Текст книги "Производство следственных действий. Криминалистический анализ УПК России, практика, рекомендации"

Участники процесса вопросов, ходатайств, заявлений не имеют.

Председательствующий сообщил, что для вскрытия могилы Чеботарева А.Н. приглашены граждане Калинин Сергей Викторович, 16.09.1980 года рождения, Чернов Владимир Николаевич, 15.06.1962 года рождения, Локтев Михаил Петрович, 29.04.1968 года рождения, проживающие в с. Парижская Коммуна Верхнехавского района Воронежской области.

Участники процесса вопросов, ходатайств, заявлений не имеют.

Председательствующий разъяснил гражданам Калинину С.В., Чернову В.Н., Локтеву М.П., что они будут участвовать во вскрытии могилы Чеботарева А.Н., и разъяснил им права, право отказаться от участия в данном судебном действии.

На вопрос председательствующего граждане Калинин С.В., Чернов В.Н., Локтев М.П. пояснили, что им понятно, в чем заключается их участие при эксгумации трупа, возражений они не имеют.

Участники процесса вопросов, ходатайств, заявлений не имеют.

По указанию председательствующего граждане Калинин С.В., Чернов В.Н., Локтев М.П. произвели удаление памятника, надгробия, гробницы, раскопку могилы, извлечение гроба из могилы.

Председательствующий объявил, что в 11 часов 40 минут гроб из могилы извлечен.

Участники процесса вопросов, ходатайств, заявлений не имеют.

Участниками процесса осмотрен гроб.

Судебно-медицинский эксперт Цымбалов Е.С. произвел осмотр гроба, сообщил, что гроб обит красной тканью, напоминающей бархат, с белым окаймлением, с декоративными пластиковыми аппликациями желтого цвета. Обивка гроба помарана глинистой земельной грязью. В нижней части гроба имеются частично истлевшие наложения белого цвета, напоминающие плесень.

Председательствующий произвел осмотр гроба, сообщил, что гроб обит красной тканью, напоминающей бархат, с белым окаймлением, с декоративными пластиковыми аппликациями желтого цвета. Обивка гроба помарана глинистой земельной грязью. В нижней части гроба имеются частично истлевшие наложения белого цвета, напоминающие плесень.

По указанию председательствующего граждане Калинин С.В., Чернов В.Н., Локтев М.П. подняли крышку гроба.

Участниками процесса осмотрено содержимое гроба.

Судебно-медицинский эксперт Цымбалов Е.С. произвел осмотр содержимого гроба, сообщил, что содержимое гроба покрыто белым покрывалом с ритуальными изображениями и надписями. Под покрывалом разложена похоронная одежда, под которой имеется два мешка белого и зеленого цвета.

Председательствующий произвел осмотр содержимого гроба, сообщил, что содержимое гроба покрыто белым покрывалом с ритуальными изображениями и надписями. Под покрывалом разложена похоронная одежда, под которой имеется два мешка белого и зеленого цвета.

Судебно-медицинский эксперт Цымбалов Е.С. вскрыл мешки белого и зеленого цвета.

Участниками процесса осмотрено содержимое внутреннего мешка.

Судебно-медицинский эксперт Цымбалов Е.С. произвел осмотр содержимого внутреннего мешка, сообщил, что во внутреннем мешке имеются кости бело-желтого цвета с единичными фрагментами мягких тканей и остатками личинок.

Костей черепа в мешке не обнаружено.

Председательствующий произвел осмотр содержимого внутреннего мешка, сообщил, что во внутреннем мешке имеются кости бело-желтого цвета с единичными фрагментами мягких тканей и остатками личинок.

Костей черепа в мешке не обнаружено.

Участники процесса обозревают останки трупа Чеботарева А.Н.

Участники процесса вопросов, ходатайств, заявлений не имеют.

Останки трупа Чеботарева А.Н. упаковываются и закрываются в гроб.

По указанию председательствующего граждане Калинин С.В., Чернов В.Н., Локтев М.П. извлеченный из могилы гроб с трупом Чеботарева А.Н. перенесли на автомашину. Труп Чеботарева А.Н. отправляется в ГУЗ «Воронежское областное бюро судебно-медицинской экспертизы».

Участники процесса вопросов, ходатайств, заявлений не имеют.

Председательствующий объявляет, что дело слушанием отложено до окончания проведения повторной комиссионной судебно-медицинской экспертизы в отношении трупа Чеботарева Александра Николаевича»[12]12
  Авторы выражают искреннюю благодарность судье Воронежского областного суда Наталье Ивановне Казанцевой за представление использованных в данной главе материалов судебной практики.


[Закрыть].

В протоколе осмотра все действия следователя, все обнаруженное описываются в той последовательности, в какой производился осмотр, и в том виде, в каком обнаруженное наблюдалось в момент осмотра.

Сущность данного положения заключается в том, чтобы в материалах дела были отражены все мельчайшие детали, связанные с обстоятельствами, которые помогут при необходимости наиболее точно воссоздать (мысленно или реально) осмотренный ранее объект, понять изменения, внесенные в него в результате совершения преступления или возникшие в связи с ним, а также объективно оценить качество проведения осмотра следователем.

Эта рекомендация апробирована опытом многих поколений криминалистов: уже в 40-х годах XIX века Я. Барщев сформулировал ее следующим образом: протокол осмотра должен быть таким, «чтобы те, которые должны воспользоваться этим актом, могли получить посредством него столь ясное и полное представление о предмете осмотра, как будто б они сами производили его»[13]13
  Барщев Я. Основания уголовного судопроизводства с применением к российскому уголовному судопроизводству. – М., 2001.


[Закрыть].

Необходимо обратить внимание на три момента, связанных с составлением следователем протокола осмотра.

Во-первых, нередко следователю приходится осматривать предметы, с которыми ему ранее не доводилось встречаться, а потому их происхождение, функциональное значение, наименование ему доподлинно не известны. В таких случаях следователь, не пытаясь определить, что это за предмет, должен ограничиться максимально тщательным его описанием и изъятием. Впоследствии необходимо назначить экспертизу для установления того, что это за предмет и каковы, скажем, его функциональное назначение и область применения, либо, при отсутствии надобности в экспертных исследованиях, привлечь к его повторному осмотру соответствующего специалиста.

Изучая принятое к своему производству нераскрытое дело об убийстве, следователь обратил внимание на то, что на месте происшествия обнаружен и изъят нож, именуемый в протоколе осмотра «скальпель медицинский обыкновенный».

Повторный осмотр этого ножа следователь произвел с участием специалиста-хирурга, который высказал мнение и подтвердил его ссылками на справочные иллюстрации (фотокопии которых были приобщены к протоколу осмотра), что «скальпель медицинский обыкновенный» на самом деле является медицинским ножом, именуемым «резекционный брюшистый» и используемым в соответствующей области хирургии. Точное определение наименования и функционального назначения «скальпеля медицинского обыкновенного» явилось ключом к быстрому раскрытию преступления.

Важно также обращать особое внимание на индивидуализирующие обнаруженный объект признаки и тщательно фиксировать их в протоколе осмотра.

На берегу реки был обнаружен фрагмент расчлененного трупа женщины – тазовая часть с конечностями. В протоколе осмотра трупа следователь, перечисляя одежду, указал: «На части трупа надеты… трусы теплые, коричневого цвета, хлопчатобумажные; трусы целые» (курсив наш. – О.Б.), в то время как на трусах с изнанки в области ластовицы имелась заплатка. В результате проведенных оперативно-розыскных мероприятий были получены сведения о том, что в одном из близлежащих сел пропала женщина со сходными антропометрическими данными. По подозрению в убийстве был задержан муж пропавшей – Попенков. Подозреваемый отрицал факт совершения им убийства и настаивал на том, что жена бросила его с малолетним сыном и уехала к своим родственникам. На квартире Попенкова был произведен обыск, в ходе которого обнаружена и изъята одежда пропавшей: женские рубашки, пара юбок и трико. На всех предметах обращало на себя внимание наличие заплаток. При повторном осмотре одежды трупа было выявлено явное совпадение не отмеченной при первоначальном осмотре заплатки по цвету, фактуре ткани, размеру, способу обработки края с заплатками на изъятых при обыске предметах женской одежды. Данный предварительный вывод следователя подтвердила проведенная комплексная швейно-товароведческая экспертиза[14]14
  Комарова Г.Г. Качество первоначальных следственных действий – ключ к раскрытию преступлений // Следственная практика. Вып. 3. – М., 2003. – С. 276–281.


[Закрыть].

Весьма сложным для описания в протоколе следственного осмотра (в частности, осмотра места происшествия) является процесс обнаружения и изъятия таких объектов, как микрочастицы и следы запаха. Практика показывает, что связанные с ними части протоколов осмотров зачастую неудовлетворительны, что, в свою очередь, ставит под сомнение доказательственную значимость проведенных экспертных исследований этих объектов.

По мнению ряда криминалистов (А.С. Рубис, Д. В. Исютин-Федотков и др.), описание в протоколе осмотра процесса обнаружения и изъятия таких объектов должно быть примерно следующим:

Описание микрообъекта:

«…обнаружено волокно, напоминающее по виду текстильное, черного цвета, длиной 0,6 см. Волокно гладкое, нескрученное. С помощью пинцета волокно изъято и упаковано в стеклянную пробирку с притертой стеклянной крышкой. Пробирка помещена в почтовый конверт, который снабжен пояснительными надписями».

Описание следов запаха:

«…крышка стула слегка увлажняется из пульверизатора чистой водой, струей, направленной вверх. После этого на крышку стула накладывается чистый лоскут ткани, который прикрывается двумя слоями фольги и плотно прижимается книгой. Ткань и крышка стула контактируют 80 минут. Книга снимается, в фольгу плотно заворачивается лоскут ткани и помещается в чистую стеклянную литровую банку, горловина которой закрывается металлической крышкой. Все работы производятся в чистых резиновых перчатках с использованием длинного металлического пинцета…»

Во-вторых, никакие предположения, версии, оценочные выводы следователя о сущности происшедшего события, в связи с которым производится осмотр, механизме и обстоятельствах его совершения в протоколе осмотра отражаться не должны. Протокол фиксирует действия следователя и выявленные факты и только (обнаруженные объекты и изменения, значимые для расследования).

Обнаружив, например, при осмотре места происшествия отсутствие металлических опилок на полу под висящим на запорной планке замком с перепиленной дужкой, следователь должен отразить это обстоятельство в протоколе осмотра в таком, скажем, виде: «На полу под описанным выше замком металлических опилок не обнаружено», но не делать в протоколе очевидный на первый взгляд вывод, что это свидетельствует об инсценировке взлома.

Обнаружив при осмотре документа изменение цвета бумаги в месте подписи должностного лица, надо отразить этот факт в протоколе, но не делать вывод, что в документе имеются следы подделки.

Как в первом, так и во втором случае такие выводы преждевременны и могут явиться ошибочными, а установленные факты могут получить совершенно иное объяснение (в первом случае, скажем, сокрытие опилок преступником для создания видимости вины другого лица, так сказать, инсценировка инсценировки; во втором – изменение цвета бумаги может найти свое объективное объяснение случайным повреждением документа при его хранении и т. п.).

В-третьих, зачастую следователь вынужден производить следственный осмотр в «полевых» условиях, исключающих возможность применения для изготовления протокола осмотра средств оргтехники (пишущей машинки, компьютера). В таких случаях составленный им рукописный протокол осмотра должен быть разборчив, «читаем», ибо, как правило, он является источником важнейших и не восполнимых каким-либо иным способом доказательств (эта рекомендация относится, разумеется, к протоколам любых иных следственных действий).

При подготовке дела к назначению судебного заседания судья пришел к выводу о невозможности проверки материалов дела в судебном заседании с точки зрения достаточности доказательств, поскольку протоколы основных следственных действий следователь написал таким почерком, который фактически невозможно прочесть ввиду его своеобразия и значительного отступления от правил каллиграфии, что является существенным нарушением уголовно-процессуального закона, препятствующим проведению судебного заседания и не позволяющим принять решение согласно ст. 227 УПК РСФСР.

Доводы протеста, что данное обстоятельство не свидетельствует о существенном нарушении уголовно-процессуального закона, так как участники процесса не заявляли о несоблюдении их прав, признаны кассационной инстанцией необоснованными (см. БВС РФ, 2001, № 12, с. 15).

5. ОБЫСК И ВЫЕМКА (ст. 182–184 УПК РФ)

Обыск – следственное действие, производимое путем принудительного обследования помещения или иного места, либо лица с целью отыскания и изъятия орудий преступления, предметов и ценностей, добытых преступным путем, а также других предметов и документов, могущих иметь значение для дела. В ряде случаев обыск производится для обнаружения разыскиваемых лиц и трупов.

Именно своим принудительным характером, необходимостью при обыске в определенных законом пределах ограничивать права граждан на личную свободу, свободу личной жизни и неприкосновенность жилища обыск отличается от осмотра и других следственных действий. И поэтому основания для производства обыска (фактические и правовые) и процессуальный режим его проведения обеспечены дополнительными гарантиями прав и законных интересов личности. По этой же причине большая часть тактических приемов обыска, связанных с допустимым принуждением, опосредована уголовно-процессуальным законом (а потому является предметом нашего анализа).

Образно говоря, если для производства осмотра (в частности, осмотра места происшествия – следственного действия, наиболее близкого по своим целям к обыску в помещении) следователя «приглашают» лица, которые выявили событие, имеющее, возможно, криминальный характер, то на обыск следователя не только не «приглашают», но и не ожидают его производства, и более того – как минимум не желают этого обыска. Он производится по инициативе самого следователя, как правило, внезапно для обыскиваемых лиц, и неизбежно связан с реальным или потенциальным принуждением в отношении не только непосредственно обыскиваемых, но и ряда других лиц (в частности, оказавшихся случайно или по делам службы в месте проведения обыска).

Приведем условный пример. Если следователь получил данные, что в определенном месте в лесу сокрыт какой-либо предмет, имеющий значение для дела (скажем, топор, явившийся орудием преступления), то для его обнаружения следует произвести осмотр, так как действия по розыску и изъятию искомого объекта ничьи права не ущемляют в принципе.

Если же есть основания полагать, что тот же топор сокрыт на садовом участке какого-либо конкретного лица (подозреваемого, его родственника, совершенно постороннего для преступника человека), то для его обнаружения и изъятия необходимо уже проведение не осмотра, а обыска. Дело в том, что в этом случае следователь вынужден вторгаться на участок, находящийся во владении или в оперативном управлении определенного лица, производить раскопки и другие инициативные действия для обнаружения искомого предмета, ограничивая тем самым право гражданина на неприкосновенность личной собственности и личной жизни.

К целям обыска следует отнести обнаружение:

– и изъятие предметов или документов, могущих иметь значение непосредственно по расследуемому преступлению (в том числе орудий и следов преступления, предметов и ценностей, добытых в результате его совершения);

– ценностей, других предметов или документов, наличие которых позволяет выдвинуть версию о совершении других преступлений помимо расследуемого, обусловившего проведение обыска;

– предметов, хранение или ношение которых само по себе является преступлением (например, огнестрельного оружия, наркотиков без соответствующих разрешений);

– предметов и документов, запрещенных к свободному обращению (ядов, радиоактивных или отравляющих веществ и т. д.);

– разыскиваемых лиц;

– трупов.

Выемка гносеологически и во многом процессуально представляет собой лишь разновидность обыска. Во-первых, она производится для изъятия, в сущности, тех же объектов, на обнаружение которых направлен и обыск, но с одной оговоркой. В этом случае следователь знает, какие именно предметы и документы должны быть обнаружены при выемке, и ему точно известно, где и у кого они находятся (обыск же в этом отношении носит во многом прогностический характер, о чем более подробно скажем ниже). Во-вторых, закон прямо указывает, что выемка производится в процессуальном режиме обыска (ч. 2 ст. 183 УПК РФ; следовательно, на нее распространяются все процессуально-тактические приемы и рекомендации, сформулированные законом для обыска). В-третьих, предусмотренная ч. 5 этой же статьи УПК РФ возможность принудительного производства выемки во многом практически нивелирует тактические различия выемки и обыска.

По объекту можно выделить такие виды обыска:

– обыск в помещении (на даче, в доме, квартире, служебном кабинете, в подсобных и других служебных помещениях магазина);

– обыск в ином месте; в эту классификационную группу следует отнести обыск на садовых и приусадебных участках, в автомашине, подвалах, погребах и иных местах, помещениями в прямом смысле этого слова не являющихся;

– личный обыск (обыск лица).

По последовательности различают обыск первоначальный (первичный) и повторный. Последний производится, как правило, либо при возникновении сомнений в полноте и тщательности ранее проведенного обыска, либо при получении данных о месте нахождения искомых предметов, не обнаруженных при первичном обыске, или об относимости к делу того или иного предмета, обнаруженного, но не изъятого при первоначальном обыске. Наконец, повторный обыск целесообразно производить при расследовании определенных видов преступлений, а также с учетом психологических особенностей лиц, подозреваемых или обвиняемых в совершении конкретного преступления, и характера искомых предметов.

Как показывает следственная практика, при расследовании «должностных» хищений и других экономических преступлений, дела о которых возбуждены по так называемым официальным данным (акту документальной ревизии, аудита, статье в СМИ и т. п.), для лица, совершившего хищение, возможность производства у него обыска чаще всего очевидна. Он к нему готовится, в частности, обычно скрывает похищенное имущество либо (и) ценности, нажитые преступным путем, у родственников, знакомых, неустановленных соучастников преступления, в иных местах. Затем, когда у него будет произведен в достаточно короткое время после возбуждения уголовного дела обыск, расхититель стремится возвратить свои ценности для предотвращения их присвоения лицами, которым он передал их на хранение, либо обнаружения этих ценностей при возможных обысках в квартирах этих лиц. Именно поэтому повторно произведенный обыск у расхитителя во многих случаях позволяет обнаружить и изъять искомые предметы.

По форме организации обыск подразделяют на единичный (обыск у одного лица, в одном помещении или одном ином месте) и групповой. Под последним понимается одновременное производство обыска у всех или нескольких лиц, причастных к совершению преступления, одновременно в нескольких помещениях или иных местах (естественно, при наличии фактических и процессуальных оснований для каждого обыска).

В последние годы реалии криминогенной действительности обусловили возникновение еще одной организационной формы обыска – обыска как специальной операции (С.Б. Россинский). В этих случаях к его производству привлекаются сотрудники силовых структур (ОМОН, спецназ и т. п.).

Производство обыска и выемки регламентируется ст. 182–184 УПК РФ. Их анализ позволяет сформулировать первый вопрос, который нуждается в криминалистическом исследовании: что понимать под основaниями для производства обыска? (Мы имеем в виду не процессуальные основания (наличие постановления, а в случае обыска и выемки в жилище – санкции суда), а фактические, так сказать, материальные, основания).

Суть проблемы заключается в том, что обыск – действие в высшей степени прогностическое. Планируя его, следователь зачастую не только не убежден в наличии в месте производства обыска искомых им объектов, но не всегда уверен в том, они в принципе там могут находиться (этим-то обыск и отличается от выемки). А обыск всегда связан с определенным ограничением прав личности, с принуждением, с очевидным стрессом для лиц, у которых он производится, в том числе, возможно, и не причастных к расследуемому преступлению.

В связи с этим под основаниями для производства обыска следует понимать лишь фактические данные, полученные как из процессуальных источников (доказательства), так из источников непроцессуальных (в результате оперативной и розыскной деятельности). Именно они, содержащиеся в материалах уголовного или оперативно-розыскного дела, должны быть представлены суду для решения им вопроса о санкционировании обыска или обоснованности его проведения без санкции в порядке, предусмотренном ч. 5 ст. 165 УПК РФ (в соответствии с этой же статьей, если судья признает произведенный обыск незаконным, все доказательства, полученные в ходе его, признаются недопустимыми).

Относительно «легальной» формы представления последних суду. Нам представляется вполне корректным обобщение полученной оперативной информации в виде некой справки (ее еще именуют справкой-меморандумом), которая должна сопровождать постановление следователя о возбуждении ходатайства пред судом о производстве обыска, примерно следующего содержания (пример приводится по материалам конкретного уголовного дела):

СПРАВКА

В результате ОРМ, проведенных ходе проведенных по факту убийства семьи К., установлено следующее.

Б. Игорь Викторович, 01.12.1973 г.р. зарегистрированный по адресу: г…, по имеющейся оперативной информации причастен к совершению убийства К.

Кроме того, согласно поступающей информации, в его жилище могут храниться похищенные вещи, ювелирные изделия, мобильные телефоны, а также другие предметы, имеющие значение по уголовному делу № 08808007, возбужденному по ч. 2 ст. 105 УК РФ по факту убийства К-вых.

Данная информация была получена оперативным путем в ходе проведения ОРМ «наведение справок» и «опрос» на территории г…. Более подробная информация по данному поводу с соблюдением требований государственной тайны приобщена к материалам дела оперативного учета, заведенного для раскрытия указанного преступления.

По имеющейся оперативной информации указанные предметы и документы могут быть уничтожены или сокрыты, поэтому полагаю необходимым безотлагательное проведение обыска в жилище Б. Игоря Викторовича по адресу: …

Проведенными ОРМ установлено, что Б.И.В. к категории спец. субъектов в соответствии со ст. 447 УПК РФ не относится.

Оперуполномоченный ОРЧ КМ ГУВД

Майор милиции…

Обратим внимание, что предлагаемая форма легализации оперативно-розыскных данных для решения вопроса об обоснованности обыска также, видимо, не для всех ситуаций может быть признана оптимальной; во всяком случае, из материалов уголовного дела, из которых приведен ее образец (по делу было произведено более 40 обысков), видно, что одни судьи находили ее достаточной для положительного решения вопроса о санкционировании производства обыска, другие (этого же районного суда) полагали, что этого недостаточно, и в санкции на обыск отказывали.

Из представленных суду материалов должна четко усматриваться связь между адресом, по которому планируется произвести обыск, и расследуемым событием. Недопустимо проведение обыска по основаниям, прямо не относящимся к лицам, проживающим в обыскиваемом помещении, в частности производство группового обыска в жилищах нескольких лиц по основаниям, касающимся только одного из них.

Решением Европейского Суда по правам человека от 18 июля 2006 г. по делу Киган против Соединенного Королевства было установлено нарушение требований статьи 8 Конвенции о защите прав и свобод человека, произошедшее при следующих обстоятельствах.

Заявители являются семейной парой, имеющей четырех детей. Предыдущим арендатором их дома была мать лица, которое допрашивалось полицией в связи с серией вооруженных ограблений и которое часто указывало адрес упомянутого дома в качестве своего собственного.

Следователь получил ордер на обыск упомянутого дома с целью обнаружения похищенных денег, после того как присягнул в том, что имеет веские причины полагать, что похищенные деньги хранятся у лица, занимающего этот дом. В 1999 году, примерно в 7 часов утра, полиция, ошибочно полагая, что там проживает вооруженный грабитель, ворвалась в дом с применением силы и провела обыск помещения. При этом для взламывания двери использовался металлический таран. Не найдя в доме никого, кроме заявителей, полицейский сержант принес извинения и организовал ремонт входной двери.

Суд указал, что заявители проживали по данному адресу в течение примерно шести месяцев и не имели отношения к подозреваемому или преступлению. Трудно представить, что полиция не собрала сведений для установления лиц, проживающих по адресу, указанному подозреваемым в грабеже, и что если такие справки были наведены, они бы не выявили смену жильцов. В любом случае, хотя полиция не действовала злонамеренно, а руководствовалась лучшими намерениями, в ее действиях по выламыванию двери заявителей ранним утром, когда те еще спали, не усматривается разумная основа. Для этого могли быть значимые причины, но поскольку при данных обстоятельствах эти действия основывались на заблуждении, которого можно было и следовало избежать за счет надлежащих предосторожностей, они не могут рассматриваться как достаточные… Использование власти для вмешательства в личную жизнь и неприкосновенность жилища должно быть ограничено разумными пределами для сведения к минимуму влияния таких мер на личную сферу, которая гарантирована статьей 8 Конвенции, обеспечивающей безопасность и благополучие. В деле, где основополагающие меры по установлению связи между адресом и расследуемым преступлением не были приняты с необходимой эффективностью, последующая полицейская акция, вызвавшая у заявителей значительный страх и тревогу, не может считаться соразмерной. Этот вывод не предполагает, что любой обыск, оказавшийся безуспешным, не выдерживает проверки соразмерности, это относится лишь к непринятию разумных и реальных мер предосторожности. В настоящем деле равновесие интересов не было достигнуто.

Суд признал за заявителями право на компенсацию причиненного морального вреда[15]15
  Европейский Суд по правам человека. Избранные решения. Т. 2. – М.: Норма, 2000. – С. 1–9.


[Закрыть].

Основные процессуально-тактические рекомендации и приемы обыска, содержащиеся в Уголовно-процессуальном кодексе, имеют общий характер и в большинстве своем опосредуют наиболее сложный вид обыска – обыск в жилище и ином помещении. Они состоят в следующем.

При производстве обыска обязательно участие понятых. К этому положению относится все сказанное о понятых, участвующих в производстве следственного осмотра. Но применительно к такому специфическому следственному действию, как обыск, они нуждаются в определенных уточнениях, носящих и нравственную, и тактическую значимость.

Своеобразие обыска, вновь повторим, заключается в том, что, принимая решение об его производстве, следователь не имеет однозначной убежденности не только в успехе этого действия, но зачастую и в том, находятся ли вообще искомые им предметы или документы в обыскиваемом помещении, ином месте или у данного лица. Более того, обыск состоит в необходимости внезапного вторжения в личную и частную жизнь граждан, возможно даже непосредственно непричастных к расследуемому преступлению, и, во всяком случае, – в личную жизнь членов семьи лица, совершившего преступление, не имеющих к этому преступлению никакого отношения. Именно это обусловило закрепление в законе обязанности следователя принимать меры к тому, чтобы не были оглашены выявленные при обыске обстоятельства частной жизни лица, занимающего данное помещение, его личной и (или) семейной тайны, а также обстоятельства частной жизни других лиц (ч. 7 ст. 182 УПК РФ).

Но как быть с разглашением самого факта производства обыска? По тексту закона понятыми могут быть любые не заинтересованные в деле граждане. Следовательно, не является его нарушением и приглашение в качестве понятых ближайших соседей лица, у которого производится обыск. Более того, в следственной практике чаще всего именно они и приглашаются в качестве понятых при обыске. И в этом случае практически маловероятно, а скорее всего просто невероятно, чтобы сам факт обыска не стал достоянием большого числа граждан.

С позиций нравственных такая огласка недопустима, так же как разглашение обстоятельств частной жизни обыскиваемых. Кроме того, как показывает следственная практика, отношения между соседями – понятыми и обыскиваемыми – после этого следственного действия обычно резко ухудшаются. И это тоже нельзя не учитывать, приглашая понятых для обыска.

Еще один довод против приглашения для обыска в качестве понятых соседей обыскиваемого. Практика знает случаи, когда такие понятые из «соседских» побуждений, а иногда и по иным мотивам либо препятствовали следователю в производстве обыска, либо в дальнейшем давали ложные показания об обстоятельствах, связанных с его проведением и обнаружением при обыске определенных предметов.

Следователь по делу о хищении получил показания обвиняемого о хранении им ценностей у своего родственника. Прибыв по указанному адресу (это был небольшой домик на окраине города), следователь пригласил в качестве понятых двух соседей обыскиваемого. При обыске были найдены искомые ценности: деньги, бриллианты, золотые изделия, упакованные в двух мешочках. Во время составления протокола один из понятых схватил лежащие на столе ценности и выбежал из квартиры, а второй задержал следователя. Когда следователю удалось выйти, пригласить работников милиции и новых понятых, все присутствующие заявили, что никаких ценностей обнаружено не было и сопротивление следователю никто не оказывал. Дальнейший розыск ценностей оказался безрезультатным (пример А.Р. Ратинова).

Из приведенного примера следует такая криминалистическая рекомендация: в качестве понятых при обыске должны приглашаться не только не заинтересованные в деле граждане, это само собой разумеется, но и те из них, которые не знакомы с обыскиваемым, а желательно и между собой.

При обыске должно быть обеспечено присутствие лица, у которого производится обыск, либо совершеннолетних членов его семьи, а обыск в помещениях, занятых предприятиями, учреждениями и организациями, производится в присутствии их представителей.

Обыск в помещениях, занимаемых дипломатическими представительствами, а равно в помещениях, в которых проживают члены дипломатических представительств и их семьи, может производиться лишь по просьбе или с согласия дипломатического представителя с обязательным присутствием при таком обыске прокурора и представителя Министерства иностранных дел России.