Текст книги "Корея"

Как я служил в корейской армии

В отделе по связям с зарубежными СМИ Министерства обороны Южной Кореи озадаченно повертели мой запрос об «освещении курса молодого бойца (КМБ) Академии сухопутных войск Республики Корея (АСВ РК)». Спрашивают: «А зачем это вам?» Рассказываю про интересные репортажи Артема Боровика из американской армии, про схожую систему комплектования армии (и у нас и в Корее – всеобщая воинская повинность), про свою учебу в Суворовском училище… Меня перебивают: «Уговорили! Будете первым из иностранных журналистов, кто там побывал. Удачи, действуйте!»

Первое утро новобранца

6.29 утра. Солнечное морозное январское утро. Вдоль дорожек через равные промежутки стоят покрытые инеем деревья. За расположившимися вокруг зданиями видны утесы красивых гор.

6.30. На крыше лениво поеживаются от холода голуби. Вокруг ни души, тишина. Вдруг весь этот торжественный покой взрывается бодрым маршем, который, как кажется, слышится отовсюду, многократно отражаемый склонами гор. Через секунду уже раздается топот сотен ног. Здания теперь больше напоминают муравейники, из которых вот-вот начинает выплескиваться людская волна.

6.33. На улице появляются озадаченные мальчишки и девчонки в военной форме, на лицах у многих из которых отражены растерянность и непонимание. Бодрые подтянутые ребята чуть постарше, которые явно чувствуют себя здесь в своей тарелке, дружеским хлопком по плечу подгоняют тех, кто не особо торопится выходить, своими командами напоминая забывчивым, что все это значит: «Строиться повзводно на плацу. Быстро, быстро, быстро!»

Начинается первый день учебы. Через год те, кто еще сейчас до сих пор не может проснуться, сами будут так командовать, еле сдерживая снисходительную улыбку, глядя на новобранцев, а через четыре года они наденут на плечи погоны офицеров…

Ну а пока – знаменательное событие: начался отсчет шести неделям, которые должны полностью перевернуть их пока еще детское мировоззрение, которые должны им объяснить, что их ждет впереди, которые должны превратить их из школьников в курсантов военного училища, кадетов, как принято называть их здесь на английский манер. Итак, шесть недель КМБ – курса молодого бойца, как у нас говорили, в «кузнице офицерских кадров» – главной в Южной Корее Академии сухопутных войск.

«Лучший отдых для новобранца – это новая работа»

Разговариваю с самым главным сейчас для новобранцев человеком – начальником КМБ подполковником Ли Сын Чжэ. «Мы относимся весьма и весьма либерально ко вновь прибывшим. Да, конкурс у нас велик – более двадцати человек на место, но мы не пытаемся шокировать сразу же непосильными физическими нагрузками и чрезмерно суровой дисциплиной. С другой стороны, мы не делаем поблажек в другом: мы требуем от них того, чтобы они научились четко планировать свое время, выполнять поставленные задания. А их, поверьте, у новых ребят много. Им надо очень многому научиться за шесть недель, превратиться из гражданских людей в военных. Лучший отдых для них – это новый вид работы», – сказал офицер.

Всего в этом году набрано 240 человек. Они разделены на две учебные роты, которыми командуют офицеры, в каждой роте по четыре взвода, во взводе – три отделения. Базовая единица – отделение. В нем 10 человек. 10 процентов новобранцев – девушки, это записано в правилах поступления. Представительницы прекрасного пола никак не выделены, в каждом отделении присутствует по одной девушке. То есть сейчас в АСВ на первом курсе 24 девушки и 216 ребят.

Первая неделя

Корейцы известны всему миру своим трудолюбием, а также прилежанием в учебе. Образовательная система построена таким образом, что последние два-три года обучения в средней школе ученик практически с утра до вечера только и делает, что учится. Спать приходится немного – не более 4–6 часов в сутки, остальное время – учеба, учеба и еще раз учеба. А иначе трудно надеяться на поступление в престижный вуз, к коим относится и военная академия. Вот и выходит, что поступившие в АСВ РК ребята и девчонки в целом подготовлены физически весьма слабо, что требует особого подхода.

По словам подполковника Ли, они практикуют для новобранцев «мягкую посадку» после гражданской жизни. Первая неделя КМБ напоминает больше учебу в каком-то пансионе с элементами военной подготовки. Первые семь дней вчерашние школьники и школьницы изучают историю академии, военные уставы, правила, распорядок дня и прочие необходимые для нормальной жизни в этом учебном заведении предметы.

Однако главной целью этой недели ставится психологическая подготовка новобранцев к будущей военной карьере. Для подавляющего большинства из них – это выбор на всю жизнь. Чтобы ребята получше разобрались в себе, и практикуются своеобразные семинары-беседы между новобранцами, где они рассказывают друг другу, почему решили стать военными.

Основным командиром для новобранцев являются именно старшекурсники – с третьего курса академии. Офицеры осуществляют лишь самое общее руководство, вмешиваясь в процесс обучения только лишь в самом крайней случае. Предполагается, что все проблемы решают курсанты сами, под руководством командиров отделений и взводов, то есть старшекурсников.

Вернемся к физической подготовке. Выбежавшие на улицу курсанты начинают пробежку – полубегом, полушагом. Пробежали километр, немного согрелись, стали под команды командиров взводов размахивать руками, вращать туловищем, короче, утренняя гимнастика. Отжались 20 раз. Потом назад в казарму.

У меня за плечами из военного опыта только законченное Суворовское военное училище и военная кафедра университета. Про военную кафедру говорить не стану, но в СВУ побегать довелось от души, да и помладше мы были, чем корейские курсанты, а бегали на КМБ гораздо побольше. С отжиманиями тоже было получше. Как-то не впечатляет…

Заметив мою ироническую улыбку, офицер по связям со СМИ академии майор Ли Чжан Хо, который организует мое пребывание в этом военном вузе, говорит: «Не обращайте внимания на кажущуюся легкость нагрузки. Из-за корейской системы образования мы не можем сразу заставлять ребят носиться как угорелых. Мы все делаем постепенно, но регулярно. Поверьте мне, через шесть недель все без исключения они будут делать по 50 отжиманий и бегать не менее 7 километров с полной выкладкой. Иначе просто не закончат КМБ».

Эти показатели уже как-то больше впечатляют. Посмотрим. Но все-таки интересуюсь: «А если не выполнят?» Следует краткий ответ: «Тогда отчислим». Физическая подготовка во время КМБ проводится два раза в день, даже в выходные. К выпуску они по уровню подготовки приближаются к спортсменам. Также выпускники должны получить удостоверение инструктора в каком-либо виде спорта – подводное плавание, скалолазание, гимнастика, бег и прочие. Иначе офицерских погон не видать.

Быт

Живут в ходе КМБ курсанты в комнатах по двое. «Тоже неплохо», – думаю про себя. Чтобы ребята лучше познакомились друг с другом, соседей по комнате меняют каждую неделю. Все по-спартански, никаких излишеств. Верхняя часть двери прозрачная, чтобы командиры могли видеть, чем занимаются новобранцы. Умывальники и туалеты общие (с разделением, конечно, для мужчин и женщин), на каждое отделение предусмотрена общая душевая. Убирают у себя в комнатах сами, большие вещи стирают в прачечной академии, а нижнее белье – самостоятельно.

В свою очередь подполковник интересуется: «Наверное, все кажется слишком скромным?» Вспоминаю казарму СВУ, где спали по 50 человек в одном помещении, не мечтая уже о каких-то комнатах, но не успеваю ответить. «Ничего, это мы специально для начала приучаем их жить скромно. Как пройдут КМБ, сразу мы им покажем, как много им академия дает. Это для них будет приятным сюрпризом по сравнению со спартанской жизнью на КМБ».

Пытаюсь сравнить воспоминания Суворовского училища с корейской военной академией, начинаю закидывать вопросами про наряды, еду, увольнения и прочее. «Как раз обеденное время подоспело, – говорит офицер. – Пойдемте, сами все посмотрите и попробуете». Общее впечатление следующее: кормят здесь без изысков, но добротно. Набираешь столько, сколько захочешь сам. На десерт – фрукты. Каждый день меню меняется, так что с едой тут порядок. «Молодой растущий организм требует хорошего питания», – говорят мне. Трудно не согласиться. Офицеры едят здесь же, из одного котла с курсантами, хотя и за отдельными столами.

Пользуясь моментом, когда сдаю поднос с грязной посудой, просовываю свою любопытную физиономию на кухню, надеясь увидеть «наряд по кухне» в корейском исполнении. Меня ждет разочарование – только какие-то тетушки, да и повара явно не курсантского возраста и телосложения.

После долгих объяснений по поводу бывшей российской армейской традиции нарядов курсанты в итоге мотают головой: «Нет такого». Мои рассказы про то, как регулярно чистил картошку с 5 вечера до 2–3 утра, когда 10 человек помогали обеспечивать питание всего училища, слушают с любопытством и соболезнованием. Только начальник КМБ подполковник Ли хмыкнул в сторону: «Неплохо, и нам бы не помешало, может, больше бы стали ценить еду…»

В очередной раз удивил корейцев рассказами про «подъем-отбой», когда за 45 секунд, пока горит спичка, надо было одеться и уже стоять в казарме в строю повзводно. А если не уложились, то «будем тренироваться». Здесь такого нет, но, как оказалось, есть свой аналог.

Ночной подъем

Ночь, над столиком дневального по роте горит небольшая лампа. В казарме все спят. Бодрствуют только начальник КМБ подполковник Ли, офицер по связям со СМИ майор Ли, три командира групп, дневальный и ваш покорный слуга. Сегодня еще одно упражнение, запланированное на КМБ – ночной подъем. Тишину разрывает вой сирены и резкие команды командиров отделений и взводов: «Подъем, учебная тревога! Одеться и строиться у своих комнат». В комнатах тут же раздается шум, через некоторое время из них вылетают одетые курсанты и строятся. Свет все это время так и не включался. После осмотра новобранцев следует команда «отбой».

Мне с улыбкой говорят: «Вот вам наш подъем-отбой». Тоже интересно, здесь акцент делается на то, что все надо делать в темноте. «Вот поэтому, – говорит мне командир одного из учебных отделений, – мы и настаиваем, чтобы все лежало на четко установленном месте и нигде больше. Иначе в темноте быстро и не оденешься».

Конечно, для начала несколько раз отработали всю процедуру при свете дня, но сейчас было все всерьез – ночью и без предупреждения. Начальник КМБ подполковник Ли подходит ко мне и говорит: «У вашей армии очень глубокие традиции. Ваша практика со спичкой и одеванием за 45 секунд очень правильная. Нам ее тоже следует перенять. Мы в принципе не ограничиваем время на подъем, а надо бы». Про себя беспокоюсь, как бы после моих рассказов КМБ в АСВ РК не претерпело изменения. Некоторые наши традиции здешним командирам определенно пришлись по душе…

Строевой подготовки тут тоже как таковой нет. Ходят они по-другому, да – строем, да – в ногу, но таких, как у нас «тянем носок» или «когда вы чеканите шаг, об этом должны слышать на Невском» (это я про свое СВУ), у них нет. Но есть другие особенности: с начала КМБ и вплоть до окончания первого курса курсанты обязаны все делать, как говорят в российской армии, «параллельно и перпендикулярно». То есть, когда новобранцы ходят, в том числе и в казарме, и без надзора офицеров, то все повороты делаются только на 90 градусов, срезать углы и ходить по диагонали нельзя, только под прямыми углами.

Это правило 90 градусов касается и еды. Ложку просто ко рту поднести нельзя. Надо это делать под прямым углом. То есть сначала ложку с едой вы поднимаете от тарелки вертикально вверх на уровень рта, но в сантиметрах 30 от него, а затем уже подносите ко рту. Получается, что в два захода и под прямым углом. Немного странно со стороны выглядит, но правило есть правило.

Второй этап КМБ – базовая военная подготовка

И вот начался второй, пожалуй, самый главный с «военно– технической» точки зрения этап подготовки. Если в первую неделю новобранцы лишь изредка прикасались к оружию, то теперь они с ним ходят и упражняются с утра до вечера. Это как раз тот период, в котором заключен весь основной смысл КМБ. Всего у них 14 военных дисциплин – оружейное дело, полоса препятствий, защита от оружия массового поражения, стрельбы, обращение с личным оружием, рукопашный бой с оружием и без оного, уставы и многое-многое другое. Постепенно растет физическая нагрузка. Если поначалу пробежка не превышает 2–3 км, то к концу четвертой недели вводятся марш-броски с полной выкладкой по 7 км. Весь этот процесс подготовки сопровождается бесчисленными экзаменами, которые новобранцы обязаны сдать для успешного завершения КМБ.

Тут я вспоминаю про наказания. Для меня так и осталось загадкой, как в АСВ РК наказывают за провинности – ни нарядов, ни строевых ведь нет. Офицер по связям со СМИ майор Ли предлагает самому посмотреть на это и пойти на плац, где сейчас проходит курс огневой подготовки.

На плацу нас встречает командир группы – девушка-третьекурсница. Чувствовалось, что девчонка может и умеет внушить к себе уважение. Новобранцы слушаются ее беспрекословно, а уж она им спуску не дает. Два курсанта положили свои автоматы и отошли на пару шагов. Все, оружие – святое, из рук нельзя выпускать. Отчитав ребят и заставив их во все горло проорать несколько раз, что «ОРУЖИЕ – ЭТО ЖИЗНЬ!!!», девушка-командир дает наказание – 100 метров гусиным шагом. Краем глаза замечаю, как другая группа стала как один приседать под отрывистый счет старшекурсника. Эти тоже что-то не так сделали.

Майор Ли подходит и говорит: «Вот и все наши наказания. Отжимания, приседания, гусиный шаг, можем еще заставить побегать. Так убиваем двух зайцев – и наказываем, и физическую форму укрепляем».

Начальник КМБ подполковник Ли сказал, что по его опыту самыми трудными для новичков являются вторая-третья недели. Тогда больше всего и подают заявления об уходе те, кто попал случайно, либо понял, что карьера военного не его удел. К концу пятой недели я полюбопытствовал, сколько же все-таки отчислились. Из 240 новобранцев – 14 человек. Чуть меньше шести процентов. Не так уж и много. Всего же из академии за все 4 года обучения уходят примерно десять процентов от числа новобранцев. Больше всего отсеиваются как раз в период КМБ.

Мне потом дали возможность поговорить с новобранцами без офицеров. Интересуюсь, в чем для них основные трудности: физическая нагрузка? Еда? Что-то еще? Говорят, что нелегко поначалу бегать с полной выкладкой, но потом привыкают. Есть периодически хочется, но если не хватает в столовой еды, то можно добрать калорий в магазине, расположенном на территории академии. В итоге новобранцы сошлись в том, что труднее всего привыкнуть планировать свой день до минут, четко соблюдать насыщенный график занятий и практически каждый день готовиться к экзаменам.

«Больше всего уходят не столько из-за физических трудностей, а из-за осознания, что быть военным – не для них. В ходе КМБ у нас достаточно интенсивная программа, но не непосильная. Честно говоря, не припомню, чтобы у нас валились от физического перенапряжения и подавали рапорты об отчислении из-за того, что не выдерживают, допустим, бега. У нас в конце курса есть марш-бросок с полной выкладкой на 30 км, но к этому времени ребята уже подготовлены, да у них самих в глазах появляется азарт. Те, кто уходит, просто понимают, что ошиблись с выбором профессии».

В конце пятой недели был марш-бросок на 30 км. Побывать там не удалось, но, как оказалось, после него никто рапорт об отчислении не подал. Да и сами новобранцы за пять недель – небольшой в принципе срок – сильно преобразились, стали подтянутей, появилась военная выправка, про физическую подготовку и говорить нечего – все окрепли.

Третий этап: знакомство с академией как учебным заведением

Наконец наступила шестая и последняя неделя КМБ. Всю неделю новобранцев знакомили с учебными аудиториями, классами, библиотеками, лабораториями, тренажерными комплексами и прочим. Сами будущие курсанты уже заметно освоились, из глаз исчезла растерянность первых двух-трех недель, когда они привыкали к военной жизни.

С другой стороны, командиры в часы подготовки снова и снова напоминают им, что «все теперь зависит только от вас, от вашей собранности, мы требуем многого, но и даем немало». Стоп! Вспоминаю, что подполковник Ли говорил те же самые слова. Что же дают-то в конце концов?

«Вы – элита общества!»

Мы заходим в корпус курсантов, а не новобранцев. Да, это не казарма в привычном для меня понимании. Курсанты живут в помещении по два-три человека, в двух комнатах – в одной учатся, в другой – спят. В спальной комнате вижу сильное отличие от нас: тут же за стеклом стоит свое личное оружие каждого курсанта – автомат и штык-нож. Кровати, кстати, заправлены весьма вольно – просто положено покрывало. Аккуратно, но наши сержанты точно дали бы пару нарядов за такую заправку.

Но самое большое удивление ждало в другом. Как оказалось, за четыре года учебы в АСВ РК курсантов на деньги службы несколько раз отправляют на несколько дней за рубеж, также выделяются деньги, чтобы ребята могли на каникулах съездить покататься на горных лыжах на местных курортах. А если захотят получить дополнительное образование, пройти какие-либо курсы в других университетах – милости просим, АСВ оплатит. Есть шанс поехать учиться и в военных академиях других стран – США, Японии, Турции и пр.

Оборудование в академии просто на зависть. Курсанты могут заниматься в десятках спортивных секций и кружков, в том числе подводного плавания, гольфа, боулинга, танцев и прочих, что, надо сказать, весьма недешевое удовольствие «на гражданке». В общем, «мы требуем много, но и даем немало».

Что бы ни было – терпите!

Под конец КМБ была церемония посвящения в курсанты. В чем-то такие мероприятия схожи в любой стране: толпы родителей и родственников, плачущие мамы, увидевшие внезапно повзрослевших своих чад, да еще в красивой парадной форме, приветственные речи, поздравления, ответные речи первокурсников, небольшой салют, парад. И под конец напутствие старших курсов новичкам: «Что бы ни было – терпите!» Такова традиция.

Что ж, весьма по-военному. Да и опять же вспомнилось: «мы требуем много, но и даем немало». Судя по тому, что я видел, так оно тут и есть. Кстати, итоговый счет отчислившихся остался без изменения: из 240 прибывших в первый день не дошли до церемонии посвящения 14 человек. Курс молодого бойца Академии сухопутных войск Республики Корея окончен. АСВ приняла к себе 226 новых курсантов.

«Северные территории» Южной Кореи: архипелаг Токто

Признаюсь: люблю путешествовать. Да и журналистская профессия к этому обязывает. По Корее довелось поездить довольно много, однако было место, которое, несмотря на все попытки, никак не хотело «показывать свое личико». Это крошечный архипелаг Токто, расположенный в Восточном (Японском) море примерно в 200 км от восточного побережья Кореи. В свое время на попытку как-то добраться туда корейские, как их принято называть, «официальные лица» вежливо, но твердо отвечали: «Остров для посещения обычными гражданами закрыт». «А для журналистов?» – «Тем более». Как оказалось, причина не в наличии суперсекретных военных баз. Все гораздо проще или, может быть, наоборот – сложнее.

Токто является, если проводить параллели с Россией, своеобразными корейскими «Южными Курилами» – на них тоже претендует Япония, которая называет спорный кусочек земли «Такэсима». Обе стороны считают, приводя разные доводы и старинные карты, что «исторически Токто был исконно их территорией».

Вплоть до 2005 года Сеул и Токио не особо конфликтовали, предпочитая оставаться при своем мнении, но без какой-то серьезной шумихи. Однако в феврале 2005 года посол Японии в Корее публично заявил, что «Токто-Такэсима исторически и географически является японской территорией». Масла в огонь подлило решение законодательного собрания японской префектуры Симане отмечать каждый год 22 февраля «День Такэсима» и добиваться возвращения «незаконно оккупированных японских земель». Корейцы ответили жесткими заявлениями от президента и многочисленными демонстрациями протеста перед посольством Японии. Министр иностранных дел Кореи пригрозил, что ради Токто Сеул готов пойти на любые шаги, вплоть до существенного ухудшения отношений с Японией, так как это «является вопросом государственного суверенитета».

Для меня же самым важным стало то, что правительство Кореи, реагируя на позицию Токио, открыло архипелаг для посещения и стало, наоборот, поощрять такие поездки. Как посчитали в Сеуле, знакомство сограждан с островом поможет сделать его еще больше корейским. Вскоре местные власти предложили и иностранным журналистам посетить архипелаг, выделив корабль Корейской службы береговой охраны (КСБО). Подавляющее большинство репортеров с радостью согласились, тем более что это позволяло подготовить интересные материалы о «некогда недоступном Токто».

На Токто, но без японцев

Как оказалось, далеко не всем аккредитованным в Корее иностранным журналистам Токто стал доступен. Для японских граждан такая поездка чревата проблемами у себя на родине, так как, с точки зрения японского правительства, это означает, что японец побывал на территории своей страны, не пройдя установленных формальностей – таможенного и паспортного контроля и т. п. Сложилась несколько щекотливая ситуация. В итоге корейские власти дали понять, что японцы не очень желанны в этой поездке, да и представители «пишущей братии» Страны восходящего солнца на своем «общем партсобрании» решили, что им на Токто лучше не пытаться ездить.

Таким образом, нас набралось около трех десятков человек. Из Сеула мы сначала были должны доехать до порта Тонхэ на восточном побережье, а потом пересесть на корабль. В автобусе в Сеуле к нам присоединился пресс-секретарь КСБО Ю Иль Су, который своим веселым нравом, постоянной улыбкой и шутками сумел сразу же вписаться в нашу компанию. Господин Ю, узнав, что я из России, оживился и с воодушевлением принялся рассказывать мне о прошедших пару лет назад совместных учениях, сказав, что в скором времени сам поедет в Россию. За разговорами Ю не забывал о своих прямых обязанностях – раздал нам красочные буклеты, повествующие о «нелегкой, но почетной и нужной» деятельности КСБО.

Три часа в автобусе пролетели незаметно, после чего последовал обед в порту Тонхэ. Комментируя это, Ю пошутил: «Даже красотами великолепных гор Кымган надо наслаждаться на сытый желудок», что было корейским аналогом российской пословицы «война – войной, а обед по расписанию».

Гордость Корейской службы береговой охраны

Для поездки на Токто нам выделили самое большое и мощное судно КСБО «Самбон». Капитан Ким Ги Су на правах хозяина поведал нам, что на судне несут службу 83 матроса и офицера. Учитывая, что «случаи бывают разные», на корабле установлены две скорострельные пушки, шесть пулеметов, несколько автоматических винтовок, а также собственный вертолет. На нем собирались нас высаживать на остров, если волнение не позволит подойти к причалу на небольшой шлюпке. Сам же «Самбон» не может подойти к острову, так как там слишком мелко.

Потом нам устроили экскурсию по кораблю, где показали практически все – от якорного отделения и двигателя до капитанской рубки и кают-компании. Вообще в поездке к нам относились очень лояльно – позволяли лазить, где только захочется. В итоге получилось, что на капитанском мостике постоянно было по пять-шесть журналистов, но к нам команда относилась очень доброжелательно, спокойно терпела наше присутствие и терпеливо отвечала на вопросы «сухопутных крыс».

Наши люди есть везде

Подполковник Квон Дэ Вон из Управления КСБО по городу Тонхэ, который присоединился к нам на корабле и взял шефство над нами уже на «Самбоне», тоже обрадовался «журналисту из России». Рассказав мне пару смешных историй про «приключения российских моряков в Корее», он сказал, что я «должен познакомиться с одним офицером корабля». И убежал, оставив меня наслаждаться видами моря.

Вскоре он привел девушку в форме лейтенанта КСБО, которая бегло говорила по-русски. Как выяснилось, Хон, или по-русски Соня – так звали мою новую знакомую, – является переводчиком с русского языка, так как достаточно часто приходится контактировать с российскими судами.

Соня в свое время закончила в Сеуле отделение русского языка и литературы, пару лет проучилась в МГИМО на курсах русского языка и, вернувшись на родину, устроилась работать в КСБО. В ответ на мой вопрос, почему ее, специалиста по русскому языку, так внезапно потянуло к морю, она мне поведала почти комическую историю. По-корейски КСБО называется дословно «морская полиция». Соня невнимательно прочитала объявление о наборе и посчитала, что требуется переводчик в обычную полицию. Все прояснилось уже после прохождения конкурса, когда ее приняли на работу. Соня решила все же не отказываться и оказалась на судне «Самбон». Правда, как призналась она, в первое время она не раз раскаивалась, так как сильно страдала от морской болезни. Однако сейчас уже привыкла, и служба ей нравится.

Из-за чего сыр-бор?

Организаторы поездки очень ответственно отнеслись ко всему мероприятию не только в плане предоставления целого корабля. Нам – иностранным журналистам – постоянно доказывали, что Токто принадлежит Корее. За день до поездки в Сеуле прочитали лекцию, где привели разнообразные доказательства обоснованности владения Кореей Токто и, наоборот, необоснованности всяческих «поползновений» со стороны Японии. Аналогичная лекция состоялась на корабле, где докладчиком выступил директор музея острова Токто господин Ли Сон Чжин, показавший разные древние карты. Также утверждалось, что там раньше жили и сейчас продолжают жить люди. В конце концов в глазах стало рябить от карт, но лекции, похоже, сделали свое дело. Меня уже можно было будить посреди ночи с вопросом: «Кому принадлежит Токто?» Я бы не задумываясь выпалил, что Корее…

Кроме того, прилежащие к Токто воды очень богаты морепродуктами. Как рассказал уже упомянутый подполковник Квон из КСБО, в районе острова холодное течение с севера пересекается с теплым с юга, что создает благоприятные условия для морских животных и растений. Основные промысловые культуры там – кальмар, краб, треска, минтай, морской огурец, креветка и другие. Согласно статистике, жители ближайшего к Токто корейского острова Уллындо 60 процентов своего улова набирают именно в окрестностях Токто.

В качестве второй причины мне назвали «огромные запасы газа на морском дне возле острова». По предположениям там содержатся запасы около 600 миллионов тонн газового гидрата. При нынешнем уровне потребления Южной Кореи этих запасов ей хватит на 30 лет, в стоимостном же выражении это означает 150 миллиардов долларов. И Корея и Япония, практически полностью импортирующие эти ресурсы из-за рубежа, очень нуждаются в таких ресурсах.

Однако все это известно было давно, а вот шумиха – дело относительно новое. Причина конфликта вокруг острова Токто, на мой взгляд, чисто политическая, а рыба, газ и прочее – это скорее «довесок». У Кореи исторически с Японией были весьма непростые отношения. Многие корейцы до сих пор не могут простить оккупации Корейского полуострова Японией в 1910–1945 годах, считают, что официальный Токио так и не извинился за злодеяния прошлого. А тут еще и территориальные претензии!

Нам чужой земли не надо, но и пяди своей не отдадим

Другой весьма спорный вопрос – жили ли на острове постоянно люди. Нам сказали, что «временами там были постоянные жители». Довод о постоянных жителях может служить веским доказательством принадлежности острова той или иной стране в случае передачи территориального спора на рассмотрение в международный суд.

На мой личный взгляд, остров (если быть совсем точным – архипелаг) слишком мал и суров для постоянных поселений. Места, пригодного для серьезного строительства, там почти нет. Соглашусь, что там могли быть что-то типа укрытий для моряков, которые пережидали непогоду на острове. Но постоянно жить, растить детей на острове просто невозможно. Даже сейчас за год в среднем выпадает лишь около 40 дней, когда прогулочные катера, на которых с апреля 2005 года стали возить туристов, могут спокойно пришвартоваться на Токто. Питьевая вода, как мне сказали, там есть – около 50–60 литров в день, но не всегда. Вот и судите сами, можно ли там было постоянно жить, учитывая, что места очень мало, а с водой проблемы.

Сейчас разговор другой – на острове размещен гарнизон полиции из нескольких десятков человек и трое местных жителей. Последние, кстати, там живут лишь несколько месяцев в году, остальное время проводят на ближайшем крупном острове Уллындо.

Впрочем, даже такой крошечный клочок земли все равно стал предметом ожесточенного спора между Кореей и Японией. Как нам рассказали в ходе одной из лекций на корабле, под шумиху Корейской войны 1950–1953 годов, когда Северная Корея воевала с Южной, представители Японии высадились на Токто и оставили там надпись, что это, мол, японская территория. После окончания Корейской войны 33 корейских добровольца приехали на остров, ликвидировали все следы пребывания японцев, установили свои знаки и несколько лет оставались на острове, охраняя его. Потом их сменили полицейские. В ходе поездки нам довелось побеседовать с двумя бойцами той легендарной гвардии. Запомнилось, что они достаточно негативно настроены по отношению к японцам и сейчас с удовольствием вспоминают случай в 1954 году, когда не позволили приблизиться японскому судну к острову. Один из тех бойцов, 77-летний Чон Вон До, с решимостью и блеском в глазах сказал: «Может быть, мы сейчас не так сильны, как раньше, но до сих пор при необходимости готовы и сами защитить наш Токто».

После такой тирады, естественно, захотелось узнать, не предпринимает ли что-либо Япония на море для обозначения своих притязаний. С этим вопросом мы обратились уже к капитану судна капитану Ким Ги Су. Тот ответил, что КСБО совместно с ВМС Кореи регулярно проводит учения, где отрабатываются действия в случае возможного нарушения морской границы. Он добавил, что за период его полуторогодичного срока службы на корабле ему приходилось 25 раз предупреждать японские суда о том, что они слишком близко подошли к морской границе вокруг острова. Однако нарушений пока не было. С 2005 года южнокорейское правительство существенно повысило уровень своего присутствия в районе Токто. В итоге нас в очередной раз заверили: «Токто – корейская территория, а потому нашу землю мы готовы защищать всеми доступными силами и средствами, включая оружие».