Текст книги "Динабургская крепость в вихре 1812 года"

Карл Иванович Опперман (1765–1831). Художник Джордж Доу. Военная галерея Зимнего дворца, Государственный Эрмитаж (Санкт-Петербург).

В начале мая Барклай разъяснял позицию императора: «Император указать соизволил не производить никогда рабочих денег и даже наименование таковой выдачи навсегда уничтожить, но чтоб всякие чины во время работы получали лучшую пищу и имели бы способы исправлять приходящую скорее в худобу свою одежду и обувь, то Высочайше повелевает в разные сроки, по три раза в месяц или понедельно, выдавать рабочим воинским чинам в награду за успехи и прилежание по рублю или по два на человека. Для определительного положения таковой выдачи иметь за правило расчет, чтоб на каждого человека выходило в сутки по 10 коп. медью». Чтобы не оставалось неясности, министр прямо говорил, что деньги будут выдаваться в том же объеме, что и раньше, но не как должное за произведенную работу, а в награду за труды. Иными словами, правительство не отказывалось платить, но оставляло за собой право, если с деньгами будет туго, выплаты приостановить. Говорилось о том, что нижним чинам, задействованным на строительстве, не следует знать о существовании этого распоряжения. Наконец, давался совет, при составлении сметы какого-либо укрепления эти солдатские деньги проводить по статье «в награду рабочим людям».

Поторапливая строительство, Барклай-де-Толли в письме Гекелю от 5 августа подчеркивал: «Старались бы, сколько можно будет, уменьшить работы, дабы крепость сия могла быть в скорейшем времени в оборонительном положении».

Строительство затягивалось, и 5 сентября 1810 г. полковник Гекель, подготавливая почву, докладывал военному министру: «Мостовое прикрытие при Динабургской крепости могло бы быть окончено в сем году, если бы войска ежедневно работали и только в воскресные дни отдыхали, командующий же собравшимися войсками не наряжает оных в праздничные дни к работе, через то много дней потеряют и упустится лучшее время».

Артиллерийский департамент проводил свои расчеты, ведь строившиеся крепости следовало оснастить пушками. Инспектор артиллерии П.И. Меллер-Закомельский представил Барклаю-де-Толли доклад о том, сколько каких орудий и куда следует отправить. В Динабург предполагалось направить двести орудий.

За ремонт дорог в районе Динабургской и Бобруйской крепостей отвечали главный директор путей сообщений принц Г.П. Ольденбургский и министр полиции А.Д. Балашов. Дороги надлежало содержать в хорошем состоянии «навсегда и во всякое время года».

Совершивший испекционную поездку по западным крепостям инспектор Инженерного департамента Военного министерства Карл Иванович Опперман в своем секретном рапорте военному министру оценивал работы, произведенные в 1810 году, словами не чиновника, а поэта: «…окромя во времена Государя Петра Великого, никогда в одном году столь обширные инженерные работы предпринимаемы и произведены не были». Опперман предлагал поощрить отличившихся руководителей работ и рядовых исполнителей. В своей резолюции Барклай-де-Толли соглашался с предложением Оппермана и заверял, что он может «обнадежить всех трудящихся в Риге, Динабурге, Бобруйске и Киеве инж. и пион. офицеров, что оные по окончании работ, по мере их старания и способностей, награждены будут».

Однако при этом говорилось, что для сохранения максимальной секретности вокруг строительства крепостей следует «…отдать им в Высочайших приказах благодарность, не упоминая, где какие работы производились».

Секретность не была манией. Казалось, при строительстве крепостей солюдались все меры предосторожности, однако в конце мая в военное министерство поступили сведения о том, что на строительстве крепостей по течению Днепра и Западной Двины в разных местах обнаружены люди «нарочно присланные для тайного осмотра производимых работ и снятия на плане местоположений». Перед командирами корпусов и дивизий ставилась задача находить таких «злонамеренных людей», без лишней огласки арестовывать их и присылать в Петербург. Над всеми скитавшимися вокруг крепостей путешественниками, монахами, нищими следовало установить тайное наблюдение. В случае подозрения «людей чиновных и знатных или помещиков» следовало об этом извещать военного министра, а с теми, кто попроще, можно было не церемониться и всех подозрительных бродяг и «людей низкого сословия» следовало без промедлений брать под арест.

К концу 1810 года стало понятно, что все задуманное в масштабах империи построить невозможно, следует определиться с приоритетами. Ведь по всей стране инженерный департамент отвечал за 62 крепости, из которых, правда, 7 были упразднены, зато в ведение департамента поступало столько же новых крепостей. Приоритетом стало укрепление старых крепостей в Риге и Киеве, а также строительство новых в Бобруйске и Динабурге.

Опасения в том, что намеченный на 1810 г. объем работ по Динабургской крепости полностью выполнить не удастся оправдались. Иногда современные исследователи бывают оптимистичны и говорят, что ничего подобного, все, что на 1810-й год запланировали, то и построили. Как главный и единственный аргумент приводится полученное 18 ноября 1810 г. уведомление военного министра Барклая-де-Толли о награждении полковника Гекеля орденом Св. Анны 2-го класса с алмазами, а также о получении орденов или денежных вознаграждений многими офицерами. Однако стоит посмотреть отчеты о строительных работах последующих годов. Окажется, что предмостное укрепление «доводили до ума» и в 1811 году, и в 1812-м. Все это не помешает проводить некоторые земляные работы и непосредственно перед лицом подошедшего к крепости противника. Но это, действительно, не мешало многим занятым на строительстве сделать стремительные карьеры. Сам Гекель, начинавший работы полковником, позже, 30 августа 1811 г., когда Динабургскую крепость следовало еще строить и строить, был произведен уже в генерал-майоры. В Петербурге прекрасно понимали, что крепость создают не джинны из «Тысячи и одной ночи». Осознавали, что перед строителями ставится сверхреальная задача и считали, что стимулирование вдохновляет людей, даже если они не могут выполнить то, что находится на грани человеческих возможностей.

Русский Лейб-гвардии саперный батальон в 1812 году.

Строительство продолжалось до 6 ноября. Как только наступили значительные морозы, работы были прекращены, ведь по законам того времени солдатам разрешалось работать лишь до минус 14-ти градусов.

К концу первого года строительства были насыпаны и покрыты дерном три равелина мостового укрепления (по другим данным, обложить дерном равелины не успели), была насыпана большая часть его главного вала, а гласис был доведен до высоты, предохранявшей от наводнения. Гласис – это пространство перед крепостным рвом, на расстоянии пушечного выстрела от самой крепости. Гласис выравнивали для того, чтобы неприятель был виден как на ладони, и не было бы ни одной ложбинки, где наступавший противник мог бы укрыться от огня осажденных.

Может показаться, что насыпать рвы, разровнять гласис – на такое уж сложное дело. Однако следует учесть, что каждая линия, каждая плоскость крепости выстраивались под строго определенным углом, в строжайше определенном направлении. Для строительства только одного гласиса на правом берегу Западной Двины был отрыт водосточный канал и проведены другие земляные работы с таким расчетом, чтобы предохранить внутреннюю площадь крепости от частых наводнений.

Год 1811-й

Для проведения необходимых работ в течение зимы 1810–1811 гг. в городе были оставлены Тобольский мушкетный полк, 4 пионерные роты и 400 артиллерийских лошадей с повозками.

Весной 1811 г. темпы строительства ускорились, каждый день на работу выходило до 15 000. человек. Для стимулирования работавших солдат им выдавали наградные деньги «для улучшения довольствия». Сначала по 10 копеек на человека, а с сентября 1811 г. – по 20 копеек.

В 1811 году инженерам и офицерам квартирмейстерства поручалось провести масштабные работы в окрестностях строившихся крепостей, где предполагалось давать отпор противнику. Следовало описать все дороги с обозначением того, где устанавливать привал, какие расстояния рекомендуется преодолевать за один переход. На левом берегу Западной Двины надо было найти позиции, «в которых 40 или 50 тысяч человек, укрепясь, могли бы остановить сильнейшего неприятеля и прикрыть или поддержать Динабург».

Требовалось досконально исследовать реки, на которых стояли крепости: собрать информацию о глубине, ширине, разливах, судоходстве, высоте и крутизне берегов, местах возможных переправ и местах, пригодных для строительства мостов.

Динабургская крепость. Вид сверху в наши дни.

Подобно тому, как аппетит приходит во время еды, масштабы строительства крепости возрастали по мере самого строительства. В конце концов, кроме солдат, по некоторым данным, на строительство крепости были привлечены жители окрестностей Динабурга и две тысячи рабочих из Витебской губернии. Таким образом, общее число строителей составило около десяти тысяч человек. Также было выделено 300 артиллерийских лошадей и 150–200 телег. Чтобы ускорить темпы строительства, работали в две смены, по пять тысяч человек в каждой.

14 июля 1811 г. Динабургская крепость была объявлена крепостью первого класса. Если подходить с формальной точки зрения, этого не должно было быть. И дело не в том, что предмостное укрепление было чисто земляным и не обкладывалось камнем. Крепость просто еще не была достроена. В основной части крепости только в некоторых местах успели насыпать главный вал. Работы продолжались, и их завершение «проглядывало» в достаточно туманной дымке далекого будущего. Но что сделали, то сделали. И если это и было желание выдать желаемое за действительное, то не с целью самообмана, а с целью обмана противника. Кажется, этот обман удался.

Готовясь к войне с Россией, французское командование для осады Риги еще перед войной в Данциге (Гданьске) сформировало специальный артиллерийский парк из 130 тяжелых орудий. Тогда же в Магдебурге был сформирован осадный парк для блокады Динабургской крепости. В планы французов не входил захват Динабургской крепости мимоходом. Напротив, к этому готовились как к сложному длительному мероприятию. Можно сделать вывод, что соблюдение строгих мер секретности не позволило французскому командованию заблаговременно получить достоверную информацию о состоянии динабургских укреплений. Вот и получается, что крепость уже одним фактом своего существования осложняла Наполеону планирование наступления на Россию. Кто знает, не направил бы Наполеон при других обстоятельствах свой главный удар на Петербург?

Позже, когда уже шла война и французские войска оказались в Вильно (Вильнюсе), стало ясно, что, во-первых, у Наполеона действительно был интерес к тому, насколько сильно укреплен Динабург, во-вторых, у французов не было ни малейшего представления о том, что в реальности представляют собой двинские укрепления. 16 июня 1812 года Наполеон был в Вильно. Он вызвал к себе местного адвоката и одновременно редактора газеты «Курьер Литовский» Калликста Даниловича для беседы.

Наполеон перед войсками в битве при Йене. Художник Орас Верне, галерея Версальского дворца.

Помимо прочего, французского императора интересовало состояние Динабургской крепости, так как не имея точных сведений, он считал ее мощной цитаделью, ощетинившейся жерлами орудий и надежно прикрывавшей путь на Петербург.

Вследствие раннего наступления холодов в 1811 году, работы по строительству крепости в этот сезон были завершены 26 октября. Сезон 1811 года не был столь успешным, как предыдущий. Удалось построить наплавной мост через реку, соединивший обе части крепости. В предмостном укреплении не были еще закончены земляные и дерновые работы, а в главной части крепости насыпи бастионов, куртин-люнетов и главного вала еще не достигли полной высоты.

Год 1812-й. Пока лишь строительство

К весне 1812 г. на левом берегу были сооружены мостовые укрепления полевого профиля. Они состояли из двух бастионов и двух полубастионов. Здесь были установлены 16 орудий. Гораздо больше проблем оставалось при возведении главной части крепости. Ее строительство начали позже предмостных укреплений, да и объемы работ здесь были значительно больше. В своем донесении от 12 марта 1812 г. Гекель указывал, что по генеральному плану было «произведено менее половины тех обширных работ, которые к окончанию оной нужны, и что потому при всевозможном усилении работ не предвидится возможным привести оное в нынешнем году в оборонительное состояние».

Стало очевидно, что к началу войны с Наполеоном крепость достроена не будет, поэтому решили все силы бросить на завершение того, что уже почти полностью было построено – на усиление обороноспособности предмостного укрепления со стороны реки. В главной крепости в апреле начались работы на четырех полигонах, а на двух полигонах еще только готовились.

Как бы подводя итог этой многолетней эпопее, генерал Ермолов, во время войны исполнявший обязанности начальника Главного штаба 1-й Западной армии, в своих мемуарах записал: «Крепость Динабургская на реке Двине строилась более года, сделано мостовое необширное укрепление, пороховой погреб и караульня. Линии самой крепости едва были означены. По обыкновенному порядку отчеты в издержанных суммах даны исправные; иноземец, давший проект и управлявший работами, признан за человека с превосходными дарованиями, и прежде всяких заслуг дан ему чин».

Алексей Петрович Ермолов (1777–1861). Художник Джордж Доу. Военная галерея Зимнего дворца, Государственный Эрмитаж (Санкт-Петербург).

Француз Марьон, принимавший участие в разрушении динабургских укреплений после того, как они были заняты корпусом Макдональда, с удивлением отмечал, что разрушать, собственно, было нечего, так как и крепости-то никакой не было построено: «Что касается крепости, которая наделала столько шума при начале кампании, как искусный образец, палладиум, Гибралтар, то ограничились заготовкой, столь мало продвинутой, что она достойна одного – быть разрушенной».

Так или иначе, но крепость была более или менее готова принять гарнизон. Те отряды, что направлялись в 1810-м году, были чрезвычайно малы и для мирного времени. Тем более, их было мало для войны. Но боеспособных, прошедших обучение войск по всей России катастрофически не хватало. Еще не закончилась война с Османской империей. Да и Наполеон вел за собой объединенные силы чуть ли не всей Европы. У России оставался один выход – «наскребать» войска «по сусекам», да проводить новые рекрутские наборы. По указу от 16 января 1811 года, из частей гарнизонных войск стали формировать новые пехотные полки. В соответствии с «Расписанием квартир запасных батальонов на случай оборонительной войны», шесть батальонов из 17-й пехотной дивизии 1-й Западной армии были расположены между Динабургом и Витебском, а шесть батальонов 4-й дивизии – в Динабурге. К середине 1811 года в Динабурге были расположены две запасные артиллерийские бригады и несколько пионерных батальонов. 29 марта 1812 г. в России был проведен рекрутский набор, дававший одного рекрута от 250 человек, и вскоре в Динабург начали прибывать рекруты, набранные в в Пскове, Витебске, Смоленске, Могилёве, Минске, Гродно. Их предстояло учить, что называется, «с нуля». Для читателя, возможно еще прошедшего ряды Советской Армии, должно быть памятно, как только попавшие в армию новобранцы постоянно сбивали шаг в строю, хотя за плечами каждого из низ была средняя школа, а у некоторых – неоконченное высшее образование. Одно дело, когда каждый выполняет поставленную перед ним задачу сам по себе, а другое, когда он становится частью большого коллектива. Понятно, что эту «зеленую» массу было необходимо разбавить более опытными бойцами, поэтому в марте 1812 г., по Высочайшему повелению, в Динабургскую крепость была командирована половина гарнизонной артиллерийской роты из Кронштадта. Поступали, как ручейки в реку, и другие пополнения.

Чтобы обеспечить продовольствием и фуражом собранные у границы войска, в семи городах, в том числе и Динабурге, стали устраиваться главные магазины (склады). В Динабургской крепости для магазина было построено специальное здание. Предполагалось иметь в Динабурге двухмесячный продовольственный запас для двух дивизий. К началу военных действий провиантские запасы в городе составляли 53 тысячи четвертей муки, крупы и овса. Имелось огромное количество сухарей.

Склады Динабургской крепости использовались расквартированными в округе войсками. Вот один лишь пример. Весной 1812 года в окрестностях Опсы (населенный пункт у Западной Двины, расположенный примерно посередине между самой рекой и Свенцянами) размещался полк кавалергардов. С 1 мая наступила погода «в самом деле майская», и в приказе по армии от 5-го мая было сказано: «С завтрашнего числа носить летние панталоны. Зимние панталоны и все тягости, кои при движении войск не нужны полкам, отправить… в Динабург, Дриссу и Полоцк». И хотя после 9-го мая погода резко изменилась: пошел такой снег, «что хоть бы зимой», и холода держались до двадцатых чисел мая, кавалергардам ничего не оставалось делать, как «стойко и мужественно переносить все тяготы и лишения воинской службы».

Русский канонир начала XIX века.

К маю 1812 г. французы сосредоточили у российской границы 600-тысячную армию. В качестве последнего напутствия перед казавшейся уже неизбежной войной Барклай-де-Толли наконец-то получил у императора одобрение положения, в котором утверждались обязанности комендантов вновь строившихся крепостей. Военный министр стремился повысить ответственность гарнизонов западных крепостей, централизовать все местные силы под единой властью. С подписью: «Быть по сему. Александр I» обязанности комендантов крепостей были утверждены в таком виде:

«1. За оборону отвечает жизнью и честью.

2. Знать совершенно всех жителей внутри и около крепости, их состояние, поведение и образ мыслей.

3. Получать полные сведения о всяких происшествиях не только явных, но и тайных и умышленных.

4. На западных границах все крепости должны быть в военном состоянии. Коменданты управляют гражданской полицией. А во время блокады коменданты уполномочены самовластными особами».

Расстановка сил. Планы сторон

Встретить войну с Наполеоном русская армия готовилась по так называемому плану Фуля (или Пфуля. По-немецки – Pfuel, что позволяет по-русски использовать два варианта написания). Барон Карл Людвиг Август Фуль до 1806 года был полковником прусской армии, но после поражения своей страны, принявшей условия Бонапарта, Фуль по приглашению императора Александр I перешел на русскую службу, получил чин генерал-майора и вскоре стал ближайшим военным советником царя. В 1811 году он был привлечен к составлению стратегического плана войны с наполеоновской Францией. Будучи теоретиком, оторванным от боевой практики, Фуль считал, что не бой, а маневр решает исход военных действий. В соответствии с этими убеждениями он и выстраивал сценарий будущей войны.

Фуль соглашался с мыслью, высказанной Барклаем-де-Толи еще в 1810 году о том, что при вторжении в Россию армия Наполеона будет значительно сильнее русской, и для того, чтобы избежать поражения у самой границы, русским силам придется отступать, избегая генерального сражения и изматывая противника, углубляющегося на русскую территорию. Фуль считал, что Наполеон будет стремиться, прежде всего, к российской столице. Исходя из этого, он полагал, что основные русские силы следует разделить на две армии. При вторжении Наполеона первая армия должна, не ввязываясь в генеральное сражение отходить от границы к подготовленным позициям вдоль Двины, сосредотачиваясь, главным образом, в Дрисском лагере. Дриссой до 1962 года назывался нынешний белорусский город Верхнедвинск, расположенный при слиянии рек Дриссы и Западной Двины. Дрисский укрепленный лагерь был устроен на левом берегу в излучине Западной Двины, между местечком Дрисса и деревней Шатрово.

Кратчайшая дорога из Вильно на Петербург проходила через Друю на Двине, а оттуда – на Себеж и Псков. Кратчайшая дорога на Москву проходила через Витебск. Дрисса находилась в четырех милях от первой и в двадцати четырех милях от второй. Таким образом, Дрисский лагерь должен был представлять опасность для противника, двигавшегося в любом из этих направлений, и в первую очередь – прикрывать движение на Петербург. В то время, когда первая армия в Дрисском лагере будет сдерживать войска объединенной Европы на Западной Двине, вторая зайдет во фланг и тыл вторгшегося противника, прервет его коммуникации и поставит врага в безвыходное положение. На бумаге выходило весьма убедительно.

Доводы многих военачальников о том, что Наполеон на такую уловку «не купится», на императора Александра впечатления не произвели, и Фуль получил практически карт-бланш. После начала Отечественной войны 1812 года очень скоро выяснилось, что этот кабинетный план не соответствует сложившейся обстановке и может лишь привести к разгрому обеих армий по отдельности. Однако весной 1812 года Россия готовилась к войне по плану Фуля, в соответствии с которым войска и занимали свои позиции. Основные русские силы были распределены даже не между двумя, а между тремя армиями.

Первая Западная армия, насчитывавшая около 118 000 человек, занимала фронт восточнее Немана, от Кейдан до Лиды, протяженностью в 180 километров. Штаб-квартира армии находилась в Вильно. Командовал Первой армией военный министр Барклай-де-Толли. Нижнее течение Западной Двины, включая и находившуюся там Динабургскую крепость, было в зоне ответственности Первой армии. Расквартированные в Динабурге русские войска считались частью первого отдельного корпуса генерал-лейтенанта графа Петра Христиановича Витгенштейна. Корпус входил в состав Первой Западной армии. Граф, а потом князь, Пётр Христианович Сайн-Витгенштейн-Берлебург, сын генерал-лейтенанта русской службы, родился в 1768 (1769) году в городе Нежине, в 1781 году был записан на военную службу в лейб – гвардии Семёновский полк. Постоянно участвуя то в войнах, то в подавлении восстаний, Отечественную войну он встречал генерал-лейтенантом, командиром корпуса. В 42 года. Много это или мало?

Пётр Христианович Витгенштейн (1769–1843). Художник Джордж Доу. Военная галерея Зимнего дворца, Государственный Эрмитаж (Санкт-Петербург).

Иван Николаевич Эссен (1759–1813). Портрет мастерской Джорджа Доу. Военная галерея Зимнего дворца, Государственный Эрмитаж (Санкт-Петербург).

Марья Гавриловна из «Метели» Пушкина была уже немолода: «Ей шел 20-й год». Матери Джульетты на момент событий, описанных в пьесе, было 28 лет. Ивану Сусанину во время совершения подвига было 32 года (у него была 16-летняя дочь на выданье). Старухе процентщице из романа Достоевского «Преступление и наказание» было как раз 42 года. Анне Карениной было 28 лет, Вронскому – 23 года, а старику мужу Анны Карениной – 48 лет (в начале описанных в романе событий, всем было на 2 года меньше). Кардиналу Ришелье во время описанной в «Трёх мушкетерах» осады крепости Ла Рошель тоже было 42 года. Из записок 16-летнего Пушкина о Карамзине: «В комнату вошел старик лет 30». Впрочем, это отвлечение от темы.

Вторая русская Западная армия под командованием генерала Багратиона насчитывала 35 000 человек и занимала промежуток между Неманом и Бугом на фронте в 50 километров. Штаб-квартира армии находилась в Волковыске.

Третья Западная армия под командованием генерала Тормасова, численностью 33 000 человек, стояла на Волыни и в Подолии. Штаб-квартира ее находилась в Луцке.

В общей сложности русская военная сила исчислялась примерно в 220 000 человек, далеко не все из которых были распределены между армиями, сосредоточенными на западной границе. Часть находилась на южных и восточных границах (лишь недавно закончилась война с Турцией), часть – в Финляндии (Швеция не только не примкнула к Наполеону, но даже выступила на стороне России с условием участия русских войск в расширении шведских границ за счет Норвегии), часть же была разбросана по гарнизонам огромной по площади страны.

Согласно предвоенному плану, Первая Западная армия под командованием Барклая-де-Толли в случае наступления противника должна была отходить к Дрисскому укрепленному лагерю и в нем занять оборону. Чтобы обеспечить маневрировавшие войска, в семи расположенных в западных пределах империи городах создавались главные склады. Тогда говорили – магазины. Как уже говорилось, один из них располагался в Динабурге. Магазины меньшего масштаба создавались и в других городах. К началу лета были уже сделаны большие запасы, но военное ведомство продолжало их пополнять. В Динабурге большое пополнение ожидалось от петербургского купца первой гильдии Касиковского, от динабургского купца Золотникова, от динабургского городничего и от местного городского головы Левенштейна.

Вторая Западная армия и казаки под командованием генерала Платова должны были действовать на правый фланг и сообщения противника, наступавшего на Первую армию.

Третьей армии под командованием генерала Тормасова надлежало прикрывать пограничную полосу на Волыни и в Подолии и действовать на правом фланге французских войск, наступавших против Второй армии. В случае значительного превосходства французов Третья армия должна была отступать к Киеву, отвлекая на себя французские войска и облегчая тем самым операции Второй армии.

Разделение русской армии по этому плану приводило к тому, что промежуток между Первой армией Барклая-де-Толли и Второй армией Багратиона составлял около 180–200 километров. В Петербурге не думали или старались не думать о том, что Наполеон не обязательно будет действовать в соответствии с планом Фуля.

Наполеон же, зная о расположении противника, задумал воспользоваться тактической ошибкой русского командования. Он решил вклиниться своими главными силами между армиями Барклая-де-Толли и Багратиона, быстрым продвижением отрезать из друг от друга, не позволить им координировать свои действия и разбить их порознь в приграничных сражениях.

Этьен Жак Жозеф Александр Макдональд (1765–1840).

В ночь на 12 (24) июня Великая армия Наполеона вторглась в пределы России. Из 685 000 человек, которыми располагал Наполеон для войны с Россией, около 235 тысяч он должен был оставить пока во Франции и в вассальной Германии, а через границу переправил лишь 420–440 тысяч человек. Это был первый эшелон войск вторжения. Он состоял из трех группировок: правое крыло во главе с Жеромом Бонапартом (78 000 человек) должно было двигаться на Гродно, отвлекая на себя как можно больше русских сил; центральной группировке под командованием Евгения Богарне (82 000 человек) следовало помешать соединению Первой и Второй русских армий; левое крыло во главе с самим Наполеоном (218 000 человек, 527 орудий) двинулось на Вильно – ему отводилась главная роль во всей кампании. В тылу, между Вислой и Одером, оставался второй эшелон – 170 000 человек (корпус маршала Ожеро и другие войска).

Проникать в российские владения слишком глубоко Наполеон не планировал. Смоленск – вот предельная точка, дальше которой император Франции не хотел вести свои войска в 1812 году. Отсюда предполагалось продиктовать России волю победителя. Ну, а если Александр будет слишком оптимистичен в отношении своего будущего и не сложит оружия, французское командование намеревалось снабжать войска через Западную Двину, все течение которой к тому времени должно было находиться под французским контролем, а весной 1813 года возобновить активные военные действия до победного конца, до взятия Петербурга и Москвы.

Поход до самой Москвы и ее взятие в 1812 году французами произошли только потому, что 1 (13) июля план Фуля был отвергнут. Барклаю-де-Толли раз за разом удавалось избегать генерального сражения в таких ситуациях, когда оно было уже неизбежным. Казалось, еще чуть-чуть и вот оно! А там-то Наполеон в себе и в своих войсках был уверен. Потом казалось, еще чуть-чуть, потом еще… Так Бонапарт оказался у деревни Бородино, когда его армия была значительно ослаблена, а средства коммуникаций растянуты до невозможного. Впрочем, легко рубить срубленное дерево. Сейчас, из двадцать первого века, легко быть стратегом, оценивая, кто в каком случае прав, а кто не прав. Но в начале войны было не до холодного неторопливого анализа. Практически все командиры русской армии, оставившие свои воспоминания о тех днях, единодушны в оценке эмоций, охвативших офицерский корпус после начала войны. Прежде всего, они отмечали чувство облегчения, ведь на протяжении нескольких месяцев русская армия жила в тревожном ожидании войны. Наконец, ожидание закончилось, наступало время действий. С другой стороны, само имя Наполеона, завоевавшего к 1812 году едва не всю Европу, приводило в трепет и смятение.

Когда началось вторжение в Россию Великой армии, в качестве ее левого фланга французским императором был выделен 10-й корпус маршала Макдональда. В задачу Макдональда входило прикрытие с этой стороны главных сил Наполеона, обеспечение их продовольствием, взятие Динабургской крепости, угроза продвижению через Западную Двину на Петербург и взятие Риги. Последнее давало бы возможность контролировать вход в Западную Двину и легко обеспечивать по реке всем необходимым французские войска, продвигавшиеся в глубь российской территории.

Помимо Макдональда, на левом фланге Великой армии должен был находиться 2-й корпус маршала Удино, которому надлежало действовать в направлении Вилькомир (Укмерге) – Динабург (Даугавпилс), то есть несколько восточнее Макдональда.

Корпус герцога Тарентского, маршала и пэра Франции Этьена Жака Жозефа Александра Макдональда был французским лишь по названию.

Алексей Юрьевич Гамен (1773–1829). Портрет мастерской Джорджа Доу. Военная галерея Зимнего дворца, Государственный Эрмитаж (Санкт-Петербург).

В его состав входили 7-я французская дивизия барона Гранжана, состоявшая большей частью из поляков и немцев (баварцев и вестфальцев), и 27-я прусская, то есть опять же немецкая дивизия престарелого генерала Граверта, помощником, а затем преемником которого был назначен генерал Йорк. Были там даже португальские батальоны. Так что французским корпус Макдональда был, главным образом, лишь в том смысле, что входил в Великую армию Наполеона. Кроме двух пехотных дивизий, в составе корпуса находилась и одна кавалерийская. Всего в корпусе было 36 батальонов и 16 эскадронов общей численностью 26 тысяч пехотинцев и 3 тысячи кавалеристов.