Текст книги "Красная машина, черный пистолет (сборник)"

Она судорожно передохнула. Показалось – вот-вот заплачет, и он нежно обнял женщину за плечи, прижал к себе, едва слышно спросил:

– Хотела бы уехать?

– С тобой? – прошептала Лиза, всем телом прижимаясь к своему мужчине.

– Одну я тебя не отпущу.

Она улыбнулась. И глубокая печаль смешалась в ее улыбке со счастьем женщины, знающей, кого она хочет видеть рядом.

Как ни странно, но Заводная довольно долго не уделяла Визирю никакого внимания, точнее, уделяла, но не больше, чем другим посетителям: иногда болтали ни о чем, иногда отчаянно торговались, иногда ругались, но ни разу между ними не мелькала та искра, о которой любят рассказывать романтически настроенные поэты и писатели. Гарик к Лизе тоже не подкатывал: все-таки одна из помощниц хозяина аттракциона, управляющая серьезным заведением имени самой себя, хоть и улыбчивая, но жесткая, твердая… Гарик соблюдал нейтралитет, но история с Кариной все изменила. Узнав, что комби, в лучших традициях авантюрных романов, наставил рога злобному бандиту, Лиза при первой же возможности затащила Визиря в койку… И с тех пор они не расставались.

Может, именно той жаркой ночью их и обожгла искра?

– Жаль, что Нетронутых островов не существует, – вздохнул разведчик.

– Атлас несовершенен, – тихо ответила Заводная.

– Согласен…

– Тогда не говори о том, чего не знаешь, – захлопнула ловушку женщина. – Нетронутые острова есть, только до них еще никто не добрался.

– Ты действительно веришь? – удивился Гарик, не ожидавший такого от умной и предельно прагматичной Лизы.

– Они мне снятся, – спокойно ответила Заводная. – А мне никогда не снится то, чего нет.

И столько убежденности прозвучало в ее голосе, что ошарашенный комби проглотил едва не слетевшую с языка шутку. Вздохнул, останавливая себя, и очень-очень проникновенно, почти нежно, спросил:

– Почему ты не хочешь найти остров где-нибудь здесь?

– В аттракционе?

– Например.

Лиза улыбнулась. На этот раз – просто грустно.

– Гарик, ты лучше меня знаешь, насколько опасна жизнь в аттракционах. В Железной Деве все зависит от Баптиста. Сейчас он крепок, держит Котел в ежовых рукавицах, но кто знает, что будет дальше – его могут съесть…

– Всех могут съесть, – пробубнил Визирь, однако не был услышан.

– Или же Скотт окончательно спятит от синей розы, которую нюхает все чаще, и сам нас пристрелит. Или… – Она помолчала, после чего покрутила головой. – Нельзя начинать новую жизнь там, где прошла старая.

– Нетронутых островов не существует. Простая логика…

– Плевать на логику, – отрезала Заводная. – Говорят, в портах Днища можно сесть на корабль, идущий на юг. Капитаны требуют огромные деньги, но путешествие того стоит…

– К Нетронутым островам?

– Да. – Лиза приподнялась на локте и в упор посмотрела на мужчину: – Неужели тебе не надоел Зандр?

И он снова отвернулся к зеркальной дверце шкафа. Он не любил свое отражение, но лучше смотреть на него, чем в глаза женщины, которая верит в тебя больше, чем ты сам в себя веришь.

* * *

– Рабыня? – осведомился Скотт, пристально глядя на безмятежно улыбающуюся Надиру. Сегодня у девушки было хорошее настроение, и потому она не стояла с обычным отрешенным видом, а улыбалась. Впрочем, придурковатая гримаса говорила о состоянии ума девушки так же хорошо, как и выражение тупого равнодушия.

– Там, откуда я пришел, рабство запрещено, – тут же сообщил Хаким, нервно поглаживая правую, слабую руку, которую поддерживал слишком маленький, не по размеру, киберпротез.

– Не запрещено, а не поощряется, – уточнил Баптист.

– Верно, – после секундной паузы согласился Тредер. – Прямого запрета не существует, но только потому, что люди…

– Так это твоя рабыня?

– Да, – сдался седой. – Ее жизнь принадлежит мне.

Иногда приходится оперировать теми понятиями, которые ближе собеседнику.

– Как зовут? – повеселел Баптист. – Имя у нее есть?

– Надира.

– Продаешь?

– Э-э… – Хаким замялся, и пальцы его левой, здоровой руки принялись выбивать на протезе тревожную дробь. – Надира не столько рабыня, сколько воспитанница. Я подобрал несчастную сразу после Времени Света и с тех пор забочусь о ней…

– Представляю как! – расхохотался хозяин аттракциона, и падальщики из свиты верноподданно заржали следом.

Тредер побледнел. Надира продолжила улыбаться окружающим, в уголке ее губ пузырилась слюна.

Баптист встретил седого путешественника во время обязательного утреннего обхода ярмарки в сопровождении вооруженной охраны, баши и трех старших гильдеров каравана. Они задерживались у каждой палатки, под каждым навесом, и хозяин аттракциона получал исчерпывающий рассказ о выставленных товарах. Если проявлял интерес, разумеется…

К Тредеру проявил. Седой зачем-то вернулся в мегатрак, а когда покидал внутреннюю зону, попался на глаза Энгельсу, который решил немедленно исполнить обещание и представить спутника хозяину аттракциона. Который в ожидании богатых даров – обязательной части программы – изволил пребывать в игривом настроении.

– Девчонка говорит? – отсмеявшись, осведомился Скотт.

– Плохо.

– То есть только мычит, когда ты ее пялишь…

Еще один взрыв хохота.

Стоящий рядом с Баптистом Мухаммед криво улыбнулся, изобразив подобие веселья, но, улучив момент, наклонился к Скотту и прошептал:

– Дружище, поверь на слово: Хаким относится к Надире как к родной дочери, которой у него никогда не было. Он нашел ее в развалинах, спас и с тех пор…

– Твой друг добровольно взвалил на себя такую ношу? – Сам Баптист занялся мародерством и сколачиванием банды еще до того, как взорвались последние ракеты, и поведение седого вызвало у него закономерное удивление.

– Да, добровольно, – подтвердил Мухаммед.

– Твой друг – дурак.

– Я не один раз говорил ему об этом. Напоминал, что он не сможет выдать Надиру замуж, получить калым…

– А он?

– Продолжает о ней заботиться.

Прежний Баптист, жестокий и безбашенный главарь падальщиков, продолжил бы издеваться над седым и наверняка убил бы его, но уважаемый хозяин аттракциона, приветствующий уважаемого баши, поставившего в городе ярмарку, не мог себе позволить подобное буйство.

– Твой друг – странный, но он – твой друг, – важно произнес Скотт, глядя Мухаммеду в глаза. – И он может оставаться в моем аттракционе так долго, как ему нужно.

– Благодарю, уважаемый, – склонил голову Энгельс. И поспешил перевести разговор на приятную главарю падальщиков тему: – Не угодно ли будет пройти в мой мегатрак? Там тебя ожидает небольшой сюрприз…

– Попробуешь товар? Классический наногероин по довоенному рецепту! Лаборатория работает меньше года, а ребята уже купаются в радиотаблах…

– Нет, спасибо.

– Первый укол бесплатно.

– Не для меня.

– Все равно подыхать.

– Знаю…

Но лучше сдохнуть от пули или ножа падальщика, чем от этой дряни, которой послевоенные химики наводнили Зандр. Наногероин считался настолько большой гадостью, что его даже пытались запрещать. Правда, как это сделать в условиях Зандра, никто не знал.

– Лучший выбор зигенского оружия!

– Довоенные стволы есть? «ИЖ» или «дегтярев»?

– Три палатки налево, там торгует мой племянник…

– Спасибо.

– Не в моих правилах давать наводку на конкурентов, но у племянника действительно хороший товар…

Обычно Визирь планировал основные дела на второй день ярмарки, на самый сладкий. Первый день – премьерный, суетливый и малолюдный. Топтуны пытаются вышибить хоть какой-то товар оптом, гильдеры осматриваются, оценивают платежеспособность населения, состояние, так сказать, экономики области, местных почти не видно, только детвора бегает меж палаток заезжих купцов, пытаясь стащить что плохо лежит. Первый день – осторожный.

А со второго начинается суматоха и бардак. Предложений полно с обеих сторон, но гильдеры уже не осторожничают, они пока в плюсе, потому что сбросили топтунам балласт, выдав его за нужный товар, и могут себе позволить дать за хабар комби нормальные цены.

Во второй день.

Сейчас же все иначе. Поскольку времени у него лишь до полуночи, разбираться с делами придется в премьерный день, а не тратить его, как это обыкновенно бывало, на изучение гильдеров, выбирая самого адекватного и щедрого караванщика…

К тому же действовать приходилось в жутком цейтноте: нужно было договориться с покупателем до того, как местные расскажут караванщикам о его обстоятельствах, после чего придется снижать цену. А в том, что расскажут, Гарик не сомневался: обитатели аттракционов не упускали случая подгадить ближнему.

– Разведчик или проводник? – осведомился усатый гильдер, потеющий под голубеньким навесом.

– И то, и другое.

– Продаешь или покупаешь?

– И то, и другое. – Потный торговец Гарику не понравился, однако он знал, что под маской грубого хама вполне может скрываться толковый делец, и задержался. – Почему спрашиваешь?

– Есть отличная новая прога для встроенного спектрометра, – высокомерно сообщил потный. – У тебя есть спектрометр, комби?

– Есть.

– Вот и договорились.

– О чем?

Однако вопрос разведчика повис в воздухе: потный слышал только себя.

– На обмен не рассчитывай, я беру только радиотаблы и не стану делать для тебя исключения…

– Ты забавный, – рассмеялся Гарик.

– Что?

Возможно, усатый сообразил, что переборщил с высокомерием, возможно, хотел продолжить разговор в другом ключе, но Визирь уже прошел дальше. На этот раз он ошибся, и глупый хам на самом деле оказался глупым хамом.

– Эй, комби, принес чего горячего? Рентген на триста?

– Мелочами не занимаюсь, – отшутился разведчик.

– А больше я не потяну.

– Тогда и разговора нет…

На ярмарках Визирь продавал серьезный хабар, тот, который не по карману местным, и потому был вынужден вести себя осторожно, придирчиво выбирая делового партнера – речь шла о больших деньгах.

– Ты больше разведчик?

– Как узнал? – тут же среагировал Гарик.

– По загару.

– Смешно.

– Давай лучше посмеемся над тем, что ты предлагаешь честным торговцам.

Этот гильдер Гарику понравился: веселый, вальяжный, видно, что опытный делец и обманщик, хорошо разбирающийся в людях. Общаться с такими ребятами тяжело, но, как ни странно, именно они часто дают самую достойную цену – потому что умеют перепродавать хабар гораздо лучше коллег.

– Чем платишь? – поднял брови комби.

– Могу устроить обмен на что угодно.

– У меня полный комплект. А вот товар сбросить нужно.

– Радиотаблы?

Визирь молча прошел в глубь навеса, присел на расстеленный ковер и расстегнул рюкзак.

– Откуда товар?

– Из Франко-Дырок.

На низеньком столике клиентов поджидал изящный чайный комплект, горячий нагреватель и маленькое блюдо с простым печеньем. Гильдер знал, как вести дела, и, поддерживая разговор, занялся приготовлением чая.

– Один ходил?

– Я всегда один.

– Ты Визирь? – Торговец проявил подозрительное знание и поспешил объясниться: – Собравшись в Веселый Котел, я прочитал вложения о нем и окрестностях в Атласе Морте, и…

– Да, я – Визирь, – кивнул комби.

– Уважаю тебя, парень, – серьезно произнес гильдер, подавая разведчику чашку с ароматным зеленым. – А твои комментарии я воспринимаю как книгу.

– Очень приятно…

– Надеюсь, приятность твоего сердца приведет к приличных размеров скидке… Кстати, меня зовут Ганимах.

– Почему мы раньше не встречались?

– Я впервые иду с Энгельсом.

– Тогда понятно…

– Что у тебя есть?

– Для начала – нановарщик. – Визирь извлек из рюкзака коробку, аккуратно вскрыл ее и показал гильдеру устройство, создающее микроскопические дозы сверхмощных наркотиков.

Удивить не получилось.

– Модель «Чубай», – разочарованно вздохнул тот.

– К тому же немного ржавая, – честно уточнил комби.

– «Чубай» – самая дрянная модификация нановарщиков, – наставительно произнес торговец. – Ресурсов жрет много, а на выходе ерунда одна. Продай местным.

– В Котле плохо с химией, – объяснил Визирь. – Здесь нет ни одной лаборатории, и вся область сидит на синей розе. А там, где есть доступ к химии, у тебя даже «Чубая» с руками оторвут. Он же оригинальный, довоенный, нынешние модели еще хуже.

– Тут ты прав, – признал после короткой паузы Ганимах. – Он рабочий?

– Есть тестирующая прога на компе?

– Обижаешь. – Гильдер вытащил из заднего кармана штанов наладонник, подключил его к «Чубаю», через тридцать секунд расплылся в улыбке: – Все в порядке, – и посмотрел на рюкзак с куда большим интересом. – Что еще?

– Десять патронов «Хиросима».

– Снаряженные? – Ганимах бросил вопрос легко, словно от мухи отмахнулся, но электронные чувства комби обмануть сложно: Визирь отметил слабое, на грани восприятия, дрожание голоса и то, как дернулись – тоже едва заметно – пальцы торговца.

У караванщика были клиенты на редкое снаряжение, причем клиенты щедрые, и это обстоятельство придало разведчику уверенности.

– Естественно, снаряженные.

– Откуда?

– Нашел подсумок анарха.

– Только подсумок? – несколько разочарованно протянул Ганимах.

– Парень сорвался с тропы, схватился за корни дерева, стянул пояс, наверное, хотел закрепиться, но не удержался и улетел, – рассказал комби. – Пояс зацепился за тот же корень, и я его достал.

– То есть «Толстый Мэг»…

– Лежит на дне пропасти.

– Жаль. – Гильдер испытующе посмотрел на Гарика, словно предполагал, что комби лжет. – За «Мэга» я отвалил бы целую кучу радиотабл.

– Знаю.

– У тебя его нет?

– Знал бы, что ты спросишь, – сиганул бы в пропасть вслед за анархом.

– Здесь все такие шутники?

– Разумеется, – не моргнув глазом подтвердил Визирь. – Поэтому Котел и называют Веселым. Патроны возьмешь?

– Обязательно. Но в следующий раз не поленись слазить в пропасть – можно здорово заработать.

– Обязательно…

В действительности Гарик не понимал людей, мечтающих заполучить в свои руки главное и самое известное оружие бойцов синдиката «Анархия».

Сверхтяжелый револьвер «Толстый Мэг» стрелял особыми патронами невероятной разрушительной силы – каждая «Хиросима» содержала микроскопический ядерный заряд, – и был известен случай, когда пара хорошо подготовленных анархов уничтожила танковый батальон соборников. Однако «Толстые» обладали удивительно надежной системой распознавания «свой – чужой», настраивались на хозяина по широчайшему спектру показателей и бодро взрывались в руках незарегистрированных пользователей.

Тем не менее за револьверами охотились, не оставляя надежд когда-нибудь взломать уникальную защиту анархистов.

Визирь закрыл рюкзак, но даже не обозначил желание подняться на ноги. Медленно потягивал чай и весело смотрел на Ганимаха оригинальным глазом.

– Чувствую, сейчас ты выложишь на стол главную карту, – хмыкнул гильдер, заваривая второй чайник. – Говори, после «Хиросим» я готов к любому предложению.

– Три индивидуальных защитных комплекта «Вакуум», – медленно и потому необычайно веско произнес комби. – Довоенные, в неповрежденной заводской упаковке. Класс защиты – «ААА», а ты наверняка знаешь, что даже дотовцы обходятся «АА».

– Картриджи запасные есть? – Ганимах без всякого стеснения облизнул губы: в данных обстоятельствах глупо «держать лицо», делая вид, что речь идет о безделице.

– По два в комплекте.

– Где? – Торговец сглотнул и театрально оглядел комби. – Ты рассовал их по карманам?

– «Вакуумы» в надежном месте. Если договоримся, принесу все три кейса через двадцать минут.

– Конечно, договоримся! – Ганимах потрепал разведчика по плечу. – Ты только что стал богаче на триста радиотабл.

– Предлагаешь триста за комплект? – Гарик рассчитывал на меньшее.

– Предлагаю триста всего, – без тени смущения ответил торговец. – За весь твой хабар.

Визирь улыбнулся и облокотился на рюкзак, готовясь к долгой и увлекательной процедуре заключения сделки.

В итоге за все получилось тысяча триста, даже больше, чем надеялся выдавить из гильдера Визирь. То ли у торговца были на примете клиенты на весь предложенный комби товар, то ли на него помутнение нашло, но факт оставался фактом: заплатил Ганимах щедро, и теперь в заначке разведчика лежала совершенно неприличная сумма. В двух заначках, если быть до конца точным. Большая часть сбережений комби прятал в горах, но изрядная куча радиотабл – теперь примерно треть – оказалась на руках, что в Зандре, и уж тем более в аттракционе, категорически не приветствовалось, однако комби уже придумал, как ею распорядиться…

– Извините, вы – Визирь?

На счастье нежданного гостя, точнее, нежданных гостей, поскольку рядом с седым мужчиной средних лет стояла грязнушка с одутловатым лицом, Гарик уже закончил с горячим и теперь ковырялся в яблочном пироге, запивая его невкусным кофе. Комби не любил сладкое, но всегда заказывал пирог перед походом – на удачу. И именно во время десерта охотно соглашался поболтать.

– Кто спрашивает?

– Позволите присесть?

Визирю понравилось, как говорит седой: вежливо, но спокойно, с чувством собственного достоинства, и он решил, что даст ему шанс высказаться. Но не сразу.

– Зачем вам присаживаться?

– Вы знаете Танцора? – вопросом на вопрос ответил седой. – Этот комби работает в области Жженой Пыли…

– Ты – доктор Тредер?

– Совершенно верно.

– Танцор писал, что ты придешь. – Гарик ткнул вилкой в пирог.

– Теперь я могу присесть?

– Рабыня? – Разведчик не глядя кивнул на девушку.

– Воспитанница. – Седой решил не ждать приглашения и молча опустился за столик. Девушка осталась стоять за его спиной. Она играла в ниточку: наматывала ее на палец, что-то шептала, разматывала и начинала заново.

– Зачем взял дурную?

– Мы не выбираем тех, о ком заботимся.

Именно так и написал в своем письме Танцор: старый, глупый дед, тратящий силы на никчемную девчонку. Дурак, потому что Зандр такого не одобряет.

Надо помочь.

Не бесплатно, конечно, но помочь надо, потому что у седого, как написал Танцор, «такие обстоятельства, в которых никому из нас лучше не оказываться». А Танцор подобными словами не разбрасывается, и если он написал, что у парня, пережившего Время Света и все, что было потом, случилась катастрофа, значит, так оно и есть.

– Танцор написал, что тебе нужно в Безнадегу.

– Верно.

И тут крылась вторая странность происходящего. Первая заключалась в том, что угрюмый Танцор вообще сказал за никому не известного старика со спятившей спутницей. Вторая – в том, куда они направлялись.

– Мне ведь не нужно рассказывать тебе, что Безнадега – самый дерьмовый аттракцион Зандра? – негромко спросил комби, вилкой разламывая напополам последний кусочек пирога.

– Я много слышал о том месте, куда собираюсь, – усмехнулся в ответ седой.

В принципе можно было заканчивать: ритуальное предупреждение сделано, ответ получен. Однако странные обстоятельства заставили Визиря продолжить.

– Не имеет значения, сколько аттракционов ты видел до сих пор: Безнадега не похожа ни на один. Ее построили обезумевшие от злобы и ненависти палачи. Там логово папаш, работорговцев, но убивать людей им нравится больше, чем торговать ими. Обитатели Безнадеги настолько плохи, что даже падальщики называют их подонками.

– Мне туда надо, – коротко ответил Тредер.

И по его тону стало понятно, что решение принято давно и никакая сила его не изменит.

Комби кивнул, показывая, что понял и принял слова собеседника, доел последний кусочек пирога, отодвинул тарелку, вытер рот тыльной стороной ладони, указал на киберпротез собеседника и осведомился:

– Сможешь идти по горам?

– Да.

– Устройство тебе плохо подходит.

– Я к нему привык. – Седой погладил киберпротез. – Давно с ним хожу.

– А твоя воспитанница горы потянет?

– Да.

– Точно?

– Я знаю правила Зандра, – выдержав паузу, ответил мужчина. – Если она станет обузой, ты ее бросишь.

Все верно – только так.

Гарик снова кивнул и продолжил:

– Ты понимаешь, что в Безнадеге тебя убьют?

– Ты выжил, – ровно произнес Тредер. Он ждал этого вопроса.

– В Безнадегу ходят только два комби, поэтому Шериф приказал нас не трогать. Мы ему нужны.

– Скажешь за меня Шерифу, – хмыкнул седой. – И меня не убьют.

Он не просто решил идти – он продумал маршрут до последнего шага. Он знал, кто и как ему поможет, кто проведет, кто поддержит. Он знал реалии Зандра так же хорошо, как Визирь, и оставалось выяснить, не забыл ли он о том, что в Зандре принято платить за услуги.

– То есть я должен провести тебя с девчонкой до Безнадеги и обратно и сказать за тебя?

– Все верно, – серьезно подтвердил Тредер.

– И?

– Двадцать радиотабл?

Визирь вежливо улыбнулся.

– За деньги ты не пойдешь, – понял седой.

– Ты – первый в истории человек после меня и Пепе, который добровольно собрался в Безнадегу, – объяснил разведчик. – Ты просишь сказать за себя Шерифу, но не хочешь говорить, зачем собрался в этот проклятый аттракцион…

– А ты спроси, – весело предложил Хаким.

– А ты не скажешь.

– Ты хорошо разбираешься в людях. – Седой рассмеялся.

– Ты тоже, – в тон Тредеру ответил комби. – И потому наверняка подготовил достойную плату.

Не просто достойную, а именно то, что могло заинтересовать именно Визиря.

– Слышал о Зоне Вонючих Вихрей?

– Разумеется, – со всем возможным спокойствием подтвердил Гарик, однако внутри у него все сжалось от предвкушения.

– Сколько комби погибло, пытаясь ее описать?

– Их смерть не доказана, – хрипло произнес разведчик. – Поэтому мы говорим «исчезли».

– Семь, – ответил на свой вопрос Тредер. – Трое одиночек и две пары. – Пауза. – У меня есть атлас Двузубой Мэри. Как я понимаю, ей единственной удалось выйти из Вонючки.

Этот атлас – если он действительно существует – стоил для Гарика десяти походов в Безнадегу.

– Ты ее убил? – Голос разведчика предательски дрогнул.

– Двузубая умерла своей смертью, клянусь, – твердо ответил седой. – Когда ее принесли, она была очень плоха. Я просто оставил себе ее атлас.

– Ты мне его покажешь?

– Разумеется.

– А когда отдашь?

– В Безнадеге.

– Почему не на обратном пути? – удивился Визирь.

– Я тебе верю.

Его спутнице наскучила первая игра, и теперь она вязала узелки. Удивительно, как долго и разнообразно можно развлекаться, имея на руках одну-единственную ниточку.

– Договорились… – Странный мужчина, странный контракт, хорошая цена – можно соглашаться. – Я должен уехать из Железной Девы до полуночи, так что в половине жду вас около багги.

– Мы придем, – пообещал седой.

– Только не берите много вещей.

– Год выдался удачным, – без хвастовства, но веско, с достоинством произнес Визирь. – Я много заработал и хочу оставить часть средств тебе. – Он вытащил из рюкзака контейнер и положил его у левой руки женщины. – Здесь тысяча двести радиотабл.

– Это очень много, – тихо заметила Лиза.

– Уверен, ты сумеешь ими распорядиться, – рассмеялся комби.

Они сидели в вип-кабинете заведения, однако ничего интимного или нежного в их позах пока не наблюдалось: Заводная съежилась в кресле, закуклилась, бросая на комби взгляды исподлобья; разведчик же сидел на диване, поднялся, передавая женщине контейнер, но не остался, хотя хотел, и вернулся на чуть продавленную подушку.

– Меня наняли дойти до Безнадеги, – продолжил он, покусав губу. – Потом схожу в Дырки, хабар, если будет, отнесу в Борисполье… Оттуда, скорее всего, подамся в Белый Пустырь.

– Зачем ты мне это рассказываешь? – с хорошо сыгранным безразличием осведомилась Заводная.

– Затем, что из Пустыря я вернусь в Железную Деву, – ответил Гарик. – Мы дождемся рождения ребенка, после чего сделаем так, как ты захочешь: пойдем искать Нетронутые острова, или поселимся здесь, или уйдем в другую область Зандра…

– Что ты сказал? – прищурилась Лиза. – О каком ребенке ты говоришь?

– Среди моих устройств есть медицинский сканер, – улыбнулся комби.

Женщина его не поддержала. Выдержала паузу, бездумно разглядывая набитый радиотаблами контейнер, после чего осведомилась:

– С чего ты взял, что это твой ребенок?

– Считай меня излишне самонадеянным.

– Считаю.

Он снова улыбнулся. И на этот раз был поддержан: Лиза ответила на его улыбку.

По всей видимости, женщина готовилась к трудному разговору, и поведение комби стало для нее приятным сюрпризом. А его следующие слова – шоком.

– Рядом с тобой я испытываю нормальные, настоящие чувства, не связанные с радостью от того, что выжил или кого-то убил. Рядом с тобой я становлюсь другим. И… И я хочу быть рядом с тобой. – Он помолчал. – Я хочу быть рядом с тобой, Лиза.

– Признаешься мне в любви? – Заводная очень хотела, чтобы фраза прозвучала шуткой, но голос дрогнул, и Визирь понял, что она волнуется не меньше, чем он.

– Да, Лиза, я признаюсь тебе в любви и прошу стать моей женой. – Он встал на колено и достал кольцо, которое утром купил у заезжего ювелира. – Прошу, – помолчал, нервно ожидая ответа, и, не выдержав, спросил: – Ты не ответишь?

Прозвучало настолько трагично, что Заводная едва удержалась от смеха. Протянула руку, нежно провела пальцами по щеке своего мужчины и прошептала:

– До полуночи еще три часа. – Он ждал. – Пойдем, отвечу…

Целых три часа…

* * *

«Человек ли я?

Парадокс заключается в том, что давным-давно, в прошлой, беззаботной жизни, когда я только становился комби и каждые два месяца ложился под нож хирурга, вставляя в себя все новые и новые протезы, я об этом не задумывался. Я становился сильнее и быстрее, лучше видел, лучше слышал и мог издалека проверить любой коктейль на составляющие. Я был молод. Я привык жить в цивилизованном мире, и его гибель стала для меня шоком. Не потому, что исчезло все, что было мне дорого, и погибло множество друзей. Не только поэтому. Ужас пришел, когда я осознал, как сильно комби зависимы от инструментов и вещей, как много нужно нам по сравнению с обычными людьми и насколько новый мир к нам жесток… Я видел умерших комби – они не сумели найти радиотаблу. Я видел взорвавшихся и сгоревших изнутри комби – пули разносили их микрогеры. Я видел оглохших и ослепших – навсегда, – потому что вовремя не нашлось нужных запчастей и цепи распались, а мой друг стал инвалидом из-за того, что у комби-мастера не отыскалось нужной отвертки.

Отвертки, твою мать! Отвертки…

Мастер не сумел влезть во внутренний киберпротез, и ногу Вига безвозвратно заклинило. А я смотрел на происходящее своими сверхмощными глазами и молился. Благодарил Бога за то, что преодолел Время Света без ранений; что не поленился когда-то и прошел курс комби-мастера; что всегда хранил дома два ремкомплекта и запас радиотабл. Я молился… Потому что я был тем комби-мастером и не смог ничего сделать. Потому что Виг теперь побирается в Биеве и ненавидит меня.

Потому что…

Я молился.

А потом вдруг спросил себя: зачем Богу меня слушать? Ведь я для него не более чем машина. Он дал мне глаза – я поменял их на новые. Он дал мне уши – их постигла та же участь. А еще руки, ноги, часть мозга…

Я больше не образ Его и не подобие. Я – кукла, которой нужен не священник, а механик.

Мне стало страшно. Но я все равно молился…

И молюсь до сих пор. Я не знаю, слышит ли Он меня или оставил, но это неважно, потому что я не оставлю Его. Буду идти за Ним, ползти, стоять поблизости… Пусть отвергнутый – все равно.

Потому что только благодаря Богу я пока остаюсь человеком…»

(Комментарии к вложениям Гарика Визиря.)

– Откуда они здесь?

– Не знаю!

– Какой же ты, на хрен, комби?!

– А-а…

– Найди другого!

– Идиот!

– Кретин!

– А-а…

– Заткни ее!

– Ей страшно!

– Чтоб тебя на атомы разложило… – Визирь на мгновение высунулся из-за укрытия, которым служил большой камень, выстрелил и спрятался.

– Как?

– Надеюсь, он не успел.

– Соборник?

– А-а… – Теперь девчонка не визжала, как в самом начале перестрелки, а тихонько скулила, отчаянно напоминая перепуганного щенка. Она прислонилась к камню спиной, закрыла руками уши, растопырила локти и подвывала, заставляя Гарика морщиться и ругаться. – А-а…

– Откуда здесь соборники?

– Спроси у них.

– А-а…

– Пожалуйста, пусть она замолчит.

– Ей страшно. – Седой вздохнул и провел рукой по волосам воспитанницы. – Извини.

– Проклятье!

Визирь был зол. Но одновременно испытывал стыд за то, что облажался. И прав Тредер: какой он, к чертовой матери, комби, раз умудрился вляпаться в примитивную засаду? Заболтался, отвлекся – старый Хаким оказался превосходным собеседником, – вот и прозевал движущийся навстречу «Выпекатель» адептов Собора Вселенского Огня. К счастью – и в этом Гарик окончательно убедился только что, – «Выпекатель» им встретился самодельный, в противном случае они бы уже жарились в походном Зиккурате Очищения под заунывное бормотание чокнутых фанатиков.

– Это самопалы, – негромко произнес Визирь, набивая в рожок патроны.

– Кто? – не понял Тредер.

– Спятившие местные, – объяснил комби. – Прониклись идеями Собора, слепили на коленке очищающую машину и отправились в Рейд Огня. По велению души, так сказать…

– Чего только не узнаешь… – Седой ругнулся.

– У вас таких нет?

– Не слышал.

– Зандр велик.

– Это верно.

– А-а…

Разведчик вложил последний патрон, вернул рожок на место, передернул затвор и продолжил:

– Огнемет в их «Выпекателе» слабее, чем у настоящих соборников, но багги они подбили и нас выкурят.

Мужчины не сговариваясь посмотрели на машину. Левое переднее колесо догорает шагах в десяти к северу, у камня, правое вообще неизвестно где. Плюс пулевые отверстия в силовом отсеке. Плюс отлетевший руль. И все эти плюсы дают один большой жирный минус: если стычка закончится удачно, дальше придется идти пешком.

– Что будем делать? – негромко осведомился Хаким.

И Надира, словно пожелав услышать ответ, принялась скулить тише.

– У них не только огнемет слабый, – спокойно ответил комби, поглаживая автомат. – Они сами не вояки – просто спятившие фермеры. Ноль тактики, минимальный опыт.

Убивать их – все равно что отстреливать кроликов, но выхода нет: они стали соборниками, а с соборниками договориться невозможно.

– Их много.

– А мы до сих пор живы.

– И что это значит? – Тредер поднял брови.

– Это значит, что они не умеют пользоваться преимуществом, – усмехнулся разведчик. – Сидят и не знают, что делать.

«Выпекатель» тоже потерял ход: Гарик снес ему ведущее колесо из реактивного гранатомета, и теперь тяжеленная машина могла лишь крутиться на месте и безуспешно поливать укрывшихся за камнем путешественников из огнемета и пулемета. Один раз соборники попытались атаковать в лоб, но мужчины отбились: Тредер оказался таким же опытным и хладнокровным стрелком, как и Визирь.

– Сиди тут и не давай этим кретинам уснуть, – велел Гарик, поднимаясь на ноги. – Я обойду их справа, вдоль скалы, и ударю в спину.

– Рискованно.

– Ты платишь мне за то, чтобы я провел тебя к Безнадеге. А сидя тут, мы до нее не доберемся.

– Хорошо, что ты это понимаешь. – Хаким передернул затвор автомата. – Не облажайся.

– Это все твое напутствие?

– Я не целуюсь на прощание. Тем более с мужчинами.

Проводив комби взглядом, Тредер вздохнул, некоторое время посидел молча, напряженно вслушиваясь в происходящее, а затем вдруг резко развернулся и дал короткую очередь по танку. Вскрик, предсмертный хрип, один соборник остался на камнях, двое других метнулись за броню. «Выпекатель» с шипением плюнул огнем.