Электронная библиотека » Олег Авраменко » » онлайн чтение - страница 5

Текст книги "Реальная угроза"


  • Текст добавлен: 3 октября 2013, 21:13


Автор книги: Олег Авраменко


Жанр: Космическая фантастика, Фантастика


сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 5 (всего у книги 25 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

Шрифт:
- 100% +
2

Вскоре жизнь на корабле вошла в колею и потянулись обычные полётные будни – для кого рутинные, а для меня праздничные. Каждый раз я приходил на вахту, как на первое свидание, а когда наступало время покидать мостик, я наряду с усталостью испытывал лёгкую горечь перед предстоящей разлукой. А в выходные, положенные по трудовому законодательству (потому-то, собственно, наш штат и был увеличен до четырёх групп), я с нетерпением ждал следующего дня, чтобы опять окунуться в работу.

Ещё во время предэкспедиционных сборов и тренировок мне удалось доказать Томассону и Топаловой, что я отлично справляюсь с обязанностями оператора погружения, и в конечном итоге я сменил на этом посту Гарсию, которому пришлось перекочевать в кресло помощника штурмана – наименее престижное место из всей вахтённой четвёрки. И хотя мы время от времени менялись постами, контроль над вакуумными излучателями всё же оставался моей постоянной обязанностью, тогда как Гарсия, садясь за пульт погружения, чувствовал себя лишь гостем. В виду всего этого, большой любви он ко мне не питал, но мне было наплевать – в друзья к нему я не набивался.

В конце концов командор Томассон заметил, что неприязнь ко мне со стороны Гарсии всё возрастает, внося нервозность в нашу работу, и быстренько перевёл его в другую группу. Новый помощник штурмана, суб-лейтенант Козинец, на моё место не претендовал, так что мы с ним неплохо поладили.

Через две недели после отлёта у меня, помимо основной работы пилота, появилось ещё одно занятие. Узнав, что в колледже моей сопутствующей специальностью была биология, руководитель научно-исследовательской группы предложил мне посещать семинары ксенобиологической секции. Просто ради интереса я сходил один раз, другой – а затем увлёкся.

Семеро ксенобиологов, входивших в состав экспедиции, сильно отличались от университетских преподавателей, которые приходили в наш колледж читать лекции и проводить лабораторные занятия. Эти люди были не учителями, а исследователями, помешанными на своей науке энтузиастами. Раньше я почему-то считал, что в начале экспедиции учёные большей частью бьют баклуши и лишь по прибытии на место принимаются за дело – собирают данные, анализируют их и так далее. Но не тут-то было. Наши ксенобиологи располагали массой ещё не обработанного материала из предыдущих экспедиций, да и сама космическая биология таила в себе множество нерешённых проблем, и все семеро учёных буквально дневали и ночевали в своей лаборатории, ставя бесконечные опыты, устраивая дискуссии, предлагая гипотезы и тут же разнося их в пух и прах.

Я помогал им то в качестве лаборанта, то просто мальчика на побегушках, а иногда набирался смелости и участвовал в обсуждении особо интересных проблем. В основном я говорил глупости или предлагал идеи, уже давно проверенные и либо принятые, либо отвергнутые, но никто надо мной не смеялся – напротив, меня поощряли к «свободному, раскованному мышлению». Руководитель секции как-то сказал, что я очень способный парень, и грозился за год-полтора подготовить меня к сдаче экзаменов на степень магистра.

Против этого я не возражал, так как уже знал, что в Астроэкспедиции поощряется многопрофильность. Например, старпом Крамер был доктором психологии – впрочем, это полагалось ему по должности. Яна Топалова тоже была психологом, капитан Томассон имел степень доктора физических наук, даже периодически публиковал статьи по вопросам взаимодействия вакуума с материей, а старший навигатор Вебер готовился защитить докторскую по математике, причём в самой отвлечённой и наименее практической области – теории чисел. Остальные лётчики были магистрами по разным прикладным специальностям – термоядерная и вакуумная энергетика, сетевые коммуникации, кораблестроение и прочее. Я рассудил, что в нашей лётной команде не окажется лишним дипломированный ксенобиолог.

Элис искренне радовалась моим успехам, а я так же искренне переживал за неё. Впрочем, пока она держалась молодцом и даже пыталась находить удовольствие в своей работе. Я верил, что в реакторном отсеке ей интересно, однако понимал, что все её помыслы устремлены к рубке управления.

На корабле мы с Элис стали ещё ближе, чем были раньше, когда учились в колледже и жили в одной квартире. Мы проводили вместе большую часть своего свободного времени – благо старпом Крамер, основываясь на наших анкетных данных, постарался максимально синхронизировать её вахты с моими. Но, увы, наша близость по-прежнему оставалась сугубо платонической. Ещё до отлёта у Элис появилась новая подружка – Лина Каминская из интендантской службы, стюардесса, которая обычно дежурила на мостике во время наших вахт. В её обязанности входило готовить нам кофе и сандвичи, а также исполнять разные мелкие поручения; кроме того, она работала и в медсанчасти, рассчитывая со временем переквалифицироваться из стюардесс в медсёстры. Это была милая юная особа, принадлежавшая к тому типу девушек, которые служат молчаливым украшением любой компании. В нашем обществе Лина вела себя тише воды ниже травы и не претендовала на то место, что я занимал в жизни Элис, а вполне довольствовалась свободным местом в её постели. Я же, как и раньше, довольствовался тем, что был для Элис самым дорогим и близким человеком...


Вопреки моим надеждам и расчётам командора Томассона, перевод Гарсии в другую группу, хоть и снял напряжение на вахте, окончательно проблемы не решил. Гарсия давно зарился на постоянную должность оператора погружения, и с уходом моего предшественника он уже решил было, что это место у него в кармане. Но тут появился какой-то сопляк (в смысле, я) и потеснил его.

В своей новой группе Гарсия тоже стал помощником штурмана, что его отнюдь не удовлетворило, и с каждым днём он становился всё более злым и раздражительным, часто жаловался знакомым, что к нему относятся несправедливо. В своих бедах он винил то моё коварство, то происки Топаловой – дескать, она положила на меня глаз и воспользовалась своим влиянием, чтобы обеспечить мне быструю карьеру.

По совету старшего помощника, командор Томассон часто сажал Гарсию на место штурмана, и в итоге получалось, что добрую треть своего вахтённого времени тот возглавлял группу. Другой бы на его месте только радовался (например, я), но в голове у Гарсии, похоже, сломался какой-то переключатель, и он счёл это жалкой подачкой. В результате его неприязнь ко мне переросла в откровенную враждебность, и он задался целью сделать мою жизнь на корабле невыносимой.

К сожалению, Гарсия был старожилом на «Марианне», а я всего лишь новичком, и многие в экипаже, если не поддерживали его, то относились к нему с сочувствием, а ко мне – с предубеждением. Единственное меня утешало, что это не касалось лётно-навигационной службы. Поскольку конфликт начался на профессиональной почве, лётчики быстро разобрались, что к чему, и встали на мою сторону – кто из убеждённости в моей правоте, а кто из-за того, что Гарсия вёл себя неэтично, предавая огласке наши внутренние проблемы, образно говоря, вынося сор из избы.

Впрочем, постепенно Гарсия растерял сочувствующих и среди остальной части команды. По своей глупости он замахнулся на то, что в условиях замкнутого мирка из четырёх сотен человек, считалось священным и неприкосновенным – он начал разбирать мою личную жизнь. Как-то один знакомый сообщил мне, что Гарсия распускает слухи, будто бы я консультировался у начальника медсанчасти по поводу перемены пола, жалуясь ему, что моя подруга Элис Тёрнер отдаёт предпочтение женщинам и пренебрегает мной как мужчиной.

Дальше стало ещё хуже. Гарсия принялся преследовать нас с Элис, когда мы были на людях, и то и дело отпускал во всеуслышание похабные шуточки в наш адрес. Вдобавок он прохаживался и отдельно по Элис, утверждая, что она, якобы, оказалась настолько бездарным пилотом, что её не захотели брать даже в каботажники. Подобного рода нападки Элис переносила куда болезненнее, чем публичные разборы наших с ней отношений.

Несколько раз Гарсию вызывал для беседы Крамер, но длительного эффекта это не давало. Ситуация накалялась и грозила взрывом. На тридцать второй день полёта этот взрыв произошёл.

Наша Первая группа сдавала вахту Третьей, в составе которой находился Гарсия. Когда я освободил место за своим пультом, он внезапно оттолкнул в сторону моего сменщика, вскочил в кресло и, как ни в чём не бывало, отрапортовал:

– Оператор погружения вахту принял!

Командор Томассон, который в силу своих капитанских обязанностей находился в это время на мостике, строго заметил:

– Пилот Гарсия, это не ваше место.

– Никак нет, сэр, моё, – возразил он и попытался было приступить к работе.

Однако Томассон уже был готов к этому и моментально заблокировал пульт погружения, переключив управление вакуумными излучателями на себя.

– Суб-лейтенант, вы освобождены от своих обязанностей и арестованы за неподчинение приказу командира. Покиньте мостик и отправляйтесь на гауптвахту до дальнейших распоряжений.

Внезапно Гарсия истерически захохотал и принялся беспорядочно нажимать кнопки и щёлкать переключателями на пульте.

Шкипер дал сигнал локальной тревоги. Спустя секунду в рубку ворвались двое широкоплечих парней из десантной службы – во время полёта они исполняли на борту полицейские функции, а эта пара как раз стояла на посту при входе на мостик.

– Арестуйте пилота Гарсию, – приказал им Томассон. – И доставьте его на гауп... нет, в медицинский изолятор.

Дюжие десантники запросто выдернули Гарсию из кресла и увлекли к выходу. Он перестал смеяться и вместо этого зарыдал. Зрелище было жалким и отвратительным.

Когда десантники с Гарсией покинули мостик, командор Томассон устало распорядился:

– Топалова, Вебер, Вильчинский, вы свободны. Пилот Козинец временно остаётся помощником штурмана. Позже я пришлю замену.

Мы втроём вышли из рубки в подавленном состоянии.

– Вот это скандал! – мрачно произнёс Вебер.

– Да уж, – согласилась Топалова. – Такие срывы случаются чуть ли не в каждой дальней экспедиции, но чтобы среди лётчиков... Эх, зря шкипер не послушался совета Крамера.

– О чём ты? – спросил я.

– Ещё десять дней назад старпом предлагал отстранить Гарсию от несения вахт. Тогда тоже был бы скандал, но не такой, как сейчас. Боюсь, что теперь его карьера закончена. В Астроэкспедиции точно. – Словно прочитав мои мысли, Топалова положила руку мне на плечо. – Только не бери себе в голову глупостей, Алекс. Ты тут ни при чём. Во всём виноват идиот Гарсия. И только он один.

3

Как и следовало ожидать, этот инцидент наделал много шуму. Слухи моментально распространились среди экипажа, на ходу обрастая вымышленными подробностями и преувеличениями. В итоге утвердилась версия, что Гарсия в припадке безумия пытался захватить управление кораблём, угрожая присутствующим в рубке невесть откуда взявшимся у него оружием.

Через день, когда страсти немного улеглись, эта версия показалась экипажу слишком драматичной и неправдоподобной, посему большинство охотно поверили официальному сообщению, что у пилота Гарсии просто случился нервный срыв на почве переутомления и он не подчинился приказу командира. К моему облегчению, почти никто не связывал происшедшее со мной, а если и связывали, то только опосредствованно: мол, надо же, от зависти к успехам пилота-новичка у парня совсем крыша поехала.

Сам Гарсия находился под охраной в медицинском изоляторе. Психиатр диагностировал у него сильное нервное истощение. Многие считали, что теперь на лётной карьере Гарсии можно ставить большой жирный крест. Несмотря на искренние заверения друзей и коллег, я всё же чувствовал себя отчасти виноватым в том, что он так глупо и бессмысленно испоганил своё будущее.

Спустя несколько дней жизнь на корабле вернулась в прежнее русло, и «Марианна» как ни в чём не бывало продолжала свой путь. Сокращение состава лётной службы на одного человека почти не отразилось на нашей работе. В принципе, для бесперебойного полёта нам вполне хватило бы и трёх лётных групп, но Астроэкспедиция, в отличие от ВКС, подпадала под юрисдикцию профсоюзов, которые выдвигали жёсткие требования насчёт максимального количества рабочих часов и наличия выходных.

Пилота Козинца перевели обратно в его «родную» Третью лётную группу, а наша Первая осталась недоукомплектованной. Шкипер Томассон составил специальный график, согласно которому каждый из лётчиков раз в пятнадцать дней должен был отработать лишнюю смену вместо выбывшего Гарсии, и это решило все проблемы. Тем не менее, буквально с первого же дня мной овладела одна навязчивая идея, которую я обыгрывал в мыслях и так и этак, но не решался высказать её вслух. И только через неделю я набрался смелости, чтобы поговорить об этом с капитаном Павловым.

Он принял меня в рубке командующего и, не дав мне даже рта раскрыть, произнёс:

– Если вы по поводу суб-лейтенанта Гарсии, то можете не беспокоиться. Старший помощник Крамер заверил нас с командором Томассоном, что вы вели себя достойно, не допускали со своей стороны никаких провокаций и делали всё от вас зависящее, чтобы погасить конфликт. Соответствующая запись внесена в ваше личное дело.

– Нет, сэр, я по другому поводу, – ответил я. Хотя, должен признать, слова Павлова заметно успокоили мою совесть. Одно дело, когда в моей невиновности меня уверяли Топалова, Вебер и остальные лётчики; совсем другое – услышать это из уст начальника экспедиции.

– Так что же у вас? – спросил Павлов.

– Отчасти это всё же касается Гарсии, – осторожно начал я. – В том смысле, что в нашей лётной группе образовалась вакансия.

– Эту проблему мы уже уладили.

– Да, сэр, конечно, но... Дело в том, что в экипаже есть человек с дипломом пилота-навигатора.

Капитан кивнул:

– Вы говорите о капрале Тёрнер из инженерной службы?

Ага! Стало быть, он знает. Всё знает... Ну, разумеется, он должен всё знать.

– Да, сэр, о ней.

– Понятно, ваша подруга. Гм-м. Хотя, помнится, вы сказали, что она вам не подруга, просто вы живёте вместе.

Я смутился.

– Тогда я неточно выразился. Мы, конечно, друзья, но... просто...

– Интимные подробности меня не интересуют. Ситуация ясна. У вас есть друг, бывшая сокурсница, и вы просите зачислить её на место Гарсии. Так?

– Ну... нет, не совсем. Я прошу испытать её. Дать ей шанс, какой вы дали мне.

– Вы уверены, что она справится? Она так же хороша, как и вы?

Вопрос поставил меня в затруднительное положение. Но я не стал хитрить и уворачиваться.

– Нет, сэр, капрал Тёрнер хуже меня. Я не обещаю от неё никаких чудес. Но она талантлива, хорошо подготовлена и со временем...

– Вот именно, что со временем, – перебил меня Павлов. – С ней нужно работать. А мы не берём стажёров.

– Руководство Корпуса решило взять одного, – напомнил я. – В порядке эксперимента. Но со мной не получилось – вы зачислили меня штатным пилотом без всякой стажировки.

Павлов слегка улыбнулся:

– Всё-таки нашли зацепку, да? В хитрости вам не откажешь. Но почему вы просите именно за Тёрнер? Она что, была лучшей на курсе после вас?

– Нет, были лучше её. Но их нет на борту «Марианны».

– Это всего лишь отговорка. Скажите честно: вы попросили бы за кого-нибудь другого?

– Вряд ли, сэр. Сомневаюсь.

– Значит, всё дело в вашей близости. А вам не кажется, что это несправедливо?

Мысленно я согласился с ним. Да, конечно, несправедливо. Со мной в колледже учились и более способные ребята, чем Элис. Их было немного, но такие были. Большинство из них были связаны договорами с космическими компаниями и сейчас стажируются на пассажирских или грузовых кораблях. Несколько человек, оказавшихся в такой же ситуации, как я, записались в военный флот. И только у Элис хватило дури пойти работать по сопутствующей специальности.

– Если мыслить глобальными категориями, то вы совершенно правы, сэр. Но мир огромен, людей слишком много, чтобы я мог в равной степени переживать за судьбу каждого человека. Я забочусь о своём ближнем и не вижу в этом ничего плохого.

Павлов ненадолго задумался.

– Что ж, принимаю ваш аргумент. Однако замечу, что вы обратились не совсем по адресу. Лётный состав находится в компетенции шкипера.

– Вы командир бригады, сэр.

– Сейчас нет. Сейчас я просто начальник экспедиции. А исполняющий обязанности командира бригады занимает мой кабинет в штабе Корпуса. – Павлов поднялся. – Следуйте за мной, суб-лейтенант.

Мы вышли в коридор и направились к капитанской рубке, которая соседствовала с рубкой управления. Для удобства она имела два входа – из коридора и непосредственно с мостика.

В капитанской рубке находилось трое человек – её хозяин, командор Томассон, первый пилот Топалова и старший навигатор Вебер. Когда мы вошли, они стояли у большого экрана с навигационными схемами и что-то обсуждали.

После обмена приветствиями Томассон объяснил Павлову:

– Мы как раз анализируем пройденный путь. По расчётам Вебера, суммарная эффективность курса составляет девяносто два с половиной процента.

– Вполне удовлетворительно, – сказал капитан. – У вашей лётной команды, шкипер, неплохой запас прочности. Это очень кстати, так как предложение, с которым явился ко мне пилот Вильчинский, грозит резким снижением эффективности.

– А, – произнесла Топалова, взглянув на меня с одобрением. – Значит, он всё-таки решился.

– Да, лейтком. Вы были правы.

По выражению лиц Томассона и Вебера я понял, что они всё знали. И ожидали, что я попрошу за Элис.

Командор отошёл от экрана, взял со стола чашку и отпил глоток кофе.

– Ситуация такова, суб-лейтенант, – обратился он ко мне. – Всю эту неделю я думал, что вам ответить. Но так и не придумал.

– Я за то, чтобы попробовать, – заявила Топалова. – В любом случае, угробить корабль мы ей не позволим.

Томассон повернулся к старшему навигатору:

– А вы что скажете?

Вебер выдержал паузу, затем пожал плечами:

– А почему бы и нет. Я согласен.

Шкипер снова отпил кофе.

– Ладно, попробуем, – кивнул он. – Ваша вахта начинается завтра утром в восемь ноль-ноль. Я распоряжусь, чтобы старший помощник предупредил капрала Тёрнер... Хотя нет, никаких предупреждений. Пусть это будет частью испытания. Так что держите рот на замке.

Я с трудом спрятал улыбку. Томассон слукавил: он понимал, что за время ожидания Элис вся изведётся, плохо будет спать, если вообще сумеет заснуть, и решил не нервировать её заранее. Славный всё-таки человек, наш шкипер!..

Покинув капитанскую рубку, я сразу бросился на поиски Элис. Но не для того, конечно, чтобы предупреждать её, а чтобы помочь ей приятно провести вечер и накопить побольше положительных эмоций. Завтра они ей очень пригодятся.

4

На следующее утро ровно в восемь часов мы втроём заступили на вахту. Кресло помощника штурмана оставалось свободным. Этот пост был наименее функциональным из всех четырёх, он не предполагал никаких отдельных обязанностей, просто в отсутствие помощника возрастала нагрузка на штурмана, а оператор погружения лишался подстраховки. Но за своим капитанским пультом сидел командор Томассон и в случае чего мог оказать нам помощь.

По решению шкипера, Элис не участвовала в передаче вахты; это было сделано для того, чтобы избежать ненужного ажиотажа. Лишь через несколько минут, когда наши коллеги из предыдущей смены удалились, старпом Крамер привёл на мостик Элис.

Лицо её было бледным от волнения, глаза лихорадочно поблёскивали, но она изо всех сил старалась выглядеть спокойной и уверенной в себе.

– Капрал Тёрнер, – будничным тоном произнёс Томассон. – Приступайте к обязанностям помощника штурмана.

Единственным человеком в рубке, кого это распоряжение застало врасплох, была дежурная стюардесса. К счастью, не Лина – сегодня Крамер перенёс её смену, чтобы во время вахты Элис не отвлекало присутствие подруги.

Подчиняясь распоряжению шкипера, Элис осторожно, словно с опаской, подступила к креслу помощника штурмана и села в него. Топалова постепенно начала передавать ей контроль над вспомогательными системами управления.

Спустя полчаса я убедился, что в целом Элис справляется со своей работой, выполняет её старательно, но слишком неуклюже, сказал бы даже – топорно. Только теперь, наблюдая за её действиями, я в полной мере осознал, насколько труднее управлять тяжёлыми кораблями по сравнению с катерами и звёздными шаттлами, на которых нас учили летать в колледже. Тогда разница в классе между нами почти не чувствовалась – а сейчас она была налицо. Компьютер не мог исправлять все допускаемые Элис погрешности, и причина тому была объективная: современная наука не располагала законченной и исчерпывающей теорией вакуума, наши знания о происходящих в инсайде процессах зачастую носили эмпирический характер, поэтому нельзя было составить программу для полностью автоматизированного управления кораблём. Человек-пилот являлся необходимым дополнением к бортовому компьютеру; человеческий разум, хоть и обладал сравнительно невысоким быстродействием, по сей день являлся самым совершенным компьютером в мире. Там, где самые лучшие программы не могли понять происходящего, пилот, опираясь на опыт и интуицию, принимал верные и наиболее оптимальные решения.

С интуицией у Элис было всё в порядке, однако это не компенсировало нехватку у неё опыта и сноровки. Она старалась, старалась, как могла, выкладывалась полностью, но всё равно ей было далеко до любого из штатных пилотов «Марианны». Тем не менее, Элис не падала духом от неудач, не позволяла себе расклеиться, с достойным восхищения упорством продолжала делать своё дело, и в результате к концу восьмичасовой вахты, при множестве мелких огрех, за ней не числилось ни одной значительной ошибки.

Впрочем, меня это мало утешало. Стараясь быть объективным, я не мог не признать, что она не годится для такой работы. Пока что не годится – ей нужна практика. Но где она получит эту практику, если её отправят обратно в реакторный отсек?.. Вопрос был чисто риторическим.

За несколько минут до 16:00 явились наши сменщики из Четвёртой группы. Вместе с ними пришла, чтобы заступить на дежурство, и Лина. Увидев свою подругу за пультом помощника штурмана, она потрясённо ахнула. Четвёртый пилот Михайлов тихо пробормотал: «Чтоб я сдох!» – выразив тем самым мнение трёх остальных лётчиков.

Элис не оборачивалась, но явно чувствовала на себе их взгляды. Безусловно, эти последние минуты были для неё самыми трудными, но она достойно продержалась до конца вахты и по всем правилам сдала пост помощника штурмана своему сменщику.

Когда Четвёртая группа приступила к своим обязанностям, шкипер распорядился:

– Капрал Тёрнер, вы свободны. Топалова, Вебер, Вильчинский – за мной.

Мы прошли с мостика прямиком в капитанскую рубку, где застали Павлова. По-видимому, он провёл здесь все восемь часов, или большую часть из них, наблюдая за действиями Элис.

– Плохо, – без всякого вступления сказал капитан.

– Да, паршиво, – согласился с ним командор.

Сердце моё замерло в ожидании окончательного вердикта «хуже быть не может», но Павлов выразился иначе:

– У вашей группы всегда были самые лучшие показатели. Собственно, на то вы и Первая группа. Но сегодняшняя вахта оказалась худшей за всё время полёта.

– Какова оценочная эффективность? – поинтересовался Вебер.

– Лишь чуть более семидесяти пяти. Прямо как у линкора.

– Я ожидала от Тёрнер худшего, – заметила Топалова. – А ведь нужно ещё сделать поправку на волнение. Это была её первая настоящая вахта – учебные катера и шаттлы не в счёт, виртуальные тренажёры тоже. У девочки есть потенциал.

– Бесспорно, есть, – не стал возражать Томассон. – Но его нужно ещё реализовать.

– Мы об этом позаботимся, шкипер. Мы докажем, что для талантливых выпускников – а Тёрнер, без сомнений, талантлива, – не требуются годы стажировки.

– Имейте в виду, – предупредил Павлов. – Это отразится на ваших показателях.

– Не беда, кэп, справимся. У нас отличная группа: я – первый пилот, Вебер – старший навигатор, Вильчинский – лучший на корабле оператор погружения. – (Чёрт побери, Топалова говорила об этом совершенно серьёзно!) – Мы совладаем с неопытностью Тёрнер. Если хотите, я возьму на себя персональную ответственность...

Томассон перебил её:

– Ответственность лежит на мне, лейтенант-командор. Это мой долг и моя привилегия. – Он вздохнул, выдвинул ящик стола и достал оттуда нагрудный значок лётно-навигационной службы. – У начальника экспедиции нет возражений?

– Командир корабля вы, – пожал плечами Павлов. – Вам решать.

– Что ж, я решил. Берём стажёра – первыми во всей Эриданской Астроэкспедиции. Остаётся лишь утрясти вопрос со званием. Мичман – слишком много, Тёрнер должна ещё отстоять своё место в лётной команде. Звание кадета нашим уставом не предусмотрено, а уорент-офицер, как принято в таких случаях у военных... Нет, только не это! Прапорщик – ошибка природы. Несостоявшийся сержант и недоделанный офицер. Так что пусть стажёр Тёрнер пока удовольствуется сержантскими нашивками. По категории Е6. А дальше видно будет. – С этими словами командор Томассон вручил мне значок. – Передайте ей это, пилот Вильчинский. И чтобы через час она явилась к старшему помощнику. К тому времени я отдам все необходимые распоряжения.

Когда мы втроём покинули капитанскую рубку, Элис дожидалась нас в коридоре, неподалёку от стоявших на посту десантников. Она устремила на меня взгляд, исполненный надежды и одновременно выражающий готовность смириться с неблагоприятным для неё решением.

Я молча подступил к ней, снял с её рубашки значок инженерной службы, а на его месте укрепил золотые крылышки лётчика. Тем временем Вебер взял под козырёк:

– Поздравляю, сардж. Добро пожаловать в нашу команду.

Элис тихо вскрикнула от восторга и пошатнулась. Она, конечно, не собиралась падать, однако я не упустил случая обнять её. Вебер добродушно подмигнул мне и направился к лестнице. Топалова задержалась.

– Спасибо тебе, Яна, – искренне поблагодарил я. – Ты нам здорово помогла.

– Но не за ваши красивые глазки, – коротко улыбнувшись, ответила она. – Хотя вы оба мне ужасно симпатичны. Я поступила так из принципа – мы должны доказать штабному начальству, что Корпусу по силам воспитывать собственных лётчиков, а не только вербовать их на стороне.


Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4 5 6 7 8 | Следующая
  • 4.2 Оценок: 5

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации