Электронная библиотека » Олег Федюшин » » онлайн чтение - страница 7


  • Текст добавлен: 14 ноября 2013, 07:23


Автор книги: Олег Федюшин


Жанр: Зарубежная образовательная литература, Наука и Образование


Возрастные ограничения: +16

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 7 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Шрифт:
- 100% +

В свете всего этого (можно добавить также, что окончательный исход Первой мировой войны тогда еще был неясен) заключение Украиной сепаратного договора с центральными державами – договора, который, несмотря на определенные риски, был довольно выгодным для Киева, – можно рассматривать только как извлечение максимума полезного из неблагоприятной ситуации. Из-за хаоса в стране и невозможности для союзников оказать ей помощь Рада находилась в положении, когда продолжать войну с этими государствами представлялось невозможным. Перспектива австро-германской оккупации страны выглядела вполне реальной. В то же время во вновь образовавшуюся Украинскую республику с севера вторглись большевистские войска. Вместо капитуляции перед Петроградом Рада решила пойти на сделку с дружественным, хотя и не бескорыстным, германским рейхом. В результате договора Украина выступила как официально независимое и нейтральное государство. Этот статус украинцы надеялись укрепить в будущем. Нельзя отрицать того, что Украина вскоре была вынуждена стать сателлитом Германии, однако не совсем корректно утверждать, как делает известный исследователь украинской революции Джон С. Решетар, что она стала сателлитом в силу одного лишь заключения договора.

Заключение Украиной сепаратного договора имело далеко идущие последствия для Советской России, которые в целом сводились к следующему. Одним из них была потеря источника продовольственного снабжения и сырья, в которых Россия в то время остро нуждалась. Более того, договор облегчил дальнейшее наступление Германии на Восток, которое вскоре заставило Петроград принять условия немцев без всяких условий и привело к росту национальных движений на других пограничных территориях (Кавказ, Крым и Белоруссиия).

Независимо от негативных аспектов и тяжелых последствий для украинского движения, а также для государственности договор можно рассматривать как победу, добытую, разумеется, дорогой ценой, но тем не менее победу национальных сил. Это обстоятельство Советская Россия не могла игнорировать и не делала этого. Участие Украины в брестских переговорах и последующее заключение сепаратного договора указали большевикам в довольно драматической форме необходимость решения государственного устройства на пограничных нерусских территориях бывшей царской империи на федеральных началах. В противном случае национальные движения могли стать еще более серьезным источником сопротивления новому режиму в Петрограде.



Документы германского МИД, использованные для этого исследования, довольно убедительно показывают, что вначале у Германии не было определенных планов заключать договор с Украиной и что сепаратные переговоры с делегацией Рады первоначально предпринимались в надежде на усиление позиций рейха в отношении большевиков с целью принудить их к скорейшему принятию условий немцев. Берлин решил заключить сепаратное соглашение с украинской стороной в середине января 1918 года, но это решение не утвердилось полностью до того, как 5—6 февраля в Берлине проводились переговоры между германскими и австрийскими гражданскими и военными руководитлями.

На начальном этапе переговоров в Брест-Литовске большевики могли бы заключить мир с немцами от имени всей бывшей царской империи, как это было в случае с договоренностью о перемирии. Вероятно, большевики могли это сделать даже после появления делегации Рады, хотя им, возможно, пришлось пойти на дополнительные уступки. Но поскольку немцы пришли к убеждению, что большевики не примут их условия, и узнали о большевистском плане нанести полное поражение центральным державам довольно искусной формулой «ни войны ни мира», мир с Украиной, несмотря на остававшиеся противоречия между Веной и Киевом, стал реальностью. Дополнительные соображения немцев в пользу заключения мира с Радой состояли в следующем: 1) высвобождение, как можно больше, своих войск для решающей битвы на Западном фронте; 2) предотвращение возобновления войны на Восточном фронте; 3) обеспечение поставок продовольствия и сырья, необходимых для продолжения войны; 4) укрепление боевого духа немцев внутри страны и на фронте; 5) сдерживание большевистской пропаганды; 6) и, наконец, в качестве побочного продукта вышеназванных соображений, создание на Востоке цепочки пограничных государств с определяющей позицией в ней Украины.

Нелегко установить относительную важность вышеприведенных соображений. Согласно Хансу Дж. Бейеру, в поведении Германии в Бресте преобладали военные соображения. С другой стороны, Фолькварт Иохан считает, что вопрос укрепления морали был наиболее важным. В самом деле, немцы с середины 1917 года чрезвычайно встревожились падением морального духа внутри страны и на фронте. «Наше наибольшее беспокойство в данный момент вызывает, однако, упадок национального духа, – писал Гинденбург кайзеру 27 июня 1917 года. – Его следует оживить, или мы проиграем войну». Разумеется, позднее в этом году, после провала неограниченной подводной войны, вступления в войну Соединенных Штатов, ухудшения продовольственного положения, забастовок в промышленности, мятежей и т. д. проблема укрепления морального духа немцев стала даже более актуальной. И все же другие авторы, например Эрвин Хёльце и Эрих Фолькман, подчеркивают обеспокоенность германских военных угрозой революционной большевистской пропаганды. Они считали одним из наиболее эффективных способов сдержать ее распространение – поощрение и поддержку сепаратистских движений среди нерусских народов восточных территорий.

Договор с Украиной, таким образом, стал не естественным следствием длительного и четко обозначившегося процесса политического планирования в Германии, но просто результатом ряда военных и экономических соображений, вызванных продолжительным периодом бесконечной войны и решимости довести войну до победного конца или, по крайней мере, до «почетного и справедливого» урегулирования. Часто драматизируемые разногласия между Верховным командованием вооруженных сил и ведомством имперского канцлера, особенно в лице госсекретаря по иностранным делам Кюльмана, оказывали на Украину гораздо меньшее влияние, чем на другие территории, к примеру Польшу и Прибалтику. Следует также помнить, как указывает Карл Хельферих, что «русского великана взорвал не договор в Брест-Литовске. Наоборот, этот договор стал результатом такого взрыва. Территориальные вопросы, решавшиеся в Бресте, возникли в результате дезинтеграции Российской империи». Более того, в период, предшествовавший началу мирных переговоров в Брест-Литовске, немцы не оказывали прямого и значительного влияния на процесс дезинтеграции Российской империи и рост различных национальных движений на ее территории.

Следовательно, договор с Украиной нужно рассматривать как начало эксперимента, предпринятого немцами отчасти неохотно и направленного на распространение влияния и власти рейха на обширные территории Восточной Европы. Сам договор определил лишь рамки, и не особенно четкие, для разработки какой-то политики Германии в отношении Украины и ее соседей на будущее.

Австрия в основном делала акцент на экономических преимуществах, которые она надеялась извлечь из договора с Украиной. Именно Чернин называл договор «хлебным миром». И австрийский премьер-министр Эрнст фон Зайдлер выражался в том же духе во время обращения к нации по случаю заключения договора. С другой стороны, кайзер Германии и Верховное командование вооруженных сил больше склонялись к оценке военных преимуществ, которые они ожидали от договора. Оценивая договор Брест-Литовска через несколько лет, Вильгельм II отмечал, что «во время заключения договора существовала необходимость отдать предпочтение военным соображениям» и что в договор «пришлось включить условия, гарантировавшие нашу безопасность до конца войны». Гинденбург приводил такие же доводы: «Отпадение от старой империи приграничных государств в результате мирных условий явилось, на мой взгляд, главным военным преимуществом».

Политологам оставалось оценивать договор с Украиной в контексте с долговременными политическими задачами. Они тоже подчеркивали экономическое значение договора. В то же время они выражали, однако, убеждение, что Украина станет постоянным и важным фактором на Востоке, который будет учитывать Германия. Например, князь Максимилиан фон Баден заявил в интервью, что образование Украины станет «фактором прочного умиротворения в истории Европы». Кюльман высказывался аналогичным образом, заявляя, что идея украинской государственности навсегда останется влиятельным фактором в России и Восточной Европе. Среди немцев превалировало, однако, мнение, что договор с Украиной был всего лишь временным документом, который, с точки зрения Хельфериха, следовало значительно модифицировать, а с точки зрения Ратенау, его следовало вовсе отбросить как «меру предосторожности» военного времени. Деятель, сменивший Кюльмана на посту министра иностранных дел, адмирал Пауль фон Гинне, тоже отзывался весьма критически о договоре Брест-Литовска.

Во время заключения договора с Украиной Рада больше не имела властных полномочий. Не только она, но и все восточные территории находились в состоянии хаоса. Договор предоставлял много возможностей. Он привел в действие различные процессы и механизмы, но не давал какого-либо ясного руководства для определения их будущего развития. Суть договора, особенно его расплывчатость и временный характер, можно оценить полностью лишь после обстоятельного рассмотрения планов и политики Германии на Востоке в предшествовавший период 1914—1917 годов. Аналогичным образом значение «мира» с Украиной для дальнейшего развития германской «остполитик» в последний год войны можно понять лишь в контексте всего германского эксперимента на юго-востоке, для которого договор с Радой послужил лишь началом.

Глава 5
Оккупация Украины

Немецкая оккупация Украины в феврале 1918 года вслед за заключением сепаратного договора между центральными державами и Радой обычно рассматривается как «очередной шаг» в развитии экспансионистских планов и политики рейха на Востоке. Тем не менее это было трудное решение, к которому немцы пришли после серьезных дебатов. Да, немцы были прекрасно осведомлены о сложном положении Рады задолго до заключения договора 9 февраля 1918 года (в день, когда большевики вынудили Раду оставить Киев), но до 1 февраля Кюльман и Гофман не рассматривали всерьез необходимость прийти на помощь к своему новому союзнику на Востоке. Этот вопрос далее обсуждался на Берлинской конференции 5—6 февраля. Генерал Людендорф предложил оказать военную помощь Раде, но лишь по ее срочному запросу. Его позицию, видимо, разделяли участники конференции. Размер помощи и прочие детали на этом этапе не обсуждались. Любопытно, что Болгария через своего представителя в Бресте Андрея Тошева обратилась к Чернину с призывом оказать Раде военную помощь еще 29 января.

Однако даже в момент подписания договора с Украиной масштаб и конкретная форма интервенции Германии в этом регионе еще не были определены. Распространение германского господства на территорию много большую, чем территория самого рейха, в то время когда каждый дееспособный немецкий солдат требовался на Западном фронте, явилось трудным решением. Поэтому 13 февраля созвали в Гамбурге специальную конференцию для выработки плана дальнейшей экспансии на Востоке. Конференция происходила под председательством кайзера и может рассматриваться как одна из вершин краткой политической карьеры Людендорфа в послевоенной Германии. На этом этапе МИД беспокоила не столько военная помощь Украине, сколько возобновление боевых действий против России на севере, с которой Германия все еще находилась в состоянии войны. В то время как канцлер Хертлинг опасался внутренних неурядиц в результате предложенного похода на Россию, министра иностранных дел Кюльмана больше беспокоило впечатление, которое этот шаг произведет на Австро-Венгрию. Его опасение оказалось более реалистичным, чем тревога Хертлинга. Впоследствии Кюльман противился даже ограниченной операции на севере, справедливо подозревая, что она будет не столь «ограниченной», как обещал Людендорф. Но возражения Кюльмана не возымели действия из-за поддержки кайзером военных, а имперский канцлер Хертлинг и вице-канцлер Фридрих фон Пайер также солидаризировались с монархом. Таким образом, конференция в Гамбурге открыла путь предложенной экспансии против России на севере, а также интервенции в Украине.

Оккупация Украины рассматривалась германским командованием как часть более крупной операции на Востоке, но не как отдельная проблема, требовавшая собственного разрешения. Хотя экспансию на севере в виде «скоротечного, но решительного броска» предполагалось ограничить районом Дюнабурга, планы военного вторжения на территорию Украины первоначально носили не совсем ясный характер. Кюльман (по дороге в Бухарест) даже выразил надежду, что ограниченная операция на севере против России сделает прямое вторжение на Украину ненужным. Он будто откликался на эмоциональные замечания лидеров рейхстага, которые они высказали ему несколько дней ранее. Однако Кюльман вскоре присоединился к мнению канцлера, что Украина должна получить германскую военную помощь при условии специального запроса украинцев. 15 февраля генерал Гофман посоветовал украинской делегации в Бресте обратиться к немецкому народу от имени Рады, а на следующий день генерал Людендорф сообщил МИД, что Украине будет оказана «энергичная военная помощь». Ясно поэтому, что решение Германии вторгнуться на территорию Украины было первоначально чисто военным решением, с которым МИД молча согласился.

Эти военные соображения были тесно связаны с экономическими факторами. Генерал Вильгельм Грёнер пошел еще дальше, утверждая, что экономические соображения в оккупации Украины (как и Сербии в 1915 году) диктовали конкретные военные и политические меры. По его мнению, вторжение в Украину германских войск имело целью прежде всего ослабить влияние блокады союзниками центральных держав. Достигнуть этой цели представлялось возможным только посредством получения доступа к украинскому продовольствию и сырью, необходимому германской и австрийской экономике. Можно добавить, что возобновление германского наступления на Россию и вторжение в Украину, сопровождавшиеся обещанием восполнить дефицит запасов хлеба и масла в Германии, на некоторое время способствовали укреплению морального духа немцев как внутри страны, так и на фронте. Что касается так называемой «большевистской угрозы», то генерал Людендорф указывал на нее неоднократно, а кайзер подхватил его доводы на конференции в Гамбурге, когда говорил о необходимости уничтожить большевизм, «который пытается вызвать в Германии революцию».

Договор с Украиной в Брест-Литовске не предусматривал оказание Германией прямой военной помощи Раде в борьбе с большевиками. Возможность соглашения о союзе в ходе переговоров упоминалась, поднимали эту тему немцы и в ряде других случаев, но в то время, когда рассматривался вопрос о германской военной интервенции в Украине, времени для работы над таким соглашением не было. Положение Рады стало отчаянным, существовали опасения, что украинское правительство может пасть до того, как немцы придут к нему на помощь. Не имея возможности установить контакт с Радой (в то время уже оставившей Киев), немцы связались с Мыколой Любыньским, единственным членом украинской делегации, еще остававшимся в Брест-Литовске. Они рекомендовали ему выступить с официальным обращением к Германии за помощью против большевиков для спасения Рады от полного разгрома. Полагают, что генерал Гофман для «упрощения и облегчения» дела вручил Любыньскому 15 февраля «Обращение к германскому народу» (отпечатанное в Берлине). Он попросил украинца подписать документ от имени правительства Центральной рады. На основе немецких архивных материалов точность украинской версии происхождения обращения за помощью установить нельзя. В них нет документов, относящихся непосредственно к этой проблеме. Согласно официальному австрийскому источнику, делегаты Рады Севрук, Левыцький и Любыньский составили два почти идентичных обращения, одно – к немецкому, другое – к австрийскому народу. К тому времени Рада оказалась в столь бедственном положении, что необходимость военной помощи центральных держав больше под сомнение не ставилась. Что беспокоило больше всего украинских делегатов в Бресте, так это проблема личной ответственности за столь роковое решение. Положение Любыньского было особенно затруднительным. Он тоже утратил связь с Радой и оставался единственным украинским представителем, остающимся в Бресте. Но времени для ожиданий и размышлений не было. Наконец, ему удалось связаться по телефону с Севруком, главой украинской делегации, находившейся в Вене. Оба деятеля решили, что у Украины нет иного выбора, кроме как принять предложение Гофмана. Верховное командование вооруженных сил получило обращение в тот же день. Оно немедленно уведомило кайзера и МИД, что германская военная помощь будет оказана без задержки и что двум немецким частям приказано двигаться на Пинск и Ровно. Учитывая заинтересованность немцев переправить на Западный фронт как можно больше войск, а также то, что большевистские силы в Украине состояли в основном из нерегулярных войск и слабо организованных частей Красной гвардии с севера (по численности не более двух-трех дивизий), возможно, стремление Рады перебросить на Восток с итальянского фронта галицийский легион сечевых стрельцов, состоявший преимущественно из украинских подразделений австрийской армии, на борьбу с Красной гвардией не было столь «наивным», как это позднее представляли некоторые исследователи того периода истории.

Большинство галичан-украинцев, служивших во время Первой мировой войны в австрийской армии, размещались на итальянском фронте. Из них формировались преимущественно украинские части. Точное их число неизвестно, но из них можно было составить несколько дивизий и послать в Украину, если бы австрийцы пожелали рассмотреть такой план всерьез. Но его отвергли из-за так называемых проблем с переброской.

Имелся также украинский план направить ограниченный контингент германских войск в район украинско-российской границы на севере, где они бы действовали против большевиков. Существовал также план одеть некоторые германские подразделения в украинскую форму и бросить их на борьбу с красными наряду с остатками украинских войск, лояльных Раде.

Интересно, что германское военное руководство воспринимало некоторые из этих предложений весьма серьезно. Например, генерал Гофман не считал на первых порах украинский план переодевания немецких солдат в украинскую форму неприемлемым. Он полагал, что Украину могла избавить от большевиков небольшая военная сила и что прямая неприкрытая интервенция Германии ослабит положение Рады в стране. Генерал Людендорф тоже был готов рассмотреть некоторые из украинских предложений. 16 февраля он приказал следовать в Ковель на Волыни для присоединения к войскам Рады украинское подразделение численностью около 1000 человек во главе с украинским генералом. Подразделение было сформировано в основном из бывших украинских военнопленных с приданными ему немецкими офицерами и солдатами.

Но даже после принятия решения о прямом и открытом вторжении своих войск в Украину немцы предпочитали преподносить свое наступление как совместное украинско-германское предприятие. Они не возражали против «приказа» Любыньского военнопленным, находящимся в Германии и Австрии, призывавшего их «от имени Рады» присоединиться к украинским войскам в борьбе против большевиков. Военнопленных, не желавших подчиниться приказу, заранее предупреждали, что их будут считать предателями и что им будет отказано в возвращении на родину после освобождения Украины. Почти одновременно немцы сформировали из украинских военнопленных две дивизии. Австрийцы последовали их примеру после некоторого промедления. Эти контингенты должны были отправиться в Украину через два-три месяца.

Германский поход в Украину начался 18 февраля вместе с возобновлением боевых действий против России на севере. Группировка войск генерала Линзингена начала свои операции на Волыни (где остатки сил Рады еще воевали против большевиков), наступая главным образом вдоль железных дорог. Ее цель состояла во взятии Киева. 1 мая она вошла в этот город. Способ наступления вдоль железных дорог использовался в ходе всей операции. Такая тактика позволила немцам быстро продвинуться в глубь страны и оккупировать ограниченными силами и с минимальными потерями обширную территорию.

Поезда спешно оборудовали артиллерийскими орудиями, установленными на открытых железнодорожных платформах, которые загружали большим количеством боеприпасов. Такому изобретению противник не мог противостоять. Операции по зачистке территории от остатков красногвардейцев часто доверялись украинцам, хотя большевистским отрядам удавалось либо уклоняться от боев, либо затеряться в обстановке всеобщего хаоса и смятения. Решающее значение для всего предприятия имело поведение украинских железнодорожников. Немцы высоко ценили их сотрудничество и откровенно допускали, что без благосклонного их отношения оккупация столь обширной территории в чрезвычайно короткое время была бы невозможной.

Генерал-фельдмаршал Герман фон Эйхгорн вскоре сменил генерала Александера фон Линзингена в качестве командующего основными силами немцев, наступавшими вдоль железной дороги Киев – Харьков. В начале мая армейская группировка Эйхгорна (не считая группировки меньшей численности под командованием генерал-фельдмаршала Августа фон Макензена, которая наступала на юге Украины вместе с австрийцами) состояла из двадцати дивизий неполной численности, включая восемь резервных дивизий (ландвер) и три кавалерийские дивизии. По немецким стандартам группировка представляла собой неполную армию (исключением явилась кавалерийская дивизия), но в условиях общего хаоса это была внушительная сила. Ей предстояло стать решающим фактором в оккупированной Украине.

Одно дело было очистить центральные и северные провинции Украины от отрядов Красной гвардии, но совершенно другое дело – восстановить и поддерживать закон и порядок на территории более обширной, чем сама Германия. И это после целого года революционного брожения, которое привело к почти полному политическому, социальному и экономическому распаду этой территории. Немцы быстро поняли, что для умиротворения страны были также необходимы военное сотрудничество с австрийцами и привлечение украинских сил, какими бы слабыми и плохо вооруженными они ни были.

Хотя немцы, возможно, отчасти переоценивали численность войск Рады, они отнюдь не питали иллюзий относительно их реальных возможностей. К середине февраля они определяли численность этих войск в 30—40 тысяч человек. Это довольно большая цифра, даже если она включает численность различных самостоятельных подразделений и партизанских отрядов, сражавшихся на стороне Рады. Надежный и сочувствующий украинский источник определяет численность своих войск, лояльных Раде, во время начала германской кампании в Украине в 12—13 тысяч человек, среди которых большой процент составляли офицеры, представители разных профессий, студенты. Без сомнений, это наиболее реалистичная оценка. Как бы ни были велики силы Рады, немцы не особенно принимали их в расчет. Хотя эти войска неплохо показали себя в при проведении операций против большевиков в феврале и марте 1918 года, эти плохо одетые, усталые люди, некоторые из которых находились лишь в юношеском возрасте, не могли произвести впечатления на немцев. И это нашло отражение в критических докладах, подготовленных офицерами рейха на восточных территориях.

Немцы позволили лишь незначительным силам украинских войск выполнять важные задачи на оккупированной территории, главным образом по политическим соображениям. Откликаясь на просьбу Любыньского, оставшегося в Брест-Литовске после того, как другие члены украинской делегации уехали, генерал Гофман организовал вступление их войск в Киев перед германской армией. Это имело целью укрепить авторитет Рады и создать впечатление, будто освобождение Украины было совместным предприятием, в котором ее войска играли важную роль. Подобно этому проводились такие мероприятия во многих других городах. Следует также сказать, что украинцы, поддерживаемые германской артиллерией, вели кратковременные, но жестокие бои с отступающими большевистскими частями. Во многих случаях они заслуживали права быть первыми при вступлении в город или поселок.

Только после возвращения Рады в Киев в начале марта 1918 года командование двух стран пришло к соглашению, что украинская армия должна оставаться самостоятельной в административном и оперативном отношении, находиться в непосредственном подчинении военного министра собственного правительства. Впрочем, в совместных операциях против большевиков обе армии договорились о тесном сотрудничестве. На практике, однако, украинцы предпочитали действовать самостоятельно, чтобы обеспечить себе почетное право вступать в населенные пункты перед германскими войсками и выглядеть освободителями страны.

Начало германского наступления в Украине 18 февраля сопровождалось «походным приказом», характеризовавшим операцию как поход с целью оказания «военной помощи государству, с которым нас связывает договор против общего врага, большевиков». Немцы прекрасно знали о слабой правовой основе их украинского предприятия (обращение Любыньского за помощью от имени Рады). Они проявили большой интерес к созыву Рады до начала кампании. Они хотели, чтобы украинское правительство подтвердило правомочность акции своего делегата и, таким образом, признало легальный статус пребывания германских войск в Украине. 19 февраля (через день после начала кампании) Рихард Шюлер снова напомнил МИД о необходимости восстановления полномочий Рады на вновь освобожденных землях с целью убедить украинских крестьян в том, что они сталкиваются не просто с военной оккупацией, но с возвращением законного правительства, которое они должны поддерживать. На следующий день Шюлер призвал провести ее заседание в Ровно (Волынь), чтобы она без колебаний поддержала просьбу о германской военной помощи.

Гофман и Шюлер, оставшиеся в Брест-Литовске в качестве политических директоров украинского предприятия, получили безоговорочную поддержку из Берлина. В то время как литовцам, латышам и эстонцам имперский канцлер пообещал 19 февраля «свободную Прибалтику, тесно связанную с Германией и под нашей военной, политической, интеллектуальной и культурной защитой», министр иностранных дел фон Кюльман, обсуждая на следующий день германские планы относительно Украины в рейхстаге, заявил: «Мы заинтересованы в поддержании железных дорог (в Украине) в хорошем состоянии, чтобы иметь возможность транспортировать зерно и другие продовольственные продукты в соответствии с мирным соглашением. Вот самое большее, что мы допускаем. Но, как мы уже указывали, дальше этого мы не пойдем и будем воздерживаться от вмешательства в политическую жизнь страны». В тот же день позднее Кюльман вернулся к этому вопросу. Он отрицал существование союза между Германией и Украиной и заверил рейхстаг, что подобная тема не рассматривалась. Затем он снова заявил, что рекомендует взять под немецкий контроль (с согласия украинского правительства) железные дороги, как необходимую меру безопасности – меру, которую известный немецкий исследователь того периода рассматривал как важную предпосылку экономического преобладания рейха в данном регионе в будущем.

Германское командование стремилось успокоить украинских крестьян, все более тревожившихся о том, как бы собственность, которую они захватили у помещиков, не отобрали. Согласно украинским источникам, немцы стремились выглядеть «дружелюбными гостями» и обещали не вмешиваться во внутренние дела Украины. Сообщают также, что имперский канцлер Хертлинг заверил в отношении этого, заявив, что немецкие войска будут выведены из страны, как только украинцы попросят об этом, сочтя миссию германской армии выполненной. Таким образом, немцы на самой ранней стадии своего украинского предприятия открыто провозглашали восстановление закона и порядка в стране (посредством избавления ее от большевиков), а не какую-то форму культурной опеки или политического господства. К этой теме они неоднократно возвращались в течение всего периода оккупации.

Лишь 23 февраля 1918 года кабинет Рады на пути в Житомир, где он временно остановился до переезда в Киев, выступил с заявлением, в котором разъяснил роль германской армии в Украине. Он назвал эти войска «дружественными силами, приглашенными помочь нам в борьбе с врагами, силами, не вынашивающими каких-либо враждебных намерений и сражающимися вместе с нашими казаками под командованием нашего боевого штаба!». 7 марта Рада по возвращении в Киев выступила с другим заявлением. В нем утверждалось, что немцы пришли в Украину «на ограниченное время как друзья и помощники в трудный момент нашей жизни», что «у них нет намерений изменять наши законы и постановления или ограничивать независимость и суверенитет нашей республики». Учитывая последующие события в Украине, заявление Рады можно назвать «невероятным», как считает Джон С. Решетар. Однако временная оккупация или военная помощь без серьезного ограничения национального суверенитета помогающей стороной – хотя и не часто повторяемый, но известный прецедент в мировой истории. Не только немецкие обещания и заверения, но также объективные условия войны на этой конкретной стадии придали определенный вес заявлениям и торжественным декларациям Рады.

Общее впечатление от заявлений обеих сторон было благоприятным. Можно сказать, что украинский народ принял приход немцев с облегчением, но без энтузиазма. Свидетель оккупации, один из известных исследователей того периода Дмытро Дорошенко дает любопытную характеристику реакции различных слоев общества в Украине на приход германских войск после кратковременного правления большевиков: «Население встретило появление наступающих немецких войск с полным спокойствием. Их встречали в стране как без страха, так и без радости. В городах буржуазия ликовала в связи с избавлением от большевистского террора. Однако рабочий класс, большая часть которого сочувствовала большевикам, оставался пассивным и в целом занял выжидательную позицию. Национально сознательные украинцы радовались восстановлению украинской власти в стране».


Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4 5 6
  • 0 Оценок: 0

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации