Текст книги "Первая мировая глазами Третьей. Британия против США"

Англо-русский договор 1907 года был антигерманским только по виду. Главным было заставить Россию начать обсуждать сферы влияния в Китае. Именно поэтому вопрос о Тибете был самым общим, но и самым сложным (зато положили начало). А в Персии англичанам пришлось пойти на компромисс в вопросе территории русского влияния. Тема же Афганистана чуть было не сорвала договор: уже согласованную конвенцию отклонил русский Совет министров. От англичан потребовали воздержаться от аннексий. Находясь под сильным давлением, британская дипломатия пошла на уступку (не менее долго обсуждавшиеся франко-японская и русско-японская конвенции были уже заключены, а эта всё болталась в воздухе). Вообще же, система европейских и американских пактов с Японией стала спусковым механизмом для свержения маньчжурской династии в 1911.

К слову, раунд 1904 – 07 Россия Британии с треском проиграла. Дело было не в Японии или Германии. Чтобы плавать по всему миру в 1905 Николай начал строить «Титаник». Корабль мощный и презентабельный, но недостатки видны в проекте: переборки низко, четыре первых отсека затопить – и швах. Шлюпок мало, а капитан покидает судно последним… В принципе, такая посудина может плавать долго: австрийская и прусская кочегарили по полвека, латанная-перелатанная английская до сих пор под парами… Но авторы проекта «Парламентаризм» про баг «4 отсека» знают. Николай ввёл парламент, как британскую франшизу (доделал нижнюю палату). Что англичанину хорошо, то французу плохо, а русскому смерть. В английском парламенте сидели лорды. В верхней палате старшие, в нижней младшие. Братство. Всё, как полагается. Культурно. За свой интерес. А во французском Конвенте – шпана да беспредельщики за чужой интерес отправляли друг друга на гильотину. Равенство. Вот такие разные парламенты. Тальен кинжалом машет, его жена голой пляшет. Свобода.

Франции, однако, удалось выкрутиться и сохранить какую-никакую правящую элиту. Благодаря ей государство действовало точно в обстоятельствах катастрофических и сумело сохранить страну в числе великих держав. Поскольку скамейки запасных не было, она, периодически срываясь в пропасть, всякий раз умела вернуться в стиле «и снова здравствуйте!» Полбеды, что вырезать и выгнать из России удалось всех, – без королей и тузов играть можно, – беда, что в колоду взамен напихали взведённые мышеловки и капканы.

Александр I изворачивался ужом (ну, питоном), обещал, клялся, заключил с Англией союз, даже создал палату лордов – Госсовет, – но конвента не ввёл. Сто лет спустя в России под давлением английского социал-демократического террора с Великобританией тоже была заключена конвенция, и – введён парламент, куда сразу конвенционально набились террористы, шпионы, масоны. Глава парламента царя арестовал. Кузен Георг (опасаясь своего парламента) Николая не спас. Братство v.2.2828
  Георг переменил фамилию, основал дом Виндзоров, в честь какого-то дома. Объясняли так: в 1917 году стало опасно, мы ж немцы, как бы чего не вышло. На самом деле было так: Георга уговаривали Николая с семьёй спасти (многие монархические родственники всей Европы). Переименованием Георг прошипел: отрекаюсь от вас, шваль, и от вашего рода и от ваших фамилий. Будете у меня в ногах ползать. Хочу – спасу, а хочу – брата двоюродного сгною в Сибири. «Бей своих, чтоб чужие боялись».


[Закрыть]

В паре с русско-английским соглашением русско-японское того же года решало задачу ограничения США. Незадолго до этого простоватый (такая роль) Теодор Рузвельт имел «неосторожность» произнести пространную речь о грядущей экспансии США на Тихом океане.

Так Британия пустила на слом российскую политику выхода на океаны с тёплыми портами и возвратила её обратно в черноморскую лужу с совершенно протухшей идеей «проливов».

Сразу же по заключении соглашения БИ запустила революцию и завела в Персии множество «демократических» английских институтов образца революций 1848 в Европе, например, парламент и конституцию, совершенно декоративные и персам ненужные2929
  Да и англичанам: у их парламентской монархии конституции нет.


[Закрыть]. То, что для БИ главным были не представительские институты, а свой шах, говорит факт, что прорусский шах Мохаммед-Али ввёл и конституцию и парламент, да только революцию это не остановило, а наоборот, ускорило. Делалось это при помощи серии бунтов и захвата «революционерами» Тегерана, находившегося в русской зоне влияния. В английской же всё было кладбищенски тихо. Революция 1905 – 7 годов переместилась с Дальнего Востока на Ближний. Англичане сердечно просили русских не вмешиваться «во внутренние дела» местных жителей, предложив дождаться победителя и после уж работать с ним. Победителем, о чудо! – оказался малолетний наследник Мохаммеда-Али – Султан Ахмед, регентом при котором вызвался побыть проанглийский Азид-уль-Мульк. Но дело революции не застопорилось, а наоборот, ещё раз ускорилось. Когда шайки почти полностью разорили северные провинции, Россия ввела войска, и получила, конечно, от БИ строгий выговор. (На юге революционеры не отмечены, так как их гнали на север.) В Европе «независимые» журналисты снова включили шах и – мат «чёрной легенды» – интервенция!

Вообще, введение демократии и парламентаризма революцию не останавливает, поскольку все более-менее успешные революции направляются из-за границы. Её останавливает на какой-то глубокой стадии достижение истинной цели державой-спонсором (парламент – лишь средство, которое маскируют под цель). Или – очень сильный ответный хук, после которого может начаться торг.

Нельзя сказать, что Николай недооценивал опасность Думы. Но он получил отсрочку на 10 лет. Дума была смертельным ядом, работавшим через разложение организма, но он всё же действовал медленнее пули.

Рассчитывать на мирный исход дела не приходилось: Британия крепко держала его за горло. Вероятно, он тянул время до неизбежной большой войны (когда хватка БИ неизбежно ослабнет), в которую намеревался вступить максимально подготовленным и в роли воюющего арбитра. Во время общеевропейской войны у него появлялась дополнительная степень свободы: менять сторону или заключить вовремя сепаратный мир и повторить трюк Александра I: измотать союзников и противников, после чего молниеносным движением вступить в Берлин. Особенностью России было то, что ей выгодно было делить как наследство Германии (Балканы, Турция, Ближний Восток), так и БИ (Персия, Индия, Ближний и Дальний Восток). Как показали события начала 1917, Николай шёл на риск в расчёте выиграть сразу две ставки. Но проиграл в главной.

Тянуть время было трудно. Две Балканские войны едва не опрокинули мир, в придачу усилился социалистический нажим: вновь резко возросло количество терактов и забастовок.

Россия сменила натужную улыбку на оскал, когда для компенсации потерь от заключённого договора пошла на соглашение с Германией, подписанное в Петербурге 19 августа 1911. Оно завершило переговоры во время потсдамской встречи Николая II и Вильгельма II в 1910 году. По нему Россия обязалась не препятствовать постройке железной дороги Берлин – Багдад, а также взяла на себя обязательство получить от Ирана концессию на постройку железной дороги Тегеран – Ханекин на ирано-турецкой границе. Германия признала наличие «специальных интересов» России в Северном Иране и обязалась не добиваться там концессий, а также дала заверение, что не будет строить ответвления Багдадской железной дороги к северу от Ханекина. Николай совершенно очевидно шёл на обострение с Германией на Балканах, сдвигая её активность на контролируемое поле Персии и одновременно пытаясь обострить англо-германские отношения.

Сущность соглашения прозрачна: Британия блокировала выход к Персидскому заливу (т. е. в свой домашний Индийский океан) обоим растущим конкурентам; Германии в Кувейте, России в Иране, таким образом, обе страны давали понять, что не остановятся и будут добиваться своего вместе. Однако гарантий нейтралитета России Германия не получила, хотя та обещала прекратить австрийские интриги в Восточной Европе, если Россия откажется от следования в кильватере британской политики. Это был очередной промах: Германия торговала тем, что ей не принадлежало. Россия не боялась никаких мелких интриг устойчиво падающей Австрии, понимая, что все крупные интриги там плетёт Лондон, а вовсе не Берлин. Николаю было очевидно, что БИ использует Германию со своей дурацкой дорогой для создания разлома. В самом деле, если вдуматься: немецкая магистраль шла по территориям многих стран и оспариваемых территорий. Разрыв её (или чего уж там: подрыв) делал бесполезной всю затею. Но затея была небесполезна для БИ в деле вбивания клина между славянскими сателлитами, перетянутыми Германией на свою сторону – и Россией. Поэтому до поры в Британии проекту открывали семафор.

Вряд ли кто-то в Лондоне полагал, что Россия стремится к разлому с Германией больше чем Германия с Россией. Так химиотерапией уничтожают раковую опухоль. В сравнении с угрозой от террористической революции Николаю была выгоднее всеобщая война. Это стало ясно после заключения Портсмутского мира3030
  Война с Японией совершенно не подорвала русского кредита, обмен на золото не прекращался, налоги увеличились всего на 5%, а вот революция сбор налогов нарушила до такой степени, что пришлось брать стабилизационный кредит у Франции.


[Закрыть]. Революция тогда только набирала обороты.

В сущности, никакого добровольного альянса России и БИ быть не могло, это была хорошая мина Николая, подорвавшегося на английской социалистической мине, и не следовать за Британией Россия не имела возможности: та держала некоторые ключи от русской внутриполитической ситуации. Николай выигрывал время, как за столетие до него Александр I. Тот, напомню, использовал Англию в качестве буксира, который вытащил Россию на второе место, при этом бонусом подарил ей большой отрыв от всей континентальной Европы. Но Александр тогда пошёл на беспрецедентный личный риск, заключив тактический союз с Наполеоном. Для компенсации риска и в доказательство искренней дружбы он продолжал допускать на свою территорию английских шпионов под видом международных благотворителей и учредил на самом пике континентальной блокады Госсовет, то есть, русскую палату лордов.

Николаю переворачивать альянсы было не с кем, и он вынужден был растратить один козырь и ввести Думу в обмен на прекращение революции. Но революция, как известно, не прекратилась, т. к. цели её состояли в фиксации торга за Азию.3131
  Вопрос, почему Николай сделал лишнее движение и ввёл Думу ключевой. Расставим даты: 24 июля – Бьёркский договор, 19 августа – Манифест о созыве Думы, 5 сентября – Портсмутский мир. Это метод кнута и пряника.


[Закрыть] БИ перестала накачивать свою агентуру только после соответствующего разграничения, и в 1907 действительно отозвала революционеров и закрыла глаза на репрессии (весьма умеренные) против неподчинившихся уральцев и сибиряков3232
  Согласно довольно неряшливой (другие ещё хуже) работе Гейфман за год с октября 1905 было убито или ранено около 3600 госслужащих, за следующий год около 900, за следующие 2,5 года только убито – 732.


[Закрыть]. Ещё один естественный русский козырь – Китай/Корея был покрыт в войне против Японии (то есть, отчасти, всё той же БИ). Итог такой: Дума и позиции в Китае против прекращения войны и размен в Азии против революции. На первый взгляд баш на баш, но Британия победила по очкам.

Именно в этом месте и находится понимание истинной сущности большевизма. Включили – выключили. То есть, это шпионы, подстрекатели и саботажники, действовавшие в интересах иностранного государства. Не нужно даже изучать 1917 год. На демагогию «враг моего врага – мой друг» можно обращать внимания не больше, чем на лозунги о защите интересов рабочего класса.

Скажут, что Ленин и Ко действовали не по команде, а от себя: решения съезда не выполняли и создали параллельный Большевистский Центр. Жить-то надо. Но Ленин и Ко были крайне малочисленной ультралевой фракцией, роль которой впоследствии сильно преувеличена событиями Октября 1917 и последовавшей за ним государственной пропаганде.

Персию, правда, поделили честно, и Николаю даже удалось подложить взрывчатку под британские притязания в Китае, но это было дело будущего (а будущего не случилось). Но если Александр умело пользовался приёмом «заступ на чужую территорию», добиваясь уступок в обмен на возвращение статус-кво, то Николай английский сапог прозевал и расплачивался отсрочкой революции ценой быстрого возврата к внутреннему миру.

Думе плевать было на законы, зато террористы и шпионы получили легальную крышу для подрывной деятельности и самим своим существованием на свободе развращали законопослушную часть низовой и средней государственной администрации, которая никак не могла переварить когнитивный диссонанс: колодники у власти; а мы тогда зачем? А учитывая то, что государственная администрация России была наиболее продвинутой в мире, то её подрыв и был самой главной задачей шпионов.3333
  Правила восхождения по общественной лестнице были ясными и чётко изложенными. И вдруг сбоку сбросили пиратский конец, по которому из трюма мигом и на самый верх вскарабкались красные элементы. Канат, что более всего поражало, швырнули с капитанского мостика Зимнего дворца.


[Закрыть]

С другой стороны, ситуацию уместно сравнить с атакой Британии на Францию во время ВФР. Там тоже главной задачей было подорвать систему управления, уничтожив передовую на тот момент администрацию и интеллектуальный слой. Удалось – и Францию разгромили, в сущности, навсегда.

Кстати, о том, что все социал-демократические движения, Интернационал и т. п. есть продукт шпионажа, лучше прямых документов свидетельствует косвенный факт повсеместного закрытия этого цирка с игрой в поддавки с началом войны в 1914. Дальше пошёл жёсткий бокс.

Обычно этими иллюстрациями пользуются для доказательства вечной враждебности Англии к России, но тут, как говорится, ничего личного. Никакой особенной вражды именно к России у Англии, конечно, не было. Как, собственно, и к любой другой державе. Но трёх конкурентов надо было уничтожить любой ценой, стравив их между собой, даже ценой собственного вступления в крупную войну: управлять войной, особенно союзниками, удобнее изнутри.

Россия ближе всех подобралась к британским интересам – на Среднем и Дальнем Востоке. Довольно давно, но со Средней Азией можно было ещё смириться: это континентальная глушь, закрытая для доступа с моря. Но окончание Транссиба с выходом на океан было не за горами. Заблокировать его российскую часть БИ не могла, а китайскую вполне. К тому же англичане уже давно готовили воевать Японию, но вопрос, куда её направить был подвешен. Не верно руссоцентричное представление, что её готовили к войне исключительно с Россией, просто России первой из трёх британских конкурентов довелось испытать на себе азиатскую армию европейского типа. Германия, США испытали тоже – в свою очередь; можно смеяться, но сама Британия тоже испила из чаши, – и всё время, то с наслаждением, то захлёбываясь, пил и пил Китай.

То есть против России было кому воевать, а вот против Германии желающих не находилось (так, по факту, и не нашлось). Усилить прямую вражду между немцами и французами было несложно, но одной Франции не хватало даже на Пруссию. А вот организовать конфликт между Германией и Россией оказалось гораздо труднее: требовалось двигать его в обход через Балканы. Хотя реальная работа и в этом направлении началась задолго до конца XIX века. И очевидно, что роль Балкан как порохового погреба ПМВ искусственно преувеличена, дабы отвлечь внимание от Азии: это мог быть триггер малого или крупного конфликта, но не цель войны и не её исход. Это без труда видно по двум Балканским войнам. На которые, в общем, все чихать хотели.

Великие державы лицемерно провозгласили нерушимость границ Османской империи, но все кроме Франции давали понять членам Балканского союза, что война их устроит. Причины, конечно, были разные. Прогерманская, в сущности, Болгария, получившая в результате 1-й Балканской войны выход на два моря, была вскоре разгромлена коалицией в войне №2. Выход к Средиземному морю был утрачен позднее, его отобрали за союз с Центральными державами.

О Фердинанде. Болгарский царь, разумеется, был немец, как и все мало-мальски значимые монархи Европы, но при этом ещё и ставленник Германии. Династически он принадлежал к «кобургским», таким образом, был кузеном, например, короля Эдуарда. То, что он был непрямой ставленник БИ, становится ясно из анализа генезиса его прихода к власти как кандидата болгарских либеральных революционеров. По указанию их лидера Стамболова, ставшего при нём главой кабинета, Фердинанд семимильными шагами двигался по пути разрыва с Россией и установления болгарской гегемонии на Балканах. Это в точности совпадало с интересами БИ – пустить Германию за «красную линию». После устранения власти либералов он попытался было несколько сблизиться с Россией, чем ещё больше разверз трещину между ней и Германией. Для британского агента всё шло хорошо, а кончилось плохо. Один сын Фердинанда загадочно умер после беседы с Гитлером, второго казнили по приказу Сталина. Сам Фердинанд дожил до низложения внука и настоящей коммунистической власти в Болгарии, за что, сам того не ведая, и боролся. Как говорится, всем спасибо.

Начались и кончились аж две Балканских войны. Но мир даже не вздрогнул. Антиавстрийский и особенно антитурецкий военный договор Сербии и Болгарии был радостно согласован в Петербурге, Париже и Лондоне, то есть, Антантой, но Центральные державы воздержались от вмешательства: в 1912 к большой войне не была готова даже Германия. Да и прочие соревновались в жёсткой толкотне, а не в стрельбе: дипломатические враги Австрия и Россия на совещании в Лондоне в декабре 1912 обе встали на сторону Болгарии по вопросу аннексии Адрианополя, средневековой столицы османов. В войне болгары себя проявили достойно, и оба конкурента боролись за неё для войны грядущей.

Эдирне у турок забрали, что послужило отмашкой для очень характерного переворота, определившего судьбу Османской империи и всего Ближнего Востока на последующие сто лет. Вроде бы ничего особенного: мало ли было путчей, но переворот января 1913 года запустил цепочку необратимых событий, которые Турция уже не смогла контролировать. Правительство было свергнуто, великий визирь был принуждён уйти в отставку, а культурный и гуманный военный министр Назым-паша оказался кем-то убит. Примечательно, что сидя ранее губернатором в Багдаде, он англичан, желавших за фук заполучить нефтяные угодья, игнорировал себе на беду, что привело к конфликту и отзыву его в Стамбул. Пришедший после путча на смену кабинет оказался радикально более воинственным, и втянул Турцию в войну на стороне Германии, в результате которой англичане распилили супернефтяную Османскую империю в свою пользу и, вдобавок так, что обрубку Турции нефти не досталось совсем. Ясно, что окажись Турция на стороне Антанты или в нейтралитете, ничего подобного проделать с ней было бы просто нельзя. Партию путчистов «Единение и прогресс» Ататюрк впоследствии изничтожил, да уж было поздно.

История затягивания Турции в войну на стороне и от лица Германии примечательна. Британский флот две недели выдавливал пару германских кораблей в Проливы, имея все возможности их уничтожить. Вместо того чтобы корабли интернировать, турки их якобы купили, причём, вместе с экипажами, при этом, характерно, что эти корабли не поступили в состав турецкого флота, находившегося под командованием британского адмирала. А вскоре англичане свою миссию из Стамбула отозвали, и командующим флотом стал немецкий адмирал с крейсера «Гёбен». Казалось бы всего два… и даже, по сути, один, но этот единственный современный корабль радикально перераспределил баланс сил на Чёрном море в пользу Турции и сделал безнаказанное нападение на русское побережье заманчивой идеей. Что флот нейтральной Турции и проделал благополучно с использованием бывших немецких кораблей и под руководством немецких же офицеров и специалистов.

В самой Турции сторонников войны и мира было примерно 50/50, поэтому милитаристы сделали вид, что это подсуетились сами немцы на свой страх и риск, вдобавок обвинив в газетах Россию в превентивных агрессивных действиях. Англия быстро включила дипломатию и настояла на русском ультиматуме Турции о выдворении немецких военных. Незадолго до того Британия конфисковала два строившихся на их верфях турецких дредноута, выплаты по которым были завершены, что разозлило нейтральных в ту пору турок и подлило масла в огонь конфликта сторонников войны и пацифистов, стоявших за нейтралитет. Британия, как часто, вызывала огонь на себя, и вскоре даже проиграла Дарданелльскую битву, но в целом большое нефтяное Дело того стоило.

Американский посол при турецком Диване, кстати, сразу понял суть английской аферы с немецкими кораблями. Действительно, даже поверхностное рассмотрение делает обвинение в провокации неизбежным. Британские суда чётко перекрывали немецкой эскадре ход на запад, одновременно сделав заслон на восток совершенно косметическим. Черчилль, бывший Первым Лордом Адмиралтейства, уделил в своих мемуарах оправданиям так много места, что мало кому не ясно, в чём была суть на самом деле.

У России было три основных вектора экспансии – на Дальний Восток (Китай), в Среднюю Азию и на Ближний Восток (Персия с перспективой выхода к Индийскому океану). Британии нужно было заблокировать все эти три вектора, придав России желаемое старинное и довольно бессмысленное направление на всё те же Балканы – Константинополь, где и спихнуть под немецкий экспресс Берлин – Багдад. После этого германский бронепоезд надо было пустить под откос, столкнув во Франции в противостоянии с США. При этом Германия должна была одержать победу над американцами и напрочь истощить французов, после чего пасть под революционный топор. Если бы США не удалось вывернуться, Второй мировой не случилось бы, но тогда прощай и СССР и Третий Рейх.