Текст книги "Письма из прошлого"

Делать было нечего, и Полина с горя решила переключиться на собственную семью. Которая пока состояла из них двоих, но это не должно было продолжаться долго – Руслан очень хотел детей. «Я женился исключительно для того, чтобы родился ребенок, – постоянно повторял он. – Нагулялся уже, денег заработал, пора и о наследниках задуматься». Ну что ж, ребенок так ребенок. Честно признаться, Полина никогда особенно не любила детей и в свои двадцать с небольшим еще не чувствовала страстного желания становиться матерью. Но раз муж так настаивал, она отнеслась к этому как к необходимому условию семейной жизни. Вне зависимости от того, хотим мы этого или нет, каждая жизненная ситуация диктует свои правила. В школе надо сидеть за партой с половины девятого утра до середины дня, а вечером делать уроки, в институте – посещать занятия и сдавать экзамены, на работе – выполнять свои должностные обязанности. Что-то подобное чувствовала и Полина, когда старалась быть хорошей женой, убеждала себя, что любит мужа, и честно пыталась завести с ним ребенка. Но ни из первого, ни из второго, ни из третьего ничего не вышло. Сначала Руслан был ей вроде бы даже симпатичен, и она очень надеялась, что со временем эта симпатия перейдет в привязанность, но случилось как раз обратное. Против воли Полина постоянно сравнивала его с Димой, и каждый раз сравнение оказывалось не в пользу мужа. У Димы не было пивного живота и омерзительной привычки постоянно запускать руку в штаны и почесываться, от него всегда приятно пахло, он, в отличие от Руслана, умел красиво есть, танцевать и говорить, мог поддержать любую беседу – о книгах, кино, музыке, всегда остроумно шутил и смеялся над тем, что действительно смешно. Не путал Ван Гога с Ван Даммом и не ржал, как лошадь, над собственным солдатским юмором… Со временем все больше и больше манер и привычек Руслана начали раздражать Полину, желание возвращаться домой таяло с каждым днем. Первое время она с энтузиазмом вила свое гнездо, покупала мебель, обставляла коттедж и украшала сад на свой вкус, но интерес к этому занятию у нее быстро угас, часть комнат осталась не полностью оформленной, а разбитые под окнами клумбы так и не дождались посадки цветов.

Но хуже всего вышло с ребенком. С самого начала они с Русланом активно занимались сексом и никогда не предохранялись. О появлении малыша в семье говорили как о чем-то само собой разумеющемся, что если еще не произошло, то обязательно должно вот-вот произойти. Родители с обеих сторон выбирали имена для мальчика и для девочки, Руслан отвел самую большую, светлую и теплую комнату в коттедже под детскую и дал команду рабочим оклеить ее финскими желтыми обоями с веселыми медвежатами. Полина читала книги о воспитании детей и приглядывалась к кроваткам и коляскам. Так минул месяц, потом второй, третий… Потом полгода, потом год… А она все не беременела. Сама Полина не делала из этого трагедии, она с детства привыкла, что ей никогда ничего не дается легко и сразу, всегда, чтобы чего-то достичь, нужно очень постараться. Но мама, несмотря на то, что и сама учила всему этому дочь, была иного мнения. Именно она настояла на полном обследовании – и результаты оказались неутешительными. Выяснилось, что Полина бесплодна, – у нее заболевание, о котором она даже не подозревала. И хотя это заболевание не относилось к числу редких, более того, даже считалось распространенным, средств для борьбы с ним пока не было изобретено. Врачи предлагали длительные курсы лечения, рассказывали о дорогостоящих операциях, которые пока делают только за границей, но не давали не то что гарантии, но даже надежды. Однако Полина не собиралась сдаваться, она была готова к борьбе и собиралась испробовать все методы. Ее не пугало лечение за рубежом – сейчас, слава богу, уже не советские времена, и выезд за границу перестал быть проблемой. А деньги найдутся, в конце концов, и ее муж, и отец, и свекор – люди не бедные. Теперь, когда на пути к цели возникли препятствия, Полина отчаянно захотела иметь малыша, и жажда материнства неожиданно завладела всем ее существом. Она развернула кипучую деятельность, списалась с несколькими европейскими клиниками, выбрала одну из них, в Швейцарии, съездила туда и сделала операцию. Но, как и предсказывали врачи, никаких результатов это не дало.

Признавать свое поражение перед природой Полина не собиралась. Она уверяла, что будет продолжать лечение, если потребуется, сделает еще операцию, и не одну. Но в ответ швейцарские доктора, как и отечественные, лишь разводили руками. Помочь Полине они были бессильны, в ее случае даже нельзя было прибегнуть к искусственному оплодотворению.

Все еще не собираясь сдаваться, Полина задумалась об усыновлении. Может, взять ребенка из детдома? По возвращении из Швейцарии она собиралась серьезно обсудить эту тему с мужем, но разговор так и не состоялся. Через несколько месяцев Руслан внезапно сообщил, что решил проблему по-своему. С тех пор как ему стало известно о бесплодии Полины, он резко охладел к жене, перестал ее баловать, «выводить в свет» и появлялся дома все реже. Однажды он заявился домой позже обычного, почти под утро, сильно навеселе и без всяких предисловий и подготовки сообщил ей о том, что подал на развод и собирается жениться вновь на своей секретарше, поскольку та ждет от него ребенка. Для Полины, не ожидавшей ничего подобного, такое признание прозвучало как гром среди ясного неба. Однако она не позволила эмоциям сбить себя с толку и, едва придя в себя от потрясения, четко и хладнокровно изложила кандидату в бывшие супруги свои условия. Она согласна дать ему развод, покинуть коттедж и даже не будет настаивать на разделе имущества через суд, но только в том случае, если Руслан купит ей хорошую квартиру и полностью ее обставит. Ну, и, разумеется, все подарки, включая машину, к которой Полина так привыкла, тоже останутся у нее. Так к двадцати четырем годам Полина Захарова стала независимой разведенной женщиной, живущей в собственной трехкомнатной квартире и осознающей, что ей никогда не стать матерью. И снова, как и несколько лет назад, Полина рыдала на уютном пухлом плече подруги Наташи, а та, как могла, утешала ее, уверяя, что все еще будет хорошо и как-нибудь наладится…

Справиться с ударом судьбы помогла работа. Полина окончила интернатуру и ординатуру, после чего сразу устроилась в недавно открывшийся элитный неврологический центр, расположенный в живописном месте недалеко от города. Конечно, получение должности в подобной клинике не было чистым везением – посодействовал свекор, теперь уже бывший. После развода у Полины хватило ума не только не поссориться с родителями Руслана, но, напротив, сохранить с ними прекрасные отношения. Она поздравляла их со всеми праздниками, дарила подарки, часто звонила узнать, как дела, и терпеливо выдерживала долгие беседы об их самочувствии, здоровье мопса Тимоши и жизни своего бывшего с его нынешней. Пользуясь тем, что новая жена сына родителям не нравилась, Полина исподволь настраивала свекров против невестки, тем самым извлекая для себя немалую выгоду. Как и раньше, отец Руслана принимал активное участие в ее профессиональной судьбе, и, когда это было необходимо, она всегда могла рассчитывать на его содействие. Без его помощи она, конечно же, ни за что не стала бы заместителем главного врача в таком молодом возрасте – ей на тот момент было всего двадцать семь. И все же Полина до сих пор была уверена, что заслужила то повышение по службе. Будучи трудоголиком по натуре, она работала не просто много, а очень много, вкладывала все силы, все время и, что самое главное, всю душу в свое занятие. И уже к тому возрасту стала настоящим профессионалом в своей области. Может быть, не мастером экстра-класса, расти и совершенствоваться всегда есть куда, но, во всяком случае, отличным грамотным специалистом.

Тот год, последний год тысячелетия, вообще стал очень значимым для Полины. Должность она получила в марте, а в октябре ее отправили в Москву на повышение квалификации, «срочно поднимать профессионализм», как шутила подруга Наташка. Ее Полина тоже хотела взять с собой, такая возможность имелась, но Наталья отказалась наотрез – не хотела на две недели оставлять мужа и детей, младшему из которых на тот момент не исполнилось и полутора лет. Так что в Москву Полина отправилась одна.

…Дмитрия она узнала сразу, с первой минуты. На лекции они сидели довольно далеко друг от друга, но Полина не могла не заметить знакомое лицо. И не отметить, что Дмитрий сильно изменился – причем в лучшую сторону. Красивый веселый юноша, в которого она так пылко была влюблена девять лет назад, превратился во взрослого, респектабельного и весьма интересного мужчину. С этого мгновения лекция (с самого начала показавшаяся скучноватой) совершенно перестала интересовать Полину. Она только смотрела на Диму, сидевшего сбоку и чуть впереди, и размышляла о том, до чего же прихотлива бывает иногда судьба. Все эти годы они жили в одном городе, работали в одной области, и Полина постоянно что-то слышала о Дмитрии, читала его статьи в специализированных изданиях, но увидеться им так и не довелось. А теперь вот встретились – и не в родном Челябинске, а в столице…

Она никак не могла решить, что делать дальше. Подойти к нему в перерыве и поздороваться? Подождать, пока он увидит ее и подойдет первым? А, может, лучше просто собрать манатки и сбежать, пока не поздно? Неизвестно, как поступила бы тогда Полина, не вмешайся в их жизнь судьба. Потому что в какой-то момент Дима повернулся и, наконец, заметил Полину. Их взгляды встретились, приветливая улыбка коснулась его губ, он кивнул, и она вновь увидела тот огонек в его глазах, который когда-то любила.

В эту самую минуту Полина почувствовала себя так, будто ее жизнь была исписанной тетрадью, а Провидение – огромным маркером, который разом перечеркнул жирной чертой несколько последних страниц. Замужество, годы после развода, сменившиеся за это время мужчины (недостатка в поклонниках она никогда не испытывала, но ни один из них так и не сумел подарить ей ничего даже смутно похожего на те чувства, которые Полина испытывала к Диме) – все это показалось ничтожной суетой, пустяками, не стоящими внимания по сравнению с сегодняшней встречей. Будто и не было этих девяти лет, будто расстались они только вчера, и Полина никогда не переставала любить его.

В этот раз она вела себя гораздо умнее. Не кинулась к нему, подождала, когда он подойдет сам, и выразила радость от встречи ровно настолько, чтобы у него появилось желание продолжить общение, но не возникло никаких ненужных подозрений. После занятий они поели в симпатичном кафе неподалеку от института и, поскольку стояла чудесная погода, настоящее бабье лето, отправились гулять. Выяснилось, что Дима на удивление неплохо знает Москву, и это оказалось как нельзя кстати. Полина изобразила живейший интерес к столице, и Дима все эти две недели в свободное от занятий время ходил с ней по городу, осматривая достопримечательности. Они много разговаривали обо всем на свете, и с каждым проведенным вместе часом Полина все больше и больше убеждалась в том, что рядом с ней именно тот единственный на свете человек, который ей и нужен. Ей было так хорошо и интересно с ним, что она ничуть не уставала от совместных прогулок, хотя они и стали непростым испытанием. Не только потому, что они с Дмитрием ежедневно проводили по несколько часов на ногах, к чему Полина не привыкла, поскольку предпочитала ездить в автомобиле, а не ходить пешком, а потому, что все время была в напряжении, обдумывала каждое свое слово и следила за каждой своей реакцией. Больше всего на свете она боялась сказать или сделать что-то такое, что оборвало бы вновь связавшие их с Дмитрием нити, пока еще такие тонкие, но, как очень хотелось ей надеяться, становящиеся прочнее с каждой минутой. Ей казалось, что и Дима чувствует что-то подобное. Особенно Полина укрепилась в этом предположении после того, как Дмитрий, проводив ее поздно вечером до гостиницы, сам настоял на том, чтобы остаться у нее на ночь.

В Челябинск они вернулись порознь, так как обратные билеты у обоих оказались куплены заранее, на разные поезда. Лежа на нижней полке, Полина прислушивалась к убаюкивающе-мерному перестуку колес и думала: «Ну, теперь либо пан – либо пропал». Либо Дима позвонит ей, пусть не в ближайшие дни – либо история девятилетней давности повторится вновь. Полина смотрела в окно через щель между неплотно закрытыми вагонными занавесками, видела полную луну, сопровождающую ее в дороге, точно верный спутник, до боли сжимала пальцы и молилась про себя, чтобы хотя б на этот раз ей повезло…

Отчасти Небеса не остались глухи к ее мольбам, но только отчасти. Дима действительно позвонил, и даже раньше, чем Полина ожидала – на третий день после приезда. Они встретились после работы, поужинали в ресторане, потом поехали к ней домой. А когда потом лежали, обнявшись, в темноте спальни, и Полина, прижавшись щекой к его груди, слушала, как утихает его сердцебиение, Дима сказал:

– Полина, я хочу сразу расставить точки над «i», чтобы не было никаких неясностей. Мне с тобой хорошо, но я не хочу тебя обманывать или обнадеживать. Уходить из семьи не собираюсь. И не соберусь никогда. Я дорожу своей семьей, я люблю свою дочь…

– Ты еще скажи, что любишь жену. И что всегда любил, – вырвалось у Полины язвительное замечание.

Сказала – и тут же прикусила язык. Ох, не надо было этого говорить, не надо…

Дима повел плечами.

– Тут все непросто… – задумчиво проговорил он. Помолчал и добавил: – Но знаешь, как любил повторять мой отец, женщин в жизни мужчины может быть сколько угодно, а семья должна быть одна. С годами я понял, что батя совершенно прав… Так что, если тебя это устраивает, я буду встречаться с тобой. Если нет – давай распрощаемся.

Полина тоже не стала спешить с ответом. Села на постели, взяла с прикроватного столика сигареты и зажигалку, придвинула пепельницу, закурила. И только потом произнесла:

– Видишь ли, меня больше всего устраивает, чтобы ты был счастлив. И если тебе хорошо так – значит, будет так.

Она не знала, поверил ли он тогда в ее полную искренность. Вряд ли. Но встречаться они продолжали. Нечасто – раз в неделю, в десять дней, но регулярно, и длилась эта связь уже третий год. И чем дольше она продолжалась, тем меньше такое положение вещей устраивало Полину. Она больше не могла мириться с ролью второй женщины в его жизни, ей необходимо было стать не просто первой, но и единственной. Желание завладеть Дмитрием безраздельно становилось сильнее день ото дня. У Полины уже не было сил улыбаться, расставаясь с ним вечером, когда он уходил от нее и возвращался к ней. Она уже не сомневалась в том, что они предназначены друг другу судьбой, что они с Димой как раз и есть те самые пресловутые половинки, о которых так любят говорить в женских журналах. А его брак с Надеждой – это всего лишь досадная случайность, ошибка Провидения. Если бы не ребенок, не привычка и не воспитание, Дима ни за что бы не остался в семье.

– Я не сомневаюсь: не просто так он появился второй раз в моей жизни, – поделилась Полина с Наташей, забежавшей к ней в кабинет попить чаю. – Не иначе судьба дает мне второй шанс стать счастливой. А мое счастье связано с ним и только с ним, в этом я убеждена.

– Даже если это и так, – пожимала пухлыми плечами Наталья, – все равно не торопи события. Если суждено вам быть вместе – значит, будете. Но разрушать семью… Это не вариант. Ни к чему хорошему это не приведет.

Полина только фыркала в ответ. С годами Наташка мало изменилась, оставалась все такой же прямолинейной максималисткой. И теперь, понятное дело, судила со своей колокольни домашней клуши. Или, точнее, с насеста. После рождения детей она еще больше располнела, а красавицей она и в молодости-то не была. Да и звезд с неба никогда не хватала, глубоким и интересным человеком Наталью никак нельзя было назвать. Кроме как «за жизнь», с ней и поговорить-то было не о чем, разве что о детективах, которые она читала запоем. Конечно, Наташка примеряла ситуацию на себя и тряслась от одной мысли, что кто-то может увести из семьи ее драгоценного муженька – не такое она, Наталья, сокровище, чтобы мужчина стал за нее держаться. Впрочем, и Надежда, судя по скупым отзывам Димы, не любившего говорить о семье, тоже не могла считаться сокровищем. И все-таки Дмитрий оставался с ней. А не уходил к яркой, эффектной, ухоженной и успешной Полине.

Нет, она никак не могла с этим мириться! За два с лишком года Полина успела перебрать и отсеять множество идей, среди которых было даже убийство Надежды. Она так ненавидела свою соперницу, что готова была пойти и на это. Но, разумеется, не пошла. Любому здравомыслящему человеку ясно, что идеальных преступлений не существует. Как бы хорошо они ни были спланированы и исполнены, риск разоблачения есть всегда, а отправиться в тюрьму вместо ЗАГСа Полине совершенно не улыбалось. Так что убивать Надежду она не стала и переключилась на другую идею – попытаться развалить семью изнутри.

Давно, еще с институтской скамьи, Полина начала интересоваться психологией, причем особенно ее привлекала одна прикладная область – возможность манипулирования людьми. Сначала она изучала бихевиоризм и гештальт-методики, потом увлеклась НЛП и активно пользовалась как в работе, так и в жизни различными техниками, позволяющими не только управлять поступками людей, но и воздействовать на их сознание, внушая им те или иные мысли и намерения. Но если раньше Полина занималась подобными вещами больше как экспериментатор, научный интерес был для нее всегда на первом месте, даже когда она извлекала из своих умений практическую пользу, – то теперь искусство манипулирования могло бы сыграть в ее жизни решающую роль и помочь обрести долгожданное счастье.

Настраивать Диму против жены было бесполезно, он и так знал все ее недостатки, но разводиться все равно не собирался. А вот если бы инициатива исходила от самой Нади, если бы в ее голове зародилась подобная идея… Об этом стоило подумать как следует. Понятно, что своим куриным умишком Надежда никогда до такого не дойдет, но, судя по всему, Димина супружница – человек слабый и внушаемый. А раз так, то почему бы не подтолкнуть ее к мысли о разводе извне? Познакомиться, подружиться, втереться в доверие и исподволь убедить, что причина всех ее несчастий (а в том, что Надя чувствует себя несчастной, Полина ни минуты не сомневалась) кроется в неудачном браке. В браке с человеком, который уже давно стал для нее чужим, который не любит ее, не интересуется ею, который постоянно изменяет ей и к тому же страдает алкогольной зависимостью. Да, Полина была почти уверена, что смогла бы убедить в этом Надю… Ну, или, по крайней мере, попробовала бы это сделать. Проблема заключалась в том, что они с Диминой женой никогда не виделись, и сойтись с ней или хотя бы познакомиться не представлялось возможным. Не подойдешь же на улице или в магазине к женщине, которая первый раз в жизни тебя видит, и не скажешь: «Здравствуйте, я любовница вашего мужа, давайте дружить!» Но тут, когда Полина судорожно искала возможность встретиться с Надеждой, судьба вновь сделала ей подарок – Дима сообщил, что они с семьей едут отдыхать на Черное море. В первый момент Полина огорчилась, она всегда так мечтала съездить куда-нибудь вместе с Димой, но это пока еще ни разу не удавалось. А потом воспрянула духом, поняв, что вот он – ее шанс! Она поедет следом, проследит за ними и остановится где-нибудь неподалеку, наверняка хоть какое-то пристанище найдется. И там, на месте, у нее уже появится замечательная возможность познакомиться с Надеждой. На отдыхе сойтись с кем-то всегда легче легкого. Точно, именно так она и поступит! При этом Диме о ее планах знать совершенно не обязательно. Конечно, он может заподозрить, что ее приезд в то же самое место на побережье – не простая случайность, но упрекнуть Полину ни в чем будет нельзя. Он ведь не назвал ей не только конкретный адрес, но даже место, где они планируют поселиться, а она и не спрашивала.

Вот так Полина и оказалась на месте аварии…

Глава 6
Дмитрий

С той ночи его дела понемногу пошли на лад. Черепно-мозговая травма, которую пережил Дмитрий, по счастью, оказалась не столь уж серьезной, а остальные повреждения – не слишком тяжелыми. К тому же операция, судя по всему, прошла успешно. Первое время Дима пока еще был очень слаб, но, по крайней мере, память окончательно вернулась к нему, и сознание было абсолютно ясным, что не могло не радовать. Он помнил всю свою жизнь до мельчайших деталей, во всяком случае, ему так казалось, и соображал не хуже, чем до аварии. А значит, как они заключили с Полиной, тревожиться было пока не о чем. Спасибо Полине, она не давала ему расслабиться и почти сразу с того момента, как Дима пришел в себя, начала приставать к нему с расспросами, заставляла тренировать внимание, мышление и память, считать в уме, читать наизусть стихи, вспоминать подробности детства и юности и все такое прочее. Все время, практически каждую минуту, Полина была рядом, если и отлучалась, то ненадолго, и ухаживала за ним с ловкостью опытной сиделки и заботой безгранично любящей женщины. И это, признаться, сильно удивляло Дмитрия. Открытием для него стал, конечно, не профессионализм Полины – Дима всегда знал ее как прекрасного специалиста, хотя и не представлял себе, что психиатр высокого класса может так хорошо совмещать работу лечащего врача и нянечки. Его изумило то внимание, та ласка и нежность, с которой вдруг стала относиться к нему его любовница. Раньше Дима всегда считал Полину человеком довольно жестким, холодным, сдержанным и не склонным к сантиментам. По большому счету, именно это и привлекало его в решительной и волевой Полине, в глубине души Дмитрий понимал, что сам куда более слабая и менее стойкая личность, чем его подруга. И вдруг, спустя несколько лет уже ставшего привычным и даже успевшего слегка поднадоесть романа, Полина неожиданно раскрылась перед ним с новой стороны. Впервые Дмитрий задумался о том, что его любовница, похоже, очень и очень сильно привязана к нему, что она способна не только на самопожертвование, но и на удивительную деликатность. Полина разговаривала с ним на всевозможные темы, упорно избегая только одной – подробностей аварии. Но Дмитрий и сам не рвался об этом вспоминать, не такое это событие, о котором ему хотелось думать целыми днями. Так что он вполне удовлетворился объяснениями, которые Полина дала однажды, когда им все-таки пришлось затронуть в разговоре неприятную тему: дождь, отвратительная видимость, скользкая дорога. Его вины в аварии нет никакой.

– Откуда ты все это знаешь? – удивился Дима, выслушав ее рассказ. – И как ты сама оказалась здесь?

– Видишь ли, у меня в Саратове живет близкая подруга, – объяснила Полина. – Тоже психиатр, знает твое имя, читала твои статьи. Ну, и насчет наших отношений она тоже в курсе. Когда в местных новостях сообщили об аварии, она сразу позвонила мне. Я разузнала все по своим каналам, ты же знаешь, у меня хорошие связи в профессиональном мире, установила, в какую больницу тебя отвезли, – и примчалась сюда.

Это сообщение очень тронуло Дмитрия. Воистину права старая поговорка, утверждающая, что друзья познаются в беде. Сам бы он ни за что в такой ситуации не приехал бы к Полине. А она, узнав, что ему нужна помощь, бросила все дела, взяла на работе отпуск и примчалась, чтобы ухаживать за ним.

Кроме Полины, никто Дмитрия не навещал, но это его не огорчало, да и нисколько не удивляло – трудно было представить, что кто-то из друзей или коллег вдруг поперся бы ради него к черту на рога, куда-то в Саратовскую область. Беспокоило совсем другое – жена и дочь. Диме необходимо было знать, как чувствует себя Надя, пошла ли она на поправку, каковы прогнозы врачей. И даже еще больше, чем состояние жены, его тревожила Кристинка. Действительно ли с дочкой все в порядке? Опомнилась ли она от шока? Как перенесла аварию и ранение родителей? Это ведь и для взрослого человека сильнейший стресс, а она пока еще совсем ребенок, всего-то тринадцать лет…

Сам позвонить дочери Дмитрий никак не мог. Его мобильник, конечно же, пострадал в аварии и остался валяться где-то на дороге около разбитой машины. Дима готов был, несмотря на запреты врачей, встать и дойти до автомата в больничном коридоре, но для звонка в Надину родную деревню требовалась междугородняя карта, да и связаться с тещей было непросто: на всей их улице телефон был только у фельдшерицы, а номера Дмитрий, разумеется, наизусть не помнил. Так что вся надежда оставалась на жену. Дима настойчиво попросил Полину узнать о состоянии Нади, та согласилась, удалилась на некоторое время, оставив его под присмотром молоденькой медсестры, а вернувшись, сообщила, что все в порядке. Ей удалось, задействовав профессиональные связи, найти, в какой больнице находится Надя, и не просто разыскать ее, но и переговорить с ее лечащим врачом. И та сообщила, что состояние Надежды не внушает опасений. Надя пока еще не может ходить из-за перелома, но в остальном чувствует себя хорошо и уверенно идет на поправку. Более того, врач даже рассказала, что для Нади нашли возможность позвонить родственникам, так что о дочери Дима тоже может не беспокоиться, Надежда уверена, что Кристинка в полном порядке. Все это звучало как нельзя более утешительно, так что Дмитрий вздохнул с облегчением.

– Спасибо тебе, Полина, – проговорил он, пытаясь выразить всю свою признательность прикосновением к ее руке. – Ты столько делаешь для меня… Ты даже не представляешь, насколько для меня важно узнать, что с моими девочками все благополучно.

– Не так уж трудно это себе представить, – ответила с невеселой усмешкой Полина и бросила взгляд на часы. – Прими-ка ты таблетки, уже пора.

Время шло и явно работало на него – боли отступали, двигаться с каждым днем становилось все легче. Вскоре Дмитрия перевели из реанимации в обычную палату, но обычной она только называлась, поскольку считалась чуть ли не лучшей в этой больнице – одноместная, недавно отремонтированная, с приличной мебелью и даже телевизором, на котором, правда, транслировали передачи лишь трех каналов, и те шли с помехами. Но все равно для заштатной провинциальной клиники это было неплохо.

– Ты похлопотала о номере люкс? – догадался Дмитрий, первый раз увидев свою новую палату.

– Ну а как ты думаешь? – без особой охоты откликнулась Полина.

Она с утра выглядела озабоченной, хотя и старалась всеми силами это скрыть, и чем дальше, тем больше ее настроение тревожило Диму. Что-то явно не то, что-то произошло… Но что же именно? Может, его состояние не так уж хорошо, как ему хотелось думать? Или Наде неожиданно стало хуже? Или, не дай бог, что-то стряслось с Кристинкой?

– Полина! – не выдержал, наконец, Дмитрий. – Скажи мне, что случилось. Я же вижу, что тебя что-то гнетет. Пожалуйста, расскажи мне все, как есть.

Некоторое время Полина не отвечала. Медленно разложила и расставила его вещи на тумбочке, проверила лекарства, повесила, аккуратно расправив складки, полотенце. А когда стало уже совсем нечего делать, подошла к окну и уставилась долгим взглядом за стекло, на по-летнему пышную зелень деревьев. Дмитрий молча и терпеливо ждал, не торопил ее, хотя это давалось ему нелегко. С каждой минутой он чувствовал, как в душе нарастает и давит скользкой холодной тяжестью мерзкое ощущение тревоги. Было уже однозначно ясно, что молчит Полина не просто так. Явно что-то случилось. Что-то плохое. И, вероятно, очень плохое.

– Да говори же ты, не томи! – Он не выдержал и сорвался на крик.

Полина обернулась к нему. Лицо ее выражало решимость.

– Ну, хорошо… – проговорила она. Ссутулилась, обняла себя за плечи и зашагала туда-сюда, благо размеры палаты это позволяли. – Вернее, хорошего-то как раз ничего нет… Видишь ли, Дима… Я не хотела говорить тебе об этом сейчас, собиралась подождать, пока ты не поправишься… Но завтра побеседовать с тобой придет следователь, и от него ты все равно все узнаешь…

– Ничего не понимаю! Что я должен узнать? Какой следователь? – Дмитрий разволновался не на шутку. Он уже был почти уверен, что услышит сейчас что-то совершенно ужасное.

– Следователь, который ведет дело о нашей… о твоей аварии. Пока ты был в реанимации, его к тебе не пускали, но теперь… – Полина говорила, буквально выдавливая из себя слова. Разговор явно давался ей с трудом, но Диме сейчас не было дела до ее переживаний.

– Да ты скажешь, в чем дело, в конце концов! – крикнул он, привстав на кровати.

– Тише, успокойся! – тоже повысила голос Полина. – И немедленно возьми себя в руки, иначе придется отложить этот разговор.

Ее суровый тон подействовал отрезвляюще. Дмитрий глубоко вздохнул и откинулся на подушку.

– Извини, – пробормотал он. – Я тебя слушаю…

Полина снова подошла к окну, остановилась, отвернулась и заговорила, не глядя на собеседника.

– Я сказала тебе неправду, Дима. Последствия аварии… Они намного серьезнее.

– Надя?.. – уточнил он, отчего-то шепотом.

Полина кивнула, все еще не оборачиваясь.

– С Надей, увы, далеко не так благополучно… Ее действительно вытащили из машины живой и отвезли в больницу со множественными травмами и переломами. Но она… Она не выжила, Дима. Скончалась за день или два до того, как ты пришел в себя.

– А Кристинка?.. – Дмитрий сам не узнал своего голоса. Задал этот вопрос и понял, что спрашивать, в общем-то, уже нет необходимости – он заранее знал ответ. Сам не понимал, откуда, но знал. И не сомневался, что ответ будет ужасный. Что сейчас ему сообщат самую страшную новость из тех, что он когда-либо получал в своей жизни.

У Полины задрожали плечи, но интонация была спокойной, даже слишком спокойной… Какой-то механической, как у автомата.

– Кристина погибла сразу же, на месте аварии. Мгновенно. Она не мучилась.

Она говорила еще что-то, но Дима этого уже не слышал. Внезапно в светлой, ярко освещенной заходящим майским солнцем палате наступил кромешный мрак. Дмитрий снова потерял сознание.

* * *

Очнувшись, Дима почувствовал себя странно, он снова, как и недавно, не мог вспомнить, что действительно происходило с ним в последнее время, а что только привиделось. Было такое ощущение, что Полина сделала ему какой-то укол, но с какой стати она стала бы его колоть? Наверное, ему все-таки это приснилось… Что ж ему опять так плохо? Снова вернулась головная боль… Дима приоткрыл глаза, увидел, что вокруг темно, и вновь опустил веки. Да, ему действительно плохо, очень плохо. Но это не просто физическое недомогание, его угнетает что-то еще, что-то ужасное, что произошло совсем недавно… И произошло здесь, в больнице. Больница… Полина… Авария… Ну, конечно же, авария! Авария, в которой погибли Надя и Кристинка. Именно это и сказала ему вчера Полина.