Текст книги "Северная Корея"

6. Какой у вас «сонбун»?

В Северной Корее существует достаточно специфическая социальная система, которая в некоторой степени напоминает сословную. Правда, граждане Страны чучхе не любят говорить на эту тему, а потому иностранцы зачастую имеют дело с непроверенной, не самой объективной информации. Официально власти КНДР не признают сословного деления, но свидетельств, подтверждающих данную «стратификацию», хватает.

Согласно существующей социальной системе все без исключения жители КНДР делятся на три, а по другим данным, на четыре группы. Принадлежность к той или иной группе определяет всю жизнь человека. От нее зависят место проживания, работа, карьера и даже выбор супруга или супруги. Правда, перемены, произошедшие за последние годы в Северной Корее, привели к тому, что многие из строгих ограничений, характерных для такой сословной системы, перестали работать или серьезно ослабели.

Для обозначения системы используется слово «чхульсин сонбун» или просто «сонбун». С некоторой долей допущения перевести это слово можно как «происхождение».

Данная система уходит корнями в первые годы правления Ким Ир Сена, во вторую половину 1950-х годов. Тогда власти КНДР решили всех граждан классифицировать по уровню благонадежности. В основе классификации лежали происхождение человека, а также социальный статус и занятия его родственников. Схожая социальная система, при которой люди делили на благонадежных и неблагонадежных, существовала в свое время в СССР и Китае. Так что КНДР многому научилась у «старших братьев по социализму», но, по старой доброй традиции, значительно преувеличила все аспекты.

На протяжении нескольких лет специальные комиссии занимались «сортировкой» людей, и в результате все население было разделено на три большие группы – «основная», «колеблющаяся» и «враждебная». Сразу отметим, чтобы потом не возвращаться к данной теме: по слухам, есть и четвертая группа – «особая», но она немногочисленна и представляет собой, по сути, элитарную верхушку. В нее входят прямые потомки тех, кто сыграл заметную роль в установлении власти Ким Ир Сена. Например, дети и внуки партизан, которые воевали вместе с Кимом против японцев. Таковых наберется едва ли один-два процента от общего числа населения.

Но в целом подавляющее большинство населения принадлежит к трем главным группам. В «основную» входят потомки и родственники тех, кто имел особые заслуги перед властями КНДР. К ней относятся видные политические деятели, борцы за независимость и проч. На представителей этой группы не накладываются многие ограничения, они имеют право поступать в лучшие вузы, имеют все шансы сделать блестящую карьеру и достичь почти любых высот, о которых среднестатистический кореец может только мечтать. В общем, это самое достойное доверия сословие.

К «колеблющимся» относятся люд, к чьим предкам у властей есть определенные вопросы, однако претензии эти недостаточно серьезны для того, чтобы посчитать их «враждебными элементами». Людям, принадлежащим к этой группе, сложно поступить в лучшие вузы страны, особенно на гуманитарные факультеты, но их принимают (при наличии объективных способностей и знаний) в хорошие технические институты. У них может возникнуть проблема с пропиской в столице, однако, если человек выказывает свою преданность и оказывается нужным кому-то из «основных», он имеет все шансы стать столичным жителем.

Как можно догадаться уже по названию, к «враждебным» относятся те люди, чьи предки выступали непосредственно против существующего строя и так или иначе боролись с властями КНДР. Это потомки помощников японской колониальной администрации, сотрудничавшие с южнокорейцами в годы Корейской войны, священники, дети и внуки бывших «буржуев», а также «врагов народа» и проч. Им запрещено жить в крупных городах, они никогда не поступят в престижный вуз и не получат хорошего образования, не смогут продвинуться по службе и проч.

Принадлежность к «сонбуну» определяет очень много. Изменить свою «сословную» принадлежность, которая передавалась по наследству от отца к детям, до недавнего времени было практически невозможно. Кореевед Андрей Ланьков приводит в пример своих знакомых корейцев: мужчина был из касты «враждебных» (внук мелкого помещика), женщина входила в касту «основных» (внучка участницы антияпонского движения). Хотя такие случаи являются редкостью, однако их любовь сломала «сонбуновскую» стену, и молодые поженились. В обычной жизни особых проблем у них не возникало, а вот их дети унаследовали «сонбун» отца. В результате они не смогли поступить в хорошие вузы и их возможности при трудоустройстве были сильно ограничены.

Естественно, возникает вопрос о соотношении численности основных групп. Если учесть реальное отсутствие официальных данных, нежелание властей КНДР общаться на данную тему, а также проблемы с получением и последующей проверкой информации, то мы получим большой разброс в цифрах. Как уже было сказано, к «особой» группе относится не более 1–2 % от общего числа населения. По данным одного из министерств Южной Кореи, в 1986 году соотношение было таким: 28 % «основных», 45 % «колеблющихся» и 27 % «враждебных». Но тут же приводились и другие, совершенно иные данные: 25 % «основных», 24 % «колеблющихся» и 51 % «враждебных». Так что тут нам остается только гадать.

Теперь необходимо сделать одну важную оговорку. Столь жесткое сословное деление существовало до середины 1990-х годов. Тяжелая ситуация в стране, многочисленные потрясения, экономический кризис, проникновение и широкое распространение рыночных отношений привели к тому, что в Северной Корее к «сонбуну» стали относиться с меньшим вниманием, хотя, конечно, до полного отказа от системы еще очень и очень далеко. Сейчас гораздо чаще можно столкнуться с ситуацией, когда деньги помогают решить определенные проблемы и обойти многие ограничения, налагаемые на принадлежащих к не самому «удачному» сонбуну людей: например, при поступлении в вуз, получении прописки и проч. Кроме того, в Корее стали больше цениться профессиональные навыки и умения, что позволяет истинным профессионалам своего дела устраиваться на работу, которая раньше для них была недоступна. Так что теперь с грехом пополам в Северной Корее карьеру могут построить даже те, чей дедушка был кулаком или священником.

7. Со значком или без?

Значок с изображением вождя – это, пожалуй, самый простой и безошибочный способ вычислить северокорейца. Посмотрите на одежду вашего собеседника. Видите значок? Если да, то перед вами с большой долей вероятности именно северокореец. Впрочем, и здесь есть свои нюансы.

Значки эти корейцы носят добровольно-принудительно, причем не только дома. Счастливчики, оказывающиеся за границей, также будут каждый день украшать свою одежду значком с портретом вождя. Сами корейцы на прямой вопрос: «Вы обязаны носить значки или нет?» – уклончиво отвечают: «Нас не заставляют, но все мы носим их добровольно, в знак уважения к нашим вождям!» – «А если я уважаю вождя, но не ношу значки?» – «Если люди уважают, то обычно носят…» В общем, значки они носить должны, и точка.

Касательно правил ношения и значения того или иного значка точной информации нет. К тому же, как и из любого правила, из этого тоже есть свои исключения. Значки намеренно не надевают, когда есть высокая вероятность того, что одежда испачкается. Не носят их и на верхней одежде (куртках, пальто и проч.). Не принято носить значки на откровенно прогулочной одежде. Не носят их на рабочей форме, футболках, спортивной одежде. Но тут скорее людьми руководят не строгие правила, а здравый смысл. Корейские спортсмены не станут надевать значки на состязания, но вот на церемонию награждения обязательно их прицепят к спортивному костюму. К рабочей форме такой же подход: если вы сталевар или шахтер, то значок, скорее всего, на работу, в цех или шахту, не наденете, а вот если вы работаете официанткой в ресторане, то на чистую и аккуратную форму не грех и значок надеть. Военные носят значки всегда.

На момент написания книги (2016 год) в КНДР существовали следующие типы значков: с изображением только Ким Ир Сена, только Ким Чен Ира или обоих вождей. По форме исполнения их существует два вида: портреты вождей заключены в прямоугольник, фон – красное знамя, либо портреты заключены в овал, а фон – красный или светлый. В любом случае пока на значках изображают только двух людей – Ким Ир Сена и Ким Чен Ира.

В 2010–2013 годах южнокорейские СМИ стали сообщать со ссылкой на «анонимные, но очень осведомленные источники», что в Северной Корее начали раздавать значки с изображением молодого вождя – Ким Чен Ына. Говорили, что появились значки с портретами трех вождей сразу или только с портретом Ким Чен Ына. Ряд изданий отметили, что новые значки будут раздавать на семидесятилетний юбилей Трудовой партии Кореи (ТПК), который отметили 10 октября 2015 г. До сих пор эти сообщения не подтвердились. И после юбилея ТПК новых значков не видели. В личных беседах северокорейцы тоже все отрицают, заявляя: «Про значки с уважаемым товарищем Ким Чен Ыном слышим впервые». Если рассуждать логически, то появление значков с третьим вождем – вопрос времени, но пока слухи не подтвердились.

Если углубиться в историю, то стоит отметить, что значки с портретами вождей появились в КНДР не сразу. Впервые они были изготовлены в 1972 году и изображали Ким Ир Сена. Этот год, когда отмечалось шестидесятилетний юбилей вождя, многие эксперты считают годом окончательного закрепления культа личности. В 1992 году появились значки с портретом второго вождя – Ким Чен Ира. Их выпуск был приурочен к полувековому юбилею второго лидера КНДР.

Ситуация в этой достаточно деликатной для северокорейцев сфере, конечно, со временем менялась. Когда в 1994 году на посту руководителя государства оказался Ким Чен Ир, то практически тут же поползли слухи: новый лидер из скромности, желая подчеркнуть величие своего отца, не рекомендует носить значки со своим изображением. Вскоре корейцы стали носить значки преимущественно с портретом Ким Ир Сена. Впрочем, при нынешнем лидере страны, Ким Чен Ыне, все значки равны, а потому можно встретить значок как с изображением Ким Ир Сена, так и с портретом Ким Чен Ира, а то и с двумя вождями сразу.

Касательно видов значков, их значения и т. д. существуют разные мнения. Сами корейцы на прямой вопрос, скорее всего, ответят кратко: «Носить можно любой значок, какой захочешь, строгих правил нет. Никакой иерархии значков нет».

Ряд зарубежных экспертов полагают, что есть все же значки, которые выдаются далеко не всем. Например, мне встречались утверждения, что есть отдельные значки для высшего руководства, ЦК партии, правительства, высшего генералитета и проч. Подчеркнем, что сами корейцы такое разделение яростно отрицают. Не исключено, правда, что ситуация со временем просто изменилась. Я на протяжении длительного времени изучал официальную хронику, пытался выяснить, какие именно значки предпочитает руководство Страны чучхе. И надо сказать, что каких-то особых отличий и закономерностей мне выявить не удалось. Что касается самого Ким Чен Ына, то у него чаще всего можно увидеть значок в виде красного знамени с изображением обоих вождей. Создалось впечатление, что это стало своего рода «модой», которой склонны подражать в КНДР.

Как-то мне рассказали, что высшему военному руководству могут дать значки с портретами обоих вождей в военной форме (как правило, их изображают в простых френчах). Правда, обычные корейцы признавались, что таких значков никогда не видели. В общем, найти объективных подтверждений тому, что по значкам можно «прочитать» статус северокорейца, мне пока не удалось.

Номеров на значках я тоже не обнаружил. Однако значки, как правило, в КНДР не продают, а выдают, приурочивая к разным торжественным датам и праздникам. Часто это считается наградой за хорошую работу. В итоге у северокорейца накапливается, как минимум, несколько значков. Гид, с которой мне доводилось общаться, сказала, что у нее их больше десяти. Выбирает она их просто: какой подходит к одежде – тот и надевает. В общем, корейцы часто меняют значки.

Со временем форма и дизайн значков несколько раз менялись. Как утверждают активисты одной из российских просеверокорейских групп, в Музее корейской революции на холме Мансудэ в зале 56 собраны все виды (около ста) значков. В настоящий момент активно используется около сорока видов. У одного из российских дипломатов есть коллекция корейских значков, которая насчитывает двадцать три экземпляра. Так что вполне можно предположить, что на свете могут существовать и какие-нибудь ведомственные значки, но подтверждение этой теории мне пока найти не удалось. Те же военные носят такие же значки, какими украшают свою одежду рядовые граждане.

В последние годы экспертов стала ставить в тупик молодая супруга Ким Чен Ына, первая леди КНДР Ли Соль Чжу. Время от времени она появляется даже на официальных мероприятиях без значка. Ее поведение конечно же спровоцировало яростные дискуссии, но однозначного вывода сделано пока не было. Понятно, что поступает она так, заручившись согласием супруга. Но что это означает, сказать пока трудно. Один из южнокорейских журналистов, основываясь на данных своего вроде бы проверенного источника, процитировал северокорейского чиновника, приближенного к правящей семье. Мол, такой поступок объясняется желанием Ли Соль Чжу выразить супружескую преданность своему мужу, Ким Чен Ыну. «Ли решила не носить значки, так как поклялась, что не будет смотреть на других людей, только на своего мужа, Ким Чен Ына. Ким же воспринял это как знак особой преданности», – пояснил собеседник. Тут трудно что-либо возразить. Можно принять слова чиновника на веру, ведь проверить их все равно невозможно, но ведь время от времени первая леди Северной Кореи значки все-таки надевает. Так что ее поведение вряд ли объясняется странной клятвой. Может быть, когда появится значок с портретом Ким Чен Ына, Ли Соль Чжу станет его носить постоянно, но пока что она достаточно свободно подходит к данной обязанности. Например, во время второй годовщины смерти Ким Чен Ира (траурные мероприятия проводились в декабря 2013 года) супруга вождя была без значка, чем несказанно удивила зарубежных экспертов.

А вот еще один интересный вопрос. Можно ли получить значок иностранцу? Если поставить это себе целью, то можно, хотя и сложно. В китайских приграничных городах такие значки не редкость. Чаще всего это подделки, но неспециалист вряд ли сумеет найти отличия. Цена таких значков – 10 юаней. По словам китайских экспертов по КНДР, можно найти и настоящие значки, которые продают уже значительно дороже, по 60–100 юаней за штуку.

Если учесть, что за жизнь у обычного северокорейца скапливается приличная коллекция значков, то нет ничего удивительного в том, что кое-кому из иностранцев удавалось их выменять. Однако сделать это крайне непросто. Кореец, решаясь на такую сделку, сильно рискует: если власти страны выяснят, что он подарил – продал – обменял свой значок, у незадачливого бизнесмена будут серьезные проблемы. Но человек слаб, и подобные случаи все же время от времени происходят. Наши дипломаты, долгое время проработавшие в КНДР, ухитрялись добывать вожделенные значки.

Есть еще один способ получить корейский значок, правда, излишне трудозатратный. В исключительных случаях власти КНДР выдают особо отличившимся «иностранным друзьям Северной Кореи» заветные значки. Такой иностранец может смело разгуливать по улицам северокорейских городов, украсив свою одежду значком. Если же вы купили значок в Китае или получили его любым неофициальным путем, то лучше в Северной Корее его не надевать. И бесполезно уверять полицию и возмущенных граждан, что вы бесконечно уважаете вождей и поддерживаете существующий политический строй. Значок вас в любом случае заставят снять.

Завершая разговор на тему значков, можно провести неожиданное сравнение Севера с Югом. Правительственные чиновники Южной Кореи часто носят значки с символами правительства (у них есть единый знак) или государственного ведомства, сотрудники крупных фирм часто надевают значки с логотипом фирмы. Практически повсеместно южнокорейские чиновники, отправляясь на официальные переговоры с северянами, надевают значки. В этом случае, как правило, южане дружно вкручивают в лацканы пиджаков значки с изображением флага Республики Корея. Возможно, таким образом они хотят подчеркнуть, что принадлежат «другой Корее».

8. Полчаса на борьбу с империализмом

Еще совсем недавно время в Северной и Южной Корее совпадало. В принципе, это логично. Пхеньян и Сеул находятся примерно на одной долготе, а потому у них один и тот же часовой пояс. Но 15 августа 2015 года власти КНДР перевели стрелки часов на полчаса назад, что, кстати, спровоцировало определенное недовольство среди руководства Южной Кореи. Время, по которому живут в Сеуле, а вместе с ним и во всей Южной Кореи, опережает московское на шесть часов, а вот Пхеньян теперь впереди «всего лишь» на пять с половиной часов. Если в Москве час дня, то в Пхеньяне половина седьмого вечера, а в Сеуле – ровно семь. Надо сказать, что перевод стрелок в КНДР не был вызван сезонными факторами, это не была попытка догнать настоящее природное время.

Россиян кручением стрелок в разные стороны не удивишь, но все равно решение властей Северной Кореи вызывает сразу ряд вопросов. Почему только на тридцать минут? Ведь теперь КНДР сильно выбивается из давным-давно установленного миропорядка, согласно которому временные пояса сдвинуты на «целые» часы, а не на половины. Да и вообще, зачем нужно было это делать, ведь время во всей Корее всегда было единым?

Если говорить про «тридцать минут», то действительно, страны, где существуют отклонения от стандартного Гринвича на нецелые часы, можно пересчитать по пальцам. Это Венесуэла, Мьянма, Иран, Шри-Ланка, Индия и некоторые части Австралии и Французской Полинезии. Правда, есть страны, в которых разница во времени еще более «дробная», доходящая до пятнадцати или сорока пяти минут (смотря с какой стороны считать). Это, например, Непал и некоторые районы Новой Зеландии. Эти страны можно понять, там такое исчисление времени сложилось исторически, но почему вдруг КНДР решила выделиться таким необычным образом?

Официальная причина – борьба с колониальным наследием. Чтобы понять подоплеку событий, необходимо обратиться к истории. Время, которым еще до недавнего времени пользовались обе Кореи и от которого вдруг отказался Пхеньян, было введено в январе 1912 года. Тогда вся, тогда еще единая, Корея была аннексирована и официально присоединена к Японской империи. Японское правительство ввело на новых территориях то время, по которому жили в метрополии. Это именно то время, по которому сейчас живут в Южной Корее. И вот КНДР теперь решила избавиться от наследия кровавого режима. Впрочем, в постановлении Верховного Народного собрания КНДР все предельно четко объясняется: «…японские империалисты украли даже наше время, совершив таким образом преступление, которому не будет прощения в веках». В этой связи с 15 августа 2015 года, в день празднования семидесятилетия освобождения Корейского полуострова, в КНДР введено «правильное», «исконное» корейское время. Разумное объяснение поступку как бы есть, правда, остается один вопрос: если это было такое тяжкое колониальное бремя, то почему надо было ждать целых семьдесят лет? Но этот вопрос остается без ответа. В крайнем случае вы услышите: «Лучше поздно, чем никогда».

Однако капризная дама история, услышав рассказ про борьбу с «японскими колониалистами», непременно иронично улыбнется. Дело в том, что «правильное», «исконно корейское» время, которое ввел Пхеньян, появилось только в 1908 году. А до этого Корея вообще жила без единого стандарта. А в 1908 году в Корее уже вовсю хозяйничали те же японцы, которые хотя и сделали много нехорошего для корейцев, но все же способствовали модернизации страны и внедрили многие современные (для того времени) системы. Среди прочего было и единое для Кореи время. Так что «исконное» время в Корее ввели те же колонизаторы, а затем, спустя четыре года, подогнали его под свое родное, токийское. Но если первое время северокорейцы воспринимают как исконно свое, то второе – это «наследие колониализма».

Тут следует отметить, что в свое время и южнокорейцы пытались также бороться с японским наследием. В 1954 году первый президент Южной Кореи Ли Сын Ман, искренне не любивший японцев, ввел то самое «исконное корейское» время, которое в августе 2015 года приняла КНДР. Объяснения поступку давались, по сути, те же, что много позже появились в заявлении Верховного Народного собрания КНДР. Ли Сын Ман, кстати, попытался ввести и националистический календарь, в котором годы отсчитывались от рождения мифического правителя Кореи Тангуна, то есть от 2333 года до н. э. Но на Юге эта практика не прижилась. После свержения Ли Сын Мана в 1961 году в Южной Корее опять ввели «время колонизаторов» образца 1912 года. Та же участь постигла и «календарь Тангуна».

Тогда эти изменения объяснялись необходимостью, как сказали бы сейчас, быть в тренде, то есть следовать принятой в мире практике. Руководство Южной Кореи посчитало, что разница во времени с большинством стран мира на некруглое количество часов и необычный календарь помешает развитию международных связей. Объяснение тоже, откровенно говоря, спорное: вот разница в тринадцать часов с тем же Вашингтоном или в семь с Парижем глобализации не вредит, а на двенадцать с половиной или шесть с половиной прямо-таки остановит экспорт-импорт и заставит всех иностранных инвесторов бросить бизнес и покинуть Южную Корею?! В общем, как сделали – так сделали.

Кстати, решение Пхеньяна вернуть «исконное время» вызвало недовольство Сеула. Президент Юга Пак Кын Хё заявила, что разница в полчаса может создать проблемы для организации межкорейского экономического сотрудничества. Пак опять же не стала вспоминать про тринадцать часов разницы со столицей США или с часом разницы с Пекином, которые почему-то южанам не особо мешают. Но ответ КНДР не заставил себя ждать и ожидаемо был ярким и эмоциональным: «Пак Кын Хё, извергнув злобную клевету на наши меры по пересмотру стандартного времени, совершила предательский антинациональный акт, который ничем невозможно смыть, который превосходит пределы зла и который не может быть прощен нашей нацией». С одной стороны, южане вполне могли бы не обратить внимание на то, что соседи перевели стрелки своих часов на каких-то жалких полчаса; с другой стороны, северяне могли бы ответить на критику мягче и конструктивнее. Хотя, впрочем, на этом обмене мнениями перепалка и закончилась, а время в Сеуле теперь на полчаса отстает от пхеньянского.

Завершая разговор о времени, можно отметить, что в КНДР и Республике Корея живут по одному (теперь уже немного отличному) часовому поясу круглый год. Перевода на летнее и зимнее время ни там, ни там не существует.

Интересно, что Север и Юг, находящиеся в принципиально разных экономических, политических и социальных условиях, порой совершают на удивление одинаковые по своей сути действия. Взять, например, календарь. Как в Южной Корее пытались ввести «летоисчисление по Тангуну», так и в Северной Корее ввели свой собственный календарь. Правда, после введения календаря начинаются уже существенные отличия: если южане после ухода Ли Сын Мана отказались от экспериментов со временем и календарем, то у северян все изменения прекрасно прижились. Сейчас Северная Корея живет по своему календарю, «календарю чучхе». Введен он был относительно недавно, в июле 1997 года, когда закончился трехлетний траур по умершему в 1994 году первому лидеру КНДР Ким Ир Сену. Вот тогда и ввели «календарь чучхе», который начинает отсчет от 1912 года, года рождения Кима. При этом отсчет начинается сразу с первого года, нулевого же года попросту нет. Таким образом, 2015 год в Северной Корее это 104 год чучхе. Напоминает немного «календарь Тангуна», не так ли?. Впрочем, зачастую в КНДР при написании тех или иных новых дат рядом в скобках указывают и стандартный, общемировой год. То есть, если нужно упомянуть 2015 год, северокореец напишет: «104 год чучхе (2015 год)». Календарь чучхе для КНДР основной, так что если хотите узнать «местный год», то отнимите от текущего года цифру 1911. Правда рядовые корейцы в повседневной жизни по старинке используют «обычный» календарь, тогда как исчисление «по чучхе» оставлено для официальных документов.