Текст книги "Королевство в придачу"

Глава пятая

Дан приказ ему на запад. Ей в другую сторону…

Стройная фигурка скрылась в подлеске, не оборачиваясь – плохая примета. Подтянул перевязь, проверил легко ли выходит из ножен меч и сам шагнул в прохладу деревьев.

Как Леонидия не пыталась, убедить меня отказаться от охоты, не смогла. И не потому что я такой рачительных хозяин, который каждой крошке рад и всему найдет применение. Черт бы с ним, тем мешком зерна и лукошком яиц. Не наелся – не налижешься. Но в дело вступал совсем иной расчет.

Во-первых, – какой из меня правитель получится, если я с первых шагов начну елозить и не доводить начатое до конца? Да и просто не по-мужски. Слово не воробей, сказал – сделал. А не хочешь делать или сомневаешься – молчи в тряпочку.

Это то, что я выложил девушке, как обоснование упрямства, сохранив самую важную причину в тайне.

Нет, не победа в споре и выигранное желание. Вчерашней ночи хватило, чтобы исполнить большую их часть. А те, которые не успели, были всего лишь отложены. Из-за общей усталости. И никто из нас не возражал против возможности продолжения. Я даже настолько осмелел, что пригласил Лию погостить в фамильном замке. Мол, если королевство все же заберут за долги, то почему не воспользоваться моментом? Будет хоть что вспомнить, прежде чем отправиться в поиски нового… жилья. И она – неожиданно согласилась.

Так что с этим все в порядке. Другое меня тревожило и не давало спокойно спать.

Если все взаправду и мне здесь жить, я просто обязан проверить себя на вшивость.

Сидя на диване с книжкой, или гоняя монстров по монитору каждый крут, как вареные яйца. Особенно, в режиме бога. А в реальной жизни – лифт, метро, мягкий стул… в смысле, сидение офисного кресла… И в обратном порядке, аж до дивана или кровати. И так каждый день. Бассейн или тренажер – уже почти подвиг.

Здесь же комфорт заканчивался сразу за шелком балдахина. И если мышцы можно подкачать, владению оружием подучиться, доспех купить, то характер – изменить гораздо труднее. Если вообще возможно.

А как узнать – тварь ты дрожащая или право имеешь, если не вписаться в реальное дело? Только пройти Испытание! И именно с большой буквы.

События в подземелье и вчерашний визит обиженных, как бы намекнули, что со мной все нормально. Гожусь. Но, это не совсем точно. Потому, что гормоны…

Рядом с красивой девушкой даже законченные ботаники иной раз такие подвиги совершают, что хоть в книгу Гиннеса записывай. А вот как организм отреагирует, когда я сам на сам встречусь с хищным зверем и никто меня не будет видеть? Что тогда возобладает? Разум или смелость? Инстинкт самосохранения или воинская доблесть и мужской характер? Вопрос.

И пока я на него не отвечу, без лукавства, без двойного толкования, то и цена мне ломаный грош. Так что, вперед и с песней…

Громкий хруст сухой ветки под сапогом мгновенно вернул меня к реальности. Вот, блин… Как Лия не старалась, а голова все равно забита посторонними мыслями. Надо сосредоточиться, а то я так могу медведя до морковкина заговенья искать. Ну, или ждать, пока зверь сам меня не найдет.

Хруст раздался повторно. Но на этот раз источником шума уже точно был не я. Звук долетел спереди и чуть правее. Я замер, затаил дыхание и прислушался.

Спустя некоторое время хрустнуло снова. Не так громко, но на прежнем месте. А потом и ветвями зашелестело.

Ух, ты! Неужели повезло?

Тихонечко вытащил меч и очень медленно двинулся вперед.

В том месте, откуда доносился шум, рос малинник. А кто ж не знает, что медведи обожают сладкие ягоды. И могут так увлечься сбором, что ничего вокруг не замечают. Даже байку одну приходилось слышать, как некий охотник, воспользовавшись этим, подкрался к зверю сзади и так его напугал, что медведь помер со страху.

Брехня, наверно. Как и большинство охотничьих рассказов. Ну, так я пугать не собирался. Мне бы на расстояние удара подобраться. Промашки не будет… Рукоять меча ответила приятным теплом. Мол, даже не сомневайся, не оплошаем.

Шаг за шагом я подходил ближе. Вот уже сквозь кустарник просматривается нечто большое, мощное. Ростом мне вровень.

Хорошо, ветерок небольшой поднялся. И в мою сторону. Не учует зверь. Совсем чуть-чуть осталось. Жри, зверюга, жри лакомство… Не отвлекайся.

Тот, словно услышал меня, ухватил обеими лапами куст, потянул к себе, и в приоткрывшемся «окне» показалась зеленая шляпа. С длинным, фазаньим пером.

– Твою дивизию!

Незнакомец резко развернулся на голос.

– Кто здесь?

– Какая разница? Главное, не медведь. Ни я, ни ты… к сожалению…

– А-а, – протянул тот, с отчетливым осуждением в голосе. – Понятно… Охотник. Нашелся все-таки тот, что взялся заказ исполнить?

– И что в этом странного? Если зверь людям мешает, и они готовы заплатить… Раньше или позже, охотник объявится. Сам-то, небось, тоже не за малиной пришел?

Незнакомец тем временем выбрался из кустарника и встал передо мной. Невысокий, худощавый. Годами ближе к старости чем зрелости. Но еще крепкий. Из той породы, что не гниет, а завяливается. На голове шляпа, одет в изрядно потертый костюм из замши. Когда-то тоже зеленого цвета. За спиной сагайдак с луком. У пояса – колчан. С другой стороны – длинный нож-тесак. Рукоять еще одного торчит из-за голенища. В руке небольшая, плетеная из лыка корзинка.

– Почему же? – мужчина пригляделся, снял шляпу и уважительно поклонился. – Как раз за ней. Ваше высочество меня не узнает?

Очуметь! И этот меня знает. Похоже, предшественник еще тот пострел был. Везде успел наследить и отметиться. Надеюсь, этого я от петли не спасал? А то многовато бывших висельников на один квадратный километр получится.

Мое молчание незнакомец расценил правильно и поклонился еще раз.

– Я, Дженкинс – ваш лесничий.

Еще лучше. Мой лесничий. А что у меня не только леса нет, но и замка скоро не будет – это ничего? Впрочем, если он из глухомани на люди не показывается, живет здесь бирюком, то вполне может и не знать новостей. Которые свежее года. И как быть? Сделать морду кирпичом и использовать случай? Уж лесничему наверняка известно, где берлога. Нравится ему или нет, а небось, не откажется помочь своему принцу?

Заманчиво.

Я уж было открыл рот, но тут вспомнил любимую поговорку бабушки. Каждый раз, когда я в детстве пытался схитрить или обмануть, она печально поджимала губы и приговаривала: «О-хо-хо… Запомни, Коленька. Неправдой весь мир обойдешь, но назад не воротишься». Я тогда еще подсмеивался про себя. Мол, плохо бабушка в школе училась. Земля ведь круглая, и тому, кто обойдет ее, никуда возвращаться не надо.

Все мы в детстве себя умнее взрослых считаем.

– Извини, Дженкинс… После смерти отца, я память потерял. Ничего из прошлой жизни не помню. Словно, только на днях родился.

– Его Величество умер? – перекрестился лесничий. – Вечная память, – и, не сдержавшись, прибавил возбужденно. – Вот так новость… А мы тут и не слышали. Давно?

– Позавчера схоронили… – ответил машинально, размышляя над тем, что тот сказал. – Слышали? Ты не один здесь живешь? С семьей?

Лесничий ухмыльнулся.

– Можно и так сказать. Кстати, ваше высочество, не желаете в гости зайти? Уверяю, вам будут рады. Посидим. Чайку попьем… с малиной.

– Спасибо, но я не на прогулке.

– Вы о медведе? – уточнил Дженкинс. – О, не извольте беспокоиться, никуда он не денется. Не отказывайте, прошу вас. Моя сторожка здесь неподалеку. Совсем рядом. Окажите честь.

Похоже, приглашал от души. Наверное, рассказывал по вечерам детям о другой жизни. И о принце упоминал. Вот и хочет теперь показать им, что это не сказка. Или?…

Я остановился.

– Дженкинс, а сколько лет твоим дочерям?

– Дочерям? – переспросил тот. – Простите, ваше высочество, но у меня и одной-то нет. В смысле, вообще нет детей. Да и женат никогда не был. Я не писаный красавец, так что большой любви не случилось, а без нее кому охота век бабий в дебрях куковать?

– Да? – ошибочка вышла. Я то решил, что лесничий, пользуясь случаем, хочет меня с красавицей дочерью познакомить. Вдруг понравится?

– Вот видишь, – извинительно развел руками. – Совсем ничего не помню.

– Это ничего… Это бывает… Я однажды, лет двадцать тому… С дуба упал. Чудом жив остался. Сутки пластом лежал. Так почти всю осень собственное имя вспомнить не мог. Пока кум на день святого Калистрата-мученика в гости не заглянул и не окликнул меня. И вы не отчаивайтесь. Все вспомните.

Лесничий не шел, скользил лесом. А кустарник перед ним словно сам раздвигался, уступая дорогу. Да так ловко, что в душе опять сомнения заскреблись. Чего ж он тогда в малиннике так шумел? Не в ловушку ли заманивает?

Ища ободрения погладил оголовье меча. Тот немедля поторопился меня успокоить. Не тушуйся, мол, хозяин. Если это ловушка, то паук кровавыми слезами умоется от такой добычи.

* * *

Если я ожидал увидеть один из вариантов Избнакурножа, то ошибся. Лесничий жил со всеми удобствами. Естественно, в средневековом понимании этого слова. Его сторожка состояла из целого комплекса зданий. Просторного пятистенка и прирубленной к избе клуни. Напротив, через широкое, метров пятнадцать, подворье – хлев и конюшня. По левую руку – крепкий амбар на высоком, каменном фундаменте. По правую – плетеная клеть. Из тонких стволов молодого орешника. Для хранения тех запасов, что любят хорошую вентиляцию. А все пространство между зданиями перегорожено крепким забором из толстого горбыля. Еще и кустами шиповника и терна обсаженным. Не сторожка – крепость. Посадить за островерхие крыши десятка два лучников и можно хоть против целого войска оборону держать.

– Ого! Хорошо устроился.

– Так это еще прадед ваш, король Владислав велел здесь такую заимку поставить. На всякий случай. Если совсем худо придется. Под домом и амбаром еще и погреба выкопаны… На год провизию запасти можно… И колодец тайный имеется.

Дженкинс вздохнул.

– Вот только уже много лет, как никто сюда ничего не завозит и не складывает. И даже то что было, по приказу вашего батюшки, царствие ему небесное, давно все подчистую выгребли.

Похоже, картинка начинает проясняться. Старик тоскует по прежним временам, когда он был не просто лесным сторожем, а смотрителем важного и секретного объекта. И, приведя меня сюда, рассчитывает, что я возрожу традиции. Бедняга. Думаю, не стоит спешить рассказывать ему о том, что все королевство держится на честном слове. И, вполне возможно, что всего через месяц, здесь появится новый хозяин. Со своими привычками, желаниями и причудами.

Возможно – снесет до основания. Возможно – прикажет все восстановить и содержать. Но сменит лесничего. А старину Дженкинса вышвырнет прочь. Почему нет? Принца из замка можно турнуть, а лесничий чем лучше?

Хотя, тут я не прав. Короля или принца, если трон сохранить не смогли, необходимо и правильно гнать взашей. А того, кто вопреки глупости начальства, сумел сберечь вверенное имущество – лично я, не только оставил бы на прежней должности, но и наградил.

– А не тяжело одному с таким хозяйством управляться?

– Одному тяжеловато пришлось бы, это уж как пить дать… – согласился лесничий. – Но я не один, так что не жалуюсь.

Паранойя снова приподняла голову. Не просто так, все же, позвал. Хочет показать… Меня или мне?

Дженкинс тем временем открыл дверь в избу.

– Окажите честь, ваше высочество.

– С удовольствием…

Почему нет? Вряд ли здесь засел еще один кракозябр, сродни тому, что мы с Лией под мельницей в лапшу искромсали. Не берусь утверждать со стопроцентной уверенностью, но считаю, что у всякой твари своя среда обитания. И как рыба не живет на суше, а птицы не летают под водой, так и чудовищам нужны определенные условия – комфортные для них и неприятные для обычных существ. Как говорится, что русскому хорошо – то для немца…

В том же подземелье, к примеру, и свет был необычный, и запашок стоял тот еще – смесь гнили с прелью. Да и само чудовище не цветами благоухало. Не возьмусь сравнивать, ничего похожего на ум не приходит, кроме – мерзко и отвратительно. Такой запашок ноги сами десятой дорогой обойдут. Если только ты не герой и сам не ищешь приключений на свой меч.

В сенях до сих пор витал аромат древесины и живицы. А вот из светелки пахнуло живым духом. А именно – жарящимся мясом. С луком и чесноком. И еще недавно испеченным хлебом.

– День добрый вашей хате, хо… – пробормотал негромко выискивая глазами икону.

Обычай креститься на них, войдя в хату первый раз, в деревне до сих пор считается признаком воспитанности. Не нашел… А пока оглядывался, то и окончание приветствия проглотил. Никакой хозяйки тут и в помине не было. Возле большой русской печки с чугунками и сковородками управлялся высокий, тощий старик с длинной белой бородой. Конец которой, чтобы не мешала, небрежно запихнул за пояс. Кашеварил старик тоже весьма специфически. Скрестив руки на груди и пряча кисти в широких рукавах халата. А передвигалась посуда по кухонной плите повинуясь его взгляду.

В тот момент, когда я вошел, большой чугунок как раз встал перед ним и приподнял крышку. Старик наклонился, втянул ноздрями запах и удовлетворенно кивнул.

– Готово. Можно разливать.

Чугунок послушно приподнялся и неторопливо полетел к столу. А следом за ним туда же последовала горка мисок и половник.

– Ну, и где Дженкинса носит? – проворчал кашевар, не оглядываясь, поскольку сосредоточился на большой сковороде. Именно там вкуснее всего шипело и шкварчало. – Я разогревать не буду. Лавр! Не сиди пнем! Выйди во двор и свистни. Пусть поторопится.

– Доброго здоровья, ваше высочество… – поднялся мне навстречу еще один старик. Видимо, тот самый Лавр. Этот был самого себя шире. Грудь, как бочонок. Когда кланялся, впечатление было такое, что не в поясе сгибается, а где-то ниже бедер.

– Рад вас видеть. На Игнациуса не обращайте внимания. Он намедни чего-то не туда добавил, когда со своими зельями возился… Шандарахнуло так, что до сих пор в ушах звенит. А сам он вообще ничего не слышит.

– Сейчас услышит… – Дженкинс хохотнул и метнул в мага сосновую шишку.

Снаряд не долетел до Игнациуса примерно на ладонь. Остановился, завис на какое-то мгновение, а потом, с той же скоростью, полетел обратно. Строго по законам физики. Угол падения равен углу отражения.

Похоже, лесничий был к этому готов, поскольку ловко поймал шишку и сунул за пояс. Зато и маг ощутил возмущение защиты. Так что, что хоть и проворчал что-то о седых и лысых подростках, но соизволил оглянуться.

Дальнейшее меня уже не удивило.

– Ваше высочество! – воскликнул он, взмахивая руками, из-за чего вся кухонная утварь возмущенно задребезжала крышками. – Какая неожиданность! Вот уж не ожидал вас здесь увидеть! И давно вы из Сорбонна вернулись?

Кланяться маг не стал, но радость на лице была неподдельная.

– Не помню…

– Принц потерял память. Так что с расспросами не приставайте, – объяснил лесничий.

– Вот как? – Игнациус тут же посерьезнел и перенесся ближе. Потом протянул руки и положил ладони мне на голову… – С вашего позволения…

Я промолчал. Можно подумать, он стал бы слушать возражения.

– Угу… угу… интересно… – бормотал старик тем временем, ощупывая мой череп. – Даже так… Неожиданно. Еще интереснее…

– Угомонись, червь ученый… – Дженкинс заметил, что меня не сильно радует такая бесцеремонность мага. – Не забывайся!

– Что? – похоже Игнациус и в самом деле уже полностью погрузился в исследования. – Да… да… Конечно. Простите, ваше высочество. Очень необычный случай. Я готов поклясться бородой, что с вашей памятью все в порядке. И вы либо обманываете, либо просто не желаете вспоминать того, что было.

– Может, к столу? – сделал попытку сгладить бесцеремонность мага Лавр. – Ваше высочество, отобедайте с нами? Ах, да… Разрешите представиться. Лавр Тулий. Капитан гвардии. Бывший… Вашей гвардии.

Отличная компания обитает в этой сторожке. Мой лесничий. Капитан моей же гвардии. И маг… Не удивлюсь, если тоже окажется моим. Дворцовым лекарем или звездочетом. Правда, все бывшие… Интересно – сами заявления на стол положили или под сокращение попали?

– Спасибо. Охотно.

Игнациус уже отстал от меня и сейчас ускоренными темпами занимался сервировкой. Сперва все, что стояло на столе, взлетело под потолок. Потом стол накрыла изумительная, васильковой расцветки скатерть. По центру и углам украшенная золотыми вензелями. Скорее всего – королевскими, фамильными. Потом чугунки, сковородки и полумиски начали возвращаться на свои места. Одновременно облагораживаясь. То есть, превращаясь из чумазой утвари простолюдина в пышную, вычурную посуду, достойную потчевать королевича.

– Прошу к столу, ваше высочество, – с некоторым щегольством сделал маг пригласительный жест. Одновременно превращая грубые табуреты в затейливые кресла. Украшенные резьбой и оббитые дорогой парчой.

– Вот же хвастун… – хмыкнул Дженкинс. – Не можешь не пустить пыль в глаза.

– Понимал бы… лешак… – фыркнул старик. – Это ж не твой кум на огонек заглянул… Не обращайте на них внимания, мой принц. Одичали в лесу.

– Спасибо еще раз.

Они стояли, чуть склонив головы и чего-то ожидали. Тьфу, ты… Конечно. Я же здесь самый важный и главный. Вот и ждут, пока изволю опустить свой венценосный зад в кресло. Что я немедленно и проделал.

– Прошу… И давайте без церемоний. Седина облагораживает не меньше, чем происхождение.

* * *

Поесть дали спокойно. С расспросами не лезли и разговорами не приставали. Вкус мяса соответствовал ароматам, порции удивили размерами. Складывалось впечатление, что гостей здесь ждали. Причем, именно во множественном числе. И лесничий Дженкинс не просто так за малинкой ходил, а в засаде сидел – мое высочество карауля. С другой стороны, чему удивляться, если в компании маг водится. И явно не из третьесортных… Вполне способный и предвидеть, и предсказать…

Важно другое, все они мне рады. То есть – скорее друзья, чем враги. И это не может не радовать.

Одно лишь портило настроение и не давало насладиться трапезой сполна. Я никак не мог избавиться от мысли, что прямо сейчас, когда я наминаю сочный бифштекс, Леонидия сражается с медведем. И совсем не факт, что побеждает.

– Ваше высочество чем-то встревожены? – проявил наблюдательность и чуткость Дженкинс.

– Да… – не стал отнекиваться. – Я пришел в лес не один. И немного тревожусь за свою спутницу. Она не кисейная барышня, постоять за себя сумеет, но… У здешнего медведя дурная слава.

– У медведя? – хмыкнул Лавр, переглядываясь с Дженкинсом. – Да, шалун еще тот. Но, если только из-за него, то не стоит беспокоиться.

– И все же… Мэтр Игнациус… Не могли бы вы…

Маг только кивнул, закрыл глаза и замер. Минуты на полторы.

– Ага, вижу… Премилое создание… Будь я лет на сто пятьдесят моло… О! Это же амазонка! Поздравляю, ваше высочество, вы умеете выбирать правильных спутниц.

– Спасибо, мэтр. Как она? Что делает?

– Спит…

– Не понял? Как спит? Почему?

Маг, не открывая глаза, неторопливо ответил.

– Лежа. Устала, наверно.

– Вы уверены? Может, ранена?

Лавр грузно полез из-за стола.

– Сейчас схожу, проверю.

– Не надо… – Игнациус шевельнул пальцами, и капитан уселся обратно. – Крови не видно. И потом, девушка не на земле валяется, а на дерево взобралась. Спит. Так что, прямо сейчас, ей точно ничего не угрожает. Пусть отдохнет…

Маг открыл глаза, нашарил взглядом кубок с вином и потянулся к нему рукой. Видимо, его силы тоже не беспредельны. Раньше заставил бы кубок подлететь к губам.

– Простите, ваше высочество, но если вы не возражаете, у меня у вам имеется пара вопросов.

– Спрашивайте…

Игнациус задумчиво посмотрел на лесничего и отставного гвардейца.

– Ученейшие мужи древности рекомендуют завершать сытную трапезу небольшой прогулкой на свежем воздухе. Думаю, в этом есть определенный смысл.

– Думает он… – пробормотал Дженкинс. – Скажи просто: парни пойдите проветритесь. Мне с королевичем посекретничать надо.

– Да? – сморгнул маг. – А я разве не так сказал?

Лесничий только рукой махнул. Лавр вообще оставил реплику без комментариев. Судя по всему, отставной капитан не отличался многословием.

– А, может, мы сами… – неуверенно предложил я магу. – Подышим?

– Ничего, ничего… – успокоил меня Игнациус. – Молодые должны уважать старших в любом возрасте.

Я только глазами захлопал. Это шутка или только ее часть?

– Сходить за девицей, что ли? – поинтересовался лесничий. – Чтобы потом второй раз не бегать.

– Нет. Не надо!

Ответ сорвался с языка даже раньше, чем я успел подумать. Не знаю, почему, но я был уверен – Леонидии о лесной сторожке знать не надо. Пока…

– Правильно, – одобрил Лавр Тулий. – У каждого мужчины должно быть место, где он мог бы спрятаться от любимой женщины.

– Ты хотел сказать: любой? – фыркнул Дженкинс.

– Ничего подобного, – возразил отставной капитан. – Любую, если надо, можно и подальше послать. А от любимой – только спрятаться. Но, тебе, бирюку такие сложности невдомек.

Маг дождался пока дверь закроется, потом развернулся ко мне. Глаза его напоминали двустволку. Попробовал как-то, баловства ради, поиграть с ней в гляделки. Минуты две выдержал… Впечатлений хватило надолго. Несмотря на то, что ружье было разряжено, я стал сомневаться в этом уже где-то на двадцатой секунде. Аж в жар бросило.

– Ваше высочество… Давайте начистоту?

– Конечно… – и на секунду не задержался с ответом. Чего мне точно не хотелось, так это соревноваться в тайнах с чародеем. Здесь, как в государственную лотерею, даже при своих не останешься. Лучше сразу карты на стол бросить. Хоть какой-то шанс будет на удачный расклад.

– Хорошо… В таком случае спрошу прямо: кто вы, юноша?

Вот это спросил! Не в бровь, а поленом промеж глаз.

– В каком смысле? – ну, надо ж хоть немного потянуть паузу.

– Ммм… Ладно. Объясню. Вы знаете, почему король выгнал меня из замка?

– Ну… Насколько я знаю, это случилось не только с вами. На похоронах Его величества, кроме меня, присутствовало всего лишь несколько слуг.

– Что? – похоже, это известие сильно удивило мага. – Как же я не почувствовал?.. Давно?

– Сегодня второй день, как схоронили.

Игнациус несколько раз с силой дернул бороду.

– Совсем стар стал. Зарылся в этой глуши. С деревьями разговариваю… Зверей слушаю… А на людей времени не нашлось. М-да… Ну, тем не менее. Причина, по которой я впал в немилость, вам все же неведома. Верно?

Пришлось подтвердить.

– Как и следовало ожидать. Так вот… Все началось с болезни королевы. Неожиданной и очень быстро развивающейся. Мне хватило суток, чтобы понять причину. Это была порча. Проклятье из прошлого. Кто-то из предков королевского рода, своими деяниями заполучил смертельного врага. И тот, чтобы отомстить, обратился к черной магии и собственной жизнью оплатил невероятно сильное заклинание. Не знаю, случайно оно ударило по этому колену или намеренно так рассчитывалось, но порча упала на королеву, короля и наследного принца. Королева должна была умереть быстро, все же она лишь отчасти член семьи, а по существу – чужая кровь. Королевич – сразу после нее. По моим расчетам – принца ждало безумие и самоубийство. А вот королю предстояло испить чашу мучений до самого донышка. Его величество ждало ускоренное старение. Он должен был умереть от дряхлости. Но отсчет шел бы не как обычно, а, примерно, неделя вместо года.

– Жуть…

– Да, – согласился Игнациус. – Смертные проклятия редко отличаются милосердием. Отдавая жизнь, человек желает отомстить врагу максимально жестоко. А что может быть ужаснее, чем наблюдать смерть близких и крах всего, что создавалось веками. При этом, точно зная, что спасения нет. Как только все рухнет – настанет и твой конец…

Игнациус немного помолчал, как бы отдавая уважение памяти покойного.

– Ну, да об этом, если пожелаешь… мы в другой раз поговорим. Я ведь почему все это объясняю… Глаза утверждают, что передо мной наследный принц королевства Зонненберг – Николаис. А все остальные чувства – возражают. Но, самое главное, в твоей ауре нет ни малейшего следа порчи! Вот поэтому спрашиваю: кто ты такой? А второй вопрос – зачем? Если ответ на первый меня удовлетворит… И, на всякий случай, предупреждаю. Без фокусов!

– Да я и не собирался… Вот только иной раз спросить гораздо проще, чем ответить.

– Шутку о глупце и сотне мудрецов я тоже знаю, – поморщился маг. – Сейчас не тот случай. Просто, выкладывай правду!

– Какие шутки? – я вздохнул. – Можно и правду. Я не принц Николаис. Я – из другого мира. И не только из другого, но еще и далекого будущего. Если примерять к известной мне истории, то эдак лет на пятьсот вперед.

Игнациус, если и удивился, то не слишком сильно. Но омрачился.

– Из другого мира… Значит, я ошибся. Вот какую участь проклятие приготовило наследнику. Полное замещение личности… М-да… Давненько я ни о чем подобном не слышал. Это ж какие силы пришлось потревожить мстителю? А главное, за что? Думаю, мне стоит покопаться в архивах. М-да… Ну, и как тебе здесь?

Я пожал плечами. Терпимо, мол.

Маг все так же задумчиво теребил бороду, погруженный в мысли, изредка вспоминая обо мне.

– Звать-то тебя как… ваше высочество?

– Да почти так же. Николай.

– Вот как. Ну и славно… Чем выше тождество – тем легче адаптация. Если сразу головой о стенку колотиться не стал, стало быть – выживешь. А мы – поможем. Главное – действие проклятия на этом закончилось.

– Уверены?

– Иначе король бы не умер. Так что с потусторонними силами сражаться не придется. А остальное только от твоей воли и смекалки зависит. Ну, и удача, само собой, не помешает. Важно, чтобы ты тоже этого хотел. Скажи, как на духу – готов остаться и прожить в нашем мире всю жизнь, или желаешь любой ценой обратно вернуться?

Вот это спросил. Теперь я ощутил себя той сотней мудрецов, которая не способна удовлетворить любопытство одного идиота.

День тому я не задумываясь сказал бы, что хочу домой, в свой мир. Сейчас же такой уверенности не было. Да, я по-прежнему ощущал себя чужаком в чужой стране, но разве бывает иначе с первооткрывателями? Разве не этому я завидовал, читая книги о путешественниках, отправляющихся в неизведанные земли? Не бредил приключениям, которые поджидали этих отважных людей и тому – что именно они первыми могли видеть то, о чем еще не знал никто в мире.

И разве переселенцы из Европы, попадав в мир индейцев, не оказывались в прошлом? И что-то меняется из-за того, что это случилось с ними не в параллельной вселенной, а на ином континенте? Не думаю… Может, только в плане подготовки. У пионеров [здесь, – первопроходцы] имелось для этого больше времени. Ну, а если предположить, что кто-нибудь напился, заснул на борту корабля, отплывавшего из Старого мира, и пришел в себя только на другом берегу океана? Думаю, этот бедняга чувствовал бы себя не многим лучше. Так что, да – в определенном смысле, мне происходящее нравится. И тем ни менее, признать это, сродни предательства… Поскольку подразумевает отречение от всего, что осталось дома. И в первую очередь – родителей.

– Извините, метр… я не готов ответить. Не все так просто. Даже когда пересаживают дерево, часть корней гибнет. А я не дерево, меня обрубили по живому.