Текст книги "Повторный брак"

У Семена вспотели ладони, он опять почувствовал, что краснеет, его мужское естество вело себя очень неспокойно. Он не представлял, как себя вести, пока наливал в бокалы шампанское. Все разрешилось само собой. После первого же глотка Лариса объявила, что они пьют на брудершафт, нечего терять время на дурацкие намеки и прелюдии, когда они молоды, красивы и могут доставить друг другу немало приятных минут. Его первым редактором оказалась красивая и уверенная в себе женщина без предрассудков, к тому же, к большой его радости, она была еще и очень решительной. Взяв инициативу в свои руки, она тоже об этом не пожалела. Семен истосковался по женской ласке, живо реагируя на ее молчаливые, но красноречивые призывы. Он охотно и умело выполнял любые ее желания. Лариса была очень довольна и оценила его физические данные по высшей шкале. Да и собой она была довольна, потому что очень вовремя занялась совершенствованием своего лица и тела. Доктор Лодкин был мастер своего дела: и грудь, и губы удались на славу. Главное, есть кому показать. А муж пускай и дальше украшает свою голову ветвистыми рогами. Не для него она старалась.

С того дня Семен часто приходил на свидания в любовное гнездышко. Теперь он чувствовал себя с Ларисой совершенно раскованно, наслаждался ее красивым податливым телом, ее теплой шелковистой кожей, с наслаждением вдыхал аромат ее волос. И терпеливо ждал приговора своему творению. К его счастью, возлюбленная оказалась не только восхитительной любовницей – она была и толковым редактором, и знала толк в книжном бизнесе.

Через несколько дней она сказала:

– Семка, ты только не обижайся. Но твой роман никуда не годится. В таком виде его издавать нельзя. Нужна серьезная, глубокая редактура. У меня есть один парень, он может причесать рукопись, довести ее до нужной кондиции. Но ты должен безоговорочно соглашаться с его исправлениями. Там надо все менять.

– Совсем все менять? – опешил Семен. – А что же тогда останется? Мне важно сохранить мою идею, мое мироощущение.

– Нет, блин, я тебе о деле, а ты о своем мироощущении! Если ты еще о тонкой душевной организации заговоришь или о жизненной философии – повернусь и уйду. Так и знай! Я для тебя стараюсь только потому, что в постели ты очень уж хорош. – Лариса любила говорить прямо и называть вещи своими именами. – Да, у брата твоего золотые руки. А я умею быть благодарной. Не потому, что я такая замечательная, а просто это качество встречается довольно редко, поэтому со временем всегда приносит неплохие дивиденды. Понял? Иди ко мне, мироощущение ты мое несчастное, я соскучилась! А мироощущения такие у каждого второго, кто буквы в слова умеет складывать.

Семена не пришлось уговаривать. Желание увидеть свой труд на прилавках книжных магазинов оказалось сильнее его самолюбия. Редактор, молодой очкарик филологического вида, производил впечатление приличного человека. Ненахрапистый, не кичился своим мастерством. Он деловито перекроил роман, чуть подтянул сюжетные ходы, переставил их местами, кое-что выбросил, что-то посоветовал расширить. При этом писал текст сразу, со слов Семена, ловко выстраивал диалоги и закручивал события в тугую спираль, чтобы к финалу все сошлось, как струи воды к воронке водоворота. В общем, добросовестно отрабатывал гонорар, который ему выделила Лариса Павловна из своего кармана.

Лариса все-таки высоко ценила основное достоинство Семена. Роман в итоге увидел свет. И вот наконец новоиспеченный писатель взял в руки книгу, на глянцевой обложке которой стояло его имя – Семен Лодкин. Это был миг триумфа. Семен не мог наглядеться на книгу, на свою фамилию, набранную крупными буквами. И пахла она замечательно – свежей краской. Это запах успеха, решил Семен. Теперь он настоящий писатель, сочинитель! Это он создал роман, который будут читать многие, в том числе и его знакомые. То-то они удивятся! Удивятся и совсем другими глазами будут смотреть на него. Чувство гордости распирало Семена. Он уже забыл, что от его авторского текста в книге мало что осталось. Казалось, это его слова, его мысли, настолько органично они совпадали с его собственным ощущением мира. Немножко измененные, но ведь это всего лишь первая проба пера. Потом он овладеет мастерством писателя, лиха беда начало. Семен запер дверь своей комнаты на ключ, устроился в любимом кресле и с упоением стал читать свое сочинение. «Неужели это моя книга?» – повторял он про себя и чуть не плакал от восторга.

Семен новыми глазами смотрел на текст. Получилась хорошая современная проза про интересных ему людей, хотя из прежних его героев осталось только три знакомых имени. Но зато появились новые герои, внесшие свежую струю в сюжет. Сейчас он ощущал себя читателем и мог сказать про каждого героя – да, такие люди есть, подобных мужчин и женщин он встречал и хорошо знает. Это его соседи, знакомые, коллеги, родственники и друзья. И главное, в этой книге не было ни бандитских разборок, ни безжалостных киллеров, ни надуманных любовных страстей. Это была история про настоящую жизнь. И это было чтение, которого не хватало самому Семену, если бы ему захотелось провести вечер с книгой или взять ее с собой в отпуск.

Совершенно неожиданно книгу стали раскупать. В издательстве по этому случаю высказывались различные предположения. Доброхоты донесли Семену, что художник, оформлявший книгу, относит удачу на свой счет – обложка получилась яркой и зазывной. Лариса Павловна на планерке провозгласила, что успех обеспечил свежий голос нового таланта. И коль так, нужно ковать железо, пока горячо. Цикл его романов стоит продолжить, начать целую серию. Чтобы через романы проходили сквозные герои, события происходили в одной компании или в одном и том же месте. «Героем должен быть топос, – изрек один из передовых редакторов. – Пришло время, когда топос заговорил голосом Семена Лодкина, малоизвестного писателя, неиспорченного массовой культурой и погоней за чистоганом…» Сказано было сильно и не очень понятно. А вот с чистоганом у Семена были свои отношения, и он их отнюдь не собирался скрывать.

Лариса Павловна тешила свое самолюбие, что это она, со своей опытностью и нюхом акулы издательского бизнеса, открыла новое имя. Его представление о мире, ход рассуждений, оценка героев привлечет основной контингент читателей – женщин. А безыскусность и простота стиля обеспечит успех. Первый тираж романа разошелся молниеносно. Издательство выпустило его книгу еще раз, и Семен с удовольствием прочитал в выходных данных заветные слова «дополнительный тираж». Он понял, что книга имеет настоящий успех.

Уже через неделю после того, как его первую книгу приняли в производство, он засел за вторую. И спустя четыре месяца представил Ларисе свое новое детище. В замыслах уже почти сложился сюжет третьей книги. Идеи роились в голове, его распирало от желания поскорее выложить их на бумагу, вдохновение не покидало его.

Лариса поняла, что не ошиблась в Семене. Но отпускать его в свободное плаванье было еще рано. Идеи – это замечательно, но их ведь нужно еще и воплотить в слове. А молодой автор все еще оставался неумелым начинающим писателем. Выход был один – применять и дальше схему, работающую в издательстве не первый год. И деловая дама не стала темнить, а со свойственной ей прямотой выложила свои соображения начистоту. И чтобы Семен не загордился, решила не слишком расхваливать его.

– Друг мой, помимо того, что ты неплохой любовник, ты еще и неплохо сочиняешь. Но согласись, над твоей писаниной надо еще работать и работать. Пока это действительно писанина, и чтобы довести ее до ума, опять надо все перелопатить. Скажу откровенно – тебе еще далеко до настоящего писателя. Сейчас даже трудно сказать, когда ты им станешь. А знаешь, сколько их, настоящих, обивает пороги нашего издательства? Впрочем, и таких, как ты – диких, самобытных, неумелых, тоже хватает. Но выход есть. Мой сотрудник готов продолжить редактировать твои тексты, предельно сохраняя их самобытность. Но теперь уже за твой счет. Если ты согласен, можете объединить свои усилия и работать в тандеме.

Семен согласился, не раздумывая. Это как раз то, о чем он и не мечтал. Замыслы переполняли его, приходилось буквально усилием воли подавлять их, поскольку угнаться за ними он был не в состоянии. Потом, уже через несколько лет, он жалел, что упустил многие идеи, а ведь стоило записать всего несколько слов, сделать небольшие наметки. И они сохранились бы на бумаге, а расшифровать их он сумел бы без труда. Уже потом, поняв свои ошибки, он вставал и среди ночи, и рано утром, если вдруг возникала какая-то идея. И быстренько записывал контуры сюжетов, фразы, словечки в свою тетрадь. Убедился: к утру все забудется, если поленишься вовремя черкнуть несколько слов. Мысль работала бесперебойно. Когда он входил в вагон метро и незаметно оглядывал публику, взгляд всегда выхватывал какое-нибудь лицо: миловидной девушки или молодого парня, или собственного ровесника – тридцатилетнего мужчины. В голове что-то щелкало, и тут же начинала работать его буйная фантазия. Он придумывал семью, быт, дом, родителей, а потом похождения своих героев. Одни уезжали в неизведанные страны, другие овладевали редкими профессиями. Кто-то женился, обзаводился детьми, кто-то не мог найти свою любовь, а у кого-то она была безответная и несчастливая. Иногда, проехав, допустим, от «Юго-Западной» до «Улицы Подбельского», он мысленно выстраивал сюжет романа страниц на триста со сложными ходами и побочными линиями.

Он вслушивался в разговоры окружающих, подмечал новые словечки, обороты живой речи, какие-то образные выражения, которые звучали неожиданно и оригинально, и все записывал на полях газеты, которую держал наготове. Записывать в блокнот он не решался, чтобы не привлекать внимание. Неизвестно, что они о нем подумают, как отреагируют. Еще примут за маньяка и сдадут в милицию. Однажды, наблюдая за двумя девчонками и прислушиваясь к их разговору, по виду им можно было дать лет семнадцать, он нарвался на язвительное замечание:

– Глазки – не зубки, выпадут – не вставишь! – черноволосая девица с вызовом уставилась на него, а блондиночка дерзко расхохоталась.

Слова были сказаны громко и явно с расчетом на публику. Молодежь заржала, пассажиры постарше с любопытством поглядели на Семена. Он почувствовал себя полным дураком и вышел на следующей же станции. Уши у него пылали, ему было очень неловко. С тех пор он решил носить темные очки. Они хотя бы скрывают его любопытный взгляд.

К тому моменту, когда начинается наша история, Семен Лодкин был если не на вершине славы, то уж точно на пике блаженства и самолюбования. Сбой с шестой книгой привел его в полную растерянность. Это было тем более непереносимо, что он только что пережил момент профессионального триумфа. Последняя книга вышла хорошим тиражом, издательство устроило пышную презентацию на Всероссийской книжной ярмарке в павильоне ВВЦ, на своем роскошном стенде. Издательство процветало, его стенды год от года становились все интереснее, а их оформление все более изобретательным. Список издаваемых книг удлинялся, название издательства было у всех на слуху. Семен пригласил на презентацию своей книги кучу народа – знакомых, друзей, приятелей… И в первую очередь, конечно же, свою семью – маму, брата и бабушку.

Презентация проходила в выставочном зале у стенда, а не в конференц-зале, как у Марининой и Донцовой. Семен еще не дорос до такой популярности, но был уверен, что когда-нибудь переплюнет этих «супертиражных дам». Люди специально пришли посмотреть на писателя, чьи книги они с таким удовольствием читали последнее время. О Семене Лодкине мало что было известно, издательство нарочно напустило таинственного тумана вокруг этого автора, придумав этакий пиар-ход. В итоге народу собралось неожиданно много.

Директор издательства представил Семена Лодкина. Попутно рассказал о работе с другими молодыми авторами. Затем посыпались вопросы. Семен удачно отвечал на традиционные вопросы журналистов – кто он и откуда, отпустил несколько едких шуток, но особо не злоупотребляя язвительностью. Сказал, что сюжеты берет из жизни или «из головы». О Москве пишет, потому что любит этот город и хорошо его знает. Но действия его романов происходят и в других местах, обычно в тех, где он побывал сам. Вообще, он пишет о том, что знает. Здесь он добавил фразу, которая всем понравилась: «Я предпочитаю владеть темой, а не идти у нее на поводу…» Он совсем не волновался и был уверен в себе.

Засверкали вспышки фотокамер. Семену протягивали книги с просьбой поставить на них автограф. Распорядитель умело организовал очередь, Семен размашисто расписывался на своих книгах. Его взгляд скользил по лицам читателей. Все-таки удивительно было осознавать, что это он, Семен Лодкин, заставил их всех прийти сюда, купить его новую книгу и протянуть ее для автографа! Он заслуженно пожинал плоды своего труда, было так приятно греться в лучах собственной славы.

Стоя немного в стороне, мама и бабушка с гордостью и умилением радовались успеху Семена, пытаясь скрыть счастливые слезы. Старший брат тоже не скрывал своей гордости за младшего, хотя он и пришел к писательству таким извилистым путем. Он радовался вдвойне. Хорошо изданная книга брата радовала его не меньше, чем хорошо сделанные лицо и бюст главного редактора Ларисы Павловны. Была тут какая-то неуловимая связь.

И вот, будучи на взлете, на пике успеха, Семен обнаружил, что сюжет его нового романа безнадежно буксует. Героиня обреченно ждет своего конца, у нее неизлечимая болезнь. Но если она умрет, закончится и повествование, не дойдя даже до середины. Конечно, можно выстроить сюжет про умирающую женщину. Но как раз с этой темой он справиться не мог. Что чувствует умирающий человек? Какие у него желания, если срок его жизни предопределен? Хочет ли он завершить свои дела или наоборот – бросить все и тоскливо ждать своего конца? Все то, что выходило из-под его пера, казалось ему фальшивым и ложным. Семену нужна была консультация медика, поэтому он и приехал к брату.

Только брат может помочь.

Глава 6
Охота на дичь

Перелистывая записи старшего брата, Семен чувствовал небольшой внутренний трепет. Может быть, это было связано с запретом Александра рыться в историях чужих страданий. А может, потому что боялся перевести проблемы клиентов Александра на себя. Эта экстрасенсорика – загадочная штука. В последнее время Семен заметил, что стал суеверным. Он, например, стал бояться числа 13, чего раньше за собой никогда не замечал. А уж если тринадцатое приходилось на пятницу, Семен вообще старался не выходить из дома. Ну и всякие черные кошки, перебегающие дорогу, чей-нибудь немигающий взгляд, сверлящий его затылок, нехорошие приметы страшно нервировали его и заставляли порой отказываться от того, что он собирался делать. Даже то, что от него ушло вдохновение, иссякла его буйная, бившая ранее ключом фантазия, он втайне списывал на чей-то сглаз, насланную на него неведомыми недругами порчу. А действительно, с чего это вдруг с ним приключилось подобное? Без темных сил тут не обошлось…

Он все собирался поговорить об этом с братом, но так пока и не решился. Открытый, общительный Сашка мгновенно становился язвительно-насмешливым, когда речь заходила о его сверхспособностях и о тех явлениях, которые не поддаются рациональному логическому объяснению. Только однажды он приоткрыл завесу над этим.

– Понимаешь, я и сам-то не очень понимаю, что это такое. Не знаю, откуда у меня это. Оно ведь не всегда со мной… Надо очень сосредоточиться, чтобы что-то началось. А то вдруг оно приходит само собой, просто так, ниоткуда, без всяких усилий с моей стороны. Я боюсь говорить об этом. Это как бы не совсем мое. Я просто проводник, медиум этой силы…

И тут же замолчал и замкнулся.

Семен встал и прошелся по «пещере», открыл незаметную дверцу в стене и увидел малиновый тяжелый плащ. Интересно… Он вытащил плащ и накинул его себе на плечи. Сашка еще нескоро вернется, можно почувствовать себя в «его шкуре», авось сгодится для какого-нибудь романа.

Действительно, он стал чувствовать себя совсем иначе. Семен снова сел за стол и на этот раз уверенно, будто и впрямь в этом плаще стал магом и чародеем, взял папку из шкафа…

Семен был прагматиком до мозга костей, и рассуждения о высших законах мироздания, о справедливости воздаяния казались ему пустым сотрясением воздуха. Ведь болезни физические и душевные – это данность, от них умирают тысячи людей. Такова страшная реальность, трагическая в своей безысходности. Какие-то методы лечения существуют. Но все равно любая тяжелая болезнь в корне меняет жизнь человека. И ему как писателю важен был этот сюжетный ход, переоценка всего, что есть у человека, то есть некий поворот, который меняет отношение к жизни. Он упрямо прорабатывал этот сюжетный ход своего романа и не видел другого варианта.

Его героиня, личность яркая и очень гордая, все свои силы отдала безответной любви и, как говорят в народе – надорвалась. Истощила свои жизненные ресурсы. Действие его романа происходило в маленьком городке, и ей, человеку публичному, долгие годы приходилось скрывать свою несчастную любовь. Когда она заметила, что у нее что-то не в порядке со здоровьем, постеснялась обратиться к врачу, чтобы не давать повод для сплетен и пересудов. Семен уже почитал в популярных изданиях материалы об онкологических заболеваниях и пришел к выводу, что, по медицинским прогнозам, его героине оставалось бы жить от силы полгода. И при этом она уже будет лишена нормальных человеческих возможностей, болезнь прикует ее к постели. И если так, то здесь-то и наступает конец повествованию. А это еще даже не середина объема, на который он рассчитывал. Ему были нужны новые идеи, впечатления, наконец. Проклятые сроки поджимали, и он уже расстался с мечтой, что сможет придумать что-нибудь сам. Было бы идеально, если бы жизнь подбросила ему какую-нибудь реальную аналогию. Он же всегда с легкостью представлял и воспроизводил жизненные ситуации, проецируя их на судьбу своих героев. Но брат отказался ему помочь, оставались только эти записи, которые, возможно, приоткроют завесу тайны, так тщательно охраняемой братом.

Семен стал перелистывать первую папку. На титульном листе указаны имя, фамилия, возраст, адрес, телефоны – домашний и мобильный. Почти его ровесница. Они могли учиться в одной школе, ездить в одни пионерские лагеря, смотреть одни и те же детские спектакли и фильмы. Где она теперь? Что с ней?

Семен пытался разобраться в словах и терминах, искаженных неразборчивым почерком брата. Да тут фиг что поймешь. «Радекс создан с погрешностями… Эгрегор (ментальный конденсат) беден и скорее носит негативный характер… Психотип неустойчив…» Абракадабра какая-то. Даже термины понять невозможно. Надо хотя бы иметь самые общие представления о нормах, чтобы понять степень отклонений.

Семен вздохнул. «Все-таки Сашка очень вредный. Ведь это не военная тайна, чтобы держать ее за семью печатями. Можно же написать книгу с позитивным концом. Тогда читатели получат надежду, народ у нас верит печатному слову. Особенно женщины, поскольку эмоционально они менее устойчивы, чем мужчины», – размышлял тонкий ценитель женской души Семен.

Он перелистывал записи, не очень представляя, чем ему это может помочь. Того, что надо – описания эмоционального состояния женщины на краю могилы, здесь не было. А ведь разные люди ведут себя по-разному. Он пытался представить этих разных – кто-то замыкался в тоске, уходил в себя и ставил крест на своей жизни, доживая последние месяцы. А кто-то устраивал скандалы своим близким, шумно бунтовал, не желая смириться с неизбежным концом.

Семен пригорюнился. Все-таки писатель – это жестокая профессия.

Он откинулся на стуле, вытянул ноги и попытался собраться с мыслями. Совершенно ясно, что все эти записи: гороскопы, эгрегоры, психотипы – для него китайская грамота. Ничего понять нельзя. Никаких чувств и состояния души. Никаких деталей, конкретики. Даже если Сашку еще раз попытать, ни о чем, кроме формулы крови и процесса в клетке, он не расскажет…

У Семена была мысль написать этот сюжет в другом ключе, и он даже советовался с братом. Сделать акцент на чувства врача, который проникается любовью к неизлечимо больной пациентке. Описать его страдания, мучения, поскольку на его глазах умирает любимая женщина и он вынужден наблюдать ее агонию изо дня в день, пытаясь удержать любимую на этом свете, но смерть неумолимо приближается. Саша сказал, что в жизни бывает всякое, но у них это считается верхом непрофессионализма.

Существует еще распространенный сюжет – любовные отношения между больным мужчиной и медсестрой, которая за ним ухаживает. Ежедневное общение в конце концов вызывает доверие друг к другу. Ситуация располагает к тому, что раскрывается истинная сущность каждого. Драматическая любовь без будущего – беспроигрышный вариант для успешной книги. Но это уже другой сюжет, когда-нибудь Семен воспользуется им. Но не сейчас. Для этой книги, над которой он бьется уже столько времени, он не годится.

За окном кружился и медленно падал снег, выбеливая неизбывную московскую грязь и слякоть, голые черные деревья и кусты, на глазах преображая их. Чудесный тихий зимний день навевал покой, убаюкивал, успокаивая его измученную голову.

«Будь что будет! – решил Семен. – Приду домой и напишу, что душа подскажет. Авось что-нибудь придумаю. У мамы два года назад умерла близкая подруга. Мама ее часто навещала и наверняка они подолгу разговаривали… Но с мамой эту тему обсуждать нельзя, она для нее запретная, страшная. Станет ругать за избранный сюжет, отговаривать. Нет, с ней об этом не поговорить. А жаль…»

Он откинулся на спинку кресла и устало прикрыл глаза. А может, он и вправду переборщил с таким трагичным сюжетом? Уж очень трудной оказалась эта тема. Но так пошел сам сюжет, тут уж ничего не поделаешь…

Похоже, он задремал, потому что робкий стук в дверь показался ему чуть ли не громовым раскатом.

Дверь медленно отворилась, и на пороге появилась миловидная женщина лет тридцати. Серые, слегка прищуренные глаза приветливо смотрели на Семена. Светлые волосы рассыпались по плечам, кожаные брюки обтягивали стройные ноги, белый тонкий свитерок удачно подчеркивал ее высокую небольшую грудь. На плече висела маленькая нарядная сумочка на длинном ремешке. Он успел заметить тяжелые серьги, большое затейливое кольцо. Украшения непростые, не из обычного ювелирного магазина, видна рука частного, к тому же искусного мастера. Да, девушка из богатых, потому как пользуется услугами этой клиники. И непростая, потому что украшения оригинальные и подобраны со вкусом. Впрочем, и возраст может быть любой. Ведь сюда затем и приходят, чтобы отодвинуть старость. Но что-то в ее облике говорило о том, что к омолаживающим процедурам она еще не прибегала.

Семен автоматически приподнялся в кресле, кивком предложив девушке присесть. На ее пышных волосах сверкали капельки растаявшего снега. «Это она бежала от машины, без шапки, – сообразил наблюдательный писатель Семен и сразу включился в работу. – Разделась внизу в гардеробе, взбежала по ступенькам. Запыхалась… Какое удивительное лицо: серьезное и нежное одновременно».

Девушка волновалась. Она рассеянно посмотрела на Семена и торопливо заговорила:

– Знаете, я решила прийти чуть-чуть пораньше. У меня сегодня большое событие: мой бывший муж женится на моей лучшей подруге. Ситуация для постороннего человека, конечно, странная, не совсем обычная. Я бы сказала – нестандартная. Но я дружу с обоими. С мужем после развода у нас сохранились добрые отношения, знаете, так сейчас часто бывает… И они оба пригласили меня на свадьбу. Бракосочетание в четыре часа, а мне не хотелось пропустить визит к вам. Ведь вы мне назначили на сегодня, на два? После нашей беседы вы обещали посмотреть мой гороскоп и попробовать заглянуть в мое будущее.

Семен понял, что она принимает его за брата. Это малиновое одеяние… Девушка все говорила, с волнением теребя сумочку.

Наконец она подняла на него глаза и всмотрелась в его лицо внимательнее.

– Ой, извините, я приняла вас за экстрасенса, у которого уже была на приеме. На первый взгляд вы похожи… У меня не очень хорошее зрение, а я не ношу очки. Извините…

– А я и есть он самый, – брякнул, не смущаясь, Семен, покачиваясь во вращающемся кресле. Удача сама шла ему в руки. Он вдруг почувствовал прилив вдохновения, почувствовал себя персонажем увлекательного авантюрного романа, его, как говорится, понесло. – Видите ли… Род моих занятий сильно влияет на меня. После каждого погружения в транс я претерпеваю различные метаморфозы. Могу вынырнуть и глубоким стариком, а могу и зеленым юнцом…

– А как же вы возвращаетесь в свой… основной вид? – с изумлением спросила девушка, широко распахнув глаза.

– Постепенно… – туманно ответил Семен, лихорадочно соображая, что же придумать дальше. Смутная идея по преобразованию буксующего романа забрезжила в его мозгу. – На это уходит иногда довольно много времени. Так, давайте посмотрим, что там у вас… Итак, ваше имя?

– Степанова Анна Викторовна. Мне бы хотелось узнать о своей ауре. В прошлый раз вы говорили о чистке кармы….

– Да-да, я помню. Где же ваше, Анна Викторовна, так сказать, досье? А, вот оно, на месте. – И Семен потянулся к пластиковым папкам в шкафу. Он взял первую попавшуюся и – о чудо! – на обложке значилось «Степанова А. В.». Александр всегда был аккуратен. Прежде чем открыть папку, Семен поднялся, зажег несколько свечей тут и там стоявших в кабинете, затем выключил свет. Вот теперь это настоящее логово мага. Он поправил плащ и снова уселся в кресло.

Так, какие-то листки с чертежами и диаграммами, наверное, гороскоп, пометки на полях. Опять этот радикс…знать бы что это такое… «в доме Меркурия…», еще какие-то неразборчивые записи: «повышенная мнительность… астенический синдром…» И в конце – «…практически здорова…»

Нет, все эти листки ему не помогут, придется импровизировать.

Семен откинулся на спинку кресла, прикрыл глаза и сосредоточился, припоминая все, что знал о всяких там оккультных и экстрасенсорных делах. Про себя он опять чертыхнулся и недобрым словом помянул Сашку, ведь мог бы рассказать ему про всю эту каббалистику или, может, софистику…

Итак, Анна здорова, ничто не угрожает ее жизни, но ее психологическое состояние как раз соответствует тому, что испытывает его героиня. Замечательно, это как раз то, что он искал. Как добрый по природе человек он искренне обрадовался за эту красивую, уверенную в себе, но, наверное, не слишком счастливую женщину. Физически у нее все в порядке. А психологически? Она паникует не без причины. Что-то ее гложет. И он принял решение, чувствуя себя вершителем судеб. Его снова понесло:

– Анна Викторовна, я очень сожалею, мне выпала такая участь – довести до вас результаты моего погружения, – он говорил низким, как бы отстраненным от всего земного голосом, неопределенно смотрел поверх ее головы, словно видел что-то заметное лишь ему. – К сожалению, мои опасения подтвердились.

Семен открыл глаза и посмотрел в лицо Анны, хотя это было нелегко. Она побледнела, глаза у нее расширились, но она не дрогнула. Напряженно вслушивалась в его слова, переплетя пальцы рук так, что побелели косточки.

– Итак, ваша аура чрезвычайно ослаблена. Радикс находится в отрицательной фазе и крайне неустойчив. Соматические каналы забиты негативной энергией. Карма затемнена и подвержена посторонним влияниям. Дайте мне вашу левую руку… – все тем же отрешенным голосом потребовал Семен.

Анна послушно протянула ему слегка подрагивающую руку. Это Семена приободрило. «Верит…» – пронеслось у него в голове.

– Так, линии судьбы в целом складываются в отрицательный вектор… – он делал вид, что сосредоточенно изучает ее ладонь. «А приятно держать такую прелестную женщину за руку, можно и ясновидящим потрудиться». – Линия жизни пересечена в нескольких местах. Пока мой прогноз неутешителен. Впереди вас ждут крупные неприятности, жестокие испытания и… самая радикальная перемена вашей участи. Точнее я пока сказать не могу. Просто не вижу, там очень мощное скопление негатива…

Сказав все это, Семен сам похолодел от ужаса, он не знал точных терминов и боялся, что женщина поймет его некомпетентность, встанет и уйдет, хлопнув дверью. А потом начнет разбираться, обнаружит обман и пожалуется Александру, и тогда грандиозного скандала и жутчайшего позора не миновать. Но она продолжала молча слушать его, глядя в одну точку, только побледнела еще сильнее.

– Необходимы дополнительные погружения, чтобы определить, что с вами происходит. Выясним причины, попробуем бороться. Но случай крайне запущенный. У вас есть родственники? Какая у вас семья? Подумайте, есть ли у вас враги. Кто-то из тех, что рядом с вами вмешивается в вашу энергетику…

После этих слов Семен ждал, что женщина уже все поняла, сейчас вскочит с кресла, скажет, что с нее хватит, пошлет его далеко-далеко и убежит. В глубине души он даже надеялся, что она поняла «подставу». Но нет, Анна сидела прямо, продолжая глядеть в одну точку.

Ему пришлось повторить свой вопрос:

– Так все-таки, какая у вас семья, Анна Викторовна?

– Сейчас живу одна, я разведена. Родители умерли, мама – от рака, есть двоюродные братья и сестры, но мы не дружим. Есть подруги, близкие друзья… Коллеги есть. – Она говорила с трудом, вряд ли соображая, что от нее хотят, без всякого выражения, хотя и очень четко. Надо сказать, что держалась она хорошо, хотя видно было, что его «диагноз» потряс ее.

Семен чувствовал себя ловким охотником, хитростью заманившим дичь в капкан. Вот это везение! Как раз такой тип женщины, который ему нужен. Сильная, решительная, одинокая, состоятельная, с характером, красивая. Просто попадание один в один. Семену на мгновение стало ее жалко, но писательский азарт погнал его дальше. «Потом придумаю, как загладить свою вину за ее страдания…», – мелькнула у него запоздалая мысль. А сейчас, пока она находится в подавленном состоянии и не может адекватно воспринимать его слова, можно нести любую околесицу. Судя по всему, в медицинской и прочей терминологии она тоже не сильна, так что можно говорить на нормальном человеческом языке. Лишь бы это звучало убедительно.

– Я понимаю, что говорю слишком прямо. Но, знаете, лучше знать правду о своем состоянии. Чтобы попытаться как-то бороться, а не прятать голову в кусты. В моем арсенале различные методы очищения кармы, восстановления ауры, усиления энергетики. И линию жизни тоже можно откорректировать. Правда, ваш случай, как бы это сказать, особый. Но надежду все равно оставлять нельзя. Бывает, люди силой воли преодолевают грозящие им опасности.