Текст книги "Синдром Атяшево"

Глава третья
Движение вперед

В половине одиннадцатого вечера Ирина с Иваном наконец-то вернулись с театральной тусовки. Иван, ссылаясь на усталость, собирался остаться дома, но Ирина настояла на посещении корпоратива. Она не хотела, чтобы Иван сидел в квартире один или задерживался в офисе допоздна.

Но вечеринка оказалась на удивление неудачной. Иван вел себя безупречно: и ручку целовал уже известным ему актрисам, и пригубливал вина с актерами от двадцати до семидесяти лет, и даже выслушал без зевков монолог Раневской из «Вишневого сада» в исполнении МариПалны, решившей «блеснуть» перед новым режиссером.

Актеры на монолог старались не обращать внимания, зато все услышали комментарий Людочки:

– И гвоздь сезона бывает ржавым.

Прозвучало коллективное: «У-г-м» – так актеры и сотрудники театра сдерживали смех.

Ирина видела, как изнывает Иван и с каким усилием он включает свое обаяние. Одно ее радовало: он все-таки старался быть органичным в непринужденной актерской среде. Хорошо, что мало пил, а то мог бы и разбуяниться.

Когда вошли в квартиру, Иван, злой и голодный, уже не скрывал своего раздражения. Он резко сорвал с себя галстук и закинул его в шкаф, на полку для шляп, чего с ним никогда не случалось.

У плиты, несмотря на поздний час, хозяйничала Алика – пекла пышные оладьи. Для любимой мамочки она уже приготовила салат из авокадо и креветок. Девушка с удовольствием суетилась по хозяйству, надев поверх джинсов и футболки кухонный фартук, два года лежавший в шкафу без дела.

– Хвала небесам! В доме пахнет едой! – Иван поспешно переодевался в спальне и кричал оттуда. – Я голодный как зверь! Представляешь, Алика, на этих пати разносят закуски на огромных подносах, но в каких-то гомеопатических дозах, на шпажках! Это разве еда для здорового мужика? Это дразнилово!

Заглянув в холодильник, Алика обнаружила засунутый в морозилку пакет.

– Дядь Вань! Для вас еще есть свиной карбонат. Мы его привезли из Атяшево. Можно разморозить его в микроволновке за пять минут. Будете?

– Доставай! Буду сейчас мрачно есть на ночь! – Иван вошел на кухню и сел за стол. – Причем без малейших угрызений совести. А завтра устрою себе разгрузочный день.

Поужинали вместе, хотя Ирина обошлась кусочком мяса размером с пятирублевую монету и, конечно же, без хлеба. Алика умяла кусок свинины не меньше чем банкнота в десять рублей, а Иван соорудил себе самые оригинальные бутерброды: он проложил мясо между оладушками, посолил, поперчил и съел три таких бутерброда.

– Дядь Ваня. – Алика с умилением смотрела на будущего отчима. – Позанимайтесь со мной, протестируйте по математике.

– Я согласен, – кивнул Иван, допивая сладкий чай.

– Охота пуще неволи, – сонно пробормотала Ирина. – Какая на ночь глядя математика, извращенцы? Я лично иду спать. – И она побрела к лестнице, ведущей на второй этаж.

Но Иван, героически тараща глаза и не показывая, как устал, взял из рук Алики учебники математики за десятый и одиннадцатый класс, быстро полистал и сказал:

– Алика, бери, милая, ручку, пиши уравнения. На решение каждого даю три минуты. Если не помнишь, как решать, ставь прочерк, будем двигаться дальше. Понятно?

– Да, готова, – бодро ответила девушка, мысленно потирая ладони…

Через час у нее было восемнадцать решенных уравнений из двадцати. Иван взял листок с ответами.

– Сейчас посмотрим, ты пока свободна, мне нужно проверить, что ты там наваляла. Займись чем-нибудь пока.

– Телевизор посмотрю, а то уже забыла, как выглядит Андрей Малахов, – проворчала она и отправилась в гостиную, где на стене была плазма диагональю в полтора метра, большую часть своего существования провисевшая без дела.

Через пятнадцать минут Иван вошел в гостиную и сообщил Алике:

– Барышня, я удивлен, что с такими недурными знаниями по математике вы просидели целый год дома, занимаясь непонятно чем!

– Согласна, – покаянно улыбнулась Алика. – Дядь Вань, хочу на этой неделе подать документы на подготовительное отделение.

– Мысль правильная. А теперь в кровать!

* * *

Иван еще в Мордовии задумал найти подходящий офис для представительства Атяшевского мясокомбината в деловом центре «Москва-Сити».

По соображениям Пшеничникова, сидя в промзоне на окраине Москвы, трудно осуществить задуманный прорыв и сделать Атяшевский мясокомбинат одним из конкурентоспособных предприятий страны.

Особенно привлекательным казался комплекс «Башня Федерация». Нужное помещение, с возможностью роста числа сотрудников, отыскали в 95-этажной башне «Восток».

Снятый офис оказался на редкость эффектным, всем предполагаемым партнерам очень нравилось приходить к Ивану на переговоры, и еще не было такого человека, который не сделал бы комплимент. Правда, многие, кто боялся высоты, старались не особенно близко подходить к окнам, простиравшимся от пола до потолка.

Это веселило Ивана, потому что сам он, привыкший жить на первом этаже, высоты не боялся и считал себя поклонником современной архитектуры. Пшеничников гордился своим престижно-имиджевым офисом.

Иван лично занялся подбором персонала, не доверяя никакому агентству. Ему нужны были помощник и его заместитель в одном лице, секретарь, бухгалтер и курьер.

В дальнейшем он планировал принять на работу нескольких продакт-менеджеров, нанять пресс-секретаря и специалиста по рекламе. Но это все в будущем… А сейчас Иван Валентинович особенно тщательно сосредоточился на выборе помощника-заместителя и отсматривал по несколько кандидатов в день. В итоге ему понравился опытный менеджер по продажам – Николай Бойко, у которого был приличный стаж работы в нескольких компаниях, занимающихся продажей мясо-молочной продукции.

И Николай согласился. Ему хотелось проверить свои силы и поработать в пока неизвестной компании, обладающей, по его мнению, большим потенциалом.

– Здесь не будет легких денег и быстрого успеха, – предупредил Иван, – но если мы наладим поставки продукции в Москву, то сможем гарантировать стабильное развитие бизнеса.

– Я не боюсь трудностей, – успокаивал Николай, – думаю, через девять-двенадцать месяцев мы сможем предъявить руководству мясокомбината видимый результат.

Николай Бойко сразу приглянулся Ивану: высокий, широкоплечий, с открытым бесхитростным лицом и широкой подкупающей улыбкой. «Наш человек, мужик! Именно такой и должен представлять их комбинат, а не какой-нибудь мажорный столичный хлыщ», – подумал Иван.

Секретарем Иван нанял элегантную даму старше пятидесяти пяти лет – Нину Аркадьевну, найдя ее резюме в Интернете. В графе «предполагаемая зарплата» значилась весьма крупная сумма, но Пшеничников ни разу не пожалел.

Спокойная, доброжелательная, она отличалась безупречной речью и хорошими манерами, и можно было не волноваться за репутацию фирмы. Нина Аркадьевна двадцать лет проработала секретарем в крупной компании – подразделении Газпрома, но ее новый шеф предпочел в секретарши молоденькую девушку Лароньку. Нине Аркадьевне претило стать рабочей лошадью при неопытной девице, и она написала заявление об уходе.

Через два месяца ей предложили вернуться, но она отказалась. Бывшие сослуживицы из бухгалтерии, отдела кадров и отдела менеджмента не упустили случая позвонить и посплетничать:

– Эта Ларонька два раза вылила кофе на клавиатуру своего компьютера.

– Эта профурсетка перепутала тексты электронных писем и вовремя не ответила на запросы клиентов.

– Эта идиотка все перепутала, выбрала функцию «Отправить всем» и разослала секретную информацию по отчетности.

– Я не вернусь, – стараясь скрыть профессиональное торжество, заявила Нина Аркадьевна. – Меня уже пригласили в перспективную фирму с приличным окладом…

Нина Аркадьевна стала добрым гением компании: все документы находились у нее в идеальном порядке, она великолепно знала протокол проведения переговоров, составляла график дел Ивана Валентиновича, напоминала о каждой встрече, присылала важные сообщения на мобильный телефон, чтобы Иван всегда был в курсе событий. Иван часто удивленно спрашивал:

– Нина Аркадьевна, как вам удается справляться с такими потоками информации и ничего не упускать?

– Ну что вы, Иван Валентинович! Я стараюсь хорошо выполнять свою работу, – отвечала женщина.

Иван включился в московскую работу не просто с головой, а всеми фибрами своей души. У него каждый день были бесконечные встречи, переговоры, разработки новых бизнес-планов…

Работа продвигалась со скрипом: все-таки освоение московского рынка – задача не из легких. И не помогали Ивану ни профессионализм, ни человеческое обаяние, ни связи. Порой он впадал в отчаяние, какого ему еще никогда в жизни не приходилось испытывать.

Нужно было считаться с тем, что Иван представлял совсем неизвестный в Москве бренд. И еще директор комбината был скуп на финансирование рекламы, а без нее завоевать новый рынок невозможно.

Излучавший в Атяшево уверенность, спокойствие и надежность, Иван через два месяца работы по двенадцать часов в сутки с одним выходным в неделю сильно сдал в Москве. Ирина старалась его подбодрить, но, учитывая, что она сейчас сама находилась не в лучшем состоянии из-за напряженной ситуации в театре, их вечера иногда проходили слишком тихо, каждый был занят своим: Иван сидел за компьютером, отвечал деловым партнерам на письма, Ирина готовилась к роли.

И вроде бы все у Пшеничникова было хорошо: любимая женщина рядом, Алька, к которой он привязался, менялась буквально на глазах, но Ивану не хватало простора, он буквально задыхался в этих каменных джунглях, ему хотелось жить на природе, ходить утром босиком по росе и ловить рыбу на закате. Он привык видеть пасущиеся стада коров, кормящихся свиней и галдящих кур в птичниках. На месте можно было запросто решать срочные вопросы по содержанию скотины и устранению мелких недостатков в производстве, а сейчас сколько времени тратилось на то, чтобы созвониться или списаться с кем требуется. Не говоря уже о том, насколько радостно по-простому общаться с людьми, которых знаешь с детства. И общаешься ты простым языком, иногда с матерком и под рюмку самогонки. А на тебе удобные футболка-фуфайка, камуфляжные штаны и старые кроссовки.

Но вместо этого он каждое утро он надевает глаженую рубаху, костюм и узкие туфли. Садится в машину и едет, нервничая в пробках и задыхаясь от выхлопных газов города, на одну из многочисленных встреч. С каждым днем дел становилось все больше и больше, и даже задумка провести вместе с Ириной уик-энд превращалась в утопическое и невыполнимое желание…

Бракоразводный процесс Ивана с женой должен был закончиться в Саранске на днях и заочно. Иван планировал на один день съездить в Атяшево для решения юридических нюансов с бывшей супругой и чтобы обстоятельно поговорить с руководством комбината.

Несмотря на то что жили они с Ириной в согласии и редко конфликтовали, Ивану казалось, что он не достоин такой звезды, как Ирина Невельская, и с огорчением для себя он замечал, что часто совершенно безосновательно ревнует Иру к другим мужчинам. В Атяшево он и представить не мог, насколько она популярна и какова ее работа.

Комплекс неполноценности гвоздем засел в его сознании, хотя Иван, богатырь и красавец, часто ловил на себе женские взгляды на улице, в театре, через стекла автомобиля. Но он как бы и не замечал их. Ему не нужен был никто, кроме Ирины. Она же, чувствуя намечающийся разлад, даже предлагала вместе сходить к семейному психологу. Но Иван, конечно, отмахнулся. Что же он, тряпка, что ли, какая-то или голливудский чудило? Сам должен справиться со своими проблемами!

И еще он совсем не знал, как люди проводят тихие семейные вечера. Ну что? Вместе телевизор смотреть? Газеты читать? Ноги парить? А он любил косить траву, рубить дрова, что-то ремонтировать или ходить на охоту.

Несколько раз они ездили на машине по Подмосковью и брали Алику, когда она была свободна. Ире очень хотелось показать Ивану свои любимые места: Марфино, Коломенское, Звенигород, Сергиев Посад, где она иногда бывала на экскурсиях, но чаще на съемках… Однако такие вылазки на природу были нечастыми.

У Ирины бракоразводный процесс продвигался хуже, чем у Ивана. Игорь чинил любые препятствия, какие только мог. Дела у него обстояли из рук вон плохо. Узнав о его отставке и разводе, имея представление о том, как он ведет бизнес, никто из серьезных актеров и продюсеров не хотел с ним работать, а молоденькие звездульки, с которыми он раньше проводил время, сбрасывали его звонки.

Из-за долгов Игорь решил продать свою квартиру на Цветном бульваре, которую, как и его покойная матушка, называл родовым гнездом. Своей квартирой он действительно дорожил: как-никак это все, что у него осталось.

Но он должен был вернуть деньги, которые взял у известного продюсера Михаила Владимировича Шубского. И этот самый продюсер обещал изощренно проучить его, если тот не вернет долг.

Иван предпочитал об Игоре вообще не говорить – он был ему омерзителен, а обижать Иру, обсуждая ее прошлое и упоминая того подлого гаденыша, Иван не хотел. А еще Игорь настаивал на разделе имущества, хотя в период его брака с Ириной фактически работала только она, он же получал свой немалый процент, который позволял ему модно и ярко одеваться, целыми днями валяться в диване, решая все дела по телефону, что плохо сказывалась на бизнесе. Ближе к вечеру он накачивался виски и отправлялся на светскую тусовку. А дела с контрактами шли сами собой, настолько была велика популярность Невельской.

Своему адвокату, Дмитрию Валерьевичу, Ирина вкратце рассказала о кознях бывшего супруга. Адвокат задавал вопросы, делал записи, особенно заинтересовался происшествием в Атяшево, когда Игорь заказал мужикам избить Ивана. Заказная драка доказывала то, что Игорь ни перед чем не остановится. Ирина и Иван уверили адвоката, что нанятые мужики все подтвердят. Кроме того, был еще один важный свидетель, который помог обезвредить ту пьяную компанию, – Игнатий Андреевич, кавалер орденов, военный сапер, участвовавший в операциях на Востоке.

Дмитрий Валерьевич обещал встретиться с Игорем Масленниковым, пока не подключая к этому Ирину Николаевну. Все упиралось в согласие Игоря подписать документы на развод. Если он такового не даст, адвокат предложил передать документы в суд. На том и порешили.

В очередной раз Ивану позвонил его приятель Федор Гуськов. Еще лет пять назад они наладили небольшие поставки в рестораны Федора. Кроме того, Федор за небольшой процент «подгонял» рестораторов, заинтересованных в закупке качественной и свежей отечественной продукции.

– Привет, Иван, как у тебя продвигаются дела? – спросил Федор.

– Ты знаешь, Федя, со скрипом… С таким скрипом… Жаловаться не люблю, но тут, у вас в столице, мало предлагать качественную продукцию… ты меня понимаешь. Хочется дать не взятку, а в морду.

– Продвижение – это вопрос времени. Представляешь, Вань, вчера опять нашлась любительница гламура, которая увидела тарелку с мясной нарезкой и возмутилась: «Колбаса у вас некрасивая, бледная какая-то». Ну, я ей привычно ответил: «Так ведь настоящая, без макияжа!» И, пока она хлопала наклеенными ресницами, официант ее просвещал насчет натурального цвета колбасы, хлеба и сливочного масла. Дамочка прямо заслушалась!

– Федя. – Иван потер уставшие от монитора компьютера глаза. – Ближе к теме, у меня мало времени.

– Фигня вопрос, перехожу к сути проблемы. – Голос ресторатора стал серьезным и оттого скучным. – Есть информация. Надо встретиться, – коротко сказал Федор. – Давай, приезжай в мой ресторан на Маросейке, вместе пообедаем, ну и обсудим все.

– Хорошо, буду.

До обеда у Ивана была запланирована встреча с журналисткой Ланой Смирновой из специализированного журнала «Стильный вкус», предназначенного для владельцев кафе и ресторанов.

Журналисткой оказалась симпатичная девушка в узких джинсах и объемном свитшоте, обвешенная сумками с планшетом, фотоаппаратом и с еще какими-то гаджетами.

Встреча вылилась в рассказ Пшеничникова о продукции комбината. На этот случай Иван держал в холодильнике и ветчину, и колбасу пятнадцати видов, поэтому журналистку угостили во время интервью чаем и предложили продегустировать продукцию комбината.

– Кушайте колбаску. – Иван пододвигал к Лане блюдца с образцами продукции.

– Вкусно, – призналась журналистка. – Это я удачненько зашла, а то сегодня пообедать не получится, необходимо будет расшифровать сегодняшний материал и сдать в работу.

– Только обязательно пришлите мне материал на вычитку, – попросил Иван, наблюдая, как журналистка сметает колбасы со всех блюдец.

– Непременно! – Выскочив из-за стола, девушка сделала несколько фотографий колбасы, вида из окна офиса и самого Ивана. Затем, прихватив на салфетку еще несколько кружков колбасы и помахав ручкой, радостная Лана вышла из кабинета.

После интервью Иван поехал на Маросейку к Федору. Его ресторанчик был не фешенебельным монстром, а крошечным демократичным заведением.

Такие небольшие кафе-ресторанчики во всех крупных городах мира набирали популярность и у молодежи, и у людей среднего возраста, и даже у пожилых пар. В обед ресторан был заполнен на две трети, что радовало владельца.

Федор ждал Ивана за сервированным столиком, одетый под стать своему ресторану: бриджи, футболка и кожаные сандалии стоимостью с небольшой велосипед.

– Я не знал, как заставить тебя выбраться в Москву, а тут смотрю в Интернете программу о светских новостях и не верю своим глазам – ты, да еще и с изумительной актрисой, аж с самой Ириной Невельской.

– Да, – скромно признался Иван. – Я женюсь на Ире. Мы любим друг друга, но финансовый вопрос и ее популярность… – Иван замолчал и вздохнул.

– Брось, Ваня, женщины непредсказуемы. Вот Кира, моя жена, работает телеведущей, но она не прессует меня дома и даже не подпускает к плите! Это меня, профессионала! Сама готовит вопреки всем кулинарным законам, и получается у нее на редкость вкусно. Где справедливость?.. Но подожди, как тебе удалось склеить Невельскую? Деньги? Гипноз?

– Не-ет. – Иван взял вилку и нож. – Мы с Ирой земляки. В юности нравились друг другу, но… не случилось. А этим летом встретились и того… влюбились.

– Круто. – Федор подцепил вилкой жареную картошку. – А как она в быту? Умеет готовить?

Отрезая кусок запеченной рыбы, Иван чуть не поперхнулся.

– Ей готовить некогда, так что, Федя, приходится брать иногда эту обязанность на себя. Становлюсь похожим на подкаблучника.

– Как и все неглупые мужчины. – Федор весь как-то подобрался. – А теперь серьезно. Про твой комбинат, Ваня, окольными путями стал узнавать один человек. Работает в международной компании, специализирующейся на посреднических операциях между производителем и конечным потребителем. Компания берет понравившуюся продукцию, тестирует и делает рекламу, чтобы колбаса-ветчина стали вожделенными для миллионов граждан…Ты кушай, кушай запеченную осетрину, Ваня, это наше фирменное блюдо.

Иван отложил вилку и нож.

– Это серьезное предложение, нужно подумать.

Отпивший из пузатого бокала коньяку, Федор промокнул губы салфеткой.

– Ваня, по-моему, это интересный для тебя вариант. Работает компания масштабно. Мне сказали, чтобы я пока молчал, а этот человек сам на тебя выйдет. Он сидит здесь, в Москве. – Федор ждал реакции Ивана.

– Я так понимаю, фирма предлагает свои услуги за хороший процент? – спросил Иван.

– Ну а ты как думал? – подтвердил друг.

– А что известно про человека? – задумался Иван и тоже потянулся к бокалу с коньяком.

– Он бывший россиянин, родился в Москве, потом, когда ему было лет двенадцать, родители увезли его в Мюнхен. Говорят, по-русски чешет лучше нас с тобой. Никаких паролей-явок пока предоставить не могу. Будем на связи, если нарисуются какие-то новости. Как осетрина?

– Великолепно, – искренне ответил Иван. – Люблю продукцию своего комбината, но рыба – это после ежедневной колбасы самое то, что нужно.

– Ты обедай, Ваня, а я поеду. У меня скоро открытие еще двух кафе-ресторанов, нужно контролировать.

* * *

Ирина видела, как измаялся Иван с бизнесом, а результат получался пока не очень убедительный, несмотря на ту самозабвенность, с которой он посвящал себя работе. Хорошо еще, что директор комбината трезво оценивал ситуацию в столице и не ставил перед Иваном заоблачных целей.

Реальные успехи появились, когда некоторые коллеги Федора Гуськова последовали его примеру и заключили контракты. Но Иван не считал это своей победой. Ему повезло, что Гуськов считался своеобразным гуру в среде рестораторов Москвы, часто выступал в различных радиопередачах и упоительно рассказывал о еде, винах.

Но для масштабов Атяшевского комбината объем продажи в рестораны оказался мизерным. Необходимо было выходить на рынок крупных сетевых магазинов, но пока Иван не мог пробить стену отторжения нового продукта.

У Ирины в театре тоже было непросто. Во время репетиций Пронин занимал режиссерский пульт в зрительном зале. Рядом с ним восседала Галина. Многие актеры фыркали:

– Тоже мне! Второй режиссер!

Но факт оставался фактом: Галина все репетиции смотрела из зрительного зала. Особенно внимательно наблюдала за игрой Ирины. Пронин не давал актрисе расслабиться. Дошло до того, что в аншлаговом спектакле «Средство Макропулоса» он потребовал Невельскую выйти на сцену из другой кулисы и подойти к актеру с другой стороны.

Ирина не выдержала, встала посередине сцены и повысила голос, отчего он был слышен до самых дальних рядов пустого зала:

– Олег Эдуардович! Этот спектакль с нами репетировал известный хореограф. Рисунок движений актеров продуман до мельчайших нюансов, так же как и расстановка актеров на нужные точки, чтобы композиция наиболее выгодно смотрелась из зрительного зала. – Ирина сделала плавный жест рукой, охватывающий всю сцену. – И все актеры уже знают, из какой кулисы выхожу я и с какой стороны подхожу к партнеру. Это важно, черт подери! Ведь получается полный хаос, когда Алексей Борисович произносит свой монолог архивариуса Коленатого и уже на уровне инстинкта ожидает меня увидеть справа, а я резво выбегаю слева. Ведь так и до инфаркта человека можно довести!

Три молоденькие актрисы хмыкнули в кулачки, но негромко. Галина нахмурилась.

Ирина спустилась в зал и села в первый ряд.

– Спасибо, Ирина Николаевна, за интересную лекцию, но будем делать как я сказал.

– Да! – Галина повернула к себе микрофон. – А Алексею Борисовичу полезно держать себя в тонусе, помнится, он вчера запнулся на своей реплике, которую знает каждый студент: «Скажите, пожалуйста, а кто будет их, то есть бессмертных, отбирать? Правительства? Всенародное голосование? Шведская академия?» Наш пожилой актер, наверное, погрузился в глубокую медитацию?

Сидевшая недалеко от Ирины Людочка буквально задохнулась от этих слов и сжала губы.

– Главреж со своей нарочно выматывают актеров на репетициях уже отрепетированных спектаклей, чтобы развалить то, что существует. Вероятно, ждут, кто первый не выдержит. Я, лично, уже на переделе, – заявила она.

– А я еще поборюсь, – решительно ответила Ирина.

– Эх, Ирочка! Мы недооценили нашу соперницу. – Быстро вытерев пальчиком с идеальным розовым маникюром набежавшие слезы, Людочка сердито хмыкнула носом. – Она абсолютно театральный человек, теперь вижу. Сумела приручить уже как минимум треть труппы. Говорят, она буквально копирует тебя в своей игре.

Олег Эдуардович весь сентябрь молчал о новых постановках, но в начале октября заикнулся, что скоро труппа начнет работать над новым спектаклем. Выбрана была пьеса Бернарда Шоу «Дом, где разбиваются сердца». Этого было достаточно, чтобы между актерами прошмыгнула очередная черная кошка и начали накаляться страсти. Слишком многим были обещаны петушки на палочке, поэтому эта новость только усилила раскол.

МариПална, которая выглядела теперь гораздо увереннее прежнего и даже стала носить какие-то невразумительные платочки и шляпки, начинала утро с медоточивых речей в адрес Пронина. В коридоре и в буфете постоянно слышалось:

– Никогда с таким талантливым режиссером не приходилось работать. Пронину даже удалось облагородить многие работы Курганского.

Марию Павловну постоянно слушал тот самый Гришечка, любитель халявного алкоголя, – сорокалетний актер второго плана, после зарплаты неизменно скатывающийся на два-три дня до уровня третьего плана. МариПална вошла в фавор и к тому же давала Гришечке «в долг» без отдачи. А МариПалне нравилось хоть чье-то внимание.

Однажды Невельская не выдержала и, закуривая сигарету около пожарного щита и огнетушителя, остановила около себя пожилую актрису:

– Мария Павловна, а как это можно улучшить постановки Курганского? Приведите примеры.

– Ну, знаете, Ирина Николаевна… – Актриса поправила шляпку, похожую на гриб-опенок с воткнутым цветочком, и одернула коричневый пиджачок брючного костюма. – Вы неправильно меня поняли… Вы просто придираетесь к словам… А режиссера нужно уважать и слушаться.

– Боюсь, что мы очень правильно вас поняли, – вставила свои три копейки Людочка, стоящая рядом с Ириной без сигареты, за компанию, и зашептала подруге на ухо: «Ни одна добропорядочная и разумная пчела не будет слушать советов клопа».

Зазвонил телефон.

– Мама, я съездила в Академию и оплатила подготовительные, даже прошла собеседование, хотя оно было легким! – радостно сообщила Алика.

– Поздравляю, – искренне обрадовалась Ирина. – Большой шаг вперед, моя доченька.

Хотя бы одна хорошая новость за день.

* * *

В сентябре и октябре Ирине удалось сыграть только по два спектакля, но времени недоставало: целые дни она была занята на репетициях.

Перед читкой в театре все бегали как сумасшедшие, волновались, острили, как всегда.

– Ленка, ты слышала о премьере в Подвальном театре? Полный провал, половина зрителей ушла с первого акта. Чуть не освистали.

– Так почему только «чуть»?

– Не могли свистать – зевали.

Курящие у пожарного щитка мужчины тоже не оставались без подколок.

– Ты слышал о провале в Подвальном?..

– Вся Москва слышала. Говорят, что в зале осталось человек пять.

Закуривая и щедро раздавая сигареты, Алексей Борисович авторитетно пробубнил довольно старую пословицу: «Если на сцене пятеро героев, а в зале столько же зрителей, то зрители, без сомнения, тоже герои».

Читка-репетиция прошла довольно сносно, если не считать того, что Пронин просил три раза прочитать заново одну и ту же сцену… Потом Ирина узнала, что на роль ее партнера Алексея Борисовича в «Средстве Макропулоса» Пронин ставит Гришечку. Тот от изумления даже не похмелился с утра, но подобный феномен долго продержаться не мог…

Ирина уважала всех актеров театра, и хотя ей казалось, что перед началом сезона заменить одного актера на другого не лучшая идея, она взяла себя в руки и после репетиции отправилась в салон красоты, а потом на театральную тусовку в Дом театра на Поварской.

Прямо при входе в Дом театра Ирина Невельская привлекла всеобщее внимание. Выглядела она, несмотря на неприятности в театре, прекрасно. Поход в салон подчеркнул прекрасный цвет лица, позволивший ей умеренно пользоваться косметикой. Лицо по-прежнему казалось отдохнувшим и гладким.

Стараясь не выделяться, она надела простое серое платье чуть выше колена и туфли песочного цвета на среднем каблуке. Коллеги подходили поприветствовать Невельскую, делали комплименты.

– Ирочка. – От фуршетного стола к Невельской подошла Неля Владимировна, дама в возрасте, но молодящаяся. С нею Ира играла в сериале «Сердце матери», и они нашли общий язык. – Наконец-то и ты сделала пластику. А у кого?

– Вот так, Неля, рождаются слухи о нас, актрисах. – И снизила голос до шепота: – Должна огорчить тебя: нет, под нож не ложилась. Просто отдых и здоровый сон вдали от Москвы. Мой секрет долголетия.

И вдруг Ирина увидела Чигринского. Наскоро закончив разговор, она устремилась к нему. Они обнялись, расцеловались.

– Борис Владимирович! А я сегодня утром о вас думала. Вы мне очень нужны.

– Ирочка, так я знал, что ты здесь будешь, можно сказать, именно поэтому и сам пришел. Я не любитель этих ваших мероприятий, – ответил Борис Владимирович и добавил: – Вот теперь передо мной стоит настоящая Ирочка Корень, во всей своей ослепительной красоте. В отпуск ездила?

Чигринский так и называл бывшую студентку ее старой, еще девичьей фамилией.

– Да, по вашему совету, Борис Владимирович, уезжала вместе с дочкой на родину, в Мордовию, – призналась Ира. – Спасибо вам!

– По тебе видно. Ты стала прежней, настоящей… Сама-то чувствуешь это внутри себя? Душевный покой, силу, желание работать?.. – спросил Борис Владимирович.

– Да! Спасибо, дорогой мой человек, ваш совет оказался очень правильным. И с дочкой наладилось: теперь на подготовительные курсы в институт ходит. Это ее первый взрослый поступок. С бывшим мужем тоже все счастливо решилось – подала на развод, но у меня проблемы на работе… вы же знаете…

– Да, наслышан я об Олеге Эдуардовиче. – Чигринский «поиграл» бровями, чтобы не выругаться в обществе, где ловили каждое его слово. – Сложная личность. Но давай лучше о хорошем. Привел я тебе одного агента. Познакомлю вас сейчас. Человек нормальный, поверь мне, активный, с нужными связями. Другого я бы и не порекомендовал. Коли найдете общий язык, то и ударяйте по рукам, – сказал Чигринский и хитровато улыбнулся.

– Да вы просто волшебник какой-то, Борис Владимирович! – воскликнула Ирина, – давайте знакомиться, где ваш человек?

– Нет, голубка моя! Уважь старика, я и так сегодня целый день на ногах. Сядем за столик, как я люблю, чтобы все было обстоятельно, ты же знаешь, – сказал Чигринский и полез в карман за телефоном, чтобы набрать номер.

Очень скоро к ним подошел мужчина лет сорока, жгучий брюнет, улыбчивый, сразу забалагурил, стал восхищаться несравненной Невельской.

– Ирина Николаевна! Вот тот человек, о котором я вам говорил, – Алексей Асмолов. Знакомьтесь! – представил мужчину Чигринский.

Алексей наклонился поцеловать руку Ирины, присел за столик, спросил, кто и что будет пить. Кофе? Вино? Сок? Ирина выбрала вино, Чигринский – сок, Алексей подозвал молодого парня, явно начинающего актера, и велел все это принести в двух экземплярах. Себе заказал кофе.

Затем начался обычный для знакомства неспешный разговор, обмен впечатлениями о прошедшем лете, обсуждение премьер.

Алексей сообщил, что был агентом актрисы Татьяны Соболь, она сейчас замуж вышла и уехала жить за границу. По секрету сказал, что у него сейчас замечательная роль наклевывается для актрисы Ирининого уровня.

Ирине Асмолов понравился. Болтливый, правда, но для агента это даже и неплохо – нужно уметь разрядить обстановку, рассказать смешной анекдот, уговорить, сказать комплимент. Все шло нормально. Но телефонный звонок раздался вовремя.