Текст книги "Абсорбент. Маньяк, который меня любил"

9 глава

Кажется, следователь не совсем поверил. Сложно было понять, что он думает, лицо непроницаемое. Наверное, уже решил, что она психическая. Диана однозначно так думала и наверняка уже объяснила новичку, как обстоят дела. Но приехал быстро, а чего еще желать в ее ситуации?

Ане снова захотелось обнять себя за плечи, но усилием воли она остановилась. Ей было страшно. Очень страшно. Она привыкла бояться рядом со своим домом и в тех местах, где они бывали с Николаем, на работе раньше ей было спокойно. Дурочка. Разве можно было на что-то надеяться, если даже переезд не помог? Сколько прошло времени, прежде чем Николай нашел ее новую квартиру? Всего ничего.

Она смотрела, как следователь кусает губы, пытаясь решить, открывать ли письмо самому или доверить специалистам. Все его сомнения были написаны на лице. Аня не собиралась ему помогать. Она слукавила. Открывать ей не хотелось не потому, что она рассчитывала, будто на письме сохранились отпечатки. Что с них толку? Нет, когда она чуть сжала плотный конверт, положив его в файл, она увидела, как бумага в этом месте набухает и как образуется под ее пальцем красный отпечаток. А открывать такое она точно не собиралась.

Игорь Валерьевич тем временем решился. Пробормотал еле слышно: «А в этот раз почтового штемпеля нет», – и осторожно вытряхнул конверт на другой файл.

– Подайте, пожалуйста, нож для разрезания бумаги, – не отрывая взгляда от конверта, попросил он.

Аня молча протянула его, держа за лезвие и чувствуя необычный страх даже перед таким ножом.

– Иногда такие вещи портятся при перевозке, – объяснил он, хотя, скорее всего, убеждал себя. А Аня просто не хотела думать, что он имеет в виду под «такими вещами». Конверт? Рисунок? Что-то еще?.. – Вскрываю при вас, Анна Максимовна.

– Хорошо, – ответила Аня и отвернулась. Смотреть ей на самом деле не хотелось. Но и следователя она прекрасно понимала. Вряд ли ее делом будут всерьез заниматься, раз прислали такого… стажера. А значит, и конверт сунут куда-нибудь до лучших времен. Пусть вскрывает. По крайней мере, пока она сидит здесь с ним, страх отступает.

Аня машинально пододвинула к себе поближе вазочку с печеньем. Теперь сцена еще больше напоминала тот день, когда она сидела на кухне с подружкой Иринкой и пила чай, пока та вздыхала и закатывала глаза, переживая больше, чем она сама.

Хотелось не возвращаться в свою квартиру, а снова трусливо сбежать. Но работа, свежее белье, привычная чашка… Нет, десять лет назад все было проще. И тогда она могла сбежать к Иринке и жить у нее две недели, пока Иринкин брат собирал ее вещи, договаривался с квартирной хозяйкой и искал ей новое жилье. А сейчас? Она может разве что переехать к Вахе, но это окончательно поставило бы крест на их возможном совместном будущем. Братья Вахи были болтливы, как старые сплетницы, и передали бы все матери, а та бы точно такую невестку не одобрила до самой смерти.

А Иринка вышла замуж и родила детей. Они до сих пор перезванивались по праздникам, но от былой дружбы ничего не осталось. Аня не хотела даже рассказывать ей про свои проблемы, не то что навязываться пожить. Да и Сергей, Иркин брат, несколько лет назад уехал в Москву и не мог бы помочь с переездом. Нет, теперь со своими страхами ей предстояло справляться самой. Или с помощью вот… следователя.

Она механически жевала безвкусное печенье, невидящим взглядом смотря на следователя, воюющего с конвертом, и вспоминала тот день, когда она очутилась у Ирины.

Она тогда впервые переехала от родителей и снимала небольшую комнату в хрущевке на первом этаже. Квартирная хозяйка к ней не лезла, в комнате было все, что нужно, ей можно было пользоваться холодильником и стиральной машиной. Аня чувствовала себя совсем взрослой и свободной, пока снова не появился Николай. Она не знала, куда он исчез почти на полгода. Хотелось бы верить, что просто не знал, где она живет, но даже надеяться на это было глупо. Мама рассказала ему сразу, как только он спросил.

Тем не менее у нее были эти полгода, и она почти привыкла не бояться. Но однажды Николай просто встретил ее у подъезда. Тогда Аня проскользнула мимо и поскорее заперлась в комнате, сквозь щель в плотных занавесках наблюдая за ним, стоящим прямо под окнами. Чтобы он не видел ее силуэта, она не включала свет и вскоре вообще перестала пользоваться верхним светом, откатываясь в своей мании на несколько лет назад. Сложнее всего было выйти из подъезда, но, к счастью, Николай не стоял у дома круглосуточно. Аня тогда часто ночевала у подруг, даже у Риты и Вики, и ей достаточно часто удавалось избегать Николая.

Но все хорошее заканчивается, и в конце концов удача отвернулась от нее. Сначала Николай осмелел настолько, что постучал в дверь. Аня от растерянности забыла, что живет не одна, и следующие полчаса провела в закрытой комнате, не отвечая на ласковые слова стоящего прямо за дверью Николая.

«Анечка, милая, я так соскучился, – журчал Николай и, судя по шороху, гладил дверь. Аню передернуло. – Давай посидим на кухне, попьем чаю. Инга Мстиславовна чай свежий заварила…»

Аня лишь скрипела зубами, посылая мысленно все кары на голову не только Николая, но и Инги Мстиславовны, которая впустила его в квартиру.

А потом Николай ушел. Аня сидела в комнате до тех пор, пока не увидела знакомую макушку под окном.

Тогда она открыла наконец дверь и едва не наступила на подарок Николая. Может, лучше было бы, если бы она его раздавила, но Ане редко дарили подарки просто так, а фигурка была такая красивая… И Аня поставила ее на полку и только после этого вышла снова в коридор и заперла дверь на все засовы.

«Твой мальчик конфет вкусных принес, будешь чай?» – выглянула из кухни квартирная хозяйка.

Аня с трудом удержала гневный вопль.

«Ешьте сами, Инга Мстиславовна, – процедила она, чуть прикрывая свою ярость улыбкой. – И это не мой мальчик. Пожалуйста, не впускайте его больше».

Она все-таки прошла на кухню и мельком глянула на коробку конфет, чтобы убедиться в том, что знала и так. Эти конфеты она не ела, ей не нравилась цитрусовая начинка. Но разве это интересовало ее преследователя?

А где-то через три дня, когда она жарила котлеты, Инга Мстиславовна то ли по глупости, то ли из каких-то других соображений забыла о просьбе Анны.

Аня снова вздрогнула всем телом, вспомнив, как услышала этот щелчок замка и негромкое хихиканье хозяйки. Инга Мстиславовна никогда не хихикала так со своими гостями, и взгляд Ани метнулся к двери. Скрыться в комнате она бы не успела.

«Не подходи», – заявила она, когда на пороге появился Николай с его обычной улыбкой, уверенной и гадкой. Она махнула лопаткой для готовки и отступила к окну.

«Анечка, да что с тобой, я же не сделаю тебе ничего плохого, – изумленно расширил глаза Николай. – Ты же меня знаешь!»

Аня знала. Он и впрямь казался совершенно безобидным, но почему-то от этих обещаний становилось только страшнее.

Она влезла на подоконник и распахнула окно, мгновенно продрогнув до костей.

«Не подходи», – снова предупредила она и неловко повернулась, уронив один из хозяйкиных горшков с фиалками. Но ей было все равно.

«А то что? – Николай усмехнулся и выставил руки с поднятыми ладонями, медленно придвигаясь ближе. – Прыгнешь? Ань, не глупи. Это же первый этаж».

«Молодой человек, вы же не сняли ботинки, наденьте тапочки!» – крикнула из коридора квартирная хозяйка, и, когда Николай отвернулся, Аня решилась. Можно было попробовать пробежать мимо него в комнату, но Аня не надеялась на свою ловкость. Поэтому она прямо с лопаткой в руке выпрыгнула из окна и бросилась прочь. В домашнем платье и тапочках, с лопаткой в руке – так она бежала по улице, ни разу не обернувшись. Она знала, что Николай смотрит ей вслед, и это придавало ей силы.

Такой она и постучалась к Ирине.

«Мне кажется, или пора вызывать полицию?» – поинтересовалась Ирина, оглядев ее с головы до ног. Аня и сама понимала, как по-дурацки выглядит. Мокрые и грязные тапочки на босу ногу, платье, больше похожее на халат. Ладно хоть лопатку она все-таки сунула по пути в урну, хотя жалко было до невозможности. Хорошая лопатка.

Аня покачала головой.

«Я сама виновата, – призналась она. – Он мне ничего не сделал. И ты же его знаешь, он безобидный».

Ирина поджала губы, не соглашаясь с Аней, но спорить не стала, как и вызывать полицию. И брату запретила. Вместо этого она пустила Аню пожить на две недели, дала свою одежду и туфли, пока Сергей ездил забирать ее вещи и разрывать договор с хозяйкой. Только сковородка осталась в той квартире: на ней были котлеты, и Инга Мстиславовна просто убрала ее в холодильник. Но Ане было все равно. Она просто не хотела больше оказываться в такой ситуации.

Ноги после того прыжка еще долго побаливали, но прошло и это.

Аня прекрасно помнила свой ужас. И до сих пор никак не могла понять, почему, несмотря на все уверения Николая, она так его испугалась, что вышла в окно.

– Ух ты ж… – следователь выругался, и Аня моргнула, прогоняя воспоминания. Как она и предполагала, рисунок в конверте был. Только его вряд ли можно было вытащить, настолько он был пропитан красной жидкостью.

– Это ведь не может быть кровь, правда? – вырвалось у Ани, и она уставилась в такие же широко раскрытые глаза следователя. Кажется, такого он не ожидал.

И Аня обязательно посмеялась бы над ним и его ошарашенным видом, не будь на залитом красным листке очередного изображения ее самой со вскрытым животом.

10 глава

Остаток дня у Игоря прошел кое-как. Он и сам понимал, что не уделяет достаточно внимания рассказам сумасшедших – теперь он видел их одержимость с первых минут общения и уже даже не расстраивался, сталкиваясь с очередной пустышкой. Только потерянного времени было немного жаль. Пришлось еще сделать крюк, чтобы завезти красное письмо на экспертизу. Он даже мысленно не хотел называть его окровавленным. Кровь ведь так себя не ведет, верно? Она сворачивается на воздухе довольно быстро.

Все это он и вывалил судмедэксперту, которая принимала его улику.

– Разберемся, – буркнула женщина, явно недовольная тем, что он лезет в ее работу. Но она записала все данные и номер его телефона, а значит, результаты он узнает первым. – Быстро ответов не ждите, Ремесов, особенно, если обнаружатся отпечатки или это окажется действительно кровь. Попробуем сравнить по фенотипу с теми, кто проходил у нас по этому делу, как самого Рассохина, так и Васятко. Если не подойдет ни его, ни ее… Ну что же.

– Васятко заметила бы, если бы у нее кто-то взял кровь, – зачем-то пробормотал Игорь, получив еще один многозначительный взгляд. Он смутился, но глаз не опустил. Разве он не прав?

– Разве я не прав?

– Психопаты весьма изобретательны, – равнодушно ответила эксперт, снимая перчатки и убирая упакованную улику со стола. – Некоторые разводят кровь цитрусовым соком, другие хранят в морозильнике… многие преследователи хранят части тела своих жертв. Начинают просто с того, что попроще, ногти там, волосы, потом кровь или чешуйки отмершей кожи. Ну и самые неприятные идут дальше. К счастью, таких мало в процентном соотношении, иначе пришлось бы посадить треть города, не меньше.

Игорь вспомнил рисунок, на котором отдельно валялась вырезанная матка, и поморщился. Может, Николай тоже хотел сохранить ее у себя? Нет, нужно поскорее убедиться, что он надежно упрятан в больнице и еще долго не сможет выйти.

– Александра Глебовна, – он замялся, – но разве он может хранить у себя чужую кровь, находясь в психиатрической больнице?

– Мне нравится ваше рвение, Ремесов. – Женщина едва заметно улыбнулась. – Я постараюсь ускорить проверку этого рисунка, а вот с возможностями объекта вам придется разбираться самому. Психопаты очень… изобретательны.

– Вы совершенно правы, – через силу улыбнулся и Игорь. С экспертами нужно дружить, это он понял давно. Вдруг среди жалобщиков попадутся те, кто может выдать настоящие улики, а не стройную историю, проросшую в безумном мозгу? Тут хорошие отношения с экспертами будут к месту.

Он заглянул на работу, чтобы сообщить, чем будет занят сегодня и завтра.

– Неужели попалось что-то стоящее? – заинтересовалась Вероника. Она чуть поморщилась, увидев его, словно только в этот момент вспомнила про навязанного стажера, но сейчас загорелась вполне дружелюбным любопытством.

– Одна кажется серьезным случаем, – признался Игорь. – Я договорился с психбольницей, завтра пойду поговорю насчет Рассохина.

– Это сталкер Васятко, ну ты помнишь, – пояснила Диана, поймав непонимающий взгляд Вероники.

– Я помню, – медленно ответила та. – Забудешь такого. Не так уж много преследователей удается пристроить на принудительное.

Она явно хотела сказать что-то еще, но махнула рукой.

– Тогда завтра после обеда ждем тебя тут, еще кое-какие дела дадим, – с напускным весельем произнесла она и снова переглянулась с Дианой. – Ты в нашей психбольнице не бывал еще?

– Не приходилось, – Игорь насторожился. Девчонки явно что-то скрывали, но выспрашивать просто так, когда он еще не прошел их проверку, казалось неспортивным. Он припомнил те немногие истории, что слышал о психушках или видел в фильмах. Что ж, если его обманом не прикуют к койке и не накачают лекарствами, с остальным он точно справится.

– Завтра после обеда, – повторила Вероника и словно что-то такое увидела в его лице, потому что хихикнула и совсем другим тоном добавила: – Не бойся, если тебя примут за психа, мы тебя вытащим.

Игорь усмехнулся для вида и поспешил отправиться обратно «в поле».

В таком разобранном состоянии, продолжая думать про Анну и письмо, он и пришел на ужин в родительскую квартиру. Кристина ждала его около дома, чтобы ему не пришлось заходить за ней, и Игорь впервые за день искренне улыбнулся.

– Дерьмово выглядишь, – заметила Кристина, пока они поднимались на третий этаж. – Никто из рецидивистов сегодня не покусал?

– Нет, не покусал, – Игорь мотнул головой. – Это я настраиваюсь на завтрашнее посещение психбольницы.

– А-а! – протянула Кристина и крепче ухватилась за его локоть. – Ну, ты, главное, не перестарайся. А то с таким лицом тебя могут и не отпустить, начнут лечить от депрессии или от чего там могут вылечить?

– Не знаю, – рассеянно ответил Игорь, скользя взглядом по разномастным дверям на этаже. Он здесь жил, пока не переехал на съемную квартиру во время учебы в вузе, но впервые смотрел вот так, будто вглубь. Что он знал о соседях? Немного. В их доме не принято было дружить с соседями, даже на своей лестничной площадке он смутно помнил по именам лишь некоторых. Сколько среди них будущих или бывших убийц? А жертв? Может ли он кого-то из своих соседей увидеть в морге или на месте преступления?

– О чем думаешь? – поинтересовалась Кристина, замедлив шаг. Игорь послушно повторил последнюю фразу вслух.

– Ух ты, какая быстрая профдеформация! – весело восхитилась Кристина. – Я тебя успокою. Ты работаешь по другому району. И, если только твои соседи не решат специально поехать в Индустриальный, чтобы убить кого-то или умереть, ты их и не встретишь.

И она нажала на кнопку звонка.

– Игорь! Наконец-то вы с Кристиной пришли! – Игорю на мгновение показалось, что ма… мама Вадика собирается их обнять, но она только похлопала его по плечу, едва до него доставая. – Проходите, проходите, все уже на столе, Вадик с Ангелиной давно пришли!

Игорь едва сдержал улыбку, увидев, как красноречиво закатила глаза Кристина. Да, Ангелина никогда и никуда не опаздывала и Вадика приучила к этому. Кристина же не опаздывала только на уроки к детям, а Игорь просто не любил эти семейные ужины, вот и оттягивал их как мог. После смерти папы все стало иначе, но остальные словно отказывались это понимать.

Вот и сейчас на столе стояли все те же блюда, что Игорь и Вадик любили в детстве. Вадик как-то признавался брату, что вкусы его изменились, но он не хочет расстраивать мать.

– Ну что, тебя можно поздравить? – При появлении брата Вадик поспешно поднялся с дивана и крепко обнял. – Добился своего, теперь будешь с другими следаками нос задирать?

– Ну, еще рано об этом, пока мне и дела своего не дают, – смущенно ухмыльнулся в ответ Игорь, тоже с удовольствием обнимая брата. – Бегаю сейчас, как в полиции бегал.

– Зарплата хоть повыше будет? Здравствуй, Крис, – сказала Ангелина. Игорь еле сдержался, чтобы не поморщиться.

Ангелина, как всегда, о деньгах. Он иногда думал, что брат, может, пошел бы с ним учиться и потом работать следователем или, как знать, ушел бы в криминалисты, если бы не жена. Ангелина нигде не работала, но умела красиво себя подать. Вадик утверждал, что она могла стать известной моделью, но выбрала роль домохозяйки. Кристина фыркала, ведь моделью тоже надо работать, а Ангелина предпочитала другое времяпрепровождение. Однажды, когда Игорь еще служил в полиции, они довольно сильно разругались с Вадиком. Игорь не понимал, как брат, работавший в ГИБДД, мог брать взятки, ведь они выросли в одной с ним семье и воспитывала их обоих Елена Михайловна. И его отговорки, мол, «все берут», Игорь не воспринимал. Он точно знал, что не все, и знал, что все дело в Ангелине. Впрочем, разругавшись тогда с братом, он ничего не сказал родителям и продолжал молчать, уже помирившись с Вадиком. А вот Ангелина ему с тех пор совсем перестала нравиться. К счастью, в гостях ее брала на себя Кристина, и это единственное, за чем Игорю нравилось наблюдать во время этих тягостных ужинов.

Елена Михайловна суетилась вокруг них, накладывая в тарелки лучшие кусочки, а тем временем началась очередная дуэль.

– Игорь, теперь-то, когда ты работаешь там, где хотел… – Ангелина начала первой, но завела слишком издалека, и Кристина среагировала первой.

– Ангелина, неужели ты в положении? – нарочито восторженно пискнула она, пристально глядя на плоский живот жены Вадика.

Игорь с трудом удержал на лице заинтересованный серьезный взгляд, когда Ангелина машинально втянула его еще сильнее и скривилась.

– Нет, мы не собираемся. – Она бросила короткий взгляд на мужа, и Вадик торопливо кивнул, подтверждая это. – А когда вы поженитесь? – вернулась она к тому, о чем хотела спросить.

Все-таки не потеряла первую мысль.

– Скоро, – туманно ответила Кристина, и Игорь понял, что пора переводить разговор на себя.

– Ты права, Ангелина, работа мечты, – вклинился он. – Конечно, меня не сразу допустят к крупным делам. Но рук не хватает, так что думаю, долго ждать не придется.

– Мне не нравится, что у тебя такая опасная профессия, – вздохнула мама. – Участковым тоже было непросто, я понимаю, но полиция все-таки чаще занимается квартирными кражами и драками, а тебе теперь придется иметь дело с настоящими убийцами.

– Кто-то же должен, – пожал плечами Игорь, утомленно отсчитывая минуты. Эти разговоры повторялись каждый раз, и хорошо еще, если получится уговорить Вадика рассказать пару баек про его службу, иначе снова придется уйти пораньше, мама Лена расстроится, а Ангелина будет смотреть так укоризненно, будто не ее присутствие сводило на нет все шансы приятно поужинать.

Поэтому Игорь очень удивился, когда именно Ангелина спасла положение.

– Я читала тут про форму следственного комитета, а шапку тебе такую тоже выдали, или одно пишут, другое выдают? – спросила она. – И термобелье, его выдали?

За обсуждением каракулевой шапки и термобелья, о котором Игорь не имел ни малейшего понятия, но клятвенно пообещал узнать и, если ему полагается, получить, ужин прошел довольно бодро.

– Дурдом, – выдохнул он, когда они с Кристиной наконец попрощались со всеми и вышли на улицу.

– Не, – хихикнула она. – Дурдом будет у тебя завтра.

И как она оказалась права! Игорь вспомнил этот разговор, сидя в кабинете заведующего судебным отделением. Ему еще подумалось, что все идет как-то слишком гладко. Игорь порадовался, что отделение располагалось в центре города, не пришлось далеко ехать. Его легко пропустили на территорию, едва глянув на удостоверение. А вот до кабинета заведующего он шел в сопровождении молчаливого санитара.

Стены грязно-горчичного цвета и тусклые лампы в коридорах вызывали неприятные чувства, но в кабинете заведующего было светло и даже уютно.

– Что? – переспросил Игорь тупо.

Он злился на себя за этот глупый вопрос, но ничего поделать не мог, слишком огорошил его заведующий отделением, уже знакомый по телефонному разговору. Впрочем, Владислав Тимофеевич смотрел участливо и спокойно. И не к такому привык, наверное.

– Умер, – повторил он. – Николай Олегович Рассохин. Год рождения… совпадает… Дата смерти… вот, смотрите, двадцать восьмое мая. Скоро полгода будет.

– Это точно он умер? – Игорь потряс головой. – Простите. Я понимаю, что точно. У вас в больнице умер, да?

Вот теперь Владислав Тимофеевич поморщился, и Игорь даже посочувствовал ему. Он прекрасно знал, какая бюрократическая возня скрывается за этим. Впрочем, заведующий снова улыбнулся.

– Увы. – Он развел руками. – Тут все написано в документах. Ишемия. Такое часто бывает у таких людей, каким был Рассохин. Слабое с детства здоровье, высокая возбудимость… Чаще встречаются только слабые сосуды мозга и аневризмы. Я хотел вчера по телефону сразу сказать, чтобы вам не ездить, но вы торопились. К тому же Халиман все подробнее может объяснить. Я же сам больше по административной части, а Алина Сергеевна с ними непосредственно работает. Расспросите ее о том, что вас интересует, может, поможет.

Игорь криво улыбнулся. Чем поможет? Расскажет, как мертвец рисует и отправляет письма Анне? Но делать нечего, раз уж все равно здесь, то поговорит и с психологом. Чем черт не шутит, а вдруг она и есть тот психопат, который рассылает письма своих подопечных жертвам?

А потом нужно будет поговорить с Дианой. И Вероникой. Одно дело – отправить его посмотреть свежим взглядом, и совсем другое – зря терять время.

Он снова прошел унылым коридором в сопровождении того же санитара, хоть бы имя его спросить, а то не по себе как-то. Санитар открывал пластиковой картой одну за другой двери, и Игорь наконец почувствовал, что находится в судебно-психиатрическом отделении. Даже расслабился.

Санитар постучал в кабинет психолога и посторонился. Странно вообще, зачем им тут психолог? Разве не психиатры тут всем заправляют?

– Игорь Валерьевич? Владислав Тимофеевич предупредил меня, что вы зайдете, я приготовила историю болезни Коли, – с улыбкой произнесла Алина Сергеевна.

Ее красивому лицу очень шла улыбка, и Игорь был уверен, что ей не стоит особых усилий так выглядеть. Он не мог толком объяснить, почему она казалась такой обаятельной, но на роль модели она подходила гораздо больше, чем та же Ангелина.

– Вам не страшно работать с маньяками, вы такая… – Игорь запнулся и про себя чуть не выругался, да что с ним такое? Расслабился совсем. Меньше надо смотреть кино, где в психиатрических больницах работают сплошь угрюмые врачи и санитары под два метра ростом.

Впрочем, Алина Сергеевна не обиделась.

– Я же психолог, – улыбнулась она. – С буйными не работаю. А те, кто способен поговорить, не настолько опасны. Физическая сила тут не нужна.

Игорь мог бы с ней поспорить, но не стал.

– Я хотел бы взглянуть на его историю болезни, – вздохнул он, садясь на стул напротив и беря папку. – Как, говорите, Рассохин умер? Сердце?

– Да, – подтвердила Халиман и вздохнула. – В анамнезе все указано, он несколько раз пытался покончить с собой, пил таблетки, резал вены и однажды пытался вколоть себе в вены воздух. Сердце и без того не очень здоровое, от таких фокусов с организмом совсем износилось. УЗИ тут может не помочь, понимаете? А делать больным дорогие процедуры для профилактики мы не можем.

Она что-то еще говорила, сетуя на то, что люди умирают даже в больницах и как тяжело расставаться с идущими на поправку пациентами, когда психическое восстановление сталкивается с препятствием в виде проблем со здоровьем тела, но Игорь не слушал ее. Он смотрел на рисунки – в папке их лежала целая пачка.

Точно такой же рисунок ему показывала Анна: пятна крови, разрезанный живот и тщательно прорисованная матка, отброшенная в угол листа.