Текст книги "Деды в индиго"

* * *

Отец у Артемки, в целом, мужик спокойный. Если не выпил. Ну а выпьет – его всегда на подвиги тянет.

Это особенно и нравится сыну. Всякие полутрезвые выходки отца.

– Папа, со скамейки можешь прыгнуть? – улучив удобный момент, спрашивает Артемка.

– Легко!

– А со спинки?

– Е-е-е!

– Покажи Бэтмена!

– У-у-у, – машет «крыльями» отец и пытается пролететь пару метров с мусорного бака. Приземляется чуть ли не на нос, поскользнувшись на картофельных очистках.

– А с ротонды?

– Само собой! Тоже Бэтменом?

– Угу.

Забирается он на памятник старины (как только не сорвался) и шагает оттуда. «Солдатиком». Лежит-отдыхает на асфальте («Скорая» потом увезла в травмпункт).

Сейчас на больничном лежит – обе ноги свихнул.

Черт с ним! Главное, что ребенок потом аналогичных глупостей не наделает. Наглядно получилось и убедительно.

* * *

Когда Савелий пришел устраиваться в лицей, Кольцов, досконально изучив его трудовую книжку, сказал:

– За тебя тут один новырь просил. Отказать не могу. Не в силах. Как я их всех ненавижу!

– Давай, в картишки что ли перекинемся. Для знакомства.

Сильно не нравилось тому, что Бодуненц доцентом в педе был. А Кольцова вместо обещанной аспирантуры сплавили по разнарядке в лицей.

Директор лицея, закончивший политех, считал себя профессионалом в области игральных карт. Думал, если выиграет, то не так обидно будет. Утрет нос этому ботанику, бывшему доцику Бодуненцу.

– В преферанс или очко? – спросил Савелий.

– Конечно, в преф! – вскинул брови директор.

Вспомнил, как в студенческие годы все ночи напролет они резались в общаге с сокурсниками, делая перерыв только на сдачу сессий.

Раскинули колоду. Но сколько ни играли, ни разу Кольцову не удалось одержать победы.

– Ты шулер, не иначе?!

– Простая математика. «Теория игр» называется, – ответил Савелий.

Кольцов недоверчиво переспросил:

– Какая, какая теория?

– «Игр».

– А я сказал, шулер, – разъярился директор, потому как ни о какой такой теории он слыхом не слыхивал, хотя и считал свой кругозор необычайно широким… После этого Кольцов надул губы и сухо произнес: – Нечего понапрасну терять время. Занимайтесь своими непосредственными обязанностями.

Так началась трудовая биография Савелия в лицее.

* * *

Никеш, затевая ремонт, долго не мог определиться с мастерами. Один одно посоветует, другой – другое.

И вот Дулепистый, который, как известно, работал в строительном тресте, пообещал:

– Есть у меня на примете две вуменши. Мастера что надо! Правда, характер не сахар. Но тебе с ними не детей крестить. Они раньше у нас вкалывали, да директор изгнал их за дерзость. По цене, думаю, сойдетесь. И по качеству исполнения. Оптимальный вариантец…

Через день к Никешу заявились две женщины. С виду суровые.

– Еще шифоньер не успел перетащить, – стал оправдываться Дрюнов.

– Сами перетащим. Это наша работа.

– Дайте, хоть помогу.

– Слышь, не мешай людям делом заниматься. А ну, взяли!

– Тут и четверо мужиков не справятся.

– Такие хиляги, как ты – да!

В течение получаса вся мебель была отодвинута в центр и аккуратно завернута в полиэтилен.

Сели слегка передохнуть.

– Стены у меня какие-то дырявистые, – посетовал Никеш.

В ответ малярши рассказали, что однажды делали ремонт в управлении охотнадзора:

– Вот там – да! Не стены – решето. Оказывается, у них традиция такая. Еще с тайги повелась. Как праздник какой отмечают. Обязательно на два ящика водки – ящик патронов. Всё, что выпьют, ставят к стенке и давай шмалять из винтарей. Пока боезапас не кончится. Даже если пальцы уже совсем не гнутся – зубами за тесемку. Но чтобы всё до дна! Все ящики…

После рассказа женщины шустро взялись за шпаклевку.

– Мужик, чайку сообрази.

Никеш потрусил на кухню.

Прошел час.

– Чего сидишь, глазенки вылупил? А ну, дуй за пивом.

Никеш дунул за пивом.

– Ты куда, Никеш, мимо друзей шуруешь? – встретил его вопросом Дулепистый.

– Да там, рабочим, надо «краски» подкупить…

Через два часа.

– Включи телик. Люблю я энти бразильские сериалы до зубовной боли…

На следующий день вечером.

– Поздно уже. Рабочий день ненормированный. Так ты, говоришь, жена у внука гостит? А я у тебя тут вещи застирала. Дома воды нет. На балконе белье развесила.

В субботу:

– Работаем без выходных и праздников.

Часов в семь. Стук в дверь из ванной:

– Эй, Никитос, спину потри!

– И мне!

– А че домой идти? Через весь город шлепать по грязи? Мы у тебя заночуем. Чай, не лорд какой.

«Не лорд, но родственник лорда», – подумал Дрюнов.

В воскресенье вечером:

– Никки, сегодня ты поспи у друзей, а то на балконе под бельем холодно уже. Мы тут у бара мужичка подцепили. Для перевоспитания. Мы дамы незамужние – нам можно.

…Минуло три месяца. Звонок вдверь.

– Никоша, а у нас год гарантии. Зайдем квартирку осмотреть. В обязанности входит. А то и мужик, тот самый, помнишь, дома буянит, да и горячей воды нет. Для справки: жена твоя дома?..

* * *

Рассказывал Лева:

– Дочь недавно в Эмираты летала по турпутевке. Вернее… Да нет… Всё правильно в Эмираты… Летала… А обратно – приползла. Кое-как. Еще в самолете выяснилось, что на каждое место претендуют по три пассажира. Турфирма таким образом сэкономзила на билетах. Поэтому сидели по очереди. Друг у друга на коленях. Кто-то даже у пилотов. Кто-то – на унитазе в туалете. Кто-то вздремнул на спасательных жилетах в проходе. Одним словом, как-то долетели до пункта назначения. С аэропорта посадили в автобус и повезли в отель. И тут вскрылось, что гостиница даже не оплачена. А фирма, которая продала турпутевки, на волне кризиса обанкротилась. Директор ее тут же исчез в неизвестном направлении с содержимым сейфа. У наших всех паспорта изъяли. И сказали: «Будем в рабство продавать. По частям». Обычная практика. А в этом Арабистане даже нашего консульства нет. Там, кроме песка, совсем ничего нет. Дело безвыходное. Почти… Чудо, что у друзей дочери, работников нашенской таможни, оказались в заначке доллары. Нелегально провезли в трусах, гольфах и внутри (справки у Левы). Через местный кордон. Ворон ворону глаз не клюет. Ведь так? Короче, они наняли они каких-то ли бедуинов, то ли туарегов, то ли тигуанов и втроем вместе с моей дочерью на верблюде через пустыню добрались до столицы Египта. (Вам будет понятно, если вспомните похожий фильм с Джеки Чаном и двумя девицами в Сахаре, прим. автора). После Египта сухогрузом через Гибралтар и Северное море в Гамбург («сухогрузом» – в смысле, в вольерах с буйволами вместо сухого корма). И только оттуда электричками и поездами до Минска, как вьетнамские нелегалы. Ну, тут уже проще. Всё-таки СНГ. Словом, получилась кругосветка. А остальных «дуристов» до сих пор выцарапывают из-за границы разными путями. Тоже частями. Поэтому… Поэтому сейчас, случись ей куда-нибудь еще собраться на отдых, я приду в соответствующее турагентство и честно скажу: «На время поездки ваш директор вкупе с бухгалтером будет находиться в залоге. В сейфе „Дуби-банка“. А в этом мне и Квартет поможет. Правда, Сашок?»

* * *

Что к этому добавить? Однажды Кисельков поменялся паспортами с однокашницей – во время получения стипендии.

Выяснился сей досадный факт только при регистрации в аэропорту. Шуран, само собой, заскандалил: единственный раз вылетел на студенческую конференцию по охране природы, и на тебе конфуз!

Но тут рейс отменяют.

Кисельков подумал: «Во чудеса! Есть еще справедливость на свете!»

Оказывается, у какого-то шведского дипломата во время фуршета по пьяни тоже паспорт обменяли. На справку об освобождении. Брудершафтился-корешился с кем-то.

* * *

Попросил ГенСеК (в миру, Геннадий Сергеевич Клепиков, декан химического факультета) как-то Киселькова проводить профорга Зулягину на форум в Екатеринбург. С железнодорожного вокзала. Поезд назывался «Москва-Тюмень». Проходящий. Через Пермь. На билете шестнадцатый вагон помечен. Стоянка десять минут.

Можно, конечно, было и обычной электричкой профорга отправить. Но это ж не тот комфарь, да и отходит она рано утром. А на «скором» да в мягком – самый шелк!

Сидят Шуран с Зулягиной в зале ожидания, в динамик справочной вслушиваются. Но шум такой – ничего не разобрать.

Наконец, доносится сквозь гул обрывок объявления: «…Москва-Тюмень прибывает на четвертый путь главного направления. Стоянка…»

Пора! Выходят на платформу, а там уже названный состав стоит под парами, их дожидается. До отправления всего-ничего. И нумерация вагонов с начала поезда, то бишь до шестнадцатого еще бежать и бежать.

У профорга Зулягиной, как и у всех доцентов, нервы никудышные. Она в панику: не успеем, дескать, дохромать до места. А если состав уже раньше подошел и досрочно отправится? А вдруг время неправильно на часах отображается? И всё прочее. Да и килограммов в ней сто двадцать, не пушинка летать по воздуху. Нагнала такую «мистерию»!

Короче, бегут они вприпрыжку до конца состава. Кисельков то за руку ее тащит, то сзади в торс пихает. В зависимости от ситуации. Ну а уж скарб профорга само собой на себе тащит, хотя, не скажу, что он шибко тяжелый. Но объемистый (якобы один доклад).

Прошло несколько минут мучительнейшего кросса.

Вот, кажется, и всё. Допрыгали. Туточки он, шестнадцатый! Заветный!

Проводницы, по обыкновению, не было. Как и платформы – закончилась на пятнадцатом вагоне. А ступеньки оч-ч-чень крутые!

Стал Шура Зулягину в вагон заталкивать. Сверху двое мускулистых мужиков за руки тянут; снизу он корячится, грыжу зарабатывает. Насилу заволокли. Пока васькались, на соседний путь тоже состав подали. Тут и проводница объявилась. Билеты проверять.

Проверила!! Оказывается, на встречный поезд «Тюмень-Москва» загрузились, который чуть раньше прибывает. На третий путь. И идет в обратном направлении, то есть из Екатеринбурга. Вывеску на вагоне, которая и ввела в заблуждение, по всей вероятности, забыли заменить на правильную. Стечение обстоятельств, не иначе!

А нужный поезд уже стоит точно напротив, только шестнадцатый вагон в голове состава, то есть там, откуда припрыгали.

Что же делать, что делать?

Кое-как спустили Зулягину обратно на платформу. Чуть автопогрузчик не пришлось вызывать.

– Не дойду! – заупрямилась она. – Давай, лучше в первый вагон поднимемся. И по составу пройдем до места.

Проводница посоветовала:

– Да у вас еще уйма времени. По платформе быстрее дошагаете, чем по вагонам.

– Нет, давай, по вагонам. И всё! – отрезала профорг.

– Хорошо, как скажете, – смирился с очевидной глупостью Кисельков.

Сами понимаете, по поезду гораздо сложнее передвигаться: то подошвы чьи-нибудь потные со второй полки в зубы заедут, то в тамбурных переходах чуть не провалишься в зазоры между вагонами, то обругают грязно за отдавленные босые смозоленные пальцы, то кипятком обварят из стакана или уши занавесят горячей лапшой быстрого приготовления.

Но потихоньку всё-таки добрались до вагона-ресторана. А он закрыт. На перерыв. Естественное препятствие.

Села Зулягина на краешек чьей-то постели.

Пассажир спит сном праведника:

– Передохну малость.

– Я пойду, – затоптался в нерешительности Кисельков, – тем более что объявили отправление.

– Иди, – мотнула рукой профорг. – Как-нибудь доковыляю сама. От тебя всё равно никакого толку нет.

Половину пути (выяснилось впоследствии) она сидела на уголке сиденья того самого пассажира, приходила в себя после скачек. А другую половину ковыляла до своего законного места. Тут и сказке конец, в смысле, станция назначения.

* * *

А еще аспирантка Жанна Корзухина рассказывала, как она однажды на скором добиралась до Москвы.

По пути, в Кирове, ей должны были официальный отзыв на диссертацию передать с проходящего мимо поезда «Москва-Новосибирск». Сам академик Рузвелин!

Составы остановились рядом. Вагоны тоже друг напротив друга.

Академик, несмотря на свои семьдесят пять, очень галантным кавалером оказался. Обнимал, прижимал к сердцу. Что касается Жанны, то она – известная смазня.

Так вот, пока она головой вертела, ориентацию совсем потеряла. А, наверное, еще и из-за отзыва. В нем ее за рядовую, в принципе, работу так расхвалили, хоть сейчас нобелевку выписывай. Или две. Оптом.

Поезда двинулись синхронно. Она прыг в вагон, академик со свитой, соответственно, в свой. Воздушные поцелуи взаимно посылают. Опомнились только, когда отъехали. Поезда перепутали.

Жанна, конечно, на стоп-кран. Всё-таки бой-аспирантка.

А те интеллектуалы – так и перли до следующей остановки в Нижнем Новгороде в общем тамбуре. Там потом все на нижегородской ярмарке и повстречались.

Никогда не надо так девушкам головы «вскружать», особенно аспиранткам. Особенно академикам!

__________________

*Сточная вода, франц.

Глава 25

14.30

– Оксана, Оксана, – восторженно повторял в уме Бодуненц, торопясь домой на обед мимо заветного подъезда. Но прекрасное видение так и не появилось. Впереди была вчерашняя гороховая каша с постным маслом.

* * *

Музян пожевал губами:

– Вчера полпенсии в парикмахерской оставил.

– Ну ты известный Дон Жуан.

– Не поэтому… – Молик продолжил: – Бодро расправляю непослушную шевелюру и вхожу в салон.

– Сделайте из меня Лесли Нильсена, такого же красавца.

– Сделаем лучше Шона Коннери, – уверенно пообещала мастер.

– Скандальный клиент, – шепнула она напарнице. – На таких только невроз зарабатывать или ишемию.

– Используй седьмую заповедь парикмахера, – посочувствовала подруга.

После этого совета мастер так затянула фартук тесемками на шее, что у Музяна сперло дыхание – чтобы меньше выступал – не на собрании в ЖЭКе.

Музян побагровел, стал судорожно хватать воздух и мог только мычать.

– Какие виски будем, прямые, косые?

– Э-э-э.

– Понятно, прямые…

– Такую длину волос оставить?

– Э-э-э.

– Понятно, оставить…

– Освежить?

– Э-э-э.

– Понятно, освежить…

– Самым дорогим одеколоном – французским?

– Э-э-э.

– Понятно, им…

– Укладку с покраской будем делать?

– Э-э-э.

– Понятно, будем…

– С вас тыща четыреста тридцать.

– Э-э-э.

– Понятно, без сдачи…

– Взять деньги в кармане плаща?

– Э-э-э.

– Понятно, в правом….

– За что деньги отдал, ума не приложу. По всем признакам, был в полубессознательном состоянии.

* * *

Жил у нас в третьем подъезде заядлый грибник Васек. Большой знаток и любитель «тихой охоты». С конца июля по октябрь его всегда увидишь по утрам с пустой корзиной, а вечером – с полной: белых, груздей, рыжиков.

Очень завидно мужикам стало.

– Где грибы собираешь? Поделись с коллективом секретами мастерства.

– Да в районе станции Григорьевская у деревни Пузята. Всегда туда езжу. У меня там родня. Шурин. Грибов – экскаватором!

– Верим. Но не до конца. А чтоб развеять сомнения в твоей искренности, возьми нас, сердешных, с собой. Один разок для пробы! – подначил Люлипупенко.

– Ну что, братва, махнем за сыроегой? – кинул он клич среди своих. – Сейчас опята пошли. Люблю я их, собак, пожарить!

– А я – замариновать.

– Буду сушить в духовке на зиму.

– Сушеные грибы – это да! Во цимес! Смачняк отпадный! – подтвердил ветеран закуски Малярчук.

Наутро вся компания собралась на железнодорожном вокзале.

У Васька и двух его друзей корзины, причем у соседа самая большая. Наверное, из ротанга. У наших мужичков поскромнее: небольшие ведерки, сумки, но, в основном, полиэтиленовые пакеты.

Один Музян без всего, вернее, с малюсеньким пакетиком от косметики «Диор».

– Ты думаешь, тебе такого пакетика хватит? – недоверчиво спросил Люлипупенко.

– Я, если что – в карманы рассую. У меня их много.

И из одного торчит бутылка. Сразу видно – профессионал.

Через полтора часа тряски вот она – станция Пузята.

Народу на платформе с корзинками видимо-невидимо.

– И что мы тут найдем при таком стечении людей? – скептически спросил Музян.

Да, корзинки-то у всех были полупустые. Но лица довольные.

– На охоте главное не добыча, а сам процесс, – приободрил всех Кисельков.

На остановке компанию встретил васьковский шурин Паша, этакий Дормидонт. Повел наискось по тропинке к лесу – не лесу. Рощица такая компактная.

– Че тут найдешь? – снова захныкал Музян.

– Это он только с виду зело маленький, а внутри ого-го! – развел руки Паша.

– Не бреши! – не поверили хлопцы.

Зашли с краю от дороги. Сразу откуда-то из чащи появились двое. Плачущими голосами они спросили:

– Граждане, вы наших жен не видели? Одна в красном свитере, другая – в… тоже в красном.

– Нет, ребята, мы только что с электрички, ваших не видели.

Дальше – больше.

Идет какая то мадам с безмятежным выражением лица. Бодренько так. В обратную от станции сторону. Корзинкой помахивает с двумя шляпками вешенок на дне. И блаженной улыбкой на лице. Очевидно, что свою миссию она уже выполнила.

– Женщина, вы куда идете?

– Куда-куда? Куда надо, туда и иду – на станцию, вестимо.

– Так она ж в противоположной стороне!

– Неправда! Я никуда с дороги не сворачивала, всё вдоль нее грибы собирала, – заупиралась краля.

– Ну, ваше дело! А наше – предупредить.

У ребят проснулось сомнение:

– Паша, места-то точно знаешь?

– Я, чай, здешний – не первый раз «замужем», – обиделся Дормидонт.

Со всех сторон «ау-ау» слышно. Весь лес ходуном ходит.

Внезапно из кустов возник седой мужчина:

– Ребята, вы пса не смекали? Собака потерялась, сенбернар?!

– Смекали, – припомнил Васек. – Вчера на вокзале у справочной бегал без намордника.

– Три дня назад под елкой оставил. И конец!!

Через минуту показался какой-то взлохмаченно-небритый колхозник. Жадно засопел, уставившись горящими глазами на жевательную резинку, которую перемалывал челюстями Кисельков.

– Мужики, дайте че-нидь пожрать – неделю во рту маковой росинки не было. Деревню родную никак найтить не могу!

– Не по адресу. Мы ни росинкой, ни соломкой маковой не располагаем.

– Блин, я дальше не пойду, буду тут собирать около дороги, – заскулил Музян.

Да уж и не до грибов вовсе.

– Славик!.. Славик!.. Славик! Где ты? Только отошел за кустики и сгинул, – с плачем выскочила женщина.

Словно ниоткуда появились две зареванные мадам: одна в красном свитере, другая – в… тоже в красном. Взмолились:

– Мужчины, вы наших мужей не встречали? Один в синем жакете, другой – в… тоже в синем?

– Было дело. Примерно час назад. А они вас там ищут, – указали ребята им направление поиска.

– Да?! А мы их уже месяц, как потеряли!

– Хлопцы, только не бросайте меня, все долги отдам, – заплакал Музян.

– Без пол-литры нам дорогу до станции не найти, – сообразил Арнольд, – Молешот, вроде она у тебя из кармана торчала?

Васек открестился:

– Не пью – язва.

– А у меня норма – два глотка, – это слова первого друга Васька.

– А я чуть-чуть (две «чути» – 30 + 30 = 60 граммов, прим. автора), – второго друга.

– Ну, а мы все до упаду, как обычно.

Так вот этот «Чуть-чуть» объявился на следующий день.

«Два глотка» нашли через неделю на границе со Свердловской областью, в двухстах километрах восточнее. «Не пью» перестали искать, правда, по телеку показывали передачу про снежного человека в горах Южной Америки. Заросшее такое чудище. Примечательно то, что в лапах у него была корзина, сильно напоминающая корзину Васька.

* * *

Вадику на ум пришел один случай…

Как-то вдруг быстро смеркалось. Был теплый летний вечер. Малярчук, хватив норму, прикорнул у дерева, привалившись к стволу.

Люлипупенко, как всегда, лежал на траве в полной отключке. Шуран и Вадик сидели в обнимку на скамейке под акацией. Музян пока держался на дрожащих ногах. Евсеич дочитывал газету. Точнее, делал вид, что дочитывает, а сам спал. Да, еще был Гуньдюк. Вернее, громко сказано «был». Правильнее сказать – не был. Как и Люлипупенко, обнимал почву.

Вдруг вечернее небо озарилось хороводом разноцветных огней.

– Опять салют что ли по случаю дня нефтяника? – вслух подумал Шуран.

– Или газовика, – откликнулся Вадик.

При ближайшем рассмотрении оказалось, что это не салют. На баскетбольную площадку приземлилась тарелка. Самая настоящая. Суповая. Только размером раз в десять больше. Спустился автоматический трап, и из недр агрегата высыпало стадо невысоких человечков с ушами и носами дудочкой. Они разделились на две группы и бросились к пацанам. Первая с невообразимым визгом схватила Малярчука и откантовала в люк. При этом человечки пищали «Хмелус Старус» или что-то похожее.

Не успела братва опомниться, как из цепких объятий Вадика и с воплем «Бодунс Квасус» вторая группа нлоитян (а это были именно они) выхватила Киселькова и потащила следом за Малярчуком.

Земные ребята моментально протрезвели:

– Киселя не отдадим!

И ну поливать пришельцев остатками пива. Хотя его и было жалко.

Не очень-то непрошенным гостям этот душ понравился. Заискрило где-то в их контактах.

– Как? Что за борзота? Разваливать компанию?! Не милиция ведь, никто права не давал!

Вадик схватил какой-то кол, а Музян – детский совочек из песочницы. И лишь Люлипупенко без оружия пополз по-пластунски. Хватал инопланетян за ноги. И мешался пацанам под ногами. В большей степени.

Завязалась неравная борьба. Причем те пуляли лазерными лучами и даже один раз попали в ногу (в носок ботинка) Музяна. А Евсеичу шляпу прожгли в четырех местах. Пацаны отступили. Но не насовсем. Исключительно для перегруппировки сил.

– Буду заползать с тыла, – сказал Гуньдюк, не вставая с травы. – Вы, четверо (имелись в виду Дулепистые и Музяны), спереди. Катите Арнольдов вместо бревен и прячьтесь за ними.

К тому времени Люлипупенко опять отрубился, и иначе, как катить его, по-другому бы не получилось.

Ну, с Богом! Братва предприняла решительную контратаку.

Тактически всё было задумано грамотно, и ребятам удалось окружить неприятеля вместе с тарелкой.

Особенно пригодилась детская рогатка (нашли на земле), из которой Гуньдюк стал стрелять обильно смоченной жевательной резинкой из положения лежа с упора головой. При этом извел весь боекомплект – целую обойму новеньких подушечек «Стиморола» с мятным вкусом.

Музяну удалось создать дымовую завесу из раскуренной пачки «Примы».

Никотин еще, как выяснилось, и боевое отравляющее вещество. И не только для землян. Но в большей степении для инопланетян. Тем он очень не понравился. Очень!

Схватка продолжалась, казалось, целую вечность (как потом выяснилось, минуты полторы).

Отличился опять же Вадик Дулепистый: он хватал бусурманов за хоботы дудочкой и с силой зашвыривал на ветки деревьев. Или дул в растопыренные уши из игрушечного саксофона. Это их вырубало надолго.

Не выдержав дружного натиска, противник отступил. Панически. Бросив на поле боя Киселькова, несколько лучевых пистолетов (до сих пор лежат дома у пацанов для самообороны, правда, батареек к ним в магазинах и даже на привозе не достать) и трап. Вадик потом отвез его на дачу в яму за картошкой спускаться. Легкий, как пушинка, и прочный. Не иначе, нанотехнологии…

Инопланетная тарелка газанула и растворилась в киберпространстве.

Одно плохо: не успели хлопцы внутрь попасть – вытащить Батумыча наружу.

– Пропал навеки, – всплакнули мужики…

…Малярчук появился также внезапно, как и исчез.

В час ночи, причем абсолютно трезвый. Настроение у него было подавленное (правильнее сказать, паршивое).

О своих приключениях рассказывал скупо.

– Провел лет десять в инопланетных застенках. Испытания нечеловеческие. Хуже, чем у нас в урологии. Три последних дня капли влаги в гортани не было. Хотели взять измором. Повезло. Там, оказывается, тоже есть типа гаишников – нлоишники. При очередной перевозке остановили тарелку на каком-то астероиде: «Что везете? Где накладная? Где путевой лист?» Те врассыпную. Браконьерами оказались или контрабандистами – сейчас неважно. Эти изучили материалы задержания и первым попутным рейсом на Землю. Отпустили с миром. Напоили до безумия какой-то гадостью. До сих пор выворачивает: типа нашей тормозной жидкости. Сказали: «Для восстановления сил». Пить, наверное, больше не смогу.

– Вспомни еще хоть что-нибудь, Батумыч!

– Кажется, были на нескольких разных планетах, всё по каким-то испытательным центрам и диагностическим лабораториям. Разбирали, как говорят, по винтикам. Промывания опять же всякие. Хуже, чем у Левы на кушетке.

– Придется проводить сложный этап восстановительной реабилитации, – решили пацаны.

Единственная, кто «обрадовалась» возвращению – это жена, потому что Малярчук заявился ночью абсолютно трезвый:

– Где был, кобельщик?

– У инопланетян.

– Сейчас проверю: а ну, скажи быстро «санэпидемиология».

«Самой-то не выговорить, даже по трезвяку», – подумала жена Батумыча.

Но Всева продекламировал всё слово без запинки.

– А почему ни в одном глазу?

– Не поили, вот почему!

– А не у Аньки ли из первого подъезда пропадал?

И давай лупить, чем попало. А это она, как мы знаем, умеет в совершенстве.

Потом назойливо всякие «РЕН TV» и уфологи донимали, всё выспрашивали. Но Малярчук дал обет молчания. А то жена снова привяжется с этой Анькой.