Текст книги "Жажда жизни"

– Тоже мне знатоки собрались! Один сельский тракторист, другой лесовоз, а третий недоделанный сварщик-яхтсмен. Да, фиг ли, вы учите человека с высшим образованием. Сами же знаете, что даже не совсем пустая железная бочка не утонет, а здесь примерно то же самое, только тяжёлый киль приделан. Уже больше часа базарим, а вопрос-то выеденного яйца не стоит. Он же однозначно трактуется – хотим мы выжить или нет! Если сто процентов хотим, то нужно серьёзно повкалывать и строить корабль. Если хотим ради проформы, только чтобы хоть что-то сделать ради спасения, тогда да, тогда, конечно, можно сгоношить плот и надеяться на чудо.

После такого эмоционального взрыва критика несколько спала, и мы наконец занялись серьёзным обсуждением проекта. Мои выкладки больше никто не оспаривал. Только прошли некоторые уточнения, и всё. Самые жаркие дискуссии вызвала идея оборудования этого судна гребными колёсами. Как ни странно, интересное деловое предложение внёс наш тракторист Василий. Парень не раз на мехдворе своего сельхозкооператива занимался ремонтом различной техники, в том числе приспосабливал к нашим условиям даже импортные комбайны. Поэтому принцип работы незнакомых механизмов чувствовал очень даже хорошо. Он сразу, как только мы с Серёгой начали мудрить с расположением валов к гребным колёсам, опасливо глядя на меня, предложил:

– А зачем мудрить с разными переходными зубчатыми колёсами или передаточными ремнями? Не проще ли снять задний мост, например с «Газели», удлинить его до бортов, на концы установить камазовские бобины, а на них уже надеть диски с наваренными лопастями.

Сергей, иронически глядя на Васю, усмехнулся и произнёс:

– Это тебе не картофелекопалка, а корабль! А море не асфальтовая дорога! Ты хоть представляешь, какая будет скорость вращения у этого колеса даже на первой передаче? Да оно в момент разлетится! Это первое! А второе – если даже мы переберём газелевскую коробку и сделаем низкую скорость вращения вала, и этот мост установим на палубе, то колесо придётся делать очень большого диаметра, чтобы лопасти загребали воду. Понял, механизатор!

– А что тут понимать! Это дураком надо быть, чтобы мост устанавливать на палубе. У нас же есть трюм! Вот там и нужно размещать всю систему, а борт вал будет проходить через сальники. Никакие брызги внутрь трюма не попадут. А коробку перебрать – это не проблема. В случае чего и без неё можно обойтись. Поставим одну большую шестерню, а на неё с двигателя вашего трактора будем передавать крутящий момент маленькой шестерёнкой. Конечно, скорость гребных колёс будет одна. А нам зачем иметь их несколько? Конечно, долго эта конструкция не прослужит, но Миха сам говорит, что нужно всего-то часов двадцать работы этого агрегата, да и то не постоянно. Заключим эту конструкцию в какую-нибудь ёмкость, нальём туда машинного масла, и будет система пахать дай боже.

Сергей начал спорить с Василием, продвигая свою мысль, что нужно делать винт, а не гребные колёса, которые будут очень сильно уменьшать мореходные качества нашего корабля. Я в это время напряжённо анализировал возможности изготовить своими силами винтовую систему двигателя, но к большому своему огорчению, начал понимать, что эту работу мы не потянем. Поэтому уже совместно с Василием и Витей мы начали убеждать Сергея, что только простейшие гребные колёса мы сможем установить на нашем судне. Наконец консенсус был достигнут. Для улучшения мореходных качеств корабля было решено спереди загородить гребные колёса поднимающимся фальшбортом.

Мы настолько увлеклись разработкой уточнённого проекта, что забыли о времени и о наших девушках. Они, понаблюдав за разгоревшейся перепалкой, решили, видимо, заняться более важными делами. Я краем глаза, конечно, заметил, как они собрались, и даже объяснил Вере, где взять лопаты, но потом, снова забыв обо всём, с удвоенной силой принялся защищать свой проект. Когда мы уже по второму разу стали обсуждать все этапы работы, вернулись наши дамы. И пришли они не с пустыми руками. Пока мы занимались словоблудием, они были заняты настоящим делом и успели за это время собрать всю оставленную на поле картошку. Вот с этим урожаем, который составил почти три ведра, они и появились в кунге.

Подняли они в жилое помещение эти три измазанные землёй вёдра, конечно, не просто так. Это был своеобразный намёк, мол, хватит заниматься пустой болтовнёй – пора приниматься за настоящее дело. Мы всё прекрасно поняли, поэтому, практически сразу после появления девушек, завершили все бумажные дела и начали было уже собираться на работу, но были остановлены возгласом Веры:

– Куда вы собираетесь? Уже половина второго, пора обедать. Идите, горе-судостроители, мыть руки. Мы пока вы тут сидите, уже успели и льда принести, сейчас его растопим, и можете мыться. Воду, которая оставалась на улице, мы уже использовали, отмываясь после сельхозработ.

Да-а!.. Пришлось после этих слов представителям сильной половины человечества, так сказать, обтекать. Смущённые, мы начали бестолково суетиться, пытаясь себя реабилитировать хоть какими-то действиями в помощи по подготовке к обеду и наведению в кунге порядка. Но были изгнаны на улицу, разжигать бензиновую плитку и растапливать на ней принесённые девчатами ледяные куски. Одну большую кастрюлю, набитую льдом, девушки уже поставили на печку. Кстати, теперь каждый мог узнать, который час. Вчера, когда мы заводили бензогенератор, все смогли зарядить свои сотовые телефоны.

Глава 5

После обеда у нас опять не получилось приступить к основной работе. И виноват в этом оказался Оззи. Этот пёс как-то очень подозрительно стал вертеться возле раздавленной кабины МАЗа. Не нужно было быть семи пядей во лбу, чтобы понять – собаку очень интересует тело погибшего водителя трейлера. И наверняка, так как в его миску собачьего питания насыпалось мало, этот интерес был вызван чисто гастрономическими целями. Мне как-то сразу стало не по себе, прямо говоря, просто стыдно, что за всеми нашими вполне понятными заботами мы как-то совсем не по-человечески обошлись с телом погибшего парня. Ведь вопреки сказанным ранее в запале Серёгиным словам, все мы уже давно знали, что не будет никакого МЧС и плачущих родственников. После недолгого совещания решили труп из кабины достать и захоронить на бывшем картофельном поле. Чтобы извлечь тело погибшего водителя из искорёженного автомобиля и похоронить его, нам потребовалось часа два.

Настроение у всех было, мягко говоря, неважное. Немного отвлекли нас от этого грустного мероприятия некоторые материальные приобретения. Во-первых, нашли в кармане погибшего духовой пистолет, а в бардачке МАЗа лежала коробка металлических шариков и четыре баллончика со сжатым воздухом для этого оружия. В нашей ситуации это было именно оружие. Я и Сергей один раз на даче у приятеля стреляли из подобного пистолета и знали, что это довольно грозная вещь. Из такой вроде бы игрушечной штучки мы метров с десяти пробивали насквозь пивные бутылки. Кроме оружия, в кабине нашли электронную книгу, в которой, кроме художественной, была вбита масса литературы по инженерной и учебной тематике. Наверное, парень, которого мы похоронили, или учился, или готовился поступать в какой-то технический вуз. После этих находок наша оснащённость электронными устройствами резко возросла. Раньше это были только ноутбук и цифровой фотоаппарат, которые на момент катастрофы были у девушек. А также мой «ПокетБук». Можно было учесть и сотовые телефоны, но в нашей ситуации они, скорее всего, окажутся бесполезными. Я думал, что может быть, литиевые аккумуляторы от них можно будет как-то использовать?

Когда с кабины МАЗа стаскивали «Кировцем» полуприцеп, выяснилось, что система сцепки с седлом тягача не пострадала. Вполне было можно прицепить этот длинномер к «Кировцу» и оттащить его к реке. Это была хорошая новость, ведь это экономило нам кучу времени и сил. Теперь не нужно было собирать наш кран и перекидывать груз, находящийся в длинномере, на прицеп «Кировца». Достаточно было оттащить повреждённый МАЗ и посадить полуприцеп на имеющееся седло «Кировца». После этого лежащий в длинномере груз можно было транспортировать к реке. Первоначально мы так и хотели сделать, но потом Серёга высказал здравую мысль:

– Куда мы сейчас попрёмся с этим полуприцепом? Нужно сначала определиться, где будем собирать судно. Вы же, когда были на разведке, даже не подъезжали к берегу реки. А вдруг в том месте, куда мы привезём полуприцеп, мелко? У нас же осадка по расчётам получается метра два, вот и нужно искать место, где глубина у берега соответствует ей. Иначе намучаемся транспортировать уже собранный корабль на глубокое место. В глубоком месте мы просто подтолкнём корабль «Кировцем» к реке и всё, дальше он может плыть уже сам.

Возразить было абсолютно нечего, поэтому, немного посовещавшись, мы решили разделиться. Василий с Виктором оставались на прежнем месте и станут заниматься установкой полуприцепа на «Кировец». Мы с Сергеем на погрузчике должны были ехать к реке и выбрать место для нашей будущей судоверфи. Конечно, для дела лучше было бы, чтобы помогать Васе остался кто-нибудь со здоровыми руками, но только у нас с Серёгой на ноги были надеты так называемые «говнодавы» с толстой и ребристой подошвой. Остальные были обуты в лёгкие кроссовки. Не в них ходить на разведку по скользкому льду вблизи реки. Одним словом, мы были ребята подготовленные. Слава богу, что у девчонок в «Калине» нашлись хотя бы джинсы и кроссовки, первоначально-то они щеголяли в коротеньких юбчонках и модельных туфельках.

К берегу реки мы подъехали только в шестом часу вечера и подходящее место искали почти до сумерек. Это была бухточка, вымытая водой в ледяной толще. Глубина у самого берега была три метра, от течения она была ограждена ледяным утёсом. К воде шёл небольшой уклон, что должно было способствовать успешному спуску нашего судна. Здесь и работать было бы удобно. Ветра практически не было, его гасил утёс. Минусов мы практически не нашли, особенно в сравнении с другими участками вдоль этой широкой реки. А мы обследовали километров двадцать её берега. До нашего земного островка напрямик было немногим больше семи километров.

В девять двадцать вечера, когда на небосклоне уже появилась луна, мы, наконец, вернулись к нашему убежищу. И сразу увидели, какую огромную работу провели остальные члены нашей команды. «Кировец» стоял на льду с уже прицепленным длинномером. Заводи – и можно следовать к выбранному нами месту. Если прямо сказать, я думал, что только завтра совместными усилиями мы сможем это сделать. Видно, девчонки здорово помогли ребятам, один из которых был не совсем трудоспособен.

Только уютно устроившись на боковой лавке в тёплом кунге, я понял, как озяб и измучился на этой реке. А тут было так хорошо – горячий чай с блинчиком, заботливые девушки и спокойная беседа. Что может быть лучше после изматывающей гонки вдоль реки, продуваемой пронизывающим ледяным ветром? Больше часа, мирно чаёвничая, мы строили планы и рассказывали друг другу все перипетии этого дня. Уже в одиннадцать часов, за последней чашкой слабозаваренного чая, мы наконец закончили планировать завтрашние действия. После этого я первым забрался на своё место на верхних нарах и практически мгновенно уснул. Я уже усвоил, что это надо было делать первым, а иначе гарантирована бессонница под аккомпанемент Васькиного храпа. Этот мужик храпел фигурно, заснуть под эти трели было весьма затруднительно. Хотя вчера это обстоятельство явно пошло нам на пользу. Ведь именно бессонной прошлой ночью мне и пришла в голову мысль, что путешествие на плоту сродни медленному самоубийству. А постояв на улице, у меня возник и план строительства корабля.

Проснулся по будильнику моего телефона. Завтрак и другие атрибуты начала трудового дня заняли сорок минут. Затем я вместе с Василием поехал перевозить полуприцеп на выбранную вчера площадку. Задачей других членов нашей команды было – заняться сельхозработами. Сергей на нашем универсальном погрузчике должен был скосить всю пшеницу, а девушки и Виктор вязать её в снопы.

Переброска полуприцепа на место, где должна была расположиться наша будущая верфь, заняла у нас минут пятьдесят. Из них минут тридцать мы мучились со снятием длинномера с седла «Кировца». Прибыв обратно на земной остров, наш К-701 сразу же попал в распоряжение Сергея. Пшеница уже была скошена, и он, заранее подготовив бензогенератор, уже ожидал нас для восстановления фаркопа. Через полтора часа, зацепив тракторный прицеп, мы уже втроём потащили его к месту разгрузки. Там часа два работали грузчиками, аккуратно сгружая металлические листы и другой находящийся в прицепе груз. Следующая наша поездка к месту расположения уже намечающейся верфи состоялась после обеда, а всего до вечера мы сделали туда две ездки, перевезя все пиломатериалы, находившиеся в перевёрнутом на дороге КамАЗе.

В этот день все настолько устали, что после вечернего чая практически никаких разговоров не было. Все расползлись по своим местам, и уже в десять часов вечера наш кунг напоминал спящую мёртвым сном ночлежку бомжей. Запах немытых потных тел наверняка вполне соответствовал обстановке того заведения. Мужикам-то на это было наплевать, а вот наши девчонки от этого явно мучились. Я, даже мертвецки усталый, это почувствовал и, уже засыпая, думал, как нам устроить банный день.

Телефон начал кукарекать, как всегда, в семь часов утра. Так как я его специально положил у входа в кунг, пришлось, чертыхаясь, сползать с нар и идти его выключать. Раннее кукареканье моего будильника было настолько мерзким, что способно было поднять мёртвого из гроба. Естественно, что эти противные звуки будили всех, и начинался уже привычный ритуал подъёма, с проклятиями в адрес злодейки-судьбы, закинувшей таких хороших людей в такую мерзкую клоаку, где даже поспать спокойно не дают. Но в конечном счёте всё завершалось распитием горячего чая с остатками девичьих запасов продуктов. А продуктов-то у нас оставалось негусто. В последующие дни мы могли располагать только тем, что находилось в момент катастрофы в «Газели», и собранным скудным урожаем с земли, перенесённой вместе с нами в этот ледяной мир.

Этот день, по общему мнению, должен был стать последним на перенесённом с нашего мира осколке Земли. К вечеру мы надеялись закончить тут все дела и перебраться к реке. Но все наши планы были нарушены обычной прозой жизни. Никак мы не успевали разобрать грузовики и «Калину», хотя разборка эта шла, можно сказать, варварскими методами. Если закипевшие болты не хотели отвинчиваться, в дело сразу же вступала болгарка. Но нужно было снять столько ценных запчастей, что было решено отложить нашу эвакуацию ещё на один день. К тому же пришлось монтировать нашу кран-балку. Без неё снимать движок с «Калины», мосты и коробки скоростей с грузовиков было невозможно. Только к вечеру следующего дня мы смогли перебросить весь груз и перегнать «Газель» и погрузчик к нашему новому лагерю.

Казалось бы, на следующее утро после передислокации мы должны были с ходу навалиться на постройку корабля, но не тут-то было. Слишком избалованные цивилизацией, мы уже практически не могли находиться больше в таком варварском состоянии. Казалось, что от нас шла невообразимая вонь. Нам нужно было срочно мыться, тем более мыло и шампунь были. Поэтому с самого утра мы бодро начали сколачивать из полового бруса что-то типа бани, и уже перед обедом все в ней помылись. Подсобниками в деле сооружения бани у нас были девушки. Они подавали и придерживали доски. Для функционирования бани мы не пожалели бензина – бензогенератор работал больше часа, нагревая воду и помещение будки. Слава богу, воды теперь было сколько хочешь. Кроме бани, мы сколотили и туалет. Можно сказать, ватерклозет – он стоял немного в стороне, над ручейком, впадавшим через сто метров ниже по течению в реку. Таким образом, не нужно было рыть и долбить во льду яму для отходов жизнедеятельности. Они все по этому ручью стекали в реку.

После решения всех этих бытовых проблем мы, завершив обед, приступили к закладке нашего судна. В этот день удалось только разгрузить швеллеры и разложить их в нужном порядке. Вся основная работа развернулась на следующий день. Какая там шабашка! Так как пахали мы здесь – в нашем старом мире можно было представить только в страшном сне. Потогонный труд в течение всего светового дня и питание, еле-еле восполняющее потерянные калории. Вот таким был наш удел в этом мире. Но никто особо не ныл, не нужно было никого подгонять. Голод и бессменные виды окружающих ледяных просторов являлись отличными стимуляторами. И мы работали до изнеможения, до дрожи в коленках, понимая, что только так сможем вырваться из плена этого кошмарного затворничества, с неумолимо уменьшающимся запасом продуктов и топлива.

На десятый день работы на нашей верфи закончился весь запас муки и дрожжей – теперь мы были вынуждены обходиться без хлеба. Правда, пшеничные зёрна немного подсохли, и Лена, размолов их в мясорубке, изготовила что-то типа лепёшек, но это было всё не то. Пресно и невкусно, но мы всё равно подобрали всё до крошки – нужно ведь было набить чем-нибудь пустой желудок. Раньше я думал, что у меня нет жира, только одни мышцы, и похудеть уже невозможно. Но от такой работы и диеты я стал как натянутый канат – только кости и сухожилия.

Девчонки вообще превратились в тростинки. Казалось – дунет посильней ветер и сломает. Но это не мешало им работать вместе с нами и помогать в меру своих силёнок. При этом девушки решали и все хозяйственные заботы, а также вручную добывали зёрнышки из пшеничных колосьев. Следили они и за нашей гигиеной. Раз в пять дней после работы устраивался банный вечер. Чаще это делать было невозможно. Бензин был на вес золота. Газ в баллонах у нас уже кончился и теперь все сварочные работы велись только электричеством. А бензина для генератора оставалось всё меньше и меньше. Хотя раньше нам казалось, что его довольно много. Только с «Газели» и «Калины» мы слили 140 лит ров бензина. Кроме этого, у девушек в багажнике машины была канистра с двадцатью литрами бензина, да и у нас с Серёгой были залиты три канистры специально для генератора. Две канистры бензина, которые были в КамАЗе у Виктора, было решено оставить как НЗ.

Через две недели после начала работ у нас, наконец, произошло знаменательное событие. Наше жилище, наш кунг, был торжественно установлен в трюм. Да, вот именно в трюм! Окружённый со всех сторон деревянными лесами железный остов уже явно напоминал своими очертаниями корабль. Высотой это сооружение было 2,50, шириной – 4, а длиной – 14 метров. Высоту трюма мы специально сделали под наш кунг, чтобы он полностью туда входил и не мешал половому брусу сверху перекрывать трюм. Пятьдесят сантиметров высоты ему добавлял наш тяжёлый киль. Этот громадный швеллер по весу, наверное, был как остальной металл, использованный для строительства судна.

По моим непрофессиональным расчётам вес судна вместе с грузом не должен был превышать ста тонн. Примерно прикинув, я определил вес всех материалов и оборудования корабля максимум в пятьдесят тонн. Поэтому и его грузоподъёмность должна была быть не меньше 50 тонн. А у нас набиралось тонн пять груза. Самым тяжёлым было дизтопливо – его мы набрали больше двух тонн. Кроме семи полных 250-литровых бочек, ранее стоящих в кузовах МАЗа и КамАЗа, из бензобаков грузовиков было сцежено 400 литров солярки. Кроме этого, в топливном баке «Кировца» было дизтопливо, не менее ста литров. Получалось, что при такой загрузке осадка судна будет меньше, чем нужно, – центр тяжести может находиться очень высоко. Но это не пугало – всегда можно было добавить дополнительный груз. Накачать в пустые бочки воды, а если их не хватит, то и в трюм – вот и решение этой проблемы. Самое главное, нужно было весь груз хорошо закрепить, чтобы, когда мы выйдем в море, при качке его не сорвало, и он не пробил наш борт. Но, слава богу, досок и верёвок было много, и на укрепление загружаемого в трюм груза мы их не жалели.

На девятнадцатый день мы дошли до самой трудоёмкой операции – установки мачты. Подготовка к этому событию велась три дня. В основном она заключалась в возведении высоких лесов над тем местом, где в трюме было подготовлено посадочное место для мачты. На эти леса был установлен наш кран. Также много времени заняло изготовление самой мачты и парусов. На один конец двенадцатиметровой толстостенной трубы диаметром 120 мм была установлена заглушка с выступающей мощной скобой. Через эту скобу проходил стальной трос, при помощи которого можно было поднимать или опускать парус. Система по своей сути была похожа на обычную рулонную занавеску. Только парус был в сотни раз тяжелее, но так как для работы с ним мы намеревались использовать трёхтонную таль, то поднять или опустить этот выкроенный из автомобильного тента прорезиненный брезент могла бы и девчонка. Реи были тоже из 120-мм трубы. Длиной они были пять метров, и парус к ним крепился при помощи кусков капронового буксировочного троса. Верхняя рея крепилась к мачте намертво, а нижняя могла свободно двигаться вдоль трубы, с ней она была связана цепью. Когда парус был распущен, нижняя рея тросами цеплялась за борта нашего судна. Кроме большого паруса, был установлен и курсовой. Чтобы наш корабль не рыскал по ветру. К выступающему над палубой на два метра мощному уголку были прикреплены два троса, тянущиеся до скобы на мачте, вот к ним-то и крепился этот курсовой треугольный парус.

Когда мачта с собранными парусами была установлена, мы принялись за самую сложную и кропотливую работу – установку руля и движителя нашего корабля. Но, наконец, через пять дней гребные колёса и система передачи к ним крутящего момента от погрузчика, установленного в трюме, были смонтированы, и мы приступили к плотницким работам. Верхнюю палубу и её ограждение делали три дня. Тогда же сколотили и рубку. Она выполняла две функции. Во-первых, в ней постоянно должен был находиться вахтенный рулевой. А во-вторых, только через неё можно было попасть в трюм, где находился основной груз, а самое главное, наше жилище.

На двадцать девятый день нашей работы над постройкой судна состоялся спуск корабля на воду. Сказать, что мы сильно волновались, значит, ничего не сказать. Меня просто всего трясло изнутри от страха, что у нас ни черта не получилось. Все ресурсы и, можно сказать, сама наша жизнь были брошены на постройку этого ковчега. Мы так и назвали этот корабль. Я лично на носу корабля вывел краской это слово, а вместо порта приписки написал – Россия. Вечером, перед тем как спускать на воду наш корабль, на общем собрании мы решили – если наше судно утонет, то Вера сделает каждому по укольчику, чтобы не мучиться и умереть достойно.

По общему уговору я был назначен капитаном этого корабля. Поэтому как капитан я находился на судне, когда происходил спуск его на воду. Дело было рано утром, сначала Сергей выбил упор, уложенный перед килем, потом Василий, управляя «Кировцем», начал подталкивать установленный на своеобразные лыжи наш ковчег. Первые секунды казалось, что ничего не происходит, но потом корабль начал медленно-медленно двигаться. Скорость росла, и через несколько секунд судно сползло в воду. Наш «Ковчег» остался на плаву. Это была победа!

Осадка судна была почти идеальной, от среза воды палубу отделяло семьдесят сантиметров. Чтобы наши гребные колёса хорошо цепляли воду, вполне достаточно было притопить корабль еще сантиметров на десять. А это должно было обязательно произойти, стоило только собраться всем на судне и перенести на него детали и топливо от «Кировца».

Душа пела и плясала, когда мы пришвартовывали ковчег к ледяному берегу. Как только были брошены сходни, я бросился к своим друзьям, да что там, к друзьям, к самым родным моим людям. Минут десять мы буквально бесновались, до хрипоты кричали ура, обнимались и целовались. Даже недотрога Лена обезьянкой повисла на моей шее и неожиданно поцеловала меня прямо в губы. Да! Большего кайфа я ещё никогда не испытывал! В тот момент я был готов повторить заново с самого начала всю нашу кошмарную эпопею. Наконец Серёга, всласть намиловавшись с Натальей, воскликнул:

– Ну что, орлы и ласточки? Нужно это дело обмыть! Да и хоть раз пожрать от души. А то у меня эти лепёшки уже стоят во где!

И он провёл ребром ладони по шее. Дело говорил Серёга, душа явно требовала перерыва в этой непрерывной, изнуряющей работе, а тело хоть немного дополнительных калорий. Так-то оно так, но был один факт, который в последнее время меня более всего беспокоил. Да что там беспокоил, давил, как тысячетонный пресс, и только железная способность управлять своими эмоциями и желаниями помогала уменьшить это всё нарастающее давление. А всё дело было в наших продуктовых запасах. Они таяли на глазах, и возместить их было нечем. В день спуска на воду нашего корабля оставалось всего: десять банок тушёнки, две банки рыбных консервов, два килограммовых пакета риса, килограмма три сахара и две стограммовых упаковки чая. Кроме этого, было килограммов сто пшеничных зёрен и пятнадцать картофеля, а также два мешка собачьего корма.

Вот и думай, имели ли мы право распыляться даже на самые простые радости жизни после такой тяжёлой работы. Нужно было любой ценой ускорять наши сборы, нужно было срочно двигаться в более тёплые места, где в воде водится хоть какая-нибудь съедобная живность. В этой ледяной реке жизни не было. Уже несколько недель у нас были установлены донки, всё безрезультатно. Кроме этого, мы с Сергеем пробовали закидывать спиннинги, эффект нулевой – рыба здесь не водилась. Оззи ежедневно наматывал, наверное, по несколько десятков километров, но и он не находил никакой добычи. Был всё время голодный и держался исключительно на минимальных порциях собачьего корма.

Все эти мысли и раскладки метеором пронеслись в моей голове, и я, под вопрошающие взгляды моих друзей ответил Сергею:

– Не гони! Мы ещё даже не проверили трюм, а вдруг там течь?

– Какая, на хрен, течь! Это же я варил, а у мастеров течи не бывает, кроме разве только желудочного сока, – улыбаясь, ответил Сергей.

– Да подожди ты со своим желудком! Когда зайдёт солнце, тогда и устроим праздник, а сейчас нельзя. Нужно ещё столько сделать, а времени у нас мало. Все же знают наше положение с продуктами. Пищи осталось максимум на две недели, и нам нужно за это время выплыть к местам, где водится хотя бы рыба. Понял! Но если ты хочешь пустить Оззи на жаркое, то тогда да, тогда можно сегодня расслабиться.

– Дурак ты! Даже думать об этом не смей!

– Тогда и ты кончай со своими соблазнами. Понятное дело, все хотят хоть один день нормально поесть, но сейчас это невозможно.

Глянув на погрустневшие, но всё понимающие физиономии моих соратников, я добавил:

– Единственное, что мы сегодня можем себе позволить, это поужинать и употребить остатки рома. Бутылку коньяка разопьём, когда доберёмся до тёплых мест. Ну, а водка останется в распоряжении нашей медицины.

На лицах ребят появились улыбки, а девчонки зашушукались, обсуждая, что можно сегодня приготовить на ужин. От серьёзности их деловых лиц меня разобрал смех – как будто по вопросу, что готовить, был особый выбор. Но, оказывается, что был, и это подтвердила Вера. С неизменно серьёзным выражением лица она спросила:

– Мальчики, есть три варианта: стандартный – пшеничная каша с банкой тушёнки, второй – рыбный суп из банки лосося с добавлением картофеля и риса, ну а третий – щи из остатков крапивы и лебеды с добавлением тушёнки, одной картофелины и риса. Что выбираем?

Первый вариант мы, естественно, отвергли – эта пшеничная каша просто уже у всех стояла в горле. Третий вариант был гораздо интереснее. Мы уже дней пять не ели блюд, приготовленных из трав, всяких корешков и желудей, которые девушки собрали на нашем бывшем месте дислокации. В принципе, все были не против такого блюда, хотя ещё неделю назад воротили носы от щей из крапивы. Правда, тогда они были постные, а теперь предлагается ещё и тушёнка. Но всё-таки победил рыбный суп, к тому же с добавлением картофеля. Картофель мы страшно экономили, всё-таки у нас была надежда выбраться и использовать его как посадочный материал. В пищу пускали его поштучно и почти всегда в сыром виде. Да, вот именно так – делили клубень на дольки, и каждый грыз свою мизерную порцию. Придумал это издевательство я. Виной всему была прочитанная в юности книга о людях, выживших в длительной северной экспедиции. В памяти отложилось, что не заболели цингой из них только те, кто хоть иногда принимал в пищу сырой картофель.

Одним словом, за бурной радостью после спуска на воду нашего «Ковчега» наступило трезвое понимание того, что это только первый, небольшой, хоть и очень важный шаг в неизмеримом в своей неизведанности деле нашего спасения. Нужно ещё ой как постараться, чтобы доплыть до благословенной земли, а для этого, в первую очередь, жёстко экономить продукты и остервенело работать. Вот мы, после десятиминутных мечтаний о сегодняшнем вечере, опять и принялись за эти самые работы.

Я вместе с Сергеем, захватив два аккумуляторных фонаря, полез в трюм корабля – нужно было досконально проверить все сварные соединения. Девушки стали переносить на «Ковчег» остатки нашего имущества. Ну а Василий с Виктором начали разборку «Кировца». На нём было много интересных запчастей, которые в дальнейшем могли нам очень пригодиться. В первую очередь, это, конечно, стартёр, генератор и стёкла, да и другие вещи, включая даже болты. А если прямо сказать, было страстное желание разобрать К-701 до винтика и увезти с собой всё. Но, понятное дело, это невозможно – крупные и тяжелые предметы придётся оставить здесь. Трюм мы уже перекрыли, а загружать всё на палубу было опасно. Неизвестно, с какой болтанкой мы встретимся в море, а если волна ударит в тяжёлую железную болванку, то запросто может её сорвать, а та в свою очередь может повредить наш «Ковчег».

Часа два мы с Сергеем обследовали трюм Ковчега, но выбрались оттуда очень довольные. Никаких протечек в днище не было, в трюме всё было сухо, можно было продолжать его загружать, заполняя оставшиеся свободными деревянные клети. В пятнадцати из них уже стояли пустые бочки, предназначенные к выполнению роли балласта, чтобы понизить центр тяжести нашего судна. Для этого их нужно было заполнить водой, но мы решили сделать это только после того, как загрузим все полученные от разборки трактора запчасти. Закончив с проверкой качества нашей работы, мы направились помогать разбирать «Кировец».