной красоты! Их взгляд устало-обыкновенный. Серый, почти черный, густо-карий тон проглядывает под радужным поверхностным слоем. А во взоре Дали играет и искрится прелесть позднего заката.

К тому же девочка сложена необычно для и'наэ. Ее руки и ноги чуть длиннее, чем у прочих. Талия восхитительно, просто недостоверно тонка. Красиво. Будь ты хоть эльф, хоть мотылек.

– У вас очаровательная дочь, – сообщила Рыся итог своих наблюдений отцу Изоэ.

Начала она говорить внизу, в тесной комнате подземного города, а завершила фразу, уже стоя на продуваемой ледяным ветром площадке у самого выхода в большой мир. Мужчина гордо кивнул, дрогнул волосками в бровях – принял комплимент. Он владел собой куда лучше, чем его сын. Справился и с удивительным способом транспортировки, и с видом открытого пространства, не выказывая признаков шока или хотя бы яркого изумления. Зато искреннюю гордость за свою Дали прятать не пытался. Весь так и расцвел. Брови шевельнулись, веки пару раз качнулись – внешние, с крупными ресницами. Рыся усвоила из памяти Изоэ: именно они в большинстве случаев используются и'наэ для выражения эмоций. Такое вот легкое полуморгание – признательность и согласие.

– Я ведь так и не представился, – спохватился отец Дали – Зоэл'айа. Про город и прочее уже нет смысла добавлять… А дочь у меня действительно красавица, хоть и мала еще. Ее мама тоже была удивительная. Я уговаривал старейшину разрешить мне уйти наверх вместо жены, не хотел гибели моей Ализы. Но я инженер по первой профессии и врач – по второй. Я нужен и потому должен жить. Так мне сказали.

Мужчина смолк и некоторое время смотрел в снежную круговерть. Наблюдал, как раскрывается навстречу гостям похожий на стебель гибкий коридор. Первой в его недра нырнула Дали, отчаянно кутая в свою куртку драгоценную шкатулку с семенами. Девочка очень боялась погубить их здесь, на пронзительном зимнем ветру. Потом прошла Рыся, странная, непривычная – и очень милая. «С ней отчего-то легко», – отметил про себя Зоэл'айа.

– Я не знаю, что мы вообще можем и что еще придумаем вместе, – серьезно сказала Рыся. – Но я вам обещаю: больше никто не пойдет умирать в зиму.

– В нашем соцветии городов – да, – согласился Зоэл. – Мы с легкостью вам верим. Но в прочих… Когда мир стал умирать, мы разделили его лето и постарались сберечь. Одни хранят цветы. Другие спасают личинки жуков и прочей живности. Третьи берегут мельчайшие организмы. Собрать мир воедино едва ли получится. Но сейчас я говорю о другом. На одном только этом лепестке суши было построено девять крупных соцветий подземных городов. Так же и на прочих. На островах – еще три, для известных нам обитателей океана. Полагаю, у них у всех с отоплением не лучше. А с прочим… Личинки беречь сложнее, чем семена. Боюсь, города гибнут повсеместно.

– Найдем каждое соцветие, – упрямо тряхнула головой Рыся. – Вы не знакомы с гномами, вот и переживаете. Они все наладят и восстановят. Не могу представить себе подземные жилища, которые гномы не смогут починить. Хотя бы временно, до постройки новых. Никто не замерзнет. Я же сказала!

Эфрити сердито прищурилась, рассматривая сизое тусклое солнце. Зрение бессовестно лжет, приукрашивая реальность. Мерцающие угли в камине – давно не костер. Так и это бурое свечение – даже не признак остаточной активности, а именно агония. Жизнь ушла, хотя тепло еще сочится по капле. Темные пятна уродуют блеклый диск. Они – как следы старых ран, гноящихся, гибельных. Воздействие было не особенно велико, но разрушило баланс энергии. Так крошечная ядовитая муха впрыскивает ничтожную толику своей слюны жертве и убивает ее, превосходящую размерами в тысячи раз. Сильную, здоровую, молодую…

Прибывший забрать пассажиров старший сын черепахи Ами, которому гномы дали имя Аррас – «сын солнца», уже скользил в самых верхних слоях атмосферы, поднимаясь стремительно и легко.

Алесия смотрела на растущий впереди горб панциря и думала о том, как много всего изменилось за считанные дни. Годы и даже полные десятилетия царил сонный покой полета, не прерываемого событиями. Да и прежде, сорок лет назад, дома, на Саймили, жизнь выглядела понятной и просчитанной надолго вперед. Даже скучной. Она – дитя эфритов. Единственная из трех рожденных в мире унаследовавшая сполна силу и дар солнечного духа. Двоюродные братья, сыновья папиной сестры, пошли в своего отца. Оба, и Ррын, и Раг, – эльфы. Да, с несколько избыточными магическими возможностями, но далеко не эфриты. Они тянутся не к изначальному солнечному свету, а к его более позднему порождению – жару недр Саймили. Кузнецы, знахари и строители.

Пока не родилась она, Алесия, считалось, что новые эфриты вовсе не могут и не должны приходить в мир. Хватит уже одного чуда – матери Алесии, принцессы Лэйли, которую королева Сэльви-а-Тэи умудрилась вырастить полноценным духом огня. Когда родилась внучка, только Сэльви не удивилась, с первого взгляда распознав ее природу. Лишь чуть нахмурилась в задумчивости – так говорила Рысе ее мама.

– Она изведет нас всех своим характером, – довольно отметила Сэльви, обожавшая сложных и талантливых малышей. – Но это не главное. Хотела бы я понять, что ждет наше Рыжее Солнышко в будущем, когда она повзрослеет? Эфриты не приходят в мир просто так.

Расти оказалось весело и интересно. Алесия с легкостью вышла из первого круга магии. Точнее, выползла. Весь набор несложных заклинаний она научилась применять, едва осознав себя. Второй круг девочка покинула в девять лет. Третий – в двадцать. То есть всегда обучалась в разы быстрее, чем самый талантливый эльф. Предела своих возможностей Алесия не знала. И опасалась его искать, прекратив совершенствование в магии. Ведь ее шалости, и те порой грозят окружающим большими бедами. А разве можно без причины нарушать баланс сил мира? Нет. Эфриты – часть природы. И уже поэтому изначально относятся к окружающему бережно и с любопытством. То есть, увидев мотылька, станут рассматривать, восхищаться новому и радоваться – но уж никак не ломать тонкие крылья и уродовать летуна… В отличие от ледяного ветра Дзоэ'та.

Впервые Алесия осознала, что силы ее не беспредельны, когда похоронила самого дорогого человека. Свою тезку и няню, Алесию. Да, тетя Леся, как звала ее эфрити, жила долго и вполне счастливо. Она попала в число первых людей, испытывавших на себе и дорабатывавших методику продления жизни. Сто пятьдесят семь лет… Очень много для человека, особенно в те времена. И ничтожно мало для эфрита.

Это бессилие вернуть ускользнувшее, возродить прошлое, обратить время вспять Рыся помнила до сих пор. Порой оно возвращалось новой болью. Неодолимой – так казалось много раз. Но потом приходила Сэльви, королева и просто бабушка. Гладила по голове и объясняла: все в мире меняется. Она, дух солнца, принадлежит великому кругу перемен и не имеет права роптать. Весна – рождение, а поздняя осень – смерть. Но за ней уже отчетливо проступает новая оттепель следующего года.

Люди уходят, но мир продолжает жить. Иногда Сэль ругала, порой утешала, а чаще просто молча сидела рядом. И каждый раз боль покидала.

А теперь Сэльви далеко. Кому сказать о нынешней своей беде? Рыся смотрела на истерзанное, покрытое темными пятнами остывания солнце мира Дзоэ'та. Изучала его глазами эфрити, страдающей от близкой и мучительной боли родного существа, огромного и, увы, гибнущего. Взирала распахнутыми темно-синими очами Изоэ, взлетевшего, сломанного и застуженного лютой зимой. Теряющего гораздо большее, чем свою коротенькую жизнь. Любая раса развивается, соединенная незримыми нитями со своим домом, родным миром. Лишившись его, она утратит часть себя, даже обретя новое жилище.

Рыся смотрела на остывающую коричневую звезду, моргала, упрямо отгоняя слезы. И думала: если однажды умрет родное солнце Саймили, вместе с ним уйдет и королева Сэльви. Может быть и даже наверняка, она возродится в ином мире. Станет частью его природы, соткав для своего народа нити родства с ней. А кто поможет маленьким и'наэ? Которые с отчаянным упрямством уродуют себя, от рождения лишаясь данного природой права летать. Потому что больше жажды полета в них лишь одно стремление: вернуть к жизни свой уникальный и неповторимый мир цветущих лесов. Вернуть, а никак не заменить на новый, удобный и теплый – но чужой. И она, эфрити, хотела бы восстановить невозвратное. Дать новую жизнь солнцу, столь важному для Дзоэ'та.

Дали жалостливо погладила руку странной женщины, спасшей брата. Девочка не понимала причину ее грусти, зато вполне отчетливо улавливала само настроение.

– Тебе плохо?

– Пройдет, ничего страшного, – пообещала Рыся, тяжело вздохнув. – Мне уже лучше. Вот доберемся домой, и я отведу тебя к королеве. Познакомлю вас.

– Нет, – решительно уперлась Дали. – Сперва мы выберем живое семечко и посадим его. Это ведь мой подарок. Айа – самый красивый цветок на свете. Я уверена, тебе понравится. Жаль только, он растет медленно. До первого цветения проходит семьдесят циклов.

Последние слова Дали произнесла шепотом. Было яснее ясного: ей очень хотелось увидеть цветок сейчас. Сразу! Разве это настоящий подарок, если его полной красоты надо ждать невыносимо долго? Рыся рассмеялась и хитро подмигнула девочке:

– Моя мама умеет уговаривать любое растение менять привычки. Так что приживется наш с тобой росток. Вымахает за одну ночь. И расцветет к следующему закату. Или когда он там цветет? Вроде твой брат сказал – распускается именно по вечерам.

– Точно, – восторженно согласилась Дали. – На закате. Его имя значит «белый цветок, собирающий на лепестки всю красоту сумерек». Жаль, у меня нет крыльев. Нектар айа самый вкусный в первую ночь цветения. Так сказано в книге памяти нашего рода.

– Мальт умеет летать и поможет собрать нектар, – утешила Рыся. – Идем, мы уже добрались до Ами. Аррас совершил посадку на ее панцирь. Спустимся вниз, в мир. И ты увидишь наше солнышко. Потом мы познакомимся с моей мамой Лэйли, посадим семечко. А затем все-таки сходим к королеве.

План показался Дали замечательным. Девочка протянула правую руку Рысе. Отдала шкатулку отцу, взялась за его пояс левой рукой. И пошла вперед, не ведая страха перед неизвестным. Детям он незнаком. Зоэл'айа тоже не боялся. Чего можно опасаться, если ты уже несколько долей дня мертв, как и весь твой город? Замерз на уступе скалы. Так должно было случиться! Но худшее прошло стороной. Значит, впереди обязательно ждет хорошее. Новый дом для жителей города Зинн'э, новые друзья и даже наверняка помощь, о которой не смели мечтать и'наэ.

Теплое голубое небо Ами превзошло все ожидания мужчины. Золотое, близкое и горячее солнце тоже выглядело бесподобно. А внизу синими венами ветвились реки и ручьи, питали разнотонную зелень лугов и лесов, поили влагой воздух. Чувствительные волоски впервые в жизни ловили запах цветов, прекрасных и очень полезных.

А еще был полет. Да, в корпусе иного существа – мальта. Но для лишенного от рождения крыльев и такой полет – счастье.

Магический зверь приземлился возле красивого просторного дома, бело-золотого, двухэтажного. На пороге прибывших ожидали две женщины.

Рыся радостно рассмеялась и побежала к ним – к маме Лэйли и подруге Тиэсе. Рассказала про цветок айа, представила Дали и ее отца. Все вместе они выбрали хорошее место для нового растения. Айа любит пить воду прохладных горных источников. Еще он предпочитает расти отдельно от иных высоких цветов, на открытом солнышке.

Королева выслушала, приняла шкатулку. Пошептала, создавая перед открытием крышки безопасную среду для содержимого старого хранилища сокровища рода.

Семена Дали никогда не видела. И очень огорчилась: их всего-то девять! И два явно погибли. Стали темными, мелкими, морщинистыми. Однако Лэйли, мама Рыси, уверенно выбрала именно больное семечко с треснувшей раскрошившейся оболочкой. Закрыла шкатулку, вернула Зоэлу, а сама погладила тусклую сухую кожицу плода, подмигнула ему своим странным ярко-зеленым глазом. И сдула с ладони.

– У меня любые растут, – беззаботно сообщила эфрити. – Утром будет взрослое дерево. Само собой, если вы, хитрющие дети, не станете подглядывать! Уже закат. Я всем приготовила комнаты. Ужинаем – и марш спать!

Даже Рыся не осмелилась спорить. Дали и ее отец охотно попробовали незнакомую пищу. Как утверждали их новые друзья, вполне годную и полезную для и'наэ. И отправились в свои комнаты – просторные, расположенные на втором этаже, выходящие на огромный балкон. Оттуда открывался величественный вид на долину, речушку, озеро, лес. Домик, пристроившийся у самого края внутренней полости Ами, на возвышении, позволял изучать весь этот мир. Невообразимо далеко, в теплой дымке вечера, угадывалось скорее воображением, нежели зрением, Срединное море.

И'наэ смотрели долго, пока закат не угас. А потом стояли еще и слушали ночной мир. Вдыхали запахи его цветов. Наконец усталость трудного дня взяла свое, и они разошлись по комнатам отдыхать.

Лэйли в это время сидела на берегу озера в полукилометре от своего дома. Жалобно всхлипывала, а королева смотрела на нее почти с отчаянием. Потому что до сих пор никто не знал, как справиться с бедой. Скорее всего, помогла бы Сэльви, но она так же недосягаемо далеко, как родной мир Саймили и его живое солнышко.

– Может, мы ошибаемся? – еще разок спросила Лэйли. – Ну вдруг, а?

Тиэса виновато покачала головой. Ужасно видеть беззаботную и задиристую Кошку Ли – никто не звал Лэйли иначе – такой серьезной, взрослой и огорченной. Впрочем, ей самой не проще сохранять спокойствие и рассудительность. Алесия – ее лучшая подруга. Вместе росли, вместе шалили. Для кого-то иного Тиэса, может быть, и королева. А неугомонной младшей эфрити, Рыжему Солнышку, Рысе – друг. Даже больше – сестра.

– Она сама не понимает, что натворила, – вздохнула Тиэса. – Но я все-таки настоящая королева, приходится признать бабушкину правоту. Я почувствовала изменение сразу. Вы с Рахтой – взрослые эфриты, дети нашего родного солнца. Вы подобны его лучам. То есть даже гибель светила, этого или иного, вас не убьет. Переживете, как смерть близкого друга, даже родственника. Будет больно, тяжело, но справитесь. А Рыся… Понятия не имею, какие заклинания она понабросала, спасая этого очаровательного мотылька Изоэ. Да хорошо бы заклинания! Куда опаснее упрямство. Рыся отдала все, что могла.