Электронная библиотека » Олег Никифоров » » онлайн чтение - страница 2


  • Текст добавлен: 11 мая 2021, 18:47


Автор книги: Олег Никифоров


Жанр: Военное дело; спецслужбы, Публицистика


Возрастные ограничения: +16

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 2 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Шрифт:
- 100% +

В своих воспоминаниях, опубликованных в «Независимой газете», Горбачев писал: «26 января 1990 года в своем кабинете в ЦК КПСС я провел узкое совещание по германскому вопросу. Пригласил Рыжкова, Шеварднадзе, Яковлева, Ахромеева, Крючкова, Фалина, Черняева, Шахназарова и сотрудника Международного отдела ЦК, специалиста по Германии – Федорова. Дискуссия продолжалась около четырех часов, временами была жесткой. (Напомним, что в тот период Николай Рыжков занимал пост Председателя Совета министров СССР, Александр Яковлев, один из идеологов перестройки, был членом Политбюро ЦК КПСС, Сергей Ахромеев – начальник Генерального штаба Вооруженных сил СССР, Владимир Крючков руководил КГБ СССР, Анатолий Черняев был помощником Горбачева, а остальные участники совещания работали в Международном отделе ЦК КПСС.)

Констатировали, что для проведения своей германской политики у нас в ГДР, по существу, уже нет никакой опоры, а в ФРГ мы имеем прямой выход на правительство, лично на Коля, и у нас неплохие отношения с оппозицией – СДПГ.

Встал вопрос – на кого лучше ориентироваться в наших действиях. Одни выступали за то, чтобы только на Коля—Геншера, другие предпочитали социал-демократов. Предпочтительность Коля объяснялась тем, что с ним уже налажены тесные доверительные контакты, он заинтересован в том, чтобы воссоединение было увязано с общеевропейским процессом. Кроме того, канцлер должен оглядываться на союзников по НАТО, которые могут оказывать и сдерживающее влияние.

В пользу ориентации на СДПГ особенно горячо высказывались Фалин и Федоров. Их поддерживали, правда, не очень последовательно, Яковлев и Шахназаров. Рыжков считал, что „не надо отдавать все Колю“. Крючков был готов присоединиться к тому, чья возьмет, но неоднократно напоминал, ссылаясь на информацию своих людей, что СЕПГ уже нет как таковой, а государственные структуры ГДР разваливаются».

Глава 4
Формула объединения Германии

«Была выдвинута идея „шестерки“, то есть совещания ad hoc в составе СССР, США, Англии и Франции, то есть держав-победительниц, и двух Германий – ФРГ и ГДР, для обсуждения и решения европейских и международных проблем, которые неизбежно будут затронуты объединением Германии.

Подытоживал я наше совещание так:

– поддержать идею „6“;

– ориентироваться в основном на Коля, но СДПГ не игнорировать;

– пригласить Модрова и Гизи в Москву;

– с Лондоном и Парижем держаться теснее;

– Ахромееву готовить вывод войск из ГДР, причем, как я тогда сказал, „проблема эта более внутренняя, чем внешняя: 300 тысяч военных, из них 100 тысяч офицеров с семьями. Их куда-то надо девать!“

Как видите, вопрос – соглашаться или не соглашаться на объединение – даже не возникал. Процесс этот уже приобрел неудержимую силу, и сопротивляться было бессмысленно. Никому из участников совещания это не пришло в голову. Главная забота была – сохранить процесс в мирном русле и обеспечить свои интересы и всех, кто будет им затронут. Для чего – подключить, прежде всего, державы-победительницы, которые по итогам войны несли определенную ответственность за судьбы Германии»[7]7
  http://www.ng.ru/ideas/1999-09-07/kak.html


[Закрыть]
.

В принципе имелись две возможные формулы решения германского вопроса в плане объединения двух германских государств. Речь идет о том, кто будет определять условия объединения – или державы-победительницы во Второй мировой войне, или сами немецкие государства. Хотя в последнем случае было понятно, что в условиях экономического доминирования Западной Германии и резкого ослабления государственной власти в ГДР формулу объединения диктовала бы именно ФРГ.

Надо отметить, что проблема объединения Германии встала на повестку дня сразу после ее поражения во Второй мировой войне и разделения страны на 4 оккупационные зоны: советскую, американскую, британскую и французскую. В этой связи нелишне напомнить о забытой современными историками так называемой «Ноте Сталина». «Нота Сталина» – западное название дипломатического документа (ноты) СССР от 10 марта 1952 года, по объединению Германии, также известная как «мартовская нота» или «мирная нота», выдвинутая СССР, в которой предлагалось всем оккупационным державам (Великобритании, Франции, США, СССР) незамедлительно и при участии германского правительства начать разработку мирного договора с Германией, проект которого прилагался. СССР готов был согласиться на объединение страны, допустить существование немецкой армии, военной промышленности и свободной деятельности демократических партий и организаций, но при условии неучастия Германии в военных блоках. Это привело к «битве нот» между западными державами и Союзом, вследствие этого Запад фактически отверг советское предложение, настаивая на том, что объединенная Германия должна быть свободной для вступления в НАТО. Канцлер Конрад Аденауэр и западные державы усмотрели в действиях Союза агрессию, выражавшуюся в попытке тормозить процесс западноевропейской интеграции Германии, а также угрозу того, что свободная и демилитаризованная Германия может быть «втянута в советскую орбиту». «Сталинская нота» была документом, переданным представителям западных союзных держав (Соединенного Королевства, Франции и Соединенных Штатов) из зоны советской оккупации 10 марта 1952 года. Советский лидер Иосиф Сталин выдвинул предложение о воссоединении и нейтрализации Германии без каких-либо условий для экономической политики и с гарантиями «прав человека и основных свобод, включая свободу слова, прессы, религиозных убеждений, политических убеждений, деятельности демократических партий и организаций». Джеймс Варбург, член Комитета Сената США по международным отношениям, выступая перед комитетом 28 марта 1952 года, заметил, что советское предложение может быть блефом, но «наше правительство боится называть его блефом из-за страха, что он может не оказаться им» и привести к «свободной, нейтральной и демилитаризованной Германии», которая может быть «сорвана на советскую орбиту». Это привело к обмену нотами между западными союзниками и Советским Союзом, который в конечном итоге закончился требованием западных стран предоставить объединенной Германия право свободно присоединиться к Европейскому оборонному сообществу и быть ремилитаризированной, которое было отклонено Сталиным. Канцлер Конрад Аденауэр и западные союзники в то время называли этот шаг Сталина агрессивными действиями, которые пытались остановить реинтеграцию Западной Германии. Однако впоследствии возникли споры о том, упущен ли шанс на воссоединение. Через шесть лет после обмена два немецких министра, Томас Дехлер и Густав Хайнеман, обвинили Аденауэра в том, что он не исследовал возможность воссоединения.

Позиция Сталина не была случайным капризом диктатора, а весьма продуманным шагом. Валентин Фалин писал по этому поводу в своих воспоминаниях[8]8
  Фалин В.М. Указ. соч. С. 305, 309.


[Закрыть]
. Позиция Сталина по Германии была выработана еще до Потсдамской конференции 4 июня 1945 года, и она была подтверждена, по оценке Фалина, в январе 1946 года: «Разделение Германии означало бы слабость и вело бы к безоговорочному господству Америки». Важным для Сталина был статус Германии после объединения. Фалин напоминает о беседе Сталина с Пьетро Ненни, который тогда занимал пост руководителя партии итальянских левых социалистов. По словам Сталина, «объединение непременно состоится, если будет выполнено главное требование, а именно мирный договор, который будет содержать приемлемый для СССР военный статус (объединенной) Германии». С тех пор прошло почти 40 лет, но ситуация к моменту объединения Германии не изменилась.

10 февраля 1990 года Валентин Фалин направил Горбачеву докладную записку, в которой говорилось, что «между СССР, ФРГ и ГДР нет разногласий по проблеме единства германской нации и касательно права немцев сделать собственный выбор о государственной форме такого единства». Но важны следующие строчки этого доклада. Фалин отмечает, что «германская проблема не сводится к объединению страны и удовлетворению чаяний лишь немцев. Она затрагивает как непосредственных соседей Германии, так и ситуацию в Европе и в мире. Следовательно, при ее решении должны адекватно приниматься в расчет как интересы самих немцев, так и законные интересы других народов». Фалин понимал, что «на примере Германии опробываются базисные решения „общеевропейского дома“, включавшие коллективную безопасность, правила добрососедского ведения экономических, экологических, культурных, а также политических дел». Далее, и тут мы переходим к формулам объединения, Фалин указывает, что «статья 23 Основного закона ФРГ призвана не столько упростить до предела процедуры поглощения ГДР, сколько легализовать асимметрию в обращении с правами СССР и трех держав и с обязательствами ГДР и Бонна». Напомним, что в статье 23, по которой и произошло воссоединение Германии, указывается, что она распространяет свое действие первоначально не на всю Германию, а лишь на конкретные немецкие земли, а в других частях вступит в действие после их присоединения к области действия основного закона. Объединение по схеме «два плюс четыре», считал Фалин, лишало СССР всех основных прав как державы-победительницы. Он отмечает, что «мы могли бы парировать вызывающее поведение западных немцев указанием на то, что ГДР в принципе не может самоликвидироваться. Абсурден вариант, при котором государство, решая свою судьбу, тем самым меняет правовой статус территории, где размещена мощнейшая группировка иностранных войск».

Фалин, по сути дела, смотрел в будущее, в нынешнюю ситуацию в Европе. Он отмечает в записке, что «без соблюдения принципа равенства и баланса интересов немыслима стабильность в Европе, особенно когда на карте национальная безопасность». И далее «проявляя заботу о собственных правах, интересах и достоинстве, ФРГ фактически дискриминирует советские интересы, что не может оставлять осадка на будущее». Его вывод звучит как зловещее пророчество: «Окончательное урегулирование (условия объединения Германии по формуле «два плюс четыре») призвано отменить права СССР, вытекающие из войны и послевоенного развития, и освободить Германию от всяких обязательств, которые по логике вещей должно нести государство – виновник войны. Срок давности по военным событиям не применяется даже к людям, здесь он распространяется на целую страну».

Понятно, что Горбачев не мог не учитывать мнения одного из основных советских экспертов по Германии. Поэтому Шеварднадзе и поступило указание в переговорах по проблеме объединения Германии защищать формулу «четыре плюс два».

Вопрос был ясен, но 13 февраля 1990 года министр иностранных дел СССР Эдуард Шеварднадзе провел в Оттаве пять бесед с Дж. Бейкером, три – с Г.-Д. Геншером, переговоры с министрами иностранных дел Франции, Великобритании, Польши и других стран Варшавского договора. Эти напряженные дипломатические контакты завершились созданием «шестерки» по формуле «два плюс четыре» для обсуждения внешних аспектов достижения германского единства, включая вопросы безопасности соседних государств. Другими словами, приоритет по решению проблем объединения был отдан самим немцам. Согласившись на формулу «два плюс четыре», Шеварднадзе тем самым нарушил полученные в Москве инструкции. Валентин Фалин так передает слова помощника Горбачева Анатолия Черняева после его беседы с министром по возвращении того из Оттавы: «Возмутительно, Михаил Сергеевич специально обращал его внимание, что для нас приемлема только формула «четыре плюс два». В телеграммах со встречи и по прибытии [Шеварднадзе] ни намеком не проговорился, что нарушил директиву. Представьте, я не позвонил бы в МИД, и заявление вышло в первоначальной редакции! Интуиция подсказала – перепроверься. Спросил, как же так? Хотите знать, что Шеварднадзе ответил? „Геншер очень просил, а Геншер – хороший человек“»[9]9
  Фалин В.М. Без скидок на обстоятельства. М., 1999. С. 447.


[Закрыть]
. Как специалист по германскому вопросу, Фалин считает эту уступку серьезным просчетом советской дипломатии и лично Шеварднадзе. «Права решающего голоса, – отмечал он, – лишилась не только советская сторона, но и Англия, и Франция. То есть возникла совершенно новая переговорная конструкция. Двое договариваются и дают на апробацию четырем».

В сущности, согласие на формирование механизма «два плюс четыре» означало ориентацию на позицию Бонна и Вашингтона при ослаблении взаимодействия с Парижем и Лондоном.

Сейчас есть много версий случившегося, почему Шеварднадзе внезапно отошел от данных ему инструкций. Но серьезного расследования этого никто не проводил. Сыграло ли решающую роль неопытность Шеварднадзе или обаяние Геншера (или иные факторы), вряд ли нам удастся узнать. Подавляющее большинство участников этих событий уже ушли из жизни. Справедливости ради следует сказать, что, возможно, Шеварднадзе пытался предугадать пожелания Горбачева. В данном случае ключевым моментом для понимания действий Горбачева является визит канцлера Коля в Москву 10 февраля 1990 года. Как отмечает Игорь Максимычев, занимавший в тот период пост советника-посланника Посольства СССР в Берлине, в своей книге «Падение Берлинской стены», «до 10 февраля 1990 года наиболее вероятным путем к единству Германии оставалось достижение договоренности между всеми шестью участниками переговоров об объединении Германии и, таким образом, сохранение хотя бы формального равноправия ГДР и ФРГ на период строительства единого германского государства». О том, что произошло 10 апреля, лучше всего свидетельствуют записи переговоров Горбачева и Коля, сделанные Хорстом Тельчиком, в тот период времени советником канцлера Коля. Максимычев цитирует его слова: «Это прорыв! Горбачев дал согласие на объединение Германии». Что же произошло на этой встрече?

В опубликованной советской стороной 11 февраля сообщении говорилось, что «М.С. Горбачев констатировал – и канцлер с ним согласился, – что сейчас между СССР, ФРГ и ГДР нет разногласий по поводу того, что вопрос о единстве немецкой нации должны решать сами немцы и сами определять свой выбор, в каких государственных формах, в какие сроки, какими темпами и на каких условиях они это единство будут реализовывать». Максимычев с сарказмом замечает, что ссылка на ГДР была некорректна, поскольку мнения ГДР по данному вопросу Горбачев не запрашивал. Более того, накануне визита Коля, 30 января, Горбачев встречался с председателем Совета министров ГДР Х. Модровым, который представил свой план объединения Германии, состоящий из четырех этапов через образование конфедерации двух германских государств. Прилетев к Горбачеву 10 апреля, Коль, если верить Тельчику, как раз и собирался обсуждать план Модрова, но Горбачев внезапно резко изменил свою позицию в германском вопросе. Мы не знаем, доводил ли Горбачев в какой-то форме эти изменения до Шеварднадзе. Никаких свидетельств – ни устных, ни письменных – на этот счет не имеется. Но как бы то ни было, видимо, эти изменения совпадали с планами самого Шеварднадзе.

Единственное, что нам известно, что, выйдя на пенсию в 1993 году, глава западногерманской внешней разведки Ганс-Георг Вик работал советником у грузинского президента Шеварднадзе[10]10
  https://www.ifz-muenchen.de/heftarchiv/2008_2_5_wentker.pdf.


[Закрыть]
.

Правда, позднее в Facebook автор натолкнулся на информацию, касающуюся деятельности Шеварднадзе в сфере советско-американских договоров. Речь шла о статусе Берингова пролива. В ней говорилось, что договор по Берингову проливу приносит России экономический ущерб. Приемлемое для России решение этого вопроса должно найти отражение в принимаемых новых правительственных документах по развитию АЗ РФ. Власти обсудили ситуацию с российско-американским договором по Беринговому проливу. Об этом заявил замминистра иностранных дел РФ Сергей Рябков. Соглашение по Беринговому проливу было ратифицировано Конгрессом США в сентябре 1990 года, однако не ратифицировано Россией. В настоящее время оно применяется на временной основе. В связи с этим российские парламентарии предлагают проработать правовой аспект документа. По словам сенатора от Камчатского края Бориса Невзорова, Шеварднадзе, подписывая соглашение, пошел на уступки, за что впоследствии получил президентское кресло (в Грузии). Россия же потеряла возможность ежегодно добывать 500 тыс. тонн рыбы и краба, а также разведывать нефтегазовые месторождения на шельфе»[11]11
  https://riafan.ru/1245386-mid-rf-prokommentiroval-situaciyu-s-dogovorom-po-beringovomu-prolivu?utm_referrer=https%3A%2F%2 Fzen.yandex.com


[Закрыть]
.

Трудно сейчас сказать, был ли прав сенатор в своих подозрениях. Но в тот период времени многое было возможным и обстоятельства сильно меняли и даже ломали людей.

Глава 5
Карлсхорст

Возвращаясь к событиям в Карлсхорсте конца 80-х годов, надо сказать, что для генеральской семьи эта командировка тоже была возможностью существенно улучшить материальное положение. Ведь в 1989 году, когда генерал отправился в ГДР, ситуация в СССР была уже удручающей. Первоначальная эйфория, охватившая советских людей, не исключая и сотрудников спецслужб, связанная с горбачевской перестройкой, улетучивалась по мере усложнения экономической ситуации в стране. Я не хочу быть голословным и спорить с оппонентами, которые либо по малости лет, либо в связи с возрастными изменениями забыли о ситуации в стране в конце 80-х годов. Бывший министр финансов Российской Федерации Борис Федоров пишет в своей книге «Пытаясь понять Россию» об этом периоде следующее: «Западным гражданам и нынешней российской молодежи практически невозможно понять всего ужаса и нелепости той жизни. Допустим, я прихожу в овощной магазин, а там на полках есть только картофель с комками грязи и трехлитровые банки с гигантскими солеными огурцами. Водку, сыр, колбасу и сгущенное молоко дают только по талонам, то есть без этой бумажки ваши деньги недействительны, или надо переплатить в полтора-два раза на черном рынке». Не было не только продуктов питания, но и одежды, книг, бытовой техники, мебели. За любой мелочью приходилось отстаивать огромные очереди или нужно было иметь блат, то есть «друзей», которым надо было оказывать ответные «услуги». В этих условиях командировка за пределы СССР ценилась особенно высоко. Прибывший в Карлсхорст генерал имел паспорт и карточку для прохода в магазин фирмы «Верзина», обслуживавший дипломатов. Небольшую часть оклада в этот период он, как и другие сотрудники представительства, получал в твердой валюте. На своем лимузине с дипномерами он мог выезжать в Западный Берлин.



За полчаса до начала рабочего дня Новиков всегда был в своем рабочем кабинете в Карлсхорсте, одном из районов Восточного Берлина, который в кругах советских военных был известен как Карловка. В принципе он любил проходить пешком небольшой маршрут от своей виллы до места работы. Это, прежде всего, давало возможность обдумать предстоящий рабочий день. Ведь поселок Карлсхорст, вошедший в состав Берлина в конце XIX века, строился для проживания представителей аристократии и высшего сословия, которым было тесно в центре столицы Германской империи. Поэтому у него было две черты: он был небольшим и был застроен уютными, как правило, двухэтажными виллами с мансардами образца начала прошлого века. Застройкой занимался архитектор Петер Беренс, известный поклонник модерна в архитектуре, получившего название югендстиль. Большинство из них и было предоставлено советскому офицерскому составу. В каждой из вилл было несколько квартир, но генералы имели возможность пользоваться всем помещением.

После поражения Германии и оккупации Германии Карлсхорст, расположенный на восточной окраине Берлина, приглянулся командованию Советской армии (переименование Красной армии в Советскую состоялось в феврале 1946 года и поэтому сначала в Карлсхорсте хозяйничали представители Красной армии), и вскоре здесь расположились различные службы советской военной администрации, а также танковая бригада, московские пропагандисты, военный госпиталь, куда приезжали рожать даже жены советских дипломатов, работавших в Западной Германии. Танковая бригада Советской армии была усилена мотострелковыми частями и другими подразделениями. Часть района была превращена в советский военный городок с поликлиникой, госпиталем, вечерней школой для старшин и офицеров, Домом офицеров, средней школой № 113 в бывшем монастыре, русско-немецким детским садом «Дружба», библиотекой, магазинами, парком… Никаких ограничений на доступ сюда для немцев не было. По ночам, однако, кое-где выставляли часовых. В гарнизоне насчитывалось до двух тысяч человек, где около 800 человек составляли солдаты срочной службы.

Самый лакомый кусочек – комплекс жилых и служебных помещений инженерной академии – заняли сотрудники НКВД, переименованного позже в КГБ. Там и находился кабинет генерала. До последнего момента (до вывода советских войск из Германии, что произошло через четыре года после объединения) этот квартал оставался запретной, строго охраняемой зоной. Въехать в нее можно было только по специальным пропускам.

Для пешего маршрута была еще одна причина. Генерал был заядлым курильщиком, и, чтобы избежать недовольного ворчания своей дородной жены Гали, он предпочитал по возможности не курить в домашней обстановке.

Однако в этот день генерал явно нервничал. Внешне это практически не отражалось на его худощавом лице с копной темных, подернутых сединой волос, но нервные сухие пальцы все время сновали в карман и разминали пачку «Мальборо». Генералу предстояла встреча с «Мишей» Вольфом. Новиков и сам мысленно называл экс-генерала разведслужбы ГДР Маркуса Вольфа русским именем Миша. На это были свои причины, и связаны они были с прошлым Вольфа.


Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4 5 | Следующая
  • 0 Оценок: 0

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации