Текст книги "Техподдержка. Мертвая зона"

Глава 2
Forbidden Planet

До конца улицы было метров двести. Раньше там стоял трехэтажный дом, запиравший перекресток с востока, но здание разнесло буквально до фундамента то ли взрывом, то ли удачным попаданием очень мощного снаряда, – и поверх груды строительного мусора открылся превосходный вид на центр. Наверное прав Смит: дом повалили специально, чтобы не мешал стрелять прямой наводкой. Кому? Большой пушке, кому еще… Местность за развалинами шла немного в гору и представляла собой обширный пустырь, заросший пыльной зеленью. Вдалеке сквозь марево угадывались высотки.

Леха дал увеличение. Да, первый взгляд не обманул. Повсюду на пустыре валялись металлические обломки цвета хаки, а между ними безмятежно паслись свиньи, черные, рыжие, пятнистые и в крапинку. Послевоенная идиллия, мать ее.

Обломки принадлежали малоразмерной колесной технике, скорее всего дронам-разведчикам, и кое-где на них сохранились тактические знаки, которые Лехе ничего не говорили. Это точно не маркировка «Кибернетики» или связанных с ней компаний, участвовавших в осаде центра. Ладно, сейчас посмотрим, кого тут убило. Справочник Института нам в помощь.

Леха достал планшет, вызвал нужный каталог, поразмышлял над ним секунду-другую, потом еще немного, удивляясь, отчего поиск не определяет мертвые дроны, и тогда уже заметил, что его электронные приблуды не коннектятся между собой. Разумеется, планшет стоило бы познакомить с «тележурналистским комплектом» еще перед выходом в город. Но Леха мало того что был не настоящим оператором, даже притворяться им не хотел. Навьючив на себя репортерскую сбрую, он решил, что с него хватит и такого подвига во имя науки… Коннект дело нехитрое, но уж начал выпендриваться, значит, продолжай.

«Как поступил бы на моем месте солдат? А вот вам!»

Леха прижал объектив планшета к видоискателю и посмотрел на обломки сквозь оба гаджета сразу. Такие методы в России зовут колхозными – наверное только поэтому русские еще помнят слово «колхоз», – зато они работают везде, даже в Африке.

Планшет звякнул. Леха подпрыгнул.

«Тревога! Химическая опасность! Вероятность 70 %»

– Свинья! – прошипел Леха.

«В поле зрения объект культурного наследия ЮНЕСКО. Вероятность 60 %»

– Вот же свиньи…

Он сбросил галочку «Все международные знаки».

И категорию поиска «Распознавание по умолчанию», которую надо было первым делом убрать.

А то мало ли, вдруг там русская подводная лодка пасется, весело похрюкивая.

Обошлось без экзотики; пятна и крапинки больше не сбивали планшет с толку. И кто же здесь лежит убитый? «Мусорщики» и снова «мусорщики», это их беспилотная разведка полегла на пустыре, дважды угодив под расстрел. Судя по тому, как определилась техника, разные фирмы пробовали зайти отсюда в центр с паузой в полгода. Остальные попытки были, видимо, с других направлений.

«Откуда же вас, бедняги, достали? Не с того ли слегка обгорелого домика, высокого-превысокого? А по мне оттуда не стрельнут? Будем надеяться, что нет… Смита, вон, не обстреляли. Ну да, а если он просто не понравился роботам? Или наоборот, понравился? Или недостаточно высунулся? А меня сейчас разглядывает железный снайпер и ждет, когда я как следует подставлюсь? Тьфу! Расслабься, ты, ученый фигов, на тебе написано, что журналист! И сам же приказал себе не волноваться. Ну и перестань…»

Леха поднял видоискатель повыше. А ведь красиво тут было.

Абуджу проектировали «на вырост», закладывая площадки для будущих коммерческих построек. К середине века плотно заняты домами были только жилые районы и еще административный квартал, на самом правом краю городской карты, где «голова медузы» уперлась в гору Асо. А в деловом центре осталось много свободного места, просто очень много. Там красовались такие своеобразные острова: как правило, одна доминирующая высотка, и вокруг нее офисные комплексы ростом пониже. А между островами – воюй, не хочу. Широченные, с огромным запасом, газоны вдоль проспектов, какие-то не слишком ухоженные скверы, но чаще просто скучные пустыри.

Сейчас Леха рассматривал ближайший «остров» – и первое, что приходило на ум: это только бомбить. Второе: мудрые люди ограничили ЧВК по вооружениям, запретив им без особого разрешения приобретать тяжелые артсистемы, танки и высотные беспилотники. Они бы тут камня на камне не оставили, дай им волю. Потому что смотри пункт один: это только бомбить.

Однако смелые бойцы служили в шагоходных дивизионах «Кибернетики». И совсем безбашенные – в тяжелой пехоте. Идти здесь в атаку… Страшно же. Объективно страшно. Ну, проскочил ты это предполье, успел подойти вплотную к первому «острову», думая прижаться там к стене – а на тебя из-за двух углов выезжают дроны, и еще для верности граната сверху на голову падает. Вишенкой на тортик…

Леха дернулся: показалось, что в траве среди останков дронов блеснул обломок бронескафандра. Нет, ошибся на нервной почве. Это выяснилось случайно два года назад в Лимпопо: он вздрагивает при одной мысли, что может увидеть разбитый «шкаф» – там же внутри был живой человек…

«Удрать бы отсюда в Лимпопо! И врезать с консулом Тёмкиным холодного джин-тоника для профилактики кишечной инфекции. Тогда меня заставляли, а сейчас бы сам попросил – стакан лекарства дайте, плиз! Эх… Ну, хватит нервничать, хватит! Чего ты слабак такой?»

Да не слабак. Просто не вовремя представил, каково быть солдатом, у которого задача пробиться в центр. А это на грани самоубийства. Здесь не пройти! Только после зверской артподготовки, и чтобы был непрерывный огонь на подавление, и двигаться – прячась в тени очень толстой бронемашины. Тогда будет нормальная война, а не подвиг. Значит, нужны гаубицы и танки.

А лучше сначала все разбомбить, а потом уже все остальное.

У «Кибернетики» ничего не было для полноценной войны. У «Ландскнехтов», впрочем, тоже. И те, и другие приехали в Нигерию не воевать, а убивать. Много, легко, с осознанием своего абсолютного преимущества и не ожидая противника страшнее гантрака. Леха вспомнил сценарий «Битвы Негодяев» и вдруг понял, что ему больше не жаль частников. Вот просто совсем. И он даже испытывает легкое злорадство, прикидывая, как эти крутые профессионалы корячились и изворачивались в Абудже, решая труднейшие задачи негодными средствами. А переживает – за абстрактного солдата в бронескафандре. Потому что на его месте легко представить себя, дурака…

– Алексей!

– Да!

– Что там видно по нашей части?

– Обломки дронов. Разведка «мусорщиков».

– Это ты так думаешь?

– Это так определилось по каталогу.

– Ладно, зафиксируй их.

– Уже… – буркнул Леха тихонько, чтобы не расслышали. Несколько минут еще отдохнуть от шибко умных и опытных коллег – бесценно. Да и центр понаблюдать надо в любом случае. Вдруг там что шевельнется.

Лишь бы не стрельнуло.

Он снова поднял глаза – и вместе с ними камеры, – на далекие высотки.

Повезло «Ландскнехтам» оборонять такой центр, пусть и малыми силами. Говорят, один в поле не воин, но в Абудже одиночный дрон – красавец вообще. На полном газу выскочил, допустим, из-за «Шератона», бахнул пару раз, не снижая хода, нырнул в паркинг под офисами на другой стороне проспекта и исчез. Черта с два в него успеют попасть отсюда, из жилого квартала. А дрон крутанулся под землей и выехал на следующую улицу. Если парковку завалило, пробейте ему заранее дорогу сквозь первые этажи, тоже неплохо.

Колесным и гусеничным дронам, у которых профиль низкий, здесь раздолье. Это шагоходу нужны высокие потолки. Всем хороши БШМ, включая способность перебираться через руины, завалы и баррикады, приседать за ними, прячась совсем по-человечески, а потом на секунду выглядывать и стрелять. Но вертикальный габарит у любого шагохода великоват.

Боевые шагающие машины тут сильны не в обороне, а в нападении – обстреливать центр, укрываясь за плотной застройкой жилых кварталов. Сначала выбить стационарные огневые точки, потом огонь на подавление, когда начнется атака дронов, ну и дальше самим вперед.

Леха эту специфику Абуджи изучил по довоенным видео.

Послевоенных не было. С окраин города – да, попадались, а варзону либо никто не снимал, либо как снял, так ему и… Йоба. Если кадры из варзоны не отыскал даже Институт, получается, их нет в природе. А ведь это кое-что значит, джентльмены. В дни войны здесь на много миль окрест была скрупулезно и продуманно уничтожена вся гражданская связь, ее проще заново построить, чем восстановить. Из Абуджи не застримишь картинку без спутника. А зацепиться за спутник – не лучшая идея, когда поблизости орудует банда вооруженных роботов без царя в голове. Для них твое подключение, если засекут, считай, прямое и явное целеуказание. Похоже, очень умно сделал Пасечник, что оставил спутниковый модуль в сейфе у Лоренцо. Интересно, он сам догадался, как это опасно, или ему начальство посоветовало?

Посоветовало, исходя из данных про… Про тех, кто обследовал город раньше нас, и тоже в полной уверенности, будто в варзонах не бывает дальнобойного оружия? Связист развернул спутниковую антенну, нажал кнопку… Вдалеке что-то бахнуло, все дружно оглянулись… И остались здесь навеки?! Вот тебе, парень, и специальная техническая разведка. Привет Килрою.

Ой, ну к черту. «Спецы» Института видали и не такое. Они неубиваемы.

А вдруг – да?

Никто не ждет Йобу, если вы понимаете. Йоба случается вдруг.

Леха оторвался от видоискателя и посмотрел вверх. На любой крыше может сидеть крошечный робот-наблюдатель, на любом карнизе может висеть датчик размером с монету. Окрестности варзон «мусорщики» чистят от этой дряни обязательно, но сюда-то не добрались эксперты по военному металлолому. Одни мародеры тут шлялись, а что они понимают. У них аппаратуры нет датчики искать.

Любит ли Йоба научных сотрудников, которые притворяются видеооператорами?

И как он их любит?!

Леха был сейчас до самой макушки обляпан штрих-кодами «Не стрелять, пресса». По ним за долю секунды можно узнать всю подноготную оператора малоизвестной кипрской телекомпании Филимонова, включая группу крови и номер медстраховки, а главное, что у него аккредитация Министерства информации и Министерства обороны, то есть, он имеет дважды законное право тут ошиваться, если ему, придурку, жизнь не дорога. Патчи с кодом Леха носил на бейсболке, обоих рукавах, на сумке, и еще один громадный код набили в Лагосе во всю спину жилета; да и сам репортерский жилет – хорошая визитная карточка. Но это на войне.

А здесь не война и не было ее. Печальные события в Нигерии строго рекомендуется называть только конфликтом. А конфликт, знаете ли, такая занятная коллизия, где понятия и законы военного времени применяются избирательно и не всегда. И если наводчик с крыши засек, как ты «светишь» оптикой, то совсем не факт, что ему интересна твоя репортерская охранная грамота. «По войне» автоматика должна определить журналиста как нонкомбатанта. Но ведь известны случаи, когда наводчикам лезли в прошивку и отрубали все лишнее, чтобы те не отвлекались на досадные мелочи, не забивали канал данными с низким приоритетом, не теряли драгоценные сотые доли секунды.

А нынче еще и видимость оставляет желать лучшего.

Долбаные роботы-убийцы!

Не стоит думать об этом, а то сразу холодно стало…

– Алексей! Ты чего там застрял?

– Наблюдаю за центром, дайте еще несколько минут. Тут удобный ракурс, неплохая картинка будет.

– Да и хрен с ней!

– Вам же с ней потом работать. А вдруг там движение или еще что.

– Тоже верно… Все равно заканчивай.

– Сейчас.

Леха водил по сторонам видоискателем, чувствуя, как за ним послушно ходят стабилизированные камеры на плечах. Ни одного целого здания в поле зрения. Все хоть немного, но побитые, и все до единого горели. Очень сильно горели. Нарочно их жгли? Потому что можно? Или у «Ландшафт Дизайн Анлимитед» исчерпались заряды для постановки дымовых завес?

Похоже на то. Когда наших мирных дизайнеров заперли в Абудже без снабжения, рано или поздно им пришлось клепать оружие из чего попало. Возможно – из того, что бросила армия в арсенале базы «Казармы Мамбилла» у подножия горы Асо. Если нигериец выкинул железку, она совсем никуда не годится. А «Ландскнехты» слепили из этого Йобу. Талантливые, значит, были ребята. Специалисты по приведению местности в приличный вид путем бескомпромиссного выведения партизан. Отсюда и издевательское название их фирмы. Типичный черный юмор наемников.

Потом они отступили в ад на перегруппировку – и настало время стервятников. Интересно, какими словами обзывали дизайнеров «мусорщики», когда пришли за добычей, а та оказалась им не по зубам. Сама показала зубы.

Добыча предъявила клыки, тиранозавру впору, – все до единого, – но в документации «мусорщиков» нашла отражение только мелочь. Якобы зона отбивалась от них легкими автоматическими пушками, зенитными «утятницами», чуть-чуть минометами и совсем изредка ракетами ПТРК. Про настоящую ценную кость, прямо-таки слоновый бивень, интеллигентные грабители дружно забыли.

Сто против одного, что они тоже не ждали Йобу.

И вступили с ним в какие-то очень сложные отношения.

Еще бы, если он забодал два тяжелых бронеэвакуатора.

Лишь сейчас, когда Смит практически ткнул его в это носом, Леха задумался, сколько лакун и подчисток может быть в рабочих журналах утилизационных компаний, пытавшихся разбирать варзону. И прямо-таки тихо ужаснулся. Кому тогда верить? Документы «мусорщиков» считаются по умолчанию образцом дотошности. Фальсифицировать их никому не придет в голову просто за ненадобностью и вероятностью «спалиться». Утилизаторы выметают зоны боевых действий начисто, но это побочный бизнес типа «как повезет», а саму экспедицию они организуют на деньги генерального инвестора – и главную прибыль имеют, выполняя его заказ. Инвестор должен видеть, как тратится бюджет, поэтому «мусорщики» день за днем заполняют файл, похожий одновременно на журнал боевых действий и финансовый отчет. И там все четко. Было четко до Абуджи.

Наверное, и правда место проклятое.

Ну, хотя бы даты и координаты потери машин вряд ли подделаны. Это уж совсем лишнее, страховая точно не поймет. Оба эвакуатора накрылись в западных предместьях, километров за двадцать отсюда, с паузой в полгода, и принадлежали они разным компаниям. Спасибо, люди живы – тягачи шли на дистанционном управлении. Зачем их погнали в город? Путь в центр им был заказан; получается, хотели вытащить что-то ценное отсюда, из горелых кварталов? Нет ответа.

«А ведь если объективно посмотреть, – думал Леха, опустив видоискатель и объективно рассматривая довольных жизнью свиней, – где еще утилизаторы встречали такой отпор? Всегда приходили на готовенькое. А здесь они работали, как никогда раньше, и с каждой новой попыткой зайти в город влипали все глубже – деньги таяли, а надежда, что завтра все получится, наоборот, крепла…»

Читая перед поездкой выжимку из рабочих журналов, Леха проникся к утилизаторам сочувствием, а Абуджу заранее невзлюбил. Картина складывалась безрадостная и таинственная. «Мусорщики» – компетентные инженеры; три компании бодались с варзоной в общей сложности почти год и пришли к одному и тому же выводу: если встанет задача быстро «открыть город» – только бомбить. Или системами залпового огня. Чтобы весь центр на кирпичи. А иначе черт знает, мы ничего не понимаем.

Электричества в зоне нет; топливо могло заваляться, но у боевых роботов, слава богу, руки коротки, чтобы заправлять гибридные движки и генераторы. Их бывшие хозяева уничтожены физически или скрылись без следа. Местные жители перед зоной благоговеют и туда не суются, а ведь здесь отчаянный народ, страшненький, нажуется дряни и бегом на пулеметы. Кто его так загипнотизировал? И как зона функционирует, если в нее не ходят люди? «Мусорщиков» эти тайны чрезвычайно интересовали. А у инвесторов прямо-таки свербило и зудело их разгадать. Да куда там.

О реальной бомбардировке зоны не могло быть и речи, это «мусорщики» горько иронизировали. Такое решение неприемлемо, поскольку доломает центр города, который еще можно восстановить – и срубить на ремонте бешеные деньги. А если там все развалится, заново строить Абуджу на том же месте не будут. Следовательно, кто рассчитывал озолотиться на подрядах, сильно обидится на того, кто бомбил, и того, кто посоветовал бомбить. И отомстит, вряд ли ограничившись магией вуду, – скорее уж ритуал совершат над бездыханными телами.

По счастью, ни бомбежка, ни массированный ракетный удар нереализуемы местными силами ввиду убожества африканской военно-технической базы; о, как мудро поступает мировое сообщество, поддерживая это убожество и не позволяя черным царькам покупать крутые игрушки! Вон, дали тут белым порезвиться – сами видите результат. Короче, остается ждать, пока зона все-таки сдохнет. А она не дохнет. Почему? Сколько можно повторять: мы не понимаем!

Энергию «Варзона Абуджа» могла экономить, как никакая другая; когда активная фаза конфликта завершилась и роботы остались одни, им, помимо отстрела мародеров, было в общем не с кем воевать. «Мусорщики» учли это и морально приготовились истратить сколько-то недорогой техники, если понадобится расшевелить зону, чтобы выработала ресурс. Ей дали отстояться больше, чем ждут обычно, проверили на электрическую активность – вроде глухо. Запустили осмотр с воздуха – и потеряли все беспилотники за несколько минут, ничего толком не разглядев. Двинули волну дронов-пустышек, конкретно под убой, но определили только внешний контур системы ПВО. Вскрылось ненормально много «утятниц», и все они стояли там, куда пешком не сунешься, чтобы их сломать. И поди угадай, какие из этих зенитных гранатометов одноразовые, а какие автоматические.

Пустили наземную разведку – та сгинула в момент. Радость, что зона вовсю использует средства РЭБ, а это высаживает аккумуляторы, поблекла на фоне того, как лихо роботы отстреливали незваных гостей на дальних подступах. Зона оказалась глазастая и меткая. Значит, датчиками тут пересыпано очень густо.

Делать было нечего; «мусорщики» начали спокойно и методично вскрывать наземную оборону, расходуя на нее все, что могло ездить и ползать, и утешая себя тем, что с каждым днем ближе момент, когда зона сдохнет. Через неделю решили дать ей отстояться еще месяц. А через полтора месяца перепродали контракт, сильно уронив его в цене.

Новый стервятник, наверное, думал, что сделка очень выгодная: он точно пришел на почти готовенькое, осталось поднажать самую малость. День-два, ну, неделя, и зона – труп. Нет, не досталось и ему вкусной тухлятинки. Конечно, прежде чем злорадствовать, надо уяснить: «мусорные» компании в принципе не для того живут, чтобы изматывать чью-то оборону; а если хватит дури и смекалки проломить ее подручными средствами вроде установок взрывного разминирования, – эх, пошумим, джентльмены! – то все равно некого будет вводить в прорыв. Силовые возможности «мусорщиков» ниже, чем у самой дохлой ЧВК. У них в основном саперная машинерия, тягачи и погрузчики, инженерные комплексы и минимум-миниморум автоматов и пулеметов для устрашения охотников до чужого добра. Личного состава кот наплакал, каждый второй с высшим техническим образованием и не готов пасть смертью храбрых, а кто без образования, тоже не самоубийца.

Но «Варзона Абуджа» была лакомый кусочек, так и манила вложиться в нее из расчета вернуть затраты многократно, – поэтому ее упорно брали измором. По данным Института, «мусорщики» совались в центр еще четырежды, всегда натыкаясь на мгновенный отпор. Поняв, что без воздушной разведки ничего не выйдет, пытались закидать ПВО стаями дешевых безмозглых квадрокоптеров, – и бюджеты затрещали по швам раньше, чем оборона подавилась. Сами-то коптеры пекутся на ЗD-принтере резво, как пирожки, но у пирожков есть привозная начинка – приводы и двигатели, – и она только зовется копеечной, а когда ее надо много, это весьма ощутимо… Оборону словно нарочно рассчитали под то, чтобы незваные гости остались без штанов и убрались отсюда по-хорошему.

Как назло, не удавалось атрибутировать роботов, формально подтвердив их принадлежность «Ландскнехтам». Просто не успевали: бац! – и ничего не видно. Назревала самая большая неприятность, много хуже, чем физическая невозможность заняться вывозом добычи. Варзона «определяется по противнику»; когда оттуда в тебя пуляет черт знает кто, это уже не варзона, а черт знает что. А вдруг там вообще живые люди отстреливаются? И вместо «территории без имущественного статуса», обозначенной в контракте, появляется, говоря языком международного права, «территория с неустановленным или переходным статусом», которую нельзя законно грабить. Если это невнятное положение затянется, надо подавать заявку в ООН, вызывать на место комиссию и готовиться к торжеству бюрократии.

По ходу дела контракт на разборку зоны был перепродан еще дважды, отвратительно подешевев.

Последний раз зону «щупали» семь месяцев назад, аккурат перед решением ООН об отчуждении региона Абуджи и передаче его под управление АТР. Кто-то, значит, предупредил, что еще немного – и шансы хотя бы отбить затраты упадут до нуля. Они и упали. Дальше вся активность заглохла сама собой. На территориях, куда готовится зайти АТР, ловить нечего, это теперь земля Агентства, народ Агентства и металлолом Агентства, а если там кто ворует-убивает, значит, его пока не заметили. Ну, сделали вид, что не заметили. Вдруг Агентству так надо. Допустим, оно так расчищает пространство, где можно будет спокойно работать.

«И все-таки, зачем утилизаторы засекретили Йобу? Смит предполагает, что их попросили. С кем они вошли в соглашение? На каких условиях?»

Ровно в ту же секунду, когда Лехе надоело рассматривать свиней и теряться в догадках, его осенило.

«Стоп. Впереди обломки дронов. И свиньи. Прекрасно и вполне понятно. А за спиной у меня – никаких обломков. И там ходят люди. Побаиваются, но ходят. Ведут наблюдение на сквозном перекрестке, где жизнь – копейка. Лоренцо долго и упорно нам объяснял, какая сторона наиболее опасна. Варзона пачками отстреливала мародеров, это установлено однозначно. Прошивала жилые кварталы насквозь, убивая на пределе дальности своих пушек. Сотни местных, пытаясь грабить жилые кварталы, не вернулись. И вот мы здесь. Ну?.. Что-то не так. Что-то не вяжется…»

Он опустил глаза, пытаясь оформить все это в голове, чтобы правильно задать вопрос. Спрашивать надо Смита. Наверняка у «оружейника» есть версия. Пускай тот прямо не ответит, но хотя бы намекнет.

И как сказать? «Джон, здесь что-то совсем неправильно»?

Одно Леху радовало: перестал бояться выстрела из центра.

– Алексей! Хватит там… Ты нам нужен!

– Уже иду.

Он развернулся на запад, держа видоискатель перед собой, и когда в окуляре мелькнуло нечто удивительное, не сразу поверил. Выкрутил зум до упора, пригляделся – и увидел во всех подробностях то, что Пасечник тщетно пытался рассмотреть через свою тактическую приблуду.

А меньше надо выпендриваться.

Оптический прицел отличная вещь, но справиться с дымкой, да еще на такой дистанции, ему трудно. А у скромного телевизионного оператора картинка не дрожит, компьютер чистит ее в реальном времени. Это не годится для точной стрельбы, ну, оператору и не стрелять.

А вот несколько обалдеть у скромного телеоператора получилось.

И бояться он начал по новой, да еще как.