Текст книги "Окопная правда войны. 1941–1945 гг."

4. Девять дней западного фронта

Самой мощной армией Западного фронта считалась 10-я армия, находящаяся в Белостокском выступе. Два стрелковых корпуса (1-й и 5-й (четыре дивизии) и 113-я стрелковая дивизия составляли первый эшелон армии. Во втором эшелоне находились 6-й мехкорпус (той дивизии), менее мощный 13-й мехкорпус (три дивизии), 6-й кавкорпус (две дивизии), 155-я отдельная стрелковая дивизия, 6-я противотанковая артбригада и Осовецкий укрепрайон. Всего в 10-й армии насчитывалось 6 стрелковых, 4танковые, 2 моторизованные и 2 кавалерийские дивизии. Командовал армией генерал-майор К.Д. Голубев.

Константин Дмитриевич Голубев родился в 1896 г. в г. Петровске, ныне Саратовской области. В армии с 1915 г., поручик, командир роты на Юго-Западном фронте.

В Красной Армии с 1918 г. Окончил школу прапорщиков (1916 г.), Военную академию им. М.В. Фрунзе (1926 г.), КУВ-НАС (1929 г.) (Курсы усовершенствования высшего начальствующего состава. – Примеч. ред.), Академию Генштаба (1938 г.).

В годы Гражданской – командир взвода, роты, полка. В двадцатые – командир полка, с 1928 г. начальник штаба 29-й стрелковой дивизии, с 1929 г. начальник Московской Объединенной военной школы ВЦИК. С 1933 г. командир 22-й стрелковой дивизии. С 1939 г. старший преподаватель Военной академии им. М.В. Фрунзе, с марта 1941 г. командующий 10-й армии БОВО.

3-я армия Западного фронта занимала северный фас Белостокского выступа и район Гродно. В ее первом эшелоне располагался 4-й стрелковый корпус (две стрелковые дивизии), а во втором – 85-я стрелковая дивизия и 11-й механизированный корпус в стадии формирования (три дивизии). В резерве армии находились 24-я стрелковая дивизия и 7-я противотанковая артбригада. Также ей подчинялись войска 68-го Гродненского УРа. (укрепрайона. – Прим. ред.)

Командовал армией генерал-лейтенант В.И. Кузнецов.

Василий Иванович Кузнецов родился в 1894 г. вс. Усть-Усолка, ныне с. Усолка Чердынского района Пермской области. В армии с 1915 г., подпоручик, начальник команды пеших разведчиков. В Красной Армии с 1918 г. Окончил школу прапорщиков (1916 г.), Стрелково-тактические курсы усовершенствования комсостава РККА «Выстрел» им. Коминтерна (1926 г.), КУКС (Курсы усовершенствования командного состава. – Примеч. ред.) (1929 г.), особый факультет Военной академии им. М.В. Фрунзе (1936 г.).

В Гражданскую войну – командир роты, батальона и стрелкового полка. С 1923 г. – командир стрелкового полка, с января 1931 г. – помощник командира 51-й Перекопской стрелковой дивизии (исполняющий должность командира дивизии), с марта 1931 г. – помощник командира 25-й стрелковой дивизии. С ноября 1931 г. – командир 2-й Туркестанской стрелковой дивизии, с октября 1936 г. – командир и военком 99-й стрелковой дивизии, с августа 1937 г. – командир 16-го стрелкового корпуса, затем командующий Витебской армейской группой войск. С сентября 1939 г. – командующий 3-й армией ЗапОВО.

4-я армия Западного фронта находилась в районе Бреста. В ее состав входили 28-й стрелковый корпус (2 стрелковые дивизии), 14-й мехкорпус (три дивизии), а также 49-я стрелковая дивизия и 75-я стрелковая дивизия. Командовал армией генерал-майор А.Л. Коробков.

Александр Андреевич Коробков родился в 1897 г. в г. Петровске ныне Саратовской области. В армии с 1915 г., прапорщик, командир пехотного взвода. В Красной Армии с 1918 г. Окончил школу прапорщиков (1916 г.), Военную академию им. М.В. Фрунзе (1922 г.), КУВНАС (1932 г.).

В Гражданскую командовал взводом и ротой. С 1923 г. – помощник начальника орготделения штаба СКВО (Северо-Кавказского военного округа. – Примеч. ред.). С 1924 г. – командир стрелкового полка, военрук Харьковского и Саратовского коммунистических университетов. С 1931 г. – начальник штаба 95-й стрелковой дивизии УВО (Украинского военного укруга. – Примеч. ред.). С 1936 г. – командир 100-й стрелковой дивизии. С мая 1939 г. – командир 16-го стрелкового корпуса БОВО (Белорусского особого военного округа. – Примеч. ред.). С января 1941 г. – командующий 4-й армией этого же округа.

Кроме этих армий, на территории еще Западного Особого военного округа был сформирован штаб новой 13-й армии. Формирование штаба было начато 5 мая 1941 г. в Могилеве, а 20 июня ему было поручено передислоцироваться в район Новогрудка. Эта армия должна была принять полосу на стыке 10-й и 4-й армий южнее Белостокского выступа. Армии подчинили штаб 2-го стрелкового корпуса (должен был принять две дивизии из 4-й и 10-й армий), 13-й мехкорпус и 311-й пушечный артполк Резерва Главного командования (РГК).

Командовал армией генерал-лейтенант П.М. Филатов.

Петр Михайлович Филатов родился в 1893 г. в г. Ржеве ныне Тверской области. В армии с 1914 г., подпоручик, командир роты. В Красной Армии с 1918 г. Окончил школу прапорщиков (1917 г.), Высшие военно-академические курсы Красной Армии (1922 г.), Курсы усовершенствования высшего комсостава (1928 г.), особый факультет Военной академии им. М.В. Фрунзе (1936 г.). В годы Гражданской войны командовал взводом, был делопроизводителем по строевой части полка, помощником командира и командиром стрелкового полка, командиром стрелковой бригады, помощником командира стрелковой дивизии. В двадцатые – командир 26-й стрелковой дивизии, с 1927 г. – начальник Владивостокской пехотной школы, с 1936 г. – командир 27-й стрелковой дивизии, с 1937 г. – командир 15-го стрелкового корпуса, с июня 1938 г. – заместитель командующего войсками Дальневосточного фронта, с сентября 1938 г. – заместитель командующего 1-й Отдельной Краснознаменной армией. С мая 1941 г. – командующий 13-й армией ЗапОВО.

22 июня 1941 г. 1-я армия была атакована пятью пехотными дивизиями вермахта. Большая часть ее артиллерии, находящаяся у самой границы была сразу же разгромлена.

Недостроенные узлы обороны Гродненского УРа, оказывающие упорное сопротивление, немцы обошли и заняли Липе и Сопоцкин. 27-ю стрелковую дивизию атаковали две германские пехотные дивизии. Была разгромлена и 56-я стрелковая дивизия. На подмогу вышел второй эшелон 3-й армии: 85-я стрелковая дивизия и 11-й мехкорпус.

29-я танковая дивизия контратаковала противника, наступающего в направлении Сопоцкин, Гродно. И если нашим танкистам удавалось отбрасывать противника на несколько километров, то после авиационной и артиллерийской подготовки он снова атаковал советские быстроходные Т-26, которые вспыхивали гораздо чаще, чем немецкие T-III и T-IV, из-за меньшей, почти в два раза, толщины брони. К вечеру части дивизии отошли на Гродно.

Уже днем противник подошел к Гродно, который обороняла 85-я стрелковая дивизия. Вследствие угрозы окружения город был оставлен нашими войсками. Переместился и штаб армии.

В полосе 10-й армии главный удар был нанесен шестью германскими пехотными дивизиями по двум стрелковым дивизиям (113-й и 86-й), находящимся на левом фланге. 113-я дивизия была разгромлена еще на марше, а оборона 86-й дивизии была прорвана без особого труда тремя пехотными дивизиями противника.

Наиболее боеспособные подразделения 31-й танковой дивизии 13-го мехкорпуса перекрыли дорогу Дрогичин-Бельск-Белосток, но уже к полудню были отброшены на целых 10 километров к Белостоку.

В полдень одна пехотная дивизия противника прорвалась к Браньску, но путь ей преградил разведбатальон 25-й танковой дивизии 13-го мехкорпуса. Вскоре ему на помощь прорвался 18-й мотоциклетный полк, но основные его силы были отброшены. Тогда в бой вступили основные полки 25-й танковой дивизии. Тем не менее к исходу первого дня войны одна пехотная дивизия выбила советские войска из Браньска.

В полосе 4-й армии наступали пять корпусов противника (два моторизованных и 3 армейских). Большое количество личного состава частей 6-й и 42-й стрелковых дивизий так и не смогли выйти из Брестской крепости.

Против 49-й стрелковой дивизии, находящейся на правом фланге армии, действовало три пехотных дивизии противника (армейский корпус). Ее остатки отошли в Беловежскую пущу, а затем попали в окружение. В сущности, первый эшелон 4-й армии был разгромлен в первый же день войны.

Уже в 7.00 немцы заняли Брест, а 4-я армия отошла к Кобрину.

* * *

23 июня генерал Павлов свое основное внимание «уделял организации контрудара силами конно-механизированной группы из района Гродно в северном направлении». Одновременно войскам 3-й и 10-й армий он приказал удерживать занимаемые ими рубежи, не обращая внимания на угрозу окружения.

Накануне вечером в 22.00 из Москвы в штаб фронта прибыли на помощь маршалы Б.М. Шапошников и Г.И. Кулик. Пока маршалы разбирались в обстановке, Павлов еще пытался руководить. Получив донесение из 10-й армии, что один из лучших по укомплектованности и сплоченности корпусов – 6-й механизированный – не в состоянии развить наступление из-за того, что с 22 июня занимает оборону по восточному берегу Нарева на фронте 35 км (его надо было выводить из боя и перебрасывать в новый район), а две его танковые дивизии находятся от намеченного рубежа развертывания в 60–70 км, он пришел в ярость. «Почему мехкорпус не наступал, кто виноват? Немедля активизируйте действия и не паникуйте, а управляйте. Надо бить врага организованно, а не бежать без управления. Каждую дивизию вы знать должны, где она, когда что делает и какие результаты. Почему вы не даете задачу на атаку мехкорпусу? Найти где 49-я и 113-я сд и вывести. Исправьте свои ошибки. Подвезите снаряды и горючее… Запомните, если вы не будете действовать активно, Военный совет больше терпеть не будет», – указывал в телеграмме командующий.

Однако, что можно было предпринять, если 6-й мехкорпус имел только одну четверть заправки горючего. 22 июня, учитывая необходимость в горючем, отдел снабжения горючим отправил в Барановичи для 3-го мехкорпуса все наличие горючего в округе (300 тонн), а остальное горючее для округа по плану Генштаба находилось в Майкопе.

Заместитель командующего Западным фронтом И.В. Болдин, прибывший в 10-ю армию в первый день войны, возглавил конно-механизированную группу в составе 6-го и 11-го механизированных корпусов и соединений 6-го кавалерийского корпуса.

Иван Васильевич Болдин родился в 1892 г. в д. Высокая ныне Инсарского района Республика Мордовия. В армии с 1914 г., старший унтер-офицер, командир взвода. В Красной Армии с 1919 г. Окончил учебную команду 23-го Кавказского стрелкового полка, Высшую тактико-стрелковую школу комсостава РККА им. III Коминтерна (1922 г. и 1923 г.), КУВНАС при Военной академии им. М.В. Фрунзе (1926 г. и 1930 г.), эту же академию (1936 г.).

В годы Гражданской войны – командир роты, батальона и стрелкового полка. С 1923 г. командовал частями Особого назначения в Курской губернии, затем был командиром и военкомом 252-го и 250-го стрелковых полков, и.д. помощника командира дивизии. С 1924 г. – командир и военком Московского отдельного стрелкового полка. С 1927 г. – помощник командира, затем командир 19-й стрелковой дивизии, с 1929 г. – командир 10-го стрелкового корпуса. В 1930 г. руководитель группы по тактике в Военно-политической академии, затем начальник и комиссар Объединенной школы комсостава военизированной охраны ВСНХ СССР. С весны 1931 г. – командир и военком 53-й стрелковой дивизии. С 1936 г. – инспектор Управления боевой подготовки РККА, весной 1937 г. – командир и комиссар 18-й стрелковой дивизии. В 1938 г. назначен командующим войсками Калининского ВО, а с сентября 1939 г. – командующим конно-механизированной группой. Осенью 1939 г. он – командующий войсками Одесского ВО, в июле 1940 г. – заместитель, а с января 1941 г. – 1-й заместитель командующего войсками ЗапОВО.

После своего приезда к Павлову, маршал Советского Союза Кулик вскоре вылетел именно на помощь генералу Болдину.

В полосе 3-й армии армейский корпус противника продолжал охват ее правого фланга.

10-я армия еще удерживала Осовецкий укрепрайон и отбила попытку с ходу форсировать р. Бобр, но была потеряна связь со штабом фронта.

В полосе 4-й армии командованию удалось нанести контрудар. Около 6.00 началась атака двух корпусов (28-го стрелкового и 14-го механизированного) в районе Бреста, но она оказалась безуспешной. 14-й мехкорпус участвовал в контрударе, по существу только одними танками, при этом танки одной из его дивизий были уничтожены раньше.

Из 4-й армии ее командующий доносил в штаб фронта: «Слабоуправляемые части, напуганные атаками с низких бреющих полетов авиации противника, отходят в беспорядке, не представляя собой силы, могущей сдержать противника». По его мнению, командиры 28-го стрелкового и 14-го механизированного корпусов проявили «неустойчивость и преждевременно отводят части и особенно штабы».

По мнению генерала Сандалова, основные причины неудачного исхода армейского контрудара, во-первых, в неравенстве сил. Во-вторых, в отсутствии необходимого артиллерийского и авиационного обеспечения войск. В-третьих, из-за слабого взаимодействия частей и соединений. В-четвертых, из-за отсутствия надежного управления войсками и, в-пятых, из-за слабого материально-технического обеспечения.

К исходу вторых суток войны трудным оставалось положение в 3-й армии. Штаб армии умолял дать транспорт, горючее и вооружение, которое Павлов дать не мог. И если здесь хотя бы была еще какая-то связь, то с 4-й армией дела обстояли еще хуже. С ней связи не было в течение всей ночи с 22 на 23 июня. Соответственно, никаких распоряжений Павлов ее штабу отдать не мог. А когда отдал, оно уже стало нереальным.

На исходе 23-го июня он приказал командующему 4-й армии: «Упорной обороной остановить противника на фронте Трухновичи и далее по восточному берегу р. Ясельда до деревни Жабер, Дюгичин, канал Белозерский, прочно окопавшись, создав искусственные препятствия перед фронтом позиций армий, дать решительный отпор всякой попытке противника прорвать фронт армии…»

Затем командующему 10-й: «В связи с наступлением ударной группы Болдина на Гродно вам удерживать рубеж: Забеле, Осовей, Визна, Капицы, р. Нарев до Сураж, Бельск-Подлески, Гайновка, 6-ю кд (кавалерийскую дивизию. – Примеч. ред.) 24.6.41 г. сосредоточить в районе Свилочь в готовности 25.6.41 г. вести ею решительное наступление в направлении Пружаны…»

Одновременно он приказывает ударной группе Болдина продолжить наступление на Гродно и 3-й армии атаковать в общем направлении на Гродно.

По сути это приказ на продолжение контрудара в районе Гродно, на который, как писал профессор В.А. Анфилов, «командование фронтом и два маршала-консультанта, присутствовавшие там, по-видимому, делали главную ставку». Но в отношении маршала Шапошникова это неправда. Он был категорически против. Но об этом позже.

ИСТОРИЧЕСКАЯ СПРАВКА

По мнению специалистов Генерального штаба, «в оперативном искусстве советских войск причудливо переплетались два основных вида боевых действий – наступление и оборона. Так как советскому командованию не удалось осуществить единого контрнаступления, боевые действия по выполнению директивы № 3 вылились в разрозненные контрудары фронтов и армий. При этом наступательные действия дивизий первого эшелона армий прикрытия ограничились в основном встречными боями с вторгшимися частями противника. Контратаки же проводились в рамках оборонительных боев и имели целью удержание занимаемой полосы. В отличие от этих дивизий соединения, составляющие вторые эшелоны (резервы) армий и фронтов, почти все без исключения проводили контрудары или участвовали в них.

Фронтовые контрудары наносились, как правило, на стыках двух фронтов или двух армий, где наступавший противник достигал наибольших успехов. При этом следует выделить контрудары, которые проводились по приказу командующих войсками фронтов, но лишь силами армий прикрытия и под руководством командующих этими армиями; контрудары, проводившиеся по приказу командующих фронтами с привлечением сил фронта, но под руководством одного из командующих армией; наконец контрудары, которые наносились силами фронта и под непосредственным руководством фронтового командования».

Командование Западного фронта приказывало провести шесть контрударов. Три из них проведены не были, и только три частично выполнили поставленную задачу, но гораздо меньшими силами, чем планировалось.

Почему одни из контрударов оказались неудачными, а другие вообще не удалось провести?

«Во-первых, командующие войсками фронтов зачастую ставили объединениям и соединениям совершенно нереальные задачи, их нельзя было выполнить физически Постановка нереальных задач объясняется как почти полным незнанием обстановки, так и стремлением безоговорочно выполнить директиву № 3 Главного военного совета, переложив определенную долю ответственности на подчиненные войска. Во-вторых, жесткие временные рамки не позволяли командующим и командирам, а также штабам объединений и сомнений организовать огневое поражение противника и взаимодействие. В-третьих, стремление командующих почти моментально отреагировать на приказ вышестоящей инстанции или на ставшие известными им изменения в обстановке приводило к тому, что войска получали большое количество сменявших и часто исключавших друг друга распоряжений.

Так как большинство из них касалось проведения контрударов, то это требовало беспрерывных 2-3-суточных маршей под воздействием авиации противника, при недостатке горючего и невозможности проводить плановое обслуживание танков и другой техники.

К полю боя войска подходили измотанными… Мощного и одновременного удара не получалось, поэтому сопротивление даже небольших сил противника преодолевать не удавалось. Задача оставалась невыполненной.

В-четвертых, контрудары во многих случаях наносились по слабо разведанным, сильным и, главное, лучше управляемым группировкам врага. В-пятых, в ходе осуществления контрударов совершенно неудовлетворительно было поставлено управление войсками. Вследствие низкой эффективности разведки не удалось организовать непрерывный сбор данных о противнике. Отсутствие опыта и слабая сплоченность штабов, а также частое нарушение связи не позволяли иметь достоверные сведения о положении и характере действий своих войск. Все это затрудняло принятие решения и постановку соединениям боевых задач. Взаимодействия войск, по существу, не организовывалось…»

* * *

В середине дня 23 июня 1941 г. первый секретарь ЦК КП(б) Белоруссии П.К. Пономаренко позвонил Сталину. Сначала, как и положено, он доложил обстановку, а потом сразу же перешел к главному:

– Товарищ Сталин! Бюро ЦК, проанализировав военное положение, пришло к выводу о необходимости развернуть эвакуацию. По голосу было видно, что вождь очень удивился:

– Вы думаете, это надо делать? Не рано ли?

– Обстановка сложилась такая, что в половине областей республики (в Брестской, Белостокской, Пинской, Барановической) широкая эвакуация уже невозможна. Боюсь, что опоздание с этим для Минска и восточных областей станет непоправимым.

Выждав короткую паузу, Сталин сказал:

– Хорошо, приступайте к эвакуации. Кроме населения и особенно детей, родители которых ушли на фронт, вывозите наиболее важную часть государственных и партийных архивов и государственные ценности, какие считаете необходимым вывезти в первую очередь. Делайте это так, чтобы не создать паники и сохранить порядок. Все должны понимать, что эвакуация – это тоже элемент войны.

* * *

Рано утром 23 июня Г.И. Кулик на самолете отправился в Белосток, в штаб 10-й армии, поскольку в Москве и в Минске полагали, что именно там возникла главная угроза Западному фронту.

Маршал спешил помочь генералу Болдину, но немецкая авиация уже полностью господствовала в небе Белоруссии, и самолет представителя Сталина, спасаясь от ее истребителей, сел на вынужденную посадку прямо в поле на пути к Белостоку. Дальше путь в штаб 10-й армии он преодолевал на двух танках.

В ночь на 23 июня 1941 г. колонна танкового полка получила приказ на выдвижение под Гродно. Во время марша (около 200 танков KB, Т-34, Т-26 и бронемашин разведроты) ей неоднократно приходилось попадать под удары германской авиации, так как полк оставался без всякого прикрытия. «Вражеские самолеты буквально висели над нашими войсками. Отбомбится одна группа, на смену прилетает другая. И так с утра до вечера. Фашистские летчики гонялись за отдельными танками, машинами, повозками и даже за отдельными людьми. Самолеты иногда снижались так, что были видны ухмыляющиеся лица летчиков и грозящие кулаки. При появлении немецких самолетов мы как можно быстрее съезжали с дороги, искали укрытия. Иногда пулеметным огнем заставляли немецких летчиков подниматься выше. И вот наша колонна рассыпалась в очередной раз, прикрылась молодым лесом, тянувшимся вдоль дороги. Впереди, над перекрестком дорог, кружились немецкие самолеты, непрерывно бомбя и обстреливая наши войска», – вспоминал Б.А. Бородин. Выпускник Орловского бронетанкового училища, командир взвода танков Т-28 13-го танкового полка Борис Афанасьевич Бородин, как раз таки в молодом лесу и обратил внимание на подбегающего к его машине майора-артиллериста.

– Я адъютант заместителя наркома обороны, маршала Советского Союза Кулика, – представился тот майор.

– Здравия желаю, товарищ майор, – не расслышав фамилии, ответил лейтенант.

– Наш БТ-7 поврежден и потерял ход. Нужно немедленно забрать маршала и вывезти его из-под бомбежки, – приказал адъютант Кулика.

На предельной скорости танк командира взвода помчался к указанному месту, где маршал в танковом комбинезоне, представший в подавленном и беспомощном состоянии, перебрался в Т-28. Тут же машина рванула из опасного места, и, отвязавшись от пикировщиков противника, удалилась от своих частей. Когда бомбежка и обстрел остались позади, Кулик потребовал карту.

– Товарищ маршал, нам выдали карты только от Белостока до Берлина, а для этой местности у меня нет, – попытался оправдаться лейтенант. В ответ он услышал странное шмыканье… А тем временем сапог Бородина затекал кровью… Всю дорогу он думал, как бы где-нибудь остановиться и перевязать рану. Дело в том, что, когда он стучал в люк БТ, чтобы забрать маршала, то, по всей видимости, его зацепило в голень. Предлог нашелся: необходимо осмотреть машину. Следом за механиком-водителем и Бородиным, высунувшись из люка, довольно умело вылез грузный и медлительный прежде маршал.

В этот момент механик уже вытащил небольшой осколок у командира и возился с санаптечкой. Кулик посмотрел на рану и его угрюмое, тяжелое лицо на мгновение подобрело.

– Ничего страшного, лейтенант. Считай, отделался царапиной, – сказал он Бородину.

И тут же дал совет солдату:

– Вату пропитай йодом, переложи бинтом. Сильно не пережимай.

И снова в путь. «Опрашивая местных жителей, – вспоминал Борис Афанасьевич, – поехали искать какой-нибудь штаб. И вскоре первый раз увидел живых немцев. У какого-то хутора наскочили на засаду. Неожиданно обнаружил две пушки с расчетами на местах. Возле построек стояли две крытые машины и несколько солдат. Захватил в точку наводки первое орудие. Заряжающий, едва услышав команду, дослал снаряд. Решение принял сам – некогда было обращаться к маршалу. Он же потом похвалил: “Хорошо долбанули немчуру”. Да, повезло. Ведя огонь из пушки и пулемета, мы подбили одно орудие, от второго разбежалась прислуга, то орудие раздавили гусеницами. Очень порадовал меня и обнадежил механик-водитель. Видом своим не внушал особого доверия – небольшого роста, щупловатый. И таким молодцом оказался! Жаль, не запомнил его фамилию. Он пришел к нам из другой роты, заменил старшего сержанта Гордуладзе, погибшего при первом авианалете 22 июня. И заряжающий был новичком. Проскочили хутор и, ориентируясь по отдаленному шуму боя, продолжили поиск. У какого-то поселка нас неожиданно обстреляли из орудия. Один снаряд угодил в башню, и с радостью я осознал, что он не взял нашу броню. Мы открыли ответный огонь, но маршал приказал повернуть назад. Когда вышли из-под обстрела, маршал озабоченно заметил, что немцы, вероятно, высадили десант для наведения паники…»

Перед маршем под Гродно танкистам выдали по три сушеные воблы, несколько сухарей и по 12 кусочков сахара. Выбрав подходящий момент, Бородин предложил Кулику перекусить, но тот вежливо отказался: мол, болит зуб. Танкисты тоже не притронулись к еде. Тогда Григорий Иванович попросил «дробок» сахара. Потом, глотнув родниковой воды, которую принес в котелке механик-водитель. Кулик глухо обронил:

– С таким харчем не навоюешь…

Под сумерки наконец-то нашли штаб 10-й армии. Встретил маршала генерал-майор артиллерии и проводил к группе стоявших недалеко генералов и полковников. Подойдя к ним, Кулик перейдя на свой излюбленный тон, принялся их воспитывать:

– Посылая меня сюда, товарищ Сталин думал, что наши войска, а они здесь собраны лучшие, громят врага на его территории. А вы здесь устроили вторую Францию…

Теперь это был не тот военачальник, каким его видели до войны. Солидной величины человек с довольно внушительным буро-красным лицом, с ничего не отражающим взором и смотрящим «в ничто», имел довольно утомленный вид и был одет в запыленный комбинезон и пилотку. Выслушав доклад о положении войск и мерах, принятых для отражения ударов противника, он по-детски разводит руки и также по детски произносит неопределенное: «Да-а».

Как вспоминал генерал Болдин, «вылетая из Москвы, он не предполагал встретить здесь столь серьезную обстановку». Рано утром 24 го июня, покидая командный пункт Болдина, прощаясь он, сказал, чтобы тот попытался что-нибудь сделать. Болдин смотрел вслед удалявшейся машине Кулика, так и не поняв, зачем он приезжал…

Борис Афанасьевич Бородин вспоминал: «Рано утром по указанному маршалом маршруту мы выехали в штаб корпуса, номер которого я запамятовал. Уже не блуждали, поскольку в штабе армии выдали карту. И пайком обеспечили. Двигались в направлении Гродно. Но в указанном месте штаба корпуса не оказалось. Прикинув, что он скорее всего переместился в восточном направлении, двинулись туда…

(…)… маршал был сильно не в духе. Может, начальство и не поладило меж собой (…).

А то, что произошло дальше, запомнилось хорошо. В одном месте (мы ехали с открытыми люками) увидели отступавшую стрелковую часть. Слышался гул орудий и разрывы снарядов. Некоторые бойцы бежали. Маршал приказал мне: “Остановите паникеров!” Не раздумывая, как это сделать, я бросился навстречу бежавшей группе. Увидел капитана, который пытался остановить бежавших, и закричал ему, чтобы слышали другие: “Смотрите! Там Маршал Советского Союза! Приказ – занять оборону!” Капитан повторил мои слова. Бойцы побежали назад. Послышалось “ура!” Маршал, когда доложил о выполнении его приказания, с улыбкой ответил: “Ничего, привыкнешь”. Наверно, вид у меня был далеко не героический. В подходящем месте съехали с дороги в лес, чтобы позавтракать. Там механик-водитель доложил, что горючего осталось на час-полтора. В свою очередь, я доложил об этом маршалу, но он был задумчив, расстроен и ничего не сказал в ответ. Я выслал механика-водителя и заряжающего на опушку, приказал доложить, когда увидят любую машину или танк. Примерно через полчаса появились две бронемашины. Я выбежал на дорогу, остановил их. В первой ехал полковник. Он оказался начальником связи корпуса, который мы разыскивали. Маршал уехал с полковником».

Григорий Иванович Кулик родился в 1890 г., в крестьянской семье на хуторе Дудниково Полтавской области. С 1912 г. в армии, прапорщик, командир взвода. В Красной гвардии с 1917 г., в Красной Армии с 1918 г. Окончил школу прапорщиков (1915 г.), Курсы высшего комсостава (1924 г.), Военную академию им. М.В. Фрунзе (1932 г.).

В Гражданскую войну – начальник артиллерии 5-й (10-й) армии, военком Харьковской губернии и начальник гарнизона. Начальник артиллерии 14-й армии, начальник артиллерии Первой конной армии, затем СКВО и помощник начальник артиллерии РККА.

С 1925 г. – заместитель председателя Военно-промышленного комитета ВСНХ, с ноября 1926 г. – начальник Артиллерийского управления РККА. В 1930 г. – командир Московской пролетарской дивизии. С 1932 г. – командир и комиссар 3-го стрелкового корпуса, с мая 1937 г. – начальник Артиллерийского управления РККА. С января 1939 г. – заместитель наркома обороны СССР и начальник Главного артиллерийского управления РККА

«Будучи начальником Главного артиллерийского управления Красной Армии, в силу своей неподготовленности, невысокой эрудиции и некомпетентности способствовал снятию с валового производства крайне необходимых для армии артиллерийских систем и боеприпасов к ним, тормозил оснащение армии новыми видами вооружения – наземной и зенитной артиллерии, стрелкового автоматического и минометного вооружения, ратовал за артиллерию на конной тяге, настаивал на том, чтобы танковые части использовались главным образом для непосредственной поддержки пехоты, за что в июне 1941 г. был снят с должности.

В начале Великой Отечественной войны Г.И. Кулик по приказу Верховного Главнокомандующего И.В. Сталина, как представитель Ставки ГК был направлен на Западный фронт для изучения обстановки и координации действий войск Красной Армии».

Но вернемся к путешествию маршала Кулика. На шоссе Белосто-Волковыск, в пятнадцати километрах от последнего, две бронемашины, в одной из которых находился маршал, забуксовали на лесной дороге. Or Волковыска через Зельву и Слоним, миновав Барановичи, бронемашина с маршалом выбралась на Варшавское шоссе и направилась к Слуцку. Оттуда на автомобиле замнаркома выехал в Минск. Но немецкие десантники высадились у деревни Шищицы, перерезали пересечение автодорог от Слуцка на Минск и со стороны Несвижа на Осиповичи. Перед Шищицами “эмка” с маршалом свернула в лес, и там ее пришлось оставить. У деревни Жилин Брод Кулик со своим сопровождением выбрался на осиповичскую дорогу. Немецкая войсковая разведка установила факт появления Кулика под Шищицами, но сведения были запоздалые – почти двухмесячной давности», – пишет М. Кадет.

Теперь его искали не только свои, но и немцы!

«Переправившись через реку Птичь возле лесного урочища Гайки, недалеко от деревни Островки, Григорий Иванович добрался до местечка Дарапшово и, обойдя занятые немцами Осиповичи, оказался в рабочем поселке торфзавода Татарка. Там облачился в крестьянскую одежду и со своими спутниками продолжал поиск удалившейся линии фронта». Они следовали на могилевском направлении и вышли к реке Березине. Тогда-то и встретил маршала лейтенант-пограничник Николай Федорович Повзун. Он-то и поведал М. Кадету следующее:

– На том берегу – какая-то деревушка, название ее забылось. За ней деревня побольше – Закосье… Немцы, как мы установили, там еще не появлялись. К месту, где мы расположились, подошли трое мужчин. Одеты по-крестьянски. На плечах косы. Двоим лет по тридцать. Третий – пожилой. Пожилой остановился неподалеку. Подошедшие представились командирами Красной Армии. Потребовали предъявить документы. Объяснили, что выводят из окружения замнаркома обороны Маршала Советского Союза Кулика. Попросили переправить их через Березину. “Сейчас сделаем”, – ответил я. Отправил в деревню за лодкой четырех бойцов. Когда они подогнали две лодки, мы заняли оборону. Наблюдали за местностью и охраняли, пока Кулик и его сопровождающие не переправились и не скрылись в лесу”.