Текст книги "Литература. XXI век. К вопросу о стандарте среднего общего образования по литературе"

II. Принципы создания «Программы-2015»

Цель «Программы-2015»

В ней я стремился:

1. Уменьшить объем материала примерно в три раза, в частности за счет свободы выбора.

2. Вернуть преподавание на путь истинный, т. е. обучать детей в основном на произведениях, в которых есть все: эстетика, идейный потенциал и воспитательное значение.

3. Учитывая особенности юношеского восприятия, изучать произведения:

• расширяющие кругозор;

• посвященные величию Духа и Разума человека;

• посвященные вечным ценностям: любви, семье, труду, свободе, чести, благородству…

4. Не навредить ученику – сократить число сатирических и обличительных книг и очистить школьную «библиотеку» от произведения с негативным идейным содержанием.

5. На освободившиеся полки поставить книги, которые могут просветить и вдохновить юношу, в частности произведения мировой классики.

Три критерия качества изучаемого произведения

Вопросу, что считать лучшими произведениями с точки зрения педагогики, посвящено много работ, написанных в советское время. Этот опыт с учетом необходимости сделать поправки на реалии XXI в. неоценим. Обратимся, например, к результатам работы [7]. «В процессе восприятия литературы различают три стадии:

– непосредственное восприятие, где важно воображение;

– понимание идейного содержания;

– влияние книги на личность ученика».

В соответствии с этим повторю истину, что при выборе книг для школы надо исходить из трех моментов: А – идейное содержание (позитивность главной мысли и ее доступность для понимания), В – художественные особенности (слово, образ, стиль, композиция, соответствие законам жанра и т. д.). C – образовательно-воспитательное значение книги. Желательно, чтобы все три качества присутствовали одновременно. Условно этот критерий полноты можно представить в виде формулы К = АВС, где К есть коэффициент качества. Он максимален, если А, В и С близки к единице, и минимален, если хотя бы один из множителей близок к нулю.

Очевидно, произведениями, удовлетворяющими критерию полноты АВС, являются, «Капитанская дочка», «Отцы и дети», «Война и мир», «Как закалялась сталь», «Тихий Дон», «Сотников», «Один день Ивана Денисовича» и др. Приведу в качестве примера книги, которые не удовлетворяют критерию полноты.

Коэффициент А близок к нулю, так как пафос негативен. В реальной России, которую Чичиков (Гоголь) видит из коляски, все представлено в карикатурном виде: город (дома, дороги, парк, афиши), горожане, чиновники, природа, деревни, мужики, бабы, помещики… (см. ниже прочтение «Мертвых душ» без предрассудков). Карикатурность текста усиливается карикатурными иллюстрациями. Коэффициент В мал, в частности, потому, что «Мертвые души» есть смешение жанров (см. ниже).

Коэффициент C. О каком образовательном значении может идти речь? Ученик рассудочно понимает, что это – сатира, но воспринимает «Мертвые души» как убедительнейшую в бытовых деталях быль. И это впечатление закрепляется комментариями учебников, оставшимися с советских времен, утверждающих, что николаевская Россия была страной «мертвых душ».

Коэффициент А отрицателен. Во-первых, пафос романа состоит в том, что советская действительность 1930-х годов устроена столь мерзко, что несчастному Мастеру вредят все, и любящая его женщина вынуждена обратиться за помощью к Сатане. Во-вторых, Сатана «творит добро» в отношении Мастера и, развлекаясь, наказывает жуликов и проходимцев. Автор убежден в этом и предупреждает читателя соответствующим эпиграфом. В-третьих, в проповеднической части романа дано сомнительное «Евангелие от Булгакова» (см. ниже).

Коэффициент В мал. Роман есть механическая, не смысловая, смесь разножанровых кусков: сатиры, фантастики и проповедничества. Это неуклюжая попытка соединить несовместимое. Кроме того, в романе есть много заимствований и плагиата.

Коэффициент С близок нулю. Роман – злая сатира на советскую действительность 30-х годов, если быть точными, то на «как бы творческую интеллигенцию», даже хуже – на «низы», которые все жулики, воры и подлы в изначальном значении этого слова.

Идейное содержание – важнейший критерий

Напомню строгое определение идеала в философии [39]. В нем есть два момента. «Идеал – образец, прообраз, нравственный образец, понятие совершенства. Поэты и художники формируют нечто, сообразно идее». Второй момент – «…по ним [т. е. идеалам] должно судить о действительности, и последняя изменяется теми, которые чувствуют в себе силы для этого».

Приведу также суждения писателей.

В рассказе Горького «Читатель» [2] читатель спрашивает писателя:

– Скажи, кто есть твой бог? – Молчание, замешательство.

– Такие, как ты, не только не можете дать жизни что-либо новое, вы и старое даете в скомканном и мятом виде… Где же призыв к творчеству жизни, где уроки мужества, где бодрые слова, окрыляющие душу? – Молчание.

Д. Гарднер в статье «Нравственная литература» говорит (повторно цитирую для удобства чтения): «Искусство проясняет жизнь, предлагает модели человеческих поступков, закидывает сети в будущее, тщательно взвешивает наши верные и неверные устремления, прославляет и скорбит. Искусство не читает напыщенных проповедей и не хихикает перед лицом смерти. Оно создает молитвы и оружие. Оно строит мечты, достойные стать былью».

«Позитивная» литература. Определение

В старом русском понимании идеал – это единство «Добра, Истины и Красоты». Не претендуя на истину, дам современное определение идеала как единства «Просвещения, Справедливости, Свободы, Демократии и представлений о силе Духа и Разума человека». Назову для краткости литературу, содержащую эти идеалы, «позитивной» (с точки зрения педагогики). Очевидно, Пушкин, Тургенев, Некрасов, Тютчев, Толстой, Горький и Шолохов, Островский, В. Быков, Солженицын создали «позитивную» литературу. Замечу, что личность писателя здесь играет определяющую роль. По моему убеждению, только великодушный и просвещенный человек может создать «позитивное произведение. Перечисленные выше писатели обладали этим даром. За душой у них был «бог», т. е. высокие идеалы и, разумеется, талант. Поэтому по их книгам можно «сверять свои верные и неверные устремления и поступки». При составлении Программы-2015 я исходил из этого критерия.

«Негативная» литература. Определение. Примеры

В школьной «библиотеке» есть книги, при чтении которых приходят на ум следующие образы: неприкаянность героев, личностное вырождение, враждебность окружающего мира, его абсурдность, человеческое ничтожество, безверие, одержимость «бесами», грядущая катастрофа и т. п. По замечанию Саввы Морозова, человека в высшей степени созидательного, после чтения таких книг, «в мозг садится пыль и плесень».

Проблема в том, что писатели и литературоведы уверены в своем праве быть судьями в литературных делах. При этом художественные достоинства произведений часто ставят выше идейного и нравственного содержания. Такое цеховое самомнение негативно отразилось на содержании учебников. Поэтому полезен «взгляд извне», который может прояснить истину. Приведу примеры.

Известный социолог П. Сорокин исследовал историю искусства от древних греков и далее к великой литературе Шекспира, Гете, Шиллера, Толстого и Достоевского. Когда перешел к концу XIX века, то увидел «патологический крен». «Героями стали Баббиты, извращенные и психологически нездоровые характеры Хемингуэя и Стейнбека, Чехова и Горького… состоящие из сумасшедших и преступников, лжецов и подлецов, отщепенцев рода человеческого, рассыпанные среди посредственностей» [9]. Суждение спорное, но от него нельзя просто отмахнуться.

Протоиерей Ткачев обсуждает творчество Бродского принципиально иначе, чем это делается в учебниках. Он пишет, что, с одной стороны, «И. Бродский есть самое важное явление в русской поэзии конца двадцатого века», а с другой – он согласен с оценкой Бродского советскими идеологами: «Странно, но Бродского раскусила советская власть. Тупая, косная… она назвала следующие мотивы творчества поэта: смерть, уныние и эротизм» [6]. Все ясно, как божий день, – власть среагировала на идейный негатив и осудила поэзию и поэта (в прямом смысле), не оценив художественные достоинства. Но педагоги-литературоведы впали в другую крайность, посчитали, что эти достоинства превыше «смерти, уныния и эротизма», и включили стихотворения в программу.

Возможно, в будущем школьную программу будет утверждать Общественный совет, состоящий из людей с большим жизненным опытом, как то: полицейский, ученый, олимпийский чемпион, олигарх, ветеран последних войн, мать-героиня, врач-нарколог, бомж из образованных, гражданский волонтер, представитель МЧС, священник из глубинки и детский психолог. Это будет некоторой гарантией от изучения «негативной» литературы.

Подведем итоги. «Малодушным» писателям не дано возвыситься до Идеалов и Героев, ни даже до антигероев. Их персонажи – броуновские частицы в мире хаоса. В этом смысле русская литература поляризована. Очевидно, изучение ее «малодушной» части вредит детским душам. Опасность еще в том, что малодушием заражаются незаметно, как ВИЧ-инфекцией. Зараженный ученик, став взрослым, ослабляет себя, семью, нацию и государство.

Чистка школьной «библиотеки» от «негативной литературы»

Негативный, депрессивный и малодушный здесь – синонимы. Эти книги я метил по следующим признакам.

А. Место действия, в основном – провинция, реже Петербург (у Гоголя) или Москва (у Булгакова). В любом случае, там обитают ничтожества, посредственности или люди, несчастные сами по себе.

Б. Отсутствие «бога», т. е. принципов, убеждений, Веры и т. д. и у автора, и у героев, проявляется в страдательности и страдаемости героев, а также в абсурдности мира. Это как иголка и нитка.

Вот примеры.

«Петербургские повести» Гоголя – в чистом виде мир абсурда. Чехов представил провинциальную жизнь предельно нелепой. И только иногда его меланхолики, очнувшись на мгновение, мечтают о новой жизни. Логическим завершением этого пессимистического направления оказался Сологуб. «В пику» классикам он написал роман о нелепости жизни вообще и о бессмысленности мечтаний («Мелкий бес»).

В. Случалось (не случайно), что «малодушные» писатели опускались до провальных произведений.

Гоголь: «Выбранные места…» («Народу не следует знать, есть ли какие другие книги кроме святых». Помещикам даются образцы крепкой брани, чтобы отучать крепостного от лени и т. п.)

Чехов: «Мужики», «В овраге». (Крестьянам приписаны все мыслимые пороки.)

Андреев: «Иуда из Кариота», «Тьма». Комментарии не требуются.

Бунин: «Ночной разговор», «Окаянные дни», «Деревня» («Мы для Бунина неизлечимые уроды, на четвереньках живем» – отзыв крестьянского писателя Вольнова).

Г. «Лакмусовой бумажкой» на малодушие является раскрытие темы сумасшествия. Здесь ясно видна сила или слабость духа. У Гоголя, Сологуба, Чехова, Булгакова – слабость.

Гоголь. «Записки сумасшедшего». Сюжет таков, что человек страдает от своей ущербности и заболевает манией величия. Стиль повести чисто гоголевский – печальное хихиканье героя над всем, что приходит ему в голову, в том числе над Европой. Он гибнет не потому, что одинок, не потому, что среда безжалостна, даже не потому, что ни во что не верит, а потому, что малодушен.

Чехов. «Палата № 6». Рассказ о спонтанной деградации личности, но без хихиканья.

Отступление (для моих внуков)

Друзья мои, не читайте Гоголя и Чехова, это – как говорили в старину – мыла наесться! Читайте Кена Кизи и Джека Лондона и воспарите духом! [20, 29]. Кизи и Лондон были великодушны, в их жилах текла горячая кровь, а не лягушачья, и их герои той же породы.

Герой Кена Кизи (роман «Над кукушкиным гнездом» и знаменитый фильм М. Фрома), попав в психиатрическую лечебницу, борется за право остаться личностью. Борется бескомпромиссно и гибнет, «смертию смерть поправ». В результате его бунта «сопалатники» осознают себя, и происходит их освобождение. Жизнеутверждающая книга. Действительно, «Человек – это звучит гордо!»

Герой Джека Лондона («Повесть, рассказанная в палате для слабоумных») представляется читателю: «Нет, я не сумасшедший, я здесь за ассистента. Я тронутый высшего разряда». Он не деградирует не только по причине оптимизма. Его поддерживает сознание своей полезности – он добровольно ухаживает за тяжелым больным лучше, чем медсестры. А еще он «понимает» порядки на воле и этим гордится. А еще он живет среди людей, а не ушел в себя. А еще в повести есть энергетика, вкрапления здорового юмора и никакой «ползучести», и этого… соплей нет. Но вот что важно. Герой – «сильно тронутый», и с неприглядной внешностью, и слегка комичен, а именно как человек – красив.

Кизи и Лондон обладали даром видеть красоту человека, даже если у него есть трещина в психике. Так, посетитель исторического музея любуется статуей античного атлета с отбитой рукой или носом. Гоголь и Чехов были лишены этого дара. Тема сумасшествия была поводом убедить читателя в человеческом ничтожестве, а может быть, способом освободиться от собственных фобий.

А что происходило в литературном мире на Западе? Всякое. Но часто появились герои, вносящие смысл в человеческое существование: Дон Кихот, Гамлет, Фауст, Вальжан, Эрроусмит, герои Д. Лондона… Может быть, из любви к детям стоит из школьной «библиотеки» изъять пессимистические произведения Гоголя, А. Островского, Чехова, Бунина, Блока, Бродского? Вот тогда школьники посмотрят на мир с осознанным доверием. Заметим, что «позитивная» классика вовсе не розовая. Она дает представления не только об Идеалах, но и о существовании в мире зла и вообще что жизнь есть «тяжелый случай». Дело в акцентах.

В соответствии со сказанным, «Программа-2015» составлена на основе «позитивной литературы». В Приложениях даны соответствующие обоснования.

Видение нового учебника

Недостатки современных учебников осуждались выше. Из обсуждений следует необходимость создания нового учебника с чистого листа. Очевидно, в первую очередь это должен быть учебник по изучению «позитивной литературы». Также в нем должны быть отражены следующие моменты.

А. Изучение классики

Изучать ли серьезную классику – вопрос не праздный. Во-первых, это тяжелая работа для учителя и ученика. КПД изучения крайне низок. Во-вторых, у него еще не возникли вопросы, а ему дают ответы [3, 6]. Тем не менее я нашел доводы «за», но выбросил их в корзину, так как случайно увидел суждение на этот счет у Ф. Ницше [4]. Он высказался гораздо раньше меня, но убедительнее и в более общей форме – изучать надо.

«Чтение классиков… есть чудовищная процедура, осуществляемая перед молодыми людьми, которые ни в каком отношении не созрели для этого. Но здесь и таится упускаемое из виду значение – что учителя говорят на абстрактном языке высшей культуры, на языке, который при всей своей тяжеловесности и трудности является высокой гимнастикой головы; что в их языке встречаются понятия, методы, намеки, которых молодые люди почти никогда не слышат в беседах членов своей семьи и на улице. Когда ученики только слушают, их интеллект уже непроизвольно подготавливается к научному способу рассмотрения вещей. Невозможно выйти после этой дрессировки совершенно незатронутым абстракцией, как чистое дитя природы».

Б. Умение рассказать «кратко и ясно о сложном»

Вернемся к вопросу о низком КПД при изучении классики. Дело не так плохо, как кажется на первый взгляд. Надо суметь рассказать о сложном. Это вполне возможно. Но, судя по содержанию учебников, такая задача до сих пор не ставилась. А вот в случае физики, например, такого сложнейшего раздела, как Теория относительности, она решена. Это сделали физики-теоретики. Они сочли своим долгом поделиться радостью познания с широким читателем. На основе их публикаций школьный учитель способен объяснить детям суть дела за два-три урока. Так что ученик, придя домой, может с гордостью сказать: «А я в школе вывел формулу сложения скоростей. Фишка в том, что надо сперва сосредоточиться на опытных данных. Я даже могу вывести формулу Е = mc² и рассчитать, сколько граммов урана понадобится, чтобы отопить и осветить Москву».

Содержание учебников, относящееся, например, к «Войне и миру», похоже на выдержки из диссертаций их авторов. Это никуда не годится. Ученик не в силах усвоить такой наукоподобный материал. Скучно.

Я полагаю, что на приличном уровне и с небольшой долей ходульности могу преподать «Войну и мир» за три урока плюс один на повторение. Я поясню детям главное и исключу второстепенное и сомнительное. Главное – это образы А. Болконского, П. Безухова, Н. Ростовой, описание Бородинской битвы и некоторые фрагменты народной войны. Об остальном я умолчу, равно как об образах Кутузова (предельно инертен), Наполеона (принижен до карикатурности), Каратаева (глупомудр и недоразвит), а также о салоне Шерер и т. д.

Итак. Князь Андрей есть «производная» от своего отца, вельможи екатерининских времен. В своей вотчине граф – царь и бог, умен, образован, деятелен, дома – диктатор, на людях – презирает всех, кто ему не ровня. Князь – облагороженная и осовремененная копия отца. В силу воспитания он «готовый продукт». Выйдя в «свет», он ставит высокие цели и действует и во время мира, и во время войны. Но в его возвышенном облике есть трещина – классовый эгоизм. Он считает, что освободить крестьян надо не для их блага, а чтобы «помещики не гибли нравственно» под влиянием крепостного права. Он так говорит Пьеру о мужиках: «Ежели их бьют, секут, посылают в Сибирь, то я думаю, что от этого нисколько не хуже. В Сибири ведет он ту же скотскую жизнь. А рубцы на теле заживают…». Толстой – реалист. Он не приукрашивает положительного героя хотя бы намеком на народничество, и поэтому ему можно верить.

Безухов в отличие от Болконского начинает жизнь «с нуля» и продвигается вперед методом проб и ошибок. Это в высшей степени русский тип, такой же, как испанец Дон Кихот, немец Фауст или датчанин Гамлет. Ключ к замыслу автора – сопоставление образов Болконского и Безухова, данных с редчайшей в литературе ясностью и психологизмом. Толстой убеждает читателя (может быть, вопреки самому себе), что существуют люди, судьба которых мало зависит от внешних обстоятельств, но более определяется их идеалами и волей.

В дополнение к пояснениям я бы читал вслух отрывки из романа, чтобы дети ощутили прекрасную толстовскую прозу. А еще бы показал на уроке фрагменты из кинофильма С. Бондарчука, например, бал с Наташей и Бородинскую битву. Надеюсь, что мне удалось бы поделиться с учениками своей радостью от восприятия романа и в первую очередь от изображения здоровья нации – и крестьян, и дворянской элиты.

После такого урока ученик, придя домой, мог бы с гордостью сказать: «Я понял образ князя Андрея. Тут, как в задаче по физике, надо обдумать, что дано. А “дано” – это образ старого Болконского, краткий и ясный. Князь Андрей – яблоко, что упало недалеко от яблони. Теперь я знаю, что означает слово элита. Это – Болконские, Безуховы, Ростовы, Тушин еще. И во время войны и во время мира они – элита».

В. Ориентация на общечеловеческие ценности

Надеюсь, что составители нового учебника освободятся от влияния политики и идеологических стандартов и будут ориентированы на общечеловеческие ценности и достоинства героев. Рецепт излечения от старого недуга прост, очень прост: надо согласиться, что А. Болконский и П. Корчагин в свете сказанного – ровня. Но для этого необходимо иметь широту мышления и великодушие. Конечно же, они есть. Если это согласие, начиная со школы, распространится на общество, то, может быть, тогда сойдет на нет поляризация взглядов, ослабляющая нацию.

Дополнение. О пользе ЕГЭ

Определимся в своем отношении к ЕГЭ, так как этого вопроса не миновать. КИМ есть, по существу, образовательный стандарт. Компьютерная технология здесь вторична. Введение ЕГЭ для всех предметов давно назрело. Как более ясный пример рассмотрим пользу от него для математики и физики:

• чрезмерный объем материала снизился до приемлемого, что есть благо для школьника, находящегося в состоянии информационного стресса;

• возросла определенность в требованиях к ученику на экзаменах; уменьшилась вероятность коррупции.

• частично отпала нужда в «доучивании» с помощью репетиторов и «решебников»;

• составление КИМ способствовало упорядочению материала и очистке от архаики;

• КИМ улучшаются год от года, так что знание ценится все более и более, чем результат «натаскивания».

Опыт прошлых лет показал, что образование в рыночных условиях не есть саморегулирующийся процесс. Он стихиен и коррупционен. Введение стандарта есть адекватная реакция государства на «разбушевавшуюся рыночную стихию». Я сочувствую министру образования и его сотрудникам, поскольку часть своих сил и мозгов они вынуждены тратить на борьбу с эгоизмом и коррупцией, которая заразила всех: чиновников, издательств, учебных заведений, педагогов, родителей, учеников и студентов. Полезно было бы ввести еще стандарт на ограничение числа учебников, их вес (совсем не смешно) и стоимость (тем более не смешно). Можно надеяться, что стандартизация литературного обучения даст положительный эффект, как и в области физики и математики. Пожелаю специалистам из Министерства образования успехов в этом важном деле.