Текст книги "Торговцы грезами"

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Завтракать Конану пришлось в одиночестве – все попытки разбудить Рингу окончились неудачей. Девушка упорно не желала вставать, вяло отругивалась сквозь сон словечками, о существовании которых порядочная девица и знать-то не должна, не то что произносить без ошибок. Потом она пробормотала длинную и явно не слишком пристойную фразу на причудливом наречии, состоящем из одних шипящих звуков (киммериец предположил, что это родной язык гулей, если у таковой у них имеется), и завершила жалобным:

– Оставь бедную беззащитную женщину в покое… Я спать хочу.

После чего свернулась в клубок, с головой завернувшись в плащ, и перестала обращать внимание на что-либо вокруг.

…Вчера ночью возвращавшийся после честно выполненного дела варвар успел перехватить Рингу неподалеку от постоялого двора. В ответ на все обвинения в крайней бестолковости и неосмотрительной глупости рабирийка молча показала на небо. Успевшая вырасти до изрядных размеров луна поднялась высоко над крышами, что означало полное соблюдение недавнего уговора: отправляться на поиски только после восхода луны. Настроена девушка была весьма воинственно (видно, хмель еще полностью не выветрился) и явно собиралась в случае необходимости превратить неясные слухи о гулях во вполне реальные и подтвержденные надежными свидетелями…

Барракс в это утро отчего-то был угрюм и покрикивал на служанок более обычного. Впрочем, его окрики и ценные указания на качество подаваемой стряпни не влияли – она как была, так и оставалась не слишком умело приготовленной.

Никаких сплетен о происшествиях минувшей ночи пока не появилось.

«Ну вот, с нашими неприятностями наконец покончено. Интересно, кто же все-таки был этот тип, который так сильно спешил в гости к Мамаше Циль и ее курочкам? – во дворе „Медной подковы“ что-то рухнуло и с грохотом покатилось, точно отброшенный пинком с дороги тяжелый предмет. – Чего у них там стряслось?»

В дверь нетерпеливо и с силой постучали. Хозяин гостиницы, как нарочно, куда-то отлучился, а варвар справедливо полагал, что совершенно не обязан вскакивать и открывать двери кому бы то ни было. Надо будет – сами откроют и войдут.

Что и случилось через мгновение – дверь распахнулась настежь, и в гостиницу ввалилось пять или шесть вооруженных до зубов гвардейцев местной городской охраны. Еще с десяток человек, как успел разглядеть Конан, околачивались во дворе.

«Ого, никак здешние власти и в самом деле решили принимать меры! – язвительно подумал киммериец. – И начали с прочесывания постоялых дворов на предмет поиска подозрительных личностей. Надо же, а я в кои веки оказался ни в чем не замешан! Даже обидно…»

Доблестные гвардейцы выглядели слегка растерянными и недоумевающими. Похоже, их не часто отправляли разыскивать кого-либо, и они смутно представляли, как именно это делается.

– Эй, кого ловим? – ехидно осведомился северянин. – Злодеев короны или возмутителей спокойствия?

– Да нет, – удрученно отозвался старший в патруле. – Наемника какого-то, чтоб ему пусто было… Недавно прибыл из Турана, остановился вроде здесь, а звать… как там, говорили, его имя?

– Конан, – напомнил один из стражников, мявшихся за спиной капитана патруля. Стражникам хотелось побыстрее разделаться со столь нелепым поручением, как отыскать в городе нашкодившего заезжего наемника, и вернуться к приятному ничегонеделанию, бывшему их основным занятием.

– Это я, – озадаченно сказал киммериец, со стуком опуская на стол пустую кружку, и начиная понимать, что старая пословица была, как всегда, права. Та самая пословица, что гласит: «Если видишь мост, и змея тебе говорит – через него идти нельзя, а замориец – можно, лучше поверь змее.»

На лицах гвардейцев появилось выражение тоскливого недоумения и покорности судьбе. Человек, сидевший за столом, выглядел способным без особых усилий разделать на мельчайшие кусочки десяток таких патрулей. Однако вся стража города сегодня утром получила строжайшее предписание доставить этого человека живым или мертвым, а приказ необходимо выполнять любой ценой.

– А на кой я вам понадобился? – поинтересовался несколько обалдевший варвар. Капитан патруля предусмотрительно отступил на пару шагов назад и не слишком твердым голосом заявил:

– Ты того… Арестован. За грабеж и убийство.

«Ничего себе начинается денек! Сетовы змееныши, меч!..»

Клинок остался спокойно лежать себе наверху, в комнате. Не таскать же его все время с собой. К тому же киммериец полагал, что его дальнейшее пребывание в городке не будет связано с необходимостью пускать меч в дело.

– Какой грабеж, какое убийство? – очень искренне возмутился Конан. – Если кто-то натворил дел, то при чем здесь я?

– Там разберемся, – замориец безуспешно попытался произнести эти слова с подобающей внушительностью.

– А ты уверен, что доберешься до этого самого «там»? – невозмутимо поинтересовался варвар.

Миг спустя тихая, пустовавшая общая зала постоялого двора превратилась в нечто, весьма напоминающее поле, на котором бушует кровавое сражение.

Северянин очень хорошо представлял, что ему необходимо сделать в первую очередь – пробраться к дверям и закрыть их. На какое-то время это задержит оставшихся во дворе. На достаточное, чтобы успеть выбить дух из неудачников, застрявших в гостинице, и смыться.

Капитану патруля и стоявшему у него за спиной гвардейцу не повезло больше всех – на них обрушился внезапно оживший и взлетевший в воздух тяжелый стол. Пока опешившие стражи порядка соображали, что происходит, вскочивший на ноги киммериец успел в два прыжка добраться до дверей и заложить их первым попавшимся табуретом, выглядевшим достаточно прочно.

– Что встал, лови! – второй табурет полетел прямиком в голову ближайшему из стражников, пытавшемуся выдернуть из ножен безнадежно застрявшую саблю. – Не поймал…

Двое уцелевших заморийцев предпочли отступить и заняли относительно безопасную позицию на лестнице. Их начальник после краткой борьбы с перевернутым столом сумел выбраться на свободу, и теперь последними словами клял судьбу, решившую в этот заведомо неудачный день свести его с жутким наемником. Однако долг есть долг, и пошатывающийся капитан патруля потянулся к ножнам.

«Как там Мораддин показывал? Сначала слева, потом…»

Движение получилось, может, не столь изящным и незаметным, как у полугнома, зато на редкость действенным – замориец пролетел через весь зал, сворачивая попадавшиеся на пути столы, мешком плюхнулся в углу и больше не шевелился.

– Мы, может, в тайной гвардии Илдиза и не служили, – проворчал довольный собой Конан. – Но некоторые вещи получаются ничуть не хуже…

Он оглянулся посмотреть, как там обстоят дела у двух пока живых гвардейцев и изумленно присвистнул. Впрочем, открывшееся зрелище того стоило – двое вояк, тихо поскуливая от ужаса, пятились вниз по ступенькам от наступавшей на них маленькой женщины.

Если только это разлохмаченное, угрожающе шипящее существо с оскаленными клыками действительно было женщиной, а не воплотившимся кошмаром.

«Ночью в лесу такое встретишь – и безо всякой магии концы отдашь со страху, – мелькнуло в голове у киммерийца. – Вот тебе и тихая, милая девочка!..»

Подвывавшие и явно ничего не соображавшие стражники достигли нижних ступенек, и все, что оставалось сделать варвару – подойти, сгрести их за шиворот и слегка стукнуть головами друг об друга. После чего им уже оказались не страшны любые гули.

Ринга, остановившись посредине лестницы, несколько раз с силой провела по лицу ладонями, точно стирая нанесенную краску или пытаясь отделаться от плотно приставшей маски. Когда она опустила руки, то выглядела, как и подобает обычной женщине.

– Держи! – девушка обернулась, с усилием подняла со ступенек что-то длинное и бросила стоявшему внизу варвару. – Еле дотащила, такой тяжелый… А что здесь творится? Я услышала грохот и прибежала…

– Потом расскажу, – Конан на лету подхватил ножны с мечом, принесенные рабирийкой. – А пока следует немедленно исчезнуть отсюда. Эта сволочь – я имею в виду твоего бывшего хозяина – продала нас с потрохами. Во дворе околачивается еще с десяток идиотов в форме, и мне напрочь не хочется встречаться с ними.

– Угу, – понятливо кивнула Ринга, пытаясь наскоро привести в порядок растрепанные волосы, и озабоченно поинтересовалась: – Куда теперь?

– Ой, мамочки… – еле слышно пискнули откуда-то из-под лестницы. Ринга от неожиданности вздрогнула и торопливо сбежала вниз по ступенькам.

В темном закутке под лестницей зашевелились и высунулась перепуганная мордашка Киски Ви с круглыми от страха глазами.

– Ой, – жалобно повторила она. – Ой…

– Ты что здесь делаешь? – рявкнул северянин. – Брысь! Впрочем, погоди. Где тут у вас черный ход?

– Здесь… – постукивая зубами и заикаясь, ответила Ви, тыкая куда-то себе за спину. – Красавчик, ты что натворил? Это же городская гвардия…

– А мне-то какая разница, – равнодушно ответил киммериец. – Быстренько вылезай оттуда!

Киска выбралась из своего укрытия, с опаской оглядела разгромленный общий зал постоялого двора и захныкала погромче.

– К двери не подходи и не вздумай никого впускать, – предупредил Конан, не обращая никакого внимания на всхлипывания насмерть перепуганной служанки. – Ринга, пошли!

– Не плачь, – рабирийка все же задержалась на мгновение, пытаясь утешить Киску. – Все хорошо, ничего страшного не случилось…

После этих слов Ви немедленно зарыдала в три ручья, но в зале, кроме нее и неподвижных стражников, больше никого не осталось, и слушать Кискины причитания было некому.

Под лестницей на самом деле оказался потайной вход в узенький коридор с очень низким потолком, выводящий на соседнюю с постоялым двором улицу. Конан и Ринга на всякий случай обошли гостиницу и осторожно заглянули во двор – гвардейцы столпились у двери и, похоже, пытались ее выломать.

– Идиоты, – кратко оценил их действия варвар.

* * *

– А что мы будем делать теперь?

Ринга изо всех сил старалась держать язык за зубами, пока гостиница не осталась довольно далеко, но молчать дальше у нее не хватило терпения. В ответ последовало длинное, красочное и не совсем понятное ругательство, смысл которого сводился к тому, что некоему киммерийцу и одной рабирийке вовсе не помешало бы поменьше уши развешивать.

– Прятаться, – высказавшись и отведя душу, Конан стал более разговорчив. – Хороши же мы с тобой – поверили старому мешку с дерьмом!

Девушка открыла рот, чтобы напомнить – она ведь предостерегала от соглашения с Эридатом, но, подумав, промолчала. Что теперь толку выяснять, кто оказался прав, а кто нет. Она могла сто раз повторить, что ее бывшему хозяину не следует доверять, но к ее словам все равно бы не прислушались.

– Если нас ловит местная гвардия, – продолжал на ходу киммериец, сворачивая в какой-то узкий проулок и таща за собой чуть испуганную девушку, – то справиться с патрулями – пара пустяков…

«А если нет, то придется побегать. Проклятый городишко! – зло добавил про себя северянин, и в очередной раз задал вопрос без ответа: – Спрашивается, чего ради я все глубже вляпываюсь в это болото?»

Зажатый между покосившихся домишек грязный проулок вильнул, сливаясь с улицей пошире, ведущей к центру городка. Варвар и девушка не успели пройти по ней и двух десятков шагов, когда позади непривычно громко застучали по разбитой мостовой копыта по меньшей мере трех лошадей. Конан оглянулся через плечо, тихо выругался и бросил вмиг посерьезневшей девушке:

– Иди спокойно.

– Кто там? – Ринга не решилась посмотреть назад, но встревожилась, понимая, что верховые преследователи без хлопот загонят не знающих города беглецов в какой-нибудь тупик.

– Туранцы, – мрачно уронил киммериец. У него совершенно вылетела из головы обмолвка Эридата о стоящей в Дэлираме туранской полусотне. Есть, конечно, слабая надежда, что трое появившихся на улице всадников в форме туранской гвардии спешат куда-то по своим делам, но уж больно внимательно они осматривали улицу и вглядывались в редких прохожих.

«Голову сверну мерзавцу, – пообещал варвар. – Только удрали из Турана, и нате вам – опять все с начала!»

Необходимо было как можно скорее убраться с улицы. Но, как назло, на глаза не попадалось ни одного переулка, а дробный перестук копыт неумолимо приближался. Ринга покосилась назад, издала тихий сдавленный звук, но с шага не сбилась.

– Эй вы, двое! – резко окликнул не спеша идущую по улице пару стражник. – А ну стойте!

В этот же миг Конан заметил полуоткрытые ворота, ведущие во двор двухэтажного дома, выглядевшего довольно зажиточным, и, не долго думая, решительно свернул туда. Девушка шустро юркнула за ним.

Туранцы приостановили коней, но, после краткой перебранки не решились последовать за подозрительной парой – уж больно уверенно те вошли в ворота. Кто их знает, может, в самом деле здесь живут…

– Поехали! – рявкнул наконец старший патруля. – Все равно никуда не денутся! Из-под земли достанем!

Перестук копыт, постепенно удаляясь, загрохотал вниз по улице. Киммериец осторожно выглянул в щель между створками – гвардейцы действительно уехали.

– Из-под земли достанем, – с презрением передразнил варвар. – Нет, ты слышала? Эти ослы, не видящие дальше собственного носа, собираются нас достать из-под земли!

Ринга кивнула и озадаченно спросила:

– А им-то мы зачем понадобились?

– Сойдем за виноватых, – огрызнулся Конан. Он явно собирался продолжить свою мысль, но тут его вниманием завладели события, происходящие во дворе.

Никто не заметил вбежавших с улицы наемника и девушку, сразу метнувшихся за стоявшую возле ворот повозку с мешками. Все были с головой погружены в другие дела.

Посреди пыльного, мощеного сероватым камнем двора металось несколько человек, пытаясь поймать за болтающиеся поводья выскочившую из конюшни лошадь. Вороной конь, задавшись целью устроить надоедливым двуногим веселую жизнь, зло скалил зубы, визжал и норовил лягнуть любого, кто по глупости окажется достаточно близко от его копыт. Богато украшенное седло съехало набок, ударяя животное при каждом очередном скачке по ногам и доставляя множество неприятностей.

– Да держите же его! – взывал предусмотрительно стоявший в отдалении человек, не принимавший участия в попытках усмирить разошедшегося скакуна. – Сейчас хозяин придет!

– Вот сам и держи! – последовал высказанный нестройным, но на редкость единодушным хором ответ. – Он же кусается, зараза!

Конь подтвердил полную справедливость высказанного о нем мнения, цапнув за руку кого-то отвлекшегося. Человек истошно завопил, утверждая, что его загрызли насмерть. Все немедля шарахнулись как можно дальше от сердито фыркающей лошади, оставшейся в одиночестве бродить по мгновенно опустевшему двору. Больше желающих ловить бешеного хозяйского коня не нашлось.

– А кляча нам бы пригодилась… – задумчиво процедил Конан. – Даже одна на двоих.

– Зачем? – удивилась Ринга. – Тебе не кажется, что сейчас несколько не до того?

– Устроим скачки с препятствиями, – хмыкнул ее непредсказуемый спутник. – Ворота открыть сумеешь? Вот и молодец. Тогда я пошел.

Позже никто из толпившихся во дворе зевак не смог с уверенностью припомнить и сказать, откуда появился высокий темноволосый чужеземец. Громила уверенно подошел к подозрительно косившемуся коню, поправил сбившееся седло и мимоходом треснул жеребца, намерившегося укусить нахала, по морде. После полученного тычка конь притих и впал в глубокую задумчивость, позволив незнакомцу беспрепятственно забраться в седло и подобрать поводья.

– Не умеете вы с лошадьми обращаться, – заключил неизвестный, разворачивая коня мордой к воротам. – Вот и будете всю жизнь ходить пешком.

Вороной послушно тронулся с места, даже не пытаясь проделать одну из своего обширного набора пакостей – например, взбрыкнуть или тяпнуть всадника за колено – приблизился к оказавшимся распахнутым створкам и на мгновение задержался. Из-за старой телеги выскользнула маленькая женщина, чужеземец протянул ей руку, помогая взобраться на спину лошади, после чего пнул коня и преспокойно выехал за ворота на улицу.

– Грабят, – шепотом сказал наблюдавший за этими нехитрыми действиями управляющий дома, тот, что настойчиво требовал усмирить разыгравшееся животное, и нерешительно добавил погромче: – Помогите!..

«Вот и лошадью обзавелись, – Конан оглянулся назад, убедившись, что преследовать похитителя никто не осмелился. – А что теперь? Кому и что успел растрепать мерзавец Эридат? В гостиницу пока возвращаться нельзя – даже здешние чурбаны могут сообразить оставить там десяток-другой человек на случай нашего появления. Кажется, в охоте принимают участие и туранцы… вот это уже совсем плохо. Попробовать удрать из города? Ну, и далеко мы ускачем – без еды, без воды и с более чем вероятной погоней на хвосте? Кстати, почему эта компания тупиц разыскивала именно меня, а Рингу даже словом не помянула?»

– Мы едем куда-то или просто вперед? – напомнила о себе девушка, ерзая на крупе коня и изо всех сил пытаясь не свалиться.

– Пока вперед, – отозвался киммериец, пытаясь сообразить, в какую часть городка их занесло. – Ищем, где бы отыскать тихий уголок и спрятать нашу скотинку…

– Конокрадство, между прочим, строго карается, – сообщила Ринга и фыркнула. – Знаешь, они все так и остались стоять во дворе с разинутыми ртами… Первый раз в жизни вижу столь нахальную кражу.

– Ты вообще много чего видишь впервые, – ехидно заметил варвар. – Привыкай. То ли еще будет…

– Я так и поняла, – вздохнула рабирийка и пожаловалась: – Отчего у этой лошади спина такая костлявая?

Ответить Конан не успел – их конь нос к носу столкнулся с выехавшим из переулка патрулем туранцев. Может, с тем же самым, что незадолго до того пытался остановить подозрительную парочку, а может, с другим. Дело было совсем не в этом.

Стражники даже не успели преградить дорогу неизвестным всадникам со странной привычкой разъезжать вдвоем на одной лошади. Вороной, получивший изрядной силы пинок пяткой в брюхо, скакнул вперед, дал выход собственному злобному характеру, цапнув за шею подвернувшуюся лошадь, и рысью понесся вниз по улице. Сзади раздались ставшие уже привычными и почти родными вопли: «Стой!» и «Держите его!»

– Начинается, – с досадой рыкнул Конан. – Держись крепче, а то шлепнешься.

– Да держусь, – послушно ответила Ринга. – Кстати, патрульных там пятеро, и они очень хотят нас поймать.

– Пусть сперва как следует побегают, а там посмотрим.

Беглецы свернули в какой-то узкий, заваленный хламом проулок, куда еле-еле протиснулась лошадь, выскочили на соседнюю улицу, и, распугивая шарахавшихся к стенам домов горожан, резво поскакали навстречу неизвестности.

Лучше знавшие городок туранцы не рванулись следом за убегавшей парочкой, предпочтя направиться в обход, и неожиданно выскочили в пугающей близости от преследуемых.

– Догоняют, – жалобно сообщила девушка, в очередной раз оглянувшись.

– Сам знаю, – огрызнулся Конан. Подстегнутый вороной сердито фыркнул и пошел тяжеловатым галопом, несколько увеличив расстояние между собой и погоней. Народу на улицах, по которым проносился конь, становилось почему-то все больше и больше. Киммериец мельком отметил это странное обстоятельство, но не придал ему особенного значения.

Как выяснилось спустя пару мгновений, поступил он совершенно неправильно. Вороной, царапая шипастыми подковами выглаженные временем камни мостовой, повернул за угол и резко остановился, не дожидаясь рывка поводьев. Ринга тихо, но отчаянно взвыла и неумело выругалась.

– Базар, – слегка оторопев, произнес варвар и повторил, точно не веря собственным глазам: – У них сегодня базар, что б их всех…

– Вот именно, – не менее растерянно подтвердила девушка.

– А впрочем… – задумчиво протянул Конан. – Не все ли равно? Нам требуется суматоха – сейчас мы ее устроим. Вспомню славные шадизарские деньки…

– Может, не надо? – робко заикнулась Ринга, но было поздно, – киммериец решительно направил коня в пеструю круговерть тряпочных навесов, сваленных повсюду мешков с товарами и мельтешащих людей.

* * *

Из всех базарных дней в Дэлираме этот, вне всякого сомнения, выдался наихудшим.

Сначала на шумную, постепенно заполняемую народом площадь галопом ворвался огромный вороной конь, нещадно погоняемый странновато выглядящим иноземным всадником. Животное неслось напрямик, не обращая ни на что внимания и снося все оказавшееся на пути. За лошадью оставалась широкая полоса поваленных прилавков, опрокинутых корзин и разъяренных торговцев. Волна воплей и проклятий, катившаяся вслед ненормальным, решившим так невовремя прокатиться верхом, неуклонно ширилась, захватывая все новые и новые торговые ряды.

А навстречу ей спешила, набирая скорость, встречная волна, сопровождавшая вылетевший на площадь отряд туранцев. Гвардейцы заметили удаляющихся беглецов и самоуверенно решили, что успеют настигнуть пытающихся улизнуть злоумышленников прежде, чем те пересекут заполненное кричащими людьми и рассыпанными товарами пространство.

Где-то посредине безжалостно развороченного рынка две волны встретились. Так же, как и в любом море, на месте их столкновения немедля образовался бушующий и клокочущий водоворот, затягивавший в себя все, что оказалось поблизости.

Вороной конь, изрядно напуганный царящим вокруг гамом и пестрым мельтешением, все же сумел проскочить образовавшуюся свалку. Туранским гвардейцам повезло меньше – они с размаху влетели в шумное людское скопление и намертво увязли, точно в непроходимой трясине, не имея возможности ни продвигаться вперед, ни подать назад и попробовать обогнуть площадь.

– Вот интересно, дураков в армию Илдиза специально где-то подбирают или берут первых попавшихся? – ядовито полюбопытствовал Конан, глядя на орущих во всю глотку и пытающихся пробиться сквозь плотную толпу вояк. – Ну кто же так ловит злодеев? Нас то есть?

– А как нужно ловить? – Ринга оглядывалась вокруг, испытывая легкое потрясение – мирный рынок сейчас больше напоминал разоренный улей или муравейник. Как, оказывается, немного надо, чтобы превратить спокойный городок в подобие поля военных действий… Всего лишь в базарный день на всем скаку пронестись через торговую площадь.

– Обложить рынок со всех сторон, перекрыть все выходы и ждать, постепенно выгоняя торговцев, – сообщил киммериец, направляя коня на особенно ярко раскрашенный навес. Тонкие деревянные шесты немедленно сломались, когда тяжелая лошадь мимоходом случайно зацепила их. Ткань полога рухнувшей лавиной накрыла замешкавшегося и не успевшего выскочить владельца лавки. Из-под складок донеслись заглушенные призывы о помощи, перемежаемые обещаниями страшных кар негодяю, осмелившемуся учинить этакое безобразие.

– Ну-ну, – хмыкнул варвар и уже из чистого озорства толкнул ногой чудом уцелевшую в общем разгроме высокую пирамиду плетеных клеток с курами. Пирамида качнулась, рассыпалась, вихрем взлетели белые перышки, перепуганные куры истерично заклохтали, добавив шуму к царящему на площади переполоху.

Куриные вопли стали для вороного жеребца последней каплей, переполнившей неглубокую чашу звериного терпения. Испуганный громкими криками, раздавшимися совсем рядом, конь метнулся в сторону, свалил соседний навес, и заячьими скачками помчался вперед, ничего не видя перед собой.

Он не обратил внимания даже на рывком натянувшуюся узду, только досадливо мотнул головой. Противная железная палка, врезавшаяся в углы рта, неожиданно куда-то соскользнула. Конь не понял, что случилось, но почувствовал изрядное облегчение.

Зато смысл происходящего очень хорошо поняли люди, сидевшие на спине несущегося животного. Лопнул повод, тоненький нарядный повод из красной тисненой кожи. Треснул, как гнилая нитка.

Всадников швырнуло назад, и, если бы Конан не успел вовремя ухватиться за жесткую густую гриву коня, неизвестно, чем бы все обернулось.

Неудачливые торговцы и покупатели спешили теперь сами поскорее убраться с пути понесшей лошади, храпевшей и безумно косившейся по сторонам. Окажись на пути взбесившегося жеребца каменная стена, он бы, наверно, не заметил ее и попытался мчаться дальше. По счастливой случайности, конь несся именно туда, куда требовалось – в стремительно приближавшийся просвет между окружавшими площадь домами.

Наконец, вороной вырвался с разгромленного и потрясаемого многоголосыми воплями базара на почти пустую улицу, и пошел по ней галопом.

«И как, скажите, теперь остановить эту скотину? – успел подумать киммериец. – Надо же, и на этот раз обошлось…»

– Впереди! – пронзительно взвизгнула Ринга, и варвар понял – нет, еще ничего не обошлось.

Из переулка на улицу неторопливо вышел задумчивого вида ушастый ослик, с важным и целеустремленным видом таща за собой перекосившуюся на один бок повозку. Над бортами повозки возвышалась огромная ярко-желтая гора каких-то плодов, а за тележкой брел ее владелец, погруженный, видимо, в тяжкие размышления о жизни.

– Прыгай! – рявкнул Конан, мгновенно сообразив, что спятивший вороной не заметит тележку, даже когда она окажется у него прямо под носом. – Кому говорю!

Девушка коротко охнула, послушно оттолкнулась от лошадиной спины и кувырком полетела вниз, на потертые неровные камни мостовой. Киммериец очень надеялся, что Ринга не свернула себе шею, но оглядываться и проверять было некогда.

Повозка замерла прямо посреди улицы – ослик и его владелец одинаково тупыми взглядами уставились на неумолимо приближающийся четвероногий смерч. Варвар собирался последовать за Рингой, однако промедлил одно лишнее мгновение, выискивая, куда спрыгнуть, за что немедленно поплатился.

Вороной конь на всем скаку врезался в тележку, сбив с ног истошно заверещавшего ослика, с хрустом переломав оглобли, запутался в оборвавшихся поводьях и грузно повалился набок.

«Ненавижу лошадей!»

В следующий миг Конан отчетливо понял, что если проклятая скотина не поднимется с первой попытки, то один варвар с севера рискует остаться с парой-тройкой переломанных ребер или хорошо раздробленными ногами. А если кляча вдобавок начнет биться, то долгие пути киммерийского наемника можно смело считать завершенными. С ума сойти, умудриться грохнуться вместе со спятившим конем, которому давно пора на живодерню!

Лошадь задергалась, ища опору под ногами, изогнула шею и с огромным трудом все-таки перекатилась на живот и встала.

Владелец тележки не двинулся с места, совершенно безумным взором уставившись на внезапно пожелтевшую улицу – при ударе повозка просто развалилась на части, а ее содержимое веером разлетелось во все стороны. Ослик лежал на боку и делал вид, будто скоропостижно скончался.

Взмыленный жеребец растерянно и совершенно по-человечески огляделся, а затем, заметно пошатываясь, побрел в сторону и скрылся в проулке между домами, волоча за собой запутавшийся в рваных поводьях обломок оглобель.

Киммериец потряс головой, приходя в себя, и понял, что его настойчиво дергают за плечо.

– Вставай! – и без того большие глаза Ринги казались просто огромными и до ужаса перепуганными. – Мне показалось – тебя лошадь раздавила…

– Еще не родилась та кляча… – проворчал в ответ варвар, пытаясь подняться и тут же валясь обратно на мостовую. – Сет и все демоны, только этого еще не хватало!

С левой ногой что-то явно было не в порядке. К счастью, обошлось без перелома, но вот вывиха избежать не удалось.

– Что случилось? – тревожно спросила девушка. Она-то приземлилась удачно, отделавшись рваным подолом, и теперь бросала озабоченные взгляды в конец улицы, откуда долетал шум растревоженного рынка, похожий на гудение злобного роя пчел. – Ты можешь идти? Гвардейцы наверняка скоро примчатся сюда…

Хозяин разбитой тележки наконец обрел дар речи и заголосил, призывая на помощь. Конан с удовольствием уложил бы этого крикуна на месте, но беглецы не могли надолго задерживаться и ждать неизбежного появления стражников.

– Пошли, – киммериец, ругаясь про себя, заковылял по улице к переулку, куда убежал конь. Конечно, они сделали большую глупость, упустив лошадь, но теперь напуганная скотинка наверняка ускакала и ее не догнать.

Ринга задержалась. Она обошла причитавшего торговца, заглянула ему в лицо и что-то негромко произнесла. Замориец дернулся и остался стоять с разинутым ртом и выпученными глазами, не в силах выдавить из себя хоть слово. Девушка деловито подобрала несколько валявшихся на мостовой маленьких дынь, выкатившихся из повозки, и побежала догонять ушедшего варвара.