Текст книги "Очертания"

Оксана Сененкова
Очертания

Тем, кого люблю

© Оксана Сененкова

От автора

Дорогой читатель и друг!

Данная книга – отображение в стихах того, что подарила мне жизнь. Это глубинные переживания и забавные истории, наблюдения и размышления.

Сборник называется «Очертания», поскольку, на мой взгляд, никто не может претендовать на то, что постиг истину и цельность. Каждый из нас лишь вносит свою лепту в осознание и понимание внешнего и внутреннего миров и их взаимосвязи. Мы видим не более чем очертания, неясные контуры чего-то большего, сокрытого за привычным обликом нашей трёхмерной реальности.

В книге собраны стихи разных лет, которые я расположила в относительно свободном хронологическом порядке. Не хотелось привязывать их к определённому возрасту. Порой перечитываешь юношеские стихи – и в глубине души оживает позабытая мечта, загорается напоминание о том, что ты должен быть верен себе, не омрачаться и не оскудевать духом под ударами судьбы и в рутине будней.

Изначально книга состояла из восьми циклов: от «Так бывает» до «Терапии» (редактор и автор предисловия – Ф. П. Осина). Пока сборник готовился к печати, появился ещё один цикл – «Паркур» (представлен в авторской редакции), который также было решено включить в «Очертания».

Спасибо всем, кто помог мне в создании книги! Спасибо тем, кто сейчас держит её в руках! Надеюсь, мы слышим друг друга!

С уважением,

Оксана Сененкова

«Сочетая краски…»

Что заставляет человека взяться за перо и подчиниться слову? Или вообразить своё господство над ним… На самом деле, думается, жизнь, стремящаяся к совершенству формы в зерне, цветущем побеге, в шаге, покачивающем тебя, и побуждает к попытке повторения, копирования собственной безупречности. Это было легко – / Каждое облако / Само принимало обличье.

Книгу Оксана Сененкова назвала «Очертания», сделав посвящение: «Тем, кого люблю». Писать стихи о любви – дело чрезвычайно трудное. Глубоко личное и неповторимое, как отпечатки пальцев, чувство плотно обросло штампами. Чтобы выбраться из них, нужен талант.

I

Считая, что в старых романах / драгоценно каждое слово, Оксана пишет с традиционной выверкой:

 
…и только камень и смола,
что янтарём в грядущем станет,
поймут, как я тебя ждала
годами, жизнями, веками…
 
 
Точка, где начинается неведомое
Погружение, —
Твоё присутствие
В моей крови.
 

Но

 
…при ближайшем рассмотреньи
Чудеса теряют прелесть.
 
 
Мечтой несбывшейся маячит
Вдали горящий куст.
 

Совсем библейский образ. И далее: наши губы, сухие, / Со скрежетом касаются дна / Колодца большой любви. Оксану хочется цитировать. Интонационное разнообразие её стихов высвечивает способность мыслить неординарно и передавать восприятие в стиле русского характера: Робко сердечной чаши касается / Боль моего врага. И ещё: дам любому я воды напиться, / Неважно, кто он – плотник или князь.

Оксана на данном этапе живёт в Швеции. Время, когда границы культурного пространства размываются, когда идёт активное смешение языков и жанров, а женская поэзия как бы существовать перестала, женский почерк всё же неистребим. Даже ирония мягкая и податливая, как и положено вечно женственному, по определению Гёте.

 
Он моё похитил сердце,
Сам того и не желая,
Он понёс его в харчевню
И нечаянно разбил.
 
 
Собирал потом осколки,
Сапогами наступая…
Так печально! Так плачевно!
Хорошо, хоть возвратил!
 

Человек находится в социуме, внутри которого сплетаются не только события, но и наши представления о них. Вечный риск и бездна, от которой хочется отпрянуть, но одновременно и заглянуть в неё.

II

Будучи уникальной мембраной, личность утомляется звучать в унисон с массами. Носитель Божьего духа постоянно ищет свободу и не находит… Что город? – суровая нитка / Попытка отведать из общего чана. Кому хочется – из общего? Но социум – скорлупа, если угодно, кожа, без которой – никак… Шла в бесконечность, / А очутилась / У автобусной остановки.

В мире, переполненном звуками, событиями, открытиями и провалами, средства массовой информации опрокидывают на наши головы потоки ужасов, с которыми необходимо не то чтобы смириться, но хотя бы ладить. Оксана пробует отстраниться, сохранить свою суверенную душу.

Поэт живёт и чувствует в унисон с природой: Воздух осенний согрет <…> Проходит сквозь центр – / Через сердце моё. Неистребимая тоска по звездному миру перерождается в художественный образ. – Смотрела осенью на листья, / На звёзды и прозрачность сфер – эхом отзывается в мыслях о смерти: Подарите один золотой! / Я куплю себе чашу огня. <…> Может, будет буран, и в снегу / Заплутаю навеки во мгле, / Но я свой золотой сберегу, / Заплачу им за жизнь на земле.

Прежде чем читать книгу, хочется подержать её в руках, почувствовать, что это Души упрямый монолог, / Запечатлённый в каждой строчке.

Поэтическая тетрадь прекрасно иллюстрирована репродукциями даугавпилсской художницы Нины Леонидовой. Рисунки дополняют образы, возникающие у читателя на основании текста, расширяют их видение.

Надо признать, что парение поэтических фантазий, перейдя на бумагу, в некотором смысле свободу теряет. Не отсюда ли и возникла общепринятая мысль, что автора делает книга вторая. Первая – лишь заявка, вызов себе: вышел в океан – не теряй лица. Пожелаем автору доброго пути…

Фаина Осина

Так бывает

Майский вечер

 
В мансардах горят огни.
И, кажется, мы одни
Под свечами каштанов.
 
 
Словно в старых романах —
Драгоценно каждое слово.
Повторяется прошлое снова.
 
 
Наконец-то звёзды зажглись.
В тишине мы с тобой обрели
Дом, который наполнен уютом.
 
 
И душа, что устала в пути,
Утешение сможет найти,
Доверяя безмерно кому-то.
 

Так бывает

 
При ближайшем рассмотреньи
Чудеса теряют прелесть.
Свет отбрасывает тени,
Тишина содержит шелест.
 
 
За сокрытым поворотом —
Нерассказанная сказка,
Ненаписанные ноты,
Неразбавленные краски.
 
 
Те слова, что не сказали,
Легче пуха, но превыше
Тех, что громко прокричали,
Но никто их не услышал.
 
 
Неописанное чувство,
Ожиданье потепленья,
Примитивное искусство
И прошедший день рожденья.
 

«Когда ты меня предашь…»

 
Когда ты меня предашь,
Я плакать вовсе не буду,
А лишь заточу карандаш,
Нарисую статую Будды.
 
 
И, взглядом раскосым скользя
По свежей душевной ране,
Будда тихо мне cкaжет: «Нельзя
Желанья иметь без страданий…»
 

Пришла пора

 
Пришла пора укрыть святое,
Одежды броские надеть,
Смеяться, говорить пустое,
Чтобы чуть-чуть помолодеть.
И блеском ветреной улыбки
Любовь притянута ко мне.
А где-то тихо плачут скрипки,
И свет янтарный в глубине.
 

Танец королевы

 
Нашептали королеве
Кодекс чести.
А что толку?
Она ярко красит губы
И гуляет с белым волком.
 
 
Только веточки акаций
Шепчутся между собою:
«Надо ж было им расстаться,
Им, повенчанным любовью…»
 
 
Золотистая корона
В тёмную траву упала.
К удивлению придворных,
Королева танцевала.
 
 
Шаг упруг, движенья плавны
И глаза полуприкрыты…
Кто не знал, тот думал: «Славно!»
Кто любил, тот думал: «Квиты!»
 

Пальмира

 
Ты – половина мира,
Затерянная в песках,
Искомая сердцем Пальмира…
Лишь ветер восточный в руках…
 
 
Пустыня сродни океану —
Смотрю на пустой горизонт.
Засохшие стебли, барханы…
И всё-таки – мне повезёт.
 

Он моё похитил сердце

 
Он моё похитил сердце,
Сам того и не желая,
Он понёс его в харчевню
И нечаянно разбил.
 
 
Собирал потом осколки,
Сапогами наступая…
Так печально! Так плачевно!
Хорошо, хоть возвратил!
 

«Подари мне этот город…»

 
Подари мне этот город,
Настороженный и нежный,
Ветреных причалов ропот,
Тёплых улиц новизну.
Проще разделить с тобою,
Чем самой пытаться выпить
Сладкую до огорченья
Одиночества вину.
 

Кризис среднего возраста

 
Ты не холодный,
Не горячий —
Извергнутый из уст.
Мечтой несбывшейся маячит
Вдали горящий куст.
 

«Когда осенний светлый лист…»

 
Когда осенний светлый лист
На землю мягко упадёт,
И яблок вкус, и крики птиц
Уже никто не украдёт.
 
 
Когда придёт, искрясь, покой,
Хоть будет боль ещё жива,
Bновь стану я самa собой,
И тихо зазвучат слова.
 

«…Нет, это древняя печаль…»

 
…Нет, это древняя печаль,
Она со скукой не сравнится,
Прижаться к дрогнувшим плечам,
Лицу родному удивиться…
 
 
И только камни и смола,
Что янтарём в грядущем станет,
Поймут, как я тебя ждала
Годами, жизнями, веками…
 

«Шпили, башни, звенящие своды…»

 
Шпили, башни, звенящие своды…
Тянет вверх до боли в суставах.
В ожидании тёплой погоды
Замирают деревья и травы.
 
 
А хотелось бы руки раскинуть,
Нежной аркой сомкнуть объятья.
Грациозно выпрямить спину,
Чтоб красиво смотрелось платье.
 

Около

 
Горели свечи, снег искрился
За сумрачным окном.
И ты мне бесконечно снился
В грядущем и былом.
 
 
Нет между нами расстоянья —
Лишь легкий взмах руки,
Но все любовные признанья
Глупы и далеки.
 
 
При встрече мы не поднимали
Упрямых глаз.
Слова звучали, развлекали
И разлучали нас.
 
 
Светился каждый жест любовью,
И каждый звук дышал,
В сражении с самой собою
Измучилась душа.
 
 
Такая явная нелепость —
Страдать от ран.
Из снега вылеплена крепость,
Из слез – таран.
 
 
A дни летели, и листалась
Извечная тетрадь.
Нам стало ясно, что осталось,
Чего не потерять.
 
 
И потому в прихожей сонной
Прощаемся легко.
Путь нашей жизни нарисован
Сверкающим мелком.
 

Она промолвила несмело

 
Она промолвила несмело:
«Зайди на чай, коль ты ничей…»
Ненастным днём неслышно пела
Волшебная виолончель.
 
 
И стали жить, имён не зная,
В ночи на ощупь находя
Сухарики чужого рая
В руке солёного дождя.
 

«Что это? Дар? Потворство? Блажь?..»

 
Что это? Дар? Потворство? Блажь?
От одиночества спасенье?
Ловить горячие слова,
Соединять в стихо-творенье.
 
 
Души упрямый монолог,
Запечатлённый в каждой строчке.
Я жить учусь за слогом слог —
Пробелы, запятые, точки…
 

Обжиг

«Как сыпались звёзды из вечного рога…»

 
Как сыпались звёзды из вечного рога,
И нитью жемчужной висела дорога,
Чаруя своей белизной…
 
 
Я вышел из тёмных и тяжких ущелий…
Гранитные двери за мною запели
И стали сплошною стеной.
 
 
На жемчуг ступать непривычно вначале,
Но легче дыханья шаги мои стали,
Когда пробудился огонь.
 
 
И тот, кто из мрака на Свет Божий выйдет,
Поднимет глаза, и дороги увидит,
И к небу протянет ладонь.
 

«Священных берегов невидимая нить…»

 
Священных берегов невидимая нить,
Прядь золотых волос
Под светом звёздным…
Всё можно потерять,
Всё можно изменить.
И никогда, поверь, не будет поздно.
На белых парусах рассветный виден блик,
Жестокости слепых положены пределы.
И в ясных небесах знакомый светит лик,
К нему стремятся и душа, и тело.
 

Обжиг

 
Ум не поможет.
Любовь обожжёт.
Ты – глина,
Гончар завершил новый круг.
И дивным узором,
Пёстрым загаром
Покроются тропки
Протянутых рук.
 
 
Твой обжиг всё ближе,
И, чтоб тебе выжить,
Одно лишь известно – смотри:
Когда пламя внешнее
Лишнее выжжет —
Зажжётся огонь внутри.
 
 
Его береги и корми, словно птицу,
Отборными зёрнами тяжкого опыта.
Когда соберёшь воедино все лица,
Вспыхнет в груди твоя чаша из золота.
 

Н. Леонидова, «Полёт»

Стажёр

 
Стекло не выдержит напора,
Полтакта – слова – предложенья.
Попытки юного стажёра
Снять сетевое напряженье.
 
 
Углы домов, ветвей изломы —
Бежать на зыбкий свет без мысли.
Жить невозможно по-иному,
Себя в старатели зачислив.
 
 
Копать песок и нервной дрожью
Перетрясать немое сито,
Не замечая кротость Божью,
Что в тёплом воздухе разлита.
 

Когда я предала себя?

 
Когда я предала себя,
Обойму будней воспевая?
О прошлом суетно скорбя,
А настоящего не зная.
 
 
И в оголтелом колесе —
От сытости до отупленья —
Жила на белой полосе,
Искала повод к отступленью.
 
 
Но даже там, где воздух сер
И не приемлет вечных истин,
Смотрела осенью на листья,
На звёзды и прозрачность сфер.
 
 
Когда я предала себя?
Неважно чисел поминанье.
Лишь оторопь в моём сознанье:
«Не отрекаются, любя».
 

Золотой

 
Может, всадник железной пятой
Всё растопчет, что есть у меня.
Подарите один золотой!
Я куплю себе чашу огня.
 
 
Может, будет буран, и в снегу
Заплутаю навеки во мгле,
Но я свой золотой сберегу,
Заплачу им за жизнь на земле.
 
 
И расплавится тяжести щит,
И погнётся стальное копьё…
Золотой хоть один, но звенит —
Это сердце живое моё.
 

Акрил

 
Расхваливая качества акрила
И преимущества возвышенной любви,
Сама не верила тому, что говорила,
И теребила нервно губ изгиб.
 
 
Разменивались крупные купюры
За годом год. И вот уже, глядишь,
Осталась мелочь для заботы о фигуре,
И хрупок туго стянутый престиж.
 
 
Осенний день на солнце золотится…
Улыбка кошкой тихо улеглась.
И дам любому я воды напиться,
Неважно, кто он – плотник или князь.
 

Боль моего врага

 
Сломанным грифелем, чёрточкой тёмной —
Чуть пониже плеча —
Что-то тревожит яркий и ровный
Свет моего луча.
 
 
Скромничать – лишнее, всё проясняется:
Кругом замкнулась дуга.
Робко сердечной чаши касается
Боль моего врага.
 

Искать невидимую нить

 
Искать невидимую нить,
Hе отрываясь,
Безнадёжно…
В ладонях солнце сохранить
Невыносимо.
Hо – возможно.
И кто тебя нарисовал
Hа белой стенке чёрным мелом? —
Неровного лица овал
И тело грушей недозрелой.
Не верь художнику сему,
Прекрасен ты, и потому
Мир добрый тянется к рукам,
Hо ты не чувствуешь пока.
Ловить невидимую нить,
Hе отрываясь,
Безнадёжно…
В ладонях солнце сохранить
Невыносимо.
Но возможно.
 

«Сочетая краски смело…»

Художникам древности

 
Сочетая краски смело —
Жёлтый с синим, красный с белым, —
Созидали на века.
 
 
И царапала на плитах
Имена царей великих
Наша твёрдая рука.
 
 
Львы крылатые, драконы,
Колесницы, стены, троны…
И растёт трава
 
 
Там, где мы, устав от зноя,
Кистью гладили с тобою
Огненного льва.
 

«Крылья из гибкой стали…»

 
Крылья из гибкой стали
Обрезать – никак. Расплавить.
Врагами с тобой не стали.
Друзьями назвать – слукавить.
 
 
Дойдя до глубин, отыщешь
Точку соединенья.
А всё остальное – кострище,
Способ передвиженья.
 
 
Но там, в золотом горниле,
Разлук и раздоров нет.
И сколько бы ни бродили,
Окажемся там, где свет.
 

Очертания

Облака

 
Это было легко:
Каждое облако
Само принимало обличье…
Короли превращались в котов,
Великаны – в цветы…
Различные птицы с пушистыми крыльями…
Целые представления!
А теперь сижу и пытаюсь
Найти хотя бы
3акатившуюся монету,
Или листок,
Или что-то,
Похожее на попугая,
Hо вижу сплошную бесформенность.
Дорого стоит билет
B нереальную взрослую жизнь.
 

Завидую недвижимым предметам

 
Завидую недвижимым предметам,
Их неспособности от боли разлетаться,
Их монотонности и ровному звучанью,
Послушности изменчивой судьбе.
 
 
Когда смертельно хочется покоя,
Душою с ними я соединяюсь.
Она на всех одна, в любых узорах.
И сплю. Порой совсем не видя снов.
 

Женские портреты

I

 
Женщина, похожая на кошку,
Серые глаза прищурила,
Смотрит позапрошлую газету,
Ждёт по вечерам букет из васильков,
Красит ногти,
Комкает подушку,
Спит, поджав коленки…
А под её окном
Рыжий кот с поцарапанным ухом
Мурлычет что-то о своём Египте.
 

II

 
Женщина-лето легко одета:
Конечно, цветастое платье…
Крупные маки
Скользят по спине,
Касаются лепестками нежных лопаток.
Плечи плавные и волосы, как у феи.
Пахнет она не духами,
А пшеницей, яблоками, тёплым морем…
Всегда утешает её появленье
Тех, кто устал в пути.
 

III

 
Женщина, словно сонную птицу,
Держит книгу перед собой,
Листает страницы,
Шелестит белыми перьями,
Читает там свои сны.
 

Горка

 
Эта горка непримечательна:
Метёлки травы на макушке,
Лоза и полынь у подножья…
 
 
Поднимешься и не устанешь,
Прислушаешься – вроде бы дышит
Созвучно мягким шагам ветра…
 
 
Полукругом загадочно-синим
Вертится горизонт,
И солнце льёт золото щедро
B сосуды уставшей души…
 
 
A горка молчит…
Тихо…
 
 
Скользят легким сном облака…
 

Виолончель

Леониду Баулину

 
Фиолетовый звук в сумерках
Наполняет душу печалью
Звёзд,
Которым не суждено
Коснуться
Друг друга,
А только светом своим свидетельствовать
O жизни и о любви…
 
 
Фигура музыканта слилась в потёмках
С виолончелью, деревом, травами и небом.
Его смычок уходит в бесконечность
Тонким и ясным лучиком,
Что вернётся только с рассветом…
 

Юрмала

 
Кареглазая девочка
По белому снегу,
По берегу морскому,
Туманному,
Гуляет.
Смотрит за горизонт
Тёплыми глазами,
Тёплыми руками
Холодные шарики
Лепит
И поёт:
«Размоет море мою печаль…»
 

Н. Леонидова, «Белый мост»

Май

 
Тёплым снегом летят над землёй
Волосы одуванчиков…
Блики солнца на старом стволе
Яблони добродушной.
 
 
Глажу траву открытыми нервами,
А в глаза вливается бесцеремонно
Небо, а в нём облака:
Рыбы, джинны, летящие мельницы…
 

Сентябрь

 
Сегодня.
Время ли оранжевое
Прячется за углом,
Или золотистыми
Крапинками
Воздух осенний согрет.
И счастье
Ровною полосой
Безмерной
Проходит сквозь центр —
Через сердце моё —
Покоя музыкой.
 

«Холодно мне, словно январской траве в инее колком…»

 
Холодно мне, словно январской траве в инее колком.
Жить без созвучья – упрямо костёр на воде разжигать.
Знаки и чувства растут из хребта тишины.
Там я усну, обхватив своё сердце руками.
Холодно мне, словно белой январской траве…
 

«Солнечный полдень в саду…»

Матери…

 
Солнечный полдень в саду,
Колыбель,
Сиреневая занавеска…
Яблоневые цветы…
Улыбка матери…
С дальнего холма
Звук дудочки пастушьей…
Младенец спит,
И самые добрые тайны
Известны ему…
 

«Шла в бесконечность…»

 
Шла в бесконечность,
А очутилась
У автобусной остановки.
Я знаю,
Это одобрят
И похвалят меня за практичность
Те, кто стремился к вечности,
Но позабыл… и стёрся.
 

Зелёные истории

Грёзы

 
Небо глазом зелёным проникло в колодец,
Отражаются звезды на дне, как рассыпанный жемчуг.
И трава мягким шёлковым шлейфом
Обняла мои ноги, усыпила болевшие веки.
 
 
Сверху тот же колодец, перевернутый Богом.
Я усну, исцелившись незримой водою,
Мне приснится земля, где рассыпанный жемчуг
Смотрит вниз на ребенка, уснувшего в травах.
 

Живущий средь звёзд

 
О Ты, живущий средь звёзд!
Услышь плач озлобленного ребёнка!
Он задыхается в боли своей,
Проклинает, но ищет Тебя.
Утешения выпита чаша,
А дети так любят сладкое.
 
 
И в полях ночных он стоит на холме,
Тычет кулачком грязным в Твоё безмолвие.
Услышь его и помилуй!
 

Польское Рождество

Вечером перед Рождеством, согласно древней польской традиции, за праздничным столом оставляют пустое место для случайного гостя…

 
В пространстве пустом, на белом квадрате
Маленький мальчик лежит на кровати,
Смотрит в заснеженный звёздный простор.
Ветер уносит клочки рваных штор…
 
 
Кто-то заходит в открытые двери,
Ставит свой посох, снимает снег с перьев,
Молча садится на стул для гостей,
Делит хлеб тёплый на сотни частей…
 
 
A из углов выдвигаются тени,
В полночь возносится светлое пенье.
Мальчик уснул на скрещеньи дорог,
Новорождённый ему снится Бог…
 

Северное лето

 
Обрывки дня, июньских роз цветенье,
Неровное дыхание воды,
Случайных слов прямое совпаденье
И скалы, вспоминающие льды.
 
 
Искрились капли на ветру, и громко
Ребёнок звал степенного отца.
А мне хотелось этим стать ребёнком
И в лете раствориться до конца.
 

Лиго

I

 
Белые птицы над вольным морем,
Солнце над летним миром.
Светятся перья в тонких лучах…
 
 
Сегодня особенно пахнут травы:
К ночи их запах становится горек…
Мы танцуем самозабвенно
У древних костров,
А времени нити
Сплетаются в осенний узор
Неизбежно.
 

II

 
Я ещё не смирюсь
С этой грустью щемящей,
Подчиняяcь закономерности,
Падая в нежный клевер…
 
 
Перебирая травинки пальцами,
Читать истории в облаках
И не думать, что лето кончается…
 

Ноябрь

 
Кончается осень…
Какое печальное время…
Меланхоличные стрелки часов отстают
От течения рек забвенья,
Из которых надежду пьют.
 
 
Весь ноябрь…
Ожидание новой веры,
Старый идол повержен ниц, как листва,
Прячется небо за пологом серым
В предвкушении Рождества.
 
 
Светлый праздник,
Раздающий себя бесплатно.
Обессилевшей мягкой ватой – снег весь день.
Может, нам возвратиться обратно?..
Возвратиться разве обратно?
Но, смотри, тает так безвозвратно
Прошлого дня ступень…
 

Королева

 
Я проснулась, когда в окошке
Посветлело зелёное небо.
Посмотрела на серые стены,
Колокольчиком слуг созвала.
Принесли мне напиток чудный
Из травы, что растёт далеко.
Я надела тёмное платье,
Ведь к лицу мне оно сегодня.
 
 
День прошел. Я играла долго
На рояле, грустившем тихо.
Вот слуга мне свечу приносит,
Наступает северный вечер.
За окном я слышу шум моря,
Чайки – словно обрывки пены.
Прохожу по пустым коридорам,
И шаги не разносит эхо.
 
 
Я стою на скале. Я верю,
Что увижу парус в ненастье,
Там любимый слагает песни,
Посвящённые мне, невесте.
Я не знаю других поместий
И земель, где цветут деревья,
Мне дороже мой мрачный замок
И бушующий ночью ветер.
 

Н. Леонидова, «Сад с золотыми яблоками»

Странник

 
Всё остаётся позади…
Дорога странствий неизвестна.
Со мной божественная песня
И боль, застывшая в груди.
 
 
Покинув всех своих родных,
Устав от суеты извечной,
Улыбкой привечая встречных,
Молюсь всем сердцем я за них.
 
 
Моя страна утонет в грёзах.
Весна в веселье колдовском
Бежит по травам босиком.
Её светлы метаморфозы.
 
 
И вот сереющим пятном
Остался город оголтелый.
Поломанные чудо-стрелы
Лежат в мешке моём льняном.
 
 
А вечер дальним огоньком,
Едва мерцающим, поманит,
И в ночь он неизбежно канет,
Опутав светлых снов венком.
 
 
Деревья мудро промолчат,
Услышав стон моей гитары,
И даже ясновидец старый
Не скажет мне: «Иди назад».
 
 
Я буду продолжать свой путь,
Пока, души живой не встретив,
Взойду на небо, не заметив,
Где попытаюсь отдохнуть.
 

Пустота

«Промчалась весна – золотистая пена…»

 
Промчалась весна – золотистая пена,
И лета пшеничные пряди увяли,
Рука прикоснулась к ноябрьским стенам,
И окна покрылись колючей вуалью.
 
 
Четыре мгновенья, а путь бесконечен.
Звезда поутру засиделась на ветке.
Казалось, маршрут разлинеен, размечен,
Но прутик погнулся, и лопнула клетка.
 
 
Страшили потери друзей и талантов,
Умело пугали прогнозы погоды,
А кто-то сидел и учил эсперанто,
Ключи подбирал и просматривал коды.