Текст книги "Корпорация самозванцев. Теневая экономика и коррупция в сталинском СССР"

За пределами родины: трофейное имущество и самосуд

Было бы неправильно утверждать, что преступления и насилие были характерны во время войны только для организации Павленко в силу ее изначально преступного характера. Перемещение многих миллионов вооруженных людей, среди которых были и уголовники, досрочно освобожденные из лагерей для отправки на фронт, и несудимые с низким уровнем ответственности, сопровождалось многочисленными эксцессами, часто подогреваемыми массовым употреблением спиртных напитков. Героизм и самоотверженность соседствовали с подлостью и низостью. Чувство долга, сострадание и порядочность – с преступлениями и озлобленностью. Комплексы соответствующих документов недостаточно изучены, прежде всего по причине ограниченной доступности. Имеющиеся источники свидетельствуют о достаточно широком распространении насилия в армии[110]110
  О различных аспектах этой проблемы см.: Edele M., Slaveski F. Violence from Below: Explaining Crimes against Civilians across Soviet Space, 1943–1947 // Europe-Asia Studies. 2016. Vol. 68. № 6. P. 1020–1035.


[Закрыть]. Такую информацию регулярно получали высшие руководители страны, что свидетельствовало о значимости и широкой распространенности этого явления.

Так, в августе 1943 года управление НКВД Курской области направило Л. П. Берии спецсообщение о бандитской группе в составе 16 РАБ 2‐й Воздушной армии[111]111
  ГА РФ. Р-8131. Оп. 37. Д. 981. Л. 190–193.


[Закрыть]. Для нас эта информация может представлять особый интерес, потому что речь шла о подразделении, аналогичном тому, в которое через несколько месяцев вольется команда Павленко, – 12 РАБ 4‐й Воздушной армии. В спецсообщении говорилось, что командование 16 РАБ в начале августа 1943 года направило в Белгород техника-лейтенанта Липского во главе технического взвода для сбора трофейных автомашин и авиационного имущества. «Вследствие бесконтрольности офицерский состав пьянствовал, а рядовой состав занимался спекуляцией, продавая на рынке изготавливаемые им различные изделия».

В определенный момент Липский дал приказ старшине взвода ограбить трех пожилых учительниц Васильевых, у которых, как считали преступники, было «много ценностей и вещей». Предварительно напоив двух красноармейцев, старшина организовал вместе с ними налет с оружием. Сотрудники НКВД по горячим следам сумели найти похищенные вещи и определить налетчиков. Однако во время допроса в здание городского отдела НКВД ворвались Липский и его сослуживец. Они сделали попытку освободить арестованных и при задержании пытались оказать вооруженное сопротивление.

Эта информация о налете в Белгороде по распоряжению Берии была направлена Сталину. Накапливаясь, такие сигналы вызывали реакцию руководства страны и армии. Так, 30 мая 1944 года заместитель наркома обороны СССР (наркомом обороны был сам Сталин) маршал А. М. Василевский подписал приказ под красноречивым заголовком «О бесчинствах, вооруженных грабежах, кражах у гражданского населения и убийствах, творимых отдельными военнослужащими в прифронтовой полосе, и мероприятиях против них». В нем говорилось о преступлениях военнослужащих и о непринятии командованием «решительных мер» борьбы с ними.

В приказе перечислялись кражи личного имущества граждан, товаров в магазинах, собственности колхозов в западных областях СССР. Руководство Наркомата обороны предписывало усилить контроль над передвижениями военнослужащих, ограничивать командировки, усилить выявление дезертиров и т. д. Дела, связанные с грабежами, кражами, убийствами и другими преступлениями, совершенными военнослужащими, предписывалось «разбирать немедленно и виновных привлекать к суду военного трибунала»[112]112
  Русский архив. Великая Отечественная. Приказы Народного комиссара обороны СССР / Под ред. В. А. Золотарева. Т. 13 (2–3). М.: Терра, 1997. С. 290–293.


[Закрыть].

Однако, судя по документам, таких сигналов сверху было недостаточно. Органы НКВД продолжали докладывать высшему руководству страны о преступлениях военнослужащих против гражданского населения. Так, в конце июля 1944 года Берия сообщил Сталину об аресте группы солдат и младших офицеров танковой ремонтной части в Молдавии. Поменяв обмундирование на спиртное и продукты, в состоянии алкогольного опьянения они ограбили несколько крестьян, отобрали у пастуха 12 овец, изнасиловали женщину[113]113
  ГА РФ. Р-9401. Оп. 2. Д. 66. Л. 9–10.


[Закрыть]. В сводке донесений местных органов НКВД о преступлениях военнослужащих в июне – июле 1944 года приводились другие факты такого рода[114]114
  Там же. Л. 51–53.


[Закрыть].

Аналогичный доклад, направленный Берией Сталину в конце сентября, открывался сообщением об изнасиловании красноармейцами жительницы Крыма. Далее следовали уже привычные примеры грабежей в поездах, вооруженных стычек с милицией и т. д. В Москве несколько военнослужащих совершили вооруженное ограбление базы отдела снабжения авиационного завода, в Харьковской области – сельского магазина, в Воронежской области – колхозного зернохранилища и т. д.[115]115
  Там же. Л. 334–340.


[Закрыть] Сводки о преступлениях военнослужащих за сентябрь – октябрь и декабрь 1944 года содержали описания грабежей, изнасилований и убийств, совершенных как в глубоком тылу, так и недалеко от фронта на территории СССР[116]116
  Там же. Д. 67. Л. 319–324; Д. 68. Л. 268–273.


[Закрыть]. Все это – преступления в отношении советских граждан на советской территории. Ситуация в огромной степени усугубилась, когда армия вышла на чужие земли, особенно в Германию.

С Красной армией путь до Германии прошла и группа Павленко, или, как было написано в приговоре суда, «пробралась» туда «вслед за наступавшими войсками Советской Армии». Организация продолжала выполнять строительные работы в составе 12 РАБ 4‐й Воздушной армии. Помимо этого, по утверждению суда, в 1944–1945 годах на территории Польши и Германии она занималась массовым хищением трофейного имущества: автомашин, тракторов, мотоциклов, радиоприемников, скота, продуктов питания и т. д.

Так, летом 1945 года в городе Шенебек (Германия) на одной из мельниц УВР‐2 было захвачено большое количество ржи, несколько коров, лошадь, пианино и мебель. Значительное количество ржи было перемолото на муку и вывезено в СССР, она была поделена между участниками УВР‐2, расходовалась на питание и частично продавалась. Как утверждал трибунал, по неполным данным, участниками организации на территории Германии было похищено около 80 лошадей, не менее 50 голов крупного рогатого скота, большое количество свиней, около 20 грузовых и легковых автомашин, до 20 тракторов, электромоторы, автотракторные прицепы, значительное количество муки, крупы и сахара[117]117
  Там же. Ф. Р-7523. Оп. 89. Д. 8176. Л. 49 об.


[Закрыть]. Всего, как утверждалось в приговоре, этого имущества из Германии было распродано на территории Польши и СССР на 1,1 млн руб.[118]118
  Там же. Л. 74 об.


[Закрыть]

Справедливости ради, в этом случае нужно дать слово обвиняемым, которые представляли ситуацию иначе. В заявлениях о помиловании Павленко писал:

Я не знаю, в чем выражается хищение государственных средств и имущества, или на территории врага, т. е. Германии, в период окончания войны, если было подобрано 10–15 колесных тракторов на резиновом ходу, часть которых вышла из строя во время производства строительных работ, также взято несколько легковых и грузовых автомашин, подобрано 40–50 лошадей, 10–15 коров. Указанное имущество нами не взято на трофейных складах и базах, и на территории Германии находилось сотни голов лошадей, коров, свиней, которые были бесхозными и за отсутствием корма и ухода в некоторых случаях гибли. Спрашивается, каким образом это имущество и вырученные деньги считать хищением, ведь его могло и не быть. Кроме того, указанные средства выданы как пособия уходящим из армии, выдачи денег наличными взамен проездных литеров, оплаты командировочных, тарифа за железнодорожные вагоны, покупку продуктов и бензина… Кроме того, средства расходовались на выдачу пособий, т. к. от государства не могли получать, т. к. в воинских частях на денежном вещевом и некоторых других не состояли. Свиньи, коровы, мука и прочее расходовались на питание личного состава[119]119
  ГА РФ. Ф. Р-7523. Оп. 89. Д. 8176. Л. 17.


[Закрыть].

Трудно сказать, было ли имущество, захваченное командой Павленко, действительно бесхозным или его отобрали у местных жителей. Могло быть и то и другое. Однако, как свидетельствуют многочисленные факты, охота за трофеями в данном конкретном случае была лишь микроскопической частью массового захвата материальных ценностей на территориях врага. Первые признаки осознания серьезности этой проблемы высшим руководством страны появились еще до выхода Красной армии на территории вражеских государств.

Так, 3 августа 1944 года был издан приказ первого заместителя наркома обороны СССР маршала Г. К. Жукова о запрещении награждения автомашинами личного состава Красной армии. В нем говорилось, что «военные советы и командующие фронтов и армий, а также командиры соединений и частей награждают отдельных военнослужащих и граждан легковыми автомашинами из наличного автопарка и военных трофеев Красной Армии». Приказом запрещались такие действия без специального решения правительства в каждом отдельном случае[120]120
  Русский архив. Великая Отечественная. Приказы Народного комиссара обороны СССР / Под ред. В. А. Золотарева. Т. 13 (2–2). М.: Терра, 1997. С. 308.


[Закрыть]. 26 сентября 1944 года действие этого приказа было распространено также на награждение мотоциклами[121]121
  Там же. С. 316.


[Закрыть].

Однако по мере продвижения Красной армии на Запад ситуация с трофеями обострялась. 1 декабря 1944 года, в связи с массовым присвоением материальных ценностей на территории Румынии, ГКО СССР принял постановление о незаконном использовании трофейного имущества. В нем говорилось о массовом вывозе материальных ценностей, а также о злоупотреблениях высокопоставленных военных. «Имели место факты, – отмечалось в постановлении, – когда военнослужащие для личных целей вывозили с фронтов трофейную мебель, радиоприемники, музыкальные инструменты и другие вещи даже самолетами».

Сталин проявил к этому документу особый интерес и тщательно отредактировал его. Ряду генералов и руководителей интендантских служб объявили выговоры или сняли с должности. Как указывалось в постановлении, трофейные ресурсы подлежали концентрации в руках государства. Их распределение и транспортировка в тыл должны были осуществляться централизованно по решениям правительства. Постановление, в частности, устанавливало такие нормы отправки личных посылок военнослужащими не более одного раза в месяц: для рядовых и сержантов 5 килограммов, для офицеров – 10, для генералов – 16[122]122
  РГАСПИ. Ф. 644. Оп. 2. Д. 420. Л. 86–90.


[Закрыть].

Однако, как показали дальнейшие события, во многих случаях такие предписания игнорировались. Для высокопоставленных советских генералов и маршалов, руководителей госбезопасности, для работников наркоматов, приезжавших в Германию в командировки для демонтажа оборудования в счет репараций, и многих других ценности вывозились вагонами[123]123
  Петров Н. В. Первый председатель КГБ Иван Серов. М.: Материк, 2005. С. 83–86; Военные архивы России. 1993. № 1. С. 184–222; Тепляков А. Г. О коррупции в органах НКГБ – МГБ СССР.


[Закрыть]. Пример организации Павленко доказывает, что возможности для бесконтрольного и масштабного расхищения ресурсов были не только у высокопоставленных командиров и руководителей. Хотя у обычных военнослужащих не было такого доступа к ценностям (золоту, драгоценностям, антиквариату и т. д.), который имели высокопоставленные руководители на оккупированных территориях.

Помимо присвоения трофейных ценностей, центральным пунктом обвинений против Павленко в период пребывания его организации в Германии было несколько самосудных расстрелов. Согласно версии следствия и суда, основанной на показаниях некоторых подсудимых, речь шла о трех эпизодах. В приговоре трибунала говорилось, что в конце 1944 года, когда УВР‐2 находилась на территории Германии, Павленко при помощи нескольких участников организации «лично расстрелял гражданина Михайлова, незадолго до этого вовлеченного в УВР». Весной 1945 года на территории Германии по указанию Павленко был расстрелян военнопленный немец, которого Павленко забрал в 1944 году из военной комендатуры Минска как специалиста по ремонту автомашин. Вскоре после окончания войны на территории Польши по указанию Павленко был расстрелян шофер Коптев, который перешел в УВР в конце 1944 года вместе с грузовой автомашиной.

Отвергая эти обвинения, Павленко заявлял:

Действительно, весной 1945 г. на территории Германии по моему приказанию за неоднократное насилие и мародерство над населением были расстреляны два военнослужащих, и это я сделал после того, когда узнал, что приказом Верховного Главнокомандующего за эти действия виновные расстреливаются. Я это не делал с целью мести или террора… Также по моему указанию был расстрелян военнопленный немец, который был фашист и скрывался с расположения (из части. – Авт.)[124]124
  ГА РФ. Ф. Р-7523. Оп. 89. Д. 8176. Л. 14.


[Закрыть].

В ответ на такие оправдания Павленко суд в приговоре указал: «Все расстрелы указанных лиц были произведены без какой-либо проверки о якобы непозволительном их поведении среди местного населения»[125]125
  Там же. Л. 48.


[Закрыть]. Эта фраза, призванная доказать вину Павленко, по своей сути была двусмысленной. Получалось, что Павленко обвинялся не в бессудном расстреле (по сути, в убийстве), а в том, что эти в принципе допустимые расстрелы были произведены при отсутствии должных оснований.

Очевидно, такая формула обвинения отражала реальности военного времени, хорошо известные военным юристам из трибунала. Бессудные расстрелы вообще и на фронте в частности получили в годы войны широкое распространение[126]126
  См. подробнее: Budnitskii O. In parentheses: Extrajudicial executions during the Great Patriotic War // Cahiers du Monde Russe. Vol. 63. № 1. P. 223–242.


[Закрыть]. Легитимность этой меры была подтверждена известными приказами Ставки Верховного Главнокомандования № 270 «Об ответственности военнослужащих за сдачу в плен и оставление врагу оружия» от 16 августа 1941 года[127]127
  Русский архив. Великая Отечественная. Приказы Народного комиссара обороны СССР. Т. 13 (2–2). С. 58–60.


[Закрыть] и № 227 от 28 июля 1942 года. В последнем, в частности, говорилось: «Паникеры и трусы должны истребляться на месте»[128]128
  Там же. С. 277.


[Закрыть].

В целом, по оценке О. В. Будницкого, число жертв бессудных расстрелов в армии в годы войны могло быть сопоставимо с численностью казненных по приговорам военных трибуналов, которая составляла 130–150 тыс. человек[129]129
  Budnitskii O. In parentheses. P. 231.


[Закрыть]. Хотя на завершающем этапе войны число самосудов могло снижаться, они оставались серьезной проблемой. Об этом свидетельствовал, например, проект приказа Сталина «О самочинных расстрелах военнослужащих», датированный февралем 1945 года. В документе Военным советам фронтов предлагалось «принять решительные меры к предупреждению и пресечению фактов превышения власти, беззаконий и самоуправства со стороны отдельных командиров и начальников, сурово наказывая виновных». Приводились в нем также многочисленные примеры бессудных расправ[130]130
  Ibid. P. 229.


[Закрыть].

В общем, действия Павленко, который вершил свой суд примерно в то же время, когда готовился приказ Сталина о самочинных расстрелах, не представляли собой чего-либо особенного и чрезвычайного. Хотя личность самого Павленко они, несомненно, характеризуют соответствующим образом.

Суд не стал оспаривать также ссылки Павленко на приказ Сталина о расстрелах за насилие и мародерство над населением. Это удивительно, поскольку на самом деле такой приказ не существовал и суду было легко опровергнуть претензии Павленко на легитимность его действий. Очевидно, что в данном случае Павленко достаточно изобретательно апеллировал к общеизвестным в военной среде фактам массовых бесчинств на территории оккупированной Германии. Реагируя на такие явления, Сталин действительно подписал 20 апреля 1945 года директиву Ставки Верховного Главнокомандования, в которой говорилось:

1. Потребовать от войск изменить отношение к немцам, как к военнопленным, так и к гражданскому населению и обращаться с немцами лучше. Жестокое обращение с немцами вызывает у них боязнь и заставляет их упорно сопротивляться, не сдаваясь в плен. Гражданское население, опасаясь мести, организуется в банды. Такое положение нам не выгодно. Более гуманное отношение к немцам облегчит нам ведение боевых действий на их территории и, несомненно, снизит упорство немцев в обороне.

2. В районах Германии к западу от линии устье р. Одер, р. Одер до Фюрстенберга и далее р. Нейсе (западная) создавать немецкую администрацию, а в городах ставить бургомистров немцев. Рядовых членов национал-социалистской партии, если они лояльно относятся к Красной Армии, не трогать, а задерживать только лидеров, если они не успели удрать.

3. Улучшение отношения к немцам не должно приводить к снижению бдительности и к панибратству с немцами[131]131
  Русский архив: Великая Отечественная. Ставка ВГК: Документы и материалы 1944–1945 / Под ред. В. А. Золотарева. Т. 16 (5–4). М.: Терра, 1999. С. 229.


[Закрыть].

С большой долей вероятности именно эта директива, широко доведенная до войск, была известна также Павленко и использовалась им для своей защиты. Однако в ней, как видно, речь о каком-либо ужесточении наказаний виновных в насилии в отношении гражданского населения не шла. Тем более о расстрелах. Павленко явно передергивал факты. Однако мотивы его самосудов с большой долей вероятности можно просчитать. На завершающем этапе войны, когда снизился накал боевых действий (и, соответственно, загрузка УВР‐2 строительными работами), а также возросло количество трофейных соблазнов, Павленко было важно удерживать своих подчиненных в определенных дисциплинарных рамках.

Любой скандал грозил повышенным вниманием к организации и непредсказуемыми последствиями. Это же касалось и военнопленного немца-механика, которого Павленко приобрел на советской территории фактически в качестве раба. Его нельзя было без риска задержания просто отпустить на свободу. Его возможное бегство и поимка также грозили расследованием. В общем, как часто бывало во время войны и не только, проблемы решались самым «простым» способом. Павленко было важно закрыть военную страницу своей деятельности и распустить УВР‐2 без конфликтов и разоблачений.

Прибыльная демобилизация

Поскольку УВР‐2 была фиктивной военной организацией, «демобилизовать» ее после завершения войны можно было также только при помощи различных нелегальных схем и ухищрений. Этот процесс растянулся на некоторое время и заключался в решении двух взаимосвязанных задач. Первая – получение денежных средств, необходимых для выплаты «военнослужащим». Вторая – оформление документов о демобилизации.

Для решения первой задачи было необходимо перевезти в СССР и частично превратить в деньги материальные ценности, похищенные в основном в Германии. Эти операции осуществлялись через несколько каналов[132]132
  Приведенные далее факты содержатся в приговоре военного трибунала по делу УВС: ГА РФ. Ф. Р-7523. Оп. 89. Д. 8176. Л. 49 об. – 52.


[Закрыть]. Часть имущества при случае вывозилась из Германии для реализации в Польше и СССР небольшими партиями.

Так, в апреле 1945 года в городе Гродно в Западной Белоруссии было продано около десятка швейных машин, доставленных из Германии. В то же время из Германии в Польшу перегнали десяток голов крупного рогатого скота, который был продан за польские злотые и царские золотые монеты. В мае 1945 года в Гродно доставили около 70 лошадей с повозками. В пути следования часть из них продали за польские злотые и золотые монеты. По тому же маршруту из Германии через Польшу в Гродно перегнали несколько десятков голов крупного рогатого скота, часть которого продали полякам. На территории Польши продавали также автомашины, тракторы и другое трофейное имущество.

Полученные в результате этих операций польские злотые нужно было обменять на советские рубли. Это было сделано летом 1945 года в Гродненской областной конторе Госбанка. Для этой цели сфабриковали фиктивные справки на вымышленных офицеров. Здесь также не обошлось без коррупции. Часть злотых обменяли с помощью начальника финансовой части Гродненского военкомата, заплатив ему 5 тыс. руб. По собранным следствием данным, всего было обменено более 330 тыс. польских злотых.

Летом 1945 года была предпринята передислокация основной части организации Павленко и ее имущества из Германии в СССР. С этой целью за взятку получили 25–30 железнодорожных вагонов. Следуя по территории СССР, участники организации реализовали часть германских фондов. Остальные вывезенные из Германии ценности, а также новые, приобретенные разными путями уже в СССР (лесоматериалы, лошади, обмундирование) также были в основном проданы. По данным следствия, только за перепроданное обмундирование Павленко и его сотрудники получили в 1945 году свыше 500 тыс. руб.[133]133
  ГА РФ. Ф. Р-7523. Оп. 89. Д. 8176. Л. 76.


[Закрыть] Всего с мая по сентябрь 1946 года, как утверждалось в приговоре трибунала, организация располагала 3 млн руб.[134]134
  Там же. Л. 50 об.


[Закрыть]

За счет этого с августа 1945 года Павленко начал проводить демобилизацию своей «части», которая была размещена с помощью военкома Щекинского района Тульской области на территории этого района. Военком получил взятку в виде легкового автомобиля. При демобилизации участники организации получали вполне приличные средства. Сам Павленко, по его признаниям, взял себе около 90 тыс. руб. Видимо, на эти деньги был куплен дом в Калинине, который обошелся Павленко в 70 тыс. руб.[135]135
  Там же. Ф. Р-8131. Оп. 32. Д. 2283. Л. 167.


[Закрыть]

Всего, по версии следствия, между членами организации было разделено 1,5 млн руб. Немало средств ушло на взятки. Помимо денег, участники организации (возможно, не все) получали при демобилизации различные вещи. Так, родственнику Павленко П. Н. Монастырскому помимо 6 тыс. руб. досталось дамское пальто и мотоцикл[136]136
  Там же. Ф. Р-7523. Оп. 89. Д. 8176. Л. 89.


[Закрыть]. Шофер М. Н. Смирнов получил 5 тыс. руб., 100 метров ткани и офицерский шерстяной костюм. В. В. Ермоленко – 5 тыс. руб., два костюма, три пары ватного обмундирования и сапоги. Водитель И. И. Щеголев, помогавший Павленко с самого начала, – 8,5 тыс. руб., корову, пальто, плащ, 30 метров ткани, мешок муки, 20 килограммов сахара, 15 руб. царской золотой монетой. Кроме того, он, говорилось в материалах суда, «присвоил» трофейный мотоцикл[137]137
  Там же. Ф. Р-9474. Оп. 1а. Д. 16701. Л. 6–8, 12.


[Закрыть]. Столь подробное перечисление этих материальных приобретений и сам их состав свидетельствовали о невысоком уровне жизни в стране, где каждое пальто, костюм и сапоги представляли собой значительную ценность.

Распределив материальные ресурсы организации, Павленко решил воспользоваться еще и государственной помощью, которая полагалась демобилизованным военнослужащим, но не членам организации Павленко, которые состояли в вооруженных силах на основании фальшивых документов. В декабре 1945 года на имя Тульского облвоенкома была составлена бумага с просьбой выделить около 30 тыс. руб. для 20 участников организации. Облвоенкомом к тому времени стал бывший военком Щекинского района, который уже получал от Павленко взятку. Так что исход дела был предрешен.

Для ускорения процесса Павленко подарил начальнику финансовой части областного военкомата отрез габардина и поросенка. Через некоторое время таким же путем в Тульском областном военкомате было получено еще около 20 тыс. руб., а потом еще 15 тыс. Благодаря этим операциям областной комиссар приобрел автомобиль, корову, ковер, радиоприемник и продукты питания. Аналогичные операции с получением государственных пособий были проведены при помощи взяток и в ряде других военкоматов. Всего было похищено 150 тыс. руб.[138]138
  ГА РФ. Ф. Р-7523. Оп. 89. Д. 8176. Л. 51.


[Закрыть]

По версии следствия и суда, еще в начале 1945 года Павленко и другие участники организации «установили преступные связи с работниками отдела кадров 4‐й Воздушной армии и при их содействии, путем использования фиктивных документов незаконно получили для участников „УВР“ большое количество орденов и медалей Союза ССР». С этой целью якобы составлялись фиктивные наградные листы с вымышленными заслугами и боевыми подвигами. Всего таким образом было сфабриковано 86 наградных листов и издано семь приказов командования 4‐й Воздушной армии о награждении членов команды Павленко правительственными наградами.

Использовав в качестве образца привезенные подлинные удостоверения о награждении, Павленко заказал в типографии фальшивые бланки. Они заполнялись произвольно на участников организации и других лиц. При содействии все того же военкома Тульской области на основании этих фальшивых документов были получены ордена и медали. Как выяснил суд, всего Павленко и его сообщники получили более 230 орденов и медалей. Эти награды использовали даже в качестве взяток. Так, обосновавшись в Калинине, Павленко «подарил» ордена Красной Звезды директору местной швейной фабрики и военпреду этой фабрики, а также заместителю председателя областной промысловой кооперации[139]139
  Там же. Л. 51 об. – 52.


[Закрыть].

В последующем в ходатайстве о помиловании Павленко слабо пытался оспорить эти обвинения:

Стр. 15 приговора имеет формулировку, что в начале 1945 года установили преступные связи с отделом кадров 4‐й Воздушной Армии. Это в действительности не так, первые награды получили я и много других лиц, когда еще даже не знали, что приказы оформлялись через отдел кадров Армии, т. к. нас представляли к награде командиры дивизий, для которых выполнялись задания, кроме того много лиц получили награды, оформленные через нас, которые имели по два-три ранения, о чем имели справки, которые получали из госпиталей и службу их в строевых частях. Указанное число 230 наград в большинстве случаев являлись медалями «За победу над Германией», «Освобождение Варшавы», «Оборону Москвы» и т. д. В приговоре неправильно фигурирует, что я орденом Красной Звезды был награжден по документам от нашей организации. Это неправда. Представление и заполнение документов к награде этим орденом делало командование, для которого выполняли работы[140]140
  Там же. Л. 36.


[Закрыть].

Можно предположить, конечно, что какая-то часть наград была получена вполне заслуженно теми реальными военнослужащими, которые оказались в составе организации Павленко, ничего не зная о ее истинном характере. Однако по поводу собственного ордена Красной Звезды Павленко кое-что недоговаривал. Орден был получен на основании приказа по 4‐й Воздушной армии от 28 февраля 1945 года. Однако представление о награждении подписал начальник отдела авиационной службы 12‐го района авиационного базирования подполковник В. М. Цыплаков. С Цыплаковым, как мы уже знаем, у Павленко были особые отношения. После разгрома организации Цыплаков также будет осужден по обвинению в получении от Павленко взяток.

Если вопрос о справедливости отдельных награждений в организации Павленко может обсуждаться, то присвоение воинских званий в УВР‐2 было целиком сфальсифицированным. Павленко сам изготовил документы о собственной «демобилизации» в звании инженер-майора и о «демобилизации» своих сотрудников в разных званиях. Во время войны, как уже говорилось, Павленко сам оформлял на своих сотрудников офицерские звания, используя фальшивые документы. Однако провести фальшивую демобилизацию «офицеров» было затруднительно. По этой причине Павленко вначале намеревался «демобилизовать» «офицеров» как «рядовых».

По свидетельству И. П. Клименко, соратники Павленко воспротивились этому. Павленко пришлось оформлять ложные офицерские дела. По ним (видимо, и здесь дело не обходилось без взяток) сотрудники Павленко становились на учет в местных военкоматах и получали военные билеты[141]141
  ГА РФ. Ф. Р-8131. Оп. 32. Д. 2283. Л. 197–198.


[Закрыть]. Однако приобрести офицерский военный билет в ряде случаев было непросто даже за взятку. Так, остался лишь «старшиной» водитель Щеголев, хотя во время войны он на определенном этапе носил офицерскую форму[142]142
  Там же. Ф. Р-9474. Оп. 1а. Д. 16701. Л. 8.


[Закрыть]. Видимо, по этой причине Щеголев, как говорилось выше, получил щедрые отступные в виде денег и товаров. Сам Павленко приобрел военный билет в Солнечногорском районном военкомате, заплатив военкому около 600 руб.[143]143
  Там же. Ф. Р-8131. Оп. 32. Д. 2283. Л. 320.


[Закрыть]