Текст книги "О брачной и внебрачной жизни"

Самым неодобряемым считался брак в форме пайшача. Законотворец говорит: «Когда мужчина тайком овладевает девушкой, которая спит, находится в бессознательном состоянии или опьянении, то это называется способом пайшача». Законопослушные и браколюбивые индийцы отнюдь не рассматривали пайшача как банальное изнасилование. Предполагалось, что в результате женщина становилась официальной женой. Тем не менее столь нецивилизованный способ играть свадьбу не одобрялся.

«Увод девушки силой, в то время как она кричит и плачет, сопровождаемый убийством… ее родственников, называется браком ракшаса». Ракшаса, хотя и считался браком неодобряемым, но все же в табели о рангах стоял выше пайчаши. Жизнь пары-тройки погибших родственников, видимо, не принималась во внимание: родни у индийцев всегда было много. У раджпутов, например, описан такой свадебный обычай. Раджа, имеющий дочь на выданье, рассылает подходящим женихам приглашения прийти и завоевать невесту. Принц, принимающий приглашение, совершает обычные предсвадебные обряды, но затем отправляется не столько на свадьбу, сколько на битву, и берет с собой не шаферов, а воинов. На границе владений тестя его встречает вооруженная армия и разыгрывается нешуточный бой, в котором гибнут сотни людей. Если жених сумеет проявить себя настоящим воином и полководцем, то, похоронив павших, стороны отправляются на брачный пир. Если, конечно, жених останется жив… Но то, что одобряли раджпуты, не одобрялось древними установлениями.

Следующей формой брака была гандхарва. Так назывался «добровольный союз девушки и жениха, любострастный, происходящий из желания». Гандхарва была распространена среди кшатриев, поскольку их молодежь пользовалась наибольшей свободой. Некоторые авторы считали эту форму брака похвальной. Так, в Махабхарате говорится: «Брак желающей женщины с желающим мужчиной, хотя бы и без религиозных церемоний, – это наилучший брак». Но законы Ману гандхарву порицали, потому что брак, совершенный не по выбору родителей, был заведомо аморален. Впрочем, если когда-то родители невест и пребывали в сомнении, кого же слушаться – Махабхараты или законов Ману, то очень скоро эти сомнения исчезли. Вопрос решился сам собой, когда брачный возраст девочек упал до восьми лет и ниже.

Наименее неодобряемой формой брака была асура. Это «выдача дочери, когда жених дает имущество родственникам и невесте столько, сколько может, и добровольно». Асура была популярна в давние времена, когда отцы «придерживали» дочерей, а женихи мечтали их получить, хотя бы и ценою выкупа. Потом ситуация на рынке невест изменилась, а брачный возраст упал. Теперь отцы мечтали не о выкупе, а о том, чтобы хоть кому-то сбагрить дочку, пока у нее не начались месячные – после этого шансы становились нулевыми, а карма отца считалась непоправимо загубленной. Кроме того, существовала и такая точка зрения, что торговать собственными дочерьми нехорошо. «Те, ослепленные алчностью, которые выдают дочерей замуж за деньги, продают самих себя и совершают большой грех. Они попадают в ад и уничтожают заслуги семи предшествующих поколений», – говорилось в одной из дхармасутр. Короче, обычай продавать невест не слишком прижился. Тем не менее он и по сей день существует среди представителей низших каст и даже среди обедневших представителей каст высших – короче, среди тех, кого жизнь вынуждает думать о хлебе насущном, а не о кармической «заслуге семи поколений». Интересно, что при асуре, несмотря на то что муж становится покупателем, а значит и «собственником жены», она не переходит в род мужа, а остается членом рода отца. «Купленная» жена сохраняет право распоряжаться собственным имуществом, и если у нее нет детей, то наследником ее становится не муж, а родственники по отцу. Расторжение брака-асуры теоретически возможно, в том числе и по инициативе жены (хотя развод всегда был в Индии исключительной редкостью).

Асура – единственная из четырех «неодобряемых» форм брака, дожившая до сегодняшнего дня.

Из «одобряемых» форм брака, несмотря на все одобрение, которое им выражали индийские законоучители, до нас тоже дошла только одна. Остальные оказались несоответствующими требованиям дня. Так, отжила праджапатья, при которой «отец отдавал свою дочь жениху, сознавая, что они вместе будут совершать свои гражданские и религиозные обязанности». Не совсем понятно, что же плохого в том, что супруги будут вместе исполнять свои обязанности. Тем не менее в религиозной литературе бытовала точка зрения, что «дарение» невесты жениху должно быть свободным от всяких условий. Захочет жених – будет исполнять гражданские обязанности, а не захочет – не будет. Кроме того, при этой форме брака было принято, чтобы жених сам приходил свататься и, соответственно, обсуждать свои грядущие обязанности с будущим тестем. Когда же возраст женихов упал и стало ясно, что ни о каких обязанностях, кроме как связанных с игрушками и пеленками, с ними говорить нельзя, праджапатья самоликвидировалась.

Форма брака арша считалась более достойной, чем праджапатья. Согласно этой форме, отец невесты получал от жениха две или четыре коровы «для целей, предписанных дхармой». Дхарма в данном случае предписывала, что коров принесут в жертву, так что никаких материальных благ семья невесты не получала и могла законно гордиться своим бескорыстием, а равно и благочестием. Но обычай приносить в жертву коров вышел из моды, а с ним вышла из моды и арша.

По той же самой причине вышла из моды и дайва. В этой форме брака девушка отдавалась в жены жрецу в качестве платы за жертвоприношение. Выдать дочку за жреца считалось весьма почетным. А те, у кого дочек не было, могли расплатиться рабыней, которая становилась не женой, а наложницей. Так формировались брахманские гаремы. Но кровавые жертвоприношения прекратились под влиянием буддизма, а гаремы были объявлены вне закона. И дайва прекратила свое существование.

И наконец, брахма – наиболее похвальная форма брака. «При этой форме девушку выдает отец, давая столько украшений, сколько может, мужчине, обладающему характером и ученостью, которого он сам приглашает по своей воле и принимает с почетом, не беря ничего взамен». Брахма вполне удовлетворяет тех, кто считает торговлю дочерьми за грех. Да и возраст жениха, обладающего «характером и ученостью», не вступает в противоречие с законодательством XX века. В то же время ученость – дело относительное, ее можно приписать практически любому жениху…

Отметим, что хотя в законах Ману и говорится о том, что тесть «сам приглашает» будущего зятя, происходит это лишь после того, как вопрос уже оговорен с его родителями. Инициатива обычно исходит именно с их стороны.

Теоретически от родителей невесты в этой ситуации не требуется приданого, кроме украшений. Но приданое давать в сегодняшней Индии все же принято, если только молодые не принадлежат к самым низам общества. Более того, традиция требует, чтобы оно было достаточно богатым, и на многие семьи эта обязанность ложится тяжелым бременем.

Так или иначе, брахма стала основной формой бракосочетания для высших каст, но не возбраняется и низшим, если родители-вайшьи или шудры готовы отдать дочь без выкупа и обеспечить приданым.

Итак, сегодня в Индии индуисты могут вступать в две формы традиционного брака: «одобряемую» брахму или «неодобряемую» асуру, по выбору. Те, кто исповедует не индуизм, а другие религии, могут вступать в брак по своим собственным традициям. Разрешены и смешанные браки между людьми разных конфессий. Для них в 1954 году был издан закон, который предусматривает вместо религиозного обряда – светскую регистрацию. Вообще говоря, зарегистрировать брак в специальном офисе (нечто вроде нашего ЗАГСа) могут и люди, относящиеся к одной конфессии. Но множество жителей Индии не считают нужным вмешивать государство в свою семейную жизнь и ограничиваются традиционной свадьбой. В Индии огромное число людей состоят в браках, которые запрещены законом, и, как правило, это сходит им с рук. Чаще всего речь идет о браках между несовершеннолетними. Но бывают и другие нарушения.

Например, двадцатисемилетний житель Северной Индии Амар Нат Верма в 2003 году женился сразу на двух невестах. Собственно, его хотели женить на одной. Но у невесты оказалась старшая сестра-инвалид, нуждавшаяся в уходе. Отец девушек поставил перед отцом жениха условие: получите в жены или двух дочерей сразу, или ни одной. Семья Амара размышляла полгода и ответила согласием. Сам жених, хотя и зарабатывал 2500 рупий (около 55 долларов) в месяц, решил, что доброе дело не может быть противозаконным. Свадьбу, одобренную родней, священниками и астрологами, сыграли одновременно. Когда журналисты поинтересовались у адвоката, не будет ли у жениха неприятностей с законом, адвокат ответил, что закон может вмешаться только после жалобы первой жены. А в данном случае жена жаловаться не собирается. Кроме того, первой жены как таковой и нет: оба брака совершились одновременно.

К полигамии (многобрачию) в Индии всегда относились достаточно терпимо. Полигиния (многоженство) была распространена повсеместно. Законы Ману гласят: «Другую жену берут, когда первая жена глупа, дурного нрава, несчастлива, не рожает детей, рожает одних лишь девочек или когда муж непостоянен». Им вторит Ватсьяяна, утверждающий, что если женщина не рожает детей, она сама должна побуждать мужа взять другую жену. «И будучи замещена другою, пусть по мере сил старается доставить новой жене высшее положение по сравнению с собой. При ее приближении пусть обращается с нею, как с сестрой; пусть с ведома мужа усердно заботится о ее вечернем убранстве…»

Но толерантный автор Камасутры не возражает и против полиандрии (многомужества), которая действительно была распространена в некоторых областях Индии вплоть до последнего времени. Он пишет: «В области Граманари в Стрираджье и Бахлике многие юноши находятся на равных правах в женских покоях, будучи женаты на одной и той же, и женщины наслаждаются ими или по одному, или сразу – сообразно своей природе и обстоятельствам. Один держит ее на коленях, один угождает поцелуями и прочим, один ласкает нижнюю часть, один – лицо, один – туловище, и они действуют так, постоянно чередуясь».

Ничего предосудительного в полиандрии индийцы не видели. Например, одна из главных героинь Махабхараты, Драупади, имела пятерых мужей, братьев Пандавов. Практиковался и обычай, согласно которому жена вступала в связь с деверем, если муж не мог иметь детей. Эти древние традиции и сегодня встречаются среди низших каст. Однако законом многомужество, как и многоженство, в наши дни запрещено.

Запрет этот сформировался не сразу. Первыми, еще в XIX веке, стали моногамны индийские зороастрийцы – парсы. В 1865 году был издан закон, по которому второй брак парса, заключенный им при жизни первого супруга, считался недействительным. Потом подобный закон был издан и для христиан (хотя христианская традиция и сама по себе запрещает многоженство). Веком позже моногамия была вменена индуистам. Дольше всех продержались мусульмане – но в 2015 году Верховный суд Индии запретил мусульманам, состоящим на государственной службе, иметь по несколько жен. Конечно, самих жен у них никто отнимать не собирается, но нарушителей закона будут без предупреждения увольнять с работы.

Какую бы форму брака ни выбрали родители-индуисты, свадьба – это набор крайне сложных церемоний, в том числе религиозных. Происхождение их очень древнее, многие можно проследить еще в Ведах. Свадьба всегда происходит в доме невесты. Иногда ее родители специально снимают более подходящий дом с большим двором. Здесь сооружают под навесом специальный помост, увитый цветами. На деревьях развешаны праздничные фонарики, двор обнесен цветной матерчатой оградой, ворота украшены белыми и розовыми гирляндами.

Невесту, как и жениха, еще накануне умастили мазью из ячменя, куркумы и масла. Этих умащений могло быть несколько, их количество определяет брахман. И цель их – не только косметическая, но и ритуальная. Церемония умащения начинается с обращения к слоноголовому богу Ганеше – его почитают как устранителя препятствий и всегда призывают на помощь, начиная важное дело. В былые времена отец невесты ко дню свадьбы дарил жениху слона, желательно живого, но можно и игрушечного, лучше золотого. Сегодня чаще дарят живую корову. А изображение слоноголового бога обязательно помещают под навесом, где будет происходить свадьба.

В день свадьбы оба, жених и невеста, каждый у себя дома, под чтение ведийских стихов совершают ритуальное омовение в ароматизированной воде. На невесту надевают свадебный наряд – он должен быть цвета огня. Красно-желтое или пурпурно-красное сари заткано золотом. Обручальных колец три: одно в носу и два на ногах. Может, они и не совсем обручальные в нашем понимании, потому что жених и невеста этими кольцами не обмениваются, но они – символ замужней женщины. В крыло носа невесты вдевают золотое кольцо с жемчугом или драгоценными камнями; если оно слишком тяжелое, его цепочкой прикрепляют к уху. Два серебряных колечка надевают на вторые пальцы ног – их она снимет, когда ее собственная дочь выйдет замуж. На шею вешают нитку мелких черных и золотых бусинок с двумя золотыми полушариями – это тоже символ брака. На голову невесты водружается корона из фольги и цветов. Такая же корона будет украшать и жениха, когда он приедет на свадьбу.

Не обходится и без ритуальной раскраски. Дело может ограничиться точками, которые идут вдоль бровей, обводят глаза и спускаются до подбородка. Но бывает, что лоб полностью красят в красный цвет, а над линией бровей наносят серебряную полосу. И уж во всяком случае пробор невесты покрывают киноварью. Это – знак замужества, он называется синдур, его женщина будет носить до тех пор, пока она живет с мужем. Иногда для нанесения синдура приглашают особенно счастливую в браке женщину, и она, потершись своим пробором о пробор невесты, дает ей долю в своем счастье. А в конце свадебного ритуала сам жених нарисует синдур на голове своей суженой.

Пока женщины обряжают невесту, жених тоже собирается в путь. По традиции он должен ехать на слоне или на коне. Но найти слона сегодня не просто, а жениха, который с ним умеет управляться, еще труднее. Поэтому дело обычно ограничивается конем. Но зато этого коня наряжают не хуже, чем самого жениха. На него надевают попону огненного цвета, ароматическими составами натирают ноги. И жениху, и коню сурьмят глаза, обоим наносят на лоб пятнышко – тику. Обоих украшают цветочными гирляндами.

Перед женихом в седле сидит его младший брат или племянник. В былые времена он был полноправным участником свадебного обряда: во многих областях Индии процветала полиандрия, и этому мальчику суждено было через несколько лет стать вторым мужем нынешней невесты. А если первому мужу суждено умереть раньше жены, его младший брат должен был унаследовать его супругу и детей. Но сегодня полиандрия – большая редкость и встречается только среди самых низших каст. Повторный брак вдовы – еще бóльшая редкость. Поэтому мальчик, сидящий перед женихом на изукрашенном коне, – не более чем дань традиции. Такая же дань традиции – обнаженный меч в руках у жениха. Этим мечом он будет рубить не головы, а навершие ворот перед домом невесты – дальний отзвук тех дней, когда жених был воином, а дом окружала крепость, которую надо было взять с боем. Сегодня же единственными защитниками «крепости» будут подруги невесты, запускающие в жениха всем, что подвернется под руку, и швыряющие ему в глаза пригоршни красного порошка.

Перед женихом идут музыканты. Над женихом несут на длинном шесте зонт – символ царской власти. А вокруг процессии, которая обычно подходит к дому невесты уже затемно, идут «люди-светильники». Эти закутанные в серую ткань индийцы несут на головах нарядные, увешанные подвесками карбидные лампы. Кстати, до появления электричества, в богатых домах были так называемые «девушки-светильники» – своего рода живые торшеры. Они стояли, держа на головах зажженные лампы, и по приказу хозяев переходили в ту залу, где требовалось освещение. Но сегодня люди-светильники нужны только на свадьбах.

Жених не случайно несет на голове корону, хотя бы и из фольги. Сегодня – он действительно властитель праздника. И даже тесть, встречающий его под навесом, почтительно преподносит ему напитки и омывает ему ноги. Сам жених тем временем декламирует древние стихи: «Я высший среди своих, как Солнце среди молний. Я попираю каждого, кто бы на меня ни напал». Царские почести оказываются и невесте; позднее, по завершении церемонии, жених объявит ей: «Ты будешь отныне моей госпожой и родишь мне десять сыновей. Будь госпожою свекра и свекрови, будь госпожою и других невесток в доме, детей, имущества и всего». Но это – лишь красивые слова. На самом деле молодая жена войдет в новую семью абсолютно бесправным существом и будет по традиции подчиняться и мужу, и свекрови, и женам старших братьев мужа. В больших патриархальных семьях, которые еще очень распространены в Индии, особенно в сельской местности, и бюджет семьи, и ее быт, и методы воспитания детей – все определяет свекровь. И даже приданое, которое принесла с собой молодая жена, даже ее личные вещи поступают в общую собственность. Их могут передать другим членам семьи или отдать в качестве приданого сестрам мужа.

Но это будет потом. А пока под навесом под руководством брахмана происходит сложный свадебный ритуал. Ноги жениха и невесты окрашивают в красный цвет. Отец девушки умащает молодых, им дают вкусить топленого масла. Зачитываются имена предков жениха и невесты на много поколений назад с тем, чтобы никто не мог усомниться в благородстве их семей и в их принадлежности к нужной касте. Отец невесты, передавая дочь жениху, объявляет: «Ради обретения дхармы, артхи и камы (Закона, Пользы и Любви. – О. И.) с ней следует обращаться должным образом». Жених отвечает: «Я буду с ней обращаться должным образом». Что значит «должным образом» – не расшифровывается, но фраза эта повторяется трижды. Затем следует самикшана – обряд смотрения друг на друга. Отнюдь не лишний обряд, если учесть, что жених и невеста порою видятся впервые.

Когда молодые нагляделись, их связывают общей веревкой. Теперь, даже если разглядывание и не удовлетворило одну из сторон, бежать уже не получится. Впрочем, сами индийцы утверждают, что веревка служит охраной от злых духов. Но пока что веревка – это единственное, что связывает молодых, брак считается свершившимся позднее. А сейчас следуют жертвоприношения: в огонь кидают зерна риса и листья шами. Жених произносит священные слова:

Я беру твою руку ради счастья… Давай поженимся, соединим наше семя, произведем потомство, произведем много сыновей и доживем до старости. Любящая, обладающая добрым разумом, пусть мы увидим сто осеней, пусть мы живем сто осеней, пусть мы услышим сто осеней.

Невеста становится ногой на камень, помещенный здесь же, под навесом – это сделает ее твердой в верности мужу. Потом чета обходит вокруг священного огня. И наконец, наступает главная церемония: «обряд семи шагов». Молодые делают семь шагов на север, жених при этом произносит слова:

Один шаг – для жизненных сил, второй – для сока, третий – для благополучия и богатства, четвертый – для удобств, пятый – для скота, шестой – для времен года, с седьмым шагом будь подругой. Итак, будь предана мне.

С этого момента брак считается совершившимся. Но церемонии отнюдь не заканчиваются. Предстоят еще «окропление невесты», «прикосновение к сердцу», «благословение невесты», «смотрение на Солнце и Полярную звезду». Раньше практиковалось еще и «сидение на бычьей шкуре», но потом этот обряд отменили. На бычью шкуру невесту на руках должен был относить кто-то из мужчин, и это в конце концов сочли неприличным. А брахманы после отмены коровьих жертвоприношений стали протестовать против использования бычьих шкур. И церемония, описанная еще в Ведах и просуществовавшая не одну тысячу лет, прекратила свое существование.

Пока в доме невесты играют свадьбу, в доме у жениха тоже может идти веселье. У раджпутов не принято, чтобы родственницы и даже мать жениха участвовали в торжествах, к невесте едут только мужчины. А мать, сестры и невестки жениха тем временем организуют «ложную свадьбу» у себя дома. На эту «свадьбу» собираются все женщины деревни: ставят навес, украшают ворота гирляндами, кого-то из девушек наряжают «женихом», по улице с музыкой и фонарями движется торжественная процессия… Обряд этот не только давал женщинам возможность повеселиться, но и служил их безопасности. Ведь в деревне не оставалось мужчин, и бурное веселье на улицах помогало скрыть этот факт от глаз возможного неприятеля.

Свадьба завершилась. Молодые отправляются в дом жениха. Очень часто – всего лишь на несколько дней. Потом по традиции молодая жена может вновь вернуться в дом своих родителей. В наши дни – только погостить, но раньше это «гостевание» порой затягивалось на годы. Если девочка вступала в брак еще младенцем, то ей предстояло расти в доме отца, уже имея статус «замужней женщины». Если ее «супруг» за эти годы умирал, то малышка становилась вдовой и лишалась шансов выйти замуж: браки вдов были строго запрещены религиозными законами почти на всей территории Индии, по крайней мере для высших каст. Но если все было в порядке, то по достижении «женой» зрелости, то есть восьми-десяти лет, она после повторной, на этот раз сокращенной свадебной церемонии возвращалась в дом «мужа».

Даже если новобрачные достигли возраста зрелости, традиция рекомендует им не спешить с исполнением супружеского долга. В Параскара-грихьясутре (примерно середина I тысячелетия) говорится: «В течение трех суток пусть не едят соленой пищи, пусть спят на земле, пусть воздерживаются от половых сношений в течение года, двенадцати дней, или шести ночей, или, по крайней мере, трех ночей». Автор Камасутры настроен более терпимо, о годе воздержания он даже не упоминает, но на трех ночах стоит твердо. Впрочем, окончание воздержания вовсе не означает, что муж должен немедленно исполнить свой «супружеский долг» так, как это понимают европейцы. В Камасутре подробно, шаг за шагом, описывается, что должен делать молодой муж, чтобы «пробудить доверие» жены. «Ибо женщины подобны цветкам и требуют очень нежного обхождения». И супруги движутся по пути постижения любовной науки…

Наука эта – не из простых. Индийские наставники зовут любовное соединение «шестидесятичетырехчастным». Существуют различные школы, каждая из которых предлагает не только свои методы, но и свою теорию вопроса. Так, «последователи Бабхравьи учат, что существует по восемь различных видов в каждой из восьми групп – в объятиях, поцелуях, царапинах ногтями, укусах, возлежании, произнесении звука «сит»4646
  Звук страстного вдоха, издаваемый при любовных играх.


[Закрыть], подражании мужчине, аупариштаке4747
  Оральный секс.


[Закрыть] – и восемь по восьми составляет шестьдесят четыре». В отличие от них, последователи школы Ватсьяяна протестуют против столь жесткой структуризации, считая, что в этой системе незаслуженно забыты удары и восклицания, да и вообще все не так просто… Некоторые школы учат, что потирание – это вид объятия. Ватсьяяна же остается при своем мнении, утверждая, что «это не так, ибо оно обособлено во времени и отличается по цели»… Многие школы утверждают, что применять различные методы любовных игр следует в точном соответствии с фазами луны, причем учитывать надо не только день, но и час суток. Но при расчетах мало смотреть на часы, надо принимать во внимание и сексуальный тип партнера. Ведь известно, что мужчины бывают «конями», «козлами» и «ослами» (для индийцев это не обидно), а женщины – «газелями», «козами», «слонихами» и «верблюдицами».

Поскольку индийские юноши в основном сохраняют целомудрие до брака, можно себе представить, с каким ужасом листают они трактаты ученых мудрецов, готовясь к первой брачной ночи. Поневоле оценишь древнее требование, по которому жених должен «обладать ученостью».

Впрочем, поначалу супружеские обязанности не слишком сложны. Ватсьяяна пишет: «Первые три ночи новобрачные спят на полу, соблюдают целомудрие и воздерживаются от пищи с сахаром или солью. Затем в течение семи дней они совершают омовение, развлекаются музыкой и пением, наряжаются, вместе принимают пищу, посещают зрелища и оказывают почет родственникам. Это – правило для всех варн».

Впоследствии супружеская жизнь молодой пары будет определяться календарем, приведенным в законах Ману. Календарь сообщает, какие дни являются разрешенными и какие – запретными для любви. Причем мужу не просто разрешается, но и настоятельно рекомендуется в соответствующие ночи входить к жене, в противном случае он «достоин порицания». Запретными считаются четыре ночи полнолуния и четыре – новолуния и шесть суток женского цикла (первые четверо, одиннадцатые и тринадцатые). Календарь предлагает для любви всего лишь десять ночей из двадцати восьми. Но если супруги хотят зачать сына, то из десяти дозволенных ночей им остаются только пять четных – в нечетные ночи, по законам Ману, зачинают девочек.

Признаться, авторам настоящей книги не вполне понятно, как могли индийцы, повиновавшиеся законам Ману, заниматься любовью в нечетные ночи. Ведь, судя по тем же законам, женщины – существа настолько зловредные, что рожать их значит умножать скорбь и вносить в этот мир ложь и разлад. Прародитель Ману «оставил на долю женщин ложе, сиденье, украшение, похоть, гнев, подлость, зловредность характера и дурное поведение». «Женщины немощны, лишены права изучать, повторять мантры, они – воплощенная ложь: таково положение вещей». Женщины стоят настолько ниже мужчин, что «муж, даже чуждый добродетели, распутный или лишенный добрых качеств, добродетельной женой должен быть почитаем как бог». Тем не менее женщины в Индии все же рождались. То ли законы Ману были не в ладу с биологией, то ли супругам трудно было ограничить себя пятью ночами в месяц…

Впрочем, индийские сексуальные наставники видели счастье не в количестве ночей, а в их качестве и разнообразии, каковое разнообразие было тщательно прописано в соответствующих наставлениях (Камасутра – лишь самое известное из многих). По некоторым частным вопросам их авторы противоречат друг другу и спорят со своими предшественниками.

Так, некоторые, устаревшие с точки зрения Ватсьяяны, теории гласят, что поцелуи, царапины и укусы «применяются перед любовным соединением». Ватсьяяна же учит, «что все они применимы во всякое время». Но «при первом наслаждении… пусть применяют их не слишком явно и чередуя. Затем же – с великой быстротой и в особых сочетаниях…» При этом автор Камасутры ограничивает область приложения поцелуев: «Целуют в лоб, локоны, щеки, грудь, соски, губы, внутреннюю часть рта». Правда, он признает, что в некоторых регионах принято целовать также «в место соединения бедер, подмышки, низ живота». Кроме того, «в силу влечения и местных обычаев бывают поцелуи в те или иные места, но их не должен применять каждый… Пусть обращаются с женщиной сообразно обычаям местности», – учит знаменитый аскет.

Что касается царапин, Ватсьяяна советует использовать их по возможности многообразно, но при этом полагаться не только на страсть, но и на теорию вопроса. Он не согласен с маловерными, которые в сомнении восклицают: «Кто же в состоянии постичь все способы нанесения царапин?» Исполненный веры в человека, Ватсьяяна пишет: «Ведь и в искусстве стрельбы из лука и других науках владения оружием обращают внимание на многообразие приемов – тем более здесь». Аскет дает несложные рекомендации на этот счет, сообщая, например, что «отправляющимся в путешествие наносят на память четыре или три сходящиеся линии на бедрах и поверхности груди». А женщинам, которые замужем за другими, следует наносить «особые знаки в сокровенных местах ради памяти и чтобы усилить влечение». Видимо, при написании этого параграфа увлекшийся автор не вспомнил, что в других главах своего трактата он не рекомендовал вступать в связи с замужними женщинами… Что же касается «мест для кусания зубами» – они не зависят от матримониального статуса женщины, это те же места, что для поцелуев, «кроме верхней губы, внутренней поверхности рта и глаз».

Призывая своих учеников к возможному разнообразию приемов, подвижник снова и снова напоминает им: «Не всегда и не со всеми женщинами пригодны все способы любовного соединения – применение их осуществляется сообразно состоянию, месту и времени». Так описав позу, в которой женщина занимается «подражанием мужчине», наставник сообщает, что к ней не следует прибегать ни менструирующей, ни недавно родившей, ни беременной, ни слишком толстой женщине, равно как и женщине, которая относится к типу «газели», то есть с узким влагалищем.

По вопросу о сексе во время менструаций Ватсьяяна расходится во мнениях с законами Ману, которые запрещают его независимо от позы. Один из параграфов закона гласит: «Мужчине, имевшему сношение с самкой животного, с женщиной в период менструаций, противоестественным способом, а также в воде, – полагается исполнить самтапану криччхру» (то есть перемежать суточный пост с питанием, включающим коровью мочу и навоз).

Что же касается запрета на секс в воде, то здесь мнения авторитетов совпадают. Так, Ватсьяяна упоминает «особые соединения в воде – лежа, сидя или стоя» – и признает, что они «легко исполнимы». Тем не менее автор считает, что «их следует избегать, ибо они не рекомендованы в наставлениях».

Немалое внимание уделяется в Камасутре и вопросу о допустимости аупариштаки – орального секса. Ватсьяяна сообщает, что к нему нередко прибегают «распутные и несдержанные женщины, служанки и массажистки», а наставники учат, «что этого не следует совершать, ибо оно противно закону и низко». Но исследователь далек от того, чтобы слепо принять мнение своих предшественников. Он дает небольшой обзор того, в каких местностях Индии и как именно жители совершают аупариштаку. Отдельно повествуется о том, как это делают мужчины: «У некоторых мужчин аупариштаку совершают молодые слуги с блестящими украшениями в ушах. То же совершают и некоторые горожане, желая с возрастанием доверия по обоюдному уговору угодить друг другу. Так же и мужчины исполняют то же самое дело у женщин…»

Вывод аскета свидетельствует о его толерантности и широте взглядов на вопрос: «Поскольку сведущие расходятся во мнениях и слова предания применимы к разным обстоятельствам, пусть действуют согласно местным установлениям и собственным склонностям и понятиям».