Текст книги "Пост-Москва"
Автор книги: Олег Петухов
Жанр: Киберпанк, Фантастика
Возрастные ограничения: +18
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 5 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]
Хозяин кабинета встает из-за огромного стола и делает пару шагов ему навстречу. Геринг машинально отмечает это число и во рту у него становится кисло: всего лишь два. В лучшие времена он получал в свой адрес полноценных четыре шага. Они пожимают друг другу руки и садятся в кресла вокруг кофейного столика. Хозяин разливает виски по бокалам и протягивает один из них Герингу. Тот отмечает в уме, что его не спросили, будет ли он пить, и что именно. Впрочем, Герингу сейчас не до церемоний и не до административно-бюрократического этикета. Как это ни печально, но у него сейчас проблемы, в этом стоило признаваться открыто, а Геринг никогда не боялся признать себе правду.
Как бы вторя его раздумьям, хозяин этого секретного учреждения говорит ему негромким хорошо поставленным голосом:
– Я слышал, у вас некоторые проблемы.
Чертыхнувшись про себя, Геринг изображает на лице некое подобие улыбки, чтобы не доставлять этому лощеному и импозантному господину слишком большого удовольствия:
– Ну, я бы не стал говорить о каких-то серьезных проблемах. Так, скорее, небольшие затруднения.
Хозяин кабинета едва заметно улыбается, но его глаза остаются холодными, даже, можно сказать, исполненными дьявольского мороза. А самое неприятное для Геринга, что тот ничего не говорит ему в ответ.
В кабинете повисло молчание, сквозь которое Герингу приходилось пробираться маленькими осторожными шажками, будто по полю по пояс в густой траве, где обитает множество ядовитых змей. Однако делать было нечего, и ему приходилось выполнять свою нелегкую миссию.
Геринг не любил играть в гляделки, но в стенах этого кабинета, знал он, взгляд отводить было нельзя, это признак слабости, признак тонкожильности и расовой обреченности. Поэтому он смотрел прямо в глаза этому господину с коротко стриженными седыми волосами и с небрежно повязанным на шее шелковом платке, одетому в старомодный блейзер с тусклыми латунными пуговицами, и говорил, стараясь придать голосу легкую небрежность, как будто он рассказывал о забавном недоразумении, приключившемся с его знакомым на отдыхе в Ницце, недоразумении между любовницей и женой, с участием прелестной горничной. Во всяком случае, Геринг хотел произвести именно такое впечатление своим рассказом:
– Вы же знаете, проект изначально был довольно-таки рискованным и затратным, но мы обеспечили необходимое финансирование и добились неплохих результатов. Первые образцы вполне работоспособны и легко могут быть адаптированы для серийного производства. Трудности… Некоторые трудности, – он подчеркнул слово «некоторые», чтобы создать впечатление несущественности этих самых трудностей. – Возникли при полевых испытаниях образцов. Тем не менее, ничего особо серьезного не случилось…
Хозяин кабинета сделал большой глоток двадцатипятилетнего односолодового виски и неожиданно перебил Геринга:
– Ничего серьезного, если не считать нашествия неконтролируемых гастов, уличных боев с ними отрядов повстанцев-самооборонщиков, пространственно-временных казусов и появление феномена Офелии, не правда ли?
Геринг также сделал из своего бокала очень хороший глоток и молча кивнул.
Помолчав еще пару минут, его собеседник, и хозяин кабинета, с неожиданно искренним удивлением спросил, явно не надеясь получить от него ответ:
– А что это за кот крутится там постоянно?
И действительно, ответа на этот вопрос так и не последовало.
11
Иван удивленно посмотрел на следователя, пытаясь разгадать его непонятную, но несомненно опасную лично для Ивана, игру. Что значит исчез? Ночной Кот – это, он был уверен на все сто процентов, прорыв в био-кибернетическом дизайне, но проходить сквозь стены он несомненно не может. Кот лежал в прихожей Дашиной квартиры, когда Иван видел его в последний раз, проходя мимо него в наручниках в окружении полицейских. И кот был в состоянии непонятного ступора.
– Ну, можно ведь посмотреть запись с камер внутреннего наблюдения.
– Смотрим, – едва ли не радостно сказал следователь. – Смотрим, и ничего не видим. Да вот вы сами можете убедиться.
Он повернул экран своего лэптопа так, чтобы Иван мог видеть видеозапись.
В кадре, в хорошем разрешении, была вся прихожая вместе с входной дверью. На диванчике-пуфике лежал неподвижный Ночной Кот. На полу валялись какие-то вещи, как видно, из одежды Даши, когда она второпях одевалась на глазах посторонних мужчин-полицейских, чтобы ехать в отделение полиции. Ничего не происходило. Иван обратил внимание на время, когда происходит запись, – он тогда сидел уже за решеткой в камере для задержанных.
И вдруг по экрану проходит какая-то рябь, буквально на пару секунд. Когда картинка восстанавливается, Ночного Кота в кадре уже нет.
– На других камерах что-нибудь есть? На камерах наружного наблюдения?
– Нет. В один и тот же момент проходят помехи, а потом ваше изделие растворяется в воздухе.
Слово «изделие», употребляемое следователем в отношении его любимца, коробит слух Ивана, но он никак не реагирует, поглощенный внезапно пришедшей ему в голову мыслью:
– Простите, – говорит он, плохо скрывая свое волнение. – Но ведь на видеозаписи должно быть видно, как я пришел в квартиру, ну, и прочее.
– Конечно, видно, – спокойно отвечает следователь. – Со строгой пометкой три икс. Вся ваша любовь-морковь.
– То есть, обвинения с меня сняты?
– Да в чем вас обвинять? – удивляется следователь. – Мы первым делом просмотрели видеозапись. Впрочем, в этом не было особой необходимости, потому что «потерпевшая» изменила показания и отказалась от обвинений. Так что вы можете подать на нее иск за клевету, а мы, со своей стороны, уже рассматриваем вопрос о обвинении ее в даче ложных показаний…
– Нет-нет, я не буду подавать никаких исков! – торопливо говорит Иван. – Мне кажется… Мне кажется, она была немного не в себе.
– Ну, ничего себе – немного! – хохотнул следователь. – Она подняла на уши столько людей, да еще чуть невиновного человека не упекла. Вам еще повезло, что полицейские из группы захвата оказались настоящими профессионалами, будь на их месте муниципалы или ппсники, неизвестно, чем бы все могло обернуться. Те вначале стреляют, а потом уже разбираются. Но это строго между нами.
Иван был в полном недоумении. К чему эти разговоры про его кота, если его ни в чем не обвиняют?
– Значит, я могу быть свободен? – задает он как бы наводящий вопрос.
– Вы и так свободны, разве нет? Свободы лишить может только суд. Ну, и я могу ограничить вашу свободу своим постановлением, но только если есть основания для этого. Пока что я не вижу никаких оснований вас задерживать. Вот только…
Следователь, благоухая чистотой, свежестью и хорошим парфюмом, бодро строчит на клавиатуре какой-то очередной документ:
– Вот только оформим все бумаги. Это такая волокита, вы бы знали. Терпеть не могу всю эту канцелярщину!
По нему, однако, этого не скажешь. Он потягивается, с удовольствием разминая пальцы, и вновь окунается в пучины делопроизводства.
Прошло не меньше получаса, а, может быть, и целый час, Ивану трудно было судить о времени. Следователь все так же что-то писал, периодически распечатывал какие-то документы и подшивал их в папки. Время от времени какая-то бумага ему не нравилась, он ее комкал и бросал в урну, стоящую у него под столом.
Наконец, Иван решил все-таки напомнить о своем существовании:
– Андрей Григорьевич.
– Да? – следователь поднял на него глаза, не переставая печатать десятью пальцами.
– Андрей Григорьевич, я могу уже идти?
Следователь смотрит на него уже внимательно и перестает писать:
– Иван Федорович, понимаете, у нас тут есть небольшая проблемка с оформлением всех ваших документов по делу. Я как раз пытаюсь ее решить, но пока не получается.
– Проблема? Какая, Андрей Григорьевич?
– Вот смотрите, в протоколе осмотра места происшествия указано «псевдоморф в виде кота», схема расположения прилагается. Далее, показания потерпевшей… «Псевдоморф в виде кота мне не принадлежит». Вы прямо указываете, что это ваш кот, вы его сами изготовили, так?
– Да, конечно. А в чем проблема-то?
– А проблема вся в том, что мы обязаны под вашу роспись передать вам вашего котика, а котика-то у нас и нет! А это уже большая проблема для нас. Мало ли, я закрою дело, а вы пойдете прямиком в прокуратуру и подадите заявление на коррупционеров-следователей, укравших у вас вашу собственность! А еще хуже, вымогавших у вас вашего кибер-котика в виде взятки. Так что, придется искать нашего знаменитого Ночного Кота. Я как раз даю серию поручений нашим полицейским, чтобы они занялись розысками животного. Дело не быстрое, конечно, но правосудие спешки не терпит. Все должно быть оформлено и запротоколировано должным образом.
– А, ну это все очень просто. Если Ночной активирован, а я думаю, что он активировался, я его просто сюда и вызову.
– Что же вы сразу-то не сказали? Вы им можете управлять на расстоянии?
– Ну, не как обычной игрушкой с дистанционным управлением, но в принципе, да, могу его вызвать.
– И он придет прямо сюда?
– Надеюсь, придет. Если не произойдет еще какой-нибудь сбой.
– Так вызывайте его, Иван Федорович! Что же вам тут, сутками сидеть?
– Мне нужен мой телефон.
– Это мы сейчас организуем, – бодро говорит следователь, берет телефон, набирает номер:
– Фарит, принеси ко мне телефон задержанного по делу кота. Да, не завтра, не на следующей неделе, а прямо сейчас. Спасибо.
Через несколько минут дверь кабинета открывается и заходит молодой парнишка, черноволосый и субтильного телосложения. Он молча протягивает следователю телефон Ивана, также молча разворачивается и уходит. На его лице было такое выражение, как будто его заставили ходить на публике без штанов. Следователь с интересом вертит в руках телефон:
– Что это за модель? – спрашивает он Ивана. – Никогда таких не видел.
– Это старый телефон, но на самом деле от него остался только корпус, очень прочный, а начинку я переделал.
– Да, завидую я вам, технарям, вы все можете переделать под себя. А как он включается? Или батарея уже села?
– Там стоит батарея на митохондриально-рибосомной основе. Она способна вырабатывать заряд 30 лет.
– Вы хотите сказать, 30 дней?
– Нет, именно лет.
– А процессор тут мощный?
– Для такого класса устройств, можно сказать, сверхмощный.
– Нанотехнологии?
– Не совсем. В качестве процессорных ядер там у меня задействованы ганглии бабочек. Да вы не пытайтесь его включить, Андрей Григорьевич, он включается от органо-лептического спектра моих рук. Давайте, я Ночного сюда направлю.
Следователь как-то неохотно протягивает Ивану трубку. Телефон включается и тут же звонит. Иван машинально подносит его к уху и слышит:
– Тррррррр… Трр-трррррр, – то же самое, что он слышал в камере, когда полицейский принес ему трубку. – Трррррррр…
А потом через эти трели раздается женский голос:
– Теперь можешь уходить оттуда.
Он огляделся. В кабинете никого, кроме него, не было.
Глава 5
1
ФИДЕЛЬ:
– Кто ты такой? – спрашиваю я пленного гаста.
А он раз за разом твердит свое «Я буду быть человек». На другие вопросы он бубнит какую-то непонятную херь. Беседа явно заходит в тупик. Ребята ржут и прикалываются над беднягой, ну никакой толерантности в людях не осталось!
«Фидель, спроси его, где будет быть его задница, когда нам настопиздит его бубнеж!»
«Не-не! Спроси лучше, решаю сменить тактику и говорю ему, как можно медленнее и отчетливее:
– Я, – показываю на себя. – Человек. Понимаешь? Я – человек. А ты кто? Кто ты такой сейчас?
Гаст в замешательстве оглядывается, а потом неожиданно спрашивает:
– Человека? Ты быть человека?
– Да, – говорю я и для пущей убедительности киваю головой. – Да, я человек.
– Я буду быть человек, – включает наш говняный «язык» свою заезженную пластинку. – Я буду быть человек.
Я плюю на это дело и предлагаю кому-нибудь сгонять в смакдональдс. На это подписываются Брэд Питт и Резиновый Утенок. Я достаю бумажник и даю им кредитку.
– Особо не торопитесь, – говорю. – Посидите там, на девочек поглазейте. И купите потом что-нибудь из бухла, только не паленую водку, как в прошлый раз.
Они клятвенно заверяют, что таких косяков больше не будет, и сваливают в фирменном стиле закоренелых самооборонщиков – бесшумно, точно растворяясь в воздухе.
И тут я чувствую, как что-то мягкое трется о мою ногу. Я смотрю вниз и вижу того самого черного котика, который прибежал к нам как будто из миража или галлюцинации, или из миража в центре галлюцинации. Причем коллективной. Я беру его на руки. Кот начинает мурлыкать, разваливается у меня на коленях, упирается головой в мою руку, когда я его глажу. Кот явно изголодался по ласке. «Как и все мы», – подумал я. И вдруг мой взгляд задерживается на Ведьмочке, полностью поглощенной своему любимому делу – заточке ножей. У нее есть целый набор камней и приспособлений для этого. Заточка для нее – что-то вроде медитации, не сказать молитвы тому богу, кто олицетворяет мщение, ярость и беспощадность. Вот перед кем я не хотел бы оказаться на пути, так это перед Ведьмочкой. Я видел ее в деле, больше никаких доказательств ее крутизны мне не надо.
Ведьмочка, точно телепат, чувствует мой взгляд и поднимает голову в недоумении – что это мешает ей заниматься ее сверхважным делом? Мы встречаемся взглядами, и мне почему-то трудно отвести от нее глаза. Я впервые замечаю, насколько красивы ее серые глаза. Она смотрит на меня внимательно и спокойно, а я разглядываю тонкие черты ее лица и удивляюсь, что никогда не обращал внимания, как она красива. Да, ее красота не стереотипна, но она стильна и совершенна совершенством хищников. Будто впервые я вижу ее стройную, на первый взгляд хрупкую, фигуру, тонкие длинные пальцы, ее длинные ноги с торчащими, как у подростков, коленками.
И вдруг Ведьмочка едва заметно ухмыляется, а потом подмигивает мне, делая почти неуловимое движение головой по направлению к зданию бывшей гостиницы. А потом она встает, не торопясь и не мешкая, и идет внутрь, покачивая бедрами и нарочито замедленно вертя попой.
И попа у нее, оказывается, сногсшибательная.
2
Геринг едет из учреждения, не имеющего даже названия, к себе, на работу, хотя это для него не совсем работа, а образ жизни, работа, ставшая настолько привычной и необходимой, что он забыл уже, когда в последний раз был в своих апартаментах на Тверской.
Разговор с главным в том учреждении оставил неприятный осадок, но, вместе с тем, и кое-что прояснил и даже, отчасти, успокоил его. Одно дело пытаться выбраться из липкой нежити предрассветного кошмара, и совсем другое – знать, что ты хоть и по уши в дерьме, но выход все-таки есть. Даже если придется ползать в этом говне и жрать его полной ложкой. Выход есть, и он вполне реален.
Геринг закуривает сигару и наливает себе хорошую порцию кубинского рома из бара в подлокотнике своего сиденья. Кое-что прояснилось, и это надо отметить. Ему приходит в голову мысль, что неплохо было бы перекусить, а еще лучше плотно пообедать, и он приказывает водителю ехать в свое любимое место. Это маленький ресторанчик, куда простым смертным вход был заказан еще до его открытия. Шеф-повар, а заодно и владелец, ресторана – кулинарный бог и гастрономический архангел. И кроме того, безопасность заведения негласно обеспечивает служба охраны президента. Среди особенностей этого местечка была одна, особенно привлекательная для него, – там все были на ты, и никаких церемоний не допускалось. Независимо от положения в иерархии, независимо от места в вертикали власти, все там были равны, поскольку все они были сливками и истинной элитой Эрефии. Такое своеобразное братство по оружию он считал необходимым для выживания всех их – скромных тружеников на благо Вертикали, но, одновременно, бойцов невидимого фронта. «Да, мы мафия», – иногда размышлял он на эту тему. – «Но что в этом плохого? Судьба избрала нас, нас и наших детей, чтобы мы были на вершине, как бы ни злобствовали неудачники, лодыри и пьяницы». Его не смущало то обстоятельство, что детей у него не было – когда-то же они появятся, и уже в тот момент, когда его избранный сперматозоид проникнет в элитную яйцеклетку и отдаст ей его бесценные гены, у этого зародыша уже будет по жизни все для роскошного и беззаботного существования. Не потому, что он лучший или совершенный, или даже избранный, а только в силу роковой и божественной случайности. Кто-то сказал бы, что на везении нельзя построить ничего прочного, но так рассуждают закоренелые лузеры. Именно потому, что элита Эрефии, снизу и до самого верха, была тщательно подобрана случайным совпадением обстоятельств, а не по их талантам или профессионализму, на которые так любит дрочить быдло, именно поэтому они вынуждены были поддерживать друг друга мертвой хваткой тайной мафии.
Когда он размышлял на тему государственного устройства, где все руководящие посты занимают обычные выскочки, везунчики и их бездарное потомство, его охватывала дрожь от осознания совершенства и красоты всей конструкции. И еще чувство удовлетворения настоящего творца, потому что он приложил немало усилий к созданию этой архитектуры, а его вклад, несомненно, был одним из самых весомых, что признавали все, даже его тайные недруги и лицемерно подобострастные недоброжелатели.
Его лимузин подъезжает к неприметному особнячку без всякой вывески, скромно затерявшемуся среди узких улочек и кривых переулков одного из немногих районов Москва-Сити, сохранивших старую застройку. Они паркуются в глубине дворика, водитель открывает ему дверь, и Геринг, залпом осушив бокал с ромом, с сигарой в зубах заходит в ресторан через заднюю дверь.
Внутри дым стоит коромыслом, очень шумно и весело, но веселье, на взгляд Геринга, какое-то нездоровое и непривычно разгульное. Он решает, что кто-то из верхнего слоя сановников празднует день рождения или свадьбу своих отпрысков и немного перестарался с гостями и алкоголем. В этом месте обычно старались не устраивать никаких многолюдных банкетов, ограничиваясь самыми близкими родственниками или самыми важными деловыми партнерами. Странно было только, что администрация ресторана во главе с самим шеф-поваром допустила такой просчет, но бывает, что уж там.
Геринг пробирается среди пьяных кампаний, надеясь найти все-таки метрдотеля, который, по идее, должен был встречать гостей у входа. Гремит музыка и впервые на его памяти посетители устраивают тут танцы, причем, что самое противное, под какую-то пошлую попсу. Да и танцами это, строго говоря, назвать трудно: нелепые прыжки, корчи и кривляния. Раздается звон разбитой посуды, сопровождаемый еще более оголтелыми выкриками.
Геринг не видит среди всех этих толп ни одного знакомого лица, и вообще у него складывается впечатление, что весь этот народ пришел сюда прямо «с улицы». Впечатление перерастает в уверенность, когда какая-то пьяная и толстая баба в пестром платье из явно дешевой ткани повисает на нем и целует его взасос слюнявыми губами в ярко-красной губной помаде, намазанной толстым слоем. С трудом он отдирает ее от себя и отталкивает с отвращением. Женщина падает на задницу и вопит, перекрывая мощью своего визга даже оглушительную музыку.
Геринг поворачивает к выходу, но один мужик из толпы подскакивает к нему и бьет его кулаком прямо в нос. Последнее, что запомнил Геринг с уже выключенным зрением – град ударов со всех сторон. А потом уже окончательно отключился.
3
Иван огляделся вокруг и увидел, что в кабинете он один. Следователь загадочно испарился, что было решительно невозможно. И тем не менее, все было именно так. Загадочная собеседница отключилась, но тут же пришла смска:
УХОДИ ОТТУДА НЕМЕДЛЕННО СПАСАЙ ДАШУ МЫ НЕ СМОЖЕМ ДОЛГО ДЕРЖАТЬ КАНАЛ
Опыт последних часов подсказал ему, что к советам его неизвестных друзей ему лучше прислушиваться. Поэтому он встал и вышел в коридор. Там никого не было. Он наугад пошел к выходу из отделения полиции, кое-как его отыскал, не встретив никого на своем пути.
Выйдя на улицу, он тут же затерялся в толпе. Он не знал, будут ли его искать, поскольку, даже со слов следователя, с точки зрения закона он не совершал никаких преступлений, но ему не хотелось рисковать. Тем более, что во все это была замешана Даша. Поэтому он прямиком направился к ней домой.
По улицам, как обычно, слонялась масса народа, так что раствориться среди них не было большой проблемой. Однако надо было составить хоть какой-то план на будущее, не вечно же он будет бродить по улицам. Да и с Дашей надо как-то решить их проблемы. Честно говоря, он уже запутался в их отношениях и мог только надеяться, что ему сегодня повезет, и он встретит Дашу-2 или хотя бы Дашу-1, а не сегодняшнюю Дашу-3.
На улице было довольно прохладно, низкие облака заволокли небо, и такая погода полностью соответствовала настроению Ивана. Вот все в его жизни складывалось так – только найдется какая-нибудь отдушина, как тут же все идет прахом. Сегодня утром, когда он только проснулся, у него была девушка и у него был его кот, а через несколько часов кот исчез неизвестно в каком направлении, девушка его предала, а потом вроде бы раскаялась, а, может быть, и не раскаялась, а просто испугалась последствий, но, скорее всего, за всеми этими событиями стоит некая неведомая хрень, но ему-то от этого не легче.
Подходя к ее дому, он огляделся, не следит ли за ним кто, и сам невесело усмехнулся: «Вот и пришлось поиграть в шпионы!» В глубине души он был уверен, что настоящие шпионы легко справятся с дилетантом, вроде него. И как только он подошел к ее подъезду, его уверенность полностью оправдалась. Появившись как из-под земли, неприметные мужчины в серых костюмах вежливо, но крепко взяли его под локти с обеих сторон, а третий, в точно таком же сереньком костюме мельком показал удостоверение:
– Меня зовут Георгий Михайлович Степанцев, управление «Э», мы просто хотим поговорить.
Ивану ничего не оставалось, как поверить ему на слово, что дело ограничится разговорами. Впрочем, он и не собирался сопротивляться органам.
– Хорошо, – сказал он. – Ничего не имею против.
Хватка оперативников ослабла, и они просто поддерживали его справа и слева, как будто взрослые сыновья ведут под руки почтенного главу семейства, пока все они не дошли до черного джипа, стоявшего неподалеку с заведенным двигателем. Естественно, его стекла были затонированы наглухо, кто бы сомневался. Как только они расселись по местам, Иван на заднем сиденье между оперативниками, а главный среди них, как нетрудно догадаться, Георгий Михайлович спереди на месте пассажира, водитель выжал газ в пол и траурно монструозный джип резко сорвался с места.
Похоже, запас неприятностей для Ивана на сегодня заканчиваться и не собирался.
4
ФИДЕЛЬ:
Я смотрю вслед ведьмочкиной попе, порхающей бабочкой, и чувствую себя подростком, которого в первый раз девочка пригласила на школьной дискотеке на танец. До этой самой минуты мне даже близко в голову не приходило ничего такого. Ведьмочка для меня старый товарищ, боевая подруга, я за нее жизнь готов отдать, как, уверен, и она за меня. Нет, интим между нами невозможен по определению. С другой стороны, с чего это я, старый козел, решил, что мне светит какой-то там интим? Да, между нами доверительные, дружеские отношения, но в то же время я фактически ее командир, старший товарищ, и несу ответственность, полную ответственность, за ее целость и сохранность.
Не буду скрывать от самого себя, что она мне всегда нравилась, и не только как камрад и соратник по борьбе, хотя более стойких и преданных боевых товарищей, чем она, трудно себе представить. Я помню ее еще юной девочкой-подростком, с полудетскими косичками, участвующую в несанкционированных мероприятиях националистов. Я помню, с какой недетской и неженской волей и мужеством она организовывала колонны штурмовиков на наших первых запрещенных шествиях. Я всегда восхищался ею, но восхищался как дочкой, а потом и как боевой подругой. В деле она была прекрасна, и когда выкрикивала националистические лозунги на митингах, и когда отблески пламени плясали на ее вдохновенном лице во время факельных шествий, и, тем более, когда она прорубалась сквозь ряды наступающих гастов с мечами в обеих руках, проходя сквозь их плотные порядки, как горячий нож проходит сквозь масло.
Да и чисто по-человечески рассудить – кто я такой? Стареющий дядечка с автоматом, кто только и может, что палить в весь белый свет. Ни будущего, ни прошлого.
Тут я задумался. Действительно, прошлое я помню смутно, как бы в общих чертах. Наверное, это последствия какой-нибудь травмы – ранения или контузии. А, может быть, я слишком много пью. Вот еще один аргумент против моих воспаленных фантазий – я обычный старый пьяница, который не способен ничего предложить молодой красивой девушке.
Я ловлю себя на мысли, что думаю о ней, как о юной красотке, и у меня начинает тяжелеть и шевелиться давно позабытый товарищ в штанах. Что-то я расфантазировался, надо уже заканчивать с этим, думаю я, вставая, да и котика надо покормить.
Я беру кота на руки и несу его в здание бывшей гостиницы. Проходя мимо комнаты Ведьмочки, которую она обжила в свойственном ей стиле, развесив по стенам все виды холодного оружия – от двуручного меча до каких-то секир, – я решаю зайти к ней, чтобы попросить какого-нибудь корма для животного. Стукнув в дверь, я захожу, и прямо на пороге она бросается мне на шею и целует в губы долгим нежным поцелуем.
5
– Ну, что же вы, Иван Федорович, чуть Андрея Григорьевича до инфаркта не довели, – благодушно хохотнул Степанцев, повернувшись вполоборота с переднего сиденья. – Исчезли прямо на его глазах! Не буду спрашивать, как вы это делаете, потому что мне кажется, вы и сами понятия не имеете. Или я не прав?
Его взгляд из добродушного мгновенно стал цепким и оценивающим.
– Да, недооценили мы вас, недооценили. Мы думали, вы типичный закомплексованный ботан, извините меня за такое словечко, а вы такие шпионские страсти развели на ровном месте, что просто диву даешься.
– Я типичный закомплексованный ботан, и понятия не имею, что происходит, – ответил Иван.
Машина между тем неслась по узеньким переулкам, только чудом не сбивая прохожих и не тараня уставленными по обеим сторонам дороги припаркованные автомобили. Хотя Иван склонялся к мысли, что дело было не в чудесах, а в блестящем мастерстве водителя. Профессионал, что скажешь. Он тут единственный дилетант и ботан в джипе, набитом под завязку крутыми профи.
– О чем вы хотите поговорить? – спрашивает Иван, заранее зная ответ.
– Об одной забавной зверушке семейства кошачьих! – радостно сообщает Георгий Михайлович Ивану, как будто тот и сам этого не знает.
Ивану на телефон приходит смска. Он достает телефон из кармана и читает:
СРОЧНО ПРИСТЕГНИ РЕМЕНЬ
Что он и делает.
– А не дадите ли мне… – говорит ему Георгий Михайлович, протягивая руку.
В этот момент пиропатроны всех подушек безопасности машины выстреливают, двигатель глохнет, и джип, как в замедленной съемке, въезжает в ряды припаркованных на обочине автомобилей, сминая и корежа тонкое железо их недоразвитых кузовов. Джип, протаранив едва не десяток ширпотребных машинок, медленно заваливается на бок и, проскользив еще несколько метров по асфальту, останавливается.
В джипе этой конструкции нет только одной подушки безопасности – для пассажира, сидящего сзади посередине. Кое-как Иван пытается выбраться из машины через дверь, оказавшуюся наверху, точно он танкист, покидающий подбитый танк. Остальные пассажиры черного монстра явно пребывают в нокауте.
Отпихивая от себя того из оперативников, кто оказался сверху, Иван чувствует какой-то металлический предмет. Машинально он берет его в руки и видит, что это пистолет. Иван сует его в карман и, прихрамывая, удаляется от перевернутой машины, вокруг которой уже собралась толпа зевак.
6
Геринг открыл глаза и огляделся. Он лежал на диване, обтянутом коричневой кожей. Место показалось ему знакомым, но он никак не мог вспомнить, где же оно находится. Голова раскалывалась, а все тело ныло так, будто по нему проехался асфальтоукладчик. Сознание с трудом возвращалось к нему.
Комнатка, в которой он был, больше всего напоминала кабинет при ресторане. Он полежал еще немного, пошевелил конечностями, чтобы хоть немного размять мышцы, а потом попытался сесть. Острая боль пронзила ему затылок и запульсировала в висках. Не с первого раза, но все-таки ему удалось свесить ноги и сесть. Кто-то заботливо укрыл его мягким пледом и подложил под голову плоскую подушечку.
Он посидел, хмурясь и морщась от боли в голове и всем теле, а потом с внезапным озарением вспомнил все. И вспомнил, где находится. Это же тот самый ресторан, куда он ехал перекусить, а потом на него набросилась толпа жлобья и быдла! Он много раз захаживал и в этот кабинетик, но тогда у него не было ни времени, ни желания его разглядывать, потому что очередная длинноногая сучка истекала желанием поработать язычком и ротиком над его хуем или раздвинуть перед ним ноги, закинув их ему на плечи. И очень часто эти сучки оказывались любовницами и женами его ближайших друзей и деловых партнеров.
Сейчас он сидел, свесив ноги, и тупо смотрел на какое-то растение в кадке напротив. Возле дивана стоял инкрустированный столик, а справа был стол побольше, на двух человек, если судить по стульям из резного дерева.
С трудом он поднялся на ноги и пошел к выходу. Спал он в одежде, если это был сон, конечно, а не бессознательное состояние полукомы, и теперь чувствовал, как мятый костюм висит на нем мешком, а грязная сорочка натирает шею. Он открыл дверь и вышел в обеденный зал ресторана.
Тихо наигрывала камерная музыка, за столиками сидело всего несколько человек, разговаривая негромко и с достоинством. Столы были застелены белоснежными накрахмаленными скатертями, и вообще все вокруг, как и обычно, сияло чистотой, уютом и солидностью.
При появлении Геринга все разговоры смолкли, но посетители делали вид, что не замечают его, изредка бросая на него взгляды вскользь. Даже музыка внезапно затихла, и музыканты сделали деловитые лица, перелистывая ноты и партитуры и, якобы настраивая инструменты.
Тут же к нему подскочил метрдотель:
– Вячеслав Тимурович! – так он предпочитал, чтобы его звали на людях. – Да вы присаживайтесь, присаживайтесь.
И отодвинул стул от ближайшего столика, приглашая его сесть. Геринг рухнул на стул и снова почти отключился. Говорить у него сил еще не было, поэтому он жестом показал, чтобы принесли чего-нибудь выпить. Здесь прекрасно знали его вкусы, поэтому метрдотель махнул официанту, и вскоре Геринг держал в руках бокал с выдержанным виски. Сделав внушительный глоток, он подождал, пока живительный напиток не побежал по всему телу жаркими золотистыми струйками, и только потом разлепил спекшиеся губы:
Правообладателям!
Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.Читателям!
Оплатили, но не знаете что делать дальше?