Текст книги "Времена сновидений. Книга 1. Реальность и сознание за границами яви"

Олард Диксон
Времена сновидений. Книга 1. Реальность и сознание за границами яви

© Олард Диксон, 2016. Все права защищены

© ООО Книжное издательство «София», 2017

* * *

Об авторе

Олард Эльвиль Диксон – писатель, путешественник, исследователь шаманизма, автор около 20 книг о традиционных верованиях народов Крайнего Севера, Сибири и Дальнего Востока, посвященный шаман, действительный член Организации тувинских шаманов Республики Тыва РФ «Дунгур» («Бубен»). Руководитель многих этнографических экспедиций в Сибирь, Центральную Азию и на Крайний Север. Проводил исследовательскую работу в Таиланде (магические татуировки Сак Янт), на Кубе (религия Сантерия у народа лукуми-йоруба), в Перу (шаманские церемонии индейцев шипибо-конибо), а также в Мьянме (Бирме), Лаосе и Камбодже (традиции «волшебных» снадобий в народных верованиях). Специалист по символизму иконографии Ваджраяны и буддийской живописи тханка. Эксперт в области измененных состояний сознания. Преподаватель тувинского горлового пения хоомей, йоги сновидений и практик традиционного шаманизма. Художник-косторез, режиссер, музыкант, поэт. Участник, лауреат и дипломант многих международных этнографических фестивалей и художественных выставок, ТВ-проектов, документальных фильмов, научных конференций и конгрессов.

Как не спать наяву и быть осознанным во сне
Интервью с Олардом Диксоном

– Сон – это реальность или фантазии ума?

– Прежде всего нужно уточнить, что есть реальность. То, что мы видим, чувствуем, переживаем, – это реальные чувства или кажущиеся? Если мы считаем их реальными, то и во сне все они проявляются в той же мере, а иногда даже обострены. Именно поэтому мы не различаем, что пребываем в сновидении, когда в нем действительно находимся; для физиологии все, что происходит с нами, – реально. И напротив, если наши религиозные или философские описания мира признают его иллюзорность – например, если мы физики или буддисты, – то и сновидения в этом контексте будут рассматриваться как движение ума, иллюзорные образы. Это вопрос отношения к жизни.

– Зачем нужно осознавать свои сны?

– Можно сказать: «Ну как же?!», начать перечислять гениальные открытия, сделанные в сновидении, имена писателей, музыкантов и художников, которые нашли сюжеты для своих произведений во сне, но я этого делать не буду. Я не могу ответить на этот вопрос, потому что он риторичен: зачем нужна жизнь, в чем ее смысл?.. Сон – лишь неотъемлемая ее часть, треть жизни. Лично я не могу позволить себе выбросить эту часть из восприятия. Нам всем отведено лишь несколько десятков лет в этой форме, и мы не можем ими разбрасываться.

– А когда пришло это понимание?

– Наверное, тогда, когда я впервые осознал, что смерть существует реально, что она присутствует как неотъемлемый элемент дара рождения и я когда-нибудь умру. Помню один из своих детских кошмаров на эту тему. Я стою на палубе корабля, заглядываю через иллюминатор в рубку и вижу там гроб. Сзади ко мне кто-то подходит и говорит: «А это твой гроб…» Это было сильно для тех лет, я так испугался, что не захотел верить, что все это происходит на самом деле, и тут понял, что это сон, после чего проснулся в холодном поту.

– Это было первое осознанное сновидение? Сколько лет вам тогда было?

– Думаю, что нет, не первое. Это было, скажем так, запомнившееся сновидение, о котором я понял, что это сон. Первая запись чего-то необычного, происходившего со мной, была сделана в 1978 году и рассказывает о событиях, имевших место двумя годами ранее. Но она относится не совсем ко сну, а к сноподобному онейроидному состоянию. Дело было в Западной Белоруссии, в глухой деревне Савичи Могилевской области. Я увидел в огороде огромную жабу, которая хотела меня проглотить, а потом бабушка провела ночью ритуал в бане, заговаривала «семью идолами за семью колодцами». Я тогда в школу еще не ходил, а как научился излагать свои мысли на бумаге – мне восемь лет было, – так и записал. Хотя я еще до конца и не понимал важность момента, но о чем-то таком, вероятно, догадывался.

– Большинство в это время еще в игрушки играют…

– Я тоже играл… и записывал мысли в тетради. Начал с продолжения истории о приключениях Винни Пуха. Это моя первая книжка, которую я снабдил иллюстрациями от шоколадных оберток – были раньше такие, с кадрами из мультфильма. Потом увлекся этнографией, переписывал книги из библиотеки, которые хотел иметь, сам делал к ним рисунки. Целая полка таких рукописных книг у меня была. Каждая состояла из нескольких сшитых тетрадей в общем кожаном переплете. В декабре 1979, как сейчас помню, перед Новым годом, заинтересовался йогой. Тогда в журнале «Наука и жизнь» вышла статья Бахура «Секреты йогов»[1]1
  В. Бахур. Секреты йогов и произвольная регуляция внутренних органов // Наука и жизнь, 1979, № 12.


[Закрыть], предварявшая целую серию очерков Воронина о хатха-йоге[2]2
  В. Воронин. Хатха-йога: что мы можем взять из нее? // Наука и жизнь, 1980.


[Закрыть], издававшуюся в течение всего последующего года. Для меня это был целый непознанный мир! На картинке был изображен улыбающийся обнаженный йог в позе лотоса; попробовал – получилось, ногу закинул за голову – и так хорошо. Так и пошло, благо – лес через дорогу от дома. Мне девять-десять лет было. Забирался подальше, раздевался догола – сейчас это можно назвать «превосходящим поведением» в практике йоги сновидений – и занимался пранаямами, асанами.

– Как к этому относились окружающие, были ли столкновения, ведь это советские времена?

– Серьезных столкновений как таковых не было, но, конечно, присутствовало непонимание моего увлечения восточной философией, древними культурами, эвенками и чукчами, которые и сами чурались в то время своего прошлого. Сравнивая, я все больше стал замечать, что воспринимаю мир не так, как другие. Для меня он был полон чудес, волшебства, вдобавок ко всему после серьезной травмы головы в глубоком детстве я плохо узнавал лица людей, которых не видел до этого на фотографиях, но хорошо запоминал изображения, тексты, мог сказать, где находится тот или иной отрывок в книге. Думал, что и у других так же, но выяснилось, что нет. Во время своих занятий я полностью сливался со всем – разрушались границы между внутренним и внешним, – причем неважно, где это проходило: в лесу или в городе. Это была медитация, но тогда я еще не знал об этом. Потом такое мировоззрение привело меня в спортзал на занятия японскими боевыми искусствами, многие из которых были тогда под запретом. Все эти приветствия на коленях, ритуальные поклоны… Вызывали, разбирались, не преподает ли мой учитель чего-то недозволенного. Я очень ему благодарен за тот восточный дух, которым он сам был полон и который смог передать мне. Но в сумасшедший дом я все же попал, конечно; Советский Союз ведь. Там я получил колорит для начатой серии мистических рассказов в духе Эдгара По и Лавкрафта: «Человек, который был пароходом “Титаник”»; «Записки маньяка из тайного общества Акробатов, найденные доктором Кругловым в камере смертников» и другие. Обнаружилось, что я могу менять температуру собственного тела, как бы внутренне напрягаясь. Поставили предварительный диагноз – малярия, направили для сдачи соответствующих анализов, куда я так и не дошел. В одном из сонных параличей – это когда двигаться не можешь и осознаёшь присутствие потусторонних существ – я увидел летающую по квартире голову с рукой, торчащей из уха или, точнее, из того места, где оно должно находиться. Она схватила меня за горло, а наутро на шее остались синяки от ее длинных пальцев. Это было очень своевременно и отрезвляюще, так как я на несколько лет отошел от духовных изысканий и погрузился в рок-н-ролл со всеми его составляющими – играл на гитаре в одной из московских хард-групп. Написал книгу об истории группы «Kiss», которая была подпольно издана в виде машинописного набора под копирку. Время такое было: хоть йога, хоть рок – ничего не приветствовалось в стране развитого социализма. Потом – смерть родителей, многомесячное добровольное отшельничество, хорошие книги и мои учителя из этого мира.

Олард Диксон за рабочим столом. Премия по журналистике в газете «Тайная Власть». Москва, 1996 г.

– Кто они?

– Их много было, я блуждал в поисках Пути, пока не понял, что искать чего-то специально не надо: все уже есть, нужно лишь понять, что оно присутствовало всегда. Хочу выделить моего первого наставника по сновидениям – Владимира Котова (Теневиля) из интереснейшего объединения вольнодумцев самого начала 1990-х под названием «Мерлин-клуб». Тогда он пришел ко мне и стал говорить о том, что можно осознавать процесс, в котором находишься прямо сейчас. Это было мне близко, поскольку я был увлечен практиками осознанного пребывания внутри сексуального опыта – это когда не просто испытываешь оргазм, потому что он наступил, а пребываешь внутри него, направляешь поток и контролируешь его вместе с понимающей, о чем речь, партнершей. Но то, что можно так же осознавать все течение сна с пониманием, что спишь, было новым, хотя я по детскому опыту знал, что иногда такое случается спонтанно, после чего наступает пробуждение. Он показал мне несколько простых приемов сохранения осознанности в сновидении, и они сработали в ту же ночь. Помогли занятия йогой, я думаю. Это было просто ни с чем не сравнимо – знать, что ты во сне, и выбирать то, что хочешь сделать, а не следовать сюжету! Тогда я открыл для себя еще одну сторону жизни – таинственную и непознанную, которая, с одной стороны, почти ничем не отличалась от яви, а с другой – обладала целым рядом новых возможностей. Они могли быть применены и для совершенствования всего того, что практиковалось наяву, будь то йога или каббалистические изыскания для книги «Учение о числе и букве»[3]3
  О. Диксон. Символика чисел. Книга Песка. Киев, 1996.


[Закрыть], материал для которой я тогда собирал.

– А как пришло понимание, что нужно начать передавать эти знания другим?

– Ну, я же их получил, значит, нужно и отдавать. На самом деле нет никаких секретов. Все открыто и доступно, если хотеть знать. В середине 1990-х у меня внезапно что-то случилось с головой, как у булгаковского Мастера, который лег здоровым, а проснулся больным. Начались сильнейшие головные боли, онемения по всему телу, искажение видения предметов, онейроидные состояния сознания. Нарушилось периферийное зрение, а вместо него возникло другое – как будто смотришь на все через трубу и к тому же сверху. Ты и здесь, и там, как в некоторых снах. Но сами сновидения стали невероятно красочными, реалистичными и осознанными. В них мне показывали, что нужно делать, как лечиться, ведь я не обращался к врачам, чтобы сберечь силу; давали много чего, даже рекомендации об устройстве «шаманской семьи». Я, например, увидел свою прошлую жизнь, когда был восточной девушкой по имени Эльвиль. Я занимался тем же, чем и сейчас, но за это меня зашили в мешок и сбросили в воду со скалы. Интересно, что гора со сходным названием действительно есть. Вспомнились очень далекие эпизоды из глубокого детства, когда я еще осознавал себя той девушкой и очень боялся воды. Пришло понимание собственного рода – весей, карел – и важности родословия, знания своих корней: что делали мои предки, как оказались на этой земле. Это продолжалось около трех лет, после чего я написал книгу «Шаманские учения», пришедшую фактически из сна и боли, и создал Общество исследователей протокультуры «Мезосознание α», которое занялось изучением традиционных практик коренных культур народов Крайнего Севера, Сибири, Центральной Азии и Дальнего Востока, организацией экспедиций. Это было очень важно, поскольку веси как народ исчезли, а карелы не сохранили того, что меня интересовало. Нужны были те, кто знает. Так я встретился с «живым сокровищем шаманизма», доктором исторических наук Монгушем Бораховичем Кенин-Лопсаном, благодаря которому стал членом Религиозной организации тувинских шаманов «Дунгур», с другими шаманами из разных регионов России, а потом и с кубинским бабалаво[4]4
  Бабалаво – жрец и шаман Сантерии – африканской и кубинской религии народа йоруба.


[Закрыть] Ирете Нтелу из Гаваны, приобщившим меня к таинственному культу ориша[5]5
  Ориша – духи в Сантерии, которые рассматриваются как аспекты вселенского и человеческого сознания.


[Закрыть] выбора дорог Элеггуа, с тайским духовным мастером Сак Янта (буддийских магических татуировок) Аджаном Вау из Аюттайи, с амазонским шаманом – мырайо народа шипибо-конибо Папа Суймины, показавшим мне очень наглядно, я бы сказал, путь к свету, и много с кем еще. Все они были добры ко мне.

Мастер пути сновидений Владимир Котов. Съезд независимых журналистов. Вильнюс, 1989 г.

Участники одного из первых семинаров О. Диксона по осознанным сновидениям. Общество исследователей протокультуры «Мезосознание α». Москва, 2001 г.

– Можно ли с помощью осознанного сновидения изменить свою жизнь, решить проблемы, избавиться от болезней?

– Осознанное сновидение, как и любая другая духовная практика, открывает только то, что есть, как я уже говорил. Помните, как у Бодлера[6]6
  Шарль Бодлер (1821–1867) – классик французской и мировой литературы, автор книг «Искусственный рай», «Цветы зла» и др.


[Закрыть]: пастух будет видеть лишь своих коров и удивляться, какие они тучные и какие на них пятна красивые… Основная работа происходит наяву, а во сне лишь пожинаются плоды. Если осознанности нет в жизни, то ее не будет и во сне, как ни старайся. Но в потенциале осознанное сновидение решает многие вопросы, в том числе по здоровью, – есть реальные факты излечения от тяжелейших недугов. Согласно шаманскому видению, болезни приходят из сна, когда мы сами создаем возможность для этого своим поведением и мыслями, и так же уходят в сновидения, когда брешь становится закрыта. Начинать закрывать ее нужно именно здесь, а там – довести дело до конца. Так же и с другими проблемами: здесь решаем, там решаются; там решаются – здесь перестают существовать. Но я бы не стал подходить к практике осознанного сновидения с позиции «я буду это делать, чтобы…» (здесь можно поставить что угодно). Это неправильно. Даже «чтобы духовно развиваться» будет некорректно, поскольку никто не знает, что это такое – «духовность». Часто под этим понимается просто набор детской чепухи. Мы что-то чувствуем, пытаемся перевести в вербальный ряд, но в итоге не можем выразить это в полной мере и, как следствие, начинаем заблуждаться, попадая в ловушку языка и собственного мышления. Как известно, весь мир соткан из слов. Здесь мне очень близка идея леди Уэлби[7]7
  Виктория леди Уэлби (1837–1912) – английский философ языка.


[Закрыть] о том, что причина всех наших споров и бед лежит в легкомысленном и неточном использовании языка. Мы творим иллюзии, и некоторые из них нам кажутся настолько хороши, что мы забываем о том, что придумали их сами.

– Так как же тогда быть?

– Никак. Просто быть – и всё, не желая ничего получить за свои старания в освоении той или иной практики. В этом и есть Путь, в этом Дао. К сожалению, в европейских языках отсутствует соответствующее слово, характеризующее это состояние. В этом заключается самая большая проблема обучающего процесса: все хотят что-то иметь после занятий, ждут этого нечто, а потом начинают это нечто придумывать, самообманываются или разочаровываются. К сожалению, по этой причине у большинства осознанность во сне пропадает через какое-то время. Осознанность – штука тонкая; стоит только включиться в какой-либо процесс, отождествиться с чем-нибудь – и она сразу улетучится и наяву, и во сне. Поэтому мой курс и называется «Как не спать наяву и быть осознанным во сне». Обычное состояние – спать наяву, а сон считать явью, какие бы нелепости в нем ни происходили. Потом наутро просыпаешься и думаешь: как же я мог не понять, что это сон? А очень просто, ведь все условно и мозг не различает этих состояний. На самом деле нет четкого различия между тем и другим, есть лишь закрепленная в культуре модель.

Рабочий момент: бабалаво Ирете Нтелу-они-Шанго (справа) объясняет О. Диксону значение «волшебных» снадобий. Сантерианский темпл «Коле Мóча». Фото Ш. Ховенмей. Гавана, Куба, 2012 г.

– Во всех культурах она одинаковая?

– Нет, каждый народ устанавливает свою границу между реальным и ирреальным, между тем, что может быть, и тем, чего быть не может. Одни кормят мертвых яйцами и хлебом, другие совершают обряды жертвоприношения и считают это рациональным и естественным. Я много езжу по миру, бываю в очень труднодоступных местах. Везде я изучаю именно эти вопросы, пытаюсь понять даже то, что очень трудно укладывается в голове. Например, на Кубе в религии Сантерия народа лукуми-йоруба обряды очень кровавые. Помню то чувство, когда я впервые зашел – в Старой Гаване дело было – в сантерианский темпл (храм) «Дракон» и увидел подвешенных к потолку животных, которых оставили умирать собственной смертью несколько дней назад. И здесь главное – не приходить со своим, не порицать то, чего пока не понимаешь. Этот народ хранит множество тайн; например, у них я научился работе в состоянии сонного паралича, когда уже проснулся, но видишь духов в своей комнате, которые могут оседлать тебя или даже придушить немного, как я уже рассказывал. Некоторые монгольские шаманы умеют входить в пространство эпилепсии, сохраняя осознанность во время припадка и память о том, что в нем происходило; тувинцы развили искусство горлового пения до уровня совершенства; чукчи, коряки, нганасаны, ненцы до недавних пор владели техниками «шаманства во сне» – ключом к пониманию онейроидных состояний сознания, как я считаю. Ведь клиническое описание онейроидного синдрома весьма близко как к шаманскому опыту, так и к «обмираниям» святых, когда они видели ад и рай, ангелов и демонов. Я бы вообще предложил называть осознанные сновидения «онейроидным состоянием сознания», но это бы увело понимание в сферу психиатрии. Очень интересные практики работы в этом состоянии сохранились, например, у эскимосов Гренландии, а амазонские целители-курандерос – мастера в области использования «волшебных» растений, активная составляющая которых очень близка к «веществу сновидений», благодаря которому мы ночью видим сны. В эти регионы и направляются экспедиции, целью которых является зафиксировать то, чего завтра может уже и не быть. Ведь онейроид изучен крайне мало и все попытки его лечения сводятся к медикаментозным, по сути, экспериментам. Но когда из восприятия больного убираются переживания, связанные, скажем, с его сноподобными путешествиями на Луну, причем, что удивительно, каждый раз в одно и то же место, с теми же персонажами и ландшафтами, – стирается и явь. Человек становится недееспособным, превращается, как говорят, в овощ. А практики осознанного сновидения, возможно, – здесь работы непочатый край! – позволят сделать этот процесс не болезненным, как это можно видеть у «шаманящих во сне», причем без ониризма, то есть без стирания границ яви и сна.

Аджан Вау наносит О. Диксону сакральную буддийскую татуировку Сак Янт. Храм Ват Санамчай. Фото Ш. Ховенмей. Аюттайя, Таиланд. 2014 г.

– Возможно ли осознавать каждый свой сон?

– Для того чтобы осознавать все сны, необходимо непрерывно присутствовать во всем здесь без отождествления себя с ситуацией, процессом, политической партией, направлением или даже взглядом на жизнь; без самоидентификации, без разделения на внутреннее и внешнее; нужно осознать колоссальный текущий момент СЕЙЧАС. Этого очень непросто достичь, мало кому удавалось. Стоит только чем-то увлечься, и это сразу отражается на всех остальных уровнях сознания. Сложно и быть, и не быть одновременно. Это как идти и стоять сразу, а еще и летать, ползти, нырять… И даже затворничество не поможет; часто оно – лишь бегство от себя, то, что называют «толпиться в одиночестве», но, конечно, есть примеры обратного.

– Ну и тогда последний вопрос: в чем заключается путь шамана в сновидении?

– Шаман понимает, что все не вечно и все состоит из перемен. Но он не стремится выйти из них, как буддист из сансары, а продолжает играть, не забывая при этом, что это лишь игра. В своей игре он снимает напряжение в тех или иных областях яви, делая их менее материальными, и уплотняет некоторые пространства сна, чтобы, наоборот, добиться их стабилизации. Осознанность в сновидении как часть некой глобальной осознанности и ее накопление в виде личной силы потенциально может позволить шаману сохранить осознанность и в самый критический момент жизни – в момент наступления смерти физического тела. Осознание перехода из одного состояния в другое рассматривается как великая возможность сохранения не только качества, но и памяти, которая без этого утрачивается в момент смерти мозга. Таким образом, через сохранение осознанности, у шамана есть шанс не быть вовлеченным в разворачивающиеся перед ним картины, следующие в виде череды видений после смерти, и он проникает в мир запредельного сна, области которого уплотнил во время своей земной жизни. Он остается там, хотя и не вечно, но может продолжить осознанное в той или иной степени бытие для помощи другим существам, находящимся по другую для него сторону. Шаман приходит в их сны.

Записано Ш. Ховенмей.

Мадрид – Лима, сентябрь, 2015 г.