Текст книги "Корона и венец"

Подытожим – судьба готовила для России мудрого, доброго, спокойного и рассудительного государя – первого хорошего человека на троне за столетия. И остается лишь гадать – какие великие воистину успехи и победы ждали бы Россию при императоре Николае II? Но можно сказать твердо – то были бы победы не отягощенные бессмысленной кровью вероломной японской войны, и насилием над маленькими беззащитными островами. Успехи честной христианской политики, а не хитрой купеческой воистину торговли с другими державами за мелкие выгоды и циничных альянсов – какими отмечен его брат и его лесбиянствующая француженка. Успехи добросердечия во внутренней жизни, а не зловещего всевластия жандармов и ОСВАГа… Не черные крылья кровавого демона на троне, а белые крылья ангела. Но Господь судил иначе… Быть может – оттого что мы, русские, были недостойны такого правителя?

Георгий Федотов «Несостоявшийся великий монарх» В сб. «Вехи» 1928 г. Лондон

* * *

– Вы, маркиз, очень хорошо говорите по английски. Лучше меня…

– Ваше величество – глубоко польщен такой оценкой моих ничтожных способностей! – кивнул маркиз Накатоми.

Черт возьми… – промелькнуло у Георгия – ну отчего же этот японец мне так не нравится?

– У нас в империи, к слову, вполне могли бы найтись переводчики с японского… – отметил царь. Наше министерство иностранных дел недосмотрело…

И в самом деле – уже пять лет как в программу Петербургского университета было включено преподавание японского языка, а в 1888 году был создан Восточный факультет, ставший с тех пор главной – да в общем и единственной конторой занимающейся изучением этой дальней (хотя и – вот парадокс – соседствующей с Россией) страны.

Ваш ничтожный собеседник не в обиде… Знание английского языка есть добродетель нынешнего просвещенного подданного императора. Наш великий министр Аринори мечтал обучить всех японцев английскому и даже сделать его главным. Он считал даже что английский язык должен полностью вытеснить японский.

Георгий удивился.

Из записок капитана Головина он знал как что японцы – народ чужеземцев не любящий и считающий чуть ли не говорящими чертями. И вот такое самоуничижение! Петр Великий как сетуют славянофилы насытил русскую речь иноземными словечками даже там где можно было без них обойтись и кнутом насаждал европейское платье – но никогда не думал заменить русский язык голландским или немецким! Вот тебе и «исконная враждебность к белой расе» и «воинственный муравейник» о котором пишут в Европе. Впрочем пишут англичане все больше – а они и сами терпеть никого не могут – для них все прочие – «туземцы».

К слову в этом году была тридцать пятая годовщина договора между империей Ямато и Российской империей, – продолжил японец.

– Разве? («Я упустил это – нехорошо»)

Японец рассыпавшись в любезностях рассказал что в феврале 1855 года в Симода в храме Гёкусэндзи был подписан японо-русский договор.

Коим между странами устанавливались дипломатические отношения; – подданные одной стороны получали защиту и покровительство на территории другой, обеспечивалась неприкосновенность их собственности. При обмене ратификационными грамотами в Симоде японцам были переданы в дар шхуна «Хэда» и полсотни пушек с фрегата «Диана».

Георгий слушал и обдумывал – что ему делать с Японией…

Перед самой свадебной поездкой он прочел доклад Витте Государственному совету. Касался он будущего Сибирского Пути, но как оказалось – лишь постольку-поскольку. Главным образом речь шла о необходимости расширения русской торговли на Дальнем Востоке на том основании, что «Россия не только может, но и должна воспользоваться как выгодами, посредника в торговом обмене между Востоком Азии и Западом Европы, так и выгодами крупного производителя и потребителя, ближе всех стоящего к народам Азиатского Востока». Витте ссылаясь на мнение «финансовых кругов» ратовали за энергичное хозяйственное освоение края – что отвечало задачам России – устройство портов, создание военного и торгового флота на Тихом океане, развития торговли со странами Дальнего Востока. И все это требовало стабильной мирной обстановки в крае, в чем также заинтересованы русские переселенцы на Дальнем Востоке. Сторонники развития русского Дальнего Востока считали, что торговля с Китаем будет одним из краеугольных камней российского могущества: связь Запада с огромной частью Азии будет зависеть от России, и это поднимет ее стратегическую значимость. При помощи экономических и дипломатических связей Россия станет фактическим протектором Китая. И в этой связи говорилось что мирные отношения с Японией крайне важны.

А что он собственно знает об этой стране?

Да почти ничего… Параграфы из учебника географии, прочитанный им в «Ниве» очерк участника экспедиции Путятина, само собой «Записки» капитана Головина и книгу профессора Маркова о неудачном посольстве камергера Рязанова – оставившая у него странное послевкусие – вроде бы герой положивший труды и саму жизнь на алтарь Отечества, а на деле вышла медвежья услуга человека понимавшего в деле за которое взялся столько же сколько в кузнечном. И все… Еще «От моря и до моря» входящего в моду британца Киплинга – где он со все той же британской высокомерной манерой высмеял пытающихся подражать цивилизации «туземцев». А нет – еще книга автора которой он запамятовал – о делах Петра Первого – при котором была сделана первая попытка завязать отношения с островной империей. Интересная между прочим история.

…Неоднократно ураганы уносили японские суда от родной земли и, вдоволь наигравшись, выбрасывали на чужой берег. Суденышко на котором плыл купеческий подручный из Осаки Дэмбэй, как и многие другие, было разбито стихией – его прибило к камчатским берегам, где камчадалы – тогда еще буйные ительмены – взяли японцев в плен, а груз разграбили. Там бы и завершил свою жизнь Дэмбэй влача полурабское существование среди ездовых собак и чумов, если бы о нем случайно не узнал казачий атаман Атласов и затребовал чужака как приложение к ясаку.

Вскоре Дэмбэй оказался в Якутске, а затем был отправлен в Москву.

В селе Преображенском под Москвой в 1702 году и произошла встреча с Петром I. Тот в своих трудах нашел время встретиться со странным иноземцем, которого принимали то за китайца, то за татарина. С большим трудом удалось выяснить, что родиной чужестранца является далекая и загадочная земля «Нихон».

Петр долго расспрашивал Дэмбэя о его родине, об императоре и сёгуне, о том, чем и как торгуют японские купцы. Ранее отрывочные сведения о Японии доходили до Москвы лишь через голландцев, а ведь Япония была восточным соседом Российской империи!

Разговор получился хоть и долгим, но малосодержательным.

Кругозор второразрядного приказчика из Осаки был весьма ограниченным, так же как и знания русского языка, усвоенного Дэмбэем в долгом пути в Москву.

Но Петр Великий и в этой малости усмотрел рациональное зерно. Он приказал готовить экспедицию в Японию через Сибирь, а Дэмбэя в звании учителя японского языка назначили в Навигацкую школу. В помощь ему с Камчатки в столицу был выписан еще один японец – Санима – тоже из потерпевших крушение и обнаруженный у камчадалов атаманом Чириковым. Санима, крестившись, стал Андреем Богдановым. Но на родину ни Дэмбэю, ни Саниме вернуться не удалось – могучие начинания Петра Великого угасли в склоке междуцарствий последовавших после его смерти.

…Тем временем посланник продолжал рассказ из которого Георгий как бы между прочим выяснил что сей маркиз не только посланник и двоюродный брат императора – но еще потомственный жрец бога Сусанно.

Странное ощущение испытал молодой монарх при мысли что говорит с самым настоящим языческим жрецом. И не с шаманом каких нибудь тунгусов или ламутов или папуасов (странная мысль родилась и умерла – пойди дело у Маклая чуть по другому – папуасы были б его подданными) – а с цивилизованным человеком – во фраке и цилиндре – сейчас сидящим перед ним. Что может быть нелепее языческого жреца в английском костюме и с тросточкой? Нонсенс высшей степени! Все равно как к примеру мулла преподающий теорию Дарвина в медресе, – пришло в голову сравнение.

Может из-за этого он и смотрит косо на японца. Ведь одно дело какой-нибудь туземец из джунглей или тайги, камлающий всяким духам (что с него возьмешь – дикарь он и есть дикарь). И совсем иное – человек разумный и образованный. Непонятное беспокойство никак не оставляло Георгия – было во всем этом нечто важное – что никак не ухватишь – но что негромкой осенней мухой зудело в мозгу… С другой с тороны – в России живут ламаисты – и служат в армии и даже пагоду в Петербурге построили…

И никогда он не думал о них с какой то враждебностью – да и власть в лице господина Победоносцева склонна больше сектантов гонять нежели иноверцев.

Где то оно и правильно – иноплеменные подданные в своем соку варятся, а вот какие-нибудь изуверы вроде скопцов или хлыстов покушаются на душу великорусской народности – что есть основа державы. Душа ее и тело…

Тут в голове мелькнула фривольная шуточка что в отношении скопцов фраза «покушение на тело народа» звучит несколько двусмысленно.

– Прошу извинить – а разве японцы не буддисты? – переспросил собеседника Георгий, возврашаясь к беседе.

И тут же получил весьма подробный ответ.

Как оказалось – сразу после – свержения «недостойного правительства бакуфу» и восстановления полновластия «микадо» был принят «Закон о размежевании синтоизма и буддизма». Синтоизм провозглашался государственной религией, вводился институт синтоистского священничества с императоров в качестве Первосвященника. Часть буддийских монастырей были закрыты и даже снесены или перенесены в другие места, подальше от синтоистских святилищ. И одно из самых почитаемых храм бога Сусанно в Идзумо где также поклоняются его супруге Куси Инада-химэ – богине рисовых полей.

Богиню эту называют еще принцессой Инада, и она была дочерью мелкого божка Асинадзути и его жены Тэнадзути, затем вышла замуж за Сусаноо. Есть легенда о единоборстве Сусаноо со змеем Ямата-но-Ороти. Этот красноглазый змей имел восемь голов и хвостов. Он пожрал уже восемь дочерей супружеской четы земных богов и теперь требовал последнюю дочь, Куси. Сусаноо приготовил восемь бочек сакэ, и предложил чудищу угоститься. Опьянев, дракон впал в глубокий сон, и Сусаноо разрубил его на куски.

После победы над змеем Сусаноо стал искать место в крае Идзумо где он мог бы построить дворец, нашёл он его в земле Суга, там Сусаноо женился на Инаде. В дальнейшем у божественной пары было множество детей, среди которых был и Ясимасинуми, который был отцом Окунинуси, Великого Хозяина Страны и предок японского народа…

К слову – в «Бунго фудоки» Сусаноо отождествлен с богом Муто, о котором сказано, что он обитает на землях в Северных морях – то есть в нынешних российских владениях… – пояснил маркиз.

(«Так что – сей с позволения сказать бог выходит что Наш подданный?»)

– Жречество в храмах Идзумо наследственное, к нему могут принадлежать только члены кланов Сэнгэ и Китадзима – к коему и принадлежит ваш всепокорнейший слуга.

Георгий мысленно покачал головой

Человек в цилиндре и манишке всерьез рассуждал о том что происходит от языческих богов – как какой нибудь древний гунн или викинг… Нет – все же в этом есть какая то невероятная нелепость.

И он усилием воли вернулся к… японскому вопросу. На память пришла записка графа Ламздорфа. Тот поминал решения Особого совещания от мая 1888 года, предполагавшие окончательный отказ от присоединения Кореи к Российской империи и ведения активной политики в этом дальневосточном государстве.

Граф считал, что, несмотря на общность интересов двух держав, Россия не может допустить владычества японцев над Кореей, упрекая правительство в пассивности дальневосточной политики.

Затем мысли перескочили на другой документ – приобщенный к докладу Синода отчет главы миссии в Японии – архимандрита Николая.

Отец Николай был назначен четверть века тому в Японию, настоятелем консульского храма города Хакодате. Сначала проповедь Евангелия в Японии казалась совершенно немыслимой. По словам самого отца Николая, тогдашние японцы смотрели на христианство, как на «злодейскую церковь», к которой могут принадлежать «только отъявленные злодеи и чародеи». К 1868 году паства отца Николая насчитывала уже около двух десятков японцев. В конце 1869 года было принято решение: «Образовать для проповеди между японскими язычниками Слова Божия особую Российскую Духовную Миссию». Отец Николай был возведен в сан архимандрита и назначен начальником этой Миссии. Вернувшись в Японию, будущий святитель перенес Миссию в Токио. Но увы – в 1871 году в стране началось гонение на христиан. Только к 1873 году когда преследования и травля несколько прекратились, стала возможна свободная проповедь христианства.

«Злодейская церковь» значит…

Откуда то из глубин памяти выскочило речение пресловутого философа Соловьева. Этот любитель платоновской мысли и платоновских развлечений предсказал, что христианская Европа напрасно надеется найти союзника в Японии и рассчитывает на быструю колонизацию Китая – напротив – следует ожидать азиатского подъема, во главе которого окажется – уже по сути оказалась – Япония. И соединение западной науки и темных глубин азиатского духа станет рифом о который разобьётся корабль христианской цивилизации…

Георгий внимательнее всмотрелся в маркиза-жреца – словно ожидая увидеть за вежливо-непроницаемой физиономией те самые «темные глубины». А и в самом деле интересно – чего можно ждать от людей считающих что происходят от богов по прямой линии – когда в их распоряжении броненосцы и пулеметы?

Однако о христианстве пока повременим…

– Ваше Императорское величество, – меж тем продолжал гость, – жаль что не вы не видели воочию успехов моей страны на пути прогресса. Я еще помню времена когда во всем Киото не было ни одного человека в западном платье – а теперь кимоно носят лишь старики.

Наша страна движется я вперед семимильными шагами – пусть и удается далеко не все из задуманного. У нас уже два года как появилась конституция, и созван парламент – в котором есть три партии! – вещал японец.

И в этот момент вдруг Георгий понял…

Из памяти выскочила старая гравюра из французского юмористического журнальчика. По арене цирка маршируют разные звери с музыкальными инструментами – а дирижирует ими обезьяна с бакенбардами – в цилиндре и фраке – и при галстуке Так вот – в фигуре и позе этой макаки было что-то от посла. Или в облике посла – от примата?

Он едва не расхохотался. Нехорошо так думать конечно – но ей же ей – как облик подходит к сути дела – ибо японцы и в самом деле с завидным упорством предаются обезьянничанью – ибо парламент в стране вышедшей из грубого феодализма поколение тому назад иначе называться не может.

– Всему своё время, господин посол… – высказался он вслух. Кто спорит, ваша страна лишь на первых ступенях восхождения к высокой европейской культуре… Но должен сказать – варварство ведь не в мечах или кимоно – варварство в образе мысли. Можно одеть цилиндр и фрак, но при этом как средневековый злодей торговать людьми – как это было еще недавно в Бразилии – уточнил он чтобы не обижать лишний раз собеседника (про торговлю женщинами для разных нужд в стране Ямато рассказал как-то дядюшка Алексей). Можно и носить придуманное предками одеяние – и при этом трудится на ниве просвещения народа и распространения знаний и цивилизованных нравов. И плохо если вопрос – надо ли вводить в обиход штаны и штиблеты занимают место других, более важных вопросов и реформ, какие вы желали бы произвести в вашем обществе.

Посол выразил витиеватое восхищение мудростью государя великой северной страны и ретировался – раскланявшись – воистину как китайский болванчик.

– Ваше величество – а могу ли я узнать – зачем вы вообще приглашали маркиза? – спросил спустя час за очередным церемониалом Воронцов-Дашков.

– Я хотел посмотреть на японца, – улыбнулся Георгий в ответ.

* * *

В геополитическом плане вопросом вопросов на рубеже XIX и XX веков для России стало формирование ее роли в Азии, где растут русские города, где Россия обретает континентальное могущество. В 1880-1890-х годах огромный по масштабам процесс охватил Дальний Восток. Население Сибири и Дальнего Востока выросло до четырех с лишним миллионов. Русский флаг взвился над Сахалином и в устье Амура – над фортами Николаевск и Мариинск. В Петербурге формируется «восточная» фракция, которая видела будущее России в создании Великой Восточной империи, где ортодоксализм России превращался в «новый ориентализм», в новый центр мира. Уже Достоевский ощутил этот тектонических пропорций сдвиг: «С поворотом в Азию, с новым на нее взглядом нашим, у нас может явиться нечто вроде чего-то такого, то случилось с Европой, когда открыли Америку. Ибо воистину Азия для нас та же не открытая еще нами тогдашняя Америка. С стремлением в Азию у нас возродится подъем духа и сил… В Европе мы были приживальщики, а в Азию явимся господами. В Европе мы были татарами, а в Азии и мы европейцы.

Миссия наша цивилизаторская в Азии подкупит наш дух и увлечет нас туда».

Строителям тихоокеанской политики нашей державы было возможно не до столь высоких материй – но им было очевидно: в то время как в Европе Россия выглядела отсталой, в Азии она смотрелась как передовая европейская держава, несущая прогресс во всех сферах материальной и духовной жизни. «На монгольско-тибетско-китайской границе крупные перемены неизбежны, и эти перемены могут нанести ущерб России, если здесь возобладает европейская политика, но эти перемены могут быть для России бесконечно благословенными, если она сумеет ранее западноевропейских стран войти в восточноазиатские дела… С берегов Тихого океана, с высот Гималаев Россия будет доминировать не только над азиатским развитием, но и над Европой. Находясь на границах двух столь различных миров, восточноазиатского и западноевропейского, имея твердые контакты с обоими, Россия, собственно, представляет собой особый мир. Ее независимое место в семье народов и ее – православие, сохранившее подлинный дух христианства как базис воспитания и образования не могли не привлечь множество людей уставших от древних косных азиатских верований. Наш автократизм как основа государственной жизни был близок азиатскому укладу. И наконец в-третьих, русский национальный дух, служащий основанием внутреннего единства государства, но свободный от утверждения кровно-расовой исключительности, в огромной степени способный на дружеское товарищество и сотрудничество самых различных рас и народов. Россия предстает перед азиатскими народами носителем христианского идеала и христианского просвещения не под знаменем европеизации, а под собственным знаменем» Эта цитата из доклада Сергея Юльевича Витте во многом отражает легшие в основу дальнейшей восточной политики Е.И.В принципы… Но сперва нужно было раз и навсегда поставить Японию на место…

Владимир Полеванов «Дальневосточная политика Российской империи на рубеже веков» М.1939.

* * *

15 июля по возвращении царственной четы в Петербург состоялось последнее из торжеств этого лета…

В Портретном зале Александровского дворца в Царском Селе отмечался день рождения императрицы Елены Филлиповны. Это была не придворная церемония или государственный праздник, а семейное торжество – без всяких сложных ритуалов, расписанных по малейшим деталям правил и тому подробное. Правда Гофмаршальская часть составила бы программу празднества – с приглашением хора столичного костела и исполнением серенад под окнами дворца и выступлением балета Мариинского театра… Но когда выяснилось что в России не принято праздновать дни рождения и стало быть соответствующих правил при дворе не выдумало – решили умыть руки. Только близкие были приглашены к императорскому столу – накрытому всего на двадцать кувертов (из которых воспользовались восемнадцатью – посол Франции сказался больным (свергнутая династия), а Михаил Николаевич и в самом деле слегка занедужил) Гости расселись за тремя столами составленными «покоем» в середине каждого стола располагались корзины со свежими цветами, на трех серебряных блюдах поданы конфеты, бисквиты, фрукты и свежая земляника. Рядом, в Уголовой гостиной стоял стол с закусками. Гостям подавали русские и французские вина – привезенное вчерашним поездом «Божоле»; Leoville 1874 года; и отечественное шампанское. Гостям предлагались суп из сливок со спаржей, пироги «гатчинские», форель «по-американски», отбивные из баранины, филе ягненка, фаршированное свежим горохом. На десерт были персики. В завершение на балконе Александровского дворца пили кофе и шоколад.

Тогда же Елене Филлиповне вручили подарки. Мария Федоровна – сапфировое колье работы ювелира Фридриха Кехли – и диадему увенчанную шестнадцатью густо-синих сапфиров в окружении бриллиантовых искр. Георгий подарил супруге жемчужное ожерелье в пять ниток весом без малого в тысячу каратов и бриллиантовый фермуар работы Фаберже.

(Приняв подарки Елена прикинула – сколько это может стоить – и ощутила свою бедность.)

Это был последний праздник молодой семьи.

Дальше начинались царские будни…