Текст книги "Времени нет"

– Мы – это ряд узких специалистов, занимающих высокие посты в науке и в руководстве государством. Уточню: дальновидных специалистов. Итак, мы ждали этого открытия. И его удалось совершить вам, уважаемый Хокимару! Заметьте, – дружески улыбнулся Ошива, – на ученом совете, прослушав ваш доклад, никто из присутствующих даже и не понял всей величины свершившегося! Это доказывает еще раз то, что вокруг нас много посредственностей, величающих себя «учёными». Да, они неплохие исполнители, но двигать науку вперёд могут только личности! И вы, Хокимару, вне всякого сомнения, одна из них!

– Благодарю вас за столь высокую оценку моей скромной работы, – склонил голову Хокимару. – Я лишь делаю свое дело.

– Все бы так выполняли свои обязанности! Но слово к делу не подошьешь, уважаемый вы мой! – бросил Ошива. – По настоящему ваши заслуги оценят Императорский совет и сам Император! И это будет достойная оценка, поверьте. Но сейчас я хотел бы поговорить с вами о другом. – Тон речи Ошивы из дружеского поменялся на деловой, взгляд снова стал твердым.

– Я весь внимание, – приготовился слушать ученый, стараясь выдержать прямой взгляд собеседника.

– Уважаемый Хокимару, вчера мы получили одобрение Императорского совета и уже в следующем месяце начинаем опыты по разработке вашего научного направления изучения параллельного мира. План следующий: создаются несколько лабораторно-испытательских центров по всей стране. Главный из них будет находиться при Агентстве космических исследований. Материально-техническая и кадровая база Агентства позволяют нам развернуть именно здесь основные исследования, так как есть аэродром, подземные лаборатории, оборудование и подготовленные специалисты. И руководить этим центром будете именно вы, уважаемый господин Хокимару. Я же буду осуществлять общее руководство исследованиями. Как вам такое предложение?

– А господин Тошита? – поинтересовался Хокимару.

– Мне понятен ваш вопрос, – вздохнул Ошива. – Формально господин Тошита будет оставаться вашим начальником. Все же знают о его заслугах перед государством и Императором, и о его связях в правительственных кругах. Но пусть этот факт вас не очень беспокоит. Вашим непосредственным руководителем буду я, и подчиняться вы будете мне. И отчитываться – передо мной. Все важные вопросы вы сможете решать напрямую.

– Это меня устроит, – кивнул Хокимару.

– Хорошо, – удовлетворенно посмотрел на ученого Ошива. – Теперь дальше. В последнее время активность «гостей» из параллельного мира резко поубавилась. Нас это несколько настораживает.

– Извините, не понял… – Хокимару поднял на собеседника удивлённый взгляд.

– Ах да! Я же не сказал… – чуть замешкавшись, спохватился Ошива. – Прошу простить. Я всегда был сторонником теории параллельного мира и подумал, что вы тоже. Что вы в курсе…

– В курсе чего?

– Вы верите в существование параллельного мира?

– Теперь – твердо «да»! – улыбнулся ученый.

– Значит, мы оба на верном пути! – расплылся в ответной улыбке Ошива. – Лично я уверен, что все эти НЛО и другие неопознанные объекты – посланцы не каких-то там планет, а того самого мира, что существует рядом с нашим здесь, на Земле. И у нас были некоторые доказательства состоятельности этой теории: потерпевшие крушения летательные аппараты, останки пришельцев, входы и выходы НЛО в районах с повышенной геомагнитной активностью и еще много чего. И вот теперь ваше открытие… Это уже серьезный шаг! Кстати, полагаю, что вы что то слышали об инопланетянах и об их контактах с землянами?

– Да, я кое–что слышал об инопланетянах, но, даже работая в такой организации, как наша, не очень интересовался подобной информацией, – смущённо признался Хокимару. – Наверное, я поступал неправильно.

– Теперь у вас будет полный доступ ко всей информации, – заверил Ошива.

– Так вы сказали, что активность «гостей» поутихла, – напомнил учёный. – Что это значит?

Ошива нахмурился:

– Мы фиксируем уменьшение контактов землян и НЛО, с так называемыми пришельцами. Я сам и некоторые наши специалисты склонны связывать этот факт с вашим открытием.

– Не вижу возможной связи…

– Если бы вы оказались правы! – тяжело вздохнул Ошива и посмотрел в сторону окна. – Если бы…

Человек из столицы замер, увидев что то за окном, что приковало его взгляд. И заговорил тише:

– Обратите внимание, уважаемый Хокимару, мы с вами сейчас беседуем тут одни, и нам кажется, что нас никто не видит и не слышит. А как вы считаете, птица, присевшая на подоконник, видит нас?

Хокимару повернул голову, чтобы посмотреть в окно. На карнизе действительно сидела маленькая птичка.

– Даже если и видит, то не обращает внимания. Я в этом уверен, – ученый серьезно посмотрел на собеседника. – Тем более не понимает, о чём мы говорим.

– Это мы так думаем. Или хотим так думать, – как то очень безысходно произнёс Ошива. – Она знает о нашем присутствии, но не обращает на нас внимания, пока мы ей не опасны. Но дело совсем не в птице.

– «Они» среди нас? – мозг ученого просчитал наперед всю логическую цепочку разговора. Хокимару почему-то вдруг стало неуютно в кабинете.

– По той информации, которая поступает ко мне, «они» нас постоянно контролируют. – Тон, которым Ошива произнес эти слова, и его холодный взгляд, направленный на ученого, заставили Хокимару внутренне содрогнуться. – И «они» могут делать это, оставаясь невидимыми и недосягаемыми для нас.

– Но вы сказали про активность «гостей»… Значит, «они» все-таки позволяют обнаруживать себя?

– Иногда, – продолжил Ошива. – Не знаю, с чем это связано. Но если их видимая активность уменьшилась из-за вашего открытия, а я склонен считать именно так, то в скором времени может произойти что либо очень неприятное для нас.

– Или для меня? – высказал догадку Хокимару.

– Не хочу вас пугать, уважаемый коллега, – не вставая с дивана, Ошива придвинулся к ученому и наклонил голову, – но «они» знают о нас все. И могут все. Когда «им» станет нужным контакт с нами, то «они» на него пойдут. Но, похоже, что ваше открытие для «них» несколько преждевременно. – Ошива поднялся и подошел к окну, на котором сидела птичка. Заметив через стекло приближающегося человека, птаха, чирикнув, упорхнула.

– Вот всегда так, – не оборачиваясь, обратился к учёному Ошива, – как только нам удаётся нащупать возможный контакт, «они» закрывают обнаруженный канал. Исчезают. Испаряются. Вот как эта птичка.

– Почему?

– Никто не может ответить на этот вопрос. «Они» не могут бояться нас. С их уровнем развития мы им не опасны. «Они» более развитая во всех отношениях цивилизация.

– Тогда почему? – хотя Хокимару уже знал ответ на этот вопрос, он хотел услышать его из уст человека, занимающего высокий статус.

– Да, – Ошива развернулся и подошёл к ученому. – «Они» очень развитая цивилизация. Именно так! Поэтому я попрошу вас, уважаемый Хокимару, соблюдать предельную осторожность. Вы важны для нас. Тем более в наступающем периоде.

– Вы предполагаете, что «они» могут похитить меня? Или убить?

– Нельзя ничего исключать. У русских есть поговорка: «Береженого Бог бережет». Они мудры, эти русские. Кстати, очень загадочный народ с загадочной историей. Я немного знаю Россию.

– А я, к своему стыду, вообще ничего не знаю о России. Кроме того, что наши страны враждовали на протяжении многих веков.

– Ну, это не совсем так, – поморщился Ошива. – Давайте о деле. Всего предвидеть нельзя, уважаемый Хокимару, но подстраховаться нам всем необходимо. Мной принято следующее решение: с этого дня вы и ваша жена будете проживать на территории Агентства. Не беспокойтесь, вашу супругу мы введем официально в штат, и она будет работать здесь, не выходя за территорию. Так будет лучше. «Они» обладают неограниченными возможностями. Но здесь, на базе, мы имеем необходимое оборудование и средства защиты от вторжения «непрошеных гостей». Вы сможете работать спокойно. Под вашим руководством мы объединяем две лаборатории: вашу, и занимающуюся исследованиями космических энергий. Степень секретности вам и вашим сотрудникам присваивается наивысшая. Размещаться новая лаборатория будет в подземных ангарах и хранилищах, которые мы сейчас оборудуем под аэродромом. Все посторонние контакты с друзьями, родственниками, не работающими в Агентстве, временно прекращаются. До завершения исследований. А вашу супругу мы сегодня же доставим сюда…

Дневник из России

– Ты что здесь делаешь, Хокимару? – громкий удивленный возглас оторвал ученого от воспоминаний. В пяти метрах от кучи снега, в которой прятался Хокимару, стоял бывший начальник лаборатории исследования космических энергий Каттава, который всегда завидовал своему коллеге и сослуживцу. Особенно после того, как его понизили в должности из-за скандала, связанного с открытием Хокимару. Каттава открыто возненавидел своего успешного коллегу.

– Ну ты и напился! – на довольном лице Каттавы сияла улыбка во весь рот. – Эй, все, идите сюда! Тут Хокимару пьяный в грязи валяется!

Учёный боялся пошевелиться, но, поняв, что Каттава сейчас приведет людей, не догадывающихся об угрожающей им опасности, он махнул рукой.

– Уходи! Уходи отсюда! – стараясь не кричать, прохрипел Хокимару.

– Нет, вы только посмотрите на него! – во весь голос засмеялся Каттава. – Он даже говорить не может! А ну, вылезай оттуда, алкоголик!

Заслышав приближение шагов множества людей, Хокимару позабыл об опасности, угрожающей ему, и закричал:

– Не подходите! Бегите отсюда все! Оно взорвётся!..

Каттава еще продолжал громко смеяться, когда его накрыла нестерпимо яркая вспышка света… Таким его и запомнил Хокимару перед тем, как зажмурить глаза. Взрыва или какого-либо режущего слух звука не последовало. Огненный жар перехватил дыхание. Вжимаясь изо всех сил лицом в землю, Хокимару слышал только шипение испаряющегося снега и чувствовал, как на одежду проливным дождем льется кипящая вода и проникает за ворот куртки. Свечение продолжалось секунды, но Хокимару они показались вечностью…

Ошива прилетел из столицы на военном самолёте в тот же день. С собой он привез специалистов. Прямо с аэродрома он и сопровождающие врачи направились в медицинскую часть Агентства, где в изоляторе лежал обожженный Хокимару. Остальных пострадавших с ожогами тела и глаз отправили на машинах «скорой помощи» в городскую больницу. Сильно обожженных было семь человек.

Войдя в палату в сопровождении врача и медсестры, Ошива увидел одного единственного пациента, лежащего на белой больничной кровати с перебинтованными кистями рук. Широкая повязка белым шарфом укутывала и шею пострадавшего.

– Вы можете говорить? – спросил Ошива, опуская слова приветствия.

– Могу, – услышал он в ответ и тут же попросил всех выйти.

Оставшись наедине с Хокимару, Ошива присел на край соседней пустующей койки и посмотрел на ученого. Тот молчал, ожидая начала разговора.

– Как вы? – спросил Ошива.

– В порядке. Небольшие ожоги, – ответил Хокимару, глядя на гостя. – Пройдут.

– Похоже, «они» вас предупредили.

– Предупредили? – ученый понимал все без лишних слов.

– Если бы захотели убить, то сделали бы это.

– Вам виднее… – не стал спорить ученый. Шок от увиденного на аэродроме два часа назад еще не прошёл, но успокаивающая инъекция уже делала свое дело. Хотелось спать.

– Что с Каттавой? – поинтересовался Хокимару, хотя догадывался о том, что могло с тем произойти.

– Испарился, – произнес Ошива, оглядывая помещение. – Еще пятеро сотрудников получили сильные ожоги глаз и двое – средней тяжести. У всех в дальнейшем будут проблемы со зрением. Если бы вы не закричали и не предупредили, пострадавших могло быть намного больше, а возможно, и погибших…

– Вы не представляете, как страшно… – Хокимару закрыл глаза.

– Догадываюсь, уважаемый, – вздохнул Ошива.

– Не догадываетесь… Будто ядерный взрыв… Лежать в полном бессилии, боясь пошевелиться, и ожидать, что вот-вот… И все! Конец… Понимаете?!

– Понимаю.

– А вы уверены, что это «Они»? – Хокимару почти наверняка знал ответ, но этот вопрос должен был прозвучать.

– Разбираемся… – чиновник из столицы старался не смотреть ученому в глаза. Но, видимо, вспомнив о чем то важном, взглянул на Хокимару:

– У вас на пальто мы обнаружили странный предмет. Что-то вроде булавки с небольшой головкой. Вы раньше видели нечто подобное? – Ошива держал в пальцах тонкую иголку из светлого металла с шариком на конце.

– Это было у меня на пальто? – удивился учёный. – Не припомню, чтобы я когда-нибудь что то подобное цеплял на одежду. Может, спросить у жены?

– Не так просто, коллега, – задумчиво произнёс Ошива, глядя в стену перед собой. – Эксперты сделали предварительное заключение: эта булавка – вроде автономного радиомаяка. Видимо, объекты убийцы шли на его сигнал.

– Радиомаяк? – Хокимару даже привстал на кровати.

– Не хотелось бы подозревать кого-то из своих, но факты… Попрошу вас, Хокимару, вспомнить подробно весь свой день, начиная с самого утра: куда заходили, с кем контактировали?.. Уже работает группа, а за дверью ожидает следователь по особо важным делам. После моего ухода вы должны все рассказать ему.

– Может, это подстроили русские?..

– Будем разбираться.

– Уверен, что разберетесь, – хмуро улыбнулся Хокимару.

– Ладно, – Ошива поднялся. – Рад был повидать. Улетаю спокойно – вижу, что с вами все будет в порядке. Вы, как закончите со следователем, – отдыхайте, а завтра, если позволят врачи, мы с вами побеседуем подольше. И еще: сегодня вас осмотрит профессор из столицы. Он будет находиться подле вас, пока не поставит на ноги. Таков наш с ним уговор. До завтра!

Хокимару не ответил, его мучили нехорошие предчувствия, и в душе остался неприятный осадок. Неужели всё это подстроил кто-то из своих?

Ошива вышел из палаты, пригласив туда ожидающего за дверью следователя.

На следующий день Хокимару чувствовал себя лучше. Но доктора настоятельно рекомендовали еще полежать и не отказываться от наблюдения. Профессор из столицы, осмотрев ученого, согласился с мнением местного лечащего врача.

Ошива появился в палате перед обедом. Справившись о самочувствии, он достал из чёрного кожаного дипломата темно синюю папку для бумаг и протянул лежащему на кровати ученому:

– Я привез вам для ознакомления перевод копии интересного документа из России. Материал, я думаю, напрямую связан с нашими исследованиями. Во всяком случае, почитайте и решите сами. Тем более что временем пока располагаете.

– А о чем все-таки материал, в двух словах? – Хокимару понимал, что столичный чиновник такой величины не стал бы загружать его какими-то пустяками, но хотел понять отношение к предлагаемой информации самого Ошивы.

Тот открыл папку и посмотрел на стопку стандартных листов в ней:

– В России несколько лет назад их Служба безопасности вела одно странное дело. Журналиста, за которым было установлено наблюдение, и его жену почти удалось арестовать где то на Алтае, но они там бесследно исчезли. Этот материал расследования, попавший к нам, содержит часть изъятой спецслужбами рукописи исчезнувшей семьи. Очень занятная информация, я вам скажу, проливающая свет на то, чем мы с вами сейчас занимаемся.

– Параллельный мир? – высказал догадку Хокимару.

– Именно!

– А как эти документы оказались в ваших руках? – с нескрываемым недоверием поинтересовался ученый.

– В том, что это не фальшивка, я не сомневаюсь, – чуть понизив голос, произнес Ошива. – Его передал мне мой русский друг, которому я верю.

– Верите?

– Да. Он сам побывал, можно сказать, на том свете. Посудите сами: успешный бизнесмен, прикоснувшись к этому материалу, вдруг чувствует возросший интерес к себе и к своему бизнесу со стороны спецслужб. Затем переживает покушение, чуть не лишившее его жизни. При взрыве автомобиля у него на глазах погибают жена и дочь. На него заводят уголовное дело по обвинению в убийстве близких людей. Чудом ему удается избежать тюрьмы и приехать к нам. Человек очень интересный, любящий и Россию, и Японию, уважающий наши традиции. Вы скоро с ним познакомитесь. А материал я сам для вас подготовил. Он в этой папке. Почитайте на досуге. Перевод там же.

Ошива положил папку на тумбочку перед кроватью.

– Сегодня почитаю, – пообещал ученый, лишь мельком взглянув на документы. Ошива, кивнув головой, направился к выходу.

– Да, теперь у вас есть персональная охрана, – задержался он в дверях. – Двое профессионалов при вас будут находиться круглосуточно. Ребята кое–чему обучены. Вот, познакомьтесь.

Приоткрыв дверь, чиновник жестом позвал охранников, и в палату вошли два рослых крепыша в одинаковых костюмах при галстуках. Учтиво поприветствовав больного лёгким поклоном, они холодными, ничего не выражающими, глазами уставились на своего подопечного.

– Ну, идите, работайте, – распорядился Ошива, и крепыши послушно вышли за дверь.

После ухода Ошивы с Хокимару больше часа беседовал следователь из столицы, которого интересовали даже самые незначительные подробности нескольких последних дней жизни ученого. На вопрос, подозревает ли кого из коллег и сослуживцев сам пострадавший, Хокимару ответил отрицательно. Он не мог до конца поверить в то, о чём говорил Ошива.

Лишь после ухода следователя Хокимару позволил себе немного полежать с закрытыми глазами. Потом взглянул на часы: до прихода жены еще оставалось время. Ученый протянул руку и достал с тумбочки документы. В легкой из композитного материала папке оказалось одно отделение с пачкой вложенных в него стандартных ровных белых стандартных листов с печатным текстом.

Бегло просмотрев несколько десятков листов, Хокимару начал читать с самого начала. Похоже, это был дневник русского журналиста, о котором рассказывал Ошива.

«…В почтовом ящике я обнаружил телеграмму со странным содержанием. В ней сообщалось, что мой армейский товарищ Андрей, с которым мы не виделись уже десять лет, умер. Внизу стояла дата похорон. Подписал телеграмму настоятель мужского монастыря. И все.

Странно. Почти десять лет назад я потерял своего друга из виду. Знал только, что он развёлся с женой, оставив ей квартиру, и завербовался куда-то на Север. С тех пор больше я о нем не слышал. Братьев и сестер у него не было, отца он не знал, а мать к тому времени уже давно покоилась в земле.

После отъезда Андрея письма от него на мой адрес не приходили. И вдруг – эта телеграмма. Да ещё из монастыря!

Весь вечер меня терзала мысль: ехать на похороны или нет? Жена отговаривала: стояла зима, а неблизкий путь лежал на Север. Да еще завтра мне было необходимо показаться на работе. Но если не выехать утренним поездом, то я опаздывал к дате похорон. Ночью я не спал – взвешивал все «за» и «против». Утром принял твердое решение – ехать, точнее, лететь самолетом.

Днем я выпросил у шефа короткий отпуск, взяв несколько дней за свой счет, купил билет Аэрофлота на следующий день прямо до места.

Вечер ушел на сборы. В городе, где находился монастырь, мне предстояло побывать впервые.

Всю следующую ночь я думал о друге. С самого детства мы были с ним неразлучны. Вместе росли, вместе окончили школу. Вместе попали в армию в один мотострелковый взвод. Вместе прошли Афганистан. Повезло – вернулись тоже вместе. Потом гражданская жизнь разбросала нас по разным городам. Но мы продолжали иногда встречаться, частенько перезванивались.

Он приехал ко мне на свадьбу, потом на рождение сына. Мы вместе с женой ездили на его бракосочетание.

Семейная жизнь у Андрея как то сразу не заладилась. В тот сложный для него период он часто звонил, советовался насчет вербовки в газодобывающую компанию в северно-восточной Сибири. Потом пропал: ни писем, ни звонков. Но при чем тут монастырь? И он, и я никогда не относились к числу, мягко говоря, очень верующих. Может, в его жизни произошло что то особенное, из ряда вон выходящее? Хотя мой товарищ был из тех, кто никогда не давал себя в обиду, но и зря на рожон тоже не лез. Что же могло произойти? Этот вопрос мучил меня всю дорогу до места назначения.

Как и должно было случиться по закону невезения, мой рейс задержался из-за неблагоприятных метеоусловий. На похороны я опоздал.

Несмотря на холодный пронизывающий ветер, один из монахов согласился проводить меня до монастырского погоста. Но нужная нам могила почему-то оказалась на отшибе вне кладбищенской ограды. На мой вопрос сопровождавший меня монах ответил:

– Наш брат совершил святотатство. Руки на себя наложил. Хотели даже не отпевать его. Но настоятель провел обряд.

Не чувствуя ничего кроме холода, пробирающего до костей, я стоял у свеженасыпанного черного земляного холма с безымянным деревянным крестом и не верил, что здесь лежит мой друг детства и боевой товарищ Андрей. Все происходящее очень не вязалось с тем, как он относился к жизни. Может, все-таки ошибка? Я достал из нагрудного кармана пальто фотографию и, повернувшись спиной к ветру, показал стоящему рядом монаху. Тот, щурясь от бьющих в лицо жгучих снежинок, уверенно закивал головой:

– Он. Андрей. В монашестве – Макарий. Только волосы длиннее и худой он был.

Ничего не понимая, я вернулся в монастырь с огромным желанием переговорить с отцом настоятелем. Но оказалось, что там меня ждали совсем другие люди.

Из стоящей у монастырских ворот чёрной «Волги» с милицейскими номерами вышел мужчина в тёмном пальто, пригласил в машину и пояснил:

– Не волнуйтесь, мы только зададим вам несколько интересующих нас вопросов и привезем обратно.

«История становится скверной», – подумал я, вопреки своему желанию усаживаясь на заднее сиденье милицейской «Волги». Ехать не хотелось – ничего хорошего от этой поездки я не мог ожидать.

В старом здании отделения милиции меня провели в кабинет начальника, где другой человек начал расспрашивать меня об Андрее. Я не понимал причины такого интереса к персоне моего умершего друга, но на вопросы старался отвечать подробно, вспоминая каждую мелочь с самого детства. Беседа затянулась на пару часов, разговор записывался на диктофон. Когда я все же спросил, чем вызван такой повышенный интерес со стороны милиции, – мне ответили, что не каждый день монахи вешаются. Последний вопрос, обращенный ко мне, прозвучал так: не передавал ли кто-либо мне что-нибудь от товарища? Письмо? Или какую-нибудь вещь? Книгу?

Я ответил, что мне никто ничего не передавал.

– Тогда у меня к вам просьба, – сказал мужчина с диктофоном, – если кто – то что то вам передаст, обязательно сообщите нам. Договорились?

Он протянул визитку.

– Речь идёт о государственных интересах, – загадочно добавил собеседник.

– Ладно, – пообещал я, пряча блеклую визитку с ярким государственным гербом в карман пиджака.

Наступили сумерки, когда меня повезли обратно. У ворот монастыря «Волга» остановилась, когда уже совсем стемнело. Ветер не стихал. Шел густой мелкий снег. Он больно хлестал по лицу и забивал глаза. Я понял, что ехать в городскую гостиницу уже поздно и придется заночевать в монастыре. Это не очень беспокоило, так как города я все равно не знал, а билет на обратный рейс на завтра уже лежал в моем кармане.

Отец настоятель принял меня сразу же. Из за раритетного большого письменного стола мне навстречу поднялся крепкий, внешне приятный старик в черной рясе с пышной белой бородой. Сквозь тонкую оправу очков он долго и очень внимательно смотрел на меня небольшими умными глазами, потом сказал:

– Я узнал вас по фотографии. Там вы с Андреем в форме и с автоматами.

– Афганская, – припомнил я.

– Да. Она до сих пор стоит в его келье. Он просил её отдать вам.

– Отец, скажите, а что же все-таки произошло?

Как-то странно посмотрев на меня, настоятель нахмурился:

– Всё в руках Господних!

– Расскажите мне, что знаете, – попросил я. – Разъясните, наконец, что случилось с Андреем? Что толкнуло его на этот непонятный шаг?

– Долго надо рассказывать, сын мой, – философски произнес настоятель, приглашая меня жестом в одно из стоявших у стола мягких кресел. Когда мы сели, он приложил палец к губам, затем к уху и показал взглядом на стены. Я понял так: у стен есть уши. И поразился осенившей меня мысли. Ну, конечно же, меня допрашивала не милиция! Здесь дела посерьезнее.

– Видимо, ему не оставили выбора, – тихо вздохнул седой монах.

– Кто? – я хотел знать правду.

– Твой друг исцелял людей, – уходя от ответа, как то виновато произнёс отец-настоятель. – Богом ему была дана удивительная сила, которую он направлял во благо. Мы очень скорбим о понесенной утрате. Она невосполнима для монастыря.

– Но почему он наложил на себя руки? – вернулся я к интересующей меня теме. – В милиции мне сказали, что он повесился.

– Даст Бог, и ты все поймешь сам, – произнес настоятель, показывая глазами на стены. – Но такой силой исцеления, которой он обладал при жизни, владеют только святые. Я думаю, что это ему зачтется на том свете. День и ночь братья молятся о спасении его души. Мы все любили Макария.

Настоятель перекрестился на образа.

– Отец, где я могу забрать фотографию?

– Да, – засуетился он, будто вспомнив о чем то важном. – В келье, сын мой. Забирай ее. Он так хотел.

– А можно мне переночевать в его келье? – Не знаю, почему возникло у меня такое желание.

Настоятель, не глядя в мою сторону, нахмурил густые брови, затем произнёс:

– Не страшно будет? Там свершилось это.

– Он был моим другом.

– Разрешаю, только одну ночь, – будто через силу, тихо произнёс монах.

– Спасибо, – поблагодарил я от чистого сердца. Что-то тянуло меня в то место, где жил мой друг. Какая-то загадка скрывалась за его смертью. И мне хотелось ее разгадать.

– Чтобы тебе было чем заняться, если не уснешь, возьми вот эту Библию. Книга мудрая и полезная, – отец-настоятель достал из своего стола и протянул мне толстую церковную книгу с восьмиконечным крестом на черном бархатном переплете. – В этом кладезе ты найдешь истину о мироздании.

– Я вообще-то пробовал читать Библию… – как то неуверенно попытался отказаться я от тяжелой книги. – Не смог. Непонятно написано…

Настоятель на мгновение задумался и произнес:

– Сложно? Иисус сказал: «Вы познаете истину, и истина освободит вас». Истина, заключенная в этой книге, – бесценное сокровище. Она освобождает россиян от суеверий, душевного смятения и гнетущего страха перед неизвестностью. Она даст и тебе надежду и придаст смысл твоему существованию. Возьми ее, Сергей.

Я принял из рук старого монаха тяжелую книгу и поблагодарил.

– Прими, с благословением Господним! – перекрестил меня отец-настоятель. И добавил:

– В книге Иезекииля есть одно интересное место. Когда прочтешь, обрати на него внимание. В синодальном переводе оно звучит так: «Сын человеческий! Обрати лицо твое к Гогу в земле Магог, князю Роса, Мешеха и Фувала… Так говорит Господь: вот Я нашлю на тебя, Гог, князь Роса, Мешеха и Фувала… Гог придет на землю Израилеву…»

– И что это значит? – не понял я.

– Дословно: люди, обратите лицо свое к России! Тебе говорю, Сергей: читай Священное Писание! Дальше все поймёшь сам, – настоятель очень внимательно смотрел мне в глаза, будто хотел сказать что то большее.

Я взял книгу. Но тогда я воспринял слова монаха не более, чем обычное жизненное напутствие священнослужителя.

В узкой келье с овальными каменными сводами и единственным маленьким окном под высоким потолком прямо над застеленной солдатской кроватью тускло горела лампочка. У изголовья стояла обыкновенная казарменная тумбочка. На ней – одна свеча и фотография: именно та, о которой говорил настоятель. Скромно жил мой товарищ. Интересно, о какой такой данной Богом силе говорил монах? Никогда раньше я не замечал за Андреем ничего похожего.

Осмотревшись в пустой комнате, я погасил лампочку и, не раздеваясь, лег на жесткую скрипучую кровать поверх одеяла. Читать сегодня совсем не хотелось, поэтому Библия осталась лежать нераскрытой на тумбочке.

«Как же ты жил здесь, Андрюха?» – будто к живому, мысленно обратился я к товарищу. Ответом было тяжелое безмолвие серых холодных стен. Свечу я зажигать не стал, потому что даже в этой келье, где произошло самоубийство, мне ничего дурного в голову не лезло. Только почему-то вспомнилась фраза седого монаха: «Видимо, ему не оставили выбора…» И еще его немое предупреждение, что у стен есть уши. Странно все это…

Почувствовав пробирающий холод, я, не снимая одежды, залез под одеяло. И, думая о событиях прошедшего дня, не заметил, как заснул…

Мне приснился Андрей. В монашеской рясе и с автоматом. На мне была надета солдатская форма. Мы шли рядом по афганским горам.

– Ты живой, Андрюха? – спросил я его.

– Я теперь всегда живой, – ответил друг.

– Как странно! – вырвалось у меня. – Мне показали твою могилу.

– Ничего странного, – сказал друг. – Некоторые всю жизнь проживают мертвецами. Почему это никого не удивляет?

– Как это? – не понял я.

– Тело есть, а человека в нем нет. Мертва душа.

– А я живой?

– Ты живой! – улыбнулся Андрей.

– А когда я умру?

– Когда отречешься от Любви!

– От Любви? – не понял я.

– Миром правят Любовь и Добро! Это есть истина существования Вселенной! – Произнося слова, Андрей смотрел куда-то вдаль, на пустой горизонт, будто видел там что то.

– Значит, Любовь и Добро? – переспросил я. – Любовь к женщине?

– К женщине. К человеку. К родной земле… Раздавливаемая, униженная, уничтожаемая… Она выстоит, потому что Любовь – это не просто одно из чувств Божественного мира, это есть Живое Поле, это сама сущность каждого человека, ибо человек состоит из любви, и весь мир его должен быть наполнен ее энергией. Тогда Зло во всех его проявлениях разрушается полем Любви.

– А Зло? Оно откуда?

– Второй – темной половиной человека владеет Сатана. Сатана изначально живёт в самом человеке. И если не воспитывать ребенка в любви, не делиться с ним любовью, Сатана овладевает его душой и к зрелому возрасту жизненные силы человека иссякают. На Земле остается не мыслитель и созидатель, а потребляющая особь, уничтожающая и загаживающая все вокруг себя. Это Зло. Даже желание одного человека унизить другого – это уже есть Зло, направленное против него самого и против каждого из живущих на Земле. Любовь есть жизнь. Но один мужчина – еще не человек, да и одна женщина – еще не человек. Только вместе, познав гармонию, они становятся Человеком!

Я смотрел и видел, что рядом со мной идет именно Андрей, Но не узнавал. Ведь никогда раньше я не слышал от него подобных слов. И внешне тоже что то изменилось в нем.

– Я избавился от темной половины, – не дожидаясь моего вопроса, ответил друг. – Теперь передо мной открыта Вселенная!

– А как мне жить дальше? – спросил я.

– Очистись от Сатаны! – прозвучало в ответ, и Андрей приподнялся над землей. Меня же стала давить книзу какая-то необъяснимая сила. Я очень хотел, но не мог оторваться от земли вслед за Андреем. «Очистись от Сатаны!..» – отчетливо услышал я и проснулся от стука в дверь. На пороге стоял молодой монах с подносом. Скромный завтрак, состоящий из одного яйца, пшенной каши и стакана молока, мне принесли прямо в келью.