Текст книги "Царский сплетник и дочь тьмы"

1

Виталик сидел на уже привычном для себя месте, по правую руку от царя-батюшки Гордона, невозмутимо поигрывая боярским посохом. Сидел и потел в своей горностаевой шубе с царского плеча, которую вместе с боярской шапкой обязан был надевать на все официальные заседания боярской думы согласно протоколу, хотя в думе сегодня и без того было жарко. Страсти в тронном зале кипели нешуточные, и, надо сказать, повод для негодования у бояр был. Наконец-то вышел первый номер давно обещанной царским сплетником газеты «Великореченский вестник», экземпляр которой был у каждого боярина в руках.

– Нет, ты как хочешь, царь-батюшка, а я правду-матку прямо в наглую рожу ентому басурманину скажу! – разорялся боярин Кобылин, потрясая пахнущей свежей типографской краской газетой. – Вы только посмотрите, бояре, на что такие огромные деньжищи пошли! Ентот изверг на наши же денежки на нас хулу возводит! Да ентой газетенкой только в отхожем месте подтираться! Боле она ни на что не годна!

– А вас, боярин, не смущает, что на ней портрет государя нашего нарисован? – полюбопытствовал Виталик. – Решили, значит, царем-батюшкой подтереться?

Боярин Кобылин так и застыл с открытым ртом.

– В кандалы его, – щелкнул пальцами Гордон.

Стрельцы заломили руки недалекому боярину и выволокли его из тронного зала.

– Слышь, Гордон, – прошептал уголком губ Виталик, – а ты не перегибаешь палку?

– Нормально, – так же шепотом откликнулся царь. – Считай, первый выпуск уже окупили. Я с него, гада, не меньше пяти тыщ за оскорбление моего величества слуплю, а потом пусть катится на все четыре стороны.

– Ха! Первый выпуск… Да на такие деньги годовой тираж поднять мож… – Виталик прикусил губу.

– Это у тебя такая себестоимость? – ахнул Гордон. – Так наши соглашения пора пересмотреть.

– Ты не учитываешь вложений в производство карандашей, – заволновался царский сплетник. – Дело новое, неосвоенное, больших денежных вливаний требует…

Виталик нагло врал. Залежи графита, обнаруженные в тролльих землях Засечного Кряжа, решили все проблемы разом. Теперь, когда у него в Заовражной низменности есть мощная производственная база, а на подворье Вани Левши развернуты типографские цеха, смешать графит в нужной пропорции с глиной, обжечь и упаковать в деревянную заготовку трудностей не составляло. Новинка великореченцам и купцам иноземным пришлась по вкусу. Последние теперь скупали оптом не только бумагу по невероятно низким ценам, но и карандаши разной степени твердости большими партиями, везли все это за границу и загоняли там втридорога. Надо сказать, победа над шемаханской царицей принесла немалые дивиденды Виталику. Илаха, как оказалось, готовилась к вторжению не один год, и после поражения не все ее подручные сумели уйти через портал, а с тех, кто остался без поддержки своей богини, вмиг сошло заклятие личины. Народ русский по природе своей сердобольный, в капусту крошить да измываться над полоняниками не стал, а просто пристроил их всех к делу на общественно полезные работы. Больше всего этих полоняников оказалось в Заовражной низменности, что резко сократило сроки строительства целлюлозно-бумажного комбината и типографии.

Сидевшая по левую руку от царя Василиса Прекрасная удрученно вздохнула:

– Может, государственными делами займетесь, бизнесмены?

– Угу, – закивал головой Гордон, – это мы запросто. Это мы сейчас. Так, кто еще царем-батюшкой подтереться хочет? – повысил голос державный.

– Что ты, государь! – загомонила боярская дума.

– Как можно!

– Вона каки новости в ей важные прописаны! Хрезентация тюрьмы после евроремонта… Тьфу! Прости, господи! Слова-то каки непонятные, иноземные.

– Опять же на ей лик твой лучезарный нарисован.

– Рядом с иконами повесим. Молиться на него будем!

Это известие царя явно расстроило. Он понял, что акция получилась одноразовая и больше деньжат по-легкому срубить не удастся. Впрочем, еще не все было потеряно. Со своего места поднялся боярин Жеребцов.

– Я вот только не понял, царь-батюшка, пошто царский сплетник лик твой светлый с каббалой антихристовой рядом начертал? – вкрадчиво спросил он. – И награду объявил за решение этого хросс… кросс…

– Кроссворда, – подсказал Виталик, с трудом сдерживая зевоту. Он всю эту ночь не спал, готовя первый выпуск газеты, и усталость давала о себе знать.

– Хроссвор… Тьфу! Нехристь басурманская! И не выговоришь. Так я что сказать хочу, царь-батюшка. Уж не за голову ли твою светлую он награду объявил? А вопросы-то какие издевательские начертал! Ты только послушай, царь-батюшка! Кто сидит на лавке ровно, гневно посохом стуча?

– Что скажешь на это, сплетник? – весело спросил Гордон.

– А чего мне говорить? Вот кто отгадает да слово правильное в нужную строчку или столбец впишет, тому и награда достанется. Если, конечно, все слова правильно впишет.

Боярская дума зашуршала газетами.

– Кто же это может быть? – начал чесать затылок боярин Жадин.

– А сколько букв? – поинтересовался Гордон.

– А ты по клеточкам подсчитай, царь-батюшка, – хмыкнул Виталик.

Все начали считать.

– Четыре.

– Точно четыре.

– Кто же это может быть? – Василиса тоже заинтересовалась.

– Говорю же вам, антихрист он, колдун! – завопил боярин Жеребцов. – На костер его! Он и тебя, царица-матушка, околдовал, и думу…

– Точно! Дума! – радостно треснул по подлокотнику трона царь, выудил из кармана карандаш и вписал первое угаданное слово.

Дума дружно треснула себя ладонями по лбу, да так что боярские шапки полетели на пол, и тоже начала портить бумагу.

– Я ж говорю, всех околдовал, – простонал боярин Жеребцов. – Куда только Малюта смотрит! На кол его надо, на кол!

Однако Малюте было в тот момент не до того. Забыв о том, что он работает здесь пугалом (именно для этой цели по совету Василисы Гордон начал приглашать его на заседания боярской думы), специалист по дыбе и испанским сапогам крадучись подбирался к трону, чтобы подсмотреть, что там на газете царапает державный.

– Чего тебе, Малюта?

– Да тут вопросик непонятный. Кто в темнице сырой за царя-батюшку горой? Пять букв.

– Иди отсюда! – зарядил царь скипетром по лбу Малюте. – Не подглядывай!

– Ну что тебе стоит! – заканючил палач, потирая набухающую шишку. – Ты ведь такой умный, первое слово сразу угадал…

– Иди отсюда, а то палачу отдам!

– Да я и есть палач.

– О! Точно. Палач!

Гордон с удовольствием вписал в кроссворд второе угаданное слово.

– Ну вот, и палача околдовал! – окончательно расстроился боярин Жеребцов и начал вписывать в кроссворд отгаданное Гордоном слово. – Гммм… а по буковкам подходит. Действительно палач.

– А вы читали анекдот про конюха и купеческую дочку? – спросил кто-то из бояр.

Ответом ему был дружный хохот.

– Это что, – утирая выступившие от смеха слезы, выдавил из себя боярин Калита. – А вот анекдот про стрельца, который в шкафу от муженька зазнобы прятался…

Тут уже вся дума просто рухнула.

– И у кого-то еще хватает наглости ругать мою газету, – хмыкнул юноша.

– Слышь, сплетник, а награда-то какая будет? – Царь-батюшка азартно разгадывал кроссворд.

Свой бесплатный экземпляр газеты он получил гораздо раньше подданных, успел поржать над анекдотами, и теперь его интересовал только приз.

– Я хоть и не царь, – хмыкнул Виталик, – но награда будет царская, поверь мне.

Это обещание заставило всю думу встрепенуться, и бородатые бояре устроили настоящий мозговой штурм. Царский сплетник довольно улыбнулся. Все пока шло нормально, строго по намеченному им плану. Даже царь-батюшка ведет себя пока корректно. До сих пор не прокололся. А вот царица-матушка волнуется. Может, стоило ее все же посвятить во все детали? Впрочем, теперь уже поздно.

– Слушай, сокол мой ясный, – не выдержала-таки Василиса, – это что такое? На заседаниях боярской думы государственными делами надо заниматься, а не кроссворды отгадывать. Вон китайский посол ждет не дождется, когда вы его вопрос решите.

– Да какие у него могут быть вопросы? – разозлился Гордон. – Дополнительные преференции на покупку дешевой бумаги себе выбить хочет. И не он один! Только вот им всем! – Пальцы державного сложились в дулю. – Торговать на наших условиях будем. А чего это китайский посол мне глазки строит? – нахмурился Гордон, заметив странные гримасы посла.

– А ты кукиш убери, – посоветовала Василиса. – На их родине так продажные женщины себя клиентам предлагают.

– Что?!! – взревел Гордон. – На кол его!

– Никак нельзя, ваше царское величество, – сочувственно вздохнул Виталик. – Дипломатическая неприкосновенность, однако. Опять же войну нам объявят. Оно нам это надо?

– Да пока они до нас доберутся, в половецких землях сгинут. На кол!

– Царь-батюшка, а ты знаешь, сколько этих китайцев в Китае живет? – осторожно спросил Виталий.

– Сколько?

– Миллиард, если не больше.

– У-у-у… где ж мы их всех хоронить-то будем? Ладно, пусть живет. Не стоит превращать Русь в китайское кладбище. Да, посол, а ты чего, собственно, от меня хотел? Если насчет расценок на бумагу пришел говорить…

– Васаби… – сложив ручки на груди, начал кланяться посол.

– Что такое васаби? – нахмурился Гордон.

– Есть такое растение у них, – пояснил сплетник. – Китай славится своими специями. Видать, хочет нам их втюхать в обмен на секрет книгопечатания и производство дешевой бумаги.

– И как оно на вкус?

– С нашим хреном рядом не стояло, – патриотично заявил Виталик.

– Так давай им наш хрен продадим, – обрадовался царь. – У нас этого хрена до хрена!

Василиса схватилась за голову.

– Да ему твой хрен на хрен не нужен! Ему технология производства газеты и бумаги нужна!

– Ну, это ты зря, царица-матушка, – хмыкнул царский сплетник. – Торговлю завсегда можно наладить. Они любят остренькие вещи.

– Ты этот вариант с ним проработай, – шепотом приказал Виталику Гордон.

– Как обычно, пятьдесят на пятьдесят? – так же шепотом спросил юноша.

– С ума сошел?! С тебя и двадцати пяти процентов выше крыши.

– Царь-батюшка, совесть поимей, мне земли надо поднимать, промышленность налаживать, к свадьбе с Янкой готовиться. А потом, где мои проценты за идею?

– Ты их уже получил. Двадцать пять и ни процента больше. Стоп, какие двадцать пять? Двадцать! Идея-то была моя.

– А…

– А то налог с тебя повышу до пятидесяти.

– Тьфу! Научил на свою голову бизнесу.

– Ну, вы закончили? – сердито прошипела Василиса.

– Еще нет, – поспешил уткнуться в газету державный.

– Опять! – простонала Василиса. – Заняться больше нечем?

– Да подожди ты, матушка! Всего три слова осталось. Сплетник, подскажи по-быстрому…

– Э нет, так не пойдет! – начал отнекиваться Виталик. – Своей головой думать надо.

– Да как ты смеешь, холоп! Я тебя на кол!

– Ни в коем случае! – заволновался боярин Жеребцов. – Мне всего два слова осталось отгадать. Пусть сначала приз выдаст, а потом можно и на кол. А еще лучше отрубить руки по самую шею, чтоб не писал всякую фигню! Хотя тот анекдот про тебя…

– Что, – взревел Гордон, – про меня?! А ну, где тут анекдоты? – начал листать он газету. – Я же вроде их все прочитал…

– Там имелся в виду не конкретно ты, а некий абстрактный царь, – успокоил его Виталик, – так что не парься.

– А-а-а… ну да, читал. Забавно. Хотя могу и на кол посадить.

– Учту на будущее, – пообещал Виталик.

Вопросы в первом напечатанном кроссворде были очень легкие, а потому скоро его почти все решили, но не до конца. Один, самый сложный, так и остался без ответа.

– Любимое холодное оружие ближнего боя японских самураев и асассинов… любимое оружие… Ну, сплетник, ты загнул! – расстроился боярин Калита. – Кто ж такое отгадает?

– Да, вопрос с подвохом, – почесал бороду Гордон.

– Катана, – сердито буркнула Василиса. Чувствовалось, что царице-матушке этот цирк уже надоел. – Вписывай, получай свой приз и берись за дело.

– Не подходит, – огорченно вздохнул царь, – тут всего три буквы.

– Сай! – радостно крикнул боярин Надышкин, вписал последнее слово и воззрился на Виталия. – Это такой кинжал, у которого гарда с двух сторон загибается вперед параллельно клинку. Только это любимое оружие не честных самураев, а ниндзя. Неправильно вопросы ставишь. Ну, где твой приз, сплетник?

– Сейчас будет, – успокоил его Виталик, мысленно потирая руки, извлек из кармана массивный золотой перстень и только тут заметил стремительно наливающееся кровью лицо Гордона.

– Убью, сволочь!!! – Царь вырвал из рук сплетника приз, сорвался с трона и, потрясая скипетром, ринулся на боярина.

– Да что ж ты делаешь-то, царь-батюшка?! – взвыл Виталик.

Юноша одним прыжком настиг державного и повис у него на плечах.

– Его асассины меня на перо посадить хотели, а я с ним либеральничать буду? На кол мерзавца! – продолжал бушевать царь, пытаясь зарядить скипетром по лбу боярину, но Виталик не давал.

Воевода с двумя дюжими стрельцами подскочили к Надышкину и скрутили его в бараний рог. Федот растерянно посмотрел на царского сплетника. Тот отрицательно замотал головой.

– В тюрьму, – показал он глазами на дверь.

– Я не понял, кто тут царь: ты или я? – окончательно рассвирепел Гордон.

– Ты, царь-батюшка, ты!!! – радостно завопила боярская дума. – На кол его, супостата! Пущай вместе с Надышкиным на ем повертится! Ишь, моду взял, царю-батюшке перечить!

– А вас не спрашивают! – рявкнул на них царь. – Все вон отсюда!

Боярскую думу вместе с китайским послом как ветром сдуло.

– Так что с ним делать-то? – покосился на Надышкина Федот.

Боярин извивался всем телом в руках стрельцов и мычал, пытаясь что-то сказать, но ему мешал торчащий изо рта кляп.

– В пыточную, – сердито буркнул Гордон, стрельнув виноватыми глазами на Виталика, и поспешил покинуть тронный зал.

– Ну, ты даешь, сплетник! – До Василисы дошел смысл происходящего. Царица поджала губы и решительным шагом пошла вслед за мужем.

– Господи, наконец-то! – расцвел Малюта, маслеными глазами глядя на боярина Надышкина.

– Только попробуй хоть пальцем его тронуть до моего прихода, – сунул палачу под нос кулак царский сплетник.

– Ну, хоть испанский сапожок-то…

– Я тебе дам сапожок! Федот, проследи, чтобы этот маньяк без нас с царем-батюшкой наедине с ним не оказался.

– Сделаем, – кивнул воевода стрелецкого приказа.

Виталик тяжко вздохнул и пошел выручать своего венценосного друга. Он, конечно, и сам бы с удовольствием сделал Гордону втык за сорванную операцию, но раз за это дело взялась Василиса, то державного надо конкретно спасать.

Царский сплетник не ошибся. На дверь кабинета Гордона была наложена магическая печать, а ручка двери довольно ощутимо стрелялась током.

– Нет, ну что за дела! – расстроился Виталик. – Хоть бы табличку вывесили: «Не входить – убьет», череп с костями нарисовали. Учу их, учу. Тут же люди ходят!

Царский сплетник напряг слух. Из-за двери не доносилось ни одного звука. Похоже, Василиса заодно поставила и защиту от прослушки.

– Эх, не тому приз достался, – грустно вздохнул Виталий, извлек из кармана капсулу радионаушника и затолкал ее себе в ухо. Встроенный в призовой перстень радиомикрофон начал честно транслировать семейный скандал из кабинета державного.

– Ты что делаешь, урод? Такую хитроумную комбинацию царскому сплетнику загубил. Он тебе вражину на блюдечке выложил, с помощью газеты своей хитроумной вычислил, даже я не сразу поняла, что наши тугомудрые бояре на такой вопрос ответа знать не могут. Только тот, кто с асассинами дела имел, такие тонкости об их оружии знает. А ты сразу на него с кулаками! Что, сдержаться не мог?

– Да как тут сдержаться, Василисушка? Этот изверг не только на меня, он и на тебя, и на детишек наших злоумышлял. Да я ему его посох боярский через задний проход по самые гланды воткну!

– А умнее ничего придумать не смог? Не с посохом его забавляться надо было, а слежку устанавливать, связи его прощупывать и только потом всю шайку разом накрыть!

– Да мы так и хотели…

Судя по звуку, Гордон схлопотал от своей благоверной хорошую затрещину.

– Это сплетник хотел, а ты уже дохотелся. – Из капсулы послышался еще один смачный шлепок.

– Да хватит тебе!

– Мы зачем царского сплетника начальником ЦРУ поставили?

– Чтоб на измене сидел.

– Вот именно, дубина!

– Ну, ты полегче, я все-таки царь.

– Болван ты, а не царь. Чтоб без сплетника на допрос к боярину не ходил.

– Это еще почему?

– Опять все испортишь. Ну, сплетник! Жаль, что его здесь нет. Так хочется ему чем-нибудь тяжелым заехать!

– Ему-то за что?

– Мог бы свою царицу-матушку предупредить! Я бы тебя тогда удержать сумела.

– Оу-у-у… – Виталик отскочил от двери и начал шустро перебирать ножками по коридору в сторону выхода из царского дворца. – Нет уж, меня в свои разборки впутывать не надо. Мне и Янкиного ухвата хватает. Что за садистские наклонности у этой семейки? И вообще, чего пристали? Я белый и пушистый, никого не трогаю.

– Ладно, уломала, – донесся до него из капсулы сердитый голос Гордона. – Где там царский сплетник? С ним в пыточную пойду.

– Да он уже Янке под бочок небось закатился.

– Срамота! Чем мне выговаривать, лучше б вместо матушки на союз брачный племяшку благословила. Виталик второй месяц меня насчет свадьбы трясет, а я ему ни бе ни ме ни кукареку. Без благословения мамки с папкой нельзя! Для него это, знаешь ли, не аргумент. Янка у нас числится сироткой, да еще и вдовицей до кучи, а его родители вообще хрен знает где! Попробуй вытащи их из Рамодановска!

– Гордончик, сокол мой ясный. – Тон Василисы сразу изменился. Судя по всему, она начала ластиться к державному. (Виталик невольно притормозил и затаил дыхание. Вот оно! Сейчас все выяснится.) – Ты же знаешь, что этого сейчас делать нельзя. Пока мы не разберемся с…

– Да пока мы разбираться будем, они внуками обзавестись успеют! Сама благословение не дашь, я за тебя это сделаю! Где там наш царский сплетник?

– Да что ж у тебя все время телега впереди лошади бежит? Видал, какие у него глаза сегодня были красные? Тебе не докладывали почему?

– Нет.

– Эх ты! Совсем своими подданными не интересуешься. Он всю ночь с Ванькой Левшой на его подворье газету и первый экземпляр печатной Библии делал.

– Вот я его и отблагодарю разрешением на свадьбу.

– Гордончик, пока мы все не выясним, не надо этого делать. И в пыточную с ним сегодня ходить не надо. Пусть отоспится, а потом со свежей головой…

– И что он со свежей головой? – ревниво спросил Гордон.

– Без всяких пыток у него все выведает. Он же хитрый! Пошли лучше в нашу спаленку. Тебе после трудов праведных тоже отдохнуть не мешает.

– Но только чтоб в накрахмаленном передничке была, – сразу размяк державный.

– Как в прошлый раз? Буду, милый, обязательно буду.

– Опаньки! – округлил глаза Виталик и поспешил выдернуть капсулу из уха. – Ну, Янка. Больше ничего тебе рассказывать не буду. Все постельные тайны рамодановского бомонда выболтала. А вот насчет свадьбы что-то вы мне тут темните.

Это действительно было странно. Не только Василиса с Гордоном, но и Янка либо старательно избегали этой темы, либо откладывали решение проблемы на неопределенное «потом»…

2

Терем Янки Вдовицы давно уже стал для Виталика родным домом. Домом, в котором его ждут, домом, в который ноги сами несут. И это были не пустые слова. Не успел он переступить порог гридницы, как на него налетел счастливый вихрь, из которого материализовалась Янка. Девица с ходу успела сделать сразу кучу дел: расцеловала его в обе щеки, добавила смачный поцелуй в губы, сдернула с головы сплетника боярскую шапку, с плеч горностаевую шубу с царского плеча и потащила все это в свою светелку, дробно топоча ножками по лестнице вверх.

Виталик улыбнулся, поставил боярский посох в угол гридницы и подсел к столу. По ступенькам вновь застучали ножки возвращающейся Янки. Еще миг, и девушка оказалась у него на коленях.

– Намаялся? – Начала она ластиться к любимому.

– Есть маленько, – устало улыбнулся сплетник, нежно поглаживая по волосам прильнувшую к нему девицу.

– Сейчас я тебя покормлю и в постель! – Янка спрыгнула с его колен, метнулась к печке, отодвинула заслонку и начала выуживать оттуда заранее заготовленную снедь.

– Только вместе с тобой.

– С ума сошел?! День на дворе! А вдруг кто увидит?

Виталик рассмеялся. В некоторых вопросах Янка была страшной ретроградкой и категорически отказывалась заниматься любовью при свете дня, считая, что для постельных утех достаточно и ночи. В принципе ее можно было понять. Ее избранник стал в Великореченске такой значительной фигурой, что посыльные от царя-батюшки да Василисы постоянно ломились в их дверь. И это не считая криминальных авторитетов Дона и Кощея, которые тоже не обходили вниманием Янкиного кавалера. А если учесть, что, кроме этого, сплетнику приходилось решать дела возглавляемой им структуры под названием ЦРУ (Царское Разведывательное Управление), утрясать вопросы вотчины своей боярской да дела редакционные и типографские, то о чем может быть речь? Ему на все это дня не хватало!

Янка выставила на стол перед Виталиком чугунок с гречневой кашей, все еще горячую сковороду с жареным мясом и графин наливки.

– Яночка, ты у меня просто золото, – умилился сплетник.

– Одну рюмку, не больше, – твердо сказала девица, собственноручно наполнила стопку и убрала графин, – чтоб напряжение снять и как следует выспаться. Тебе ведь вечером еще выпуск первого номера отмечать?

– А куда деваться? – поморщился юноша. – Честно говоря, я бы лучше это время с тобой провел, но ведь не поймут, черти. Скажут: на святое покусился, обмывку зажал.

– Ничего. Я тебе с собой оберег дам. На шею повесишь. И настойку специальную перед уходом выпьешь.

– Зачем?

– Чтобы не захмелеть сильно.

– Ты будешь просто золотая жена. Да что я говорю! Ты уже золотая жена! – Виталик опрокинул в себя стопку и попытался сцапать девчонку, но она с хохотом вывернулась из его рук.

– Куда лапы тянешь, постоялец? Как смеешь приставать к девице незамужней?!!

Показав Виталику язычок, озорница умчалась в свою светелку стелить «постояльцу» постель. Юноша с сожалением вздохнул и навалился на стряпню своей хозяйки, которая для него была одновременно и вчерашним ужином и сегодняшним завтраком, а заодно и обедом. С Ванькой Левшой они накануне так упарились в типографии, что забыли и о времени, и о еде.

После сытной трапезы Морфей окончательно одолел сплетника. Глаза слипались. Юноша едва доплелся до светелки Янки, скинул с себя одежду и мгновенно заснул, как только голова его коснулась подушки.

Сон был беспокойный. Его мучили кошмары. Лязг мечей, хрипы умирающих воинов, свист стрел, и он в самом центре дикой, яростной сечи с неведомым врагом. Внезапно в общую свалку врывается Янка в одной ночной рубашке. В руках ее ухват, которым она неловко отбивает направленные на него мечи. «Куда ты лезешь, дура?!!» – в ужасе кричит сплетник. «Виталик! Уходи!!!» Янку сбивают с ног. Над ней поднимается окровавленный меч. Виталик, с ужасом понимая, что физически не успевает его отбить, прыгает вперед и падает на Вдовицу сверху, прикрывая ее своим телом. Кровавый туман застилает глаза, и сквозь него он различает неясную женскую фигурку, завернутую в сари. «Наконец-то я достучалась до тебя, воин мой. Слушай меня внимательно. Беда опять пришла на Русь, ломится в твою дверь. Береги женщин…» – «Что?!» – «Береги женщин!»

– А? Что? – подскочил сплетник.

Над ним стоял Васька, нетерпеливо тряся за плечо.

– Виталик, вставай. Стучатся.

– Кто стучится?

– Не знаю, но чувствую, что беда в дверь стучится. – Шерсть на загривке кота стояла дыбом. – Давай через окошко, потом через забор и бегом за Янкой.

– А где она?

– На базар за травками какими-то пошла.

И тут со стороны гридницы послышался тоскливый волчий вой.

– Да вставай ты скорей! – заволновался Васька. – Видишь, Жучок уже песню смерти запел.

– Чего городишь? – Спросонок соображалось туго. – Он что, под Акелу косит? Еще скажи, что рыжие собаки на наши джунгли напали. – Царский сплетник потряс головой, разгоняя сон, натянул на себя одежду, позевывая, спустился вниз и вышел через гридницу в сени, по дороге чуть не споткнувшись о трясущегося от страха Жучка, норовившего забиться под лавку.

– Куда тебя понесло? – простонал сзади кот. – Я ж сказал: в окошко, через забор и за Янкой!

– Да пошел ты, хвостатый!

В дверь действительно стучали. Робко, но настойчиво.

– Не открывай! – зашипел Васька.

Царский сплетник только отмахнулся, распахнул дверь и уставился на незваного гостя. Вернее, гостью. Перед ним, потупивши в землю взор, стояла девчушка лет шестнадцати с черными как смоль волосами, нервно теребя руками подол простенького сарафана. Виталий сразу понял, что она не местная. Скорее всего, прибыла в столицу из какой-то богом забытой деревеньки. Об этом красноречиво говорили торчащие из-под сарафана лапти. Великореченские представительницы прекрасного пола такой фасон давно уже не носили, предпочитая лаптям туфельки и сапожки.

– Здравствуйте, дяденька, – тихо сказала девушка, поднимая на Виталика огромные голубые глаза.

– И тебе здравия желаю, девица-красавица, – хмыкнул царский сплетник и увидел через ее голову Янку.

Хозяйка подворья возвращалась домой с базара. Издалека увидев гостью, Вдовица перехватила поудобнее свою корзинку с травками и ускорила шаг.

– Царский сплетник здесь живет? – спросила девушка.

– Здесь. По какому вопросу к нему, милая?

– Поговорить с ним надо.

– Говори. Я царский сплетник.

Запыхавшаяся Янка притормозила неподалеку и начала прислушиваться к разговору.

– Ой, барин, наконец-то я тебя нашла. – В глазах девчонки заблестели слезы.

– Да что случилось-то? – заволновался Виталик. – Ты кто такая?

– Лилия меня зовут. Холопка твоя.

– Какая холопка?

– Из вашей деревни.

– Какой деревни? – потряс головой Виталик. – Я всю жизнь в городе прожил.

Все-таки соображал сплетник спросонок еще туго.

– А разве царь-батюшка не тебе Заовражную низменность отдал?

– Мне.

– Значит, холопка я твоя. Деревенька-то моя в Заовражной низменности находится. С поклоном к тебе пришла. Защиты прошу.

– Защиты?

– Защиты. На деревню нашу напали. Всех убили. Одна я осталась. В лесу была, травки собирала, потому меня и не нашли.

Янка подошла к девице вплотную, выдернула из своей корзинки красный цветок.

– Это что? – требовательно спросила она Лилию.

– Бессмертник песчаный, тетенька, – робко сказала девушка. – От живота хорошо помогает и когда в боку сильно колет. А еще от лишаев на коже…

– Ты чего свою подданную на пороге держишь? – накинулась на опешившего Виталика Янка. – В твоих землях беда. К тебе за помощью пришли, а ты рот раззявил, глазами хлопаешь. Барина крутого из себя разыгрываешь?

– Да нет, я…

– Проснись, дубина!

Янка схватила Лилию за руку и потащила ее в дом. Виталик еще раз потряс головой. Да, надо просыпаться. Закрыв за собой дверь, он прошел через сени во двор, поплескался под рукомойником и с уже более свежими мозгами вернулся в гридницу, где Янка развернула бурную деятельность, накрывая на стол. А девчонка была голодна. С какой жадностью она набросилась на гречневую кашу, сдобренную молоком!

– Давно не ела, милая? – подсел к столу Виталик.

– Третий день, барин. – Девушка начала испуганно отодвигать от себя тарелку. – Но я не голодная. В лесу ягод много, орехов…

– Отвернись, бестолочь! – зашипела на Виталика Янка. – Не смущай девчонку. А ты ешь, не обращай внимания на этого обалдуя. Все доедай. Я тебе еще положу. Знаю я, каково это три дня на одних ягодах…

Царский сплетник виновато вздохнул, деликатно отвернулся и стал ждать. Ждать пришлось недолго, так как от второй порции Лилия отказалась.

– А теперь давай подробно, – повернулся к ней Виталий. – Где твоя деревня находится, как называется, кто напал, когда напал? Выкладывай.

– Из Подберезовки я, – еле слышным голосом сказала девица. – Деревня наша так называется.

– Это недалеко от Засечного Кряжа? – насторожилась Янка. – Где тролли обосновались?

– Да. Но они нас не трогают. Они хоть и глупые, но всех наших знают и договор блюдут. И гномы нас не трогают. Они тоже на Засечном Кряже живут, руду в горах добывают. И эльфийский лес рядом. Мы с эльфами дружно живем. Только я ни одного из них не встретила, пока до Великореченска добиралась.

– О нападении расскажи, – направил разговор в нужное русло Виталик.

– Я из леса возвращалась, когда из деревни крики услышала. Спряталась в кустах. Долго там сидела. Уже кричать перестали, а я все сидела. Испугалась очень. Потом, как стемнело, в деревню пошла, а там все мертвые. И мамка мертвая, и папка, и сестренки младшие с братишкой мертвые лежат, и старосту убили, и… и… всех убили. А тебя, барин, не было. Некому нас было защитить. Всех уб-и-или-и-и… – Лилия зарыдала в голос.

Виталик скрипнул зубами и попытался погладить черные как смоль волосы девчонки, но Вдовица зыркнула на него таким злым взглядом, что он поспешил отдернуть руку и правильно сделал. Янка сама взялась за подданную своего постояльца и начала утешать ее, что-то ласково шепча деревенской травнице на ушко. Это помогло. Как только Лилия немножко успокоилась, Виталий задал самый главный вопрос:

– Нападавших видела?

Все еще всхлипывающая девчонка кивнула головой.

– Видела. Они пролетали надо мной, когда из деревни возвращались. Хорошо, что я в кустах пряталась. Сквозь листву меня не заметили.

– Пролетали? – нахмурилась Янка. – И кто это был?

– Вампиры.

– Твою мать! – грохнул кулаком по столу Виталик, заставив Лилию съежиться от испуга. – Удружил Гордон с владениями. Только проблем с вампирами мне до кучи не хватает.

Царский сплетник встал из-за стола и направился к лестнице, ведущей в покои хозяйки подворья.

– Ты куда? – тревожно спросила Янка.

– Народ поднимать.

– А что в моей светелке твой народ забыл?

– Народ там ничего не забыл, – сердито буркнул Виталик, остановившись на полпути, повернулся, покосился на Лилию. – А вот кто-то, не буду говорить кто, решил почистить мою шубу с царского плеча и шапку боярскую, а вернуть их хозяину забыл.

– Ох, прости, боярин светлый, прислугу свою неповоротливую, – язвительно сморщила носик Янка. – Ладно, сиди уж, сейчас принесу.

Девушка выскочила из-за стола, вихрем пронеслась мимо царского сплетника, взметнулась вверх по лестнице и скрылась в своей светелке. О том, что они, невенчанные, уже больше месяца живут как муж и жена, знали лишь Гордон с Василисой да Васька с Жучком. Для всех остальных это была тайна за семью печатями, и не было смысла эту тайну раскрывать посторонним.