Текст книги "Россия сегодня. Через 100-летие великих революций"

Промедление с правительственными реформами не означало, что страна взяла и застыла в ожидании каких-то законов.

Скорее наоборот, промедление мотивировало к активистским действиям, поскольку увеличивало риски реставрации.

Если бы большевистская партия силой каких-то причин испарилась, народные выступления все равно бы развивались. Просто инициатива таких выступлений перешла бы к анархистам и леворадикальной части эсеровской партии. Ни те, ни другие не обладали должной организацией для действий в рамках страны, а значит, не имели шансов на успех.

Зато шансы на успех вновь появлялись у сторонников военной диктатуры. Корниловское выступление было всполохом, подавленным не вооруженной силой, а агитацией большевиков и максималистов. Но новое выступление, проведенное силами исключительно офицеров, при отсутствии противовеса в виде большевиков, оказалось бы успешно.

Так и получилось спустя год в Германии. В ноябре 1918 года фронты рухнули и страна вышла из войны. Для успокоения общества кайзер передал власть социал-демократическому правительству. Однако никаких серьезных изменений не происходило, и начали вспыхивать стихийные бунты. Одно из выступлений провели моряки, требовавшие погашения задолженности по жалованию. Социал-демократическое правительство привлекло парамилитарные формирования, известные как «фрайкор», для подавления этого выступления. В январе в Берлине начались массовые демонстрации, в которых участвовало до 200 тысяч человек. В ответ на это правые социалисты ввели войска и утопили выступления в крови.

Разумеется, ультраправые рассматривали социал-демократов как недоразумение, вынужденную необходимость. Уже в 1920 году они попытались совершить военный переворот, к 1923 году создали целый веер профашистских партий, включая НСДАП, а в 1925 году триумфально избирали рейхспрезидентом генерал-фельдмаршала Пауля фон Гинденбурга. Дальнейший ход событий хорошо известен: спустя еще восемь лет престарелый герой мировой войны передал власть Адольфу Гитлеру.

Вернемся из Германии в Россию, а из 1933 года в 1917-й.

4 октября войсковая рада кубанских казаков заявляет о необходимости провозглашения отдельной Кубанской республики и перехода России на федеративную модель устройства. 21 октября немецкие войска захватывают Моонзундские острова, делая еще один шаг на пути к Петрограду. События не статичны, они быстро развиваются.

В ночь на 26 октября, как известно, военные и рабочие по призыву Ленина и Троцкого захватывают Зимний дворец. Временное правительство арестовано. Дата захвата Зимнего дворца не случайна. В эти же дни проходит II съезд Советов. Меньшевики и правые эсеры покидают его, требуя «опираться на все слои», то есть фактически вернуть обратно в правительство кадетов. Левое крыло эсеров остается на съезде. Во ВЦИК – исполнительный орган съезда Советов, который работал параллельно с советским правительством и отчасти заменял его, – вошло 62 большевика, 29 эсеров, шесть меныневиков-интернационалистов, три украинских социалиста и эсер-максималист.

Но эсеров, готовых к созданию однородной советской власти, в течение нескольких дней исключили из партии.

Лидеры эсеров и меньшевиков выбрали союз с кадетами, а не с левыми социалистами. Они выступили против власти Советов, хотя Советы являлись единственной живой альтернативой правому военному перевороту. Это противоречило ожиданиям рядовых сторонников этих партий. В результате меньшевики превратились в маргинальную группу, а партия эсеров раскололась на несколько частей.

Сразу после переворота большевики предложили места в правительстве правым эсерам и меньшевикам. Ленин допускал, что наркомат земледелия может возглавить Чернов, чтобы эсеры наконец могли реализовать собственную земельную программу, лежавшую в основе всей их политической позиции.

Взамен большевики требовали немного: признать абсолютно эсеровский «Декрет о земле», признать «Декрет о мире» и ввести официальный восьмичасовой рабочий день. В ответ эсеры и меньшевики предложили исключить из правительства Ленина и Троцкого и дать министерские посты военным (то есть генералитету). Последнее означало автоматическое продолжение войны с Германией. Весьма странно было ставить такие условия для снятия кризиса.

Вместо союза со всей партией эсеров большевикам пришлось довольствоваться ее левым крылом. В Совнарком вошло семь представителей левых эсеров. Им потребовался весь ноябрь, чтобы организоваться в самостоятельную партию.

Тем временем Советы берут власть в свои руки на местах. В течение десяти дней после Октябрьского переворота советская власть установлена в 22 губернских центрах из 74. В подавляющем большинстве случаев это происходит совершенно бескровно. К концу года Советы утверждаются как реальная власть еще в 25 региональных столицах, быстро проникая в уездные и волостные центры. Это еще не большевистские Советы. В них присутствует вся леворадикальная палитра, включая левых эсеров, максималистов, анархистов и меньшевиков-интернационалистов.

В ноябре проходят выборы в Учредительное собрание.

За социализм в марксистской или народнической версиях голосуют 85 % населения России: 55 % за эсеров, 23 % за большевиков, около 3 % за меньшевиков и т. д.

Самой правой партией, которая пригласила в свои списки адмирала Колчака, оказались кадеты, еще недавно подчеркивавшие свой либеральный облик. К ним примкнули все правые группы, но это список не выручило. Кадеты получили всего 4,5 % голосов.

Вот она, собственно, и вся «гражданская война между сторонниками и противниками социализма»: 85 % и 4,5 %. Народ свой выбор сделал, и сделал его весьма недвусмысленно. Город проголосовал за большевиков, село – за эсеров.

Однако список депутатов, избранных по списку социалистов-революционеров, не отражал настроения сторонников этой партии. В момент составления списков партия еще сохраняла единство, и ее аппарат чисто административными методами поставил во главу реестра кандидатов правых и правоцентристов. Это мало отразилось на результатах голосования, но сразу же породило конфликты. Так, съезд 12-й армии постановил отозвать Авксентьева, Лихачева, Гоца и Колерова – всех правых эсеров, прошедших от этой армии. Формальные правила, впрочем, не предусматривали императивности депутатского мандата, то есть указанные лица могли проигнорировать изменения в настроениях.

Такие нехитрые манипуляции позволили Чернову провести нужных людей, однако вытолкнули левых эсеров в дружественные объятия Ленина. Троцкий вспоминал, как однажды к нему и Ленину зашел один из руководителей левых эсеров Марк Натансон и сказал: «А ведь, пожалуй, придется разогнать Учредительное собрание силой». Так что успехи при составлении списков кандидатов в депутаты обернулись для правых эсеров сторицей.

Сегодня роспуск Учредительного собрания рассматривается как начало Гражданской войны. Действительно, 5 января 1918 года в Петрограде силами, подчиненными большевикам, была расстреляна демонстрация сторонников нового парламента. Погибло до 20 человек, в том числе восемь рабочих Обуховского завода.

Само Учредительное собрание, впрочем, открылось. Национальные делегаты не приехали, так как на окраинах империи вовсю шел процесс формирования новых государств. Большевики и левые эсеры имели 155 депутатов из 410 и попытались избрать спикером парламента левую эсерку Марию Спиридонову. Разумеется, им не хватило голосов, и председателем палаты стал эсер Виктор Чернов. Украинские делегаты демонстративно отказались голосовать.

Пока шли дебаты, в Дорогомиловском районе произошел теракт. Было взорвано здание местного Совета, находившегося под контролем большевиков. Погибли пять человек[90]90
  9 января в Москве произошел еще один теракт. Из пулеметов, расположенных на крышах домов, была обстреляна рабочая демонстрация, посвященная годовщине Кровавого воскресенья.
  30 человек были убиты и еще двести ранены прямо на Красной площади. Никаких репрессий после этого не последовало, так что списать убийство мирных людей на большевистскую провокацию невозможно. По факту имел место акт террора, скорее всего проведенный офицерами или юнкерами.


[Закрыть].

Тем временем большинство депутатов Учредительного собрания отвергли предложение признать власть Советов. После этого левые радикалы покинули зал заседаний, а оставшиеся депутаты приняли закон о федеративном устройстве России, закон о социализации земли и призыв к воюющим странам начать мирные переговоры.

Заседание шло всю ночь. В 4:20 утра анархист Анатолий Железняк, командовавший охраной здания, сказал, что «караул устал», и предложил всем разойтись. Парламент поработал еще полчаса, после чего депутаты покинули здание. Когда они вернулись к нему спустя несколько часов, все было закрыто. Остается заметить, что с уходом левых в Учредительном собрании уже не имелось кворума для принятия решений.

Роспуск Учредительного собрания разительно отличался от расстрела здания Верховного Совета, предпринятого Борисом Ельциным спустя 76 лет. Но дело даже не в этом.

К моменту созыва Учредительного собрания избранные рабочими, солдатами и крестьянами Советы взяли власть в 47 губернских центрах, а также в Москве и Петрограде. Правые эсеры и меньшевики отказались признать этот факт. По сути, их решение означало необходимость вернуть в регионах власть обратно земствам и управам. Выборы в земства прошли относительно недавно, в июле. Но в эпоху великих перемен день подчас считается за месяц, а пара недель – за год. В Ярославле, например, на местных выборах летом меньшевики получили 33 % голосов, а большевики 11 %. Но в ноябре в том же Ярославле результаты меньшевиков скатились до 3,7 % голосов, а большевики получили 38,5 %.

Собравшиеся в Таврическом дворце депутаты от эсеров и меньшевиков предлагали проигнорировать столь явно выраженную народную волю. Они боролись не за демократию, используя ее просто как процедуру для сохранения той власти, что была им дана летом 1917 года российским обществом и в которой российское общество отказало им уже осенью.

Очередная точка компромисса была пройдена, и вина правых социалистов в этом очевидно больше, чем у левых социалистов. Последние имели опору в массах, реальные органы самоуправления в виде Советов и практическую программу реформ. Первые не имели ничего, кроме необоснованного чувства собственной гордыни. Да, у них имелось численное преимущество в парламенте. Но за пределами зала заседаний больше не было ничего.

Про честное благородное слово

Величайшим заблуждением является мысль, что гражданскую войну развязывают революционеры. Гражданскую войну всегда развязывает потерявший власть правящий класс. Он хочет вернуть свою власть, свои доходы, свою ренту, свой контроль над обществом. Он спокойно относится к крови, потому что за долгие столетия именно он проливал чужую кровь и приносил в жертву чужие жизни. Это были жизни низшего сословия, недочеловеков, говорящих машин. Никогда для элиты эти жизни не имели значения, так с чего бы она проявляла гуманность в условиях угрозы потери своего всевластия?

Напротив, революционные партии на первом этапе после прихода к власти обыкновенно демонстрируют гуманизм. Еще не пролилась первая кровь, нет ожесточения, есть шансы на относительно мирный переход к новой жизни.

Народные массы склонны к спонтанным проявлениям мести, как показала Февральская революция и сопровождавшие ее расправы над жандармами. Но революционные партии, возглавляемые опытными лидерами, после победы ищут способы избежать скатывания в неуправляемый хаос.

Поэтому Карл Маркс считал, что надо попробовать не просто национализировать заводы и латифундии, но дать выкуп их владельцам. Процитируем Фридриха Энгельса: «Как только наша партия овладеет государственной властью, ей надо будет просто экспроприировать крупных землевладельцев, точно так же как промышленных фабрикантов. Произойдет ли эта экспроприация с выкупом или без него, будет зависеть большей частью не от нас, а от тех обстоятельств, при которых мы придем к власти, а также, в частности, и от поведения самих господ крупных землевладельцев. Мы вовсе не считаем, что выкуп недопустим ни при каких обстоятельствах; Маркс высказывал мне – и как часто! – свое мнение, что для нас было бы всего дешевле, если бы мы могли откупиться от всей этой банды»[91]91
  Энгельс Ф. Крестьянский вопрос во Франции и Германии //Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 22. С. 523.


[Закрыть].

То есть вместо войны – выкуп, обеспечение безбедной старости. Но получится это или нет – зависит от готовности двух сторон. У потерявших власть прежних «хозяев жизни» такая готовность обычно проявляется плохо.

В феврале 1936 года в Испании на честных выборах победила левая оппозиция. Спустя четыре месяца генерал Франсиско Франко поднял мятеж и развязал гражданскую войну. В 1970 году на таких же выборах в Чили победил социалист Сальвадор Альенде. Спустя три года генерал Аугусто Пиночет поднял мятеж и погрузил страну в диктатуру.

При этом оба «патриота» – и Франко, и Пиночет – опирались на зарубежную помощь и поставили экономики своих стран под контроль иностранцев.

В 1917 году ситуация в России была такой же, как спустя несколько десятилетий в Испании и Чили.

Октябрьский переворот прошел практически бескровно. Если в Феврале жертвами полицейского террора и последующего народного возмездия стали 400 человек, то при штурме Зимнего дворца погибло семь человек.

Министры были, понятно, арестованы. Показательна их дальнейшая судьба. В лагеря их не отправили и не расстреляли. Из 17 членов Временного правительства девять уехали жить за границу в 1918–1922 годах. Из оставшихся пять пали жертвой сталинских репрессий, еще четверо умерли своей смертью в России. Только двое погибли в период революционных событий. Это были кадеты Андрей Шингарев и Федор Кокошкин, ставшие жертвами самосуда. К ним мы вернемся чуть позже.

А пока рассмотрим события октября 1917 года. Зимний дворец взят, правительство арестовано, II съезд Советов заявляет о взятии власти в стране. Александр Керенский бежит в штаб Северного фронта в Псков. Здесь он находит командира 3-го казачьего корпуса Петра Краснова, который с трудом отыскивает 700 (семьсот) казаков для похода на двухмиллионный революционный Петроград. При этом красновские офицеры демонстративно отказываются пожимать руку Керенскому, говоря: «Мы корниловцы!».

Поход на Петроград захлебнулся через несколько дней. Артиллеристы перешедшего на сторону красных полковника Павла Вальдена и матросы Петра Дыбенко не пустили казаков дальше Царского Села. Побросав артиллерию, казаки неорганизованно отступили, чуть позже попросив выпустить их беспрепятственно на Дон. Керенский бежал еще дальше, а Петр Краснов был арестован, дал честное слово не бороться против советской власти и был отпущен.

После этого Краснов отбыл на Дон, где через три месяца на немецкие деньги вооружил банды для захвата южных городов.

Клятва Петра Краснова не отрицается даже симпатизирующими ему биографами. Дмитрий Жуков в предисловии к книге Краснова «Ложь» пишет дословно следующее: «В советское время генералу часто „ставилось в вину“ то, что он „дал честное слово, что прекратит борьбу против советской власти“. Советские авторы почему-то возмущались, что „он нарушил свое слово и тайно бежал из Петрограда на Дон, чтобы снова вступить в антисоветский лагерь“. Можно подумать, „обиженные“ столь „дерзким поступком“ большевики ни разу не нарушали подписанных ими договоров»[92]92
  Краснов П. Ложь. М., 2013. С. 3.


[Закрыть].

Юнкера в Кремле

В Москве и Петрограде вспыхнули вооруженные выступления юнкеров. В Москве юнкерам удалось занять Кремль, при этом они расстреляли сдавшихся в плен красноармейцев. Юнкера были подчинены Московскому военному округу, которым командовал полковник Николай Рябцев. После свержения царя Рябцев вступил в партию эсеров, так что в какой-то степени старая столица стала местном вооруженной борьбы между большевиками и эсерами. Но спустя шесть дней выступление было подавлено. Юнкеров и офицеров отпустили и даже сохранили им оружие. Рябцев провел в тюрьме три недели, после чего его отпустили на свободу. Он уехал в Украину, где через полтора года «при попытке к бегству» был убит – но не большевиками или анархистами, а коллегами, белыми офицерами.

В Петрограде мятеж юнкеров закончился еще быстрее. Большевики при этом выручили юнкеров от угрозы самосуда со стороны матросов.

Почти одновременно в северной столице из членов бывшего черносотенного «Союза Михаила Архангела» создалась подпольная группа «Русское собрание». В нее вступили генералы Аничков и Сербинович, несколько полковников и офицеров более младшего звена. Идеологом группы стал старый антисемит Владимир Пуришкевич. Группа готовила вооруженное выступление в Петрограде и вступила в контакт с Калединым. Ее раскрыли. И знаете, какое последовало наказание? Двух юнкеров, уже принявших участие в вооруженном выступлении, отпустили по молодости лет на свободу, восемь человек арестовали на срок от двух до девяти месяцев, генералов приговорили к условным работам, а Пуришкевича – к четырем годам условного лишения свободы. Через полгода по случаю 1 мая всех амнистировали. В знак благодарности все амнистированные уехали на юг вести вооруженную борьбу.

На юге России, в Краснодаре, в тюрьме оказался еще один известный белый герой – есаул Андрей Шкуро. Красными войсками здесь командовал тоже казак, Алексей Автономов. Автономов отпустил Шкуро из тюрьмы под честное слово, что тот поможет в борьбе с продвигающимися на юг немцами. Шкуро честное слово дал, после чего сформировал вооруженный отряд, начавший убивать вовсе не немцев, а сторонников советской власти[93]93
  Кенез П. Красная атака, белое сопротивление. 1917–1918. С. 101.


[Закрыть].

28 ноября новая власть приняла «Декрет об аресте вождей гражданской войны». Под партией гражданской войны имелись в виду кадеты. Милюков и Струве находились в это время за пределами Петрограда, но была арестована Софья Панина – член партии кадетов, замминистра образования. Ей вменили в вину не только членство в партии, но также хищение денег из министерства. Панина объяснила, что деньги она положила в иностранный банк, чтобы потом выдать их законному правительству. Представим себе эту сцену сегодня. Панину… нет, не расстреливают и не приговаривают к тюрьме. Революционный суд обязывает ее вернуть деньги и выносит общественное порицание! Да, Панина, разумеется, тоже уехала на юг, чтобы помочь Деникину.

Роберт Локкарт, сотрудник британского диппредставительства в Петрограде, готовивший осенью убийство Владимира Ленина, описывал в мемуарах лето 1918 года так: «террора еще не существовало, нельзя даже сказать, что население боялось большевиков. Газеты большевистских противников еще выходили, и политика Советов подвергалась в них ожесточенным нападкам. Я нарочно упоминаю об этой первоначальной стадии сравнительной большевистской терпимости, потому что их последующая жестокость явилась следствием обостренной Гражданской войны»[94]94
  URL: https://www.amazon.com/The-Two-Revolutions-Eye-Witness-Russia/dp/B000 °CJM7T.


[Закрыть].

Итак, не красный террор предшествовал Гражданской войне. Вначале началась Гражданская война, а уж потом появился как реакция на нее красный террор.

Партия гражданской войны: период изоляции

26 октября (7 ноября по новому стилю) атаман Донского казачьего войска Алексей Каледин заявил, что берет всю полноту власти в Ростове-на-Дону и прилегающей местности. Фактически это был военный переворот.

Вскоре сюда прибывает генерал Алексеев, а затем и генерал Корнилов. Вместе с Калединым они образуют триумвират. Гражданская власть сосредоточивается в руках кадетов, причем приезжают даже Милюков и Струве.

Разумеется, переворот сопровождался арестами. В первый же день только в Ростове-на-Дону расстреляно 62 рабочих. По свидетельству жившей в тот период в городе писательницы Мариэтты Шагинян, перед казнью рабочим выворачивали суставы, перешибали коленные чашечки, резали уши.

В начале декабря подчиненные триумвирату силы совершают рейд в Донбасс, где никаких казаков не проживает и близко. Фактически происходит вторжение в рабочую агломерацию, сопровождающееся терроризированием местного населения и казнями сторонников Советов любой партийной принадлежности.

25 декабря провозглашается создание «Добровольческой армии». «Армия» насчитывает всего 6000 штыков и состоит почти исключительно из офицеров и юнкеров.

Рядовые казаки на данном этапе никакого желания «воевать за Россию» не испытывали. По свидетельству бывшего начальника генштаба армии генерала Михаила Алексеева, «идеи большевизма нашли приверженцев среди широкой массы казаков, которые глубоко убеждены, что большевизм направлен только против богатых классов – буржуазии и интеллигенции…». Им гораздо интереснее декрет о земле, подписанный Лениным.

Но с декретом возникают свои осложнения. Эсеровская программа, взятая большевиками за основу, предполагала изъятие излишков земли. На Дону казачество составляло 47 % населения, но владело 85 % земель. В среднем каждая казачья семья имела 13,5 десятин, но полторы сотни самых богатых представителей казачества владели 5000 десятин каждая. Распад старой государственности обострил конфликты внутри казачества, к которым добавились сложности с так называемыми иногородними – неказачьим населением Дона.

Иногородние были на положении нынешних «неграждан» в Латвии. Они могли поколениями жить на Дону, но считались людьми второго сорта. И если сегодня в Балтии «негражданин», выучив латышский язык и сдав экзамены, вправе получить местное гражданство, то иногородний перейти в казачество не мог. Это была каста, как неприкасаемые в отсталой Индии.

Участки земли, которыми владели иногородние, были очень маленькие: самые крупные составляли на Дону – 1,3 десятины, на Кубани – 1,5 десятины, то есть их площадь была в 10 раз меньше, чем у казачества. Большинству крестьян приходилось арендовать землю у казаков, а повышение цены аренды земли часто переносилось очень тягостно[95]95
  Кенез П. Красная атака, белое сопротивление. 1917–1918. С. 23.


[Закрыть].

Именно иногородние, а не рабочие-большевики, были заинтересованы в расказачивании и чуть позже с отчаянной решимостью провели его.

Однако на данном этапе конфликт в целом только вызревал, и казачество оставалось нейтрально, обсуждая перераспределение земли внутри себя, от богатых к бедным. Никто не хотел умирать ради генералитета и кадетов. К январю 1918 года от всего белого казачьего войска остается 147 штыков.

Зато рабочие, осознав опасность своего положения, начали вступать в Красную гвардию, которая развернула движение на Дон. Каледин пустил себе пулю в лоб. Корнилов был убит. В течение всего двух дней белые потеряли Ростов-на-Дону и Новочеркасск, то есть у них элементарно не имелось людской силы для городских боев. Остатки «Добрармии» ушли партизанить в направлении Кавказа.

В Оренбурге также 26 октября произвел переворот атаман местных казаков Александр Дутов. У него имелось всего 2000 казаков, но у Советов не было никаких военных отрядов вообще. Биографы Дутова пишут, что население городов губернии переворот вовсе не приветствовало. Вспыхнули забастовки булочников и железнодорожников. Городская управа почти открыто поддержала большевиков. Наконец, ради приличия Дутов согласился с выборами в Учредительное собрание, которые обернулись для него большим унижением. В Оренбурге большевики получили 20 227 голосов против 7921 за казачий список, в Челябинске – 9484 голоса против 570, в Троицке – 5996 против 1238, в Орске – 1431 против 158[96]96
  Ганин А. В. Атаман Дутов // URL: http://www.libma.ru/istorija/ ataman_a_i_dutov/ index.php.


[Закрыть]. Сам Дутов благодаря казачьим голосам депутатом стал, но результаты большевиков, чьи лидеры в это время сидели под арестом, оказались весьма впечатляющими.

К весне, впрочем, Дутова вытеснили в Тургайские степи.

То есть боевые действия вспыхнули сразу же. Полевые командиры казачьих формирований брали власть вооруженным путем. Выборов в Учредительное собрание они не ждали и власть избранным впоследствии депутатам не передавали. Конечно, Дутов и Каледин не выступали против того, чтобы земства занимались канализацией и работой почты. Но не более того. Реальная власть в белых зонах у военных диктатур. Однако силы белых ничтожны. На деле, они представляют собой совершенно маргинальные группы, имеющие успех только в условиях отсутствия вооруженного противника.

Там, где нет казаков и юнкеров, нет и никакой гражданской войны. Советы быстро берут власть в городах. В основном этот процесс проистекает довольно мирно. Это естественно. Советы были реальным представительным органом. Их депутатов избирали на заводских собраниях, сельских сходах, в воинских частях. Кадеты в этих выборах не участвовали, а меньшевики и правые эсеры быстро теряли влияние, потому что рассматривали Советы как совещательный орган при кадетско-эсеровских Думах и земствах. Но если можно взять реальную власть, кто же будет ограничиваться консультациями для врагов? Формально еще весной-летом были избраны органы местного самоуправления, однако с той поры прошла целая историческая эпоха, и эти органы воспринимались обычным работающим населением как некая архаика. Ход событий ускорился. В отличие от гласных местных Дум, депутат Совета мог быть в любое время отозван. Советы стали мобильным, живым и очень динамичным органом.

Из 100 наиболее крупных пунктов (включая и губернские города) только в 16 были военные столкновения. Причем, как правило, бои начинали противники советской власти. Иногда, как в Саратове, казачьи мятежи длились всего сутки, иногда, как в Астрахани, бои затягивались на полмесяца, но в целом сопротивление не было продолжительным. У сторонников старой власти, подчеркивал Ленин, «не было никакой, ни политической, ни экономической опоры, и их нападение разбилось. Борьба с ними соединяла в себе не столько военные действия, сколько агитацию»[97]97
  Ленин В. И. ПСС. Т. 36. С. 95.


[Закрыть].

К середине февраля, почти повсеместно без пролития крови, советская власть установилась на всей территории бывшей Российской империи, кроме Кубани, Кавказа, Семиречья, Бухары и Якутии.

Поэтому ни о каком красном терроре в зиму 1917–1918 годов не было и речи. В нем просто не было смысла, поскольку попытки развязать гражданскую войну в целом были безрезультативны.

Но зато разворачивался массовый террор снизу. Его масштабы трудно оценить и сегодня.