Текст книги "Политика Российской Империи на Среднем Востоке во второй половине XIX в."

Таким образом, непоследовательность внутренней политики шахского режима вкупе с антироссийской политикой британской дипломатии в Иране серьезно затрудняли реализацию всех коммерческих инициатив России в прикаспийских провинциях сопредельного государства. В таких условиях ситуация в Закаспийском крае к концу 50-х гг. XIX в. выглядела намного предпочтительнее.

Первоначально российские коммерсанты предполагали устроить укрепленный и торгово-складочный пункт в местечке Карасенгере. Однако контр-адмирал Машин, который выступал экспертом, порекомендовал уже хорошо известные стоянки – Гюмиш-Тепе и Гасан-Кули. Кроме того, главком предлагал не отказываться и от строительства в Красноводском и Балханском заливах. Такие пункты, по его мнению, не только бы защищали отечественную торговлю, но и противодействовали британской политике в туркменских степях и распространяли влияние «даже на значительное пространство от берега»[94]94
  Там же. Ф. 194. Оп. 1. Д. 500. Л. 182об-183.


[Закрыть]. В осуществление намеченных планов по распоряжению Оренбургского и Самарского генерал-губернатора было решено провести рекогносцировку на местности. Командовать сводным отрядом (150 чел. пехоты, 50 стрелков и артиллерийский расчет) поручили полковнику Дандевилю[95]95
  Там же. Л. 219.


[Закрыть]. Две партии обследовали Карабугазский залив и одна – Красноводский. Связь с тылами обеспечивал пароход «Урал». Наличие корабля, кстати, дало экспедиции повод осмотреть о. Челекен, где были освобождены 32 пленных иранца, трудившихся на добыче нефти[96]96
  Там же. Л. 292, 309–314.


[Закрыть]. Примечательно, что отряду для мобильности были приданы 60 лошадей и 70 верблюдов, которые уже на первой ночевке угнали балхинские туркмены[97]97
  Там же. Л. 283.


[Закрыть]. Чтобы не допустить увод в плен российских и иранских граждан, Начальник генерального штаба генерал-адъютант Д. А. Милютин приказал в дальнейшем специально держать близ о. Челекен военный крейсер[98]98
  Там же. Л. Зббоб.


[Закрыть]. В ноябре 1859 г. военный состав флота был расширен. По приказу Милютина наблюдение за туркменским берегом от Карабугаза до о. Огурчинский поручалось Бакинской морской станции, а от о. Огурчинский до Астрабада – Астрабадской станции, расположенной на о. Ашур-Аде. Все коммерческие суда, имеющие документы российских властей, допускались к туркменским берегам беспрепятственно[99]99
  Там же. Ф. 194. Оп. 1. Д. 500. Л. 366–367.


[Закрыть].

Огромное значение для политических и коммерческих инициатив России в регионе имели реформы, проведенные правительством Александра II в 60–70-х гг. XIX в. Однако не следует переоценивать их одномоментное значение, как это делает А. X. Атаев, утверждая, что после отмены крепостного права «экономика царской России стала развиваться более интенсивно»[100]100
  Атаев X. А. Торгово-экономические связи Ирана с Россией в XVIII–XIX вв. М.: Наука, 1991. С. 139.


[Закрыть]. Тем более, что автор сам себе противоречит, оперируя статистическими данными. Утверждая, с одной стороны, что рост вывоза хлопка-сырца из юго-восточного Ирана и Средней Азии за период 1861–1863 гг. увеличился со 152 тыс. пудов до 704 тыс. пудов, и объясняя это возросшими потребностями российской легкой промышленности, он констатирует закрытие хлопкопрядильных производств почти на 50 % в те же годы[101]101
  Там же. С. 140.


[Закрыть]. Потребуется не одно десятилетие, чтобы в России вырос и окреп торгово-промышленный класс «нового» типа, а освобожденное крестьянство сформирует рынок квалифицированной рабочей силы. Реформы действительно потрясли, а точнее, раскололи российское общество. Более справедливым выглядит утверждение известного общественного деятеля России Ю. Самарина: «На вершине законодательный зуд, в связи с невероятным и беспримерным отсутствием дарований; со стороны общества – дряблость, хроническая лень, отсутствие всякой инициативы…»[102]102
  Цит. по: Ляшенко Л. М. Указ. соч. С. 254.


[Закрыть].

Такая нерешительность отражалась в отказе государства от широкой протекции российских предпринимателей на Востоке. Во-вторых, отсутствие представителей русских фабричных кругов в Иране, Закавказье и Закаспийском крае привела к концентрации товарных потоков в руках армян-скупщиков. Направленный в Иран осенью 1884 г. для определения перспектив сбыта текстильной продукции, представитель Никольской мануфактуры А. Т. Макаров отмечал: «…в Реште, Казвине, Тавризе и Тегеране среди представителей купечества всех национальностей Вы не встретите ни одного русского торговца. Факт гнусный, но совершенно естественный»[103]103
  АВПРИ. Ф. 194. Ом. 3. Д. 352. Л. 10об.


[Закрыть]. Анекдотичной выглядит ситуация, связанная со строительством хлопкоочистительного завода в Барфруше в 1899 г. Его строил польский еврей из г. Лодзи – купец 1-й гильдии Адам Соломонович Оссер. Представлял его дела в Тегеране компаньон Яков Семенович Розенблюм. По условиям русско-иранских договоров, строительство промышленных сооружений в Мазандеране для отечественных предпринимателей не требовало дополнительных разрешений. Губернатор Али уд Доуле усомнился в их гражданстве и приостановил строительство, хотя уже были готовы все постройки за исключением крыши. Потребовалось специальное подтверждение консульства, что они «русские промышленники»[104]104
  Там же. Ф. 194. Оп. 3. 472. Л. 7–8.


[Закрыть]. При всей неординарности случая, следует заметить, что серьезно активизировать торгово-промышленную практику империя сумела в 90-х, а никак не в 60-х гг.

XIX столетия. Напротив, засилье посредников, поставивших своей целью получение исключительно личных барышей, зачастую ведущих торг не русскими, а иностранными товарами, прибегающих к контрабанде и прочему, о чем говорилось выше, было реалией русско-иранских оборотов вплоть до Берлинского конгресса. Здесь уместно отметить, что именно хлопкопрядильные фабрики г. Лодзь перерабатывали вплоть до начала Первой мировой войны до 70 % иранского хлопка[105]105
  РГАЭ. Ф. 413. Оп. 2. Д. 1842. Л. 312.


[Закрыть], а также монопольно потребляли местный кенаф – близкий по волокнистым качествам к джуту[106]106
  Эйсурович И. Ф. Импорт хлопка из стран Востока // В кп: Торговля СССР с Востоком. С. 19.


[Закрыть]. В таких условиях позиция государства приобрела решающее значение.

Выход Закаспийского товарищества на туземные рынки оказался довольно скромным. Так, в 1859 г. через Астрабадский залив хлопка было вывезено всего 4227 пудов, что по ценам 1861 г. составит не более 14 202 руб. В 1861 г. вывоз хлопка из этих районов достиг 14,8 тыс. пудов, что составило 49,5 тыс. руб.[107]107
  АВПРИ. Ф. 194. Оп. 1. Д. 495. Л. 35, 54, 139, 140.


[Закрыть]. Один из крупных производителей хлопка-сырца – провинция Керман только к 1900 г. осознала привлекательность российских потребителей. До этого времени сырье на сумму в среднем 230 тыс. туманов (414 тыс. руб. из расчета 1 туман = 1 руб. 80 коп. – О. Н.) в год поставлялось через Бендер-Аббас в Индию. Первая партия в 1900 г. (приблизительно 3000 верблюжьих вьюков) пришла в Россию через Шахруд[108]108
  Там же. Ф. 194. Оп. 3. Д. 471. Л. 14.


[Закрыть]. Положительным аспектом Закаспийского торгового общества следует признать установление торговых связей с Хорасаном, прибрежными туркменами и Хивой. Его усилиями на внутренние рынки России стали поступать туркменские ковры, шкуры животных, и огромное разнообразие азиатских сухофруктов (кишмиш, айва, изюм, орехи, абрикосы, слива и т. п.) – то есть «традиционные» азиатские товары.

Серьезным провалом отечественной политики стало существование Закавказского транзита. Ошибочность открытия транзита для иностранных товаров по пути Баку – Тифлис – Поти стала проявляться сразу после опубликования «Правил». Для организации нормального сообщения Российской империи необходимо было решить сложные технические задачи: исправить русло реки Риони, которая пересыхала летом и замерзала зимой, построить современный порт в Поти, организовать склады, постоялые дворы на дистанции и т. п. Переоценив свои силы, Россия оттолкнула от себя многих коммерсантов, тем более, что узнав о затеваемом Россией маршруте, турецкие власти сняли все таможенные сборы на границе с Ираном. Огромную роль в принятии решения турецких властей сначала снизить сборы (200 пиастров с места шелка в 2 пуда и 8 фунтов), а затем и вовсе их отменить, сыграл британский консул Макензи[109]109
  Там же. Ф. 194. Оп. 1. Д. 653. Л. 10–11 об.


[Закрыть]. Иранские купцы и чиновники, включая Наиб уль-Везаре и Сердар Кули, которым в новых условиях не надо было тратиться на прокладку шоссе до Джульфы, стали отправлять свои товары по знакомому пути на Трапезунд. Не помогло и вмешательство консула, который устроил личную встречу представителей правления «Кавказ и Меркурий» Эксельбирта и Пивоварова с провинциальными властями. Показательная статистика приводится в докладной записке консула в Трапезунде И. Белоцерковского от 1882 г. об иранском транзите через этот город за период с 1830 г. по 1880 г. Из доклада явствует, что европейский ввоз и вывоз из Ирана, при общей положительной динамике за 1836–1859 гг., в среднем составляли 16 615 и 42 492 места груза соответственно. За период 1866–1880 гг. из Ирана через Трапезунд вывезли 42 623 места и ввезли из Европы приблизительно 24 707 мест. В период 1860–1865 гг. транзитных сделок по этому маршруту зафиксировано не было. Таким образом, принятие «Правил» о Закавказском транзите не смогло ни сократить товаропоток по линии Тавриз – Трапезунд, ни перенаправить его через Закавказье. Кратковременный успех был связан с надеждами на улучшение кавказского транзита, но поскольку надежды эти оказались тщетными, купцы вернулись к традиционной организации дела[110]110
  Там же. Ф. 144. Оп. 488 Д. 386. Л. 47.


[Закрыть].

Совсем иная картина наблюдается при анализе ввоза европейских товаров через Закавказье. Так, если в 1856 г. в Иран ввозили сахара на 1700 руб., в год принятия «Правил» сумма составила 378 427 руб., и к 1879 г. достигла 2 971 066 руб. Аналогичная ситуация сложилась с ввозом мануфактуры (1856 г. – 5519 руб., 1864 г. – 489 673 руб., 1880-1 525 187 руб.), чая (1861 г.-1500 руб., 1880 г. 216 720 руб.) и т. п.[111]111
  Материалы по вопросу о Закавказском транзите. СПб., 1883. Приложение к отчету Львовского.


[Закрыть].

Такая же ситуация сложилась при транзите товаров из Европы через Закавказский край и Иран в третьи страны. В 1883 г. в рапорте Морского управления в Астрабаде отмечалось, что товары, доставленные беспошлинно (транзитно) из Поти в Баку не ввозятся «ни в Мешедессер, ни в Красноводск, ни Чикишляр, он сдается только на Гязском берегу и увозится в Персию». На ввезенные законно в период 1882–1883 гг. 930 пудов сахара из России, приходится 74 261 пуд «транзитного» сахара, осевшего на местных рынках[112]112
  АВПРИ. Ф. 194. Оп. 1. Д. 840 Л. 46, 48об.


[Закрыть]. Частично эти товары потом оказывались в Закаспийском крае. Принятие Тегеранской конвенции 1882 г. (Ст. IV)[113]113
  Там же. Л. 44.


[Закрыть] о «не допуске в Туркмению» контрабанды не смогло остановить этот поток. Негативная тенденция ввоза русского сахара просматривается и в статистике порта Энзели. Так, если в 1880 г. сюда было ввезено русского сахара 75 843 пудов, то в 1882 г. – 13 555, в 1883 г. – 5349 пудов. Напротив, в те же годы сахар французский (марсельский) ввозился в обратной пропорции: в 1880 г. – 130 728, в 1881 г.-160 006, в 1882 г.-215 964 пуда[114]114
  Там же. Ф. 194. Оп. 1. Д. 1092. Л. 77об-78.


[Закрыть].

Первыми тревогу о вреде транзита забили чиновники МИД России. В начале 1870 г. от имени министерства в канцелярию Кавказского наместника пришел запрос о целесообразности закрытия маршрута. Однако личные меркантильные и фискальные интересы Великого князя Константина Николаевича не позволили осуществить столь необходимую меру по защите российских коммерческих интересов. В ответном письме в МИД он писал: «Я не могу прийти к убежденности о своевременности возбуждаемого Министерством вопроса об ограничении Закавказского транзита между нашими Черноморскими и Каспийскими портами…».

К концу 70-х гг. XIX в. официальные лица империи вынуждены были признать, что наличие посреднической прослойки, обслуживающей русско-иранские отношения и транзит через Закавказье является серьезным сдерживающим фактором экономического влияния России.

Единственной успешной сферой экономического сотрудничества между странами, да и то не без издержек, осталась рыболовецкая отрасль, в которой российские предприниматели участвовали с XVIII в. В первой половине XIX в. рыбные промыслы в Гиляне, Мазандеране и Астрабаде за скромную плату всего в 25 тыс. туманов, или 75 тыс. руб. серебром в год эксплуатировали российские предприниматели[115]115
  Там же. Ф. 194. Оп. 1. Д. 49. Л. 885.


[Закрыть]. Контракты астраханских рыбопромышленников заканчивались в 1848 г., но были пролонгированы до 1852 г. После отрешения от дел мирза Таги хана, пост садр азама перешел к Эттимат од-Доуле Ага хану Нури, который в тот период демонстрировал свою англофильскую ориентацию Известный иранский историк Ф. Адамийян характеризовал его как человека, «который никоим образом не был достоин высоких мыслей и великих дел умного и дальновидного Амире Кабира».

Благодаря интригам англичан и деятельности первого министра, промыслы стали передаваться иранским гражданам. Не имея ни средств, ни умения вести дела, новые владельцы постепенно разорили богатейшие запасы рыбы. Особенно пострадали Ферахабадские и Сефирудские промыслы, на которых русские ватажники остались без средств к существованию. На претензию рабочих ферахабадского промысла о бедственном продовольственном содержании, Мирза Исмаил отвечал «пусть поедят морской песок»[116]116
  АВПРИ. Ф. 194. Оп. 1. Д. 49. Л. 845об.


[Закрыть]. В осеннюю путину 1854 г. нерасторопность Мирзы Исмаила привела к бесполезной гибели 4 тыс. осетров. Из-за отсутствия соли, гниющую рыбу просто выбросили в море. Если бы не помощь российского консульства, распорядившегося отпустить в долг соль со складов астраханских промышленников, подобная участь ожидала еще 5 тыс. осетров и 3 тыс. пудов икры[117]117
  Там же. Л. 870.


[Закрыть].

Императорская миссия в Тегеране повела активную агитацию за пересмотр условий эксплуатации промыслов. Давление на Ага хана Нури, стесненного семейными обстоятельствами, о которых говорилось выше, принесло свои результаты. В январе 1855 г. появился шахский фирман, передавший все производство в руки двух государственных чиновников: Мир Али Экбер хана и Мир Абу Селим хана Дерья-беги, на которых возложили все обязательства по содержанию рыбного промысла[118]118
  Там же. Л. 889.


[Закрыть]. Но только апреле 1873 г. астраханский купец 1-й гильдии Лианозов заключил договор с правителем Гиляна Мутамид уль Мульк Яхья ханом о взятии в аренду промыслов от Астары до Атрека сроком на 5 лет с возможностью дальнейшей пролонгации договора[119]119
  Там же. Ф. 194. Оп. 1. Д. 869. Л. 8.


[Закрыть]. В дальнейшем рыболовецкое предприятие Лианозова стало одним из самых успешных коммерческих предприятий России в Иране.

S3. Участие предпринимателей центральной России в расширении коммерческих связей с Ираном

В 1877 г. русский посол при шахском дворе отмечал, что наличие единственного «Московского для торговли с Азией» дома, находящегося под протекцией правительства в Иране недостаточно. Армяне и мусульмане из Закавказья торгуют в основном не русскими, а иностранными товарами, попутно отправляя необходимое в России сырье транзитом в иностранные государства[120]120
  Там же. Ф. 194. Оп. 3. Д. 348. Л. 1.


[Закрыть]. Посол предлагал выйти с обращением к отечественным мануфактуристам расширить свою деятельность в Иране.

Намерения дипломатов нашли определенное понимание у промышленников центральной России. Общее мнение выразили представители Иваново-Вознесенских деловых кругов и местного Комитета торговли и мануфактур. Мнение было поддержано главой Московского биржевого комитета Найденовым, главой Иваново-Вознесенского комитета Гарелиным, Председателем Нижегородского биржевого комитета Шиповым, рязанскими, шуйскими (братья Посылины), лодзинскими фабрикантами, и владельцем Егорьевской мануфактуры Н. Барыгиным. В заявлении, поданном на рассмотрение правительства, производители текстилей отмечали: «Мы встречаем ненормальную конкуренцию со стороны западных государств и в особенности Англии… Одной из главных причин, служащих к уменьшению сбыта наших мануфактурных изделий следует считать Кавказский транзит»[121]121
  Там же. С. 48–49.


[Закрыть].

Среди тех, кто первым откликнулся на призыв увеличить ввоз отечественных товаров в Иран, был Н. Н. Коншин. Крупный текстильный фабрикант, владелец нескольких предприятий в центральной России, по предложению отечественной Миссии выбрал местом своего пребывания Тегеран. С момента открытия своего представительства Коншину пришлось столкнуться с серьезной иностранной конкуренцией. Столица шахского государства не являлась традиционным рынком сбыта отечественных товаров. Поэтому на момент открытия фактории здесь успешно действовали 3 французских магазина, итальянская, и голландская фирма. Помимо тканей они продавали широкий набор промышленных изделий бытового назначения. Кроме того, здесь с давних времен существовала комиссионерская контора англичанина Циглера, имеющая отделения в Реште и Исфахане[122]122
  Там же. Ф. 194. Оп. 3. Д. 355. Л. 64об.


[Закрыть]. Ввоз российским представителем текстильных изделий Москвы, Твери и Иваново-Вознесенска непосредственно на внутренний иранский рынок принес хорошую прибыль. (В целом с 1884 по 1889 г. из общей суммы прибыли в 660 036 руб., на ткани и товары из них приходилось 583 700 руб.).[123]123
  Там же. Ф. 194. Оп. 3. Д. 351. Л. 17об.


[Закрыть] Успешный сбыт российских тканей заинтересовал еще одного солидного русского фабриканта-текстильщика – Тимофея Савича Морозова. Правда, Т. С. Морозов был человеком более осторожным, поэтому открыл оптовый склад-магазин в Баку, а не в Тегеране[124]124
  Там же. Ф. 194. Оп. 3. Д. 352. Л. 12об.


[Закрыть]. Сбытом тканей в Хорасане решил заняться торговый дом Кудрина.

Выход отечественных мануфактуристов центральной России непосредственно на рынки сопредельного государства, хотя и был показательным явлением, но не оправдал ожиданий русских дипломатов. В 1884 г. надеясь убедить других предпринимателей активизировать деятельность в Иране, генеральный консул в Астрабаде Л. С. Кохановский предпринял поездку в Нижний Новгород. Здесь в присутствии местного генерал-губернатора и члена ярмарочного комитета прошли консультации с представителями делового мира России.[125]125
  Там же. Ф. 194. Оп. 1. Д. 1093. Л. 36–39.


[Закрыть]

Единственным следствием встречи Кохановского с мануфактуристами стала отправка осенью 1884 г. доверенного лица товарищества «Саввы Морозова, сын и Ко» А. Т. Макарова на рынки Закавказья и северного Ирана. Подводя итоги обследования, Макаров выделил главную причину слабости наших отношений – отсутствие собственно русских купцов в Тифлисе и Баку. В докладной записке Послу в Тегеране А. А. Мельникову он подчеркивал, что в Тифлисе оказывается «единственным русским торговцем еврей Алынванг».[126]126
  Там же. Ф. 194. Оп. 3. Д. 352. Л. 10об.


[Закрыть] Когда доклад отдельной брошюрой был отпечатан в типографии М. Каткова, он вызвал определенный резонанс у читающей публики. Доклад спровоцировал появление ряда антисемитских выступлений на страницах русофильских изданий, увидевших главного врага русских предпринимателей. Однако национальный аспект русского купечества интересовал Макарова в последнюю очередь. Наряду с Алыпвангом Макаров подверг критике Попова и Перлова – владельцев собственных фирм в Тифлисе. Поскольку Альшванг торговал в основном австро-германскими товарами, причем был уличен в контрабанде, а Попов и Перлов вели торговлю исключительно китайским чаем, Макаров полагал, что они не могут считаться представителями русской фабрично-заводской промышленности[127]127
  Макаров Λ. Закавказье в торговом отношении. Доклад Т. С. Морозову. М., 1884. С. 8.


[Закрыть]. Главный вывод, который Макаров попытался донести до предпринимателей, дипломатов и широкой общественности, сводился к необходимости создания крепкой инфраструктуры для связи центрально-промышленных районов России с соседними рынками.

Первым шагом на этом пути стало строительство ашхабадской железной дороги, открывшей путь русским изделиям в северовосточную часть Ирана. Окончательно изменило характер торговых операций создание Николаевской ярмарки в Баку, открытой в 1887 г. в день рождения цесаревича Николая Александровича. Примечательно, но оба эти события не обошлись без активного участия государства.

Следует принять во внимание значительную инерцию мышления российского купечества. Число желающих везти свои товары вглубь страны оказалось ничтожно малым. Пытаясь облегчить завоевание иранского рынка русскими товарами, концессионерский дом Коншина организовал в Тегеране выставку – продажу изделий отечественной промышленности. Накануне выставки Коншин обратился к 300 российским предпринимателям с просьбой прислать образцы согласно спецификации. Все товары были разбиты на 5 групп: 1) ткани любые; 2) металлические изделия (гвозди, косы, оружие, барельефы, проволока, самовары, посуда, часы и т. п.); 3) продукты заводской обработки (сахар, табак, конфеты, косметика, бумага, краски, спички, посуда, стекло); 4) ручные изделия (кружева, мебель, шкатулки, табакерки); 5) экипажи (оси, колеса, пожарные инструменты и агрегаты и т. п.)[128]128
  АВПРИ. Ф. 194. Оп. 3. Л-351. Л. 9-10, 22.


[Закрыть].

К сожалению, откликнулись на предложение Коншина единицы, прислав товары столь плохого качества и по такой неоправданно высокой цене, что не смогли заинтересовать местных потребителей. Расстроенный таким пассивным отношением к «государственному» делу Коншин решил свернуть все операции на Востоке. Как писал в приватном письме на имя министра Финансов И. А. Вышнеградского сам предприниматель: «Главнейшей причиной неудачи следует, по моему мнению, признать косность нашего купечества, в силу которой оно проявляет совершенно ничтожную отзывчивость ко всякому новому делу, если только таковое или не поощряется особыми привилегиями от правительства, или не обеспечивается вполне надежным, и при том сравнительно большим барышом»[129]129
  Там же. Л. 21-21об.


[Закрыть]. Закрытие одного из флагманов российской коммерции в Иране, вызвало серьезную озабоченность в министерских кругах. Министерство финансов обратилось в Азиатский департамент МИД с предложением провести по дипломатической линии проверку деятельности фактории и выявить главные причины неудач. Выводы, к которым пришли русские дипломаты, поражают своей некомпетентностью и лицемерием в отношении одного из самых успешных предпринимателей России. Когда в 1877 г. МИД России ратовал за продвижение русских товаров на тегеранский рынок, Коншин оказался единственным, откликнувшимся на этот «патриотический» призыв. На протяжении многих лет предприниматель пытался привить туземному купечеству принципы цивилизованных коммерческих отношений, зачастую сбывая товар, а надо отметить исключительно русского происхождения, с минимальной для себя прибылью. Человек, поставивший перед собой цель расширить сбыт русских товаров в Иране, в праве был рассчитывать на помощь своего правительства в решении этой, в общем-то, правительственной задачи. Однако ни льготных режимов транзита и прохождения таможни, ни помощи правительственных средств массовой информации, ни государственного кредитования по льготному тарифу так и не дождался. В результате торговые обороты дома Коншина неизменно падали. Если в 1884 г. он ввез в Иран товаров на 322 884 руб., то к 1889 г. они сократились до 46 638 руб. При этом убытки возрастали в обратной пропорции. (32 029 и 101 356 соответственно)[130]130
  Там же. Л. 17.


[Закрыть]. Основная статья убытков – текстиль. Только возврат вывозных пошлин мог сократить расходы Коншина в 1889 г. почти на 50 тыс. руб.[131]131
  Там же. Л. 17об.


[Закрыть]. Однако на этот шаг правительство пошло гораздо позднее. Напротив, в докладной записке на имя И. Зиновьева, составленной по результатам проверки причин краха торгового дома, среди главных значится непрактичность Коншина, то есть нежелание вести дела «традиционным» восточным способом[132]132
  Там же. Л. 24–26.


[Закрыть]. (Под традиционным способом понималась торговля в розницу и малыми партиями, высокие комиссионные, покупательский кредит и т. п.) Аналогичная судьба постигала и торговый дом Кудрина, работавший в Хорасане.

Необходимость разрешения возникших препятствий на пути сбыта текстильных товаров в Иране вынудила отечественные официальные лица начать оказывать помощь русским промышленникам. По заданию МИД русские дипломаты приступили к обследованию рынка, его требованиям и вкусам. В Тегеране были собраны образцы наиболее раскупаемых видов тканей. Не все местные купцы отнеслись с доверием к попыткам русских консулов ознакомиться со спецификацией тканей. В итоге образцы пришлось покупать, особенно у представителей иностранных фирм. Затраты себя оправдали. Было собрано 325 образцов самых ходовых товаров, причем 218 оказались английскими[133]133
  Там же. Ф. 194. Оп. 3. Д. 354. Л. 8об.


[Закрыть]. Аналогичные меры провели в Астрабаде (68 образцов)[134]134
  Там же. Л. 2.


[Закрыть] и Хорасане. Собранные образцы были отправлены в Иваново-Вознесенск, где при участии Министерства Финансов и Местного комитета Торговли и Мануфактуры была устроена выставка. Местным фабрикантам было предложено ознакомиться с образцами как лично, так и прислать для ознакомления своих рисовальщиков, граверов, колористов и пр.[135]135
  Там же. Л. 6-6об.


[Закрыть].

Принятые меры, поддержанные правительственным решением о льготном режиме для купцов, оперирующих на иранском рынке, изменили характер русско-иранской торговли. Так, после ликвидации русской фирмы «Кудрин и Ко» в Хорасане дело наследовали местные предприниматели, ранее связанные с этим домом: фирмы «Мкртычева и Гулиянца», «Бр. Алиевых», хаджи Мохаммед Садыха, и созданный при участии России дом «Товарищество для торговли и промышленности в Персии». Несмотря на преимущественно «азиатский» состав коммерсантов этих фирм, они вели дела исключительно русскими текстилями. Появление качественных и соответствующих местному вкусу тканей московских, тверских и иваново-вознесенских фабрик, стремительно изменило соотношение конкурентов на хорасанском рынке. Если в 1890 г. на долю российских тканей приходилось 1/9 часть всех ввезенных в регион тканей, то к 1893 г. 1/3 всего потребительского спроса обеспечивалась продукцией русских фабрик.[136]136
  Там же. Ф. 194. Оп. 3. Д. 363. Л. 10.


[Закрыть]

Для борьбы с русскими тканями в Хорасане англичане предприняли ряд встречных шагов. Они расширили кредит, снизив процентную ставку до 12 % годовых, снизили на 1/3 стоимость провоза товара по Нушинской железной дороге (на Кветту), полковник Тренч – консул в Систане разразился серией статей, расписывающих выгоды торговли с Великобританией и т. п. В итоге в Хорасане появились английские магазины, причем один из них с претенциозным названием «Магазин Керзона» в честь вице-короля Индии. Однако реально конкурировать было нечем, поэтому полки были забиты товарами из Франции – шелковые ткани, духи; Австрии и Египта – папиросы; Америки – замки. Собственно английскими были чай и белая бязь.[137]137
  Там же. Л. 68–71.


[Закрыть]

Укрепиться на Мешхедском рынке российским фабрикатам удалось, в том числе и благодаря организации в Закаспийском крае таможенно-карантинной службы. В 1894 г. на всей азиатской границе было открыто 18 таможенных постов. И хотя штаты этих служб были невелики (всего 51 человек на все таможни), новые правила позволяли им эффективно работать. (В частности, § 19 «Правил таможенного производства» предполагал возврат акцизов и возврат пошлин в случае вывоза сахара и мануфактурных изделий за границу, а § 20 давал право беспошлинно вернуть нереализованный товар на родину)[138]138
  Гам же. Ф. 194. Оп. 1. Д. 1426. Л. 3–7.


[Закрыть].

Вторым фактором интенсивного увеличения ввоза российских товаров следует признать открытие Закаспийской железной дороги. Так, до ее открытия в 1885 г. было ввезено в Хорасан всего товаров на сумму 851 314 кран, а после количество товаров в стоимостном отношении неизменно возрастало. В 1887 г. в Хорасан было доставлено товаров на 6 228 495 кран, в 1889 г.-9 208 911 кран и к 1891 г. – 14 456 174 кран[139]139
  Там же. Ф. 194. Оп. 1. Д. 1719. Л. 16об.


[Закрыть]. К концу столетия на Мешхедском рынке особым спросом пользовались, помимо тканей, свечи завода братьев Крестовниковых, стеклянные изделия Мальцевских заводов, ламповый товар Н. Г. Кокорева и М. И. Мишина, фарфор М. С. Кузнецова (Дулевская ф-ка) и И. Е. Кузнецова (Волховская ф-ка), бакинский керосин и спички. Рост продаж последних был особенно резким. Если в 1897 г. спичек фабрик Воронцова, Субботина, Паршина и др. ввозилось всего 360 пудов на сумму в 1838 руб., то в 1898 г. показатели достигли отметки 4971 пуд на сумму 41 173 руб., и в 1899 г. составили 6515 пудов на сумму 54 578 руб.[140]140
  Там же. Ф. 194. Он. 3. Д. 371. Л. 11об-16.


[Закрыть].

В 1893 г. Ала-Абадская газета «Пионер» констатировала, что Хорасан превратился в основной источник русских товаров на Систанском рынке. Отмечая господство русских товаров, газета сетовала, что английскими остались только те товары, которые Россия не делала сама: индиго, чай, тонкую кисею. По мнению газеты, только установление холерных карантинов спасло английскую торговлю в этой некогда закрытой для иностранных конкурентов провинции[141]141
  Там же. Ф. 194.0п. 1.Д. 1719. Л. 13.


[Закрыть]. Представляется все же, что ситуация развивалась не совсем так. Холерные карантины были введены в связи со вспышкой заболевания в портах Персидского залива и в определенной степени способствовали усилению ввоза исключительно англо-индийской продукции.

А вот тот факт, что английские ситцы, как подчеркивала газета, уступают русским «…более ярких цветов… приготовляемым нарочно по вкусу народа», соответствовало истине[142]142
  Там же. Ф. 194. Оп. 1. Д. 1719. Л. 13.


[Закрыть]. Факт падения качества британских мануфактурных изделий подтвердил и генеральный консул Эббот, который опубликовал в 1886 г. две статьи в газете «Manchester courier». В них он отмечал наметившийся с 1883 г. неуклонный спад качества доставляемых в Иран товаров, а именно: непрочность цветов, плохое качество основы и небрежность в исполнении рисунка (набивки)[143]143
  Там же. Ф. 194. Он. 1.Д. 1094. Л. 76об.


[Закрыть]. Эбботу вторили английские офицеры, служившие консулами и агентами МИД Соединенного королевства в Мешхеде (Байт), Лехе (Кеньён), Кашгаре (Макартни). Их мнение о перспективах торговых отношений Великобритании с регионом и причинами упадка английской торговли было опубликовано в марте 1900 г. в газете «Times of India»[144]144
  Там же. Ф. 194. Оп. 3. Д. 363. Л. 53–55.


[Закрыть].

Определенную роль в успешном освоении Хорасанского рынка сыграл тот факт, что значительная часть продукции местного производства вывозилась в Россию. К 1901 г. доля участия России в вывозе Хорасанской провинции достигла 1/6[145]145
  РГАЭ. Ф. 413. Оп. 2. Д. 915. Л. 8об.


[Закрыть].

К 1902 г. противопоставить российскому ввозу товаров в Хорасан британцы могли только чай из Индии, который очень скоро переполнил мешхедский рынок. По подсчетам индийской газеты «Pioneer mail» по нушинской дороге на рынки Хорасана ввезли до 200 тыс. фунтов чая[146]146
  АВПРИ. Ф. 194. Оп. 3. Д. 468. Л. 23-23об.


[Закрыть]. Значительная часть этого продукта затем оседала контрабандно в регионе Средней Азии и Закавказья. В этой связи консул в Мешхеде Панафидин предлагал не только ужесточить контроль над провозом индийских чаев в русскую Среднюю Азию, но и повысить ввозные пошлины. По его мнению, такая мера нанесла бы удар по англичанам, главным вдохновителям строительства нушинской железной дороги[147]147
  Там же. Л. 24-24об.


[Закрыть]. К сожалению, Россия была не в состоянии перекрыть этот поток.

Установление прочного господства русских текстильных производителей на северо-иранских рынках позволило предпринимателям смежных отраслей проникнуть и закрепиться в регионе. В 1886 г. Товарищество Никольской мануфактуры Морозовых прислало на имя Тавризского консула 52 пуда 29 фунтов семян американского хлопка с инструкцией по посадке для распространения среди местных производителей сырья. Они были распределены между жителями Хоя, Соуч-Булага, Дегкархана, Туна, Мианэ, Джемал-Абада и в окрестностях Тавриза. Из-за безалаберности туземных хлопководов, не сумевших верно определить сроки посадки, большая часть урожая погибла. Те растения, что выжили, привели иранцев в восторг. Американский куст оказался в 3 раза лучше местных сортов: более обильный урожай, чище и длиннее волокна. В декабре 1886 г. все землевладельцы, имевшие опыт выращивания нового сорта обратились через консульство к Никольской мануфактуре с просьбой прислать им новую партию семян. Причем они брали на себя обязательство впредь не нарушать инструкций[148]148
  Там же. Ф. 144. Оп. 488. Д. 488. Л. 58–59.


[Закрыть]. В 1893 г. доверенный представитель фабриканта Миндера роздал уже до 1700 пудов семян американского хлопка среди крестьян и землевладельцев Дерегезского ханства. Среди получателей семян наиболее крупными клиентами (650 пудов) значились правитель Дерегеза с сыном[149]149
  Там же. Ф. 194. Он. 1. Д. 1464. Л. 14об.


[Закрыть]. Полученное сырье поступило на хлопкопрядильные фабрики Москвы и Московской губернии. В 1899 г. «Южно-Русское товарищество пеньковой и канатной промышленности» отрядило в Гилян ученого агронома М. П. Стеценко с целью проведения опытов по посадке в местных условиях кенафа, культурного джута, итальянской и манильской пеньки. В первый год удалось собрать до 5 тыс. пудов сырья, которое было полностью отправлено на российские фабрики. Урожаем и качеством сырья заинтересовались крупные землевладельцы провинции – генерал-губернатор Наср уль-Салтане, Мудир уль-Мульк и др., предоставив под посевы собственные угодья. Урожай следующего года достиг 7 тыс. пудов. Примечательно мнение Стеценко, что джутовое «волокно получилось от него настолько длинное и эластичное, что я такого не встречал на фабриках, получаемого из Индии»[150]150
  Там же. Ф. 194. Оп. 3. Д. 475. Л. 1–2.


[Закрыть]. Активное внедрение нового вида сырья способствовало установлению прочных отношений с перерабатывающими и ткацкими фабриками России сначала хлопководов северного Ирана, а затем и близлежащих районов Средней Азии. Вполне справедливо замечание начальника Закаспийской области Таирова: «раз будет развито хлопководство, не замедлят появиться и хлопкоочистительные заводы отечественных предпринимателей, которые постоянно будут служить притягательным центром для притока к ним хлопка не только с Горгени, но и со всей Северной Персии…»[151]151
  Там же. Ф. 194. Оп. 1. Д. 1464. Л. Юоб.


[Закрыть].