Текст книги "Когда развеются миражи"

Глава 6

Юля плохо спала ночью. К тому же кровать пришлось делить с Настасьей, а та, возбужденная приходом Гончарова, вероятно, вообще спать не собиралась, восторженно вздыхая и приставая с расспросами. Впрочем, вопросы были не только у младшей сестры, но отвечать на них девушке не хотелось, может быть еще и потому, что ответов она не знала, теперь понимая, что приглашать на ужин Гончарова было необдуманным и импульсивным поступком. За этим последуют вопросы родных, а что ей ответить, если, возможно, через несколько дней он уедет, и они больше не встретятся?

Настасья что-то шептала ей, а Юлька мысленно возвращалась в Сиренево, задаваясь вопросом, как эту ночь проводит Гончаров, о чем думает, что вспоминает, зачем едет в Минск?

Назойливый шепот сестры действовал на нервы. Ей же хотелось побыть одной и подумать. Но вместо этого, закрывая глаза, вспоминала Гончарова, две ночи, которые они провели вместе. Так живо, как наяву, вновь ощущала прикосновения его рук и то, как жесткая щетина царапала кожу, которая начинала гореть, стоило лишь подумать об этом. Ее бросало в жар, а тело изнывало. И сейчас Юля отчетливо понимала, что за две ночи стала зависима. Матвей пробудил в ней женщину, горячую, чувственную, страстную. Он разбудил в ней страсть и, преодолев порог дозволенного, дал возможность ощутить пик физического наслаждения, то, чего она была столько лет лишена. И не потому, что с ней что-то не так, просто мужчина, с которым она впервые легла в постель, не знал, как доставить удовольствие, сделать так, чтобы ей было хорошо.

Страсть и физическое удовольствие ничего не значили, если не было любви. А ее не было! Что ж такое тогда сейчас происходит между ними? Отчего она не может уснуть?

Миражи, это снова были миражи, которые уже завтра могли исчезнуть, оставив после себя разочарование, сожаление, воспоминания, тоску…

Утром, встретив по дороге на работу охранника у плотины, Юля узнала, что Гончаров действительно уехал час назад. При этом мужчина поведал ей, что всю ночь в Большом доме горел свет. А в пять утра, оседлав лошадь, Матвей Юрьевич покинул территорию усадьбы. Они переживали, как бы в темноте он не свернул себе шею или не заблудился. Но их опасения оказались напрасными. Мужчина вернулся к семи, а уже через час габаритные огни его авто скрылись за поворотом.

Молча выслушав доклад охранника, Шарапова лишь кивнула и пошла к усадьбе. Весь день она занималась делами, то в своем кабинете, то на территории Сиренево, а мысли о Матвее не выходили из головы. Ее так и подмывало подняться и проверить, на месте ли его вещи, однако она боялась найти не только пустые полки, но и очевидные доказательства его ночного кутежа. Отчего-то не верила, что эту ночь он провел один, и было страшно в этом убедиться. А на столе, когда она вошла в кабинет, ее ждал свежий букет белоснежных орхидей и конверт с запиской, в которой мужчина желал ей доброго утра, хорошего дня и оставлял многоточия, намекая на вечер.

За весь день он ни разу не позвонил, Юлька же, помимо воли, ждала его звонка, с надеждой глядя на дисплей каждый раз, когда мобильный начинал вибрировать, и злилась. А к вечеру решила, что никуда с Матвеем не поедет. Да она не выйдет из дома, когда он подъедет! Нет, вообще уедет в город, закроется в квартире и не пустит его. Пусть не тешит себя иллюзией, что она, как все его подружки, будет беспрекословно подчиняться его желаниям и приказам. Но минуты бежали за минутами, близился вечер, и решимость ее таяла.

Юля пораньше ушла домой, надеясь, что в привычной атмосфере сможет отвлечься, но, оказавшись в своей комнате, первое, что сделала, распахнула дверцы шкафа и критично осмотрела платья.

– Юль, ты куда-то собираешься? – в комнату заглянула младшая сестра.

– Да, хотим с подружками поехать в город и немного развлечься, – не поднимая глаз, соврала Шарапова, перебирая наряды.

– А Матвей тоже с вами поедет?

– Нет, он уехал в Минск! И, возможно, в Сиренево уже не вернется!

– Дааа? – расстроенно протянула девушка. – Блиин… А можно мне с тобой в город? Надоело уже сидеть в деревне! – пожаловалась она. – Скучно!

– Нет, там будет определенная компания, ты их не знаешь, они тебя тоже! Поэтому, извини!

– А что ты оденешь? – не отставала девушка.

– Не знаю пока, – пожала плечами Юля.

– Смотри, вот это классное, черный гипюр и бархат великолепно сочетаются! – сестра извлекла из горы нарядов маленькое черное платье, короткое и эффектно облегающее фигуру.

– Не знаю. Как-то это слишком, – сморщила носик Юля.

– Брось, ты ж не на благотворительный вечер собираешься! Для вечеринки самое то, а если еще и волосы убрать, яркую помаду добавить, будет вообще секси! – настаивала Настя.

Немного подумав, девушка стала переодеваться.

Было без нескольких минут восемь, когда Юля в последний раз взглянула на себя в зеркало и нашла собственное отражение сногсшибательным! Бесспорно, ей шел черный цвет. Она надела короткие замшевые ботильоны, собрала волосы вверх, чтобы они не заслоняли точеную фигурку, которую облегал гипюр и бархат. Мерцающие тени на веках и вишневая матовая помада делали ее образ несколько вызывающим, но это было как раз то, чего ей хотелось. И не забыть про духи. Сегодня только «Chanel № 5», никаких неуловимых, нежных ароматов.

– Юль, а ты точно с подружками едешь? – недоверчиво спросила Настасья, любуясь сестрой. – Ты ж прям роковая красотка! Сведешь с ума любого!

– Конечно, с подружками! С кем же еще? – отозвалась девушка, рассматривая себя в зеркало, и услышала, как у дома остановилось авто.

– Ну что, Матвей Юрьевич? Вам скучно? Хотите драйва? Уверена, сегодня Вам будет весело как никогда! – пробормотала она и набросила на плечи пальто.

Матвей не стал заходить в дом, девушка и не позволила бы ему этого.

Когда она вышла со двора, хлопнув за собой клямкой калитки, Гончаров выбрался из авто, предупредительно распахивая перед ней дверцу.

– Привет, дорогая! – улыбнувшись, поздоровался он и хотел коснуться губами ее щеки, но Юлька, ловко увернувшись, устроилась на сиденье и застегнула ремень безопасности.

– Ну ладно, – усмехнулся он и, обойдя машину, уселся за руль.

Автомобиль тронулся с места, и Матвей тут же закурил.

– Все еще дуешься? – спросил он. – Может быть, мне на самом деле следовало пригласить поразвлечься твою сестру? Она была бы счастлива.

– Если хочешь, вернемся, – отозвалась Юля, прищурив серые глаза.

– Нет, не хочу! – ответил он, усмехнувшись, и до развлекательного центра не произнес больше ни слова.

Большое здание из стекла и бетона, подсвеченное золотистыми фонарями, по мнению Юли, выглядело красиво. Для их унылого городка этот развлекательный центр был ярким островком, где жизнь била ключом, сосредоточием культурной жизни и ночного веселья. Входные билеты стоили немало, не все могли позволить себе тусоваться здесь, а посему у каждой уважающей себя девушки их района была мечта попасть сюда на дискотеку, посидеть в баре, выпить бокал мартини и подцепить нормального парня. Но на Матвея Юрьевича, искушенного ночной жизнью Москвы, их развлекательный центр не произвел впечатления. Припарковав авто, он помог ей выйти и, снова закурив, стал подниматься по ступеням. Здесь, на площадке, которая опоясывала здание, обнимались парочки, что вызвало ухмылку у Гончарова.

Впрочем, его ухмылки Юльку мало волновали. Она поднялась по ступеням и, подождав, пока он распахнет перед ней тяжелые стеклянные двери, вошла, сразу направившись к гардеробу, на ходу развязывая пояс пальто.

Она хотела сама снять верхнюю одежду, но мужчина опередил ее и помог раздеться. Оставив пальто в его руках, не обернувшись и не поблагодарив, Юля двинулась к ближайшему зеркалу, чтобы убедиться, что прическа и макияж в порядке. Ее несло, она это понимала, но что-то подстегивало изнутри, не позволяя остановиться. Матвей потеряет терпение, которым никогда не отличался, но пока он, стоя чуть в стороне, смотрел на нее и хмурился, сжимая кулаки в карманах брюк.

Огромный холл из стекла, мрамора и хрома сверкал золотистым светом множества ламп. Откуда-то сверху доносились приглушенные звуки музыки. По широкой лестнице тек людской поток. Здесь было просто не протолкнуться. О том, чтобы найти свободный столик в ресторане, можно было и не мечтать, обычно их резервировали за неделю, а то и раньше. Но, возможно, у бара получится посидеть, да и в боулинг поиграть, благо она успела заказать дорожку.

Девушка не соврала Гончарову, когда сказала, что действительно была здесь не раз. И пусть подобное времяпровождение не было ее любимым, но иногда они с подружками приезжали развлечься, заранее заказывали столик, пили мартини и любили побаловать себя боулингом. Да и дискотека здесь отличная. И атмосфера бодрила, как глоток шампанского.

– Какова программа? – уточнил Гончаров, когда девушка, поправив невидимые волоски, выбившиеся из прически, обернулась к нему.

– Можем зайти в бар, а потом поиграем в боулинг! – невозмутимо ответила она.

– Хорошо, веди! – взмахом руки он предложил ей следовать вперед.

В баре толпился народ. Все столики в субботний вечер были заняты, как Юля и предполагала. Но у барной стойки было одно свободное место. К нему Шарапова и направилась. Взобравшись на высокий табурет, она взмахом руки подозвала бармена.

Звуки музыки врывались сюда из соседнего помещения, где дискотека была в разгаре, делая заказ, приходилось едва ли не кричать.

– Пожалуйста, бокал мартини, – попросила она и почувствовала, как настроение стало на градус выше. Музыка повышала адреналин, и она едва могла усидеть на месте, понимая, что хочется танцевать.

– Смотрю, ты заметно повеселела, дорогая! А ведь уверяла, что ночные заведения не для тебя! – заметил Матвей, подходя сзади и обнимая ее небрежно за плечо, но вместе с тем интимно-собственнически.

Махнув бармену, Гончаров заказал стакан виски и огляделся. Взгляды всех присутствующих в баре мужчин были направлены в сторону Юли. Этого и следовало ожидать в таком платье, которое после того как она забралась на барный табурет, поползло еще выше, выставляя напоказ длинные стройные ножки. А от пухлых губ с яркой помадой невозможно оторвать взгляд. Она, безусловно, затмила всех присутствующих девушек и посеяла волнение среди мужчин. Гончаров не сомневался, Шарапова специально провоцирует его, заставляя ревновать.

– А тебе разве не этого хотелось всего несколько минут назад? Да, мне весело и хочется танцевать! – беспечно заявила она и, улыбнувшись, подняла бокал с мартини, мол, ваше здоровье, Матвей Гончаров. – Немного посидим здесь и пойдем играть в боулинг.

Они выпили и, не задерживаясь, отправились играть. Здесь тоже был небольшой бар, незаметно Юлька пропустила еще пару бокалов мартини. Гончаров, конечно, обыграл ее, но девушку это нисколько не расстроило. Да и играла она вполсилы, не думая о победе, куда больше заботясь о собственном маникюре и о том, как бы платье не подскочило выше края чулок.

Каждый раз, когда она наклонялась, принимая позу для броска, бархат так натягивался на бедрах, что, казалось, мог просто поехать по швам. И Матвей едва не скрипел зубами от досады, гадая, имеется ли у нее под платьем нижнее белье?

И это Юлия Владимировна Шарапова! Сама респектабельность, сдержанность, скромность и правильность! Кто бы мог подумать? Впрочем, еще при первой их встрече в шумной сутолоке Белорусского вокзала мужчина заподозрил, что за красивой внешней оболочкой и широкой обезоруживающей улыбкой скрыта натура страстная, чувственная, горячая…

Боулинг Гончаров как-то сумел пережить, едва сдерживая желание схватить ее за руку и увести из зала. Но потом была дискотека. Оглушительные, заводные звуки музыки, неоновые, мерцающие блики светомузыки и веселящаяся толпа, которая тут же подхватила и унесла Шарапову. Очень скоро ее обступила группа парней. А она будто не замечала их. Самозабвенно отдаваясь ритмам, она выгибалась, извивалась, кружилась, прикрыв глаза длинными ресницами. Казалась погруженной в экстаз или нирвану, только на губах блуждала манящая, соблазнительная и многообещающая улыбка. Несомненно, она была звездой вечера, а Гончаров становился все мрачнее. Он стоял в стороне, наблюдая за ней. Пил неразбавленный виски, не чувствуя вкуса, и не пьянел, потом достал сигарету с травкой. А Юлька все танцевала.

Гончаров отвернулся лишь на мгновение, чтобы затушить в пепельнице окурок, а когда снова обернулся, девушка уже танцевала на небольшой сцене у шеста, а парни, обступив ее, что-то кричали, стараясь подбодрить, свистели, хлопали в ладоши и протягивали руки, норовя коснуться.

В глазах мужчины потемнело. Он ринулся в толпу и, грубо расталкивая танцующих, оказался у сцены. Схватив Юльку за руку, дернул на себя. Она, не ожидая подобного, почти упала на него, испуганно распахнув глаза и ахнув. А Матвей, перекинув ее через плечо, уносил с танцпола.

Юлька, конечно, возмутилась и даже попыталась вырываться, но Гончаров так чувствительно шлепнул ее по попе, что она притихла. Затем зажмурилась и даже перестала дышать, когда они спускались по лестнице. Но Матвей ни разу не сбился с шагу, нес ее так, будто она вообще ничего не весит, и отпустил только возле гардеробной. Юлька надула губки и, отвернувшись, полезла в сумочку за номерком. Она не позволила ему помочь надеть пальто и, показав язык, гордо прошествовала к выходу. А оказавшись в машине, нахмурилась и не сказала ни слова.

Молчал и Матвей. Поглядывая на него из-под опущенных ресниц, Шарапова видела, как сильно он сжимает руль, как мрачен взгляд, устремленный на дорогу, и сосредоточенно сдвинуты брови.

Гончаров явно был в бешенстве, но Юльку это не волновало! Он же хотел веселиться? Ему скучно в Сиренево, захотелось драйва, пожалуйста, все, как он привык! И она не виновата, что он не оценил ее старания!

Юлька украдкой вздохнула и отвернулась к окну.

Машина вдруг резко свернула с дороги, проехала несколько метров и остановилась. Фары погасли, и их обступила ночь.

Широко раскрыв глаза, Юлька медленно обернулась. А Матвей расстегнул ремень безопасности и вышел из машины, даже не взглянув в ее сторону. Девушка осторожно потерла пальчиком кончик носа, начиная нервничать. Чуть пригнувшись, она попыталась разглядеть в темноте за стеклом мужчину, не понимая, что случилось.

Дверца рядом с ней открылась. И холодный воздух ворвался в салон.

– Выходи, – приказал мужчина.

– Зачем? – почти испуганно спросила она и интуитивно вжалась в сиденье.

Уж не собрался ли он оставить ее одну в темноте, наказывая таким образом за сегодняшнее поведение? Он мог, она была уверена в этом.

– Выходи или я вытащу тебя! – в его хрипловатом голосе прозвучала явная угроза.

Юлька почему-то не усомнилась в ней и, решив не провоцировать его, стала расстегивать ремень безопасности.

– Хочешь оставить меня одну здесь? Что ж, это вполне в твоем стиле! Интересно, почему мои родственники решили, что ты классный парень? Чего такого замечательного они в тебе рассмотрели, – пробормотала девушка и, справившись наконец с ремнем безопасности, вышла из машины.

Оказавшись на улице, Юля собралась было двинуться прочь от него, гордо вскинув голову. Но Гончаров не позволил ей сделать и шагу. Схватив за руку, дернул, не церемонясь, и прижал к дверце машины, навалившись всем телом.

– А скажи-ка мне, дорогая, как далеко ты готова была сегодня зайти в своем желании позлить меня? – вкрадчиво и негромко произнес он. Его горячие пальцы, украшенные серебряными кольцами, коснулись ее щеки, потом двинулись дальше, чуть сжав мочку уха, и наконец обхватили шею.

Его лицо было так близко, Юлька собралась отвернуться, но его пальцы тисками сжимали ее шею, причиняя боль и не давая шелохнуться.

– Ты собралась устроить стриптиз на радость местной братве? К этому ведь все и шло, не правда ли, любимая?

Чуть надавив, он заставил ее откинуть голову.

– Ты ведь сам хотел драйва! Разве нет? По-моему, мы отлично проводили время! Кажется, я произвела фурор на танцполе, но, вероятно, не тот, который ты ожидал! – пытаясь быть невозмутимой, ответила она, однако чувствуя, как все дрожит внутри.

Мужчина хрипловато рассмеялся и провел пальцем по ее щеке.

– Уверен, на танцполе у многих было только одно желание – проверить, есть ли на тебе нижнее белье! Думается, это единственное, о чем думали собравшиеся, ожидая, пока подол задерется еще выше и станет все очевидно! – сказал он. – И знаешь, у меня тоже!

– Матвей, пусти меня! – попросила девушка.

– Нет, дорогая, забудь об этом! Я намерен прямо сейчас проверить свои подозрения!

Обхватив за талию, он чуть отодвинул ее от машины и открыл заднюю дверцу.

– Залезай! – приказал он.

– Матвей, я хочу домой!

– Вряд ли ты туда сегодня попадешь!

Мужчина развернул ее и, не церемонясь, подтолкнул к распахнутой двери.

– Пусти немедленно! – теряя самообладание, воскликнула девушка.

– Я тебя сейчас силой затолкаю в машину. Ты меня знаешь, я это сделаю! – пообещал он.

Юлька знала, но не могла позволить ему так с собой обращаться.

– Хам! Только посмей меня тронуть! – она попыталась вырваться из его рук, но Гончаров ловко скрутил ее и, пригнув голову, толкнул на заднее сиденье.

Последовав за ней, он быстро захлопнул дверцу, блокируя выходы, а Юлька как раз ринулась к другой стороне, собиралась выбраться из машины и бежать от Матвея Юрьевича без оглядки.

Мужчина схватил ее за руку и, упирающуюся, отбивающуюся и вопящую, притянул к себе. Сломить ее сопротивление не составило труда, и плевать ему, больно ей или нет.

Ярость ослепляла его, а спиртное лишь усугубляло это состояние. От наигранной веселости и пренебрежительного безразличия не осталось и следа. Ему хотелось сломить ее, причинить боль, унизить, взять как последнюю ш… на заднем сиденье машины.

Они отчаянно боролись, но силы, конечно, были неравными.

Сначала куда-то улетело пальто, за ним последовало платье…

Заломив руки девушки, Матвей прижался губами к влажной ложбинке у основания шеи и ключицы и услышал бешеный стук ее сердца. Вся ярость сразу улетучилась. Ее особенный аромат и шелковистость кожи снова лишали рассудка, ударяя в голову покрепче спиртного. Матвей хотел быть с ней грубым и безжалостным, иногда она этого заслуживала, но не мог. С ней он терял самого себя.

Гончаров стал покрывать поцелуями ее шею и услышал, как она тихонько выдохнула и откинула голову, затихая в его руках…

Утомленные и опустошенные неистовой сценой, они лежали на заднем сиденье автомобиля и молчали. Одежда была разбросана по всему салону, а время перевалило за полночь. Но это их не волновало. В салоне было тепло, работал кондиционер. Матвей курил и задумчиво вглядывался в ночь за окном, а Юлька дремала, прижавшись щекой к кожаной обивке сиденья.

Докурив сигарету, он осторожно опустил стекло и выбросил окурок. Шарапова даже не пошевелилась. Матвей опустил взгляд и нежно провел пальцами по ее плечу, откинув шелковистые волосы. Шпильки, которые удерживали их, вылетели и теперь, как и одежда, валялись где-то на полу. Гончаров склонился и легко коснулся губами ее ушка.

– Девочка моя… – прошептал он охрипшим, глухим голосом, и сердце сжалось от невыносимой, почти болезненной нежности.

Юлька не помнила, как они добрались до Сиренево. У нее слипались глаза. Кое-как одевшись, она пристегнула себя ремнем безопасности и, откинувшись на сиденье, проспала до самой усадьбы.

Матвей отнес ее в свои покои и, раздев, уложил в постель.

Проснулась девушка, когда за одном занималось золотистое октябрьское утро, утопающее в ночной дымке. Она лежала одна среди тонкого постельного белья, отделанного кружевом, совершенно обнаженная. В комнате было тихо, только огонь потрескивал в камине, играя бликами на полировке ширмы.

Приподнявшись на подушках, легким движением она отбросила с лица прядь волос и, стянув на груди одеяло, огляделась. Матвея в комнате не было, он не сидел у окна, углубившись в ноутбук, и в ванной комнате не шумела вода.

Юлька хотела отбросить одеяло в сторону и встать, и вдруг заметила на кровати розы – кремовые, полураспустившиеся, небрежно брошенные на белый сатин, они были так восхитительны. А рядом лежал узкий футляр, обитый синим бархатом.

Слезы задрожали на ресницах раньше, чем она закусила нижнюю губу и, соскользнув на пол, собрала свою одежду и прошмыгнула в ванную комнату.

Отворачивая кран с горячей водой, увидела, как дрожат пальцы, а обида все сильнее сжимает горло.

Цветы и драгоценности… Джентльменский набор богатого плейбоя! Горькая улыбка искривила губы, слов не требовалось, чтобы понять, что это значит! Гончаров уезжает, оставляя ей презент за оказанные услуги! А ведь это должно было случиться, и она прекрасно знала. Только не думала, что наскучит ему так скоро.

Тщательно умывшись, девушка оделась и стянула волосы на макушке резинкой, у нее еще было время вымыть голову дома, а пока хотелось как можно скорее покинуть Сиренево и не столкнуться с Гончаровым. Надеялась, что не застанет его в усадьбе, когда придет на работу. Но надежды не оправдались. Гончаров был в комнате, когда она вышла из ванной. Стоял у окна, повернувшись к ней спиной, сунув руку в карман брюк, и курил. На столике был поднос с завтраком, прикрытый салфеткой. Мужчина обернулся, когда она вошла, но с места не сдвинулся. Просто стоял и смотрел на нее, будто чего-то ожидая.

– Ты уходишь? – первым нарушил он молчание, заметив, что она тянется к пальто, которое лежало на спинке кресла. – Что так? – спросил Матвей.

– Представь себе, я не так глупа, чтобы не понять, что значат розы и бархатный футляр! – презрительно ответила она.

Голос ее звучал хрипловато. Сказывалось волнение и непролитые слезы, застрявшие в горле.

– Знаю, у вас в Москве так принято! Скольким ты оставлял подобные презенты? Можешь не отвечать, мне плевать! Только я – не твои девочки-нимфетки, с которыми ты привык проводить время, мне не нужны ни твои цветы, ни твои подарки! Уезжаешь? Счастливо! Надеюсь, в Сиренево Вам понравилось, Матвей Юрьевич? Мы как могли пытались Вас развлечь, но на этом простимся! А футлярчик приберегите для какой-нибудь красавицы, которая наверняка заждалась Вас в столице, мне подобные знаки благодарности ни к чему! Я не проститутка! – перекинув пальто на руку, Шарапова схватила сумочку и зашагала к дверям.

Когда она уже взялась за ручку, сзади раздались хлопки, заставившие ее обернуться. Матвей, глядя на нее, издевательски усмехаясь, хлопал в ладоши.

– Восхитительная речь, моя дорогая! Браво, моя красавица, браво! Я и забыл, ты не девочка-нимфетка, с которыми я привык развлекаться, это от них можно отделаться бархатным футляром и цветами, ты у нас Четвертинская, благородная, возвышенная, гордая… Какие футляры и цветы? Как я посмел? Я должен был валяться у твоих ног, потеряв голову от любви, и это самое малое, что должно было случиться после того, как ты благосклонно согласилась спать со мной! Только ты забываешь, я был свидетелем некоторых твоих поступков, которые весьма далеки от той благовоспитанной и неприступной красавицы, какую ты сейчас разыгрываешь из себя. И я знаю, что скрывается за твоим милым и невинным личиком! Так что избавь меня, пожалуйста, от этих напыщенных речей и сцен! Ты ничем не отличаешься от тех самым проституток. А то, как вела себя вчера, лишний раз меня в этом убеждает!

Не понимая, что делает, Шарапова в два шага преодолела разделяющее их расстояние и залепила Гончарову звонкую пощечину.

– Не смей так разговаривать со мной! – процедила сквозь зубы Юлька. – То, что я спала с тобой, не дает тебе права хамить мне и оскорблять! Ты сволочь, Матвей Юрьевич, и я не желаю тебя больше видеть!

– Прости дорогая, что разочаровал, но, надеюсь, ты всерьез не ожидала, что я в любви тебе признаваться буду после пары ночей!

– Нет. Потому что ты не знаешь, что это такое! А все твои попытки купить любовь за деньги и цветы – жалки и ничтожны! Ты животное, которое от алкоголя вообще скоро потеряет человеческий облик! – вложив в свои слова как можно больше презрения и отвращения, девушка вышла из комнаты.