Текст книги "Аномальные приключения"

Он и раньше убивал. Убивал потому что был доведен до отчаяния, сталкиваясь с грязью и пошлостью бытия. Одних он убивал из сострадания, видя каким бременем для них стала жизнь, других – наказывая за их пороки и нежелание от них избавляться. Убивая, но очищал мир от скверны и избавлял от страданий. Бомж, отравившийся «суррогатной» водкой, вокзальная проститутка, зарезанная поездом дождливой ночью и нищий, сгоревший в заброшенном сарае. Во что превратили они свою жизнь и что видели они в этой жизни? Он один их пожалел и помог. Его не разыскивала милиция – никому не было дела до тех несчастных, которых уже, лишь по недоразумению, можно было назвать людьми. Таково было его предназначение. Но для этого мира он сделал уже все, что мог. Он устал и заслужил благодать, которую способен даровать только Свет. Осталось еще немного.

Потребность «помочь несчастным» появилась внезапно, несколько месяцев назад. Сначала началась бессонница. Терзала измученный мозг не давая отдохнуть. Тогда он понял, в чем его предназначение. Лишь исполнив свой долг, смог забыться долгожданным глубоким сном.

Глава 17

Амалия сидела, пожав ноги в кресле, и смотрела какую-то старую комедию американского производства.

– Что делаешь? – устроилась рядом с ней Рената с чашкой чая.

– Комедию смотрю, – грустно ответила Амалия.

– Когда смотришь комедию, нужно смеяться или по крайней мере, улыбаться. У тебя же, такое выражение лица, будто ты всю родню в один день схоронила. Тьфу-тьфу-тьфу, конечно.

– Я все про Антона думаю…

– А думать не надо, – отрезала Рената.

– Совсем не надо?

– Совсем. Вот, что: мне это все не приятно так же, как и тебе, но давай договоримся, что не будем себя изводить. Так и с ума сойти можно! Сейчас мы, как и планировали, соберемся и поедем в ночной клуб, на дискотеку. Нам просто необходимо развеяться. В последнее время столько всего случилось, что если я не выпью пару порций текилы, то точно чокнусь! Так что раз-два, раз-два! Встали и пошли! Сегодня думать ни о чем не будем, завтра уж пораскинем мозгами.

– Тьфу-тьфу-тьфу! – сплюнула Амалия, представив свои мозги раскиданными.

Подруги вызвали такси и отправились в один из самых модных ночных клубов.

– О! Это мы удачно заехали – сегодня «женский день»! – обрадовалась Рената и потерла руки.

– Это что, когда одни женщины, а мужиков не совсем пускают? – не поняла Амалия.

– Не женщины, а все для женщин. И мужской стриптиз!

В ночном клубе Амалии приходилось бывать всего два раза, да и то никакого стриптиза там не было. Текилу она тоже никогда не пробовала и все ее познания сводились к тому, что это мексиканская водка, сделанная из кактусов стараниями добрых мексиканцев.

– Одну «Серебряную саузу» с апельсиновым соком, а одну просто так… Ну, и все, что полагается… соль, лимончик, – сделала заказ Рената. – Тебе коктейльчик, а я в натуральном виде буду, – делила она. – Я выпью залпом, а ты потягивай через соломинку, а с непривычки чердак уехать может.

Через несколько минут все повторилось, а потом еще и еще раз. После третьего коктейля Амалия осмелела на столько, что решилась попробовать напиток неразбавленным.

«Отъеду!» – предупредил чердак, но Амалия отмахнулась от голоса разума и по примеру подруги махнула рюмку.

– Интересный вкус, – сообщила она. – А кактусами совсем не пахнет!

– А почему она, собственно, должна ими пахнуть? Текилу не из них делают, а из голубой агавы. Тебе, кажется, пока хватит, а то наклюкаешься сейчас и танцевать не сможешь. А потом и стриптизеры, знаешь, как двоиться начнут! – поделилась Рената собственным опытом.

Несмотря на то, что девушки пришли задолго до начала программы, в клубе уже началось веселье. Вот только музыка Амалии не понравилась. Совсем молодые девчонки дрыгались на танцполе под «кислотную» музыку, не имеющую, на взгляд Амалии, ни мелодии, ни ритма.

– Это тебе по понедельникам сюда ходить надо, – сказала Рената. – У них тут как раз пати для тех, кому за… Вот тогда ты тут хиты 80-х и 90-х услышишь, а сегодня под эту придется веселиться.

«Чердак» Амалии угрозу исполнил – чувства притупились, голова приятно потяжелела. Все произошедшие за последнее время ужасы перестали казаться таковыми. На смену страху пришел философский взгляд на жизнь. Отсутствие нормальной музыки тоже перестало беспокоить и девушки весело отплясывали под рэп русские народные танцы в собственной интерпретации – притопывали ногами, пели «ай, люли-люли», и даже собрали небольшой хоровод из таких же «отрывающихся».

Потом начался стриптиз. Амалия смотрела во все глаза на молодых, стройных, эротично двигающихся парней. Выходя на сцену они были одеты во что-то типа парэо, а к концу танца остались лишь в набедренных повязках в виде фиговых листочков, которые не понять на чем держались.

– Тьфу ты, срам какой, – сплюнула Амалия и хотела уже вернуться в бар, как заметила, что на сцену, спотыкаясь и матерясь карабкается Рената.

На нее парни произвели впечатление прямо противоположное и Ренате не терпелось присоединиться к танцорам. Только обещание более интересного развлечения заставило ее покинуть сцену.

– Где тут у вас караоке?! – потребовала Амалия и безуспешно попыталась сфокусировать взгляд на бармене.

– Да! – поддержала подругу Рената. – Желаем петь! – и стукнула кулаком по барной стойке, демонстрируя всю глубину своего желания.

К сожалению, караоке в этом клубе не оказалось и подруги засобирались домой. Они долго ловили возле клуба такси, так как никто из таксистов не спешил садить к себе двух явно перебравших, держащихся друг за дружку, девиц. Тогда Рената вынула из сумочки тысячную купюру и стала помахивать ей над головой. Амалия решила, что подруге вздумалось продолжить народные танцы и она с готовностью присоединилась.

Один из таксистов тут же отреагировал на маневр девушек и гостеприимно распахнул для них заднюю дверцу. Ренате, с ее заплетающимся языком, никак не удавалось объяснить водителю пункт своего назначения. Обессилев от бесплодных попыток она начала отчаянно жестикулировать, надеясь, что язык жестов для водилы более доступен, чем простая человеческая речь. Рената стала хватать Амалию за длинные волосы, растопыривать пальцы на руках, гримасничать и указывать пятернями куда-то в небо, надеясь таким образом изобразить малиновый цвет.

– Я облысею! – заверещала Амалия, когда терпение закончилось.

От каждой попытки объясниться с таксистом голова ее немилосердно дергалась, а кожу на голове начало щипать.

– Зачем? – уставилась на нее Рената мутным взором. – Ты уверена, что хочешь этого? И не дожидаясь ответа продолжила «разговаривать» с глупым извозчиком.

Это длилось до тех пор, пока из клуба не вышел покурить знакомый официант. Рената засунула в рот два пальца. Амалия зажмурилась и отодвинулась от подруги, ожидая самого худшего. Рената же, набрав легкие как можно больше воздуха и поднатужившись – громко свистнула и поманила официанта рукой.

От этого богатырского свиста водителя контузило, а у Амалии заложило уши. Сама Рената тоже похоже пострадала, так как в ближайшие десять минут, на любой взгляд подруги, что есть мочи орала: «Ась?!» и подставляла ладонь к уху.

– Споем? – предложила Амалия, когда слух вернулся.

Водитель поежился, крякнул, но промолчал. Сначала они затянули печальную – «Зачем вы девушки, красивых любите?», потом «Поедем, красотка кататься» и «Ой, мороз, мороз», при чем, вместо «мороз» – Амалия, почему-то, все время пела непонятное Ренате «кикоз».

Когда репертуар истощился и куплетистки перешел на матерные частушки, водитель начал подпевать и барабанить в такт толстыми пальцами по рулю. В конце концерта Амалия предложила грянуть: «Ой, ты степь широкая». И они грянули – Амалия запела именно эту песню, а Рената одновременно с ней «Степь, да степь кругом» – получилось нескладно.

– Тпр-р-ру! – неожиданно скомандовала Рената водителю, скрестив над головой руки и, поймав его вопросительный взгляд, пояснила:

– Степь п-позвала. Лучше выйти.

Оказывается они уже доехали до ворот охраны поселка. На вопрос таксиста: «Почему платите всего двести рублей, а махали тысячей?» – находчивая Амалия, украшая речь жестами, объяснила, что за время поездки с тысячей случилась «стра-а-ашная инфляция».

Глава 18

Утром обеих выпивох ждала расплата за бурно проведенную ночь в виде головной боли, тошноты и головокружения. Кряхтя и постанывая гуляки спустились в кухню. Вид их был жалок и вызвал бы сострадание даже у самого жестокосердного человека.

Амалия присела на стул, обхватила руками готовую взорваться голову и пила мелкими глотками воду из высокого стакана. У осунувшейся Ренаты вокруг головы было обмотано мокрое махровое полотенце огромного размера. Тюрбан все время сползал на глаза, вынуждая ее сильно откидывать голову назад, чтобы не терять из виду страдающую Амалию.

– Как же я, в таком состоянии, поеду в командировку? – вопрошала саму себя Рената.

– Ты куда-то уезжаешь? – удивилась Амалия.

– Да, нужно ехать на выставку и закупать новое оборудование для салонов: солярии, кремы всякие и прочие необходимые для работы вещи. Боже, как болит голова! – пожаловалась она и полезла в кухонный ящичек с красным крестом.

В аптечке обнаружился йод, зеленка, марганцовка, лейкопластырь и бинт, а также жгут для остановки кровотечений. Ни аспирина, ни других болеутоляющих, там не было.

– Схожу к себе в спальню и посмотрю в сумке.Мможет и найдется что-нибудь от головы, – предложила Амалия.

В ее спальне возле туалетного столика сидел на корточках и рылся в косметике… Сеня.

– Косметикой интересуешься? – прищурилась Амалия.

Где же она его видела?

– Да, вот я… тут… – растерялся парень.

– Уже выбрал что-нибудь или гамма не подходит? Ты что, вообще, у меня в комнате делаешь?

– Я могу с тобой поговорить откровенно и надеяться, что наш разговор останется между нами? – заговорщицки спросил он и огляделся по сторонам.

– Сначала я узнаю, как ты сюда попал! – погрозила Амалия пальцем и закричала:

– Рената! Воры!

Из кухни неслась Рената спотыкаясь из-за своей падающей на глаза чалмы и налетая на ходу на все препятствия.

– Что случилось?

– Да вот, опять воры пожаловали! – уперла руки в бока Амалия. – Сеня решил обобрать меня до нитки – всю косметику перелапал! – обличала она преступника.

– Ой, не кричи – сейчас глаза лопнут, – попросила Рената. – И не вор он вовсе, это я его сама пустила вчера в дом переночевать, а тебе сказать забыла.

– А почему он тут у меня роется тогда?

Рената растерялась, а парень начал объяснять. Из его рассказа следовало, что он, несчастный до глубины души человек – совсем пропадает, жалкий горемыка. И не ведает он в этой несправедливой жизни счастья, а лишь невзгоды его, сиротину, преследуют. И как права мудрость народная, утверждающая, что от красоты и стати толку мало, а родиться счастливым надобно. И как познал он это на самом себе, страдая безмерно от непонимания людского и терпя лишь унижения да страхи испытывая. И так далее и тому подобное.

Несчастья же сироты заключались в следующем: дожив до тридцати с лишним годов, обнаружил он в себе гомосексуальные наклонности и сильно испугался. В течение года он оказывал пагубной для мужского самолюбия страсти яростное сопротивление. В результате чего потерял сон, аппетит и впал в глубокую депрессию, постоянно испытывая страх перед друзьями и коллегами по бизнесу. Деловые партнеры, не дай бог, узнав о его мужеложстве – просто откажутся от сотрудничества и тем самым повергнут в трясину нищеты, а друзья перестанут здороваться за руку и вообще станут обходить стороной.

После долгой и изнурительной борьбы, естество взяло над беднягой верх, и он перестал сопротивляться. Сегодня увидев спальню Амалии открытой, просто не смог побороть искушение покопаться в ее косметике. Нет, он ничего не хотел украсть, Боже упаси! Он бы просто взял посмотреть, попробовать на себе где-нибудь в темном уголке, вдали от глаз людских, и положил бы все на место. Позже он, конечно же, купит себе все необходимое, но пока у него нет своей косметички с подходящей для него гаммой, хотел позаимствовать «мазилки» у Амалии и Ренаты.

Рассказ страдальца вызвал у Амалии бурю сочувствия и протеста, относительно человеческой черствости, о которой так сокрушался Сеня. Ей до слез стало жаль бедного парня, которому судьба уготовила такое страшное испытание.

– На! – кричала она и выгребла из ящичков все, что у нее было. – Забирай все! Да брось ты этих своих друзей. У тебя будут новые, такие же как ты. Вас много! – утешала она беднягу.

Растерянный парень только хлопал глазами сраженный щедростью и пониманием.

– И ты в этом позорного нашел? Пед… гомосексуалисты тоже люди хорошие! Мы с Ренатой тебя в подружки возьмем, правда? – она глянула на подругу явно рассчитывая только на положительный ответ.

Рената энергично закивала позабыв про боль.

– Конечно, тебе сначала будет трудно, – предупредила его Амалия, – но потом ты привыкнешь ощущать себя в новом качестве и жизнь снова заиграет красками. Главное – не отчаиваться!

– Думаешь? – с сомнением спросил он.

– Мы тебя научим делать макияж и пользоваться средствами по уходу за кожей лица и тела, – обещала Амалия. – Ты трансвеститом будешь или хм… просто?

– Просто, – залился краской Сеня. – Я бы даже сказал, чем проще, тем лучше!

– Значит – женский гардероб тебе не понадобится! – заключила Амалия. – Я тебя с одним стилистом познакомлю, Эдиком зовут. Он тебе поможет влиться в общество тебе подобных, – и подмигнула.

– Э-э-э, это позже, ладно? А то я еще не освоился. Буду там смущаться, расстраиваться, да мало ли что…

– Сейчас вымой голову, и как следует умойся с мылом – мы тебя научим за собой ухаживать.

– Может потом? – слабо запротестовал новообращенный.

– Сеня, не нужно оттягивать момент, я же понимаю, что ты просто стесняешься. Не надо, родной, тут все свои.

Семен покорно побрел в ванную мыться, а Амалия твердо сказала Ренате:

– Поможем бедному мужику стать бабой! – лицо ее озаряла одухотворенность, а глаза горели истовым огнем желания помочь всем страждущим и обездоленным.

Светло-русые, довольно длинные волосы парня, Амалия завила раскаленными электрощипцами, пару раз по неосторожности плотно приложив плойку ко лбу. Когда с прической было покончено, сделала пару масок для лица и увлажнила его кремом. Затем наступил черед макияжа.

– Брови – непременно выщипать! – скомандовала Амалия и впилась в них щипчиками, безжалостно выдирая те, которые, по ее мнению, портили эстетику.

Испытывая адскую боль в области надбровных дуг, Сеня предпринял попытку к бегству, но был пригвожден к стулу железной рукой Ренаты и словами: «Терпи, терпи!».

– К твоему оттенку кожи лица и цвету глаз подойдут тени коричневой гаммы. Голубым не подводи, – предостерегла она, – это «съест» цвет глаз. Помаду советую поярче, но не темную! – Продолжала она инструктаж. – У тебя губы тонкие, получится некрасиво.

– Все! – сказала довольная проделанной работой Амалия и повернула крутящееся кресло к зеркалу. – Любуйся!

Сеня вздрогнул. Из зеркала на него уставился странный, часто моглавший накрашенными глазами, тип. Выщипанные дугой брови уползали на самый лоб. Губы же призывно переливались перламутровым блеском.

– Нравится? – нисколько сомневаясь в ответе, спросила довольная Амалия.

– Я красавец, – констатировал слегка побледневший, сраженный наповал Сеня. – И нет мне равных.

– Вот, другое дело! Вот это правильный подход, – одобрила Амалия. – Вот только зря ты, Сеня, усы не сбрил.

Рената стремительно выскочила в коридор, видимо вспомнив, что опаздывает на самолет. Семен направился в сторону ванной комнаты.

– Ты куда? – удивилась Амалия.

– Умыться хотел.

– С ума сошел, да? Я два часа старалась! Не надо умываться Тебе очень идет. Нужно привыкать к новому облику, а то так и будешь всю жизнь стесняться.

Ближе к обеду Рената уехала в аэропорт.

– Если тебе куда-нибудь понадобится ехать – смело бери из гаража мою машину, – говорила она прощаясь.

– Боюсь я что-то с твоим «мерсом» связываться. Может у тебя чего похуже найдется? Водитель-то я еще тот!

– Еще есть старенькая «Ауди» выпуска года, эдак… семидесятого. Папа купил ее уже подержанной, когда дела его только начали идти в гору. На ней никто давно уже не ездит, но папа не сдает в металлолом. Говорит, что дорога как память о молодости. Ее и бери, если надо.

Расфуфыренный Сеня держал в руках большую дорожную сумку Ренаты и собирался посадить ее на самолет. Амалия обещала встретить.

– Вот только не представляю, как я тут одна останусь!

– Я вернусь через несколько дней. Как-нибудь потерпишь. Обязательно позвоню, когда буду выезжать, – пообещала она. – К тому же, у нас теперь сигнализация установлена. Думаю, продержишься до моего возвращения.

Амалия помахала рукой отъезжающему автомобилю и заперла дверь.

Машина вернулась в гараж через час. Провожатый заверив, что паспортный контроль пройден, а взлет прошел нормально, удалился.

Остаток дня и весь вечер Амалия провела у телевизора, пытаясь справиться с одолевшим ее чувством безвозвратной и сжимающей душу потери. Очень тревожил внезапный отъезд подруги. Складывалось впечатление, что Рената поездку не планировала, а поехала в командировку неожиданно.

Тоска скользкой змеей вползла в область солнечного сплетения и прочно там обосновалась. Не помогли ни веселые комедии, ни любимые авантюрные женские романы. Шоколадные конфеты, всегда спасающие от плохого настроения, сегодня тоже не оказали ожидаемого действия.

Ночь принесла страхи, тревожные короткие сны, шорохи и звуки, природу которых Амалии так и не удалось объяснить. Глубокий сон принял ее в свои объятия лишь когда пугающая ночная тьма уступила место золотистому рассвету.

Утром Амалия чувствовала себя разбитой и уставшей, будто и не спала вовсе. Тревожная ночь не прошла для даром – под глазами залегли глубокие тени, вокруг рта образовалась скорбная складка, а между бровями появились вертикальные бороздки, именуемые в народе «морщинками гордеца». Холодный душ ненадолго принес облегчение.

Амалия немного побродила по дому. У горничных и поварихи выходной. Находиться в пустом, пусть даже и таком красивом, особняке было неприятно. Теперь стало понятно, что имела в виду Рената и почему старалась проводить все время на работе.

День выдался невероятно жарким. Находиться на улице было просто невозможно, но оставаться дома было еще хуже. Амалия надеялась, что выезд на природу поможет избавиться от усилившейся с наступлением утра тоски. Машка оказалась занята до вечера и составить компанию не смогла.

Для прогулки Амалия выбрала легкие короткие шорты и завязывающуюся на животе узлом белую блузу. Обувшись в кроссовки, вывела из гаража старушку «ауди». Завести с первого раза находку старьевщика не удалось. Удача улыбнулась лишь после того, как девушка догадалась залить в бак порцию бензина.

Дребезжа всеми частями «память о молодости» выкатилась из поселка и взяла курс в сторону речки. Кондиционера в машине не оказалось. Пришлось открывать окна, чтобы не свариться заживо. Оставалась надежда, что возле воды жара будет переноситься легче.

Синоптики такой погоды не обещали.

Съезд к реке нельзя было назвать удачным – дорога резко обрывалась и заканчивалась крутым спуском. Вода еще так и не спала после весеннего паводка. Глинистый берег выглядел рыхлым и грязным. Конечно, можно было поискать более пологий подъезд, но Амалия изнывала от жары.

Через полчаса сидения на берегу стало невыносимо душно, и девушка решила искупаться во избежание теплового удара. Проблема была в том, что она не планировала купание заранее и, разумеется, не взяла с собой на прогулку купальные принадлежности. Оглядевшись по сторонам и убедившись, что в пределах видимости нет отдыхающих, девушка сняла с себя верхнюю одежду, оставшись лишь в кружевном бюстгальтере и таких же трусиках. Она аккуратно разложила вещи на капоте машины и пошла к воде, то и дело проваливаясь по щиколотки в глину и ил.

Водичка оказалась сказочно теплой. Амалия с удовольствием бросилась в воду. Она пару раз сплавала к противоположному берегу, с удовольствием понежилась в ласковых водах и даже нарвала в заводи крупных кувшинок. Вода сняла с души и тела накопившееся там напряжение и душевное состояние сразу улучшилось.

Нарезвившись вволю купальщица не без труда выбралась на берег, оступаясь и оскальзываясь при подъеме. Пару раз даже упала, больно ударившись и ободрав коленку об острый камень. Поплевав на ушибленное место, все-таки добралась до машины и включила радио. Что-то показалось ей странным: то ли то, что вместо ее белых фирменных кроссовок на траве теперь стояли грязные калоши огромного размера, то ли чужие вещи на капоте. Шорты и блуза исчезли, а их место заняли безобразная бурая плиссированная юбка и отвратительного вида засаленная грязная, и местами рваная, тельняшка. Рядом с калошами стояла самодельная парусиновая сумка, доверху набитая пустыми стеклянными бутылками.

«Похоже, у вора был сегодня крайне удачный день», – одумала Амалия, еще не успев оценить размеры постигшего ее несчастья. «Мало того, что бутылок насобирал такую кучу, так еще и одежонкой моей разжился».

– Черт! – завопила она на весь лес. – Как же я теперь домой поеду?!

До нее наконец дошло, какая неприятность с ней приключилась и теперь она смотрела на кучу чужого тряпья, схватившись за голову.

– Ну, ничего, – уговаривала она сама себя вслух. – Проеду быстренько на скорости через охрану поселка – никто и не заметит, что я в одном нижнем белье. Скорее всего, охранники решат, что я в купальнике – говорила ведь им, что на реку собраюсь.

Успокоившись и брезгливо скинув с капота мерзкие обноски, Амалия села за руль и попыталась завести колымагу. Сначала двигатель чихал, стонал и кашлял, а потом и вовсе перестал подавать признаки жизни. Никакие уговоры и пинки, щедро раздаваемые разъяренной Амалией, не смогли реанимировать автотранспорт. Плюнув на капот и обругав колымагу, Амалия пригорюнилась.

Поездка отменялась, а это значило, что домой придется добираться на своих двоих. До поселка было всего несколько километров и Амалия прикинула, что мелкими перебежками, от кустика к кустику, успеет добежать до дома за полчаса. Смущало другое водители, едущие по дороге, за купальник ее одеяние точно не примут. Из прозрачного бюстгальтера аппетитно просвечивала девичья грудь, а трусики-стринги совершенно не прикрывали упругих ягодиц.

Амалия всплакнула, представив, чем ей грозит такой внешний вид и, морщась от отвращения, начала натягивать на себя рвань, оставленную воровкой взамен украденных вещей. Облачившись в юбку, едва доходящую длинноногой Амалии до середины бедер, и в драную тельняшку с чужого плеча, девушка сунула ноги в безразмерные калоши. То, что добраться до дома перебежками не получится, Амалия поняла сразу, как только обулась. Передвигаться в калошах было возможно лишь не отрывая от земли ног, как на лыжах. В противном случае обувка сваливалась и оставалась лежать на дороге, а Амалии приходилось за ними все время возвращаться. Она попробовала идти босиком, но ее нежные, не привыкшие к ходьбе по раскаленному асфальту ступни, начали немилосердно саднить.

Бедолага брела по дороге, отгоняя настырных, больно жалящих в лицо мошек и расчесывая свежие укусы. По ее подсчетам за следующим поворотом уже должны показаться поселковые ворота с будкой охраны. Тихо радуясь, что добралась до дома без происшествий, даже прибавила шагу.

Сзади послышался шум приближающегося на скорости автомобиля. Поравнявшись водитель притормозил и некоторое время ехал рядом.

– Эй, селянка, – обратился он к ней. – Подскажи, где тут контора лесничества?

Амалия, заранее решив не реагировать на возможные заигрывания водителей, хранила гордое молчанье. Спину она держала неестественно прямо и всем своим видом подчеркивала нежелание вступать в беседы и заводить новые знакомства. Со стороны это выглядело крайне комично: грязная, жутко одетая девушка, шаркала по дороге огромными калошами. Красное опухшее лицо выдавало в ней не знающую меры любительницу спиртного. Однако стройная подтянутая фигура свидетельствовала о юном возрасте и это наталкивало на мысль, что для девушки еще не все потеряно в жизни, если ей удастся обуздать пагубное пристрастие.

– Глухая что ли? – вполголоса сам у себя спросил водитель и прокричал: – Селянка! Э-ге-гей! Где тут лесника можно найти?!

Амалия удостоила парня высокомерным взглядом, но промолчала и гордо зашагала дальше, стараясь двигаться как можно грациознее, что было непросто, учитывая сваливающиеся с ног калоши. Парень, не ожидавший поймать на себе столь пренебрежительный взгляд от простой деревенской девки, сперва опешил, а затем очень вежливо спросил:

– Милая девушка, не будете ли вы столь любезны, показать мне дорогу до конторы лесничества? В благодарность, я с удовольствием вас подвезу туда, куда вы направляетесь.

Амалия еще раз смерила молодого человека уничижительным взглядом, расценив его предложение как грубое домогательство до своей персоны.

– Простите, я совсем не хотел вас обидеть! – принялся зачем-то оправдываться владелец дорогой иномарки. – Я лишь хотел поинтересоваться, как мне найти местного лесника! Почему же вы со мной не разговариваете? Поверьте, я и в мыслях ничего дурного не держу! – продолжал виниться заинтригованный до предела парень. – И, если вы позволите, я приглашу вас куда-нибудь вечером, если не станут возражать ваши родители.

Последнее предложение хама вызвало у Амалии бурю негодования, и она с достоинством королевы ответила:

– Газуй отсюда, извращенец. Не для тебя ягодка созрела! – и пошла не оглядываясь дальше.

Послышался скрип тормозов, скрежет металла и чертыханья воспитанного молодого человека. Видимо, находясь под впечатлением от заявления Амалии, он не справился с управлением и заехал в кювет.

Наконец дойдя до будки охраны Амалия вздохнула с облегчением.

– Миша, впусти меня, пожалуйста, – попросила она молодого охранника.

– Какой я вам, гражданочка, «Миша»? – строгим голосом сказал он. – Проходите мимо – тут не подают!

– А с каких пор тебя стали звать по-другому? – удивилась Амалия.

– С каких надо, с таких и пор! – прикрикнул Михаил. – Сказано тебе, здесь нельзя побираться. Хлеба, коли голодная – могу дать, и котлетой поделюсь, а в поселок не пущу! – Отрезал бдительный страж.

– Что ж ты так не охранял, зараза, когда к нам с Ренатой в окно убийца лез?! – разозлилась Амалия.

– Батюшки! – воскликнул, крестясь секьюрити. – Амалия Станиславовна! Вас и не признать в этой… одежде. Вы уж простите меня, бога ради! Проходите, пожалуйста!

Амалия с гордым видом пошаркала калошами мимо охранников с «отпавшими» челюстями.

– Ты, Мишка, не рассуждай тут! Твоего мнения никто не спрашивал! Тебя поставили жителей пропускать, – выговаривал ему старший смены, – и покой их охранять! А то, что они одеты, как бомжи, так-то – не твоего ума дело! У богатых-то, свои причуды.

Глава 19

Мерзкий запах застрял в носу и никак не хотел смываться. Амалия уже два часа лежала в ванной. За это время она трижды сменила воду, бесконечное количество раз натерла тело скрабом, извела бутыль шампуня, но все равно чувствовала запах тухлой рыбы, коровьего навоза и чего-то еще более отвратительного.

Сумерки еще не успели сгуститься до темноты, а Амалия уже сладко спала, свернувшись калачиком на диване в гостиной. Сон настиг ее внезапно за просмотром «новостей».

Ей снился странный сон: загс с раскаленной печью, похожий на крематорий. В нем играют свадьбу Ренаты и еще кого-то, стоящего спиной к гостям. Счастливая подруга обнимает Амалию и дарит ей свой свадебный букет, который состоит почему-то из фиолетовых пожухлых роз с неправдоподобно большими шипами. Даже во сне цветы казались ненастоящими.

Рената с улыбкой протянула цветы Амалии, и на пышное свадебное платье закапала алая густая кровь. Засмеявшись, Рената показала гостям окровавленную руку. Потом все взгляды устремились к Амалии. Гости показывали на нее пальцами и хохотали. Амалия опустила глаза и увидела, что так рассмешило гостей – она стояла голая, а на ногах огромные, безобразные калоши. Жених обернулся, и Амалия закричала – лица у новобрачного не оказалось, его заменяло кровавое месиво.

Телефон звонил настойчиво и требовательно, но Амалия была благодарна за это. Своей настырной трелью он вырвал ее из кошмара. К горлу подкатывала тошнота и что-то еще, какое-то ощущение безнадежности и скорби. Пытаясь стряхнуть с себя оцепенение, Амалия нашла телефонную трубку и нажала на аппарате кнопку.

– Амалия? – спросил знакомый голос.

– Да, я.

– Мне только сейчас позвонили, и я сразу решил сообщить тебе…– тон человека был извиняющимся и нерешительным.

– Кто это? – спросила Амалия все еще плохо соображая. Она никак не могла узнать голос, хотя была уверена, что звонил кто-то из знакомых.

– Это Сеня. С тобой все в порядке?

– Да, со мной все в порядке.

– Амалия, я звоню тебе, чтобы сообщить о несчастье. Сегодня утром на презентации оборудования для соляриев погибла Рената.

Земля начала уходить из-под ног.

– Алло! Ты меня слышишь?! Амалия! С тобой все в порядке?! – надрывался на том конце провода Семен.

– Как… это случилось? – безжизненным голосом отозвалась Амалия.

– Я особо подробностей не знаю, но мне сказали, что Рената решила испытать выставочный образец горизонтального солярия. Легла в него, а он оказался неисправен. То ли случилось замыкание, то ли еще что-то… в общем он загорелся, а открыть его сразу не получилось. Она сгорела заживо…. Я могу сам позвонить ее родителям в Токио и сказать… поминки… экспертизу проводить будут…

– Что ты несешь?! – заорала в трубку Амалия. – Какая экспертиза?! Какие поминки?! Господи! Рената погибла – сгорела заживо! А ты о каких-то экспертизах думаешь?! Сволочь! – сквозь рыдания выкрикивала она ни в чем не повинному Семену.

Речь стала невнятной. Рыдания рвались наружу, сжимая горло и не давая вздохнуть – у нее началась истерика.

– Я все понимаю, – заговорил Сеня. – Постарайся успокоиться и пожалуйста, не выходи никуда из дома – я сейчас к тебе приеду.

«Надо что-то делать!» – пульсировала в голове у Амалии мысль. Что именно делать в таких случаях она не знала. Как? Почему погибла Рената? Разве солярии загораются сами по себе? Амалия отказывалась верить, что смерть подруги была простым несчастным случаем. Нет. Ее убили! После неудачного покушения у них в доме кто-то довел свой дьявольский план до конца. И еще ей не давал покоя ночной кошмар. Перед глазами все еще стояла печь крематория и Рената в свадебном платье с окровавленной рукой.